Военмориздат. 1946. 316 стр. 12 руб.

Своё право на написание специальной работы, посвященной морякам-декабристам, С. Я. Штрайх в кратком введении "От автора" доказывает статистическими данными.

Среди офицеров, привлечённых к следствию по делу 14 декабря, 11% составляли моряки. Процент морских офицеров, подвергнутых различным наказаниям, ещё выше. 14% осуждённых офицеров в той или иной степени имели отношение к флоту. Наконец Гвардейский морской экипаж, как известно, почти в полном составе вышел в день декабрьского восстания на Сенатскую площадь. Из 1280 матросов Гвардейского экипажа на площади было 1100 человек, что составило более 30% общего числа всех участников восстания в Петербурге.

К этому следует добавить, что столь значительная роль моряков в событиях ,1825 г. находится в резком несоответствии с тем вниманием, которое уделялось исследователями изучению причин этого явления. Первым и, в сущности, единственным изданием, посвященным этому вопросу в советской исторической литературе, была небольшая книжка И. Егорова "Моряки-декабристы", появившаяся ещё в 1925 году. Но этот полухрестоматийный сборник являлся юбилейной памяткой и никаких исследовательских задач перед собою не ставил.

До последнего времени Н. Бестужев, Д. Завалишин, К. Торсон и другие изучались лишь в общем, плане, вне учёта их связи с русским флотом, укреплению которого они уделяли столько сил и помыслов. Те же исследователи, которые детально изучали рядовых участников восстания 1825 г. и посвятили ряд статей солдатским настроениям 20-х годов XIX в. и солдатам-декабристам (С. Н. Чернов, С. Я. Штрайх и др.), также не касались в своих работах матросов-декабристов.

Совершенно естественно, что при такой слабой изученности специфических причин участия моряков в восстании 1825 г. перед современным декабристоведением встает серьёзная задача - создать полноценную работу, посвященную морякам-декабристам.

М. В. Нечкина в докладе, посвящении" 120-летию движения декабристов, прочитанном на заседании сектора истории СССР XIX - начала XX в. Института истории Академии наук СССР, намечая основные задачи современного декабристоведения, справедливо выдвигала в качестве одной из первоочередных проблем изучение русской действительности в формировании идеологии декабристов¹ . В применении к декабристам-морякам это означает необходимость пристального рассмотрения вопроса о положении русского флота в александровское время. По-

¹ Заседание памяти декабристов. "Вопросы истории" N 4 за 1946 г., стр. 149.

ложение и порядки, во флоте являлись для будущих моряков-декабристов существенным моментом восприятия современной действительности, точно так же как для сухопутных офицеров и солдат являлись существенным моментам для восприятия действительности порядки в армии.

Не случайно кое-кто из моряков-декабристов затрагивал эти вопросы во время следствия, и Боровков в своём своде показаний членов злоумышленных обществ отводит положению флота специальный раздел.

Но С. Я. Штрайх не останавливается на положении флота и не обобщает те соображения, которые в этой связи выдвигались лучшими представителями офицерского корпуса, не изучает он и данных фонда Гвардейского морского экипажа для выяснения матросских настроений 20-х годов XIX века. Его "Моряки-декабристы", как это делалось, и раньше, рассматриваются вне флота. Это первый и, на наш взгляд, серьёзный упрёк, который должен быть сделан автору рецензируемой работы. К тому же, ограничиваясь лишь общей вводной главой, посвященной предпосылкам движения декабристов, автор и здесь допускает ряд ошибок. Экономические предпосылки движения в этой глазе отсутствуют. Но если автор решил дать общую характеристику причин, вызвавших превращение небольшой группы передовых дворян в дворянских революционеров, обходить эти вопросы было, конечно, нельзя.

Не затрагивает С. Я. Штрайх и вопроса о влиянии передовой русской общественной мысли на формирование мировоззрения декабристов, совершенно игнорируя, в частности, воздействие таких выдающихся представителей предшествующего поколения, как А. Радищев и др. О социально-политической и художественной литературе автор упоминает лишь как об агитационном материале, которым пользовались декабристы для пропаганды своих идей. Исключение, правда, составляет А. С. Пушкин. На вопросе о влиянии его творчества на декабристов С. Я. Штрайх останавливается довольно подробно.

Невольно создаётся впечатление, что игнорирование и экономических предпосылок и русской передовой общественной мысли не случайные явления, а вытекают из представления автора об истоках свободолюбивых идей декабристов. События 1812 - 1814 гг., как указывает С. Я. Штрайх, "обусловили дальнейшее развитие революционной мысли офицеров и солдат, углубили и расширили свободолюбивые идеи в их среде, воспринятые большинством из них от своих воспитателей - участников французской буржуазной революции конца XVIII в." (стр. 11). Несомненно, что упоминание о французах-воспитателях у русских солдат является следствием неряшливой формулировки. Но и в отношении офицеров это утверждение, сделанное в столь общей форме, совершенно ошибочно и влечёт за собою игнорирование тех действительных причин, которые зародили свободолюбивые идеи среди части русских дворян.

Моряк-декабрист Д. И. Завялишин совершенно справедливо отмечал в своих "Записках", что "как побуждение к преобразованию, так и допущение тех или иных средств для достижения цели истекали вполне из данного положения государства и общества, из данного самим государством воспитания и из собственных исторических примеров, - подражание же внешним примерам и образам было только уже последующим и второстепенным явлением"² .

Центральной в книге С. Я. Штрайха является вторая глава, озаглавленная, как и вся работа, "Моряки-декабристы". Она представляет собою биографический справочник, составленный в форме отдельных, ничем не связанных очерков. Отбор биографий определялся не принадлежностью тех или иных лиц к тайному обществу, не их участием в событиях 1825 г. - в книге даны биографические очерки всех лиц, в той или иной мере имевших отношение к флоту и по тем или иным причинам упоминавшихся во время следствия.

В результате под рубрикой "Моряки-декабристы" фигурируют и адмирал Н. Мордвинов и адмирал Д. Сенявин. То обстоятельство, что Н. Мордвинова в случае успешного переворота члены тайного общества предполагали ввести в состав временного правительства, а в опальном Д. Сенявине видели человека, недовольного существующими порядками, не даёт никакого основания включать их биографии в раздел "Моряки-декабристы".

Наряду с этим матросам Гвардейского экипажа в этой же главе отведены лишь две страницы. Правда, к книге приложен список матросов-декабристов - ценная сводка, насчитывающая более ста биографических справок. Но никаких обобщений на основе этого материала автор не сделал.

Недостаток второй, равно как и третьей главы книги, - которая завершает биографические очерки моряков-декабристов сведениями о их пребывании в Сибири и на Кавказе, заключается в том, что автор не всегда тщательно изучает литературное наследство членов тайного общества и поэтому порой сводит свои очерки к расширенному воспроизведению сведений, которые содержатся в примечаниях Б. Л. Модзалевского и А. А. Сиверса к Алфавиту декабристов.

Особенно это сказывается на очерке, посвященном одному из виднейших моряков-декабристов - Н. Бестужеву. На стр. 73 С. Я. Штрайх справедливо указывает, что "социально-политические взгляды Бестужева отражены в двух произведениях: в его замечаниях на проект конституции, составленный Никитой Муравьёвым, и в статье "О свободе торговли и вообще промышленности". Замечания написаны до 14 декабря 1825 г., статья относится к 1831 году.

Но если, опираясь на исследование Н. М. Дружинина "Декабрист Н. Муравьёв", С. Я. Штрайх дал краткий разбор замечаний Н. Бестужева на программу Северного общества, то в отношении его статьи "О свободе торговли и вообще промышленности" он ограничился приведением

² Завалишин Д. "Записки декабриста", стр. 103. 2-е изд.

лишь нескольких цитат. Тем самым экономические воззрения Н. Бестужева оказались совершенно не раскрытыми. Вызывает недоумение и то обстоятельство, что в очерке о Н. Бестужеве совершенно обойдён его набросок "Нечто о пароходах"³ . Для характеристики Н. Бестужева как моряка этот незаконченный набросок имеет большое значение, поскольку здесь ставится вопрос о возможности применения паровых судов в военном флоте и о их преимуществе по сравнению с парусными судами. Набросок этот был сделан в конце 10-х или в начале 20-х годов, т. е. до постройки в России первого военного парохода - "Ижора" (1826 г.) и, возможно, и до появления в Англии военного парохода "Aaron Manby" (1822 г.).

Имеется в этих главах и ряд неточностей. На стр. 49 автор утверждает, что восставшие черниговцы "пошли революционным маршем на Киев". Но ведь общеизвестно, что Вопрос о движении на Киев окончательно не был решён. Взяв курс из Василькова на Брусилов, С. Муравьёв-Апостол этим маневром ещё не предрешал вопроса об окончательном варианте плана дальнейшего движения. Отсюда сохранялась возможность направиться на Киев или на Житомир. Всё зависело от того, какие сведения доставит посланный в Киев прапорщик Модзалевский.

Вольно-Экономическое общество 20-х годов XIX в. почему-то характеризуется как какой-то центр передовой общественной мысли. По утверждению С. Я. Штрайха, заседания этого общества были "своеобразным парламентом тогдашней России" (стр. 65).

Вряд ли можно согласиться и с мнением С. Я. Штрайха о причинах, по которым великий князь Константин так горячо отстаивал невиновность декабриста Лунина. "Его сильно любил великий князь Константин Павлович и долго не хотел выдавать Николаю", - утверждает С. Я. Штрайх (стр. 193). Но защита Лунина Константином была вызвана совсем другими причинами. В дни междуцарствия в Варшаве у генерала Альбрехта состоялось тайное совещание, на котором присутствовал и Лунин. Здесь было принято решение о возведении на престол Константина. Зная об этих совещаниях и, очевидно, опасаясь, что Лунин может сообщить на следствии обо всём, что имело место в Варшаве накануне вступления Николая "а престол, Константин не хотел выдавать его.

Возражения вызывает обращение автора с источниками. В предисловии он указывает, что "выписки из воспоминаний декабристов приводится с необходимыми по условиям места сокращениями, которые в тексте не отмечаются. В связи с этим в некоторых из них изменены окончания слов, согласования падежей и т. п." (стр. 6). Но если цитирование с сокращениями, конечно, при условии соблюдения общепринятых правил является необходимостью, то никак нельзя согласиться с самовольными изменениями, которые декларируются автором в виде принятых им принципов пользования источником. Для иллюстрации того, как пользуется С. Я. Штрайх источниками, приведу два примера; причём, поскольку в обоих случаях автор не даёт ссылок, не могу утверждать, являются ли эти "вольности" результатом его "принципов" использования источников или итогом пользования источников из вторых рук.

На стр. 210 С. Я. Штрайх приводит отрывок из письма генерала Дибича начальнику Главного морского штаба Моллеру, в котором сообщается, что царь повелел "взять из крепости под, должным морским караулом послезавтра весьма рано всех преступников, о коих министр юстиции представит список". Между тем сверка этого отрывка с оригиналом вскрывает небрежное цитирование, выражающееся не только в извращении отдельных слов, но и в пропуске без всякой оговорка вводного предложения.

В письме к Моллеру Дибич писал: "Государь император повелеть соизволил, чтобы Ваше превосходительство приготовили свою яхту, которая могла бы принять из крепости под должным караулом морским после завтра поутру весьма рано всех преступников (морскому ведомству принадлежащих), о коих (по решению Верховного Уголовного суда), министр юстиции доставит (к вашему превосходительству) список"⁴ .

На той же, 210 стр. С. Я. Штрайх, излагая предписание, отданное командующему эскадрой в Кронштадте Кроуну, о порядке производства гражданской казни, сообщает, что при появлении яхты с осуждёнными "должны прибыть на адмиральский корабль с каждого военного судна один старший офицер, один лейтенант, один мичман и несколько матросов".

В действительности же, как это видно из подлинного предписания, Моллер приказывал Кроуну прислать "по одному старшему по команде офицеру, по одному лейтенанту, одному мичману и особо по одному гребному судну"⁵ , о не по нескольку матросов. Последние на флагманский корабль не подымались.

Следует отметить также некоторую рыхлость в построении всей работы. Автор пользуется порою любым случаем, чтобы увести читателя в сторону от основной темы. Упоминает Завалишин о Лунине - следует отступление, посвященное Лунину (стр. 193 194); упоминаются жёны декабристов - несколько страниц посвящается Волконской (стр. 215 - 216 и т. д.).

Суммируя всё сказанное, приходится придти к заключению, что работа сделана на скорую руку, без должной тщательности и без достаточного внимания к теме.

Проф. С. Окунь

³ Бестужев Н. Статьи и письма, стр. 233. М. 1933.

⁴ Центральный военно-морской архив фонд военный по флоту канцелярии. 1826, д. N 1299 л. 7. Разрядкой выделены слова, изменённые С. Я. Штрайхом при цитировании, а в скобки заключены пропуски.

⁵ Там же, л. 9.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. ОКУНЬ:

Комментарии: