За исключением одного письма N 4, напечатанного 14 марта 1928 г. в "Правде", переписка эта, с разрешения дирекции ИМЭЛ, появляется в печати впервые. Она относится к периоду 80-х годов, периоду организации массовых национальных рабочих партий. Обеспечить, с одной стороны, действительно широкий, массовый характер этих рабочих партий, а с другой стороны, высокий теоретический уровень и идейную выдержанность движения, - такова была главная задача, за разрешение которой боролись в этот период Маркс и Энгельс. Самый факт их переписки с тогдашним вождем голландской социал-демократии лишний раз показывает, что Маркс и Энгельс вовсе не ограничивали свою деятельность рамками нескольких крупнейших стран. С большим вниманием относились они в частности и к рабочему движению маленькой Голландия. В нашем распоряжении всего 10 писем Маркса и Энгельса, адресованных Домела-Нивенгейсу. Но нетрудно понять, каше огромное значение имели эти несколько писем для воспитания руководящих кадров голландской партии, для направления общей линии, для приобщения голландской социал-демократия к общеевропейскому рабочему движению. Изучая эти письма, написанные 50 лет назад, читатель убедится, что во многих отношениях они сохраняют свой интерес и для нас.

* * *

Адресат этих писем, Ф. Домела-Нивенгейс, представляет интересную и очень яркую фигуру в рабочем движении конца XIX в. Родившись в 1846 г. в религиозной семье профессора богословия, отслужив несколько лет в качестве протестантского пастора, он приходит вскоре к отрицанию религии и к выводу о полной реакционности церкви. Тогда он демонстративно снимает с себя рясу, выходит из церкви, порывает все связи с семьей и со всем "порядочным" буржуазным обществом. Он внимательно изучает произведения Фейербаха, Гегеля, социалистов-утопистов, наконец работы Марса и Энгельса. После этого, став социалистом, он со всей решительностью и твердостью своего характера отдает все силы голландскому рабочему движению. Он организует в Голландии первый Социал-демократический союз и основывает в 1879 г. его центральный орган "Recht voo Allen".

В начале 80-х годов, когда началась его переписка с Марксом и Энгельсом, Домела был уже признанным вождем голландских рабочих. Его литературная деятельность не ограничивалась Голландией. Отлично владея европейскими языками, он писал в немецкой, французской, английской рабочей прессе, выпустил много пропагандистских брошюр, написал краткое изложение I тома "Капитала" на голландском языке, завязал широкие связи в международном социалистическом движении. Особенно возрастает его популярность в 1886 - 1887 гг. Привлеченный к суду за неслыханно резкие статьи против голландского короля, Домела проявляет и на заседаниях суда непримиримость и революционное мужество. Бывший пастор отсиживает в "свободной" Голландии 7 месяцев в тюрьме. Когда в августе 1887 г. заболевший Нивенгейс вышел из тюрьмы, его ждало наилучшее свидетельство сочувствия голландских рабочих и трудящихся. Он был избран в Палату. В этом учреждении, которое состояло в Голландии всего из 100 депутатов, он был первым и единственным представителем социалистической партии. С присущей ему энергией берется он и за парламентскую работу, которую ведет под прямым руководством Энгельса вплоть до 1891 г. Мужественность его поведения, превосходные ораторские данные, блестящий литературный та-

лант и огромная работоспособность выдвигают его в это время в ряды лучших, наиболее популярных в Европе социал-демократов.

В 1889 г., на Парижском конгрессе II Интернационала, Домела неожиданно выступил с редкой ультра-"левой" критикой парламентаризма, став в оппозицию к руководствуИнтернационала. В то же время он высказался за объединение с поссибилистами. На следующих конгрессах к вопросу о парламентаризме присоединился еще и вопрос о борьбе с милитаризмом; обвитая руководство Интернационала в недостаточно радикальных решениях, Домела выдвигал, однако, сам в качестве средства против войны такие меры, как всеобщая стачка и массовые выступления женщин. Логика борьбы приводит Нивенгейса к блоку с немецкими "молодыми" и с антипарламентаристскими элементами во Франции, Италии, Англии. Der tollgewordene Nieuwenhuis (спятивший с ума Нивенгейс), пишет о нем в это время Энгельс в одном письме. Ко времени Цюрихского конгресса 1893 г. Домела собрал вокруг себя уже довольно значительную международную группу социалистов-антипарламентаристов и начал переговоры о союзе с анархистами.

К Лондонскому конгрессу 1896 г. этот союз был уже вполне оформлен, и когда конгресс исключил анархистов из своей среды, Домела с голландской делегацией демонстративно ушел с конгресса. Через год, в 1897 г., он вышел и из голландского Социал-демократического союза, которым руководил 19 лет, и прекратил редактирование "Recht voor Allen". Порвав окончательно все связи с социал-демократией, Домела переходит в ряды анархистов и остается верен анархизму до конца своей жизни.

Эта личная история одного из видных социалистов 80 - 90-х годов интересна в двух отношениях. Во-первых, в связи с нею вскрываются новые данные для внутренней истории II Интернационала. Изучение фракционной переписки Нивенгейса и ряда других материалов, связанных с его деятельностью в 90-е годы, доказывает наличие более или менее оформленной ультра-"левой" оппозиции внутри II Интернационала на самой заре его существования, а также дает возможность вполне отчетливо вскрыть характер этой анархической оппозиции. Во-вторых, процесс перехода Домела-Нивенгейса к анархизму интересен и сам по себе. Ленин говорил, что анархизм часто является расплатой за оппортунистические грехи руководства. Не давая конечно никакого повода к какому-либо оправданию Домела-Нивенгейса и анархической оппозиции, это замечание Ленина дает ключ к освещению ряда оппортунистических ошибок, уже в то время допускавшихся руководством II Интернационала.

Анархистский период жизни Нивенгейса не представляет большого интереса. Но во время мировой войны Домела не пошел по следам Кропоткина, а стал на интернационалистскую позицию, выпустив уже в 1914 г. манифест против войны. В 1917 г. он приветствовал Октябрьскую революцию, а в 1919 г., умирая, говори, что был счастлив дожить до первых известий о победах большевистского оружия. Похороны Домела вылились во внушительную демонстрацию голландских рабочих, в которой приняла участив молодая голландская коммунистическая партия. От имени советского правительства на его могилу был возложен венок с надписью: "Пробудившему массы от сна".

Такова эта своеобразная фигура, бесспорно заслуживающая тщательного изучения в связи с историей первых лет деятельности II Интернационала.

Переписка Маркса с Нивенгейсом относится к 1880 - 1881 гг. Поводом к ней послужило то обстоятельство, что Домела с большой самонадеянностью, - это было в 1880 г., всего только спустя год-полтора, с тех пор как он вообще

начал участвовать в рабочем движений, - взялся написать краткие изложение I тома "Капитала" и попросил Маркса просмотреть это изложение и высказать о нем свое мнение. Маркс отнесся к работе голландца вполне доброжелательно. В ответном письме Нивенгейсу он, основываясь на двух статьях Домела, помещенных в рихтеровском "Ежегоднике", пишет: "Я нисколько не сомневаюсь, что вы вполне подходящий человек" для этого дела. Получив же работу Нивенгейса, Маркс писал: "Изменения, которые я считаю нужным внести, касаются деталей; главное, суть дела, передано". И несмотря на то, что 1880 и 1881 гг. были очень тяжелым периодом в жизни Маркса, его внимание к популяризации своего учения было так велико, что он не только урывал время на чтение работы Домела, но и выражал готовность составить список поправок для второго издания. Только болезнь помешала Марксу выполнить свое намерение.

В своих двух письмах к Домела Маркс делает попутно несколько замечаний, которые имеют исключительное значение.

Таково, во-первых, одно замечание в связи со II томом "Капитала". В ответ на вопрос Домела Маркс пишет, что в Германии при нынешних условиях II том "Капитала" выйти не может, но он, Маркс, только доволен этим, "потому что как раз в данный момент некоторые экономические явления вступили в новую стадию развития и, стало быть, требуют новой обработки". Так как после 1880 г. произвести эту обработку Маркс уже не успел, - нам остается только догадываться, какую же "новую стадию развития" имел он здесь в виду. Второй том "Капитала", анализирующий процесс обращения, должен был быть связан с изучением процесса образования монопольных цен и вообще монополистических отношений. Возможно, Маркс тогда уже улавливал первые признаки перехода капитализма в стадию империализма. Вот почему это замечание Маркса приобретает особенный интерес.

Не менее интересны замечания в связи с вопросом о созыве международного конгресса. В письме Маркса от 22 февраля 1881 г. мы находим категорическое утверждение, что "критический момент для создания Международного товарищества рабочих еще не наступил".

Весь этот период после распада I Интернационала, 70-е и 80-е годы, Маркс и Энгельс считали таким периодом, когда все усилия должны быть направлены на создание национальных рабочих партий, а, пока это не будет выполнено, всякая попытка воссоздать международную рабочую организацию может принести только вред. Поэтому Маркс решительно не советует созывать намеченный в 1881 г. в Цюрихе международный рабочий конгресс. В повестку дня этого конгресса был включен вопрос, который казался Нивенгейсу весьма актуальным: вопрос о том, какие меры должно принять социалистическое правительство, как только оно придет к власти. Домела спрашивает у Маркса, что предпринял бы он, если бы завтра "волею народа" он должен был стать во главе правительства. Ответ Маркса был полной неожиданностью для голландца, ожидавшего видимо готового рецепта действий. Маркс таких рецептов не давал. Маркс ответы, что вопрос поставлен отвлеченно и потому неправильно. Что делать, - будет полностью зависеть от конкретных исторических условий в той или иной стране. Маркс указывает Домела, что "доктринерское ... предвосхищение программы действий будущей революции только отвлекает с (борьбы в настоящее время". Конкретные, практические задачи рабочего движения, и прежде всего создание политической рабочей партии, - вот на чем советовал Маркс сосредоточивать внимание. А когда придет время, будет видно, что делать. "В одном Вы можете быть уверены, - писал Маркс, - социалистическое правительство не придет к власти в стране, где условия еще не настолько сидели, чтобы можно было прежде всего, приняв необходимые меры, так скрутить буржуазную сволочь в бараний

рог, чтобы обеспечить первое необходимое условие - время для систематических действий". Домела и не заметил, что здесь, в сущности, давался прямой ответ на заданный им вопрос. Что делать после захвата власти? Прежде всего "скрутить буржуазную сволочь в бараний рог". Это - главное, это то, что определит новую власть как диктатуру пролетариата, это то, что действительно обще для всех стран, что обязательно во всякой пролетарской революции. А во-вторых, "можете быть уверены": социалистическое правительство не придет к власти в такой стране, где условия для этого еще не созрели. Прямым продолжением этой мысли Маркса был позднее простой и глубокий ответ Ленина на меньшевистско-сухановские рассуждения о "незрелости" России в 1917 г.

В-третьих, большое значение имеют сделанные мимоходом замечания Маркса по поводу Парижской коммуны. Маркс снова отмечает здесь недостатки Коммуны, говорит о необходимости захвата Banque de France, подчеркивает, что большинство Коммуны не было и не могло быть социалистическим. Как бы прямым продолжением этих строк являются опять-таки замечания Ленина, что коммунары "не ведали, что творили", что Коммуна была социалистической "лишь по инстинкту". Маркс подчеркивает здесь также изолированность Коммуны ("восстание только одного города в исключительных условиях") и отмечает попутно, что Коммуна могла бы достичь лишь одного: "выгодного для всей народной массы компромисса с Версалем". Это замечание особенно интересно. Маркс ясно видел, что Коммуна не была еще сигналом мировой пролетарской революция, что она являлась лишь предвестником и прообразом этой революции. И тем не менее, даже при подобных условиях, он считал возможным при умелой тактике достичь известного успеха, добиться существенных уступок в пользу пролетариата, заставив противника пойти на компромисс, выгодный народной массе.

* * *

Письма Домела-Нивенгейса к Марсу прежде всего отличаются особой почтительностью. Они написаны совершенно несвойственным Домела языком, языком робкого ученика, который говорит с учителем (так Домела и называет Маркса) с дрожью в голосе. Мы отмечаем это потому, что в жизни Нивенгейса это - исключительное явление. Даже к Энгельсу, которого Домела высоко ценил и уважал, он не проявлял такого пиэтета. Письма же его к Марксу проникнуты чуть не благоговением. Работа над "Капиталом" должна была показать голландцу несравненную мощь гигантского ума Маркса, и преклонением перед этой мощью дышит каждая строчка его писем.

Но очень характерно для Домела, что при всем своем благоговении перед Марксом он не сразу соглашается с мнением Маркса по поводу постановки на предстоящем международном конгрессе вопроса о первых мероприятиях пролетарской диктатуры. "Ваше письмо меня не убедило", пишет он. Он изо всех сил старается доказать Марксу практическую важность этого вопроса. Очень любопытна эта беспомощная, но капризная попытка спорить с тем человеком, который был для него безусловным авторитетом. Но как мотивирует Домела практическую важность вопроса о том, что надо делать по приходе к власти? Он пишет: "При всеобщем недовольстве и нужде очень легко притти к власти, но огромная трудность состоит в том, чтобы после победы удержать поле сражения". Итак притти к власти совсем не трудно, и именно поэтому голландца занимают вопросы будущих мероприятий пролетарской власти. Элементы некоторого нетерпения, сверхреволюционаризма здесь налицо. Но это вовсе не продуманная позиция. Это скорее нетерпение новичка, горячность неофита, готового, однако, учиться и "подчинить свое мнение" мнению своего учителя.

Наконец любопытно замечание Домела о том, что для Маркса "большим удовлетворением является... то, что такие люди, как Шеффле, поддались влиянию

Вашего произведения я входят в указанный Вами фарватер". Конечно, это замечание не свидетельствует ни о проницательности, ни о политическом опыте голландца. Но в 1880 г. весь стаж партийной жизни Домела составлял каких-нибудь полтора года. Он и действительно - всего лишь незрелый ученик, который проявляет, правда, недюжинные способности, но во многих отношениях обнаруживает свою незрелость и при революционном нетерпении проявляет некоторые шатания именно "налево".

* * *

Переписка Энгельса с Домела-Нивенгейсом охватывает целое десятилетие, с 1881 г. по 1891 г. Она открывается письмом Домела, в котором он с тревогой спрашивает, верно ли известие о том, что Маркс при смерти. Замечательна быстрота, с которой ответил на такой вопрос Энгельс: на письмо от 28 декабря он отвечает 29 декабря, т. е. в день получения письма изГолландии. Энгельс пишет, что Маркс поправляется, что известие это - "сплошная ложь и вымысел". Но вот не прошло и полутора лет, как действительно перестало биться сердце Маркса. И в ответ на новое письмо Нивенгейса Энгельс благодарит его и голландскую рабочую партию за сочувствие семье Маркса. Энгельс обменивается с Домела фотографическими карточками и дважды приглашает его в Лондон погостить. В ноябре 1885 г. домела, приняв приглашение, целую неделю прожил в доме Энгельса. Подобно Марксу, Энгельс не жалел ни времени, ни сил на встречи с людьми, которые были полезны рабочему движению. Дог Энгельса был в 80-е годы местом интернационального сближения представителей рабочих партий разных стран. Это можно видеть и из писем Домела к Энгельсу; личные связи с рядом представителей английского и немецкого рабочего движения были завязаны Нивенгейсом в доме Энгельса. Личное обаяние последнего играло при этом огромную роль. "Мысленно я сижу еще у Вашего гостеприимного очага, где каждый вечер мы вели беседы", - пишет Домела Энгельсу по возвращения на родину. В тот период, когда старого Интернационала не существовало, а для создания нового время еще не пришло, в этот период личное влияние Энгельса имело особенно большое значение. "Если мне понадобится, - пишет Домела после встречи с Энгельсом, - совет в трудной борьбе, которую нам придется вести, я знаю, что постучусь в Вашу дверь не напрасно". Эта возможность получить совет и указания от самого Энгельса помогла избегать ошибок, облегчала использование опыта братских партий, обеспечивала согласованность и единство в рабочем движении разных стран, несмотря на отсутствие в эти годы оформленной международной организации.

Основную задачу движения в 80-е годы Энгельс видел конечно в создании и укреплении национальных рабочих политических партий. О том, как выполнял Энгельс эту задачу, свидетельствует вся его переписка с Домела-Нивенгейсом. Но письма Энгельса вовсе не ограничиваются Голландией. В них то и дело проявляется живая связь с рабочим движением ряда стран, радость по поводу тех или иных успехов этого движения, критика его недостатков, указание правильных путей и т. д. Интересны замечания Энгельса по поведу английского и американского движения. "Различные социалистические организации отказались, - пишет Энгельс 23 февраля 1888 г., - от попыток насильно толкать вперед естественный, нормальней, а отсюда по необходимости несколько медленный ход развития английского рабочего класса; в результате - меньше шуму, меньше хвастовства, но и меньше разочарований. Они стали даже ладить друг с другом". Энгельс рассказывает далее об успешной агитации Эвелингов в радикальных рабочих клубах Ист-Энда и подчеркивает: "Главное - это уничтожить зависимость этих клубов от великой либеральной партии, подготовить собственную рабочую партию и постепенно привлечь людей к сознательному социализму".

С большой радостью пишет Энгельс об успехах американского рабочего движения в 1887 г. Этот год, как известно, год поразительно быстрого подъема, бешеного роста числа членов отдельных организаций, вроде "Рыцарей труда", год стремительного прилива, который однако вскоре сменился таким же быстрым отливом. В том же году была, сделана в Америке первая серьезная попытка провести социалистических кандидатов на выборах. В связи с этим создавались разнообразные, праща довольно пестрые и рыхлые, но все же подлинно политические рабочие партии.

Энгельс радостно откликается на эти успехи. "Быстрота, - пишет он, - с которой там (в США - А. Б.) из неизбежной вначале путаницы возникла политическая рабочая партия, - поразительна... Если подумать, как много, времени прошло во Франции, Бельгии, Испании и т. д., покуда рабочие пришли к выводу, что в победе их может повести только политическая организация рабочего класса, партия, обособленная от всех других партий и противостоящая им, - то нельзя не удивляться этим действиям американцев"... и т. д. И вслед за этим, говоря об американском движении, Энгельс предвидит дальнейшее его развитие, нам теперь хорошо известное. Он пишет: "... именно для такого чрезвычайно практического и чуждого теории народа, как американцы, нет иного пути к уразумению, как только извлекать уроки из неудач, учиться уму-разуму на собственных ошибках". Ту же мысль повторяет Энгельс 9 апреля 1890 г. по отношению к английскому рабочему движению.

Со всей страстностью борясь против оппортунистов, которые плетутся в хвосте у либералов и препятствуют образованию независимой, самостоятельной рабочей партии, против "всяческих Гремеров, Гоуэллов, Поттеров и пр.", Энгельс в то же время решительно предостерегает молодое рабочее движение от всякого преждевременного восстания. "Вы правы, - пишет он Нивенгейсу 19 декабря 1885 г., - воздерживаясь у себя на родине от всякого насильственного взрыва. Это привело бы лишь к бесполезным жертвам и отбросило бы движение на десятки лет назад". Борьба за создание крепкой рабочей партии, противостоящей всем буржуазным партиям, укрепление и закалка этой рабочей партии в практической борьбе, - вот задача, за которую борется в этот период Энгельс. Выполнению этой задачи мешает как соглашательская тактика правых, так и нетерпеливое стремление "левых" к немедленному восстанию. И борьба на оба эти фронта характеризует работу Энгельса.

Много внимания уделяет Энгельс в своих письмах парламентской деятельности социалистов разных стран. В связи со своей работой в парламенте Домела обращается к Энгельсу с рядом деловых просьб, которые Энгельс выполняет с замечательной аккуратностью. Он посылает Нивенгейсу нужные английские парламентские отчеты; Нивенгейс обращается к Энгельсу даже с просьбой помочь составить проект закона для защиты от Trucksystem.

Это внимание ко всем "мелочам" повседневной парламентской работы рабочих партий сочетается у Энгельса с продумыванием в то же время самых "отдаленных" проблем пролетарской диктатуры. Прочитав брошюру Навенгейса о внутреннем государственном управлении Голландии, Энгельс делает ряд интереснейших замечаний о том, как сможет пролетариат после своей победы использовать остатки местных демократических учреждений в этой стране. "Голландия, - пишет Энгельс, - наряду с Англией и Швейцарией, единственная западноевропейская страна, в которой в XVI - XVIII столетиях не было абсолютной монархии и которая имеет благодаря этому некоторые преимущества, в частности остатки местного и провинциального самоуправления без настоящей бюрократии во французском или прусском духе. Это большое преимущество для развития национального характера, а также и для будущего; изменив немногое, трудящийся народ установит здесь свободное самоуправление, которое должно быть нашим лучшим орудием при преобразовании способа про-

изводства. Ничего этого нет ни в Германии, ни в Франции, там это придется еще создавать заново". Это чрезвычайно интересное место. Совершенно ясно говорится здесь о необходимости сломать государственную машину; единственно, что еще можно в будущем использовать в Голландии, да и то произведя необходимые изменения, - это остатки местного и провинциального самоуправления. И возможно это лишь потому, что в Голландии, где не было абсолютной монархии, местное самоуправление сохранило черты подливного демократизма. В Германии и во Франции этого вовсе нет, и там после революции аппарат управлений придется весь "создавать заново". Это сказано с абсолютной ясностью. С другой стороны, мы видим, с каким вниманием относится Энгельс к таким формам самоуправления, которые укоренились в народной массе. Энгельс видел в них зародыши будущего аппарата пролетарской диктатуры. Блестящей является самая формулировка Энгельса: "Трудящийся нард установит здесь свободное самоуправление, которое должно быть нашим лучшим орудием при преобразовании способа производства".

Неустанно руководя рабочим движением всех стран, откликаясь на все злободневные события, работая над рядом своих произведений, Энгельс все годы после смерти Маркса занят также подготовкой к печати II и III томов "Капитала". Несколько раз сообщает он Нивенгейсу о ходе этой работы. "Третий том "Капитала", - пишет он 9 апреля 1890 г., - тяжким бременем лежит на моей совести; некоторые разделы находятся в таком состоянии, что их нельзя опубликовать без тщательной проверки и частичной обработки. (Neuordnung). Вы понимаете, что в такой грандиозной работе я не могу этого сделать без самого зрелого размышления. Если б я мог на год совершенно отойти от текущего международного движения, не читать никаких газет, не писать никаких писем, ни во что не вмешиваться, то легко закончил бы работу". Но Энгельс, будучи прежде всего вождем международного пролетарского движения, этого сделать не мог, и он нес на себе двойное бремя, проявляя изумительную в его возрасте работоспособность.

Характерной чертой Энгельса, проявляющейся и в этой переписке, является его постоянная, готовность помочь Домела в его теоретической работе. Энгельс. Собственноручно посылает голландцу 2-е издание "Анти-Дюринга", английское издание "Коммунистического манифеста", брошюру "Брентано contra Маркс"; Энгельс составляет для Нивенгейса список работ по истории Великой французской революция с их характеристикой. По просьбе Домела он указывает ему работы Маурера об общине и дает даже объяснение отдельных термитов ("Gewanne"). Одно письмо Энгельса к Домела (от 9 декабря 1885 г.) заканчивается словами: "Всегда готов к Вашим услугам в интересах нашего общего дела". Энгельс делом показывал, что это была вовсе не стереотипная фраза, а действительно серьезное обещание, которое он выполнял из года в год.

Но кроме таких "услуг в интересах общего дела" Энгельс проявляет также дружескую заботливость и отзывчивости" Узнав об осуждении Нивенгейса, Энгельс немедленно пишет ему ободряющее и сочувственное письмо, предлагая даже посылать ему в тюрьму литературные материалы. Замечательно, что именно в этом письме Энгельс сообщает самые бодрые известия о ходе рабочего движения в разных странах: он считал это лучшим средством ободрить и укрепить социалиста, который садится в тюрьму. Узнав о том, что пришлось претерпеть Домела во время поездки в Германию, Энгельс делает саркастическую приписку о "Билефельдском деле". В апреле 1890 г. Энгельс старается помочь Нивенгейсу устроить своего сына учеником в какой-нибудь механической мастерской в Англии. Отзывчивость Энгельса сквозит во всех его письмах. Из писем Домела видно, что Энгельс умел создавать такие отношения, при которых людям было легко обратиться к нему и с личными просьбами.

В ноябре 1890 г., поздравляя Энгельса с днем его 70-летия, Нивенгейс просит дать совет, как поступить в связи с тем, что его сын должен итти в армию. Удобно ли сыну вождя рабочих откупиться от военной службы, как это практикуется в Голландии? Ответ Энгельса на этот вопрос крайне поучителен. Принципиально Энгельс не видит в этом ничего предосудительного, "Если же это выгодно рабочей партии, то я счел бы это даже долгом". Но в конкретном случае "решающим должно быть то, какое впечатление произведет такой Ваш поступок на партийных товарищей, а затем и на всю стоящую еще вне партии рабочую массу: останется ли общественное мнение рабочих безразличным к этому или же будет вследствие этого возбуждено против социал-демократии". А об этом Энгельс судить не берется, ибо недостаточно знаком с местными условиями. Ответ этот показывает, какое значение придавал Энгельс "общественному мнению рабочих" и как бережно относился к личному авторитету вождей движения. Е концу письма, как бы невзначай, брошена любопытная фраза, - переносящая весь вопрос в иную плоскость: "В Германии наши люди - лучшие солдаты". Энгельс дает понять Домела, что, как бы ни решить вопрос в данном частном случае, социал-демократам вообще следует итти в армию, чтобы проводить и там свою работу.

* * *

Годы переписки с Энгельсом были периодом быстрого роста Домела-Нивенгейса. В связи со смертью Маркса Домела написал прочувствованный и сильный невролог, который, по свидетельству самого Энгельса, был "одним из лучших, какие нам известны". Со всей серьезностью продолжает Домела изучать произведения обоих основоположников научного социализма. Он разыскивает "Положение рабочего класса в Англии", настойчиво просит Энгельса продолжить эту книгу от 1845 г. до 80-х годов. С восторгом прочитывает он брошюру Энгельса "Брентано contra Маркс", восхищаясь мастерскими ударами, которые навес Энгельс официальной науке. "Развитие социализма от утопии к науке" Домела переводит на голландский язык, за что Энгельс выражает ему благодарность. Он не перестает интересоваться состоянием работы Энгельса над "Капиталом". Узнав, что II том почти готов к печати, он пишет Энгельсу: "Я уже заранее радуюсь, ибо книга Маркса для исследователя - то же самое, что тонкое блюдо для гастронома". Домела много пишет сам. Его недюжинный литературный талант широко развертывается в 80-е годы, и лестные комплименты Энгельса являются как бы продолжением похвалы Маркса по поводу популяризации I тома "Капиталу". Интересы Домела становятся все шире. Он интересуется ирландским аграрным вопросом и в 1883 г. издает брошюру на ату тему. По указаниям Энгельса он изучает историю Великой французской революции, и в 1889 г., к 100-летней ее годовщине выпускает брошюру "Очерка и сцены из Французской революции 1789 г.". Он изучает работы Маурера о сельской общине. Все это - судя лишь по его переписке с Энгельсом. Обзор огромной литературной продукция Нивенгейса за 80-е годы во много раз расширил бы перечень этих тем и работ.

Но гораздо важнее то обстоятельство, что его умственный рост шел политически по лилии все большего и большего приближения к марксизму. Энгельс конечно недаром поддерживал переписку с Нивенгейсом и приглашал его к себе. Домела подавал надежды стать одним из виднейших социалистов марксовой школы. Личная встреча с Энгельсом произвела на Нивенгейса огромное впечатление и еще больше укрепила его политическую позицию. Даже в обоих мемуарах, изданных в 1910 г., когда Домела был уже анархистом, он вспоминает об Энгельсе с огромным уважением и теплотой. Мы видим из переписки, что Энгельс руководил всей практической работой Нивенгейса как вождя голланд-

ской партии, а позднее и как представителя партии в голландском парламенте. С какой горячностью и с какой энергией этот будущий антипарламентарист занимался в 1887 - 1888 гг. парламентской деятельностью, легко видеть из его писем к Энгельсу. Содержание и тон этих писем являются наилучшим опровержением позднейшей попытки Домела изобразить в своих мемуарах дело так, будто он всегда терпеть не мог парламентской работы, будто даже и в те годы он сидел в парламенте с отвращением, а в подготовке законопроектов участвовал со стыдом. Человек частенько видит в прошлом, даже в своем собственном прошлом, не то, что было, а то, что ему хочется видеть. Переписка Домела (и на только, переписка) показывает, что в этот лучший период своей деятельности он был в общем вполне ортодоксальным социал-демократом и, следуя указаниям Энгельса, действовал так, как в тот период следовало действовать.

Домела с жадностью изучает в эти годы рабочее движение других стран и знакомится лично с рядом его представителей. Кроме Энгельса он переписывается с Каутским, Бернштейном, Фольмаром, Бебелем, Либкнехтом, Цезарем де Папом, В. Моррисом, Элеонорой Маркс и многими другими. Очень характерно, что момент поездки к Энгельсу ему хочется обязательно приурочить к моменту, организации какого-либо массового рабочего собрания в Лондоне (см. письмо от 9 ноября 1885 г.). Он стремится воспринять все лучшее в рабочем движении других стран.

Можно ли уловить в письмах Домела к Энгельсу какие-либо элементы будущего уклонения голландца к анархизму? Читайте с какой угодно тщательностью эти письма, - никакое увеличительное стекло не поможет найти такие элементы. Даже в поздний период, 7 апреля 1890 г., Домела пишет о том, как хорошо бы иметь в Голландии всеобщее избирательное право: тогда "мы доказали бы, что не отстаем". Правда, иногда в его словах звучит и нетерпение, и надежда на скорую победу: "Как долго это будет еще продолжатся, никто сказать не может, ибо жизнь идет быстро; тем временем мы подготовляемся, а когда придет день, мы это покажем на деле". Но такой надежды на скорую победу, как известно, не был чужд и Энгельс. А в письме от 23 января 1888 г. Домела сообщает Энгельсу: "Здесь движение идет все вперед; начал приобретать здесь сторонников и анархизм, но я полагаю, что с этой стороны нам нечего особенно опасаться".

Нивенгейс в то время не мог предполагать, что пройдет немного времени и сам он пойдет на поводу у анархистов, а в голландском рабочем движении возникнет глубокий раскол, растерянность и на некоторое время потеря ясной перспективы.

* * *

Таково содержание переписки Маркса и Энгельса с Домела-Нивенгейсом. Переписка эта интересна уже одним тем, что в письмах Маркса и Энгельса, как всегда, имеются ценнейшие замечания на разнообразные темы. Но переписка важна и как целое. Она представляет собою яркий образец того, как Маркс и Энгельс из года в год руководили работой небольшой национальной рабочей партии, как воспитывали и учили ее виднейшего представителя, как предупреждали возможные ошибки, как передавали опыт рабочего движения больших передовых стран странам меньшего значения. Перед нами поучительный пример конкретного руководства Маркса и Энгельса рабочим движением в эпоху организации массовых национальных рабочих партий.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Д. С. БЕРНШТЕЙН:

Комментарии: