1

В конце XVIII в., в годы Великой французской буржуазной революции, феодальное окружение Франции ("коалиция тиранов") вело против вновь возникшей буржуазной республики несправедливую, жестокую и захватническую войну. Стремясь повернуть вспять колесо истории и возвратить французский революционный народ под гнет прогнившего феодально-абсолютистского режима, контрреволюционная коалиция не стеснялась в выборе средств для удушения ненавистной ей революционной "гидры о 1200 головах" (выражение Екатерины II).

Товарищ Сталин, говоря о Франции времен Наполеона I в докладе на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 - 5 марта 1937 года, отметил, что "Франция кишела тогда шпионами и диверсантами из лагеря русских, немцев, австрийцев, англичан", несмотря на то что наполеоновское правительство представляло собой "буржуазное правительство, которое задушило французскую революцию и сохранило только те результаты революции, которые были выгодны крупной буржуазии"1 .

Эта шпионско-диверсионная деятельность получила во времена Наполеона столь широкий размах потому, что значительная часть неприятельских агентов обосновалась во Франции еще с первых лет Французской буржуазной революции и вела там, по заданиям правительств контрреволюционной коалиции, свою подрывную работу.

Шпионско-вредительскую деятельность во Франции вели не только официальные представители иностранных государств, но и члены французского правительства, и генералы французской армии, и отдельные видные лидеры политических партий, и политические эмигранты, пользовавшиеся гостеприимством французского народа, - словом, предатели и авантюристы всех видов и наименований начиная с дезертиров неприятельских армий и кончая французскими "филантропическими" обществами.

Типичным образчиком работы резидента-дипломата являются донесения русского посла в Париже Симолина2 , подвизавшегося до 1792 года в Париже, а с 1792 по 1795 год действовавшего из Бельгии и Германии через оставленных им во Франции секретных агентов.

14 мая 1790 года в своем донесении петербургскому двору Симолин пишет: "Здесь все предполагают, что Англия имеет в Национальном собрании подкупленных ею и преданных ее интересам секретных агентов". 4 июня 1790 года Симолин доносит: "Неожиданная и крайняя нужда заставила одного чиновника департамента иностранных дел предложить мне... свои услуги и засвидетельствовать полную преданность нашему двору". Эта неожиданная "преданность" иностранному правительству выразилась в передаче Симолину секретного шифра французского министерства иностранных дел за 10 тысяч ливров, уплаченных Симолиным его французскому агенту единовременно, и ежемесячное вознаграждение в 1 тысячу ливров.

Окрыленный столь удачным началом, Симолин, по мере нарастания революционных событий во Франции, расширял масштаб своей деятельности; в 1791 году он завербовал на тайную службу русского правительства двух влиятельных членов Национального собрания: Талейрана (будущего министра иностранных дел) и Мирабо.

"Доброжелательность этого депутата (Мирабо. - Е. К. ), - сообщает Симолин 1 апреля 1791 года, -мнение которого имеет большой вес в Дипломатическом комитете, душой которого он является, была бы действеннее, если бы ее подкрепить с нашей стороны теми же средствами, какие широко применяют в отношении депутатов-якобинцев английский посол и прусский еврей Эфраим (секретный агент прусского правительства. - Е. К. )... несомненно одно, что посредством денег можно полу-

1 И. Сталин "О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников", стр. 10. Партиздат. 1937.

2 "Французская революция 1789 г. в донесениях Симолина". "Литературное наследство" N 29/30 за 1937 год.

стр. 32
чить все от патриотизма депутатов, управляющих Францией, что г. де Мирабо не недоступен для этой приманки, а его друг1 , человек очень умный и преданный мне, будет всецело на стороне нашего двора, если я смогу подать ему надежду на вознаграждение за его услуги и, особенно, если эта надежда получит свое осуществление в самом начале"2 .

Да донесении Симолина имеется резолюция Екатерины II: "Проявить щедрость, если он не умер..."

Особо секретным письмом, адресованным лично Екатерине, Симолин доводит до ее сведения, что преемником Мирабо в Дипломатическом кабинете избран Талейран, что Симолин "имел с ним свидание", в результате которого Талейран обязался "оказывать свое содействие" планам российского правительства.

"Мне уже удалось расположить преемника г. де Мирабо в вышеупомянутом (Дипломатическом. - Е. К. ) комитете к точке зрения и образу мыслей покойного, а также и к цели, которую мы должны себе поставить"3 , - доносил Симолин.

Мирабо, несомненно, сыгравший в первые месяцы революции 1789 года крупную роль, Мирабо, этот "трибу"" буржуазной революции, был не только шпионом России, но также и платным тайным агентом французского королевского двора, получал содержание из секретных фондов французского королевского цивильного листа, что установлено по документам королевского казначея, найденным в Тюильрийском дворце после ареста Людовика XVI. Мирабо (с Талоном и Семонвиллем) был одним из руководителей агентства по распространению монархических изданий и организации подкупа политических деятелей. Он организовал несмотря на протесты Марата от'езд заграницу королевских родственниц, пытался устроить бегство короля в Нормандию и т. д.4 .

После смерти Мирабо, в результате ночной оргии (2 апреля 1791 года), его место тайного королевского агента среди революционеров заняли братья Ламетт и бывший отенский епископ Талейран, специализировавшийся затем на вопросах международной политики и последовательно предававший и продававший все те правительства Франции, которым он служил (короля, Конвент, Директорию, Наполеона, Бурбонов).

Деятельность Симолина не ограничивалась подкупом политических деятелей и чиновников министерства иностранных дел: в активе "дипломатической" работы Симолина значатся содействие неудавшейся попытке бегства короля (Людовика XY1) заграницу и выполнение секретных поручений королевы Марии-Антуанетты по подготовке военных операций против Франции.

После неудачного бегства короля в Варенн (20 июня 1791 года) обнаружилось, что переодетый в женское платье Людовик XVI был снабжен русским паспортом на имя госпожи Корф, каковая действительно проживала в Париже и получила от Симолина русский паспорт в двух экземплярах (оригинал и дубликат - взамен "утраченного"). Хотя Симолин официально отмежевался от этой истории, уверяя, что был введен госпожею Корф в заблуждение, однако из петербургской инструкции Симолину совершенно ясно вытекает, что он был уполномочен русским правительством активно содействовать французскому королю в его борьбе с народом, "во всем, что они (наиболее близкие к королю иностранные дипломаты. - Е. К. ) сочтут необходимым задумать и предпринять в пользу его христианнейшего величества"5 .

Покидая пределы Франции, Симолин, по договоренности с Марией-Антуанеттой, взялся доставить заграницу, в надежное место, секретный портфель королевы, в котором находилась переписка королевского двора с его тайными агентами (портфель был открыт лишь в 1912 году). Симолин был также снабжен специальным полномочием королевы в форме личного от нее письма на имя германского императора. О характере поручения, данного Марией-Антуанеттой русскому послу, говорит донесение Симолина в Петербург о свидании его и переговорах с германским императором и его канцлером Кауницем от 19 февраля 1792 года. "Я сказал, - пишет Симолин, - что считаю Французскую революцию по природе своей не имеющей примера в мировой истории и что, следовательно, она должна прервать обычную политику держав, организующих коалицию, чтобы об'единить их на одном, а именно - на сохранении французской монархии... Я ему говорил об опасностях, угрожающих всем тронам, всем монархам, о том, что, если принципы французской конституции не будут вырваны с корнем, эта зараза

1 Этим другом Мирабо, "преданным" Симолину и ожидавшим денежного поощрения от российского правительства, как видно из контекста позднейших донесений Симолина, был Талейран.

2 ".Французская революция 1789 г. в донесениях Симолина". "Литературное наследство", стр. 449.

3 Там же, стр. 456.

4 См. Матьез "Французская революция". Т. I, стр. 174 - 177; там же, т. II, стр. 121. ".Московский рабочий". 1929.

5 "Французская революция 1789 г. в донесениях Симолина". "Литературное наследство", стр. 364.

стр. 33

Арест Людовика XVI при попытке в бегству в Варенн. Июнь 1791 года.

Со старинное гравюры.

распространится на другие государства Европы"1 .

Не только дипломатические представительства воюющих с Францией государств, но и большинство нейтральных посольств превратилось в опорные пункты международной контрреволюции. Характерна в этом отношении деятельность жены шведского посланника в Париже мадам де Сталь. Дочь королевского министра Неккера и известная писательница мадам де Сталь, не довольствуясь литературной славой, пыталась играть активную политическую роль. Салон ее был центром противников Конвента п связующим звеном между шведским посольством и роялистской эмиграцией. Французское правительство приняло постановление об ее высылке из пределов Франции, но благодаря настойчивым хлопотам ее мужа - шведского посла - это постановление было отменено. Впоследствии мадам де Сталь была все же вынуждена покинуть Францию и поселилась в Швейцарии. Однако она и здесь продолжала свою контрреволюционную деятельность. Дом ее, по отзыву ее ближайшего друга, французского писателя и публициста Бенжамена Констана, "был магическим дворцом, откуда благодетельная фея отправляла добрых духов - для борьбы с духами зла..."2 .

Подобного же сорта "духи" были агентами и других врагов революционной Франции вроде Морриса, посла США в Париже, связанного с жирондистами, активно боровшегося с монтаньярами и оказывавшего прямое поощрение роялистским заговорщикам, или Жозефа де Местра, француза - по происхождению, министра сардинского короля - по должности, мистика-апологета феодальной реакции - по призванию и руководителя сардинских шпионов во Франции - по совместительству.

Ведущую роль в шпионско-диверсионной деятельности сохраняло за собой английское правительство, финансировавшее и вдохновлявшее контрреволюционную коалицию против Франции. Правящие классы Англии всецело заслужили данную им товарищем Сталиным характеристику наиболее злостных душителей народных революций3 .

После разрыва дипломатических отношений с Францией на территории нейтральной Швейцарии обосновался специальный агент английского премьер-министра Пит-

1 "Французская революция 1759 г. в донесениях Симолина. "Литературное наследство", стр. 531.

2 "Revolution francaise". Т. 63, p. 178-181. 1907.

3 См. И. Сталин "Об оппозиции", стр. 610-611.

стр. 34
та - Викгэм. При помощи громадных средств, предоставленных в его распоряжение английским правительством, Викгэм опутал Францию сетью многочисленных высокооплачиваемых (до 2500 ливров в месяц) агентов.

Но выражению Сореля, "Викгэм и его касса являлись настоящею обетованного землею для людей, желавших ловить рыбу в мутной воде. Не успел се явиться и открыть свой кошелек, как ему наперебой стали предлагать и выдать государственные тайны республики, и подкупить всех республиканцев, и произвести восстание во всех французских департаментах..."1 .

Монархическая, контрреволюционная эмиграция, жирондисты, поднятие знамя гражданской войны против плебейской Франции, ренегаты якобинства и просто продажные предатели всех мастей были поставщиками кадров для английской разведки.

Когда при Директории (октябрь 1796 года) английский посол Мальмсбери прибыл в Париж для ведения переговоров о мире, то, по словам прусского посланника Сандоза, "столько народа предлагали ему (Мальмсбери) свои услуга образовать во Франции партию, благоприятную Англии, что он вынужден был пригрозить им, что донесет на них, лишь бы избавиться от них. Некоторые из них были даже членами Совета пятисот"2 .

Методы работы агентов английского правительства во Франции достаточно ярко иллюстрируют следующий факт, оглашенный на заседании Конвента 1 августа 1793 года. В конце июля 1793 года в Комитет общественного спасения был доставлен портфель, утерянный в Лилле одним из крупных английских шпионов. Из документов, найденных в портфеле, было установлено, что владелец портфеля имел своих платных субагентов в Лилле, Нанте, Дюнкирхене. Руане, Аррасе, Сент-Омере, Булони, Туаре, Туре, Кане, то есть как раз в тех самых городах, которые в 1793 году оказались ареной контрреволюционных выступлений. В инструкции местным агентам предписывалось производить заготовку фосфорных фитилей для поджога французских арсеналов и фуражных складов. Поджоги действительно имели место в Дуэ, Валансьене, в парусных мастерских Лорианского порта, на патронных заводах Байонны и в Шемильском артиллерийском парке. В той же инструкции агентам предлагалось вести систематическую кампанию по подрыву французской валюты л искусственному под'ему дороговизны во Франции: "Поднимите курс до 200 ливров за 1 Фунт стерлингов... Надо понизить, насколько возможно, курс ассигнаций и не принимать ассигнаций без изображения короля. Поднимите цены на все с'естные продукты. Прикажите вашим торговцам скупить все продукты первой необходимости"3 .

2

Грязные щупальца международной, контрреволюции протягивались к. самому центру государственного управления Франции. Оставляя в стороне такие общеизвестные факты, как предательство Людовика XVI и королевы Марии-Антуанетты и их тайный сговор с врагами Франции (миссии Ферзена, Бретейля, Симолина), ограничим наш обзор представителями французской республиканской власти. В архиве лорда. Гренвилля (английского министра иностранных дел, современника Французской революции.) в числе прочих документов имелось двадцать восемь донесений английского шпиона во Франции, сносившегося с английским правительством через Ф. Дрэка, английского резидента в Генуе. Эти документы охватывают период времени от 2 сентября 1793 года до 22 июня 1794 года4 . Драк квалифицировал своего корреспондента, не называя его фамилии, как "секретаря комитета" (общественного спасения). В свете этил документов становятся понятными и две многозначительные пометки в записной книжке Робеспьера. Одна из этих записей гласит: "Гнусное разглашение секретов Комитета либо со стороны канцелярских служащих, либо со стороны других лиц... Изгоните, прежде всего, предателя, который заседает вместе с вами"; во второй записи значится: "Иметь два плана; один для канцелярских служащих"5 , - т. е. специально для наведения шпионов на ложный след.

Известные в настоящее время исторические материалы позволяют со всей определенностью утверждать, что неприятельские государства имели свою агентуру не только в аппарате Комитета общественного спасения, но и среди виднейших его руководителей. Агентом врагов французского народа оказался Дантон.

Личность лидера "дантониетов" - промежуточного течения между жирондистами и якобинцами, отражавшего интересы новой буржуазия и буржуазной интеллиген-

1 А. Сорель "Европа и французская революция". Т. IV, стр. 259. СПБ. 1892.

2 Там же. Т. V. стр. 103-104. СПБ. 1906.

3 А. Матьез "Французская революция". Т. III, стр. 94. "Московский рабочий". 1930: см. также "Moniteur" от 2-3 августа 1793 года.

4 Aulard "Les bulletins d'un espion royaliste dans les papiers de lord Grenville". "Revolution francaise", p. 121 - 128. 1897.

5 А. Матьез "Французская революция", Т. III, стр. 93 и 109.

стр. 35

Борьба народа с контрреволюцией.

Французский сатирический рисунок периода революции 1789 - 1793 годов.

дни в борьбе с якобинским плебсом, - до сих пор является предметам ожесточенных споров в буржуазной исторической науке. В самой Франции две научно-исследовательские ассоциации, разрабатывающие историю революции 1789 года, до сих пор ведут упорную борьбу, опираясь одна (Матьез и его школа) на авторитет Робеспьера (печатный орган "Annales historiques de la Revolution francaise"), а другая, круги, группирующиеся вокруг оларовского журнала ("Revolution francaise"), подымая на щит Дантона и жирондистов. Для уяснения политической сущности этих исторических споров полезно вспомнить указание-Ленина: "Жирондистов поддерживали и оправдывали от нападок якобинцев прямые изменники делу великой революции, монархисты, попы-конституционалисты в т. д."1 . И на сегодняшний день запоздалая реабилитация Дантона и Жиронды - политический маневр реакции, оппортунистов всех видов и наименований, врагов и предателей социализма.

Но предоставим фактам говорить самим за себя.

Моральная неразборчивость и денежная нечистоплотность были издавна ахиллесовой пятой Дантона. Покидая министерский пост, он не мог отчитаться в израсходовании находившегося в его распоряжении секретного фонда. Покровительством Дантона неизменно пользовались различные аферисты, темные дельцы, поставщики-спекулянты вроде д'Эспаньяка, д'Эглантина и др. Сам Дантон, начав свою политическую карьеру бедняком, к концу ее владел землями в провинции (в департаменте Об), тремя домами в Париже и значительным капиталом, позволявшим ему вести весьма широкий образ жизни. Оставшееся после его смерти состояние исчислялось в 4 миллиона лавров2 .

Материальное благосостояние Дантона питалось не только спекулятивно-коммерческими аферами. В 1801 году Талон, бывший начальник тайной полиции, показал перед судом Консульства, что во время процесса Людовика XVI "Дантон обещал спасти всю королевскую семью путем декрета о высылке" и операция сорвалась только потому, что "иностранные державы, за исключением Испании, отказались пойти на материальные жертвы, которых требовал Дантон"3 . По сведениям Моррриса, посла США в Париже, Дантон при этом имел в виду подготовить воцарение дофина (Людови-

1 В. И. Ленин. Соч. Т. VII, стр. 152.

2 О продажности Дантона см. Lefebvre. "Sur Danton". "Annales historiques de la Revolution francaise", p. 385 - 424, 488-500. 1932. См. также "Annales historiques de la Revolution francaise", p. 228 - 229. 1932.

3 А. Матьез "Французская революция". Т. II, стр. 131.

стр. 36
ка XVII), обеспечив за собой место регента1 .

Показания Талона полностью подтверждаются и в мемуарах Ламетта, а также тем обстоятельством, что сам Талга был направлен Дантоном в Англию с секретным поручением к Питту. Несмотря на противодействие Робеспьера Дантон провел избрание в Конвент герцога Филиппа Орлеанского, что об'яснялось современниками как результат денежной сделки между герцогом, тесно связанным с английским правительством, и Дантоном. Из недавно обнаруженных рукописных заметок французского короля Людовика-Филиппа (1830 - 1848 годы), сына герцога Орлеанского, соучастника измены Дюмурье, известно, что Дантон предлагал ему свое покровительство, советовал завоевать популярность в армии и заверял Людовика-Филиппа, что у него "много шансов стать королем".

Тайные связи с роялистами Дантон поддерживал постоянно. Дантон был связан с маркизом Ларуари - организатором контрреволюционного восстания в Бретани; при помощи того же Талона Дантон заручился паспортом для выезда в Англию. Загадочные причины скрытого "влечения" Дантона к Англии стали ясны после его ареста. В бумагах его найдено было письмо, адресованное английским министерством иностранных дел в Париж своему агенту, банкиру Перрего. Английское правительство предлагало Перрего выплатить различным лицам, обозначенным в письме условными инициалами, 3, 10 и 12 тысяч ливров - в награду за "существенные услуги, которые они нам оказали, раздувая огонь возмущения и доводя якобинцев до пароксизмов ярости". По справедливому замечанию французского историка Матьеза, "это письмо могло фигурировать в бумагах Дантона только потому, что Перрего сообщил его Дантону как лицу непосредственно заинтересованному"2 .

Ближайшими сотрудниками Дантона в дипломатической области были министр иностранных дел Лебрен, оказавшийся впоследствии тайным агентом Австрии и Англии, а также бельгийский банкир, австрийский подданный Проли, тайный агент австрийского правительства в Бельгии, позже издатель парижской газеты "Космополит", защищавшей английскую ориентацию. Проли выполнял, с одной стороны, обязанности секретаря при члене Комитета общественного спасения Эро де Сешель, а с другой - различные секретные дипломатические задания по поручению Дантона к Лебрена. Одновременно через Дефье, возглавлявшего якобинский Комитет корреспонденции, Проли проник в руководящие круги Якобинского клуба.

Все эти финансовые и заграничные связи Дантона заставляют по-новому оценивать его политическую деятельность. Подготовляя план своей измены (поход на Париж, ликвидацию Конвента и якобинцев), генерал Дюмурье, по свидетельству генерала Мирандо, доверил свой проект Дан гону. Когда Дюмурье уже вступил открыто на путь восстания и измены, Дантон защищал изменника перед Конвентом и настоял на своей поездке к Дюмурье. "Мы его излечим или свяжем по рукам и ногам", - заявил Дантон. Однако он не сделал ни того, ни другого и, вместо того чтобы немедленно информировать Конвент об измене командующего армией, около недели путешествовал между Брюсселем и Парижем, дав таким образом возможность Дюмурье окончательно сговориться с герцогом Кобургским и сдать врагу три крепости.

Из показаний Гара, бывшего министра и приверженца Дантона, известна та программа внутренней политики, к осуществлению которой стремился Дантон - отказ от якобинской конституции 1793 года, от революционного террора, возвращение жирондистов, отмена максимума, неограниченная свобода торговли и немедленный мир с монархической коалицией любой ценой3 .

Преследуя свою цель - взрыв революционного правительства (якобинской диктатуры) во Франции, - Дантон в вопросах международной политики применял две диаметрально различные тактики, в существе своем об'единенные единой пораженческой установкой. В одних случаях Дантон выступал с откровенной проповедью "экспорта революции" (речь 2 сентября 1792 года): "Даруя свободу соседним народам, мы имеем право сказать им: у вас не должно быть королей, так как, пока вы окружены тиранами, их коалиция может поставить в опасность нашу собственную свободу. В нашем лице французская нация создала великий комитет всеобщего восстания парадов против королей всего мира"4 .

31 января 1793 года Дантон развертывает широчайшую программу завоеваний: "Границы Франции отмечены природой. Мы их расширим до четырех точек: у океана, берегов Рейна, Альп и Пиренеев. Никакая сила не остановит нас. Напрасно пугают нас гневом королей. Вы бросили им пер-

1 "American state parers, foreign rotations". Т. I, p. 343.

2 А. Матьез "Французская революция". Т. III, стр. 95.

3 Mathiez "La politique etrangere. Le plan Robespierre". "Annales historiques de la Revolution francaise", p. 491 - 492. 1935.

4 А. Матьез "Французская революция". Т. II, стр. 149; Сорель. Т. III, стр. 112.

стр. 37
чатку. Эта перчатка - голова короля. Это - сигнал их близкой смерти..."1 .

И тот же самый Дантон, поборник "великого комитета всеобщего восстания народов", 13 апреля 1793 года выступает с заявлением, в котором торжественно порицает прежние постановления Конвента как проявления "неудобного энтузиазма,.."2 .

В апреле 1793 года лицом к лицу столкнулись две политики - одна, представляемая Робеспьером, подлинно патриотическая, горячо стремившаяся к окончанию войны, однако не путем капитуляции перед блоком контрреволюционных агрессоров, но путем скорейшего их разгрома, путем всемерного усиления оборонной мощи революционной Франции. "Необходимо вооружаться, - писал в своих записках Робеспьер, - но не для того, чтобы идти за Рейн - это значило бы воевать вечно, - а для того, чтобы добиться мира без завоеваний". Мир, обеспечивающий Франции сохранение неприкосновенными ее границы и завершение революции, - такова была цель Робеспьера. Этой программе противостояла другая - дантоновская - программа врагов революционной Франции и их платной и бесплатной агентуры, программа пораженческая, заключения мира любой ценой и удушения революции.

За спиной Конвента Дантон и его клика организовали переговоры австро-английского агента Лебрена и изменника генерала Кюстина с неприятельскими правительствами3 , Ту же тактику двойного предательства дантонисты применяли и по отношению к нейтральным государствам. Так, агент их в США Женэ вооружал на территории США корсаров и готовил оттуда набег на испанскую Луизиану и Флориду, попутно поддерживая агитацию против американского президента Вашингтона. Комитет общественного спасения, после того как Дантон был выведен из его состава, 11 октября 1793 года вынес постановление об отправке в США четырех комиссаров для ареста Женэ4 , но последний избежал ареста, перейдя в иностранное подданство. Провоцируя США и рискуя разрывом с ними, дантонисты и их вождь одновременно предлагали уступить США принадлежавшую Франции часть Антильских островов и дать им неограниченную свободу торговли во французских колониях, то есть отказаться от "эксклюзивы" (монопольного права торговли с колониями). Это капитулянтское предложение фигурирует в числе прочих в пунктах обвинения против Дантона, переданных Сен-Жюсту Робеспьером.

2 жерминаля II года (31 марта 1794 года) на заседании Конвента Сен-Жюст сформулировал основные пункты обвинения против Дантона и его сообщников: тайные переговоры с двором и помощь королевскому семейству, соглашение с жирондистами, связь с Дюмурье, предательская кампания в пользу мира, тайное противодействие- всем революционным мероприятиям, сообщничество с мошенниками, близкие связи с подозрительными иностранцами, вероломные нападения на революционное правительство и пр. История подтвердила обоснованность всех этих обвинений. Конвент единогласно одобрил доклад Сен-Жюста и издал обвинительный декрет против Дантона и его клики, уличенных в сообщничестве с врагами республики.

Историк французской революции Матьез приводит весьма любопытный факт, свидетельствующий об отношении современников к дантоновскому процессу. Когда после победы термидорианской реакции Конвент 11 вандемьера IV года торжественно реабилитировал "жертвы террора", то в длинный список реабилитированных "жертв" не было вставлено имя Дантона и "ни один из друзей Дантона в Собрании, насчитывавшем немалое их число, не осмелился протестовать хотя бы одним словом против этого нового позорного клейма..."5 .

3

Деятельность отдельных, наиболее видных представителей иностранной контрреволюционной агентуры во Франции дает представление о том, к каким утонченным методам, приемам и формам маскировки прибегали эти враги французского народа, предававшие и продававшие интересы родины.

25 июля 1792 года, то есть через неделю после вторжения неприятельских войск во Францию, в тот самый день, когда главнокомандующий австро-прусской армией герцог Брауншвейгский издал свое воззвание - программный документ феодально-абсолютистской контрреволюции, - видный жирондист Карра в своих "Политических анналах" открыто рекламировал неприятельского главнокомандующего: "Величайший полководец и величайший политик Европы... Если он явится в Париж, я готов спорить, что он прежде всего напра-

1 А. Сорель, Т. III, стр. 212 - 213.

2 "Moniteur", 16 avril. 1793.

3 Herlaut ".Les negociations du general Custine avec l'ennemi". "Annales historiques de la Revolution francaise", p. 517 - 533. 1932.

4 "Recueil des actes du oomite de Salut public". T. VII, p. 359.

5 "Revolution francaise", p. 50. 1932.

стр. 38
вится в Якобинский клуб и наденет там красный колпак"1 . Неожиданный восторг республиканского журналиста получает весьма простое об'яснение, если знать, что еще до революции Карра находился в дружественных сношениях с прусским правительством и за "особые услуги" был награжден последним золотой табакеркой с изображением прусского короля. Невидимому, "дружественные" связи Карра не ограничивались одной Пруссией, так как с января 1792 года он же агитировал за приглашение, на французский престол английского принца.

Аналогичную кампанию в пользу герцога Брауншвейгского вел с мая 1792 года в своей газете "Парижская хроника" и Кондорсэ. Другой видный жирондист, Бриссо, автор архиреволюционного лозунга "Мы можем успокоиться только тогда, когда вся Европа будет в огне", 17 июля 1792 года выступил в Комиссии двенадцати с заявлением: "Я вам докажу сегодня вечером на основании нашей корреспонденции с Сен-Джемским кабинетом, что от нас самих зависит сблизить нашу конституцию с английской, сделав герцога Йоркского конституционным королем вместо Людовика XVI"2 . Бриссо вместе с тем оказался замешанным в заговоре в пользу герцога Брауншвейгского и избегнул ареста только вследствие заступничества Дантона, обязанного своим министерским портфелем Бриссо и Кондорсэ. "Бриссо, - по деликатному выражению социал-реформистского историка Кунова, - не был человеком строгих принципов... он отдавал свое перо тому, кто в нем нуждался и мог платить"3 .

По постановлению Конвента от 3 октября 1793 года, Бриссо, Карра, Кондорсэ и 38 других членов Конвента были преданы суду революционного трибунала как виновные "в заговоре против единства и нераздельности республики, против свободы и безопасности французского народа".

Следует также упомянуть о Демулене - типичном представителе так называемых модерантистов ("умеренных", "снисходительных"), - боровшемся со страниц "Старого Кордельера" против якобинской диктатуры. Демулен призывал революционное правительство к отказу от террора, к саморазоружению и открыто восхвалял неприятельское английское правительство, его мнимую терпимость и "миролюбие".

Характерен в своем роде и Буасси д'Англа, один из вождей Конвента термидорианского периода, докладчик конституции III года, носившийся с мыслью "в целях достижения мира предложить корону какому-нибудь принцу из царствующих домов России, Англии или даже Австрии"4 .

Из той же плеяды термидорианских активистов интересен Талльен, близко связанный с Терезой Кабарюс, бывшей маркизой де Фонтепе, дочерью главного банкира испанского короля, с которым Франция находилась в войне, что не помешало, однако, Талльену дать письменное поручительство за политическую благонадежность этой женщины. Женившись затем на Кабарюс, Талльея в том же году вынужден был после англо-эмигрантского десанта в Кибероне признаться публично (речь 19 фруктидора III года) в шпионских связях своей жены. "Они (враги Франции. - Е. К. ), - сказал Талльен, - могут иметь шпионов даже у народных представителей, они могут желать разорвать самые свя-

"Маска аристократии сорвана. Не доверяйте ее ласкам. Тысячи ее вооруженных рук готовы Час поразить".

Карикатура на двуличное поведение аристократа. Франция 1789 - 1793 годов.

1 А. Матьез "Французская революция". Т. II, стр. 28.

2 Там же, стр. 38.

3 Генрих Кунов "Борьба классов и партий в Великой французской революции 1789 - 1794 гг.", стр. 314. 1923.

4 А Матьез "Французская революция". Т. IV, стр. 194.

стр. 39
щенные узы, связывающие два существа, которые всегда были несчастны..."1 .

Реакционные историки современной Франции тщетно пытаются реабилитировать именно тех деятелей революционной эпохи, которые в глазах современников завоевали прочную репутацию тайных агентов воевавших с Францией держав.

Историк французской революции Ипполит Тэн использовал в этих целях в качестве источника монархическую газету "Французский Меркурий", редактором которой был профессор и публицист Маллэ дю Пан. Но Маллэ как раз сам был иностранным агентом во Франции. Этот Маллэ в самый разгар войны с контрреволюционной коалицией в 1792 году писал в своем "Меркурии" (N 26): "Королевская власть и религиозность - достояние всех людей. Поэтому все они равно заинтересованы в то", чтобы покарать нападки и надругательства, уничтожающие королевскую власть..: Эти преступления не только останутся безнаказанными, но еще и поощрят к более мерзостным преступлениям, если Европа настойчиво не потребует возмездия". В августе того же года Маллэ с удовлетворением отмечал продвижение неприятельских войск к Парижу и воспроизвел в своей газете пресловутый манифест герцога Брауншвейгского, суливший Парижу "месть, на вечные времена незабываемую". Перебравшись затем в Швейцарию, на нейтральную территорию, этот французский профессор в литератор отбросил ненужную стыдливость и превратился в простого агента иностранных государств и даже двух сразу (Австрии и Португалии)2 .

В 1935 году на страницах журнала "Revolution francaise" было напечатано исследование реакционного историка Годеля, посвященное бывшему члену Комитета общественного спасения и редактору конституции 1793 года Эро де Сешель, разделившему судьбу Дантона. Годель начинает с проклятия монтаньярам, характеризуя их как "безумную и преступную чернь, которая желала падения той благородной Жиронды, в рядах которой оказалось собранным" столько славных имен и столько будущих светил...", и кончает утверждением, что все обвинения Эро в сношениях с врагами Франции лживы, а все изобличающие его документы фальсифицированы. Но факты свидетельствуют о том, что Эро, ежегодно менявший свои политические убеждения (фельян, жирондист, монтаньяр, гебертист), был послушным орудием в руках австрийского агента Проли, освобожденного из тюрьмы благодаря его вмешательству; что, руководя в Комитете общественного спасения иностранными сношениями, Эро направил в секретную командировку заграницу целую группу иностранных шпионов (Перейру, Дюбюиссона, Куендра, Лафайля - субагентов де Мона и Симона, бывших в свою очередь тайными агентами германского императора) и сам участвовал в иностранном заговоре. Совместно с Клоотсом Сешель выступал неизменным глашатаем войны во что бы та ни стало.

Робеспьер, Сен-Жюст и другие были убеждены, что в лице Сешеля они имеют дело с наемным агентом заграницы. К нему относится запись Робеспьера: "Изгоните, прежде всего, предателя, который заседает вместе с вами", - и письмо Сен-Жюста: "Доверие не имеет цены, если его приходится делить с подкупленными людьми". Постановлением) Комитета Сешель был исключен из правительственных совещаний и закончил свою карьеру на эшафоте.

"Банальный ритор и космополитический террорист", по Сорелю, "свободный мыслитель и филантроп", по Олару, "эксцентричный философ", по Жоресу, прусский эмигрант барон Иоганн Баптист Клоотс (Акахарзис Клоотс) был прежде всего иностранным агентом. Член Конвента, председатель Якобинского клуба и миллионер, Клоотс играл видную роль на политической сцене. Его социальное кредо вылилось в афоризме: "Собственность вечна, как общество. Я скажу богачам - ешьте ваш миллион, но будьте гражданами..." Печатные и устные выступления Клоотса были главным образом посвящены вопросам международной политики. В 1786 году, накануне революции, он дебютировал произведением "Чаянья Галлофила", в котором предлагал "отодвинуть границы Франции к устью Рейна", рекомендуя одновременно полную перекройку европейской карты. При этом он отдавал Австрии Молдавию и Валахию, а Пруссии - Познань и Данциг. В 1790 году Клоотс выступил в Учредительном собрании во главе депутации иностранных эмигрантов, охарактеризованной в донесении русского посла Симолина как "смехотворное посольство, депутаты которого получили по 3 ливра на человека, чтобы разыграть этот фарс". 13 декабря 1791 года Клоотс выступил в Законодательном собрании в качестве "оратора человеческого рода", требуя от имени последнего аннексий и экспорта революции; народы Германии, Богемии, каталонцы, аллоброги, батавцы "потрясут своими цепями и разобьют их с бешенством", - говорил он. Мишон, один из новейших исследователей войн революционной Франции, с полным основанием усматривает в этой кампании Клоотса своеобразный вид про-

1 А. Матьез "Французская революция". Т. IV, стр. 193.

2 "Correspondance inedite de Maller du Pan avec la cour de Vienne, publiee par Andre Michet". Paris. 1884.

стр. 40
вакации, инспирированной враждебными Франции государствами1 . Весьма показательно, что, призывая Германию, Бельгию и Голландию к немедленному восстанию против королей и аристократии, Клоотс ухитрился в то же самое время выступить апологетом монархической и аристократической польской конституции 1791 года.

Переметнувшись от жирондистов к якобинцам, Клоотс и здесь продолжал вести свою шпионско-провокационную политику. В августе 1792 года Клоотс действует в роли организатора "прусского легиона", оказавшегося, впрочем, не столько боевой, сколько бумажной единицей. На страницах своего "Батавца" (орган иностранных эмигрантов) и с трибуны Якобинского клуба Клоотс требует завоевать для Франции ее "естественные границы". "Шахматная доска Франции увеличится двенадцатью новыми клетками, краями их будут Рейн и вершины Альп", - заявляет он. 26 апреля 1793 года Клоотс излагает в Конвенте "Конституционные основы республики человеческого рода". С одной стороны, эти основы "архиреволюционны" ("долой границы... республика должна быть всемирной") и как таковые призваны внушить величайшую тревогу всем правительствам Европы, изображая Францию грозным поджигателем мирового пожара, а с другой - весьма симптоматично, что новая всемирная республика должна, по Клоотсу, именоваться "Германией", по какому случаю сами французы подлежат переименованию в германцев2 .

Ко всему этому остается добавить, что лично Клоотс был близко связан с людьми не только сомнительным", но явными агентами заграницы, вроде Эро де Сешеля, Проли (кузен Клоотса), голландского банкира ван ден Ивера (бывший банкир Дюбарри), изменника Дюмурье и др.

Не приходится после этого удивляться, что люди самых различных политических направлений, от Марата и Лакруа до Демулена и Робеспьера, были единодушны в опенке Клоотса как "берлинского шпика" (выражение Марата)3 . Этим же об'ясняется та последовательная борьба за разоблачение Клоотса, вплоть до изгнания его из Конвента и предания революционному суду, которую упорно проводил Робеспьер. В ходе судебного процесса обнаружился еще новый материал против Клоотса - его переписка с герцогом Брауншвейгским.

Неприятельские организации во Франции имели также свою агентуру и в рядах польской эмиграции. Шляхетские руководители польских повстанцев, оценивая Францию как возможного военного союзника, охотно вступали в блок с наиболее агрессивными кругами французской буржуазии и боролись с их противниками (якобинцами).

Так, видный польский эмигрант Мячинский был активным участником измены Дюмурье, вследствие чего Робеспьер в переговорах с польским уполномоченном Барсом открыто обвинял поляков, проживающих в Париже, в участии в контрреволюционных заговорах4 . Тот же Барм". после падения Робеспьера (9 термидора) появляется у решотки Конвента, чтобы поздравить французское правительство с "низвержением идолов".

Не останавливаясь на подрывной деятельности в период Французской революций других иностранных эмигрантов, следует упомянуть только еще о двух австрийских: Готлобе и Добруска, - поскольку их пример показывает, как легкомысленная доверчивость и беспечность французов облегчали работу неприятельской агентуры. Моравские купцы Готлоб и Добруска появились во Франции на следующий день после об'явления войны. Выдав себя за преследуемых патриотов и не стесняясь в расходах, они под фамилией Фрей (свободный) добились покровительства ряда влиятельных депутатов (Луи, Бактаболь, Симон, Ришар, Гастон, Шабо). Благодаря поручительству Шабо, члена Комитета общественной безопасности, они проникли в центральные якобинские организации. Установив тесный контакт с министром иностранных дел Лебреном, тоже австрийским агентом, они регулярно получали деньги из-за границы. Уже будучи обвиненными в шпионаже, они сумели при содействии другого австрийского агента - Проли - выдать свою сестру (Леопольдину Фрей) замуж за депутата Шабо, снабдив ее 200-тысячным приданым. Впоследствии было установлено, что Готлоб и Добруска были поставщиками самого императора Иосифа II, наградившего их баронским титулом и фамилией Шенфельд.

Враги революционной Франции находили неисчерпаемый источник для вербовки шпионов и предателей в среде контрреволюционных церковников. Первые же вспышки гражданской войны во Франции подчеркнули ту прочную связь, которая существовала между феодально-абсолютистским государством во Франции и католической церковью - крупнейшим феодалом и

1 Michon "Robespierre et la guerre revolutionnaire". Paris. 1937.

2 "Moniteur". T. XVI, p. 253 - 254.

3 Baulig "Anacharsis Cloots". "Revolution francaise", p. 409. 1900; p. 423. 1901.

4 Monsuу "Robespierre vu de Pologne". "Annales historiques de la Revolution francaise", p. 225. 1933.

стр. 41

Смерть Марата.

Гравюра Виккельса по рисунку Бриона.

идеологом феодального строя. Тесный союз дворян-роялистов с иностранной контрреволюционной интервенцией имел своим следствием установление таких же связей и по церковной линии.

Вандейское клерикально-монархическое восстание 10 марта 1793 года является ярким подтверждением этой связи.

Комитет общественного спасения подчеркивал, что ".тираны (то есть правительства антифранцузской коалиция) возобновляют свои происки. Они заключили союз со священниками..."1 .

Неприятельская агентура свивала себе гнездо и в таких французских учреждениях и организациях, которые, казалось бы, стояли далеко от политической борьбы: так например отделением английской разведки оказался "Филантропический институт" в Бордо, руководимый из Швейцарии агентом английского правительства Викгэмом.

Враги Франции не брезгали также актами индивидуального террора против виднейших государственных деятелей. Убийство Марата, покушение на Робеспьера - наглядные к тому иллюстрации.

4

В борьбе против Франция неприятельские государства широко пользовались методом вербовки изменников среди командного состава революционных армий: не было почти ни одного видного французского военачальника, которого бы враги Франции не пытались склонить к измене, от Люкнера и Депре-Красье ло Гоша, Моро и Бонапарта.

Ограничимся несколькими характерными иллюстрациями применения этого метода. Бывший тайный агент короля генерал Дюмурье, став командующим революционной армией, остался верен своему авантюристскому прошлому. В январе 1793 года, во время процесса короля, он при поддержке Дантона, Клоотса и вождей Жиронды вел активную политическую интригу. Интрига разрослась в плац монархического переворота, который Дюмурье в своих мемуарах описывает как проект соединения в одно государство Бельгии и Голландии, похода на Париж, разгрома Конвента и уничтожения якобинцев. Эмигранты совместно с австрийцами разработали план подкупа; Дюмурье и подыскивали для этого необходимые средства. 23 марта через Монжуа (ад'ютанта Дюмурье) начались переговоры

1 "Recueil des actes du Comite de S. P.". T. VIII, p. 58.

стр. 42
герцога Кобургского с Дюмурье, продолжавшиеся затем через австрийского полковника Макка. Дюмурье обязался эвакуировать Бельгию и сдать неприятелю три крепости: Антверпен, Бреду и Гертруденберг. Попутно Дюмурье запросил 20 тысяч луидоров на расходы в Париже. Во второе свидание с Макком (30 марта) Дюмурье принял на себя обязательство - выдать Австрии французского военного министра (Бермонвилля) и четырех комиссаров, направленных к нему Конвентом; вместе с тем он добился согласия Австрии принять на свое содержание в случае неудачи его замысла ту часть армии, которая за ним последует. 1 апреля Дюмурье выдал министра н комиссаров неприятелю. Спасаясь от возмущенных его предательством солдат своей армии, Дюмурье 5 апреля с отрядом в тысячу человек перешел к австрийцам. Измена командующего Северной армией привела в вступлению неприятельских сил на территорию Франции.

В июне 1793 гуда разразилось контрреволюционное восстание федералистов (жирондистов). В числе генералов Жиронды находился Феликс Вимпфен, еще с сентября 1792 года (осада Тионвилля) завербованный англичанами.

В 1795 году руководитель английской агентуры во Франции Вимпфен организовал подкуп генерала Пишегрю, командующего Рейнской армией. Через Фош-Бореля, швейцарского книгопродавца, бывшего секретного агента; Фридриха II, Пишегрю было обещано за измену звание маршала, губернаторство в Эльзасе, замок Шамбор, миллион ливров единовременно и 200 тысяч ежегодно. Сделка временно расстроилась вследствие требования Конде предварительной сдачи Страсбурга и Гунигена, тогда как Пишегрю уклонялся от этого, ссылаясь на печальный прецедент с Дюмурье. Запутавшись в сетях заговоров и измен, Пишегрю в 1804 году покончил жизнь самоубийством.

Следует упомянуть также измену генерала Вилло, одного из соратников Пишегрю. В своих письмах, датированных 1815 годом и 1821 годом, адресованных Людовику XVIII и его военному министру, Вилло ссылался на то, что, будучи генералом французской революционной армии, он одновременно был тайным агентом роялистской эмиграции, а также и английского правительства. "Вашему величеству известны, - пишет Вилло, - мои попытки, и ваши агенты, равно как и господа Викгэм, Джексон и другие дипломатические агенты Англии, были свидетелями моих усилий"1 .

Впрочем, английские агенты могли засвидетельствовать и многое другое: так например, по договоренности французских адмиралов Трогофа, Пюиссара и Шоссгро с англичанами, последним была сдана в Тулоне (28 августа 1793 года) лучшая из французских военных эскадр.

В свете современной исторической документации мы знаем, что генерал Кюстин, казненный за измену но приговору Революционного трибунала, не только был виновников проигранных сражений, до и вступил в переговоры с неприятелем но заданию Дантона и Лебрена, то есть англо-австрийской агентуры во Франции.

5

Феодальному окружению не удалось сломить революционной Франции. На каждый новый удар врагов народные массы отвечали новым, под'емом революционного энтузиазма, героизмом своих бойцов, самоотверженной преданностью революции. Ответом революционной Франции на шпионаж и диверсии, применявшиеся контрреволюционной коалицией, была беспощадная борьба с ее агентурой во Франции. Эту задачу выполнил грозный якобинский террор, поставленный "в порядок дня" якобинским Конвентом, который был орудием "диктатуры общественных низов пролетариата и мелкой буржуазии"2 . "Якобинцы об'явили врагами народа тех, кто способствует замыслам об'единенных тиранов, направленным против республики"3 ; последовательно и упорно выкорчевывали они предательство и измену.

Историческая заслуга Робеспьера и его ближайших соратников состоит в том, что именно они неуклонно и систематически разоблачали деятельность агентуры неприятельских правительств во Франции, срывали маски не только с отдельных людей, но и раскрывали самые приемы их вредительства. Так например в своих речах от 10 октября 1793 года и 5 февраля 1794 года Робеспьер, говоря об англо-прусских и австрийских агентах во Франции, так определил их подрывную тактику: "Одна из этих клик толкает нас к слабостям, другая - ко всяким крайностям; одна хочет превратить свободу в вакханку, другая - в проститутку... лжереволюционер может прикидываться то более умеренным, то более крайним. Смотря по обстоятельствам, он то проповедует умеренность, то одержим горячкой патриотизма. Он противится всем энергичным мероприятиям, но

1 Chassin "La trahison du general Willot". "Revolution francaise", p. 403. 1897.

2 В. И. Ленин. Соч. Т. IX, стр. 372.

3 В. И. Ленин. Соч. Т. XX, стр. 505.

стр. 43
когда они уже приняты, тогда он старается довести их до крайности..."1 .

Робеспьера дополняет Сен-Жюст, наглядно показывающий, к чему вела и ведет тактика "снисходительных": "Снисходительность, проявленная к нескольким преступникам, стоила нам жизни 200 тысяч людей, погибших в Вандее; эта снисходительность заставила нас уничтожить до основания некоторые города; она подвергла страну полному разорению; и если теперь вы снова поддадитесь этой слабости, то она вам будет стоить 30-летней войны..."2 .

Французский Конвент не ограничился сокрушительным ударом по вражеской агентуре внутри страны. Заклеймив 1 августа 1793 года методы неприятеля как "поведение трусливое, вероломное и жестокое", как "подкуп убийств, отравлений, поджогов и всех преступлений - для торжества тирании и для уничтожения прав человека", Конвент и руководимые им французские революционные армии ответили врагам Франции применением на полях сражений новой военной тактики и новых методов революционной войны. Это обеспечило победу французской буржуазной революции, в результате которой "весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком Французской революции"3 .

Реакционные буржуазные историки Французской революции утверждают, что все враги Французской революции в ее наивысшем проявлении - якобинской диктатуре - были будто бы лишь идейными противниками якобинцев. История шпионажа и диверсий в борьбе с революцией 1789 года полностью опровергает эти утверждения. Отнюдь не маневром политической стратегии, но подлинной, исторической истиной было грозное обвинение, брошенное якобинцами в лицо своим врагам, - обвинение в том, что в борьбе с ненавистной им революцией они стали презренными агентами иностранных правительств, наймитами "тиранов", то есть международной контрреволюции.

На советских историках, гражданах великой социалистической страны, испытавшей контрреволюционную интервенцию капиталистического окружения, заговоры и диверсии фашистских бандитов и их троцкистско-бухаринской агентуры, лежит научная обязанность - заново разработать факты и документы величайшей из буржуазных революций и произвести их переоценку.

Революционный опыт Франции в деле борьбы с шпионско-диверсионной деятельностью ее контрреволюционного окружения учит граждан СССР, счастливых строителей коммунистического общества, "не забывать о капиталистическом окружении, помнить, что иностранная разведка; будет засылать в нашу страну шпионов, убийц, вредителей", будет засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц чем в тылы любого буржуазного государства, "помнить об этом и укреплять нашу социалистическую разведку, систематически помогая ей громить и корчевать врагов народа"4 .

1 "Moniteur". Т. XIX, р. 401 - 408; там же, р. 686 - 692; Aulard "La Societe des Jacobins", Т. II, p. 5 - 9; t, VI, p. 192 - 197, 237 - 239, 246 - 288.

2 Речь от 8 вантоза II года. "Moniteur". Т. XIX. p. 505 - 569.

3 В. И. Ленин. Соч. Т. XXIV, стр. 301.

4 И. Сталин. Отчетный доклад на XVIII с'езде партии о работе ЦК ВКП(б), стр. 39. Госполитиздат. 1939.

Постоянный адрес данной публикации: