Libmonster ID: RU-14531
Автор(ы) публикации: Н. И. ПАВЛЕНКО

Одно из них, широко известное, лишь условно можно назвать завещанием, ибо речь идет о недописанной умиравшим царем фразе "Отдайте все...". Два других, "письмо" Петра I с берегов Прута и так называемое политическое завещание императора, - достояние узкого круга специалистов. Начнем с подделки - "письма" 1711 года. Единственным источником наших сведений о письме служат "Подлинные анекдоты о Петре Великом", собранные Штелиным. Чтобы разобраться в этом источнике, следует остановиться на самой фигуре Штелина и на его творчестве.

Я. Я. Штелин (1709 - 1785 гг.) - уроженец Германии, окончил Лейпцигский университет. В 1735 г. его пригласили адъюнктом в Петербургскую Академию наук. За полувековое пребывание в России он подвизался на множестве должностей: был библиотекарем в придворной библиотеке, воспитателем наследника Петра Федоровича (будущего царя Петра III), членом Вольного экономического общества, поручившего ему вести переписку с иностранными корреспондентами, и пр. Ни на одном из этих поприщ он не достиг особых успехов. Тому мешали весьма скромные способности. Во всяком случае, ученые его заслуги остались неизвестными. И все же Штелин преуспевал: стал профессором элоквенции и аллегории, получил чин надворного советника. Карьерой он был обязан удачному составлению проектов столичных иллюминаций и фейерверков, а также рифмованных од по случаю различных придворных празднеств: коронаций, дней рождения императриц, заключений мирных договоров и т. д. Штелин составлял также описания фейерверков, в которых расшифровывал их "огненную" символику. Он постиг приемы лести и восхваления несуществующих добродетелей коронованных особ. Помимо того, Штелин увлекался записью различных историй (как тогда говорили, анекдотов) о Петре I. Две их части вышли в свет на немецком языке в 1785 г., а в следующем году были переведены на русский язык и после этого не раз переиздавались1 .

"Подлинные анекдоты..." относятся к особому виду источников. Это не мемуары, ибо автор делится не собственными воспоминаниями, а рассказами других лиц. Это и не фольклор, в создании которого участвовало множество безвестных людей. Это и не специальное историческое сочинение, ибо его содержание составляют изолированные сюжеты, чаще всего не датированные, а не сколько-нибудь связный рассказ о жизни и деятельности Петра I, изложенный в хронологической последовательности или по тематическому принципу. Сочинение Штелина - не единственное в таком роде. Известны, например, "Достопамятные повествования и речи Петра Великого" А. К. Нартова, опубликованные Л. Н. Майковым. Как и Штелин, Нартов излагал лишь отдельные эпизоды из жизни царя, но с тем существенным отличием, что в большинстве случаев он являлся свидетелем описываемых событий. "Рассказы" Нартова2 уже подвергались источниковедческому анализу. Собранные же Штелиным сведения, хотя и использовались много раз специалистами, еще ждут такого анализа.

Они представляют собой благодатный материал для источниковедческой критики. Намечается три комплекса вопросов, подлежащих исследованию. Во- первых, анекдоты можно рассматривать как факт общественно-политической мысли - отражение взглядов самого Штелина. Во-вторых, представляет интерес изучение их в плане уста-


1 Мы ссылаемся на третье издание: "Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным". Чч. 1 - 2. М. 1829 (далее - Я. Штелин).

2 Л. Н. Майков. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПБ. 1891.

стр. 129


новления степени точности описания событий, о которых там рассказывается. В-третьих, анализ данного источника мог бы выявить закономерности и особенности его возникновения, ибо в создании "Подлинных анекдотов" участвовали и рассказчик, являвшийся наблюдателем или участником событий, и Штелин, записавший рассказ и придавший ему соответствующую форму. Поскольку между событием и временем его фиксации проходили порою десятилетия, первоначальное его восприятие трансформировалось в памяти очевидца3 . Кроме того, играло роль восприятие рассказа Штелиным. Хотя он и называет лицо, сообщившее тот или иной анекдот, и тем самым перекладывает ответственность за достоверность на плечи рассказчика, не подлежит сомнению наличие переосмысления полученной информации. Профессор элоквенции и аллегории, рассказывающий о многочисленных добродетелях своего героя, постоянно использовал сюжет для восхваления бережливости, правосудия, великодушия, справедливости, проницательности, отваги, любви к наукам и прочих качеств царя. Добавим, что нередко и рассказчиками выступали не современники событий, а их ближайшие потомки или родственники либо такое лицо, как собиратель анекдотов П. Крекшин 4 , репутация которого как достоверного повествователя давно находится под сомнением. Степень достоверности соответственно уменьшалась по мере увеличения числа лиц, причастных к созданию анекдота.

Штелин видел свою задачу в том, чтобы "сохранить от забвения... бессмертные достоинства великого монарха" и вызвать желание у оставшихся в живых современников Петра продолжать дело Штелина5 . Однако последний пустил в обиход столько вымыслов, неточностей и легендарных подробностей, что его "Подлинные анекдоты" лишены именно подлинности. Группируя их, можно выделить прежде всего те, которые поддаются проверке другими источниками. Другую группу составляют рассказы, близкие к достоверному отражению событий, хотя и улавливаются в деталях отступления от истины. Вот один из примеров. В основе анекдота "Подарки Петра Великого тем, которые просили его в восприемники своих детей", положен тот факт, что царь не отличался щедростью. "В таких случаях обыкновенно, поцеловавши родильницу, по старому обычаю клал ей рубль под подушку, и в том состоял весь его подарок простым солдатам, а офицерам жаловал по червонцу". Рассказ дополнен изложением разговора Елизаветы Петровны с Петром Федоровичем, свидетелем которого был Штелин. Императрица, узнав, что ее племянник подарил роженице 100 червонных, упрекнула его в расточительстве и заметила, что Петр I, "воспринимая младенца и поцеловавши родильницу, клал ей под подушку червонец"6 . Обратимся к "Выпискам из расходных книг кабинетным деньгам". Здесь речь идет об иных суммах: солдату И. Векшину - 3 червонных, капитану М. Пушкину - 15, подполковнику И. Лошакову - 25, адъютанту гвардии Гурьеву - "бабушке на кашу один червонный"7 .

Другой пример. В анекдоте "Основание Петербурга", в основном правильно освещающем этапы застройки новой столицы, налицо две ошибки. Одна из них извинительна, поскольку рассказчик не мог удержать в памяти точного числа лодок, участвовавших 7 мая 1703 г. в штурме двух шведских кораблей, зашедших в воды Невы: их было не 60, как писал Штелин, а 30, как свидетельствовал сам Петр, участник штурма8 . Второй ошибки Штелин мог бы избежать, прояви он любознательность и малую толику критического отношения к рассказу, записанному со слов генерал- экипажмейстера Брюйнса: царь "не нашел на сем месте ничего, кроме одной деревянной рыбачьей хижины на Петербургской стороне, в которой сперва и жил и кото-


3 О природе такой трансформации см.: К. В. Чистов. Русские народные социально-утопические легенды XVI - XIX вв. М. 1967; В. Я. Пропп. Фольклор и действительность. М. 1976; В. К. Соколова. Русские исторические предания. М. 1970.

4 П. Крекшин, Краткое описание блаженных дел... Петра Великого. "Записки русских людей". СПБ. 1841.

5 Я. Штелин. Указ. соч. Ч. 1, стр. VIII-IX.

6 Там же, стр. 78 - 80.

7 "Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом". Т. II. М: 1872, стр. 90, 93, 122.

8 "Письма и бумаги императора Петра Великого" (далее - "ПиБ"). Т. П. СПБ. стр. 163.

стр. 130


рая поныне еще для памяти сохранена и стоит под кровлею, утвержденною на каменных столбах"9 . Домик Петра стоит доныне, но возведен он был специально для царя и не являлся "рыбачьей хижиной".

Но у Штелина встречаются также ошибки особого рода, возникшие в результате его активного вторжения в рассказ, беллетризации, стремления придать повествованию напряженный ритм. Тут сочинитель затмевает фиксатора событий, и в итоге анекдот утрачивает значение исторического источника, а может быть использован лишь как литературный памятник.

Первым критическое отношение к сочинению Штелина проявил Н. Г. Устрялов: "Нет сомнения, что в сих анекдотах много истинного, по крайней мере, в главной идее; но много и ложного: как профессор аллегории, Штелин не мог удержаться, чтобы не раскрасить слышанного им, верил всему, что рассказывали, даже пускался на выдумки"10 . Затем М. П. Погодин опубликовал заметку "Два слова за Штелина", в которой отмечал: "Приписывать Штелину выдумки и подлоги- грех: он мог ошибаться, но никогда не выдумывал и не обманывал. Перебрав многие сотни всяких его бумаг, я пришел к убеждению, что это была воплощенная немецкая точность даже относительно ничтожнейших безделиц. Можно ли же поверить, чтоб он позволил себе выдумки о важнейших исторических предметах?"11 . Погодин, такой же панегирист Петра, как и Штелин, никаких научных доводов при этом не привел. Позднее мнение Устрялова поддержал П. П. Пекарский: "Анекдоты о Петре Великом собирал Штелин... без всякой критики и поверки, почему достоверность большей части из них подлежит сомнению"12 .

Чтобы выяснить, кто более прав - Устрялов или Погодин, рассмотрим еще один из анекдотов Штелина - "Отважность Петра Великого в очевидной опасности при заговоре Циклера и Суковнина с их стрелецкою ротою". В его основе лежит подлинное событие: стрельцы намеревались убить Петра; по извету пятисотенного стрелецкого Стременного полка Л. Елизарьева царь узнал о том; 23 февраля 1697 г. заговорщики были схвачены и после розыска казнены. Штелин включил сюда массу подробностей о столкновении царя с заговорщиками в доме Соковнина и аресте их там. Отдельным эпизодам в этом рассказе присущи черты вероятности. Но в целом анекдот состоит из сочетания возможных событий с явно случайными или даже невероятными. Делалось это для нагнетания драматизма.

Современник событий И. А. Желябужский сугубо прозаически и без выдумок описал раскрытие заговора13 . Ни о какой встрече царя с заговорщиками в доме Соковнина в этих записках не говорится. Отметим, что два таких авторитетных историка, изучавших заговор Циклера - Соковнина по архивным источникам, как С. М. Соловьев и М. М. Богословский, не воспользовались ни единой деталью из штелинского анекдота14 .

А вот еще один анекдот, содержание которого нередко использовалось историками: "Глубокая печаль Петра Великого о кончине царевича Петра Петровича". После смерти царевича Петр I, по словам Штелина, "в горести заперся в своем кабинете и трои сутки сряду не допускал к себе никого, даже и супруги своей". Делу взялся помочь сенатор князь Долгорукий: он привел других сенаторов к кабинету царя и стал стучать. Петр сначала не отзывался, а затем, когда князь закричал, что "весь Сенат пришли доложить ему о деле величайшей важности", царь подошел к дверям, "но все еще не отвечал ни слова". Лишь после угрозы взломать дверь "и вывести


9 Я. Штелин. Указ. соч. Ч. 1, стр. 173.

10 Н. Г. Устрялов. История царствования Петра Великого. Т. 1. СПБ. 1858, стр. LVIII-LIX.

11 М. П. Погодин. Семнадцать первых лет жизни императора Петра Великого, 1672 - 1689. М. 1875, стр. 229.

12 П. П. Пекарский. О переписке академика Штелина. "Записки императорской Академии наук". Т. VII. СПБ. 1865, стр. 118.

13 "Записки И. А. Желябужского". "Записки русских людей", стр. 48 - 51.

14 Появление царя среди заговорщиков, но без драматических подробностей, зарегистрировал капитан Перри (Дж. Перри. Состояние России при нынешнем царе. М. 1871, стр. 99). Он появился в России годом позже после описанных им событий и не мог быть их свидетелем. Молва о личном участии Петра в аресте заговорщиков имела, видимо, хождение среди современников.

стр. 131


его величество силою" Петр вышел из кабинета, внял доводам сенаторов, смирился с утратою, обещал "на другой день приехать в Сенат", а затем "принялся по-прежнему за дела"15 .

Сопоставим этот анекдот со свидетельствами трех других источников: "Повседневных записок" кн. А. Д. Меншикова, "Походным журналом" и донесениями английского резидента в Москве Дж. Джеффериса своему правительству от 1 и 8 мая 1719 года. Все они сходятся в датировке событий и регистрации мест, где находился Петр в первые дни после смерти сына, и в то же время дополняют друг друга, ибо в центре внимания "Повседневных записок" находился сам светлейший князь, камер-фурьерского журнала - царь, а у Джеффериса - петербургский двор в целом. Все они указывают день смерти Петра Петровича - суббота 25 апреля. Похороны состоялись в воскресенье 26 апреля. Джефферис добавляет некоторые подробности, отсутствующие в "Повседневных записках": "На следующий же день после кончины его хоронили с большим торжеством в монастыре, расположенном приблизительно в миле от города. Его величество и министры и большая толпа знатных лиц провожали усопшего в траурных нарядах". Утром 27 апреля Ментиков отправился во дворец, был в покоях Петра и вместе с царем поехал к адмиралу Апраксину. Оттуда царь отбыл в Адмиралтейство. Конец дня Меншиков вместе с царской четой провел в прогулке по Летнему саду и за обеденным столом. Третий день после смерти царевича у Петра I, согласно "Повседневным запискам", был самым напряженным. Меншиков в 10-м часу утра отправился в Адмиралтейство, куда прибыл и царь. Вместе они проверяли подготовку корабля "Гангут" к спуску на воду. Во втором часу дня выстрелом из трех пушек был дан сигнал к съезду гостей - министров и вельмож. Празднество закончилось в третьем часу ночи. Это торжество описано и Джефферисом: "Спуск 90-то пушечного корабля по тому же случаю отложен был до прошлого вторника (28 апреля); в день же спуска двор снял траур и на самом корабле приготовлен был большой обед, к которому его величество пригласил всех явившихся с поздравлением. Пир продолжался до следующего утра" 16 .

Таким образом, в анекдоте Штелина бесспорным является лишь сообщение о смерти Петра Петровича. Верно, что царь тяжело переживал утрату. Но конкретное описание этих переживаний - плод фантазии. Достоверные источники свидетельствуют, что Петр не располагал теми тремя днями, в течение которых Штелин обрек его на заточение в кабинете: он либо выезжал куда-то сам, либо к нему приезжал кто-нибудь из вельмож. "Повседневные записки" не зарегистрировали также и коллективного визита сенаторов к царю.

Кто же был автором анекдота? Штелин, записавший его, или В. И. Геннин, рассказ которого, по словам автора, положен в основу записи? "Виновником" надо признать Штелина. Олонецкий же комендант полковник Геннин имел репутацию образованного и делового человека. Он действительно в те дни находился в Петербурге и был в числе лиц, присутствовавших на похоронах и при спуске корабля. "Повседневные записки" зарегистрировали его визит к Меншикову 1 мая 1719 года17 .

К числу "изобретений" Штелина относится также анекдот о том, как Петр I 5 ноября 1724 г. обнаружил у Лахты севший на мель бот с солдатами и матросами, участвовал в их спасении, простудился и затем болел вплоть до своей кончины. Эта легенда, прочно вошедшая в литературу, опровергается свидетельствами двух источников, достоверность которых не вызывает сомнений: "Камер-фурьерский журнал за 1724 г." и "Дневник камер-юнкера Берхгольца". Оказывается, Петр возвратился в Петербург не 5 ноября, как писал Штелин, а 27 октября. Штелин надолго "уложил" больного Петра в постель. Между тем из "Дневника" Берхгольца явствует, что царь на следующий день навестил генерал-прокурора П. И. Ягужинского, там узнал о пожаре на Васильевском острове, отправился его тушить, а затем возвратился к Ягу- жинскому. Именно в "Дневнике" под 2 ноября имеется запись, видимо, проливающая свет на истоки легенды Штелина: "После обеда император благополучно возвратился


15 Я. Штелин. Указ. соч. Ч. 2, стр. 32 - 37.

16 ЦГАДА, Госархив, разр. XI, д. 53, ч.. 3, лл. 61 - 63; "Сборник Русского исторического общества" (далее - сборник "РИО"). Т. 61. СПБ. 1888, стр. 528-531.

17 ЦГАДА, Госархив, разр. XI, д. 53, ч. 3, л. 65.

стр. 132


в С. -Петербурт, но накануне, на обратном пути из Дубков, он подвергался на воде большой опасности во время свирепствовавшей сильной бури, и одно из его судов погибло, так что с него только два человека успели спастись вплавь. Его величество принужден был держаться с своей яхтой на двух якорях, и всем находившимся на ней приходилось жутко"18 .

Последующие записи в камер-фурьерском журнале и "Дневнике" тоже не подтверждают версии Штелина о болезни царя. 5 ноября Петр на свадьбе у немца-булочника более трех часов смотрел на свадебные церемонии и танцы. 8 ноября присутствовал на литургии в Троицком соборе; 9, 11 и 15 ноября - на именинах, свадьбе и крестинах; 17 декабря - на ассамблее у генерала Аларта; в январе 1725 г. выводил Преображенский полк на Неву во время религиозного праздника.

Обратимся теперь к источникам ретроспективным. К современникам, которые не упустили бы возможности рассказать о том, что произошло у Лахты, относится прежде всего Феофан Прокопович. 1 марта 1725 г. он в Петропавловском соборе произносил "Слово на погребение Петра Великого". Разве оратор, патетически вопрошавший у гроба царя: "Что се есть? До чего мы дожили, о Россия? Что видим? Что делаем?", мог о человеке, сравнивавшемся им с Самсоном, Иафетом, Моисеем, Давидом и Константином, не сказать, что он умер от простуды, приключившейся во время подвига во спасение подданных? Допустим, что Феофан счел неуместным говорить в проповеди об этом событии. Но позднее он имел случай восполнить пробел: в Западной Европе распространялись небылицы о смерти царя, и Феофан взялся за перо, чтобы сочинить повесть "О смерти Петра Великого, императора Российского". Название повести и содержание преследовали определенную цель: "дабы мы, как самовидцы свидетели, которым все сие известно, истинную повесть написали"19 . Однако и в повести тщетно искать хотя бы глухого намека на события у Лахты. Нет о них упоминания и у других современников.

Мы могли бы продолжить разбор штелинских анекдотов, и в большинстве случаев результат оказался бы идентичным. Конечно, это не может служить основанием для сплошного отказа от всего записанного им. Наша цель состоит в том, чтобы показать, что тексты, созданные Штелиным, требуют осторожного к ним отношения. Имея это в виду, обратимся теперь к самому "завещанию" - "прутскому" письму Петра 1. Специалисты не располагают необходимым комплексом источников, чтобы, опираясь на них, неопровержимо доказать достоверность или подложность данного письма. Рассказ же о нем, вполне связный, тем не менее легко членится на три части. Первая посвящена его интерпретации. Суждения Штелина идут в русле панегирических высказываний о Петре I. Уже в самом названии анекдота "Удивительная любовь Петра Великого к государству своему и отечеству" заложен его смысл: царь во имя любви к отечеству готов был пожертвовать собственной жизнью. Свидетельством как раз и служит отправленное Петром письмо Сенату "из лагеря при реке Пруте"20 .

Вторая часть анекдота излагает обстановку, в которой письмо было написано и доставлено Сенату: русская армия, окруженная на Пруте 100 тыс. турок, осталась без провианта. В таких "отчаянных обстоятельствах, из которых, по- видимому, ничто, кроме особенного чуда, не могло его избавить", царь думал "только о своем отечестве, а не о самом себе, хотя и видел перед собою явную опасность либо попасться в плен туркам, либо совсем погибнуть". Петр, "почитая себя со всем своим войском погибшим, сел спокойно в своей палатке писать" и вручил письмо офицеру, "которому все дороги и проходы в тамошних местах были известны"; Его Величество может в том на него положиться, что он благополучно приедет в Петербург". Запечатав письмо и сделав на нем надпись "в правительствующий сенат в Санкт-Петербурге", царь сказал: "Ступай же с богом". "Офицер в девятый день прибыл благополучно в Петербург и отдал письмо в полном собрании Сената".

Третья часть анекдота составляет его суть - текст, взятый в кавычки: "Уведомляю вас, что я со всею армиею без всякой вины или неосмотрительности с нашей стороны,


18 "Дневник камер-юнкера Берхгольца". Ч. 4. М. 1903, стр. 71.

19 Ф. Прокопович. О смерти Петра Великого, императора Всероссийского. СПБ. 1725, стр. 2.

20 Я. Штелин. Указ. соч. Ч. 1, стр. 60 - 61.

стр. 133


единственно по полученным ложным известиям, окружен со всех сторон турецким войском, которое вчетверо наших сильнее, и лишен всех способов к получению провианта, так что без особенной божией помощи ничего иного предвидеть не могу, как что со всеми нашими людьми погибну либо взят буду в плен. В последнем случае не почитайте меня царем и государем своим и не исполняйте никаких приказаний, какие тогда может быть от меня были бы к вам присланы, хотя бы они и собственною моею рукою были писаны, пока сам я не возвращусь к вам. Если ж я погибну и вы получите верное известие о моей смерти, то изберите достойнейшего из вас моим преемником"21 . Штелин далее сообщает, что подлинник письма хранится в Кабинете Петра и "начальником сего кабинета князем Михаилом Михайловичем Щербатовым показывай был многим знатным особам". Весь анекдот рассказал Штелину сам Щербатов22 .

В отличие от рассмотренных выше этот анекдот имеет историографию. Большее внимание специалистов к нему естественно, ибо он по своей значимости занимает среди сочинений Штелина самое видное место. Предметом спора стал вопрос о подлинности письма. Охарактеризуем позиции сторон. Сомнения относительно подлинности письма возникли уже у А. С. Пушкина. В подготовительных материалах к "Истории Петра I" он писал: "Штелин уверяет, что славное письмо в Сенат хранится в Кабинете его величества при императорском дворце. Но, к сожалению, анекдот, кажется, выдуман чуть ли не им самим. По крайней мере, письмо не отыскано"23 . Эта догадка не стала достоянием современников, ибо "История Петра I" впервые увидела свет в 1938 году. А первым, кто публично настаивал на подложности письма, был Н. Г. Устрялов, опубликовавший статью "Рассказ Штелина о письме Петра Великого к Сенату с берегов Прута". Вывод Устрялова: оно "есть не что иное, как выдумка Штелина"24 . Аргументацию Устрялова о подложности письма развил Ф. А. Витберг: "Мы с полным правом можем отнести его к разряду исторических преданий или анекдотов" 25 . Но существует и противоположный взгляд. В самой общей, хотя и осторожной форме его высказал С. М. Соловьев: "Но несмотря на сильные, по-видимому, возражения против достоверности письма, мы не считаем себя в праве решительно отвергать эту достоверность"26 . Вслед за ним в защиту подлинности письма выступил Е. А. Белов в статье, посвященной опровержению доводов Витберга. Общий его вывод таков: "Все доказательства г. Витберга против подлинности письма от 10 июля 1711 г. не выдерживают, по нашему мнению, критики"27 .

Письмо привлекло внимание и советских историков. Оно было напечатано вновь в "Письмах и бумагах имп. Петра Великого" и снабжено пространными комментариями, а затем увидела свет специальная статья на эту тему 28 . В комментариях главное внимание было сосредоточено на доказательстве того, что письмо достоверно отразило обстановку на Пруте к 10 июля 1711 года. Отсюда и вывод о его подлинности. Однако противоположную точку зрения высказали С. А. Фейгина и западногерманский историк Р. Виттрам29 .

Еще Устрялов и Витберг обратили внимание на множество явных несуразностей при описании Штелиным условий доставки письма. Согласно Штелину, оно было адресовано Сенату в Петербург, в то время как Сенат в 1711 г. находился в Москве.


21 Там же, стр. 62 - 63.

22 Там же, стр. 63.

23 А. С. Пушкин. Собрание сочинений. Т. 8. М. 1962, стр. 214.

24 "Месяцеслов на 1859 год". СПБ. Б. г., стр. 375.

25 Ф. Витберг. О подложности известного письма Петра Великого с берегов Прута в Сенат от 10 июля 1711 года. "Древняя и новая Россия". Т. III. СПБ. 1875, стр. 267.

26 С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. VIII, т. 16. М. 1962, стр. 388.

27 Е. Белов. По поводу статьи Витберга о подложности письма Петра Великого из-под Прута 1711 г. "Древняя и новая Россия". Т. I. СПБ. 1876, стр. 406.

28 "ПиБ". Т. XI, вып. 1. М. 1962, стр. 314 - 315, 572 - 575; Е. П. Подъяпольская. К вопросу о достоверности письма Петра I с берегов Прута. "Исследования по отечественному источниковедению". М. -Л. 1964.

29 R. Willram. Peter I Czar und Kaiser. Bd. I. Gottingen. 1964, S. 383 - 385, 488;[С. А. Фейгина]. О подлинности письма Петра I с берегов Прута. "Советские архивы", 1970, N4, стр. 117 - 118.

стр. 134


Не соответствуют действительности и сведения о продвижении курьера, который будто бы доставил письмо в Петербург уже на девятый день. Между тем известно, что курьер, отправленный царем в Москву с письмом от 15 июля, достиг столицы, лежавшей к Молдавии ближе, только на 14-й день. Ставилась под сомнение возможность царя найти такого офицера, которому "все дороги и проходы в тамошних местах были известны", ибо вообще трудно было выйти из лагеря, со всех сторон окруженного плотным кольцом неприятельских войск. Оппоненты вынуждены были молчаливо согласиться с этими доводами. Ход мыслей Белова таков: не следует связывать обстоятельства доставки письма с его содержанием, ибо искажение истории отправки письма еще "не решает вопроса о подлинности или подложности его"30 . Перейдем поэтому к анализу самого письма.

Сразу же оговоримся, что в данном случае историк лишен важнейших компонентов для полноценного источниковедческого анализа. Поскольку не сохранилось ни подлинника письма, ни современного ему списка и опубликовано оно было на немецком языке, то отсутствуют данные как для палеографического, так и для текстологического анализа. В результате перевода письма на немецкий язык утратили первозданную специфику присущие Петру речевые обороты и особенности речи. Между тем спорящие стороны использовали стиль письма в качестве одного из аргументов. Витберг, например, считал, что "язык разбираемого письма отличается плавностью, округленностью и бесцветностью и ни в одном слове этого письма не отразился простой, энергический и порывистый характер Петра"31 . У Подъяпольской - иное восприятие источника: "Возражения Ф. А. Витберга не убедительны. Письмо Петра I независимо от того, на каком языке его ни читаешь (немецком, французском или русском), поражает близостью к краткому, точному и выразительному языку Петра"32 . Однако ни Витберг, ни Подъяполъская не подкрепили своих диаметрально противоположных оценок конкретными доводами.

В ходе дискуссии уделялось большое внимание соответствию содержания письма историческим реалиям, а также поискам неточностей и противоречий при освещении обстановки, в которой создавалось письмо. Витберг сопоставил письмо от 10 июля с другим, вполне реальным письмом от 15 июля33 и пришел к следующему выводу: "Сравнение разбираемого письма Петра в сенат от 10 июля с действительным от 15 июля говорит не в пользу первого. Ни язык, ни слог разбираемого письма не похожи на язык и слог Петра, а содержание противоречит как действительности, так и изображению этой действительности в подлинном письме Петра в сенат от 15 июля"34 . Белов, оспаривая вывод Витберга, отмечал мнимость противоречий между письмами, ибо Витберг встал на путь сравнения источников, возникших в разной исторической обстановке: письмо от 10 июля составлялось в кульминационный момент критической ситуации, когда русская армия находилась в кольце неприятельских войск; письмо от 15 июля составлялось после того, как непосредственная угроза миновала, был заключен мирный договор, и русская армия уже возвращалась в Россию. Первое письмо проецировано на одну обстановку, второе - на иную. Даже если реальные противоречия между письмами и существуют, то их неправомерно использовать в качестве аргументов, так как они естественны: автор 15 июля уже имел возможность спокойнее рассмотреть и оценить обстановку 10 июля.

В комментариях к т. XI "Писем и бумаг императора Петра Великого" прием Витберга усовершенствован: комментаторы отказались от сопоставления писем и при-


30 Е. Белов. Указ. соч., стр. 403.

31 Ф. Витберг. Указ. соч., стр. 259.

32 Е. П. Подъяпольская. Указ. соч., стр. 316.

33 Письмо Петра I Сенату от 15 июля 1711 г. информирует о событиях на р. Прут 8 - 10 июля и о заключении мира: "Хотя я николи б хотел вам писать о такой материи, о которой ньине принужден есмь, аднакож понеже так Воля божия благоволила (и грехи христианские не допустили), ибо мы в 8 день сего месяца с турками сошлись и з самово того дни даже до 10 числа полуден в превеликом огне не точию дни, но и ночи были". Письмо заканчивается рассуждением, что заключение мирного договора "хотя и не бес печали" (ибо Россия понесла территориальные потери), но мир с Турцией дает возможность сосредоточить все силы на войне со Швецией ("ПиБ". Т. XI, вып. 2. М. 1964, стр. 16).

34 Ф. Витберг. Указ. соч., стр. 262.

стр. 135


влекли весь комплекс известных в настоящее время источников, как синхронных, так и ретроспективных, для подтверждения тезиса о том, что в письме от 10 июля обстановка, сложившаяся на Пруте, отражена без погрешностей: были использованы инструкция П. П. Шафирову, отправленному в турецкий лагерь для ведения мирных переговоров, письмо к нему Петра I, реляция о Прутском походе, "Журнал, или поденная записка имп. Петра Великого", "Записка" Ю. Юля и "Записки" бригадира Моро де Бразе35 . Однако результаты этих разысканий имели бы вес в случае, если бы письмо от 10 июля содержало ряд деталей (например, о составе русской армии, имена командиров дивизий, изложение хода сражений 8 и 9 июля и т. п.), которые можно твердо проверить, или если бы в роли подозреваемых фальсификаторов выступали лица, вообще не осведомленные о событиях на Пруте. Первое предположение отпадает, ибо обстановка на Пруте изложена столь общими фразами, что составление их доступно любому образованному человеку, державшему в руках "Журнал" Петра I. Отпадает и второе предположение, так как оба лица, причастные к письму, были причастны и к изучению эпохи Петра: кн. М. М. Щербатов - историк и публицист, образованнейший человек своего времени, занимавшийся приведением в порядок дел Кабинета Петра I, и Я. Я. Штелин, собиратель анекдотов о царе.

Следовательно, Щербатов, если допустить, что он явился сочинителем письма, мог пользоваться всем корпусом источников, находившихся позднее в распоряжении авторов комментариев (за исключением мемуаров). Более того, именно Щербатов подготовил к печати и опубликовал в 1770 - 1772 гг. "Журнал" Петра I. Познания Штелина основывались на менее прочном фундаменте, хотя и ему был известен "Журнал". Другим источником его сведений были беседы с участниками Прутского похода. В целом оба предположительных автора располагали достаточным объемом информации. Действительно, суть обстановки на Пруте состояла в том, что окруженной противником армии грозила гибель или плен, так как были пресечены источники обеспечения ее провиантом и фуражом. Эта ситуация ясно отражена в "Журнале": "Ретироваться более было невозможно, а и стоять для голоду как в провианте, так и в фураже нельзя; но пришло до того: или выиграть, или умереть"36 .

И все же в письме допущена ошибка. Сказано: "Ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я попаду в турецкий плен". Между тем синхронные источники не усматривают ни "совершенного поражения" армии, ни сдачи в плен. Решения военных советов от 8, 9 и 10 июля имели в виду никак не капитуляцию, а выход из окружения путем активных боевых действий. Если бы армия была обречена, то подготовительные меры к выходу, тщательно разработанные в решениях совещаний 10-го, а затем 11 июля должны казаться бессмысленными. Сдача в плен не предусматривалась и в письме, отправленном 11 июля Петром I П. П. Шафирову, находившемуся в ставке турецкого везиря на мирных переговорах: "Стафь с ними на фее, чево похотят, кроме шклафства". А если турки не согласятся и на эти условия? Тогда Шафирову велено "дать нам знать конечно сего дни, дабы свой дисператной путь могли, с помощью божиею, начать"37 . Таким образом, реально предусматривалась альтернатива "выиграть или умереть", что опровергает версию письма. Искажение существенное, но этого все же недостаточно, чтобы признать письмо подложным. Сторонники его подлинности могут возразить, что сражение сопряжено со случайностями, так что плен не следует исключать из числа возможных исходов битвы.

Суть письма, его главный смысл, имеющий нормативное значение, заложен не в характеристике обстановки, а в той его части, где сформулировано волеизъявление царя: распоряжения на случаи, если он 1) окажется в плену (тогда велит "не почитать меня царем" и не выполнять его указов), 2) погибнет в сражении (лицам, которым адресовано письмо, а считается, что оно адресовано сенаторам, надлежало тогда избрать из своей среды нового царя). Но значимость этих распоряжений не соответствует значимости средств проверки их достоверности: историки не располагают ни единым документом, подтверждающим или опровергающим данные распоря-


35 См. "ПиБ". Т. XI., вып. 1, стр. 574 - 575.

36 "Журнал, или поденная записка... имп. Петра Великого". Ч. 1. СПБ. 1770, стр. 320.

37 "ПиБ". Т. XI, вып. 1, стр. 317.

стр. 136


жения. Доступным способом доказательства абсурдности распоряжений могут служить несуразности, обнаруженные в самом тексте письма, а именно - отсутствие логики.. Допустим, что царь оказался бы в турецком плену. Турки, вероятно, использовали бы его для заключения выгодного мира и, возможно, потребовали бы выкупа за освобождение Петра I. Быть может, такого рода соображения могут оправдать повеление царя не слушать его указов? Но от царя, находящегося в плену, могли исходить и распоряжения о мобилизации ресурсов страны для продолжения войны: о наборе рекрутов для комплектования армии, обеспечения ее офицерским составом, снабжении вооружением, снаряжением, продовольствием и т. п. Следуя букве письма, сенаторы должны были игнорировать и подобные указы. Петр, следовательно, сам берет на себя роль человека, пассивно ожидающего решения своей участи и судьбы страны, монархом которой он был, по милости победителя. Такая роль была органически чужда Петру. Она не соответствовала его отношению к "служению государству" и не вытекала из его характера. Истории известен другой Петр - человек огромной воли, энергии и целеустремленности. Достаточно вспомнить поражение под Нарвой и последовавшие затем события Северной войны.

Еще более невероятна последняя фраза письма: царь в 1711 г. фактически лишает царевича Алексея нрава наследовать престол. Ход мыслей у сторонников подлинности письма таков: у Петра I, вынудившего сына в 1718 г. отречься от права наследования престола, было немало оснований для недовольства его поведением задолго до того: еще в 1704 г. царь заявил Алексею: "Если советы мои разнесет ветер и ты не захочешь делать того, что я желаю, то я не признаю тебя своим сыном"38 ; в 1708 г. Петр послал Алексею письмо с суровым упреком: "Оставив дело, ходишь за бездельем" 39 . Надежда Петра на то, что можно будет исправить сына при помощи подходящего брака, тоже была слабой, ибо, случись с отцом несчастье, "брак царевича никогда бы не состоялся". Отсюда делался вывод: мысль о лишении царевича права наследования не покидала Петра и позже (например, в 1715 г.) и была осуществлена в 1718 году40 . Следовательно, она могла быть высказана и в 1711 г., когда обстановка на Пруте толкала к решительному шагу 41 .

Белов здесь верно обратил внимание на далеко не теплые отношения между отцом и сыном, причем количество соответствующих примеров можно было бы даже увеличить. Но ведь все симптомы семейного разлада вместе взятые еще не предопределяют намерение лишить сына престола. Достаточно вспомнить особую процедуру, которой было обставлено отречение Алексея в 1718 г., и значение, придаваемое ей царем, чтобы признать догадку Белова недостаточно убедительной. Маловероятно его утверждение и потому, что обстановка 1715 г. и 1718 г. существенно отличалась от ситуации 1711 г.: позднее Петр располагал двумя преемниками по мужской линии - внуком и сыном; речь шла, следовательно, об изменении порядка наследования в рамках одной династии. Письмо же имеет в виду возможность перемены династии, а это далеко не одно и то же.

Подойдем к делу и с иной стороны. Петр, если считать письмо подлинным, предпринимает тут весьма решительный шаг. Но ради чего? Ответ С. М. Соловьева гласит: царь не считал Алексея "достойнейшим, способнейшим поддержать величие России и дело преобразования"42 . Тогда возникает естественный вопрос: почему царь сам не назвал того "достойнейшего и способнейшего" преемника, которому он считал возможным передать дело преобразований? На поверку могло ведь оказаться так, что "достойнейший", с точки зрения сенаторов, был бы лишен качеств "достойнейшего" с точки зрения царя. Естественно было бы ожидать, что царь сам должен назвать его. Петр, однако, этого не сделал, бросив сенаторам яблоко раздора и передав дело преобразований в неизвестные руки, что выглядит явно нереально. Заметим далее, что круг преемников ограничен в письме членами Сената ("изберите достойнейшего из вас моим преемником"). Кого же мог иметь в виду царь? Сена-


38 См. Н. Г. Устрялов. Указ. соч. Т. VI. СПБ. 1859. Приложения, стр. 306.

39 СМ. Соловьев. Указ. соч. Кн.. IX, т. 17. М. 1963, стр. 117.

40 См. подробнее О. Ф. Козлов. Дело царевича Алексея. "Вопросы истории", 1969, N 9.

41 Е. Белов. Указ. соч., стр. 404.

42 С. М. Соловьев. Указ. соч. Кн. VIII, т. 16, стр. 389.

стр. 137


торами в то время были: гр. И. А. Мусин-Пушкин, князья П. Л. Голицын, М. В. Долгоруков, Г. И. Волконский, а также Т. Н. Стрешнев, М. М. Самарин, В. А. Апухтин, С. П. Нелединский-Мелецкой43 . Как бы хорошо Петр ни относился к ним, ни один из них не имел достаточных качеств для занятия царского места. Белов спрашивал: "Мог ли Петр ввиду грозившей ему опасности остаться равнодушным к судьбе своей дружины, к судьбе своих начинаний?"44 . Не мог. Но тогда почему им избраны сенаторы и исключены из числа возможных преемников главные члены его "дружины", виднейшие сподвижники, начиная с неродовитого Меншикова и кончая аристократом Апраксиным? Оставил Петр без внимания (в этом случае) и интересы своих дочерей.

Если согласиться с точкой зрения о достоверности письма, то придется признать, что сколько-нибудь убедительное объяснение элементарным просчетам или несуразностям, вытекающим из текста письма, невозможно дать. И напротив, все неувязки отпадают, если исходить из противоположной посылки: перед нами - фальсификация. Тогда все становится на свои места. Логика рассуждений такова: Петр не был автором письма; из двух возможных авторов, упомянутых выше, Щербатов отпадает как человек, имевший профессиональную подготовку историка, для пера которого данная подделка была бы слишком грубой45 . Значит, автор - Штелин. Содержащуюся в письме легенду Штелин "привязал" к двум событиям: неудачному Прутскому походу и отрешению наследника от престола. Как конкретно складывались отношения Петра с Алексеем, в какой последовательности развивались, к какому времени относился конечный разрыв и когда возникло намерение царя принудить царевича отречься от права наследования, Штелину осталось неведомым. Поэтому он спроецировал коллизию между отцом и сыном на более раннее время.

Остается ответить на вопрос С. М. Соловьева: "Для сочинения подобного акта мы не найдем побуждений; сочинена была духовная Екатерины I Бассевичем, духовная Петра II Долгорукими: везде побуждения открыты и ясны; но кто и для чего сочинил бы приведенное письмо от Прута?"46 . Конечно, осязаемых выгод того типа, которые намеревались извлечь из своих подделок Долгорукие и Бассевич, Штелин получить не мог. Но фальсификаторы документов не всегда руководствуются материальными или даже политическими мотивами. Когда фабриковались частные акты на земельное владение, тут прозаичность цели обнажена. Исследователь, изучающий подделки первой четверти XIX в., без затруднения определяет, для чего владелец антикварной лавки московский купец А. И. Бардин изготавливал фальшивые древние рукописи, получая за них баснословные деньги от коллекционеров-любителей. Однако вспомним, что современник Бардина А. И. Сулакадзев тоже фабриковал источники, не извлекая при этом материальных выгод. Здесь усилия "мастера" были подчинены удовлетворению иных человеческих слабостей - тщеславия, гордости обладателя раритетов, наконец, просто особенности характера47 .

Возвращаясь к автору "Подлинных анекдотов", можно поставить ряд аналогичных вопросов: какими побуждениями он руководствовался, создавая различные легенды о Петре I? Непосредственных выгод Штелин не извлекал. Профессор аллегории мог просто находить удовольствие в изготовлении легенд. Маленького человека снедала мечта прославиться анекдотами о человеке великом. Штелин, выступая панегиристом Петра, действовал не в качестве историка или публициста, а как литератор и стремился наградить героя чертами, не присущими простому смертному. Впрочем, отдадим Штелину должное: характер и "дух" своего героя он постиг основательно. Если бы подделка была лишена вероятной достоверности, то специалисты не потратили бы ради разоблачения ее столько усилий.


43 "Журнал, или поденная записка... имп. Петра Великого". Ч. 1, стр. 314.

44 Е. Белов. Указ. соч., стр. 404.

45 В комментарии к публикации письма сказано: "Но обоим, особенно Штелину, не под силу было сочинить письмо, полностью соответствующее исторической обстановке" ("ПиБ". Т. XI, вып. 1, стр. 575).

46 С. М. Соловьев. Указ. соч. Кн. VIII, т. 16, стр. 388.

47 См. М. Н. Сперанский. Русские подделки рукописей в начале XIX в. "Проблемы источниковедения". Т. V. М. 1956.

стр. 138


Если рассмотренные выше подделки не сулили их автору прямых выгод, то цель создания мифа о незавершенной записке Петра, состоявшей из двух слов "Отдайте все", совершенно очевидна: миф был пущен в обиход по политическим соображениям. Проследим путь проникновения этих сакраментальных слов в исторические сочинения. Первым, кто, дав подробное описание смерти Петра I, пустил в оборот упомянутые слова, был Вольтер. От него описание попало на страницы "Деяний Петра Великого" И. И. Голикова, а у последнего его заимствовал С. М. Соловьев48 . Этот маститый историк своим авторитетом придал всему этому значение достоверного события. От Соловьева информация попала на страницы и исследовательской и популярной литературы, в том числе советской. Остается выяснить, откуда французский мыслитель почерпнул сведения о последних минутах жизни царя.

В 1757 г. правительство России обратилось к Вольтеру с просьбой написать сочинение о Петре I. Вольтер, в 1731 г. выпустивший книгу о Карле XII, с тем большей охотой принял предложение, что оно соответствовало его давнишним намерениям противопоставить "созидателя" Петра I "разрушителю" Карлу XII49 . По распоряжению российского правительства в адрес "фернейского мудреца" были отправлены разнообразные источники - указы, мемуары, письма, реляции, переведенные на французский и латинский языки учеными Петербургской Академии наук, в том числе М. В. Ломоносовым, Г. Ф. Миллером, И. И. Таубертом50 . Кстати, среди отправленных ему материалов находилось и два десятка анекдотов Штелина (их Вольтер не использовал). Знаменитый просветитель тоже проявил инициативу в поисках источников. Еще в 1737 г. он обратился к прусскому кронпринцу Фридриху (будущему королю Фридриху II) с просьбой обеспечить его сведениями о прошлом России и получил записку о России, составленную секретарем прусского посольства в Петербурге Фоккеродтом. В распоряжении Вольтера была и еще одна рукопись, переведенная затем на русский язык51 . В подлиннике она была озаглавлена так: "Пояснения многих событий, относящихся к царствованию Петра Великого, извлеченные в 1761 г. по желанию одного ученого из бумаг покойного графа Геннинга Фридерика Бассевича, тайного советника их императорских величеств Римского и Российского, Андреевского кавалера". Таким образом, перед нами - сочинение не самого Бассевича, а извлечения из его "бумаг", сделанные неизвестным автором через 12 лет после смерти графа52 . Что это были за "бумаги", мы не знаем, равно как неизвестна степень близости текста, вышедшего из-под пера составителя "Записок", к первоисточникам. Судя по примечаниям, в его распоряжении находились также копии документов русского происхождения и др.

Кончина Петра в "Записках" представлена так: "Очень скоро после праздника св. Крещения 1725 г, император почувствовал припадки болезни, окончившейся его смертью. Все были очень далеки от мысли считать ее смертельною, но заблуждение это не продолжалось и восьми дней. Тогда он приобщился св. Тайн по обряду, предписываемому для больных греческою церковью. Вскоре от жгучей боли крики и стоны его раздались по всему дворцу, и он не был уже в состоянии думать с полным сознанием о распоряжениях, которых требовала его близкая кончина. Страшный жар держал его почти в постоянном бреду. Наконец, в одну из тех минут, когда смерть перед окончательным ударом дает обыкновенно вздохнуть несколько своей жертве,


48 С. М. Соловьев. Указ. соч., Кн. IX. т. 17, стр. 540.

49 См. об этом С. Д. Артамонов. Вольтеровская "История Карла XII". "Вопросы истории", 1972, N 6.

50 "Письма Вольтера к графу Шувалову и некоторым другим российским вельможам". М. 1808; Е. Шмурло. Вольтер и его книга о Петре Великом. Прага. 1929; П. Пекарский. История имп. Академии наук в Петербурге. Т. I. СПБ. 1870, стр. 381 - 387.

51 "Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича". М. 1866.

52 Бассевич (1680 - 1749 гг.) состоял в свите герцога Голштинского Карла-Фридриха, прибывшего в 1721 г. в Россию в качестве жениха одной из дочерей Петра I. Его помолвка со старшей дочерью Анной Петровной состоялась в ноябре 1724 г., а свадьба - в следующем году, когда царя уже не было в живых.

стр. 139


император пришел в себя и выразил желание писать, - но его отяжелевшая рука чертила буквы, которых невозможно было разобрать, и после его смерти из написанного им удалось прочесть только первые слова: "Отдайте все" (rendez tout а...)- Он сам заметил, что пишет неясно, и потому закричал, чтоб позвали к нему принцессу Анну, которой хотел диктовать. За ней бегут; она спешит идти, но когда является к его постели, он лишился уже языка и сознания, которые более к нему не возвращались. В этом состоянии он прожил однако ж еще 36 часов"54 .

Вольтер воспользовался этим текстом и мало что в нем изменил. Но автор "Записок" многословен и "нагнетает" драматизм; Вольтер же лаконичен и строг в изложении. "Записки" - это единственный источник, содержащий сведения о вызове царем дочери Анны и написанных им словах "Отдайте все...". Прочие современники события - иностранные дипломаты и авторы мемуаров - обо всем этом даже не упоминают. Так, голландский резидент Де-Вилде вообще отрицал существование каких-либо предсмертных распоряжений Петра: "При жизни царь не сделал никакого завещания, ни устного, ни письменного, в течение же своей последней болезни он слишком был слаб и слишком страдал, чтобы царица осмелилась заговорить с ним об этом"55 . В дневнике камер- юнкера Ф. В. Берхгольца на этот счет тоже нет никаких известий. Правда, заметки его за 1725 г. при описании им придворных событий утратили обстоятельность, свойственную ему, когда он фиксировал свои наблюдения в 1721 -1724 годах. Так, 28 января 1725 г. Берхгольц ограничился регистрацией лишь двух событий: смерти Петра I и сделанной ему накануне операции, которая сначала вселила надежду на благоприятный исход болезни56 .

Упоминание о попытке царя что-то написать отсутствует и в источниках русского происхождения. Автор специального сочинения о смерти Петра 57 , чутко прислушивавшийся к политическим веяниям при дворе, мог, разумеется, преднамеренно умолчать о существовании предсмертной записки. Однако другой современник смерти царя, к. К. Нартов, составлявший записки отнюдь не для печати, не был стеснен какими-либо политическими соображениями, но тоже не упомянул ни о записке Петра, ни о вызове им Анны 58 . Лишь саксонский резидент Ж. Лефорт (племянник Ф. Я. Лефорта) доносил своему двору, что в предсмертные минуты царь пытался что-то записать: "Ночью ему захотелось что-нибудь написать, он взял перо, написал несколько слов, но их нельзя было разобрать"59 . Из приведенного текста явствует, что Лефорт не придавал особого значения этому желанию Петра. Между тем полномочного министра Августа II, короля Польского и курфюрста Саксонского, весьма интересовали подробности обстоятельств кончины Петра. В его донесении имеется, например, такая деталь: Петр накануне смерти, находясь в бреду, "встал с своей постели, прошел три комнаты, жалуясь, что окна были нехорошо пригнаны. После такого волнения силы его начали упадать"60 . Конечно, Лефорт не прошел бы мимо предсмертной записки с сакраментальными словами. Так что истинная записка, если она и существовала, не имела в силу своей неразборчивости никакой особой цены в глазах прочих современников, что и дало им основание не упоминать о ней. Единственным человеком, сумевшим разобрать в ней два слова, оказался составитель "Записок", описавший событие 36 лет спустя, и он же - единственный, кто засвидетельствовал вызов умиравшим Анны.

Объяснить "проницательность" автора и его умение наблюдать за событиями, ускользнувшими от современников, будет нетрудно, если учесть время, место и цель составления "Записок". Напомним, что извлечения из бумаг Бассевича составлялись для Вольтера в год смерти императрицы Елизаветы Петровны. Ее преемником должен был стать сын Анны Петровны и герцога Голштинского Петр Федорович, привезенный в Петербург в 1742 году. Во время Семилетней войны положение наслед-


54 "Записки...", стб. 172.

55 С. В. Шмурло. Кончина Петра Великого и вступление на престол Екатерины I. Казань. 1913, стр. 8.

56 "Дневник камер-юнкера Берхгольца". Ч. 4. М. 1903, стр. 80.

57 Ф. Прокопович. Указ. соч.

58 См. Л. Н. Майков. Указ. соч.

59 Сборник "РИО". Т. 3. СПБ. 1868, стр. 399.

60 Там же.

стр. 140


вика пошатнулось, ибо его преклонение перед Фридрихом II, с которым Россия вела войну, было хорошо известно. Поэтому тяжелобольная императрица не только высказывала недовольство великим князем, но и готова была лишить его прав наследника престола61 . Конечно же, симпатии голштинского двора, где составлялись "Записки" для Вольтера, находились на стороне Петра Федоровича. Составитель не упустил случая оказать воздействие на Вольтера, а через него и на общественное мнение Европы, снабдив автора сочинения о Петре I материалами, в выгодном свете характеризовавшими родителей наследника престола.

В те времена едва ли не любая акция в России освящалась именем Петра: его именем убирали с престола неугодных лиц; его же именем новые самодержцы клялись продолжать его политику; его имя упоминалось в манифестах, касались ли они дел внутренних или внешних. Составитель "Записок" изображает Анну Петровну и герцога Голштинского людьми, пользовавшимися неизменной благосклонностью и любовью Петра I. Восхваляя старшую дочь царя и представляя ее как одну из наиболее достойных и вероятных претенденток на престол, автор сочинения не остановился перед прямой фальсификацией и восторженное описание добродетелей Анны заключил фразой: "В руки этой-то принцессы желал Петр Великий передать скипетр после себя и супруги своей" 62 . В другом месте "Записок" намерение Петра "уточняется". Оказывается, царь сомневался в возможностях его жены Екатерины занять престол и был озабочен тем, чтобы приобщить к управлению страной дочь Анну и ее жениха из Голштинии: "Чувствуя упадок сил и не вполне уверенный, что после его смерти воля его и коронование Екатерины будут настолько уважены, что скипетр перейдет в руки иностранки, стоящей посреди стольких особ царской крови, он начал посвящать принцессу Анну и герцога, тотчас после их обручения, во все подробности управления государством и системы, которой держался во все свое царствование"63 . Завершение этей мысли находим в описании кончины Петра: царь зовет именно старшую дочь, и появляются знаменитые слова "Отдайте все...", продолжением которых в такой ситуации может быть слово "Анне", вытекающее из контекста.

Уличить автора "Записок" в грубой фальсификации не представляет труда. Петр не выражал желания когда-либо передать скипетр Анне Петровне, равно как и давать уроки управления государством своему будущему зятю, и не случайно в первом же пункте брачного контракта, подписанного царем и герцогом Голштинским, Анна отрекалась "за себя, своих наследников... и потомство мужеска и женска пола от всех прав, требований, дел и притязания... на корону и Империум Всероссийский... в вечные времена"64 . О содержании брачного контракта был осведомлен и Бассевич, принимавший живейшее участие в матримониальных делах своего патрона. Но из этого следует, что описание событий, связанных с кончиной царя, принадлежит перу не Бассевича, а кому-то ив голштинцев, составлявшему "Записки". Этот составитель либо не знал о существовании брачного контракта, либо преднамеренно вводил Вольтера в заблуждение, чтобы тот подкрепил в общественном мнении Европы "законные" права Голыитейн-Готториской династии на русский престол в годы, когда династия Романовых по мужской линии иссякла.

Другой миф, изобретенный составителем "Записок", связан с описанием роли Бассевича в событиях, происшедших тотчас после смерти царя: дескать, Екатерина своим вступлением на престол обязана именно Бассевичу, который, будучи извещен П. И. Ягужинским о существовании заговора в пользу Петра Алексеевича, побежал сообщить об этом Екатерине, а от нее помчался к А. Д. Меншикову, который будто бы "спал глубоким сном, ничего не подозревая о готовившейся катастрофе"65 , и только после этого принял меры, чтобы склонить гвардию на сторону Екатерины. Бассевич, оказывается, руководил поступками не только Меншикова, но и Екатерины: он схватил за руку будущую императрицу и увел ее от умиравшего супруга в


61 В. А. Бильбасов. История Екатерины Второй. Т. 1. Берлин. 1900, стр. 436, 441 - 442.

62 "Записки...", стб. 168.

63 Там же, стб. 170 - 171.

64 ПСЗ. Т. VII, N 4605.

65 "Записки...", стб. 173.

стр. 141


другую комнату, чтобы убедить ее в необходимости действовать, а не оплакивать кончину царя. Поверить в этакую беспечность сторонников Екатерины невозможно, даже если бы мы не располагали прямыми свидетельствами современников о том, что смерть царя вовсе не застигла Меншикова врасплох и он отнюдь не сидел сложа руки. Французский посол Еампредон здесь, гораздо ближе к истине, когда, не умаляя роли Бассевича, доносил: "Между тем Меншиков, не теряя времени, до самой кончины императора работал ревностно и поспешно, склоняя в пользу императрицы гражданские и духовные чины государства, собравшиеся в императорском дворце. Князь не жалел при этом ни обещаний, ни угроз для этой цели" 66 .

Итак, рассказ относительно "Отдайте все..." не более чем тенденциозная легенда.

Третий апокриф, составление которого тоже приписывается царю и который известен под названием политического завещания Петра I, тоже многократно изучался. Все специалисты пришли к безоговорочному выводу, что сей "документ" является грубой подделкой, пущенной в обиход с откровенно враждебными для России целями. Доказано, что недруги России, начиная с Наполеона I и Талейрана и кончая Гитлером и Геббельсом, вытаскивали на свет эту фальшивку, чтобы мобилизовать общественное мнение Европы против нашей страны и под дымовой завесой угроз, якобы исходивших от России, совершить против нее агрессию.

История появления данного "завещания" Петра I такова. Французский историк Ш. Лезюр, состоявший на службе в министерстве иностранных дел Франции, в 1812 г. опубликовал книгу под названием, сразу объясняющим цель публикации: "О возрастании русского могущества от основания его до начала XIX столетия"67 . Издание книги было инспирировано правительством, стремившимся представить поход Наполеона I в Россию как превентивную меру защиты от притязаний ее на мировое господство. Именно в работе Лезюра впервые было заявлено о существовании "завещания" Петра I. Автор писал: "Уверяют, что в домашнем архиве русских императоров хранятся секретные мемуары, писанные собственноручно Петром I, где откровенно изложены планы этого государя, которые он поручает вниманию своих преемников и которым многие из них, действительно, следовали с твердостью, можно сказать, религиозной. Вот сущность этих планов". Лезюр, однако, схитрил и воздержался от опубликования текста "завещания", ограничившись пересказом 68 .

Откуда же взялся самый текст "завещания"? Он был напечатан в 1836 г. в книге "Записки шевалье д'Еона, опубликованные Фредериком Гайярде впервые согласно бумагам, переданным его семьею, и по достоверным материалам, находящимся в архиве министерства иностранных дел"69 . Гайярде уверял, что "завещание" является точной копией документа, вывезенного д'Еоном из России: "В 1757 г. кавалер д'Еон привез (в Париж) драгоценный документ, открытый им благодаря его тесной, безграничной дружбе (с императрицей) и бесконтрольным изысканиям в самых секретнейших царских архивах. Документ этот, о котором с тех пор заговорил весь свет, существование которого было известно, но которого никто не мог достать или списать, был тайно вручен д'Еоном вместе со специально написанным сочинением о России министру иностранных дел аббату Берни и королю Людовику XV. Это, по словам д'Еона, буквально верная копия с завещания, оставленного Петром Великим его потомкам и преемникам на троне" 70 . Г. Беркхольц, первым выступивший с разоблачением подделки, считал автором Наполеона I, что явствует из его названия


66 Сборник "РИО". Т. 52. СПБ. 1886, стр. 428.

67 L[esur]. Des progres de la puissance russe depuis son origine jusqu'au commencement du XIXe siecle. P. 1812.

68 Н. Яковлев. О так называемом "завещании" Петра Великого. "Исторический журнал", 1941, N 12; Е. Н. Данилова. "Завещание" Петра Великого. "Труды" Историко-архивного института. Т. 2. 1946, стр. 205.

65 "Memoires du chevalier d'Eon...". P. 1836.

70 Цит. по. С. Шубинский. Мнимое завещание Петра Великого. "Древняя и новая Россия". Т. I. СПБ. 1876, стр. 100.

стр. 142


статьи: "Завещание Петра Великого - изобретение Наполеона I"71 . Позднейшие исследователи не разделяют взгляда Беркхольца. Некоторые полагают, сличая тексты Лезюра и д'Еона, что публикация Лезюра есть пересказ записок д'Еона, который и был автором фальшивки72 . Другие допускают причастность д'Еона к составлению "завещания", но считают, что его сочинил французский посол в Речи Посполитой граф де Брольи, имевший доступ к архиву д'Еона73 .

Д'Еон занимает место среди авантюристов, которыми был столь богат XVIII век. Жизнью этого человека стали интересоваться еще современники, но и поныне некоторые стороны его биографии остаются неразгаданными. Д'Еон отличался женственной внешностью, что позволяло ему, обрядившись в соответствующий костюм, сходить за даму. В мужском же обществе он слыл забиякой и дуэлянтом, пользовавшимся будто бы неизменным успехом у слабого пола. Интересующихся похождениями д'Еона и его "превращениями" мы отсылаем к специальной литературе74 . Отметим лишь, что д'Еон находился в России с 1755 по 1760 г., выполняя неофициальные и официальные дипломатические поручения Людовика XV. За эти годы он дважды выезжал в Париж и в один из таких приездов доставил французскому королю подписанный императрицей Елизаветой Петровной русско-французский договор против Пруссии, а вместе с ним якобы и так называемое "завещание" Петра I, которому французское правительство не придало тогда никакого значения. В последующие годы д'Еон (он умер в 1810 г.) сочетал дипломатическую службу с литературной деятельностью. В 1774 г. в Амстердаме было издано 13 томов его сочинений, среди которых встречаются и работы по истории России: о первой супруге Петра I Евдокии Федоровне, о положении духовенства при Петре I, о финансах России, о тарифе 1766 г. и пр. Не этими, однако, сочинениями, довольно поверхностными, д'Еон привлек внимание историков, а именно в связи с "завещанием".

Текст, опубликованный Гайярде в 1836 г., представляет собой "план" установления Россией сначала европейского, а затем и мирового господства, который должны были осуществить преемники Петра I. Содержание каждого из 14 пунктов "плана" определяет пути и средства достижения задачи. "Завещание" начинается призывом "поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха". Передышки можно устраивать лишь для упорядочения финансов и модернизации армии. Одним из средств повышения военной и экономической мощи России должно было стать приглашение "из наиболее просвещенных стран" специалистов военного дела и ученых. Прочие пункты толкуют о последовательности осуществления "захватов": сначала Россия утверждает свое влияние в германских государствах, при всяком удобном случае вмешиваясь в их внутренние дела; затем наступает черед Польши, где надлежало поддерживать "смуты и постоянные раздоры, оказывать влияние на выборы короля". Политика России в Швеции должна была "искусно вызывать с ее стороны нападение, дабы иметь предлог к ее покорению". На юге следовало передвигать границы вдоль Черного моря в сторону Константинополя и в сторону Индии: "обладающий ими будет обладателем мира". С Англией лучше поддерживать союз и прочные торговые контакты, ибо англичане "приучат нас к торговле и мореплаванию". Австрию надо соблазнять возможностью установления ею господства над Германией, а также изгнания турок из Европы и в то же время "втайне возбуждать против нее недоброжелательство в государях". Важное значение придавалось матримониальным связям, с помощью которых Россия также проникнет в Германию. Что касается других соседей, то в борьбе с ними Россия использует православных, населявших земли, подвластные венграм, туркам и полякам. "Когда Швеция будет раздроблена, Персия побеждена, Польша покорена, Турция завоевана,., тогда надлежит под великою тайной предложить сперва Версальскому двору, а потом и Венскому, разделить власть над Вселенной". Как


71 G. Berkholz. Das Testament Peters des Grossen - eine Erfindung Napoleons I. St. Petersburg. 1877.

72 С. Шубинский. Указ. соч., стр. 102; Н. Яковлев. Указ. соч., стр. 131.

73 Е. Н. Данилов а. Указ. соч., стр. 256 - 260.

74 В. Зотов. Кавалер д'Эон и его пребывание в Петербурге. "Русская старина", 1874, август; Е. Карнович. Шевалье д'Эон при дворе императрицы Елизаветы Петровны. "Древняя и новая Россия". Т. II. СПБ. 1875, N 7.

стр. 143


только, они примут это предложение, следует столкнуть их друг с другом и терпеливо ждать гибели одного из них. Ослабленного победителя Россия сможет одолеть сама, ибо к тему времени она "будет обладать всем Востоком и большей частью Европы". А если Австрия и Франция останутся глухими к предложению о дележе мира или России не удастся столкнуть их друг с другом, то рекомендуется выждать благоприятного момента, чтобы под прикрытием Черноморского и Балтийского флотов двинуть "азиатские орды" на Францию и Германию75 .

"Завещание" появлялось на страницах западноевропейской печати всякий раз, когда там стремились мобилизовать общественное мнение против России: во время Крымской войны, русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., первой мировой войны. Фальшивку подхватила и фашистская пропаганда: в конце ноября 1941 г. "завещание" было опубликовано в газетах третьего рейха. Зачастую публикаторы не ограничивались воспроизведением текста Гайярде, а в зависимости от обстоятельств подвергали его изменениям или даже вносили в него дополнения. Так, в 1857 г. был опубликован "Составленный Петром Великим план увеличения своей империи", насчитывавший не 14, как у Гайярде, а 11 пунктов, причем они не пронумерованы. Появление еще одного варианта "завещания" было инспирировано кайзеровской Германией в 1915 г. в иранской газете, и он тоже отличался от первоначального текста: рассчитывая на разжигание ненависти к России в мусульманских странах, фальсификаторы расширили соответствующие пункты "завещания"76 .

В публикации Гайярде отсутствуют даты составления Петром I "завещания". В более поздних изданиях эти даты уже налицо. Фигурируют 1709 г. (после Полтавской баталии) как начальная дата и 1724 г, как время окончательной редакции плана; 1710 г. (начальная дата), 1722 г. (время переработки), 1730 г. (редакция А. И. Остермана) и т. д.77 . Исследователи, анализировавшие "завещание", давно и прочно доказали его подложность. Укажем попутно, что, хотя Лезюр заявлял, что подлинный текст хранится "в домашнем архиве русских императоров", а Гайярде упоминал, в свою очередь, "секретнейший царский архив", ни в каких отечественных архивах никакого политического завещания Петра I не было и нет.

Отметим еще несколько любопытных фактов. Петр I явно не мог называть свою армию "азиатскими ордами", а православных подданных Турции и Венгрии - "схизматиками". Составитель "завещания" проявил некомпетентность, рекомендуя преемникам "заинтересовать Австрийский дом в изгнании турок из Европы". Надобности в том не было, поскольку Турция являлась традиционным противником Габсбургского дома, готового вступить в борьбу с нею без всякого подстрекательства извне. Столь же грубую ошибку допустил фальсификатор при изложении порядка привлечения на русскую службу военачальников- иноземцев. Призыв "вызывать всевозможными средствами из наиболее просвещенных стран военачальников" не мог исходить от Петра I. В начале Северной войны царь действительно широко использовал офицеров-иноземцев, но в дальнейшем удельный вес их падал. Отчасти это объяснялось тем, что иноземцы показали себя с плохой стороны при первой осаде Нарвы, затем в Гродненской операции и Прутском походе. Кроме того, по мере накопления боевого опыта и создания собственных военно-учебных заведений появлялись национальные кадры специалистов. Согласно штатам 1711 г., допускалась служба иноземцев на треть от общего числа офицеров, фактически же удельный вес их, например в 1721 г., не превышал 12,6 %78 .

Итак, составитель политического "завещания" обнаружил полную неосведомленность относительно обстановки в России времен Петра I и ее. международного положения. И на этот раз действительный автор руководствовался замыслами, для достижения которых требовалось исказить историческую истину.


75 См. Е. Н. Данилов а. Указ. соч., стр. 218 - 223.

76 "Русское слово", 12 (25) .V. 1915.

77 См. Е. Н. Данилова. Указ. соч., стр. 226 - 227.

78 М. Д. Рабинович. Социальное происхождение и имущественное положение офицеров регулярной русской армии в конце Северной войны. "Россия в период реформ Петра I". M 1973, стр. 154.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ТРИ-ТАК-НАЗЫВАЕМЫХ-ЗАВЕЩАНИЯ-ПЕТРА-I

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. И. ПАВЛЕНКО, ТРИ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ ЗАВЕЩАНИЯ ПЕТРА I // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 08.02.2018. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ТРИ-ТАК-НАЗЫВАЕМЫХ-ЗАВЕЩАНИЯ-ПЕТРА-I (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - Н. И. ПАВЛЕНКО:

Н. И. ПАВЛЕНКО → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
2102 просмотров рейтинг
08.02.2018 (2240 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
21 часов(а) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
2 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев
ПРОБЛЕМЫ ИНДИЙСКОЙ ДЕРЕВНИ
Каталог: Экономика 
10 дней(я) назад · от Вадим Казаков

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ТРИ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ ЗАВЕЩАНИЯ ПЕТРА I
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android