Материалы по истории феодально-крепостного хозяйства, вып. I. Труды Историко-археографического института, т. VIII. Академия наук СССР, Л. 1933 г., стр. LXXXIII + 349.

Сборник архивных материалов, изданных Историко-археографическим институтом, освещает хозяйство известного политического деятеля XVII в., крупнейшего землевладельца боярина Б. И. Морозова.

Вотчинных архивов сохранилось немного, причем большинство их относится к XVIII-XIX вв. Из вотчинных архивов XVII в. нам известны лишь архивы, освещающие хозяйство боярина Морозова, Безобразова, отчасти кн. Черкасских, Арсеньевых и др. Уже одно это обстоятельство придает огромное значение изданным материалам сборника, составляющего первую часть публикации, посвященной хозяйству Морозова.

Правда, частично эти материалы были уже известны. Отдельные документы издавались и раньше Обществом истории и древностей российских и Археографической комиссией. Кроме того, материалы архива Морозова были использованы в статье И. Е. Забелина в 1871 г., а в 1928 г. они были отпечатаны на пишущей машинке в Москве в ограниченном количестве экземпляров, под редакцией А. И. Яковлева и А. А. Новосельского.

Однако это издание не может выдержать какого-либо сравнения с изданием Историко-археографического института. Здесь прежде всего безукоризнен научный аппарат издания. Материалы снабжены статьями Б. Д. Грекова "Главнейшие этапы истории русской феодальной вотчины", С. Г. Томсинского "К вопросу о "старом" и "новом" феодализме", В. Г. Геймана "О хозяйстве боярина Б. И. Морозова", археографическим введением, библиографией, указателями личных имен и географических названий, картой морозовских вотчин, приложениями к карте. Все это составлено весьма тщательно и продуманно.

Архивный материал преподнесен читателю умело. Часть его сведена в статистические сводки, облегчающие работу исследователя. С точки зрения формального характера документов они представляют собой акты (росписи, грамоты, челобитные, памяти, сказки, отписки, докладные выписки и пр.) и книги описей вотчин Морозова, приходов и расходов и т. п.

Общая совокупность этих документов дает нам яркую картину хозяйства крупного феодала-крепостника XVII в., его экономической политики, эксплоатации крестьянства и рабочих будных заводов, а также борьбы крестьянства против крепостничества в различных ее формах. Владения Б. И. Морозова были разбросаны по всему Московскому государству. Он имел вотчины и поместья в Арзамасском, Вяземском, Звенигородском, Коломенском, Курмышском, Московском, Нижегородском, Рязанском и Тверском уездах с общим количеством более 6 тыс. дворов (по росписи 1646 - 1647 гг.).

Этот географический охват придает громадное значение публикуемым документам, делая их еще более типичными для характеристики особенностей крепостной крупной вотчины XVII в. Вместе с тем документы поднимают много важных и интересных вопросов по истории крепостного хозяйства в России. Этим объясняется, что архивному материалу предпосланы статьи тт. С. Г. Томсинского, Б. Д. Грекова, которые по своему содержанию выходят далеко за пределы публикуемого материала и ставят ряд крупнейших методологических вопросов. Вот почему мы должны обратить на эти статьи особое внимание.

Работы марксистской историографии, в первую очередь М. Н. Покровского, разгромили старую буржуазную схему истории России XVI-XIX вв., но очень мало затронули период более древней истории России. Вот почему старая буржуазная схема с ее представлением о том, что до XVI в. русский крестьянин был бродячим и свободным арендатором частновладельческих земель, доныне более или менее благополучно существует и беспрепятственно встает то здесь, то там, в программах, учениках и статьях.

Статья т. Грекова, на фактическом материале доказывающая существование со времени "Русской правды" феодальной вотчины, должна поэтому привлечь внимание всех историков.

Эта установка т. Грекова совершенно правильна; она соответствует ленинскому указанию о том, что "отработки, в сущности, держатся с "Русской правды"¹ .

Тов. Греков пишет: "На страницах "Русской правды" мы находим вотчину уже готовой, нам остается только следить за даль-

¹ Ленин, т. III, стр. 494, примечание.

нейшим ее развитием. В древнейшей краткой редакции "Русской правды", именно во второй ее части, так называемой "Правде Ярославичей", мы имеем довольно детальное изображение княжеского домена. Здесь князь изображен в качестве землевладельца в своем княжеском дворе, в широком понимании этого слова, куда входят жилые и хозяйственные постройки, земли, княжеские слуги разных рангов и положений, эксплоатируемое население - смерды, изгои, рядовичи и холопы, причем смерды, рядовичи и изгои несомненно находятся в феодальной зависимости от своих господ (этим не исключается однако наличие "свободных" смердов, не успевших попасть в эту зависимость)" (стр. XXIV -XXV).

Тов. Греков отошел от обычного взгляда буржуазной науки на смердов как на свободных крестьян. Однако уже в ту пору надо говорить не только о "свободных" и "зависимых" смердах, но и о крепостных. Во всяком случае право "мертвой руки", которое зафиксировано по отношению к смердам в "Русской правде", говорит об этом со всей очевидностью. Надо до конца продумать ленинское высказывание о том, что "крепостничество может удержать и веками держит миллионы крестьян в забитости (например в России с IX по XIX в.)"² .

Об этом же говорит и ленинская характеристика древнерусских смердов: "И "свободный" русский крестьянин в XX в. все еще вынужден итти в кабалу к соседнему помещику - совершенно так же, как в XI в. шли в кабалу "смерды" (так называет крестьян "Русская правда") и "записывались" за помещиками!"³ .

Буржуазная историография проходила мимо указания источников о "сиротах", так как они противоречили их установкам о якобы исконной свободе древнерусского крестьянина до XVI в.

Тов. Греков в своей статье делает попытку ответить на вопрос о русских "сиротах". Заслуживают внимания соображения Грекова о крестьянском выходе и о роли судебников Ивана III и Ивана Грозного. Несомненно, что во второй половине XV в. и первой половине XVI в. общественное разделение труда сделало значительные успехи. Они сказались в появлении класса деревенских ремесленников, в росте рядков и торжков, в явлениях бобыльства и кабального холопства. Эти тенденции товарно-денежного развития еще не проникли глубоко в толщу натурального хозяйства деревни, они не разложили его, но указывали только путь будущего его разложения. Эти же тенденции стали проявляться и в политической жизни. В частности растет публицистика, освещающая значение крестьянства как основного производительного класса, а также необходимость применения вольного труда (Башкин, Ив. Пересветов, Ермолай Еразм).

Однако 1) эти тенденции товарно-денежного развития начали сказываться уже значительно раньше, в частности те же публицистические идеи по-видимому сопровождали деятельность стригольников, "жидовствующих", нестяжателей;

2) эти тенденции товарно-денежного развития были значительно слабее, чем это, как нам кажется, думает т. Греков; так что толща, натурального строя крепостного хозяйства оставалась затронута ими в общем довольно" поверхностно и во всяком случае оставалась еще неразложенной в сколько-нибудь сильной мере.

Поэтому мы не можем согласиться с утверждением т. Грекова о том, что "статья 57 княжеского судебника о крестьянском, отказе составлена в интересах помещиков и богатых крестьян". Установление крестьянского выхода и отказа не противоречило интересам помещиков при условиях развивающейся борьбы помещиков с боярством; наоборот, на начальной стадии этой борьбы оно шло по линии осуществления этих интересов. В этом т. Греков прав, но нельзя сказать, что в установлении выхода был заинтересован только "богатый" крестьянин, так как в выходе было заинтересовано в действительности все крестьянство в целом. К тому же степень диференциации крестьянства не следует слишком подчеркивать для той поры. На наш взгляд", в установлении крестьянского отказа и выхода сказалась полоса временного смягчения феодально-крепостнических отношений. Тов. Греков разрешил в своей статье " вопрос о том, с какого года считать установление так называемых "заповедных лет". Теперь на основании данных приходо-расходных книг Волоколамского монастыря можно считать установленным, что первым "заповедным" годом был 1581 год.

Периодизацией русского исторического процесса у нас еще мало занимались, тем внимательнее следует отнестись к попытке т. Томсинского. Совершенно правильна мысль т. Томсинского, что "историю феодализма и крепостничества в России следует систематизировать связи с крупнейшими крестьянскими движениями в России и на Западе". Однако при установлении периодизации, которая всегда конечно условна, необходима исходить прежде всего из какого-нибудь одного признака, с которым уже увязывать все остальные. Из статьи не ясно, какой же основной принцип лег в основу периодизации эпохи феодально-крепостного хозяйства в России. Тов. Томсинский весь период до XVI в. называет "старым" феодализмом, а последующий период XVI-XIX вв. - "новым" феодализмом. Оба периода имеют одинаковые основные черты в хозяйственном строе, но и различия между ними также значительны. Нельзя думать, что феодализм и крепостничество - это две отдельные общественно-экономические формации, но" нельзя допускать и обратную ошибку: отождествлять период развития до XVI и после XVI в., не видя существенных раз-

² Ленин, т. XVII, стр. 514

³ Ленин, т. XI, стр. 98.

личий между ними, различий, остающихся тем не менее в сфере существования одинакового для обоих периодов феодального способа производства. Тов. Томсинский выявляет черты различия между "новым" и "старым" феодализмом, но мало останавливается на общих чертах обоих периодов. Между тем гораздо важнее было бы сделать последнее, так как принятое т. Томсинским противопоставление "старого" "новому" феодализму чревато недооценкой общих для феодализма до XVI и после XVI в. черт.

Тов. Томсинский выдвигает крайне важный вопрос о том, что закрепощение крестьянства во второй половине XVI в. "связано с развитием денежного хозяйства на фоне потухающей кривой, т. е. на фоне кризиса конца XVI в.", под которым он понимает деградацию, регресс сельского хозяйства и застой городов. Эта мысль безусловно плодотворна, но суть дела повидимому заключается в том, чтобы показать, как развитие тенденций роста товарно-денежных отношений, являющееся фактором прогрессивным, приводит к явлениям кризиса и регресса. А этого нельзя понять, если не учесть тех моментов, которые мы с большей определенностью называем полосой некоторого временного смягчения феодально-крепостнических отношений. Вообще давно пора отказаться от представления буржуазной науки, рисовавшей себе ход исторического развития как прямолинейное движение вперед.

Говоря о "вторичном" закрепощении крестьянства в Восточной Германии, Энгельс в письме к Марксу от 15 декабря 1882 г. писал о причинах, помешавших Мауреру заметить полосу смягчения феодальных отношений перед новым процессом закрепощения: "Такие противоречия у Маурера случаются: 1) благодаря привычке приводить примера и иллюстрации изо всех эпох поочередно, притом еще перемешивая их; 2) благодаря тому остатку юридической связанности, которая мешает ему всякий раз, как дело идет о том, чтобы понять развитие; 3) благодаря тому, что он слишком мало придает значения силен той роли, какую она играет; 4) благодаря предрассудку, унаследованному от просветителей, будто после темного средневековья должно быть постоянное движение вперед, к лучшему. Это мешает ему видеть не только противоречивый характер действительного прогресса, но он не видит также и отдельных случаев регресса" ("Письма", изд. 1923 г., стр. 281).

Тов. Томсинский совершенно правильно вскрыл значение кризиса второй половины XVI в. Но, создавая периодизацию русского исторического процесса, необходимо учитывать особенности развития до XVI в., в частности вопрос о положении крестьянства и характере его эксплоатации.

Тов. Томсинский делит эпоху "нового" феодализма на два периода: 1) от середины XVI в. до середины XVIII в., 2) от середины XVIII в. до середины XIX в. Первый период делится на 3 этапа: 1) от начала или середины XVI в. до 20 - 30-х годов XVII в., 2) от 20 - 30-х годов XVII в. до начала XVIII в., 3) от начала XVIII до середины XVIII в. Второй период делится на 2 этапа: 1) от середины XVIII в. до начала XIX в., 2) от начала XIX до середины XIX в. Положительным в этой схеме является то, что в ней учитывается роль колоний. Возникновение крепостной мануфактуры едва ли следует откосить только к XVII в. Точно так же и "крестьянская" мануфактура возникла, на наш взгляд, несколько раньше, чем в середине XVIII в.

Будучи разведкой в области малоизученного вопроса (но являясь не безупречной по части принципов, положенных в основу периодизации эпохи феодализма), статья т. Томсинского должна статье предметом внимательного изучения и обсуждения.

Что же касается самих актов и книг, то они представляют массу данных, рисующих борьбу землевладельцев из-за крестьян в те годы, когда уже были отменены так называемые "урочные лета" для сыска беглых крестьян. У приказчиков морозовской арзамасской вотчины были постоянные столкновения из-за беглых крестьян с приказчиками кн. В. А. Голицына, с окружными детьми боярскими я дворянами.

Сам боярин Морозов был не без "греха". Будучи главой московского правительства, он одновременно приказывал своему приказчику нарушать закон, укрывая беглых крестьян: "а иных бы крестьян на то время можно и поприхоронить, чтоб было незнатно, а им дворянам и детям боярским неведомо...!" (стр. 16).

Другой интересной стороной в хозяйстве Морозова было разнообразие форм эксплоатации крестьянства. Очень характерна в этом отношении грамота 1659 г. (стр. 33 - 35). Из нее видно, как составлялся денежный и натуральный оброк; интересно, что в оброк входили "япончи, и войлоки, и сукна, и сундуки", т. е. предметы деревенской натуральной промышленности и ремесла. Не менее интересны данные, рисующие барщину крепостных крестьян и наемных, так называемых "деловых" людей. Наряду с сельским хозяйством Морозов занимался промышленностью и торговлей с заграницей" Он был владельцем будных и железоделательных заводов, а также кожевенных и полотняных предприятий. В крупных промысловых селах - Мурашкине, Павловском и пр. -стала довольно явственно проявляться диференциация крестьянства, протекающая в условиях крепостного хозяйства. Документы позволяют проследить с достаточной ясностью все эти явления.

В целом сборник, изданный ИАИ, является важным и интересным по своему содержанию.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Б. ТИХОМИРОВ:

Комментарии: