А. БУЗГАЛИН, доктор экономических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, А. КОЛГАНОВ, доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник МГУ им. М. В. Ломоносова

Новый век несет с собой новые изменения. Они затрагивают не только экономическую материю, но и теорию. Более того, они постепенно корректируют историю. Тезис о том, что в нашей стране история непредсказуема, впервые прозвучал в начале перестройки и с той поры остается на удивление точной характеристикой бесконечных инверсий в оценке нашего прошлого и его роли по отношению к настоящему. Это в немалой степени касается и "Капитала" К. Маркса, вышедшего в свет 140 лет назад на языке оригинала и 135 лет назад - на русском языке. Текст, который в советскую эпоху пытались едва ли не канонизировать, убивая тем самым творческую, критическую душу марксизма, после 1991 г. стал большинством трактоваться как сборник догм и ересей. Но как в пору брежневского застоя были диссиденты, критиковавшие "Капитал" и думавшие о его развитии, так и ныне имеются диссиденты, считающие, что "Капитал" и для нового столетия является фундаментальной работой, помогающей не только теоретически осмыслить реалии глобализирующейся экономики, но и дать определенные практические рекомендации, причем не только государственным управляющим и частному бизнесу, но и тем экономическим субъектам, о которых неоклассика часто вообще забывает - таким институтам гражданского общества, как профсоюзные, экологические, потребительские, муниципальные организации, а также новые социальные движения.

Однако представленное в труде Маркса классическое исследование товара и капитала может быть актуализировано только при условии, во-первых, критики догматического марксизма прошлого века, превратившего "Капитал" в библию, к тому же истолкованную инквизиторами для своих нужд; во-вторых, критики не менее догматического антимарксизма; в-третьих, учета той огромной работы по развитию идей "Капитала" применительно к новым реалиям, что была проделана и продолжается и в мире, и в России. Так как же видится сегодня значение "Капитала"¹?

¹ Об этой проблеме говорили, в частности, и участники круглого стола ""Капитал" и Россия", организованного ГУ-ВШЭ и журналом "Альтернативы" 31 мая этого года, о чем мы сочли важным упомянуть, ибо этот диалог либералов, марксистов и тех, кто претендовал на "нейтралитет", стал одним из важных импульсов для написания данной статьи.

стр. 104

Маргинальная экономическая теория?

Что касается мира, то здесь наблюдаются две тенденции в отношении к марксистской теории. С одной стороны, подавляющее большинство экономистов-теоретиков далеки от этой теории, да и преподается она преимущественно в виде спецкурсов или разделов в истории мысли². С другой стороны, общественное мнение Запада ставит марксистскую теорию очень высоко. В России же ситуация сложнее. До сих пор в академической и вузовской среде сохраняется немало следов старого, советского марксизма, но интеллектуалов-марксистов, творчески работающих в рамках этой парадигмы и дающих хорошие научные результаты в области фундаментальной теории, крайне мало. Преподается же марксистская экономическая теория вообще преимущественно как факультатив.

Есть, впрочем, и иная тенденция. В последние годы в среде экономистов-теоретиков нашей страны стали происходить весьма симптоматичные изменения. Все чаще появляются сомнения во всесилии неоклассической экономической теории. Возникшее было ощущение, что ее дополнение неоинституционализмом решит основные проблемы, не поддающиеся решению в рамках неоклассики, довольно быстро уступило место размышлениям на темы о неприменимости "экономического" империализма в условиях "человеческой революции" и опасности "рыночного фундаментализма" (термин Дж. Сороса). На этом фоне не случайным стал понемногу возрождающийся интерес к фундаментальным методологическим проблемам. И здесь обнаружилась явная недостаточность "мейнстрима" для целостного объяснения сколько-нибудь фундаментальных подвижек в современной экономике. Подвижки же эти стали все чаще напоминать о себе, равно как и необходимость поиска вразумительной долгосрочной стратегии развития России в столь быстро меняющемся глобальном, переходном к постиндустриальному мире³. В результатеоказалось востребовано новое "открытие" марксизма.

Любопытно, что весь разговор (с очень незначительными и невнятными исключениями) ведется вокруг классической марксистской теории - в лучшем случае, и вокруг старых (чуть ли не 1950-х годов) советских учебников сталинского образца - в худшем. Весь творческий марксизм (и западный, и отечественный), вне которого невозможно говорить об актуальности "Капитала" для современного мира, оказался

² Есть, конечно, и исключения: Новая школа социальных исследований, Университет Массачусетса и ряд других учебных заведений в США специально преподают гетеродоксальную экономическую теорию, включающую изрядную порцию марксизма, в качестве одного из базовых курсов. То же характерно для некоторых университетов Европы, Японии, Китая и Латинской Америки, но это лишь подтверждает правило.

³ Дискуссия о судьбах марксизма стала едва ли не самой активной за последние годы из числа развернувшихся на страницах журнала "Вопросы экономики" (за последние три года - статьи и обзоры дебатов в 19 номерах, более 20 участников). Все это, конечно же, можно объяснить спецификой прошлого большинства из нынешних ученых, но этим невозможно объяснить общеизвестных фактов международного признания марксизма, неплодотворность, ложность и даже смерть которого объявлялась и доказывалась уже сотни раз на протяжении более чем столетия (как тут не вспомнить Марка Твена: "Бросить курить очень просто. Я это делал много раз...").

стр. 105

потерян. Между тем он несет с собой мощный креативный потенциал, о котором мы писали, излагая авторскую версию основных положений формирующейся в нашей стране школы постсоветского марксизма⁴.

Но в данном тексте речь пойдет прежде всего о классике, ее значении и ее извращениях. И здесь возможны различные ответы на вопрос о значении "Капитала".

1. Это всего лишь памятник экономической мысли XIX в. и как таковой должен быть адекватно отображен в соответствующих научных и учебных источниках. У этого подхода есть две разновидности. Первая - признание "Капитала" как научного произведения, имеющего ограниченную научную значимость и в основном (трудовая теория стоимости и т. п.) не выдержавшего проверку временем. Кроме того, во многих случаях даже в истории экономической мысли место этой фундаментальной теории недооценивается. Масса разработок, которые были развиты в "Капитале", до сих пор зачастую приписывают совсем другим авторам⁵.

2. "Капитал" - это фундаментальная политико-экономическая работа, которая стала основой для дальнейшего развития одной из ключевых школ экономической теории (подобно "Принципам экономической науки" Маршалла или "Общей теории..." Кейнса). Как таковой "Капитал" и последующие разработки этой теории могут и должны использоваться в соответствующих теоретических исследованиях и учебных курсах. Причина этой модальности - способность марксистской теории товара, денег, капитала, воспроизводства и т. п. быть эффективной теоретико-методологической основой для решения важных научных и практических проблем современности.

Этот ответ более чем спорен, но он имеет немало сторонников и в мире, и в России. Более того, он может быть признан даже теми, кто не разделяет других идей марксизма (теории социализма и т. п.),

⁴ Это направление выросло из критики как старых догматических версий марксизма и попперовского либерализма XX в., так и современных вариантов неосталинизма ("философии империи", державности и т. п.) и постмодернистских "дискурсов". К нему можно отнести ряд ученых Московского и Санкт-Петербургского университетов, ИЭ РАН и других научных центров. Постсоветский марксизм в политической экономии - это пока что достаточно аморфная школа, его сторонники существенно различаются в трактовке тех или иных конкретных явлений современной действительности. К кругу экономистов-теоретиков, работающих в тесном диалоге с марксизмом, относится, в частности, профессор М. И. Воейков (см., например: Воейков М. И. Политико-экономические эссе. М.: Наука, 2004). Значительная часть авторов, работающих в марксистской парадигме (Р. Зяблюк, Ф. Клоцвог, В. Черковец и ряд других), по-прежнему тяготеет к постулатам классической ее версии и вряд ли согласится с предложенным выше критическим отношением к опыту реального социализма. Немало ученых, ведя диалог с марксизмом, тем не менее основной акцент в своих исследованиях переносят на методологию других школ - посткейнсианства (С. Дзарасов), институционализма (А. Московский) и др. В данной статье, не претендующей на обобщение всех течений новой школы, дается авторская версия ее основных принципов. Укажем на работы некоторых ее представителей: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. М.: УРСС, 2004; Зяблюк Р. Т. Трудовая теория стоимости и полезность. М.: ТЕИС, 2001; "Капитал" и экономике. М.: ТЕИС, 1998; Бузгалин А., Колганов А. "Рыночноцентрическая" экономическая теория устарела // Вопросы экономики. 2004. N 3; Бузгалин А. В. Частная собственность устарела // Отечественные записки. 2004. N 6.

⁵ Хрестоматийный пример - "уравнение Фишера", являющееся упрощенной копией формулы количества денег в обращении, выведенной Марксом в работе "К критике политической экономии" и затем в "Капитале".

стр. 106

в силу продуктивности "Капитала" как работы, дающей ключ к анатомии рыночной экономики, причем не только позапрошлого века, но во многом и современной.

3. "Капитал" - это одно из фундаментальных оснований для разработки современных теорий перехода к посткапиталистической общественно-экономической системе. Данный подход хотя и разделяется авторами данной статьи, останется за пределами ее текста. Главное же внимание будет уделено обоснованию правомерности второго ответа на вопрос об актуальности "Капитала".

К вопросу о теоретическом и практическом значении "Капитала"

"Капитал" - работа, адекватно характеризующая экономику, какой она была в Англии середины XIX в. В той мере, в какой фундаментальные основы капитализма не изменились и сегодня, "Капитал" остается актуален в буквальном смысле. Проще всего увидеть аналогии этой теоретической модели с реалиями индустриального капитализма в ряде отраслей и регионов стран третьего мира, и в частности России. Несколько сложнее, но вполне реально показать, что современная глобальная экономика в основе своей остается системой, где производятся товары, где они обмениваются на рынке посредством денег, где до сих пор один социальный слой является владельцем многомиллиардных состояний, а другой представлен наемным рабочим, получающим в среднем по земному шару несколько сотен долларов в месяц (примерно как российский рабочий на ткацкой фабрике в Иваново).

Кроме того, "Капитал" актуален как теоретико-методологическая основа современных научных разработок, описывающих новейшие черты экономики. И это наиболее интересная тема. В "Капитале" сделан акцент на исследовании именно производственных отношений. Это позволяет рассмотреть экономику как совокупность исторически ограниченных конкретных социально-экономических систем. Можно, в частности, показать, что "рыночная экономика" является одной из таких систем и имеет содержательные пространственно-временные границы.

Сама постановка такой проблемы (согласитесь, достаточно важной в теоретическом, по меньшей мере, отношении) симптоматична. В учебниках экономике⁶ она вообще не затрагивается. Между тем если искать исторический период, начиная с которого рыночная капиталистическая система стала господствующей в мировом масштабе, то простейший анализ доли населения мира, производящего и потребляющего большую часть продукции посредством участия в товарных отношениях, показывает, что рынок стал господствующей экономической формой лишь в середине XX в. Даже если мы посмотрим на долю мировой продукции, производимой посредством рыночных трансакций, то и здесь рыночная экономика окажется системой, которая всего лишь столетие назад стала преобладающей в мире.

⁶ Кроме предисловий, написанных в ряде из них экс-марксистами (см., например: Нуреев Р. М. Курс микроэкономики. М.: НОРМА, 2002).

стр. 107

Еще более интересен вопрос об исторических пределах рынка и о наличии пострыночных (то есть более эффективных, нежели рынок) отношений. Заметим, что если результатом (который следует соизмерять с издержками, чтобы оценить эффективность) для экономики нового века все чаще становится развитие личностных качеств человека, то вопрос о наличии таких отношений станет не столь уж романтически-утопическим. Если проанализировать, какие отношения и ценности движут субъектами образования (а подавляющая его часть в Европе - некоммерческая), фундаментальной науки, подлинной культуры (не шоу-бизнеса), деятельности по рекреации человека, социальной и природной среды и т. п., то окажется, что вопрос о пострыночных отношениях - это прежде всего проблема организации сознательного регулирования некоммерческих сетей в постиндустриальной сфере экономики. Не менее важна проблема развития отношений свободного труда, преодолевающего узкие рамки наемного труда как работы, где капитал подчиняет труд, и перехода к свободному труду, где работник (или их ассоциации, как это делается в научных и иных временных творческих коллективах, публичных университетах и т. п.) сам определяет параметры своей деятельности, ее результаты и доход.

Все это делает марксистскую постановку проблемы исторических границ товарного производства и капитала ("рыночной экономики") весьма актуальной.

"Капитал" показывает структуру производственных отношений особой экономической системы. Для рыночной экономики это такие производственные отношения, как товар и деньги ("способ координации"), капитал (отношения присвоения и отчуждения факторов производства), распределение дохода (в I томе "Капитала" - прибавочная стоимость, заработная плата, прибыль), отношения воспроизводства. Исторические качественные изменения систем производственных отношений в России дважды подтвердили правомерность такого структурирования. И в случае перехода от Российской империи к СССР, и в случае перехода от СССР к Российской Федерации качественному изменению подвергались именно эти блоки отношений: отношения координации, в частности натуральное хозяйство, "план", рынок ("планификация" - либерализация); отношения присвоения и отчуждения собственности (национализация - приватизация); отношения распределения дохода; отношения воспроизводства (переход к "экономике дефицита" - "стабилизация").

Существенно, что "Капитал" - это еще и исследование отношений собственности как предпосылки и результата развертывания производственных отношений особой исторически конкретной социально-экономической системы. Такое исследование позволяет показать различное для разных эпох содержание определенных форм собственности и то, что частная собственность может быть формой самых разных по содержанию производственных отношений: от личной зависимости и рабства через "классическую" капиталистическую частную собственность к сложным формам ее социализации. Последнее позволяет, например, раскрыть сложную систему отношений, скрытых за формой частной собственности в современной России, где противоречиво соединены не только отноше-

стр. 108

ния наемного труда и пережитки личной зависимости, но и многие черты советского патернализма и т. д. Точно так же сложным и различным может быть содержание государственной формы собственности: от частного присвоения государственным чиновником (современная Россия) до действительно общенародного экономического присвоения (равная общедоступность ряда социальных благ в Скандинавских странах).

Не менее важно и то, что методология "Капитала" позволяет показать, где и при каких условиях возникает тенденция не уничтожения, но снятия (Aufhebung) частной собственности; последнее становится реальностью по мере распространения всеобщей собственности - собственности каждого на все, характерной для культурных благ, знаний.

Акцент на исследовании именно производственных отношений и отношений собственности, а не только механизмов функционирования рынка, позволяет раскрыть реальное взаимодействие этих отношений с материально-техническими основами экономики и социокультурной жизнью, активностью Человека. В частности, раскрыть проблему экономических причин и последствий смены технологических укладов, экономические основы и границы социальной активности Человека как преобразующего историю субъекта, технологические и социокультурные границы развития тех или иных экономических систем и т. п.⁷

Рассмотрение "рынка" как формы особых производственных отношений, а не только пространства трансакций вне отношений насилия, помогает, в частности, раскрыть связь отношений товарного производства с особыми технологическими укладами и надэкономическими факторами, показать, какие материальные и постматериальные условия адекватны и способствуют развитию рынка, а какие - нет и почему. Соответственно марксистская теория позволяет вывести (а не просто постулировать) характеристики того, какой особый тип личности (поведения, мотивации, ценностей) формируется в рыночных системах, раскрыть анатомию товарного (денежного) фетишизма, развивающегося ныне в "рыночный фундаментализм". Значимо и то, что методология "Капитала" позволяет показать, где, как и почему, при каких условиях будут формироваться альтернативные рынку механизмы координации (от бартера до сознательного регулирования), раскрыть природу денег как товара особого рода и т. д.

Трудовая теория стоимости. По-прежнему важную роль играет проблема актуальности трудовой теории стоимости. В неоклассической теории она не используется и, как кажется, забыта. Но так ли все просто? Эта тема, не раз обсуждавшаяся в экономической литературе, заслуживает специального рассмотрения⁸, поэтому здесь ограничимся лишь краткими ремарками.

⁷ Особо актуальной эта проблема становится в связи с исследованием постиндустриального общества, где выделяются, прежде всего, фундаментальные изменения в факторах производства ("информационное общество" Сакайи) и его структуре ("общество услуг" Белла), типе личности ("человеческая революция" Печчеи, "креативный класс" Флориды), производственных отношениях ("посткапиталистическое общество" Дракера) и т. п.

⁸ Важные материалы по проблеме и обширную библиографию можно найти, например, в коллективных монографиях "Капитал" и экономике: Вопросы методологии, теории, преподавания. Вып. 1 (М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2004); Вып. 2 (М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2006).

стр. 109

Трудовая теория стоимости (и это специально подчеркивал сам Маркс) является предельной, глубинной абстракцией, а в соответствии с методом Маркса путь от нее до поверхности непосредственных экономических действий весьма далек. Чтобы пройти этот путь, мы должны лишь начать с двойственного характера труда (трудовую теорию стоимости Маркса часто путают со сведением стоимости к объему трудозатрат, да еще и измеренных в рабочем времени, что есть грубейшая ошибка). Далее, в 1 и 3 главах, исследуются феномены цены, спроса и предложения (да-да, это категории "Капитала"!), закономерности отклонений цен от стоимости; затем изучаются превращенные формы заработной платы и прибыли, средней прибыли и цены производства, рыночной стоимости и рыночной цены. И только так мы вплотную подойдем к маржинализму: к исследованию того, как именно движутся цены и как должны себя вести в этих условиях продавцы и покупатели, с тем чтобы максимизировать свой доход. В рамках последней функциональной зависимости и создается объективная видимость того, что цены определяются предельной полезностью продуктов. Такая видимость не случайна - это типичная превращенная форма, когда "кажется то, что есть на самом деле". На самом деле цены изменяются под влиянием спроса и предложения, и это не только эмпирический факт, но и результат, полученный Марксом на основе разработки трудовой теории стоимости (закон стоимости). На самом деле субъекту рынка необходимо руководствоваться в своих решениях о купле и продаже товаров соображениями, развиваемыми неоклассической теорией, ибо они правильно отображают механизмы функционирования рынка. И потому на самом деле создается видимость, что в основе цены лежит предельная полезность блага.

Но вот основы рыночной системы, согласно Марксу, другие, неоклассикам же они по большому счету не интересны. Неоклассическая теория не ищет, да и не может искать в силу своей неисторичной методологии, ответы на вопросы о границах рынка⁹. По Марксу, чтобы понять закономерности генезиса, развития и заката системы отношений товарного производства и обмена, надо анализировать именно двойственный характер труда, лежащего в основе товара. Только такой анализ покажет, как, где и почему коллективный труд в рамках натурального хозяйства сменяется частным трудом обособленного производителя, действующего в условиях общественного разделения труда, а этот труд может смениться всеобщей творческой деятельностью.

Итак, трудовая теория стоимости показывает глубинные основы отношений товарного производства, исторические и теоретические границы этой системы, ее природу, тогда как теория предельной полезности выводится из первой через сложную цепочку опосредовании и указывает на фиктивное (как бы "наведенное") содержание действительно

⁹ В последние десятилетия развитие информационной революции, рост многообразия экономической жизни, развитие творческого содержания труда (человеческого и социального "капитала") и феномены "ограниченно рационального" поведения, теоретико-методологическая критика микроэкономических оснований неоклассической теории и ряд других причин побудили экономистов, принадлежавших к "мейнстриму", постепенно начать искать выходы за пределы прежней аксиоматики, что само по себе знаменательно. Разбор результатов этих поисков не входит в задачу данной статьи, мы хотим лишь показать, что ответ Маркса на вопрос о теоретико-исторических границах товарных отношений не устарел.

стр. 110

существующих превращенных форм - определенных функциональных зависимостей в соотношении спроса, предложения и т. п.

Соответственно Марксова теория нужна "лишь" для того, чтобы исследовать природу и границы товарной экономики; для анализа функциональных зависимостей спроса и предложения она действительно не нужна. Однако нынешний рынок уже подошел к своим границам, и, для того чтобы понять, кто, как и почему действительно определяет не столько цены, сколькозакономерности эволюции современного рынка, нужно анализировать прежде всего его сущность. И вот тогда-то вновь будет востребован марксистский анализ проблем обособленности производителей (которая подрывается "рыночной властью" ТНК), типа и природы новой сетевой модели разделения труда и многого другого.

Заметим, что в рамках западного марксизма проблемы трудовой теории стоимости за эти 140 лет стали предметом серьезных работ многих десятков известных ученых. Центральной в данном случае стала известная тема "противоречия" между I и III томами "Капитала". Напомним, что в первом томе Маркс пишет о цене как денежном выражении стоимости товара (овеществленного в нем абстрактного общественного труда), тогда как в третьем - о цене производства (определяемой величиной издержек производства и средней прибыли). Причем с точки зрения экономистов-математиков получается, что если средства производства учитывать не по стоимости, а по цене производства, то при расчете средней нормы прибыли либо сумма прибылей не равна сумме прибавочных стоимостей, либо сумма цен производства не равна сумме стоимостей. Обзор этой полемики, отраженной в многочисленных статьях и книгах, где указывается на возможные коррекции трудовой теории стоимости или даже на необходимость отказа от нее, не входит в круг наших задач, хотя, несомненно, был бы интересен для российского читателя, мало с ним знакомого. Подчеркнем лишь то, что на базе трудовой теории стоимости выросло немало различных направлений экономической теории. Среди них есть и те, кто развивает идеи Маркса, продолжая использовать прежде всего диалектический метод, и те, кто опирается прежде всего на метаматематическое моделирование. Полемика этих многочисленных направлений продолжается и дает весьма интересные результаты¹⁰.

Теория капитала. Не менее актуален и содержащийся в основном труде Маркса анализ капитала как системы отношений отчуждения (работника от труда, его факторов и результата) и присвоения (труда,

¹⁰ Вот лишь некоторые из наиболее известных работ последних десятилетий по этому вопросу (как легко заметит читатель, здесь представлены статьи многих известных современных ученых; авторы в данном случае используют в качестве источника аналитический текст И. Левиной): Baumol W. J. The Transformation of Values: What Marx "Really" Meant (An Interpretation) // Journal of Economic Literature. 1974. Vol. 12, No 1. P. 51 - 62; Bortkiewicz L. von. Value and Price in Marxian System // International Economic Papers. 1952. Vol. 2; Foley D. K. Recent Developments in the Labor Theory of Value // Review of Radical Political Economics. 2000. Vol. 32, No 1; Kliman A. J., McGlone T. A Temporal Single-System Interpretation of Marx's Value Theory // Review of Political Economy. 1999. Vol. 11, No 1; Laibman D. Rhetoric and Substance in Value Theory: An Appraisal of the New Orthodox Marxism / Freeman et al. (eds.) The New Value Controversy and the Foundations of Economics. Cheltenham: Edward Elgar 2004; Morishima M. Marx's Economics: A Dual Theory of Value and Growth. Cambridge et al: Cambridge University Press, 1973; Samuelson P. A. Understanding the Marxian Notion of Exploitation: A Summary of the So-Called "Transformation Problem" between Marxian Values and Competitive Prices // Journal of Economic Literature. 1971. Vol. 9, No 2; Shaikh A. Marx's Theory of Value and the "Transformation Problem" // The Subtle Anatomy of Capitalism / Schwartz J. (ed.) Santa Monica: Goodyear Publishing, 1977; Steedman I. Marx after Sraffa. L.: Verso, 1977; Sweezy P. The Theory of Capitalist Development. N. Y.: Modern Reader Paperbacks, 1970.

стр. 111

его факторов и результата). Это исследование позволяет раскрыть экономические основы ряда принципиально значимых социально-экономических феноменов¹¹. Оказывается возможным выявить причины и условия обострения или, наоборот, смягчения противоречий между субъектами наемного труда и капиталистического присвоения (причем присвоения не только прибыли, но и условий производства: как физического капитала, так и институциональных предпосылок и даже "невещественных активов фирмы"). А эти противоречия могут провоцировать самые различные явления: от социальных антикапиталистических революций, которых с 1917 г. было более двадцати, до требований социального ограничения "рынка" (точнее - капитала) и нахождения компромиссов ("социальное партнерство" и др.), позволяющих частично снять напряжение. Именно марксистская теория позволяет показать, как, где и почему наемные работники (как класс) пойдут на компромисс, а где и почему они перейдут к революционным действиям. Не правда ли, полезное (в том числе для представителей имущих страт) знание?

Марксова теория капитала позволяет показать и причины, равно как условия роста/снижения социальной поляризации ("относительного обнищания" пролетариата), в частности, обосновать вывод, что при прочих равных условиях капитал стремится к относительному сокращению доли заработной платы во вновь созданной стоимости, что вне условий социального противодействия со стороны наемных работников ведет к росту социального расслоения. Для наемных работников это вывод, указывающий на необходимость солидарных социально-экономических действий. Для собственников капитала - руководство к действию: если работники и их профсоюзы слабы, можно увеличивать продолжительность рабочей недели, повышать интенсивность труда, уменьшать социальные гарантии и т. п. (что и происходит в последние годы в большинстве как развитых, так и развивающихся стран).

Этот вывод также достаточно подробно развит в трудах марксистов прошлого и нынешнего веков. На основе многочисленных фактов он обосновывается в широко известных работах М. Добба, Э. Мандела, П. Суизи и многих других. Последние данные на эту тему представлены в работах ученых-марксистов, работающих в диалоге с профсоюзами и многими международными неправительственными организациями.

Одним из наиболее интересных аспектов развития темы капитала как особого феномена стала серия работ по проблемам природы капитала и экономического роста (знаменитая "дискуссия двух Кембриджей"), для которой была характерна полемика представителей одного из интересных научных направлений (развивающих одновременно идеи Рикардо, Маркса и Кейнса), с одной стороны, и неоклассиков - с другой. В работах представителей первого направления (восходящих к трудам Дж. Робинсон, П. Сраффы, Дж. Харкорта и др.), в частности, была показана плодотворность использования трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости для моделирования экономической динамики. На этой основе отечественными учеными была показана

¹¹ Среди них - закономерности эволюции подчинения труда капиталу и эволюции этого подчинения от формального к реальному и - далее - современным формам подчинения личностных качеств человека корпоративной "матрице".

стр. 112

заведомая бесплодность "шоковой терапии" и неизбежность глубокого экономического кризиса в результате ее применения¹².

Актуальность "Капитала" для России связана как с проблемами объяснения прошлого и настоящего, так и с исследованием объективных тенденций рождения возможного будущего. Что касается прошлого, то известен тезис Грамши о том, что революция 1917 года произошла "не по "Капиталу"". И это действительно так, если смотреть на проблему только с позиций политической экономии. Но произошедшие в XX в. во многих слабо- и среднеразвитых странах объективные антикапиталистические экономические изменения поставили проблему возможности опережающего развития и решения буржуазных задач: во-первых, прогресса технологии, создания позднеиндустриального уклада и перехода к постиндустриальному и, во-вторых, обеспечения материального благосостояния на уровне "общества потребления" для значительной части граждан, профессионального образования и т. д.

Ключ к решению указанной теоретической проблемы отчасти дает методология "Капитала" и прежде всего теория формального и реального подчинения труда капиталу. В рамках последней, в частности, показано, что сформировавшиеся "на вырост" производственные отношения капитализма при благоприятных социально-политических условиях (например, в Нидерландах с XVI в.) могли обеспечить опережающее развитие технологий и, наоборот, при неблагоприятных условиях индустриальные технологии могли развиваться в феодальных формах (крепостные фабрики в России XIX в.).

Отсюда гипотеза о возможности развития (при благоприятных условиях) отношений формального освобождения труда на базе недостаточных для посткапиталистической системы технологических и культурных предпосылок. В СССР социальные и политические условия оказались неадекватны для решения задач опережающего развития, некапиталистические формы такого решения не были найдены (или были найдены лишь отчасти - в сферах образования, фундаментальной науки, культуры). Возможно ли нахождение этих форм в других странах в XXI в. - открытый вопрос.

В результате неудачных попыток создания посткапиталистического общества на неадекватном базисе в нашей стране в конце XX в., в точном соответствии с теорией Маркса, реализовалась модель реверсивного движения к капиталистической системе производственных отношений. Это движение ("шоковая терапия") также происходило в неблагоприятных (по критериям теории товара, денег и капитала, представленной в "Капитале") условиях. В частности, для бывшего СССР был характерен регресс системы общественного разделения труда (натурализация и регионализация экономики, распад "мировой социалистической системы"). В наших странах отсутствовали технологические предпосылки обособленности производителей (высокий уровень концентрации и специализации), не было массы свободных рациональных работников, готовых к наемному труду, и предпри-

¹² Обзор "дискуссии двух Кембриджей" и обоснование названных выше выводов можно найти, например, в подготовленной профессором С. С. Дзарасовым коллективной фундаментальной работе "Теория капитала и экономического роста" (М., 2004).

стр. 113

нимателей, способных вести капиталистический бизнес (пережитки патернализма, специфическая модель ценностей и поведения и т. п.). Точно так же отсутствовали предпосылки для быстрого накопления капитала, способного поглотить столь большие материальные и человеческие производственные ресурсы, имевшиеся в СССР. В силу этих причин ускоренный переход к "рынку" не мог не привести к глубокому кризису, о чем еще накануне "реформ" писали марксисты.

Наконец, теория, изложенная в "Капитале", и последующие работы марксистов, исследующих прежде всего производственные отношения и отношения собственности, полезны и для понимания действительной анатомии современной российской экономики, где превращенные формы камуфлируют действительное содержание экономических процессов. Марксистская методология позволяет выделять действительные товарные и капиталистические отношения присвоения, отчуждения, распределения в отличие от добуржуазных, "мутантно-социалистических", специфически-переходных отношений, скрывающихся за видимостями институциональных форм "рынка".

Будущее экономического развития с точки зрения методологии "Капитала" может исследоваться в рамках поиска ответа на многие вопросы. Упомянем лишь два блока проблем: какова анатомия капитализма эпохи информационной революции, глобализации и зарождения протоимперии? какие границы существуют у развития (в пространстве и во времени) товарных отношений, денег и капитала ("рынка") или же их не существует вообще?

Ответы на эти вопросы ищут и зарубежные, и отечественные марксисты, предлагая широкий спектр решений¹³. В частности, показаны: не только противоречия нового глобального рынка, организованного как совокупность сетей, регулируемых глобальными игроками, но и возможные пути его социального ограничения, регулирования и, в дальнейшем, "снятия"; противоречия между творческим содержанием деятельности в "креативном обществе" и пределами такой формы, как наемный труд, пути генезиса свободного труда и экономики солидарности; тупики развития постиндустриальных технологий прежде всего в таких сферах, как финансовые трансакции, милитаризм, масс-культура и т. п.; противоречия и угрозы развития финансового виртуального капитала как доминирующей современной формы¹⁴; противоречия и пределы либеральной модели глобализации и возможности развития альтернатив-

¹³ Из работ зарубежных марксистов назовем лишь некоторые, на наш взгляд, наиболее характерные: Altvater E. Das Ende des Kapitalismus, wie wir ihn kennen: Eine radikale Kapitalismuskritik. Miinster: Verlag Westfalisches Dampfboot, 2006;Bensaid D. Marx for Our Times. L.: Verso, 2002; Haug W. F. High-Tech-Kapitalismus. Hamburg: Argument, 2003; Lebowitz M. Beyond Capital. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2003; Meszaros I. Beyond Capital. N. Y.: Monthly Review Press, 1995;Schweickart D. Against Capitalism. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. Отметим также, что значительная часть авторов, ставших пионерами в разработке проблем постиндустриального общества (начиная с работ Д. Белла), миро-системного подхода (прежде всего, И. Валлерстайн), генезиса "Империи" (М. Хардт и А. Негри), во многом базируются на теории и методологии марксизма, о чем они сами прямо пишут. Наша позиция по этим вопросам изложена, в частности, в упомянутой выше монографии "Глобальный капитал" (М., 2004).

¹⁴ Анализ противоречий финансового капитала в современной научной литературе дан в статье И. Левиной "К вопросу о соотношении реального и финансового секторов" (Вопросы экономики. 2006. N 9).

стр. 114

ных форм интеграции народов и культур; перспективы развития в ряде стран Латинской Америки (Куба, Венесуэла, Боливия), ищущих новые, посткапиталистические формы экономической организации.

К критике ортодоксального антимарксизма

Классический марксизм, уже кое в чем устарев, так и остался до конца не понят значительной частью современных авторов, а догматический марксизм опасен не только тем, что дискредитирует данную теорию, но еще и тем, что он чреват превращением в догматический антимарксизм. Впрочем, догматический марксизм - не единственный источник антимарксизма.

Было бы странно ожидать от экономической теории, созданной 150 лет назад, абсолютной истинности для качественно новой эпохи. Тем более если сущность марксистской методологии состоит в необходимости постоянного критического переосмысления собственной теории в соответствии с изменениями реальности. Отсюда признаваемая всеми марксистами (кроме замшелых догматиков-сталинистов) необходимость диалектической самокритики. Но именно диалектической - "снимающей" (то есть и отрицающей, и сохраняющей в развитии) предшествующие достижения, что необходимо делать в той мере, в какой изменились социально-экономическая реальность и культура (в том числе методология и теория общественных наук). Между тем такая критика - редкость, а в полемике с марксизмом невольно обратила на себя внимание хула, то есть не научная дискуссия, а пропагандистское "разоблачение" противника.

Ранее авторы уже высказались в рамках общих содержательных дебатов о марксизме¹⁵, но уже после этого круглого стола в "Вопросах экономики" была опубликована статья, на которой следует остановиться¹⁶. Позиция профессора В. М. Кудрова, которую он изложил в журнале "Вопросы экономики" и совсем недавно вновь озвучил на упомянутом выше круглом столе ГУ-ВШЭ и журнала "Альтернативы", является чрезвычайно типичной. Он считает, что марксизм "порождает геноцид и терроризм, злобу, ненависть и зависть в обществе, насилие и войны"¹⁷. Но Кудров воюет против сталинской, догматической версии марксизма. Более того, именно его тезисы постоянно выдвигаются в качестве главных критических доводов, якобы доказывающих теоретическую бесплодность марксизма.

¹⁵ Они были опубликованы в журнале "Вопросы экономики" (2005. N 2).

¹⁶ См.: Кудров В. К современной научной оценке экономической теории Маркса-Энгельса-Ленина // Вопросы экономики. 2004. N 12. Мы останавливаемся на этом тексте даже не потому, что он претендует на системную критику основных положений марксизма. В этом смысле он как раз мало интересен и устарел еще полвека назад, на что, кстати, справедливо было указано В. Тарасевичем (см.: Вопросы экономики. 2005. N 6). Мы это делаем потому, что он указывает на действительную трагедию нашего прошлого официального "марксизма-ленинизма", как он представал в пропагандистских брошюрах и учебниках 1950-х годов. Догматический марксизм был бедой в СССР, дискредитируя и умерщвляя эту теорию, догматический марксизм остается реальностью и сейчас, превращаясь в догматический антимарксизм и повторяя трагедию прошлого в виде фарса.

¹⁷ Кудров В. Указ. соч. С. 129.

стр. 115

К числу таких устаревших "войн" относится критика сведения социальной структуры к противоречию пролетариата и буржуазии, закона абсолютного обнищания пролетариата, прямолинейной трактовки соотношения между производительными силами и производственными отношениями как однозначной обусловленности вторых первыми и т. п. В качестве доказательств традиционно указывается на то, что современный капитализм - это общество двух третей, а не классовых противоречий, что доминирует в нем средний класс, доходы которого стабильно растут, и т. д. Критики марксизма de facto пытаются выдать социально ориентированную модель экономики развитых стран за единственно существующую и единственно возможную модель капитализма, считая, что она полностью опровергает "Капитал".

Спору нет, этот тип экономики действительно существенно отличен от того, что описан в I томе "Капитала". Для нее действительно был характерен рост доходов средних слоев, усложнение социальной структуры и другие отличия от классического капитализма. Но, во-первых, эти изменения предвидели и подробно проанализировали сами марксисты¹⁸. Более того, современным критикам марксизма должно быть известно, что во всех советских учебниках политической экономии послесталинской поры (не говоря уже о серьезных монографиях) было показано, что XX в. принес огромные позитивные (с точки зрения интересов трудящихся) результаты в деле реформирования капиталистической системы. Там же было отмечено, что достигнуты они были не по доброй воле буржуа, а в силу мощной социальной борьбы (и революционной, и реформаторской) и что причины этого лежат не только в социально-политической плоскости (усиление общественных организаций трудящихся и левых партий), но и связаны с прогрессом производительных сил: капитал начал искать и нашел некоторые формы, адекватные вызовам НТР (в точном соответствии с буквой и духом марксизма, где подчеркивалось, что старый строй не уходит в прошлое, пока не реализует всех своих потенций).

В результате господствующие социально-политические силы Западной Европы (а затем и США) на практике убедились, что лучше поделиться, чем потерять все. Причем убедились они в этом только после ряда поражений имперски-колониальной и фашистской моделей капитализма в первой половине и середине XX в., роста мировой системы социализма, усиления профсоюзов, движения за мир, левых политических партий. Так и появилась социал-демократическая модель, которую нынешние критики выдают за единственно существующую, забывая, что глобальная рыночная экономика включает 1 млрд. людей, получающих менее 1 долл. в день, и около 3 млрд. - с доходами 2 долл.

Во-вторых, в последние десятилетия ситуация существенно меняется: социальная поляризация в странах с либеральными моделями экономики резко растет, нищета сохраняется и в ряде стран увеличивается. Более того, даже в странах "золотого миллиарда" явно видна тенденция превращения в "общество одной трети". Все это общеизвестные факты, которые показывают правомерность вывода "Капитала": рост накопления капитала при прочих равных условиях ведет к относительному ухудшению положения наемных работников там и тогда, где и когда работники не противопоставляют этому процессу свою организованную деятельность, добиваясь от государства хотя бы частичного перераспределения прибавочной стоимости в свою пользу.

Здесь важны некоторые обстоятельства. Первое. Чрезвычайно типичным в среде критиков марксизма является отождествление всех его возможных течений с одной-единственной (возможно, кое-кому единственно знакомой) сталинско-сусловской версией. Между тем встречающееся подчас объединение в одном списке Сталина, Троцкого, Бухарина и т. д. - это то же самое, что соединение в рамках одной модели буржуазной политики Аугусто Пиночета и Улофа Пальме. Марксизм - это сложная система взглядов, включающая всю социал-демократию начала XX в. (в том числе

¹⁸ Еще в "Манифесте Коммунистической партии" Маркс и Энгельс выдвинули требования программы-минимум, очень созвучные модели, реализованной социал-демократами в Европе 1960-х годов. Кстати, догматические критики марксизма часто "забывают", что социал-демократы (особенно "шестидесятники") выросли именно из марксизма (подробнее об этом см.: Бузгалин А. В. Анти-Popper. Социальное освобождение и его друзья. М.: УРСС, 2003).

стр. 116

Г. В. Плеханова, которого ныне порой противопоставляют марксистам) и нынешних левых социал-демократов, а также собственно ленинское течение. После ухода Ульянова быстро выделились еще две жестко противоположные линии - сталинская и троцкистская. В середине XX в. появились различные версии гуманистического и аналитического марксизма, теоретические разработки ученых Кембриджа, лежащие на стыке марксизма и посткейнсианства, и многое другое. Писать о марксизме, не зная этого - то же самое, что писать об экономической мысли "мейнстрима" и не знать различия монетаризма и кейнсианства.

Второе обстоятельство. Некоторые не слишком аккуратные защитники неолиберализма зачастую отождествляют рыночную экономику и экономику стран "золотого миллиарда". Между тем любому экономисту известно, сколь глубоки противоречия современного глобального капитализма, для которого характерны и массовая нищета, и наемный труд многих сотен миллионов индустриальных и сельскохозяйственных рабочих в условиях, полностью адекватных тем, что описывал Маркс в "Капитале": нищенская заработная плата, достаточная лишь для воспроизводства рабочей силы, 10 - 12-часовой рабочий день, отсутствие элементарных социальных гарантий, профсоюзов и т. п. Даже в таких странах, как США, профсоюзы есть далеко не везде, а условия труда (особенно среди эмигрантов) оставляют желать лучшего. И дело здесь не в отсутствии у человечества достаточных ресурсов. Их уже хватает для обеспечения продолжительности жизни не менее 70 лет, среднего образования, современной медицины для всех жителей Земли. Общеизвестно, что даже минимальные шаги в этом направлении могут радикально изменить ситуацию. Так, налог на финансовые спекуляции в 0,1% способен дать более 500 млрд. долл. в год. Столько же может дать существенное сокращение военных расходов стран НАТО. Не меньше суммарные расходы на "престижное" потребление (сверхдорогие косметика, одежда, украшения, автомашины). Каждой из этих сумм достаточно для того, чтобы вдвое повысить качество жизни беднейшего миллиарда человечества.

По поводу того, может ли либеральная экономическая модель решить проблемы голода, нищеты и т. д. или нужен принципиально иной подход, идет серьезнейшая теоретическая полемика (мы не говорим сейчас о политических аспектах проблемы), и делать вид, что ее нет, что нет альтернативных (неомарксистских и иных) концепций, по меньшей мере некорректно.

Есть и иные проблемы, над которыми стоит размышлять обстоятельно. К их числу относятся, в частности, проблемы адекватности трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости, с одной стороны, и теорий предельной полезности, производительности и т. п. - с другой, реалиям рыночной экономики вообще и современной неоэкономики ("экономики знаний", "постиндустриальной экономики") в частности¹⁹. Эта полемика требует серьезнейшего и глубокого теоретического диалога. И здесь всем нам, в том числе современным марксистам, необходима серьезная самокритика, позволяющая избавиться от догматического наследия прошлого. Марксистам необходимо однозначно и четко признать преступления (а не только достижения) правящих сил СССР и открыть для критики, переосмысления все основные положения классического марксизма, сверяя их с современными реалиями (и в области практики, и в области теории), не бояться отказаться от того, что устарело, и развить то, что выдержало проверку временем. Представителям "мейнстрима" столь же важно критически взглянуть на достижения и преступления

¹⁹ Мы уже высказывались по этому вопросу и привели выше ссылки на ряд работ, есть и другие современные российские марксистские работы на эту тему (Зяблюк Р. Т. Трудовая теория стоимости и полезность; "Капитал" и экономике).

стр. 117

мира рынка (капитализма), отказаться от претензий на истину в последней инстанции, открыть себя для серьезного научного диспута, не претендуя на то, что они "более равны" в ряду равно достойных серьезного рассмотрения научных парадигм.

Перспективы идей "Капитала"

Чтобы сделать наш диалог-полемику более конструктивным, мы, в частности, хотим выделить некоторые направления дальнейшего развития идей "Капитала", указав на наличие и в России работ в ключе современного постсоветского марксизма. Ниже мы лишь суммируем основные выводы этих работ.

Прежде всего, о некоторых основных пунктах, которые, на наш взгляд, выдержали проверку временем, но требуют дальнейшего критического развития ("Капитала" и других работ самого Маркса, разработок марксистов XX - XXI вв.) и новых исследований.

Во-первых, это диалектический метод, который может и должен быть актуализирован применительно к существенно изменившимся реалиям и, если говорить об экономической теории, более строго сопряжен с математическими и формально-логическими методами. Во-вторых, это трудовая теория стоимости и теория прибавочной стоимости. Хотя, по мнению неоклассиков и даже некоторых сторонников аналитического марксизма, эти теории очевидно неактуальны, мы готовы с ними поспорить. Кратко наши соображения по этому поводу были представлены выше, но главная задача - показать, как "работают" эти теории при объяснении важнейших экономических феноменов последнего столетия и последних десятилетий. Для этого есть немалый задел в работах зарубежных марксистов. Кое-что сделано и в России, но данная тема требует отдельного солидного исследования, и оно впереди. Пока же заметим, что трудовая теория стоимости и теория прибавочной стоимости, в строгом соответствии с их собственной аксиоматикой, верны только в той мере, в какой экономика основана на обособленности товаропроизводителей, общественном разделении труда, массовом производстве продуктов в рамках индустриального производства, свободном труде наемного работника и частной собственности на средства производства ("рыночная экономика свободной конкуренции" - на языке неоклассики). Естественно, современная глобальная неоэкономика существенно отличается по ряду параметров (хотя и не по сути) от этой модели, что требует исследования того, как генезис постиндустриального общества и глобальная гегемония капитала видоизменяют рынок и капитал.

В-третьих, актуальна теория взаимодействия производительных сил, производственных отношений и надэкономических параметров (социальных, политических, идейно-культурных). Здесь многое может дать использование методологии исследования не только прямых, но и обратных связей, на что указывали и сами классики марксизма, и их критически мыслившие последователи в XX в. На этом делают акцент и современные марксисты, не ограничиваясь указанием на наличие этих обратных связей, но и подробно раскрывая их.

стр. 118

К таким проблемам, относятся, в частности, вопросы обратного воздействия экономических отношений и оформляющих их институтов на развитие науки и технологий, систем "общество - природа", производительной силы человека и, в частности, его креативных способностей. Это и проблемы воздействия отношений "свободной" конкуренции, государственного регулирования и программирования и т. п. на прогресс производительных сил; и вопросы типа технологий и человеческих качеств, развиваемых теми или иными экономическими отношениями, в частности глобальным капиталом и рынком, "обществом потребления" и др. Выше мы указывали и на использование методологии исследования формального и реального подчинения труда капиталу для решения проблем догоняющего и опережающего развития, модернизации отстающих от передовых технологических держав социумов. Не следует забывать и о прямой детерминации производственных отношений производительными силами. Здесь ключевая тема - мера адекватности тех или иных экономических отношений современным глобальным постиндустриальным технологиям, задачам развития креативного потенциала человека и др.

В-четвертых, важное значение имеет природа "реального социализма" вообще и его экономики в частности. Ни советская версия "развитого социализма", ни либеральные решения этой проблемы не дают удовлетворительного (во всяком случае - для критических марксистов) ответа на этот вопрос. Ключом для современного решения проблемы могут послужить многочисленные разработки левых теоретиков XX в. в капиталистических странах.

В-пятых, актуальна и теория постиндустриальных трансформаций и глобализации. Здесь уже удалось показать специфические для этой эпохи изменения в природе ценности и денег (диффузия стоимости по мере генезиса всеобщего творческого труда, виртуальность современных денег как агрегата, производного от глобального фиктивного финансового капитала); противоречия труда и капитала (стремление к подчинению не только рабочей силы, но и личностных качеств человека современным корпоративным капиталом; противоречие глобально организованного, свободно переливающегося по мировым сетям капитала и дифференцированного, национально локализованного труда, сталкивающегося с жесткими ограничениями свободного перемещения в глобальной экономике); дать специфическую трактовку глобальных проблем, показав, что они вызваны не "естественными" причинами, а конкретной социально-экономической формой - глобальной гегемонией капитала.

Политическая экономия постсоветского марксизма делает акцент на понимании современной (в широком смысле слова, начиная с XX в.) реальности как эпохи глобальных, качественных изменений в самих основах общественной жизни, создающих предпосылки для генезиса не только посткапиталистического, но и постиндустриального, постэкономического общества ("царства свободы"); в этом смысле мы можем назвать наше течение "марксизмом постиндустриальной эпохи". Такой подход позволяет рассмотреть современную социально-экономическую жизнь целостно, системно-диалектически, в контексте ее исторического развития. И важнейшей основой (но не догматическим каноном) для такой работы может послужить "Капитал" Маркса.

стр. 119

* * *

Еще одна финальная ремарка. Некоторые читатели, наверное, уже давно стремятся нам возразить, что названные выше проблемы давно и плодотворно развиваются многими исследователями, даже не помышляющими о марксизме. Ответ наш будет удивительно прост: да, именно так и обстоит дело. Подобно знаменитому герою Мольера, который всю жизнь говорил прозой, даже не задумываясь об этом, многие экономисты вот уже 140 лет используют теорию и методологию марксизма, даже не зная, что те или иные положения, включенные в их научную деятельность, были выведены и доказаны Марксом, его коллегами и последователями²⁰. Кто-то изобретает велосипед заново (это типично для западных ученых, многие из которых "Капитал" вообще не читали), кто-то просто забыл, чему его учили в молодости (последнее особенно характерно для постсоветских ученых). Кто-то вообще никогда не задумывается, в рамках какой научной парадигмы он ведет свои исследования.

Но все они так или иначе реально, хотя и неосознанно работают в диалоге с марксизмом. В принципе это было бы не так уж и страшно, но такое использование марксизма чревато упрощениями и вульгаризацией, а последнее губит науку. Вот почему хотелось бы, чтобы как можно больше ученых знали марксизм и сознательно применяли (и критиковали) его.

²⁰ Отметим и еще одну деталь: марксистская теория есть плоть от плоти всей классической политической экономии и является важнейшим направлением ее критического развития. Поэтому, развивая марксизм, мы развиваем и экономическую классику, вновь актуализируя ее для XXI в.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. БУЗГАЛИН, А. КОЛГАНОВ:

Комментарии: