В наследии выдающегося русского буржуазного историка, академика, ректора Московского университета С. М. Соловьева особое место занимают "Публичные чтения о Петре Великом". Это сравнительно небольшая по объему работа, не идущая ни в какое сравнение с главным и основным трудом его жизни - 29-томной "Историей России с древнейших времен". "Публичные чтения" были прочитаны и опубликованы Соловьевым в 1872 году. К тешу времени был уже издан 21-й том его "Истории России", в которой автор довел изложение до второй четверти XVIII века¹ .

Соловьев приступил к работе над "Публичными чтениями" в то время, когда окончательно сложились не только его научные, но и политические взгляды. Это либерализм, но либерализм умеренный. Характеризуя буржуазный либерализм того времени, В. И. Ленин писал: "Либералы хотели "освободить" Россию "сверху", не разрушая ни монархии царя, ни землевладения и власти помещиков, побуждая их только к "уступкам" духу времени. Либералы были и остаются идеологами буржуазии, которая не может мириться с крепостничеством, но которая боится революции, боится движения масс, способного свергнуть монархию и уничтожить. власть помещиков". "Либерал, - подчеркивал Ленин, - боится движения масс"² .

Соловьев отрицательно относился и к крепостному праву и к полицейско- охранительному режиму, горячо защищал просвещение, науку, университетскую автономию, определенную уставом 1863 года. Но наряду с этим он страшился крестьянского движения, был далек от революционеров³ , мечтал о "надклассовом народном" государстве с сильным монархом во главе. Интерес Соловьева к Петру I и его преобразованиям, несомненно, питался политическими надеждами русской либеральной интеллигенции 60 - 70-х годов XIX в., жаждавшей реформ, но умеренных, без революционных взрывов. Либерализм Соловьева не был, конечно, чем-то единым, раз и навсегда устоявшимся, неизменным. Он

¹ Литература о Соловьеве как историке огромна (см. последний библиографический указатель: "История исторической науки в СССР. Дооктябрьский период. Библиография". М. 1965).

² В. И. Ленин. ПСС. Т. 20, стр. 175; т. 21, стр. 282. В своей неоконченной автобиографии Соловьев сказал о своем мировоззрении, характеризуя взгляды Т. Н. Грановского: "Он по политическим убеждениям был очень близок мне, т.е. очень умерен" (С. М. Соловьев. Мои записки для детей моих, а если можно и для других. П. "Прометей", б/г. стр. 102).

³ В. И. Корецкий. Соловьев С. М. "Советская историческая энциклопедия". Т. 13. М. 1971, стр. 329. Хорошо сказал о Соловьеве В. И. Герье: "С. М. Соловьев вообще не любил борьбы, полемики с ложными тенденциями в науке и общественной жизни" (см В. И. Герье. Сергей Михайлович Соловьев. "Исторический вестник", 1880, N 1, стр. 99).

стр. 50

постоянно эволюционировал в сторону сближения с монархией. Как и многие другие либералы своего времени, Соловьев, достигнув определенных высот в своем научном и общественном положении, будучи обласкан царским правительством, постепенно начал утрачивать свои либеральные иллюзии.

Отрицательное отношение к революции Соловьев выскажет несколько позже, в 1877 - 1878 гг., в работе "Император Александр I. Политика. Дипломатия", но и в "Публичных чтениях" поправение взглядов Соловьева проявилось довольно отчетливо. Показательно, что в "Истории России" автор сравнивал эпоху Петра с Французской буржуазной революцией конца XVIII века. В действительности преобразования Петра никакой революцией не были, ибо их результатом не был переход власти от одного класса к другому, не было и переворота в способе производства материальных благ. Однако в начале 70-х годов XIX в. даже сравнение преобразований Петра I с революцией стало представляться Соловьеву крамольным, и в "Публичных чтениях" он сравнивает эпоху Петра уже с западноевропейским Возрождением XIV - XV веков.

Подчеркивание эволюционного характера реформ нашло выражение в тезисе Соловьева "Народы в своей истории не делают прыжков"⁴ . Закономерность исторического развития он сводит лишь к мирному, постепенному, эволюционному развитию общества, без революций, потрясений, "болезненных конвульсий", которые нарушают "нормальное" эволюционное развитие общества. Деятельность Петра для Соловьева - это желаемый образец сильной власти, осуществлявшей переворот сверху, без участия в нем широких народных масс. Стремление ярче и полнее проиллюстрировать историческую обусловленность петровских реформ (факт сам по себе бесспорный и справедливый!) нельзя не связать с определенной политической ограниченностью взглядов Соловьева в то время. Как раз в 70-е годы XIX в. его либеральным надеждам был нанесен удар (правительство отказалось от университетской автономии 1863 г.), а его вера в просвещенное правительство была поколеблена, и даже реформы "сверху" стали казаться ему небезопасными. Соловьев все больше примирялся с действительностью, и сравнение "Публичных чтений" с "Историей России с древнейших времен" достаточно ярко это иллюстрирует.

Своеобразие работы Соловьева о Петре заключается также и в том, что этот труд приобрел особое общественно-политическое звучание: он был прочитан публично и вызвал значительный общественный резонанс. Традиция публичных исторических чтений, удачно начатая Грановским, была успешно продолжена русскими учеными, в том, числе Соловьевым. В 1851 г. им был прочитан публичный курс лекций, имевший благотворительное назначение⁵ . Он неоднократно выступал и поз-

⁴ С. М. Соловьев. Публичные чтения о Петре Великом. М. 1872, стр. 32 (ссылки на это издание даны в тексте статьи). Это было отмечено давно (см. "Из исторического наследия Н. Г. Чернышевского. Н. Г. Чернышевский и вопрос о петровских реформах". Публикация И. Морозова. "Литературное наследство". Тт. 25 - 26. М. 1936, стр. 194). В. Е. Иллерицкий справедливо указал на генетическую зависимость этой мысли Соловьева от известного высказывания Б. Н. Чичерина (из письма Б. Н. Чичерина к А. И. Герцену от 1856 г. см. "Голоса из России". Ч. I. Лондон. 1856, стр. 32): "История, как природа, не делает скачков" (см. В. Е. Иллерицкий. О государственной школе в русской историографии. "Вопросы истории", 1959, N 5, стр. 151). Можно напомнить также и известную мысль Н. М. Карамзина о допетровской Руси, где "изменения делались постепенно, тихо, едва заметно, как естественное возрастание, без порывов и насилия" (см. Н. М. Карамзин. Записка о древней и новой России. СПБ. 1914, стр. 32; см. также В. Е. Иллерицкий. Революционная историческая мысль в России (Домарксистский период). М. 1974, стр. 108 - 109).

⁵ "Публичные лекции о[рдинарных] профессоров: Геймана, Рулье, Соловьева, Грановского и Шевырева, читаны в 1851 г. в Московском университете". М. 1852.

стр. 51

же с отдельными публичными лекциями⁶ , однако подлинную славу популярного, умного и глубокого лектора принесли ему именно публичные лекции о Петре, организованные Обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете в связи с празднованием 200-летнего юбилея со дня рождения Петра I⁷ .

Первая публикация о начале чтения этих лекций была помещена в "Московских ведомостях" 2 февраля 1872 года. Первые лекции были прочитаны Соловьевым 6, 13 и 20 февраля; четвертая - восьмая - 5, 12, 19, 26 марта и 2 апреля; девятая - двенадцатая - 23 и 30 апреля, 7 и 14 мая 1872 года. Лекции читались в одном из самых больших залов Москвы - в зале Благородного собрания (ныне Колонный зал Дома союзов).

Они получили довольно широкий отклик в периодической печати того времени. Так, в передовой статье, открывавшей первый номер "Вестника Московской политехнической выставки", говорилось: "Чтобы дать хотя общий обзор деятельности Петра Великого московской публике, комитет выставки пригласил своего сочлена, ректора здешнего университета, С. М. Соловьева прочесть несколько публичных бесед о значении Петра в истории русского народа, и почтенный историк изъявил желание прочесть эти лекции бесплатно. Эти беседы привлекли многочисленнейшую публику из различных классов московского общества и происходили в большом зале Московского благородного собрания"⁸ . Весьма сочувственный отклик появился в петербургском журнале "Сияние": "Профессор Соловьев читает о Петре Великом в Благородном собрании. Стечение публики громадное"⁹ . На гравюре, изображающей чтение лекций Соловьевым, видно, что слушателями его были ученые, сановники, офицеры - представители высшего общества¹⁰ .

Интересна характеристика лектора, данная в этих корреспонденциях: "Самый живой интерес сосредоточивается на лекциях о Петре профессора Соловьева. Сколько нам известно, почтенный ученый, посвятивший своему предмету всю жизнь, до сих пор не появлялся еще перед неучащеюся публикой. Поэтому весьма понятен интерес, возбуждаемый его лекциями... Каждый год аккуратно выпускает он в свет по тому своей "Истории России"... но едва ли есть много людей, прочитавших все эти тома с начала до конца, а только при таком чтении их можно познакомиться с основными взглядами автора на нашу историю... Язык лекций не отличается, правда, особенной образностью и красотой, но тем не менее впечатление от них остается сильное; подымается в душе гордое сознание исторического значения нашего народа, сознание собственных сил, которого так недостает нашему обществу"¹¹ .

⁶ См., например, С. М. Соловьев. Об историческом движении русского народонаселения. Из публичных лекций Об-ва любителей естествознания. СПБ. 1867. Общество любителей естествознания, организуя в Москве Музей прикладных знаний, приняло 26 ноября 1872 г. решение начать систематические чтения при музее с показом соответствующих картин. Соловьев подготовил текст для чтений по русской истории, освещающих главнейшие ее события до 1850 г. (см. С. М. Соловьев. Общедоступные чтения о русской истории. М. 1874). В фонде Соловьева в рукописном отделе Государственной библиотеки им. В. И. Ленина сохранился список картин, которые были показаны во время этих чтений (РО ГБЛ, ф. 285).

⁷ В фонде Соловьева сохранилось свидетельство на право чтения лекций (РО ГБЛ, ф. 285, д. Сол. VI/4, л. 1).

⁸ "Москва, 1-го мая", "Вестник Московской политехнической выставки", 1.V.1872, N 1, стр. 1. Пересказ десятой публичной лекции Соловьева см. там же, N 2, стр. 4; см. также "Одиннадцатая лекция С. М. Соловьева". Там же, N 9.

⁹ Яков Б... Общественная жизнь наших столиц. Москва. "Сияние", 1872, N 8, стр. 127; см. также "Гражданин", 8.ПЛ872, N 8, стр. 79.

¹⁰ "Всемирная иллюстрация", 1872, N 179, стр. 364.

¹¹ М. Ф. -в. Из Москвы. "Всемирная иллюстрация", 1872, N 165, стр. 142 - 143. Хорошо охарактеризовал манеру чтения лекций Соловьева его ученик В. О. Ключевский: "У Соловьева легкость речи происходила от ясности мысли, умевшей находить

стр. 52

В другой корреспонденции того же журнала, посвященной Соловьеву и сопровождавшейся его портретом, говорилось: "Чтения о Петре, служившие прекрасным введением к празднованию юбилея, состоялись в Москве, в зале Дворянского собрания... Свежесть и ясность характеристики, громадное знание и умение держать внимание слушателей настороже от начала до конца проступили в полной мере и на этих чтениях профессора Соловьева: зала была полна, и не мы одни, конечно, ожидаем с нетерпением появления этих лекций в печати"¹² .

Об отношении слушателей к лекциям Соловьева свидетельствует корреспонденция "Из Москвы" во "Всемирной иллюстрации": "С каким вниманием слушает публика г. Соловьева, видно из того, что в зале, наполненной двумя тысячами слушателей, стоит мертвая тишина; но только что лектор протянет руку за стаканом, чтобы промочить засохшее от чтения горло, как публика, воспользовавшись моментом, начинает откашливаться и поправляться, и поднимается на минуту такой концерт, какой можно только слышать на ученьи солдат, когда им дадут оправиться, С первых слов лектора настает опять мертвое молчание, и так до новой передышки"¹³ .

Помимо Соловьева с публичными чтениями о Петре выступили и другие историки. 31 мая 1872 г. К. - Н. Бестужев-Рюмин сделал доклад на торжественном собрании Петербургского университета¹⁴ . Профессор римско-католической духовной академии А. Д. Ивановский читал публичные лекции в Петербургской городской думе и в Русском купеческом обществе¹⁵ . На торжественном собрании Академии наук 31 мая 1872 г. произнесли речи академики Я. К. Грот¹⁶ , К. С. Веселовский¹⁷ , О. В. Струве¹⁸ . С публичными лекциями выступали и популяризаторы исторических знаний, например, Ф. Витберг¹⁹ . И. И. Шалфеев читал лекции при педагогическом музее военно-учебных заведений²⁰ , К. Л. Кустодиев - в собрании русских в Карлсбаде 30 мая 1872 года. М. П. Смирнов и И. Д. Григорович выступили 31 мая 1872 г. на торжественном акте Новороссийского университета²¹ , Н. А. Леонтьев прочел свою речь в Астрахани²² .

Книгоиздательская деятельность приняла в связи с юбилеем широ-

себе подходящее выражение в слове... Вот почему его мысль чистым и полновесным зерном падала в умы слушателей" (см. В. О. Ключевский. С. М. Соловьев как преподаватель. Соч. Т. 8. М. 1959, стр. 256 - 257). Впервые опубликовано в 1896 году.

¹² "Профессор Сергей Михайлович Соловьев". "Всемирная иллюстрация", 1872, N 179, стр. 370, 371.

¹³ М. Ф.-в. Из Москвы. "Всемирная иллюстрация", 1872, N 170, стр. 223.

¹⁴ К. Н. Бестужев-Рюмин. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе. "Журнал министерства народного просвещения" (ЖМНП), 1872, N 6. В Харьковском университете речь о значении Петра в русской истории произнес М. Н. Петров ("Харьковские губернские ведомости", 1872, NN 83, 84, 86, 87).

¹⁵ А. Д. Ивановский. Беседы о Петре Великом и его сотрудниках. СПБ. 1872; "Петербургский листок", 1872. N 40, стр. 1; "Русский мир", 1872, N 51, стр. 2. Вторая лекция Ивановского получила отклик в газете "Биржевые ведомости" (1872, N 75, стр. 2).

¹⁶ Я. К. Грот. Петр Великий как просветитель России. "Сборник Отделения русского языка и словесности АН". Т. X, N 3, СПБ, 1873, и отд. оттиск.

¹⁷ К. С. Веселовский. Петр Великий как учредитель Академии наук. СПБ. 1872 (отд. оттиск из "Записок Академии наук". Т. 21. кн. I).

¹⁸ О. В. Струве. Об услугах, оказанных Петром Великим математической географии России. СПБ. 1872 (отд. оттиск из "Записок Академии наук". Т. 21, кн. I).

¹⁹ Ф. Витберг. Письмо в редакцию. "Новое время", 1874, NN 42, 54, 60.

²⁰ И. И. Шалфеев. Царь Петр Великий. 30-е мая 1672 года - 30 мая 1872 года. Чтение для народа. СПБ. 1872.

²¹ "Празднование двухсотлетнего юбилея Петра Великого в Новороссийском университете 31 мая 1872 г.". Одесса. 1872.

²² Н. А. Леонтьев. О значении Петра Великого для России вообще и, в частности, для Астраханского края. Астрахань. 1873.

стр. 53

кие масштабы²³ . Для того чтобы понять историографическое значение "Публичных чтений" Соловьева, выделим в этой юбилейной литературе работы научного характера²⁴ . В качестве примера научных исследований, вышедших к юбилею, можно привести работу К. Э. Бэра "Заслуги Петра Великого в распространении географических знаний"²⁵ . Все крупные журналы в той или иной форме откликнулись на юбилейную дату. Ознакомление с научными трудами, вышедшими к юбилею Петра I, свидетельствует о том, что у книги Соловьева не было соперников. Его "Публичные чтения" - это самое фундаментальное и солидное исследование среди всех изданий юбилейного года. Правда, откликов в научной печати на этот труд не было. Известна лишь одна небольшая заметка аннотационного характера в газете "Гражданин", где о книге Соловьева сказано: "Лучшая до сих пор книга для ознакомления с характером лица и деятельностью величайшего русского человека"²⁶ .

"Публичные чтения" Соловьева стали заметным явлением в общественно- политической жизни начала 70-х годов XIX в., в частности в связи с тем интересом к исторической науке и ее роли в общественной жизни, который был так характерен для того времени. Факт этот давно уже отмечен в нашей науке: занятия историей перестали быть привилегией узкого круга профессионалов, в историческую науку хлынул поток разночинской интеллигенции, возросло число изданий как источников, так и научных трудов, специальных журналов и т. д.²⁷ . Этот интерес к истории объяснялся также и политической ситуацией в стране, ростом освободительного движения. Известно, что сочинения историков либерального направления (таких, как К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, С. М. Соловьев и др.), вышедшие в те годы, явились своего рода историческим обоснованием умеренных реформ, были проникнуты враждебностью к любой попытке революционных преобразований.

Какое же место занимали "Публичные чтения" и в творческом наследии их автора и в общем потоке исторической литературы 70-х годов XIX века? Главное, что отличает "Публичные чтения" в ряду других работ Соловьева, - это идея закономерности исторического развития²⁸ . Автор в самом начале своего труда утверждает, что "всякое явление, как бы оно ни было громко, как бы ни изменяло, по-видимому, народный строй и образ, есть необходимо результат предшествовавшего развития народной жизни" (стр. 4). Термины "народ", "народный" Соловьев употребляет в своей работе в самом широком смысле слова, скорее в смысле "нация". Конечно, он не различает ни классов, ни социальных групп в народе, предпочитая, как это свойственно буржуазной историографии, говорить о "народе вообще".

Разумеется, в понимании закономерностей исторического развития Соловьев оставался идеалистом. Он не видел материальных основ развития общества. Закономерность общественного развития он сводил, по сути дела, с одной стороны, к причинности исторических событий, а с другой - к идее прогресса, защиты цивилизации. Но даже и это идеалистическое в своей основе понимание исторической закономерности бы-

²³ В библиографическом указателе петровского юбилея 1872 г., составленном В. И. Межовым, зарегистрировано более тысячи названий (см. В. И. Межов. Юбилей Петра Великого. СПБ. 1881).

²⁴ Перечень таких работ см. В. И. Межов. Указ, соч., стр. 35 - 42.

²⁵ K. E. Baer. Peters des Grossen Verdienste um die Erweiterung der geographischen Kenntnis.se. S. -Petersburg. 1872.

²⁶ "Гражданин", 1.I.1873, N 1, стр. 23.

²⁷ Подробнее об этом см. А. М. Сахаров. Историография истории СССР. Досоветский период. М. 1978, стр. 160 - 166.

²⁸ Это особо подчеркнул Л. В. Черепнин (Л. В. Черепнин. С. М. Соловьев как историк. С. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. I. М. 1959, стр. 20; см. также В. Е. Иллерицкий. Новое издание "Истории России с древнейших времен" С. М. Соловьева. "Вопросы истории", 1960, N 10).

стр. 54

ло шагом вперед по сравнению со взглядами дворянских историков. Они, как известно, утверждали, что решающим фактором в развитии русского исторического процесса были внешние явления, такие, как завоевание варягов, монголо-татарское иго, и т. д. В отличие от них Соловьев искал и находил внутренние причины развития исторического процесса. Это дало ему возможность разработать новую периодизацию русской истории, отличную от официальной, дворянской. Соловьев пытался установить связи между различными периодами и событиями русской истории, соединяя их воедино. Хорошо об этом позднее сказал Ключевский, вспоминая о Соловьеве: он сообщал своим слушателям "удивительно цельный, стройной нитью проведенный сквозь цепь обобщенных фактов взгляд на ход русской истории... Настойчиво говорил и повторял он, где нужно, о связи явлений, о последовательности исторического развития, об общих его законах"²⁹ .

Тема "Публичных чтений" потребовала от Соловьева постановки и решения вопроса о роли "великих людей" в историческом процессе. Вопрос этот поднимался и раньше в русской историографии, но в его трактовке Соловьев пошел дальше, например, Грановского, подчеркивавшего творческую роль личности. В концепции русской истории Соловьев исходил из следующего определения роли "великих личностей": они как бы улавливают потребности роста государства и народа, играют ведущую роль в разрешении задач, поставленных историей перед их страной или народом.

Данной проблеме посвящена вся первая лекция, о ней говорят и заключительные строки третьей лекции: "Необходимость движения на особый путь была сознана, обязанности при этом определились; народ поднялся и собрался в дорогу; но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился" (стр. 27)³⁰ .

Гораздо более настойчиво и последовательно, чем это было сделано в "Истории России", подчеркнул Соловьев в "Публичных чтениях" мысль о том, что реформы начала XVIII в. были "народным делом", а сам царь-реформатор, естественно, должен именоваться "народным царём". Всей своей политикой, говорил Соловьев, Петр выражал народные (а на самом деле - государственные!) интересы. Петр вырастал у Соловьева в "великого народного учителя", "великого помощника народного". Образ "царя-работника", уже намеченный в "Истории России", в "Публичных чтениях" достиг высшей степени идеализации. Самодержец, по своей воле и почину преобразующий страну, не только глава правительства и государства, но и вождь народа - вот кем стал Петр в изображении Соловьева.

"Публичные чтения" продолжили намеченную уже в "Истории России" характеристику деятельности великих людей. Это был шаг вперед по сравнению с субъективно-идеалистическими взглядами дворянских историков - предшественников и современников Соловьева. Но и в этом труде оценка деятельности Петра не имела классового характера. Петр I, как известно, был прежде всего защитником классовых интересов дворян-крепостников, нарождавшегося купечества. Он укреплял их господство за счет усиления эксплуатации трудового народа. Разумеется, об этом нет ни слова - да и не могло быть! - в "Публичных чтениях". Соловьев полностью игнорировал и жесточайший помещичий гнет и самодержавный деспотизм Петра I. Созданный им идеализированный образ "народного царя", несомненно, оказал влияние на всю последующую дореволюционную историографию, способствовал созда-

²⁹ В. О. Ключевский. Соч. Т. 8, стр. 259 - 260.

³⁰ Это было подчеркнуто Н. Л. Рубинштейном в ею книге "Русская историография" (М. 1941, стр. 337); см. также его же. С. М. Соловьев и русская историческая наука. "Вопросы истории", 1945, N 3 - 4.

стр. 55

нию однобокого представления о петровской эпохе, только как времени расцвета Российского государства и общества.

Петр у Соловьева стоит впереди народа, но не над ним. "Почва для истории великого человека, - считает он, - есть история народа" (стр. 5). Далее он утверждает, что значение великого человека может быть правильно понято лишь в связи с историей народа³¹ , его породившего: "Великий человек является сыном своего времени, своего народа" (стр. 2)³² . Конечно, такая оценка народа Соловьевым в значительной степени объясняется самим характером публичных лекций. На самом деле Соловьев в своих трудах, созданных в то же время (например, в "Наблюдениях над исторической жизнью народов", над которыми он работал в 1868 - 1876 гг.) и посвященных теоретическим принципам истолкования исторического процесса, совсем по- иному трактует и отношение между правительством и народом, и роль личности в истории. "Правительство, какая бы ни была его форма, - писал он, - представляет собой народ; в нем народ олицетворяется, и поэтому оно было, есть и будет всегда на первом плане для историка"³³ . Отсюда можно сделать вывод, что в центре внимания историка якобы должна быть деятельность государства, самодержавного правительства, представителей власти.

В то же время Соловьев не раз говорил, что преувеличенное внимание к личности приводит к исчезновению "истории народа, развивающейся самой из себя, по известным законам, при влиянии особенных условий, которые и отличают жизнь одного народа от жизни другого" (стр. 4). Поэтому и Петр для него - гениальный реформатор, правильно понявший задачи эпохи и сделавший все возможное для выполнения этих задач. Эта мысль была Соловьевым сформулирована позднее в другой его работе: "Всякий исторический деятель, в известной степени, есть произведение своего века, и значение его деятельности определяется тем, как он содействовал решению задач своего времени относительно своего народа и относительно других народов, в обществе которых его народ живет, ибо эти две стороны неразрывно связаны"³⁴ .

Вслед за Грановским Соловьев склонен был рассматривать историю народа по аналогии с жизнью человека³⁵ . Он выделяет два периода на-

³¹ Это обстоятельство отметил в своей речи, посвященной Соловьеву, Е. И. Замысловский: "Петр Великий предстал перед нами в живом образе, как человек с недостатками и достоинствами, как величайший по значению своему исторический деятель, соединивший обе половины Европы - восточной и западной - в обшей деятельности, и вместе с тем мы получили ясное представление о беспримерном в истории подвиге русского народа, совершенном им в первой четверти XVIII века" (Е. И. Замысловский. Памяти Сергея Михайловича Соловьева. ЖМНП, 1879, N 11, стр. 27; см. также М. О. Коялович. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. СПБ. 4884, стр. 358 - 369)

³² Б. И. Сыромятников в работе "Регулярное" государство Петра Первого и его идеология" (ч. I. М. -Л. 1943, стр. 39 - 40) утверждал, что центр внимания Соловьева "был сосредоточен на личности Петра I, который и для него закрывал собою подлинный лик эпохи". Сыромятников полагал, что в этом вопросе взгляды Соловьева не отличались от взглядов Грановского и других западников. О близости Соловьева к Грановскому говорил и А. Е. Пресняков в речи на публичном заседании "Союза архивных деятелей" в память С. М. Соловьева 1 июня 1920 г. (см. "Вопросы историографии и источниковедения истории СССР". М. -Л. 1963, стр. 32).

³³ С. М. Соловьев. Собр. соч., изд. "Общественная польза", б. г. стб. 1123. В этих высказываниях Соловьев недалеко ушел от дворянской историографии. Вот что писал, например, официальный ее представитель Д. И. Иловайский: "Жизнь и движение народ проявляет в своих представителях. Вот почему история по преимуществу имеет дело с лицами, стоящими во главе народа" (см. Д. И. Иловайский. История России. Ч. I. М. 1876, стр. VI).

³⁴ С. М. Соловьев. Император Александр I. Политика. Дипломатия. СПБ. 1877, стр. 558; см. также В. С. Иконников. Русская историческая наука в 1865 - 1880 гг. "Русская старина", 1880, т. 27, стр. 621.

³⁵ Это сравнение Соловьев проводил и при чтении университетского курса (см. А. Танков. Сергей Михайлович Соловьев (Из воспоминаний студента Московского университета). "Вестник Европы", 1910, N 10, стр. 351 - 352).

стр. 56

родной жизни - период чувства (время юности народа) и период мысли (время его возмужания). Петр I со своими реформами и выступил как раз при переходе из одного периода в другой, из древней истории в новую. Соловьев задался целью раскрыть и указать условия этого перехода, как общие для всех стран, так и специфические, только для России. Вопрос этот, несмотря на его кажущуюся академичность, на самом деле имел большое общественно-политическое звучание, так как при его решении неизбежно вставала проблема отсталости России от передовых стран Западной Европы. Одновременно автор должен был ответить на вопрос, насколько органичны для исторического развития России были реформы Петра I.

Связь между древней и новой Россией была подробно раскрыта в XIV - XVIII томах "Истории России с древнейших времен", написанных ранее, еще в 1864 - 1869 годах. В "Публичных чтениях" Соловьев в 1872 г. не просто повторил изображение этой эпохи. Взгляды его за такой короткий срок не изменились, но он дал широкую картину развития Русского государства за 25 лет и сделал это, учитывая рамки небольшого лекционного курса, лаконично, стройно, с большой внутренней экспрессией и силой.

Прежде всего Соловьев считает, что задержка в историческом развитии русского народа в допетровскую эпоху объясняется отсутствием благоприятных условий. Россия - это "громадная равнина, страдающая отсутствием моря и близостью степей". Огромные, необозримые пространства, редкие города, слаборазвитая промышленность, земледельческий облик страны - вот какова была допетровская Россия. Если к этому добавить постоянные нападения кочевников с востока, необходимость иметь наготове большое войско, то станут ясными причины ее экономической отсталости. Необходимо было преодолеть односторонность хозяйственного развития страны, изменить земледельческий характер ее экономики, развить промышленность, торговлю, а для этого получить выход к морям (в первую очередь к Балтийскому). Это стремление России, считает Соловьев, выражает общий закон исторического развития, согласно которому прогрессивный ход истории совершается в направлении с Запада на Восток³⁶ . Отметив единство развития общества при переходе от древнего периода к новому у всех народов, Соловьев подчеркнул, что "экономический переворот, как удовлетворяющий главной народной потребности, становился на первый план и, как совершившийся вдруг, тем сильнее давал себя чувствовать" (стр. 21). Правда, и классовая ограниченность и уровень исторической науки того времени помешали Соловьеву глубоко и детально изучить материальное производство как экономическую основу жизни общества. Он обращался к этим проблемам спорадически, не оценив в должной степени всю важность этой стороны исторического процесса. Главное внимание он уделял политической истории, хотя и понимал важность изучения экономической истории.

По Соловьеву, Россия нуждалась прежде всего в преобразованиях экономического характера. Но он прекрасно осознавал, что одних этих преобразований для страны недостаточно. Раз переход от древней России к новой был переходом от периода чувства к периоду мысли, то, в соответствии с ходом рассуждений Соловьева, именно мысль, наука и становятся той реальной силой, которая способствует успешности этого

³⁶ М. С. Ольминский весьма высоко оценил этот вывод Соловьева, хотя и отметил, что экономика для него лишь один из органов "государственного организма", что, интересов класса у него нет, а есть только "народная потребность" (см. М. С. Ольминский. Государство, бюрократия и абсолютизм в истории России. М. -Л. 1925, стр. 89).

стр. 57

перехода. Посредством науки, утверждает он, "и человек, и народ переходят из одного возраста в другой" (стр. 26). Без развития науки Россия не сможет стать богатой и сильной, не завоюет себе почетное место среди других народов: "Наука есть великое могущество, есть наставница и благодетельница людей и народов" (стр. 20). В толковании роли науки в истории и общественной жизни проявляется буржуазная ограниченность взглядов Соловьева: признавая прогрессивную роль науки, он в то же время пытается предостеречь от "печальных следствий отрицательного, разлагающего движения мысли, следствий, которые вызывают вопль: древо познания не есть древо жизни" (стр. 26).

Идея исторической обусловленности преобразований первой четверти XVIII в.³⁷ , столь последовательно проведенная в "Публичных чтениях", была большим научным достижением и Соловьева и всей буржуазной историографии в целом. Реформы Петра I в изложении Соловьева закономерно, органически вытекали из всего предшествовавшего развития страны. Они были прогрессивными как по историческим последствиям, так и по характеру. Тем самым Соловьев выступил против идеализации допетровской старины славянофилами, с одной стороны, и против антиисторизма дворянских историков вообще - с другой. Идея исторической обусловленности, при всей ее идеалистичности и односторонности в понимании Соловьева, была новым словом в русской историографии того времени. Она отличалась целостностью, учитывала решающее значение внутренних факторов общественного развития, устанавливала принципиальное единство исторического пути России и стран Западной Европы. Развитие этой идеи в творчестве Соловьева связано с характерным для него стремлением раскрыть место России в мировом историческом процессе и те специфические пути, которыми шла она в своем развитии в рамках всемирной истории. Соловьев был первым и, пожалуй, в то время единственным историком, владевшим в равной степени материалами и по русской и по всеобщей истории³⁸ , что, несомненно, расширило его кругозор и дало ему возможность выработать прогрессивные для буржуазной историографии периода ее расцвета методологические предпосылки.

Хотя Соловьев не раскрывал классового смысла анализируемых им явлений и исходил из идеалистических посылок в трактовке исторической закономерности, тем не менее привлекает его попытка проследить за изменениями в жизни народов России, постараться объяснить сущность и характер этих перемен, найти не только внешние поводы и причины, но и внутренние закономерности их развития и даже зависимость этих закономерностей от внешних факторов и событий. Эта идея была значительным достижением русской буржуазной историографии периода ее расцвета. Стремление Соловьева отыскать скрытую закономерность в проявлении новых фактов культуры и быта приводило его порою и к таким толкованиям, которые со временем были отвергнуты исторической наукой. Таковы его рассуждения о переменах в быту, введенных Петром I, и об отражении характера народа в покрое принятой в то время одежды. Показательно, что именно эти выводы Соловьева вызвали сомнение у слушателей его лекций, о чем упоминают корреспонденции в журнале "Всемирная иллюстрация"³⁹ .

Как и в "Истории России", Соловьев мтюго внимания уделил в "Публичных чтениях" роли географической среды, преувеличив ее зна-

³⁷ Эта идея впервые была им высказана в публичных чтениях 1861 г., озаглавленных "Взгляд на историю установления государственного порядка в России до Петра Великого".

³⁸ Это особо подчеркивал М. Н. Покровский, (см. "Борьба классов и русская историческая литература". Л. 1927, стр. 64).

³⁹ См., например, М. Ф-в. Из Москвы. "Всемирная иллюстрация", 1872, N 173, стр. 271.

стр. 58

чение для развития общества⁴⁰ . Правда, в "Публичных чтениях" не говорится, что ход исторических событий подчиняется природным условиям; эта мысль передана здесь тоньше, смягченнее: "Известны выгодные условия для исторического развития, которые европейские народы находят в географических формах своей части света" (стр. 10).

В "Истории России", в тех томах, которые касаются времени Петра I, Соловьев особо выделил роль государства и привилегированных классов, просвещавших народ. Этот крен в область изучения истории государственности остался и в "Публичных чтениях": история культуры (материальной и духовной), история народа, общества не раскрыты в таком же процессе органического развития, как изложена история государственности. Тема взаимоотношения народа и государства продолжала волновать Соловьева и после "Публичных чтений". В конце 70-х годов он пишет работу "Начала Русской земли", которую начинает программным заявлением о главнейших факторах исторического процесса: "Три условия имеют особенное влияние на жизнь народа: природа страны, где он живет; природа племени, к которому он принадлежит; ход внешних событий, влияния, идущие от народов, которые его окружают"⁴¹ . Сочетание всех трех факторов для России было таковым, что оно определило "слабость развития органов народного тела" и "чрезмерное напряжение правительственного органа для внешней централизации народных сил". По сравнению с Западной Европой в России, считал Соловьев, государство играло более значительную роль, именно оно активно определяло направление исторического процесса, сплачивало народ для борьбы за независимость, за политическую и экономическую самостоятельность. Соловьев считал государство главной движущей силой общественного развития, причем рассматривал его как явление внеклассовое. Государство, полагал он, равно заботится о благе всего народа, всех классов и сословий, регулируя мирный ход общественного развития проводимыми "сверху" реформами. Восприняв концепцию Б. Н. Чичерина о создании сословий в России силой государственной власти, Соловьев исторически обосновывал необходимость установления крепостного права в России и считал возможным освобождение крестьян только самим государством. "Государственность" он рассматривал как исконную национальную черту русского народа.

"Публичные чтения о Петре Великом" были важным и существенным этапом в творческом пути Соловьева. Они свидетельствуют об углублении разработки им темы петровских преобразований. В соответствии с целями этой работы он гораздо больше внимания уделил личности Петра I, усилил психологическую мотивировку его поступков, детализировал его военную, государственную, политическую деятельность. Но и в этой работе, как и в "Истории России", Соловьев подменил социальный анализ разбором морально-этических причин реформаторской деятельности Петра. Ведущую роль он отвел духовному началу, идеям, просвещению. Даже объективные факторы истории, как географическая среда, воздействовали, по Соловьеву, на ход исторического процесса через формирование определенных нравственных и этнических свойств. В этом проявилась глубоко идеалистическая сущность мировоззрения историка, склонность его к чрезмерной психологизации, которая была так характерна для дворянской историографии и от которой Соловьев так и не смог до конца избавиться.

⁴⁰ Критику взглядов Соловьева на роль географической среды см. в комментариях В. Т. Пашуто к 1-му тому "Истории России с древнейших времен" (М. 1959, стр. 746 - 747); см. также А. В. Дулов. Дореволюционные русские историки о роли географической среды в истории России (период феодализма). "Сибирский исторический сборник" Иркутского университета. Социально-экономическое и политическое развитие Сибири. Вып. III. Иркутск. 1975.

⁴¹ С. М. Соловьев. Собр. соч., стб. 761.

стр. 59

Отметив большое значение петровских преобразований для России, Соловьев явно преувеличил и идеализировал роль Петра I в "европеизации" государства, что находится в прямой связи с политическими взглядами его, как буржуазного либерального историка. В высказываниях его заметна известная противоречивость: указав на историческую обусловленность и подготовленность преобразований Петра, он одновременно подчеркивал полное отсутствие преемственности между политикой последнего и его предшественников. Вместе с тем Соловьев не ограничился узкоперсональной характеристикой, затронув в своих лекциях важные общетеоретические проблемы - закономерность исторического развития, общее и своеобразное в истории России, историческая обусловленность петровских преобразований, роль великих личностей в истории и т. д.

"Публичные чтения" были заметным этапом и в лекторской деятельности Соловьева. Если сравнить эти лекции с предыдущими ("Взгляд на историю установления государственного порядка в России до Петра Великого", 1851 г.) и с последующими ("Общедоступные чтения о русской истории", 1874 г.), то можно явственно ощутить, как рос лекторский талант автора, как все образнее и доступнее становился язык чтений. В 1851 г. это были лекции, прочитанные с благотворительной целью для студенческой аудитории. В 1872 г. лекции были действительно публичными. Кроме публики из высших слоев общества, их слушали и военные, и государственные чиновники, и представители прессы. В 1874 г. лекции посещали представители главным образом средних слоев общества - учителя, разночинцы, средние и мелкие чиновники, студенты, гимназисты.

"Публичные чтения" отразили и политические взгляды Соловьева, наблюдавшего последствия крестьянской реформы 1861 г. и размышлявшего о путях развития России. Видимо, не случайно он постоянно подчеркивает усиление роли государства вместе с развитием самого народа: от "бедного", "неразвитого" государства Древней Руси к богатому и развитому государству нового времени. Именно государство возглавило поиски средств и путей для устранения "бедности" России, и Петр в изображении Соловьева - это воплощение сильной государственной власти. В условиях пореформенной России, когда начали оформляться новые классы уже капиталистического общества, когда значительно усложнилась социальная структура России, Соловьев идеалистически мечтал о некоем надклассовом "народном государстве", во главе которого должен был стать "вождь" народа, подобный Петру I.

"Публичные чтения" можно рассматривать как этап в историографии петровской эпохи в целом. История ее изучения (разработанная в свое время Б. И. Сыромятниковым) достаточно убедительно свидетельствует, что исследование Соловьева было вершиной буржуазной исторической науки XIX в. в этой области. Все последующие дореволюционные работы на эту тему, как правило, опирались на достижения Соловьева. Его концепция получила дальнейшее развитие в трудах его ученика В. О. Ключевского, она оказала большое влияние на работы Н. П. Павлова-Сильванского. Отход от традиций Соловьева в русской исторической науке начала XX в. был одним из показателей кризиса буржуазной историографии в эпоху империализма. Представители ее стали отказываться от принципа закономерности исторического развития, от широких обобщений, присущих работам Соловьева. Преимущественной целью исторических разысканий того времени стало изучение разрозненных фактов. Историки начала XX в. лишь вносили мелкие подробности в отдельные частности, детализировали уже ранее сделанную характеристику. Более того, П. Н. Милюков поставил своей целью доказать, что Петр не был реформатором; свои преобразования он яко-

стр. 60

бы проводил от случая к случаю, под влиянием внешних обстоятельств и фактов; он не руководил реформами - они влекли его за собой; это были "реформы без реформатора". Только в советской историографии появились труды, по-новому освещающие и эпоху начала XVIII в.⁴² и личность Петра⁴³ .

Отмечая в 1876 г. 25-летие начала работы Соловьева над "Историей России с древнейших времен", научная общественность неизменно называла среди его работ "Публичные чтения" как крупное событие и в научной биографии автора и в общественной жизни эпохи. Это не значит, разумеется, что идеи Соловьева не встречали критического к себе отношения. С ним много и ожесточенно спорили⁴⁴ . Его критиковали за чрезмерную пристрастность к изображению роли государства и - фактически - за отсутствие показа истории народа. Его идеалистическое понимание мифического "единения царя и народа" было маниловским анахронизмом уже для его времени.

"Публичные чтения" убедительно подтверждают, что Соловьев разделял многие положения "государственной школы" в русской историографии, но в то же время и в идейном и в теоретическом отношении был выше "государственников"⁴⁵ .

⁴² См. последнее издание в этой области: "Россия в период реформ Петра I". М. 1973 (здесь же помещен аннотированный библиографический указатель иностранной литературы о Петре I, вышедшей в 1947 - 1970 годах).

⁴³ Н. И. Павленко. Петр Первый. М. 1975; изд. 2-е. М. 1976.

⁴⁴ См. последнюю работу в этой области: И. И. Колесник. Полемика вокруг "Истории России с древнейших времен" С. М. Соловьева в русской дореволюционной историографии. Автореф. канд. дисс. М. 1979.

⁴⁵ А. М. Сахаров. История России в трудах С. М. Соловьева. "Вестник" Московского университета. История, 1971, N 3, стр. 87.

Постоянный адрес данной публикации: