В течение многих веков развития античной и восточных философий проблема исходного начала сущего была уже поставлена, хотя явной ориентации на ее конкретное научное решение не просматривалось. Не было четкого понимания специфики начала, которое до сих продолжает оставаться завуалированными мифами теологических (иногда близких к пониманию абсолютного), религиозных и мистических исканий. Это давало повод представить начало как следствие верховенствующей воли разумного творца. Поэтому мыслящий философ долгое время оставался в тупике, будучи не в состоянии поставить перед собой конкретную задачу раскрыть истинное "лицо" начала. В течение последних 3 - 4 столетий из плена мистики и теологии на свободу вырвался ряд философов, согласно которым проблема начала могла быть поставлена в плоскости более конкретных исследований. Так, преодолевая трудности и заблуждения предшествующих философов, Лейбниц, Фихте, Шеллинг, Гегель ставили своей целью определить начало через ряд таких умопостигаемых понятий и представлений, как монада, абсолютное "Я", чистое ничто, абсолютная идея. К сожалению, пытаясь приблизить ключевые представления к истинному пониманию начала, философы в силу господствующего формализма так или иначе оставались на полпути к решению проблемы, обрекая науку на поиски новых более адекватных путей его постижения. Поэтому многие философы невольно впадают в метафизику "абсолюта", подразумевая под ним некое духовное существо со всеми атрибутами потусторонней мыслящей субстанции. Не случайно философы реалистической ориентации всегда испытывали неприязнь к подобной метафизике, имея в виду ее духовную самоограниченность.

Между тем то, что представляет собой начало сущего в масштабе всего космологического целого, тянет на более фундаментальное истолкование его сущности. Короче говоря, сущее мира в целом в действительности не есть некая физическая сингулярность или сверхплотность вещества, и даже не сверхэлементарное качество квантового скачка в сущее. Именно так складывается ныне новый логически приемлемый тип метафизики, который трансцендентность Абсолютного "видит" в чистой неопределенности пустого Ничто, такого, которое по ряду реконструктивных особенностей превосходит свою же пустоту, доходя до степени своей формальной несхватываемости.

Речь идет о таком повороте в сознании философов, когда чистое Ничто не только перестает быть плоским категориальным определением пустоты, а напротив, становится следствием продуктивного контактирования двух (условно) смежных неопределенностей, которое открывает путь к репродукции точки исходного начала. Суть ситуации заключается в том, что Ничто как таковое представляется не как пустая мысль в человеческом воображении, а, напротив, как объективное следствие, получаемое в результате неформального, независимого от субъекта контакта неопределенностей, подтверждающего собой, что в действительности истинное Ничто есть итог неотрицательной логической репродукции новой неопределенности. В "Науке логики" Гегель, противополагая бытие и ничто, поставил их в зависимость от понятийной определенности. Но неопределенность этих понятий (в особенности понятия Ничто) на деле оказалась выше и глубже их понятийной тождественности. Нетрудно видеть, что противоречивость этих понятий у Гегеля оказалась знаком того, что будучи лишь философскими категориями, они в силу ложного соображения были допущены на фундаментальный уровень актуализации трансцендентного. Отсюда же следует, что никакого антагонизма между ними на этом уровне не может быть. Сверх того, на уровне трансцендентного Абсолютное Ничто не может быть непосредственно предустановлено. Короче, оно не дается ни нам, ни себе как нечто до времени уже устоявшееся, ибо является лишь прогнозирующим продуктом поступательного действия и только по логической необходимости. Следовательно, чтобы неопределенности стали взаимно продуктивными, их отношение не должно останавливаться на одном "завершающем" акте становления (по известной триаде Гегеля), а напротив, должно быть следствием их постоянно текущего соприкосновения, которое собственно и подтверждает, что неопределенность принятых к ре-

конструкции начала понятий не дается непосредственно, а каждый раз провоцирует (или программирует) возникновение новых точек соприкосновения в порядке продолжения бесконечного процесса актуализации Абсолютного.

Как ни парадоксальны подобные переплетения метафизических соображений, ясно одно: соприкосновение неопределенностей (условно) Ничто и бытия, вопреки Гегелю, не предназначено для того, чтобы оправдать формализм их неопределенностей, а для того, чтобы подтвердить этим актом, что речь идет о таком Ничто, которое констатирует собой лишь сверхиустоту несобственного значения или, фигурально говоря, убегание от самого себя еще до акта соприкосновения.

Чтобы уяснить специфику бездуховной метафизики начала, целесообразно повторить смысл изложенного. Здесь мы впервые сталкиваемся с такой ситуацией, когда никакой понятийный дубликат неопределенности не может выразить то, что подразумевается под метафизическим термином истинного Ничто. Никакое "зеркальное" отражение последнего в сознании человека не будет адекватным, поскольку его "сиюминутная" конкретность есть всего лишь продукт очередного воспроизводства, а не голый результат непосредственного самополагания в качестве собственного значения. Строго говоря, речь идет не о "чистом" ничто гегелевского типа, а о продуктивном Ничто, которое, "соприкасаясь" (сказано для наглядности) с подобным же Ничто, не впадает в формализм самоограничения и тем самым не образует ложную предметную однозначность, а делает точку (в данной ситуации) соприкосновения с новой неопределенностью, которая собственно сама же является репродукцией предшествующей. Нетрудно увидеть, что процесс подобной репродукции неопределенности устремляется в бесконечность. А это значит, что каждый акт очередного соприкосновения потому является непостижимым, что он никогда предметно не самоопределяется, а всего лишь бесконечно воспроизводится, тем самым лишая нас надежды когда-либо прорваться на уровень трансцендентного, подобно тому как невозможно представить бесконечно малую величину в качестве предельной.

Мы не исключаем, что Гегель был весьма близок к пониманию смысла взаимоотношения двух сопрягаемых понятий. Вероятно поэтому он определил их единство на стадии становления, которое согласно философу имело даже больше смысла, чем голое противопоставление понятий, поскольку финалом их отношений в действительности оказался не просто узкоформальный синтез по

известной схеме триады, а напротив, интуитивно угадываемый акт продуктивного соприкосновения, где в самом стыке двух последовательных неопределенностей сверхпустоты Ничто значилось явление точки очередной неопределенности, которая, будучи объединяющим фактором, исключала всякую возможность узкопонятийного противопоставления, а напротив, посредством контактарования, тем самым требовала воспроизведения бесконечного ряда своих дубликатов.

По поводу метафизической сущности актуализации трансцендентной неопределенности Абсолютного нельзя не отметить, что сама она не есть субъективно-насильственное стремление некомпетентного сознания достичь ее адекватного схватывания, а напротив, есть процесс, происходящий без соучастия нашего мышления, который основан на чисто логической необходимости. И это понятно без комментариев. Потому что по общим соображениям это оказалось строго необходимым для соблюдения подлинной трансцендентности Абсолютного, где, кстати, само соприкосновение уже не является формально охватываемым ограничением: (например, пограничным размежеванием между "Я" и "не-Я" по Фихте), а воспроизводит собой точку (вместо границы), которая в силу своей безразмерности, способна репродуцировать новую точку соприкосновения, постоянно воспроизводя одну, и ту же неопределенность и так до бесконечности. Иначе говоря, неопределенность или, что то же самое, сверхпустое Ничто для того, чтобы оставаться подлинно неотрицательной неопределенностью, должно бесконечно репродуцировать себя на любом этаже актуализации трансцендентного. А это значит, что фактором актуализации является теперь не формальный психологизм противоречия, а постоянно трансцендирующий потенциал актуальной бесконечности! Проявляется он бесконечным отторжением множества мировых начал (Вселенных), которые собственно и становятся свидетелями бесконечного воспроизводства новых точек фундаментальной неопределенности.

Помимо вышеизложенного есть еще одно познавательное новшество, которое вытекает из факта соприкосновения неопределенностей подлинного Ничто. Суть дела в том, что слишком прямолинейная отрицательность противополагания главных категорий (бытия и ничто) не дала возможности Гегелю пойти дальше психологизма, их противоречивости и поэтому истинный статус противополагаемых категорий не был установлен. Короче, проблема заключается, в том, что процесс актуализации Абсолютного, воспроизводя бесконечное множество мировых начал, до конца не

раскрывает истинный смысл принятых Гегелем категорий. Одним словом, новое здесь заключается в том, что воспроизводство каждой следующей неопределенности в действительности не является однозначно выделенным начатом одной вселенной. Фактически это означает, что Вселенная как мировое целое задействуется не как одна единственная система становления, а как бесконечное множество самостоятельно развивающихся систем. При этом еще раз напомним, что само Ничто не может стать репродуктивным, если его репродукция, став очередной неопределенностью, на формальном уровне невольно впадает в ложное тождество с предшествующей точкой неопределенности. Поэтому в самой действительности становится необходимым избегание их ложного самоотождествления. Прежде всего это связано с тем, что две формальные особенности абсолютного: несамотождественность и безотносительность к другому вне пространства - времени представляются неразличимыми. Для того чтобы преодолеть неразличимость особенностей, в процессе актуализации Абсолютного происходит полное спонтанное отторжение каждый раз одной из двух особенностей (не важно, какой) от главной линии актуализации. Именно так отторгаемые начала в значении продуцируемых точек в порядке автономного саморазвития (о том, как оно происходит, см. Философские исследования. 2007. N 3) делают процесс актуализации возможным, а нетождественность точек в принципе достигаемой. Таким образом совершаемый и совершенно независимый от человеческого воображения процесс отпочкования бесконечного множества начал мировых систем происходит только ради того, чтобы не допускать деструктивного вторжения в бесконечный процесс актуализации ложного самоотождествления абсолютного и тем самым делает его подлинно трансцендентным!

* * *

Попытаемся несколько уточнить гносеологический аспект проблемы. Поскольку актуальная бесконечность каждый раз поставляет в процесс актуализации точку единства двух формальных особенностей Абсолютного или, что то же самое, точку двух неразличимых неопределенностей, возникает спонтанная необходимость снятия ложной формальной отрицательности нетождественности Абсолютного, которая, условно говоря, считается скрыто положенной в точке. Разумеется, подобная ситуация самоопредмечивания не допустима на уровне трансцендентного, где, кстати, нет времени и пространства. Тем самым, точка невольно привносит в процесс

актуализации формализм отрицательности особенностей, которая собственно и делает актуальную бесконечность постоянно незавершенной. Иначе говоря, точка незавершенности невольно переквалифицируется в точку программирования последовательности распада на две новые особенности, но с учетом того, что сама несамотождественность, отторгаясь от главной линии актуализации, тем не менее оставляет ей формализм точки безотносительности и тем самым опять делает актуальную бесконечность незавершенной. При этом еще раз обращается внимание на то, что точка в качестве неформального "оператора" вовсе не есть некое подобие геометрического представления, а есть всего лишь программирующий "феномен" распада двух формальных отрицательностей и превращения их в неформальную последовательность, осуществляемую только в процессе актуализации Абсолютного. При этом не менее существенным является вопрос о том, почему при отсутствии божественной воли оказался необходимым самораспад точки, если последняя, не преследуя никакой цели, тем не менее испытывает "потребность" раскрыть богатство своих потенций через сверхгромоздкое творение Вселенной? Допустим, однако, что распад точки (условно говоря) это и есть ее духовная необходимость. Тогда в чем заключается его (распада) неизбежность, если он уже предопределен "мыслящей" точкой? Короче, это равносильно тому абсурду, согласно которому Всевышний якобы возымел намерение творить природу при условии, что она априори содержится в его уме. Спрашивается, к чему это духовное испытание излишеством божественного творения?

В итоге становится ясным одно: необходимость распада точки на две особенности Абсолютного определяется только неформальной логикой преодоления отрицательности несамотождественности. Суть, однако, в том, что само преодоление ее есть замкнутый в себе процесс, не нуждающийся ни в духовном соучастии, ни в субъективном сопровождении. Говоря языком философии, это значит, что в действительности, вопреки Гегелю, нет и не было никакой "абсолютной идеи", которая презрев принцип наименьшего действия, без всякой причины стремилась бы к воплощению себя в природе.

Тем, кто настойчиво преследует цель как-то постигнуть "непостижимую" специфику Абсолютного, предлагается простой рецепт: не бояться бездуховной метафизики, а принять за основу его отрицательные особенности: несамотождественность и безотносительность к другому как первые формальные предпосылки трансцендентного,

достаточно корректные для того, чтобы опираться на них при более глубоком проникновении на фундаментальный уровень действительности. Формально экспликация взаимно противополагаемых понятий оказалась весьма кстати для классификации наиболее общих смыслов естественного языка, однажды обнаружившего в себе способность дополняться и противопоставляться другим понятиям одного и того же уровня общности. Так, категории субъективного и объективного, необходимого и случайного, общего и частного, конечного и бесконечного и ряд других дополняющих друг друга понятий представляют возможность дифференцировать их как принципу взаимной противоречивости, так и по принципу взаимной дополнительности. Именно так складывался ряд диалектически ориентированных категорий, в схематический каркас которых укладываются ранее непонятные явления действительности. Это свидетельствует не только о мощи категориального аппарата философии, но и, что не менее существенно, о могуществе естественного языка, оказавшегося ко времени уже достаточно развитым, чтобы увидеть все семантические конверсии принятых понятий.

В заключение нельзя не подчеркнуть, что подобие конструктивного решения проблемы трансцендирующего начала было характерно не только для Гегеля, но и Фихте, который в форме субъективного предположения о необходимости единства "Я" и "не-Я" искал в них не столько голое противопоставление, сколько их взаимное ограничение. Именно в их пограничном единении философ попросту угадал акт точечного соприкосновения неопределенности, которое оказалось в роли конкретного исполнителя их единства, но теперь уже на уровне бездуховной метафизики начала. В новой интерпретации это означает, что классики философии оказались первыми инициаторами конструктивного исследования трансцендентности Абсолютного (и начала).

Только долгий опыт исследований сущности начала дает право манипулировать точкой соприкосновения неопределенностей. При отсутствии знания по этой проблеме принятое решение кажется парадоксальным. Но вот что обращает на себя внимание. Дело в том, что даже математическая характеризация актуальной (да и потенциальной) бесконечности возможна только при точечной фиксации ее элементов. Короче, актуальная бесконечность может быть осуществимой только как прерывистое течение фиксированных точек. Иначе говоря, трансценденция начала может быть только при точечном исполнении процесса. Этим самым оправдывается и неформальная логика точечной актуализации Абсолютного.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. А. Галькевич:

Комментарии: