Гоголь Н. В.

Мертвые души

М.: ОЛМА-ПРЕСС: Экслибрис, 2005

В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка... - фраза, знакомая с детства, неизменно рождающая в сознании диковинные гоголевские образы: сейчас из брички явится Павел Иванович Чичиков, не слишком толст, не слишком тонок , и с ним возникнет его неизбежная свита - Петрушка, вместе с его особенным запахом, и Селифан, чья простецкая ленца то и дело заставляет Павла Ивановича метаться, извергая ругань на голову нерасторопного своего холопа. Всплывают в памяти портреты помещиков - Манилова, Ноздрева, Коробочки, Собакевича, Плюшкина... За именем каждого особый мирок. А рядом - губернский город NN со своим распорядком. Жизнь невероятная, карикатурная и вместе с тем по-своему уютная. Мы настолько привыкаем к "школьному" Гоголю, что уже не замечаем обилия мелочей, рассыпанных по его творению, которые и составляют этот диковинный космос.

Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо. Он выбежал проворно, с салфеткой в руке, - весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галерее показывать ниспосланный ему Богом покой.

Тип обрисован настолько точными штрихами, что его начинаешь видеть, даже не зная, что такое половой и демикотонный сюртук. Но иногда все же хочется ощутить, "потрогать" и этот сюртук, и те столовые приборы, которыми пользовались герои Гоголя, "посидеть" в их креслах. Хотя бы даже для того, чтобы отчетливее представить зазор между миром Гоголя и миром реальным.

"Мертвые души" в серии "Энциклопедия русской жизни" - это не просто книга с роскошными иллюстрациями. Она именно дает ощутить атмосферу первой половины XIX века. Половой нарисован в русской косоворотке, в одной руке его поднос с графином водки и рюмками, в другой - полотенце и заварные чайники. У

стр. 33

Гоголя он одет чуть-чуть иначе, но прическа ("встряхнул волосами") по всей видимости та же, что на рисунке: волосы длинные, гладкие, спадают на обе стороны. Рядом - картина неизвестного художника: ресторан (совсем непохожий на нынешние), за столиками публика, возле стоят половые в длинных фартуках, готовые услужить. Книга населена рисунками и фотографиями - мужских и женских причесок, головных уборов, верхней одежды, стульев, кресел, столов, уставленных приборами, часов, ваз, платков, кошельков, подсвечников, интерьеров. Есть и арапник, и крестьянский треух, и зипун... Появится на гоголевских страницах сбитенщик - тут же дается литография И. С. Щедровского "Сбитенщик и извозчик", будет упомянута морда для ловли рыбы - тут же предстанет ее изображение. А помимо этого - невероятное обилие иллюстраций гоголевских типов художников А. А. Агина и П. М. Боклевского, портреты, сцены и пейзажи знаменитых живописцев П. А. Федотова, В. А. Тропинина, С. Ф. Щедрина, О. А. Кипренского, К. П. Брюллова, А. Г. Венецианова, Г. Г. Мясоедова, И. Н. Крамского, М. Нестерова, И. И. Шишкина, А. К. Саврасова, И. Е. Репина, В. Д. Поленова, И. И. Левитана. Рядом с ними множество малоизвестных или вовсе неизвестных художников. Чего только не отыщешь в иллюстрациях: русские цари, квартальный и извозчик, купцы, играющие в шашки, императорский фарфор, орден св. Анны, серебряная медаль в память 1812 года, походный само-ар М. И. Кутузова, канделябры, многочисленные лубки, объявления о продаже крепостных в газете "Московские ведомости"... И все это обилие "зримого мира" вместе с живописными шедеврами не только выполняют роль реального комментария к "Мертвым душам". Через портреты современников - Герцена, Белинского, Чернышевского и многих-многих других, что не на слуху, через обложки изданий гоголевских повестей и рисунок М. П. Клодта "Гоголь сжигает рукопись второго тома "Мертвых душ"" начинает светиться исторический и культурологический контекст книги. Через пейзажи Москвы, Выборга и других мест, через "Стог сена" В. А. Серова, "Вид помещичьего дома с садом" неизвестного художника и множество иных пейзажей открываются необъятные русские дали. Те самые, которые и сделали прозаическую книгу Гоголя - поэмой.

С. Федякин

Постоянный адрес данной публикации: