Русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. - одно из крупных событий XIX в. не только во внешней политике России, но и во внутриполитической жизни страны. Особенно большое значение имела война для развития общественного движения в России, являясь одной из непосредственных причин возникновения революционной ситуации. Отношение к войне русской прогрессивной общественности было противоречивым и сложным. Оно обусловливалось множеством различных факторов и менялось на разных ее этапах как в зависимости от хода военных действий, так и от событий внутриполитического и экономического характера.

Общественное движение в России в связи с русско-турецкой войной относится к числу малоисследованных проблем. В работах о самой войне вопрос этот не затрагивается, так как их авторы основное внимание уделяют политическим и военно-оперативным сюжетам¹ . Отдельные статьи о помощи русского народа делу освобождения братских славянских народов² вводят в научный оборот ценный фактический материал, в том числе из местных архивов, но освещают главным образом вопросы финансовой поддержки населением правительства (сбор средств на санитарные нужды армии). Позиция и действия прогрессивных слоев русского общества в период войны в них не рассматриваются. Имеются работы об отношении к войне революционных народников³ . Их авторы анализируют взгляды на войну революционных эмигрантских групп и кружков, показывают их антивоенную деятельность, характеризуют эмигрантскую печать. Освещалось в литературе и отношение к войне народников внутри страны, но оно не связывалось с общей позицией прогрессивных слоев русского общества.

В настоящей статье рассматриваются некоторые недостаточно изученные вопросы, а именно влияние войны 1877 - 1878 гг. на развитие

¹ Н. И. Беляев. Русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. М. 1956; Л. Г. Бескровный. Русско-турецкая война и освободительная борьба балканских народов. "Вопросы истории", 1967, N 6; "Русско-турецкая война 1877 - 1878 гг.". М. 1977.

² А. Я. Киперман. К вопросу об общественном подъеме в России в связи с балканскими событиями 1875 - 1878 гг. "Ученые записки" Шуйского пединститута, 1960, вып. 9; Н. И. Яковлев. Народная помощь в борьбе за освобождение балканских славян в 1877 - 1878 гг. "Ученые записки" Куйбышевского пединститута, 1963, вып. 41, О. В. Орлик. Представители прогрессивной интеллигенции России - участники русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов. "Вопросы истории", 1978, N 4, и др. Обзор некоторых материалов ЦГАОР СССР по указанной проблеме содержится в нашем сообщении "Об отношении русского общества к войне и освобождению Болгарии от турецкого ига (документальные материалы ЦГАОР)" ("Краткие сообщения" Института славяноведения АН СССР, 1964, N 40).

³ К. А. Поглубко. Распространение революционной литературы среди русских войск на Балканах во время русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. "Юбилей дружбы". Кишинев. 1969; В. М. Хевролина. Русско-турецкая война 1877 - 1878гг. и революционное народничество. "Славянская историография и археография". М. 1969.

стр. 21

общественного движения в стране, политическую активность народных масс и трудовой интеллигенции, взгляды русской демократической прессы на войну и ее цели.

К середине 70-х годов XIX в. в среде русского прогрессивного общества существовал уже определенный взгляд на войну как явление социального порядка. Войны 50 - 70-х годов XIX в. - Крымская, франко-австрийская, франко-прусская - поставили русское общество перед необходимостью решения вопроса о задачах общественного движения в период войн. Этим объясняется то внимание, которое уделялось русскими революционными демократами, особенно А. И. Герценом и Н. Г. Чернышевским, выяснению вопросов о характере войн и их роли в жизни страны. Значение войн революционные демократы рассматривали с точки зрения их влияния на положение народных масс. Как Чернышевский, так и Герцен указывали на тяжкие последствия войн для экономики страны, на материальный и моральный ущерб, приносимый ими. Они отмечали, что правящие классы, развязывая войну, преследуют цель упрочить свою власть, отвлечь общество от наболевших внутренних вопросов, пробудить в нем националистические и шовинистические настроения. Особенно ярко эти моменты были показаны Чернышевским на примере Крымской и франко-австрийской войн. Революционные демократы подчеркивали, что результаты войн и внутренняя политика правительства теснейшим образом связаны между собой. Победа ведет, как правило, к укреплению правительства, усилению эксплуататорских классов, увеличению гнета народных масс. Поражение же в войне приводит общество к убеждению в необходимости внутренних реформ, изменения политического строя и режима. Следовательно, в интересах демократических преобразований в стране поражение реакционного правительства предпочтительнее победы.

Эти взгляды были распространены в среде русского прогрессивного общества в 60-х - начале 70-х годов. В выступлении на конгрессе Лиги мира и свободы в сентябре 1867 г. М. А. Бакунин заявил, что только военные неудачи царизма "несколько облегчали бремя императорского самовластья"⁴ . В реферате народника Н. А. Литошенко "О влиянии войн на народное образование", читавшемся в революционных кружках в начале 70-х годов XIX в., подчеркивался застой экономики как следствие войн 1812 - 1813 и 1853 - 1856 годов⁵ . Указывая, что во время войны обостряются до предела материальные тяготы трудовых масс, идеологи народничества полагали, что именно в этот момент создается благоприятная почва для пропаганды (П. Л. Лавров) и даже организации крестьянских восстаний (М. А. Бакунин). Лавровым были сравнительно детально разработаны задачи революционной пропаганды среди населения и в армии в период войны.

Однако эти теоретические и программно-тактические положения русской революционной демократии имели в виду войны, предпринятые правительством в интересах правящих классов. Что касается русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., то подавляющее большинство представителей прогрессивной России не рассматривало ее в качестве таковой, хотя, безусловно, некоторая часть передовых кругов находилась под влиянием этих положений, тем более что в обществе существовали разные взгляды на цели и задачи войны.

Как известно, широкие народные массы России, демократическая общественность искренне и бескорыстно сочувствовали борьбе угнетенных славян Балканского полуострова за свое освобождение. Это сочувствие с особой силой проявилось в начальный период восточного кризи-

⁴ Ю. М. Стеклов. Михаил Александрович Бакунин, его жизнь и деятельность. Т. 2. М. -Л. 1927, стр. 379.

⁵ ЦГАОР СССР, ф. 112, оп. 2, д. 1363, лл. 10 - 12.

стр. 22

са 70-х годов XIX в., когда национально-освободительная борьба южных славян достигла своего апогея. Объявление Россией войны Турции было расценено массами как выступление в защиту славян. Народ воспринял войну как освободительную, как войну против многовековых угнетателей своих братьев и сестер. Широкое движение помощи и сочувствия славянам, несколько утихшее к концу 1876 г., с особой силой возобновилось с объявлением войны. Политические обзоры начальников губернских жандармских управлений (ГЖУ) отмечают повсеместно сочувственное отношение к объявлению войны, подъем патриотических настроений⁶ . Это подтверждают и материалы печати и мемуарные свидетельства, оставленные представителями прогрессивной России. И если авторы политических обзоров видели единственную причину популярности войны только в сочувствии общества делу славянского освобождения, то публицисты и мемуаристы указывают также на не менее важное обстоятельство - надежды прогрессивных кругов на то, что освобождение славян повлечет за собой и демократизацию политического строя России.

Интерес широких масс к событиям на Балканах свидетельствовал о пробуждении политической активности народа. Начальники ГЖУ в своих обзорах отмечают повышенное внимание населения к ходу военных действий, событиям дипломатического характера. Как вспоминал известный либеральный деятель Г. А. Деволан, крестьяне постоянно спрашивали у него газеты и с интересом говорили о политике⁷ . Баснословно возросли тиражи газет. Начальник Псковского ГЖУ писал: "Все напряженно ожидают известий, газеты с приходом почты берутся приступом". Начальник Симбирского ГЖУ отмечал: "Крестьяне, едва выучившиеся читать по складам, прочитывали все попадавшиеся им газетные известия". Большой интерес к событиям проявляли и народы России. По отзыву помощника начальника Лифляндского ГЖУ, в Венденском и Вольмарском уездах "с лихорадочным нетерпением ожидаются и прочитываются телеграммы и известия с театра войны". А издатель газеты "Прибалтийский листок" добился даже разрешения печатать в Риге ежедневное приложение о ходе военных действий - "Рижский листок" на латышском языке⁸ .

Сочувствие населения войне за освобождение братских народов проявлялось в успешном и быстром проведении мобилизации, в добровольческом движении. Докладывая царю о ходе мобилизации в апреле 1877 г., министр внутренних дел А. Е. Тимашев указывал, что, несмотря на весеннюю распутицу, призыв запасных и поставки лошадей "произведены были повсеместно быстро и вполне успешно"⁹ . Довольно значительным было и количество добровольцев. В политическом обзоре помощника начальника Воронежского ГЖУ в Острогожском уезде сообщалось, что "при наборе молодых солдат многие забракованные заявляли желание служить добровольно", а зачисленные на службу просили об отправлении их в армию¹⁰ . При наборе ратников государственного ополчения в августе 1877 г. в Туле явились 125 добровольцев, в Московском уезде - 34 крестьянина-добровольца¹¹ . Эти свидетельства подтверждают искреннее желание населения принять участие в борьбе за освобождение братских славянских народов. Добровольцами в действующую

⁶ Там же, ф. 109, 3 эксп., 1877 г., д. 25, л. 20; д. 26, л. 59; д. 35, л. 39; д. 76, л 44, д. 125, л. 23; "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Сборник документов. Т. 2. М. 1964, стр. 388 - 389, 398.

⁷ Г. Деволан. Очерки прошлого. "Голос минувшего", 1914, N 2, стр. 188.

⁸ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп. 1877 г., д. 17, ч. 1, л. 158; д. 26, л. 60; д. 37, л. 67; см. также д. 25, л. 364; д. 36, л. 35; д. 122, лл. 40 - 41.

⁹ "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Т. 2, стр. 51.

¹⁰ Там же, стр. 400.

¹¹ ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1877 г., д. 35, л. 16; 3 эксп., 1877 г., д. 20, л. 190.

стр. 23

армию вступали представители различных слоев населения, в том числе и трудовых, студенческой молодежи.

Отношение русского народа к войне за освобождение славян проявлялось и в других формах. Одной из них были пожертвования на нужды армии, исходившие как от учреждений и общественных организаций, сословных обществ, так и от частных лиц. Приступая осенью 1876 г. к военным приготовлениям, правительство рассчитывало на материальную поддержку населения, так как состояние финансов страны было тяжелым, хронический дефицит и государственный долг достигали нескольких миллионов рублей. В октябре 1876 г. начальник III отделения Н. В. Мезенцов разослал специальный циркуляр, который предписывал ГЖУ выяснить, "на какие виды частного содействия всех сословий русского общества может рассчитывать правительство"¹² . В ответ были получены, главным образом, положительные заверения в готовности общества оказать материальную помощь. Сразу же после обнародования манифеста о войне началась кампания сбора пожертвований. Крупные денежные суммы были выделены сословными учреждениями Петербурга, Москвы, Риги, Самары, Рязани и других городов. Если пожертвования имущих классов объяснялись желанием содействовать достижению внешнеполитических задач правительства, то трудовое население страны руководствовалось исключительно глубокой симпатией к братским славянским народам и стремлением помочь им в их справедливой борьбе.

Пожертвования трудовых слоев составляли значительные суммы, и это несмотря на тяжелое экономическое положение, неурожай и голод во многих губерниях, главным образом центра страны. Как отмечал начальник Тульского ГЖУ, "крестьяне ввиду неурожаев и опустошительных пожаров не могут выйти из бедственного положения, тем более что издельный труд вследствие сокращения фабрик не находит спроса. Между тем далеко не обеспеченное положение крестьян и рабочих не мешает им охотно уделять из своих скудных средств на нужды войны и, в особенности, на помощь раненым"¹³ . В ряде губерний при пассивном в целом отношении дворянства, купечества и духовенства наиболее активно жертвовали именно крестьяне. Помощник начальника Тульского ГЖУ в Ефремовском уезде указывал, что денежные суммы от них поступали безостановочно и были "едва ли не больше пожертвованного другими, более имущими классами"¹⁴ . О том же говорил и политический обзор начальника Витебского ГЖУ: "Наибольшая часть денег, пожертвованных Витебской губ. в пользу Красного Креста, поступила от крестьянских обществ"¹⁵ . Значительные пожертвования крестьян вызывали озабоченность правительства, заинтересованного в первую очередь в том, чтобы крестьяне исправно платили налоги. Циркуляром МВД губернаторам 22 июня 1877 г. было предписано принимать пожертвования только от тех крестьян, которые не имеют недоимок. Тем не менее среди жертвующих находились крестьяне-должники, и деньги принимались от них только с обязательством об уплате недоимок¹⁶ .

О помощи трудовых слоев населения, выделенной на санитарные нужды армии, говорят, например, следующие данные. Крестьяне Ямского общества (Курская губ.) внесли в пользу Общества Красного Креста в апреле 1877 г. 2 тыс. рублей. 28 апреля 1877 г. Путиловский волостной сход Шлиссельбургского уезда постановил пожертвовать из общественных капиталов 500 рублей. Крестьяне Пирятинского уезда, Полтавской губ., пожертвовали свыше 4500 рублей, 100 пуд. холста. Крестьяне отдельных сел Киевской губ. в июле 1877 г. пожертвовали более 1200 руб-

¹² "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Т. 1. М. 1961, стр. 459.

¹³ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1877 г., д. 102, л. 25.

¹⁴ "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Т. 2, стр. 389.

¹⁵ Там же, стр. 398.

¹⁶ ЦГИА СССР, ф. 1282, оп. 1, д. 914, лл. 34 - 35.

стр. 24

лей¹⁷ . Крестьяне жертвовали, кроме денег, вещи, бесплатно предоставляли подводы для перевозки солдат, раненых, продовольствия. Крестьяне Ходорковской волости, Сквирского уезда, 25 апреля 1877 г. выделили бесплатно 182 подводы для перевозки войск¹⁸ . В учреждениях и на фабрично-заводских предприятиях рабочие и служащие отчисляли в пользу раненых 1 - 2% заработной платы. Рабочие Черепетского чугуноплавильного завода (г. Лихвин ) еженедельно отчисляли по копейке с рубля из всех заработков¹⁹ . 20 апреля 1877 г. рабочие и служащие Олонецких заводов единогласно постановили отчислять до конца войны ежемесячно от 1 до 5% жалованья²⁰ .

В кампании по сбору пожертвований принимали активное участие и другие народы России, в частности Украины, Белоруссии, Прибалтики и др. За июль - август 1877 г. жители местечек Меррекюля и Силламеги, близ Нарвы, собрали 1670 рублей. Рабочие Кренгольмской мануфактуры устроили хоровой концерт, сбор с которого - 140 руб. пошел на покупку медикаментов, белья, продовольствия для раненых²¹ . Начальник Астраханского ГЖУ сообщал: "Кочующие народы также не остались безучастны к призыву Красного Креста о помощи и, помимо приношений денежных, изъявили готовность выставить лошадей и рогатый скот на нужды войны"²² .

Передовая русская интеллигенция проводила большую работу по организации благотворительных концертов, спектаклей, выставок. В этой работе принимали участие выдающиеся деятели русской культуры. Осенью 1877 г. пианист Н. Г. Рубинштейн предпринял гастрольную поездку по городам центра и юга страны в пользу Красного Креста²³ . 30 октября 1877 г. в Петербурге с той же целью открылась выставка картин И. К. Айвазовского. Из 13 выставленных картин 6 были посвящены событиям войны, например, бою русского парохода "Весты" с турецким броненосцем у Кюстенджи, и др.²⁴ . Большой популярностью пользовались публичные лекции, в которых освещались ход военных действий, быт войны. В ноябре 1877г. в Петербурге состоялась лекция профессора Академии Генерального штаба А. И. Беренса, разобравшего отдельные боевые операции на Балканах, в январе 1878г. - лекция военного корреспондента Н. Н. Каразина "Об обыденной жизни и боевой обстановке русского солдата"²⁵ . Подобные мероприятия вызывали большой интерес у публики и имели не только экономическое, но и воспитательное значение.

Почти во всех губернских и даже во многих уездных городах открывались на собранные населением средства госпитали, лазареты, организовывались многочисленные санитарные поезда и отряды, расширялась местная сеть отделений Общества Красного Креста, которые создавались не только в городах, но даже на отдельных заводах, например, на Нижне-Тагильском. Отделение Красного Креста этого завода сформировало и отправило в армию госпиталь на 50 коек²⁶ . Помимо отделений Общества Красного Креста, повсеместно основывались попечительства для оказания помощи семьям погибших и раненых воинов, развернувшие большую благотворительную работу. "Война дала выход накопившейся жажде деятельности, стремлению принять участие в непосредст-

¹⁷ Там же, д. 906, л. 4; д. 923, л. 15, д. 927, л. 30; д. 902, лл. 17 - 18.

¹⁸ Там же, д. 904, л. 4.

¹⁹ С. А. Никитин, Н. В. Зуева, Е. М. Шатохина. К 90-летию со дня освобождения Болгарии от турецкого ига. "Советское славяноведение", 1968, N I, стр. 69.

²⁰ ЦГВИА, ф. 12651,оп. 1, д. 1314, л. 135.

²¹ "Вестник народной помощи", N 17, 25.IX.1877, стр. 1.

²² ЦГАОР СССР, ф. 102, 3 зксп., 1877 г., д. 178, л. 12.

²³ "Московские ведомости", N 234, 21.IX.1877.

²⁴ "Московские ведомости", N 267, 29.X.1877.

²⁵ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1877 г., д. 50, лл. 85 - 86, 102 - 103.

²⁶ Там же, д. 66, л. 57.

стр. 25

венном деле, вне пределов обычной рутины и казенщины"²⁷ , - писал известный журналист Е. И. Утин. Этим же можно объяснить широкое участие прогрессивной общественности в работе по обеспечению санитарных нужд армии. Особенно активно проявили себя врачи, студенты-медики, младший медицинский персонал, входившие в состав отправлявшихся на фронт санитарных отрядов и госпиталей.

Многие русские женщины, не имевшие медицинского образования, спешно оканчивали курсы медицинских сестер, чтобы работать в госпиталях, отрядах, лазаретах. На открывшихся в Петербурге, Москве, других городах курсах подготовки сестер в период войны занималось около 3 тыс. женщин, большая часть которых отправилась в армию²⁸ . Среди них были представительницы прогрессивных кругов русского общества, участницы революционных кружков. Известная впоследствии деятельница "Народной воли" А. П. Корба, занимавшаяся сбором денег и белья, окончила в Минске курсы медсестер при военном госпитале и работала в санитарном поезде, перевозившем раненых из Бухареста до Рени²⁹ . На курсах медсестер учились Л. А. Волкенштейн, С. Л. Перовская, Т. И. Лебедева и другие участницы революционного движения. Члены одесских революционных кружков Г. Ф. Чернявская, Е. Н. Южакова, Е. И. Россикова также работали медицинскими сестрами.

Объясняя впоследствии мотивы, побудившие их принять участие в этом тяжелом, но благородном труде, русские женщины особо отмечали стремление быть полезными делу освобождения братских народов. Р. М. Плеханова, работавшая в бухарестском госпитале, вспоминала: "Во мне и моих юных товарищах по курсу тоже загорелось желание поехать туда, где свершается большое дело освобождения угнетенных народов"³⁰ . А. П. Корба писала: "Я не могла оставаться спокойной с самого начала войны славянских народов с турками. Мне хотелось оказать хоть малейшую помощь борцам за свою свободу... Я рассуждала так: во всякий данный момент истории у каждого народа есть своя жизненная задача. В последний год такой задачей для России была война. Вся страна была заинтересована в удачном исходе ее"³¹ . Так думали многие русские люди, представители трудовой интеллигенции, рабочие, крестьяне. Характерно, что, даже находясь в заключении и ссылке, некоторые из революционеров подавали прошения о зачислении их в действующую армию (И. Д. Шостак, Н. И. Скворцов, Д. М, Рогачев и другие). Однако, опасаясь усиления революционных настроений в армии, правительство старалось не допускать туда лиц, "неблагонадежных" в политическом отношении. Не разрешено было вступать в армию, а также работать в госпиталях многим лицам, состоявшим под надзором полиции, не говоря уже о ссыльных и заключенных.

В госпиталях и санитарных отрядах трудились студенты последних курсов медицинских факультетов университетов и Медико-хирургической академии³² , в том числе участники революционных кружков и близкие к ним лица - О. Э. Веймар, П. Ф. Ефремов, Э. А. Кобылянский и другие, Ефремову, как находящемуся под гласным надзором полиции, сначала

²⁷ Е. Утин. Письма из Болгарии в 1877 г. СПБ. 1879, стр. 331.

²⁸ П. А. Илинский. Русская женщина в войну 1877 - 1878 гг. Очерк деятельности сестер милосердия, фельдшериц и женщин-врачей. СПБ. 1879, стр. 22, 32 - 33.

²⁹ А. П. Корба. Автобиография. Энциклопедический словарь "Гранат". Изд. 7-е. Т. 40, стр. 377 - 380.

³⁰ Р. М. Плеханова. Периферийный кружок "Земли и воли". "Группа "Освобождение труда". Т. 4. М. -Л. 1926, стр. 93.

³¹ А. П. Корба. Указ. соч., стр. 377, 383.

³² 12 июля 1877 г. Общество Красного Креста представило в III отделение списки студентов IV и V курсов Медико-хирургической академии, едущих в действующую армию. В списках указано свыше 40 студентов (ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1877 г., д. 204, лл. 1 - 2).

стр. 26

было отказано в разрешении поехать в действующую армию, но он добился отправки туда благодаря ходатайству С. П. Боткина³³ . В качестве врачей и фельдшеров в армии работали известные своими прогрессивными взглядами лица и члены революционных кружков - И. Г. Петровский, Д. К. Лыткин, В. А. Бенецкий, В. В. Святловский, А. А. Мурашкинцев, А. А. Волкенштейн и другие. Самоотверженный и подвижнический труд врачей и сестер милосердия был по достоинству оценен современниками. Главноуполномоченный Общества Красного Креста в Дунайской армии Н. С. Абаза в своем отчете дал высокую оценку деятельности врачей и студентов Медико-хирургической академии в Ясском эвакуационном бараке, через который переправлялось в Россию основное количество раненых и больных. Он отмечал высокий профессионализм и исключительное трудолюбие персонала, который насчитывал несколько десятков человек. Среди сестер барака была и Ю. П. Вревская. В качестве санитаров в бараке работала артель рабочих из Москвы³⁴ . Командир 2-го Хоперского казачьего полка Рымашевский писал полковому врачу В. А. Бенецкому: "При исполнении обязанностей Вы подвергали себя опасности. Один раз под Вашей лошадью лопнула граната, но Вы продолжали перевязывать раненых. Вы заслужили общую любовь офицеров и казаков не только полка, но и всего Эриванского отряда... Я никогда не забуду Вашу неутомимую деятельность как на поле сражения, посреди тысячи опасностей, так и ночью на перевязочном пункте"³⁵ . Эти строки были адресованы уже арестованному и отправленному в Петербург Бенецкому. Одновременно командир полка представил его к ордену. Можно понять, как велики были заслуги этого врача, если он, будучи уже "политическим преступником", получил такое письмо. Доктор О. Э. Веймар, организатор побега П. А. Кропоткина, был награжден орденом св. Станислава 2-й степени "за отличие при переходе через Балканы 19 декабря 1877 г. и дело под Филиппополем 3 - 5 января 1878 г."³⁶ . Врач Д. К. Лыткин получил орден св. Владимира "за неустрашимую перевязку раненых под Шипкою"³⁷ .

Е. И. Утин, непосредственно наблюдавший за работой медицинского персонала в Болгарии, пишет, что среди врачей и студентов он встречал побывавших ранее в Сербии и Черногории. Эти люди работали "с уверенностью, с убеждением, что независимость и свобода славян сделаются уделом всего славянского племени. Из каких элементов состояла эта молодежь? Да всё из тех, на которых мечут гром и молнии издания московского пошиба. Их воззрения, не сходные с воззрением "охранителей" на московский лад, нисколько не мешали им с горячей любовью и самоотвержением работать на благо России, стараясь, не жалея своих сил, облегчить страдания русского народа"³⁸ . Указывая на самоотверженный и героический труд прогрессивной молодежи, Утин решительно отвергал обвинения в ее адрес в "антипатриотизме" в связи с революционными воззрениями и антиправительственной деятельностью, которыми осыпали ее реакционно-шовинистические круги катковского направления. Участие передовых русских людей в войне за освобождение славянских народов, беззаветная храбрость, самоотверженность, героизм являются не только ярким свидетельством горячего желания помочь делу освобождения угнетенных братьев, но и любви к собственному народу.

³³ Там же, л. 9.

³⁴ Н. С. Абаза. Красный Крест в тылу действующей армии в 1877 - 1878 гг. Отчет главноуполномоченного Общества попечения о раненых и больных воинах. СПБ. 1880, стр. 112, 120, 230.

³⁵ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1874 г., д. 144, ч. 16, т. 1, лл. 303 - 304.

³⁶ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 7749, л. 116 об. Веймар, находясь уже в заключении, подал прошение о разрешении ему составить отчет о деятельности летучих санитарных отрядов во время войны (ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1879 г., д. 206, ч. 4, л. 4).

³⁷ ЦГАОР СССР, ф. 1737, д. 99, л. 94.

³⁸ Е. Утин. Указ, соч., стр. 331.

стр. 27

Сочувствие русского общества войне, предпринятой в защиту славянских народов, было использовано правительством и правящими классами в своих интересах. Начиная войну, царизм испытывал серьезные трудности не только внешнеполитического, но и внутриполитического, экономического порядка. В торговле и промышленности наблюдался застой. В некоторых губерниях был сильный неурожай и как следствие - нехватка продовольствия, падеж скота. Начальники ГЖУ в своих донесениях в III отделение отмечают повсеместный рост цен на хлеб (в некоторых местностях - на 50%). Даже в благополучных по урожаю губерниях цены поднялись на 20%. В неурожайных губерниях крестьяне уже в октябре - ноябре 1877 г. не имели хлеба, распродавали скот и направлялись в города, но и там вследствие сокращения производства не находили работы. Как сообщал начальник Казанского ГЖУ, "никогда не приходилось прежде видеть столько просящих работы, как в настоящую зиму... Толпы безработных ходят по Казани, не находя работы"³⁹ . В Московской губернии на многих фабриках была понижена заработная плата и сокращено число рабочих из-за плохого сбыта продукции⁴⁰ . Аналогичное положение наблюдалось и в ряде других губерний.

Настроение крестьян осенью 1877 г. характеризуют доклады III отделения "о лицах, произнесших дерзкие слова против особ императорской фамилии". Из 630 докладов за 1877 г. 260, то есть более 40%, связаны с протестами крестьян против экономических тягот военного времени. Недовольство вызывалось и призывом в ополчение льготных ратников, военно-конской повинностью, неудачами на театре военных действий. Стремясь отвлечь внимание общества от вопросов внутренней жизни, ослабить нарастание революционного движения, правящие круги способствовали разжиганию шовинистических и националистических настроений, используя для этого журналистов типа Суворина. Консервативная печать, заполнившая свои страницы описанием военных действий, почти не уделяла места внутренней жизни страны. "Шовинисты рассматривают внутренние наши вопросы, как безделицу", - писал демократический журнал "Дело"⁴¹ . Правительство надеялось, что с помощью войны удастся ослабить оппозиционные настроения и подавить революционное движение в стране. Некоторые представители правящих классов откровенно заявляли, что "война излечит нас от всяких политических процессов"⁴² .

Много нареканий вызывали в демократической среде дельцы и спекулянты, обогащавшиеся на военных поставках. "В тот момент, когда мы удивлялись и воспевали подвиг русского солдата, нашлись люди, способные поживиться на счет его дневного пайка и последней рубашки", - писал один из идеологов народничества, П. Н. Ткачев⁴³ . Большое недовольство прогрессивных кругов общества вызывали известия о недостатках в организации работы Общества Красного Креста. С резкой критикой последнего выступил в сентябрьском номере "Дела" писатель К. М. Станюкович, который провел аналогию с положением санитарного дела в армии во время Крымской войны⁴⁴ .

С критикой шовинизма и национализма выступила демократическая печать. На страницах журналов "Отечественные записки", "Дело", "Слово" и других публиковались статьи и обозрения М. Е. Салтыкова-Щедрина, К. М. Станюковича, Н. В. Шелгунова, А. Н. Пыпина, где рассматривались вопросы, связанные с войной, ее характером и задачами. Выступая в поддержку национально-освободительного движения балкан-

³⁹ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1877 г., д. 74, лл. 19, 27,

⁴⁰ Там же, д. 20, л. 191.

⁴¹ "Дело", 1877, N 4, стр. 174.

⁴² Г. Деволан. Указ, соч., стр. 187.

⁴³ П. Н. Ткачев. Безобидная сатира. Соч. Т. 4. М. 1933, стр. 164.

⁴⁴ "Дело", 1877, N 9, стр. 129 - 130.

стр. 28

ских славян, демократическая печать в то же время настойчиво подчеркивала необходимость выяснить "идею", за которую проливалась русская кровь, протестуя против требований территориальных приращений, раздававшихся со страниц реакционной прессы⁴⁵ . "Отечественные записки" писали: "Есть очень много людей, которые готовы лично драться за освобождение Болгарии, готовы жертвовать для этого всем, чем могут, но раз вы возбудите в них подозрение, что вы хлопочете о присоединении Болгарии, Константинополя и т. д. к России, вы, вместо союзников, приобретете в них врагов для вашего дела"⁴⁶ .

Программа решения восточного вопроса мирным путем была выдвинута обозревателем "Дела" М. Триго (псевдоним Эли Реклю). Согласно ей, единственным радикальным средством освобождения славян являлось создание славянской федерации, способной самостоятельно противостоять Османской империи. Такая федерация могла быть создана с помощью свободной России⁴⁷ . Как и "Дело", "Отечественные записки" полагали, что "следовало бы самому русскому народу, только что вышедшему из крепостного состояния, более прочно устроиться, чтобы затем снять тяжесть с других народов"⁴⁸ . Однако эта программа, опиравшаяся на идею славянской федерации А. И. Герцена, была далека от реальности. Она вызвала возражения со стороны части прогрессивных кругов русского общества, которые понимали, что политический, национальный и социальный гнет, испытываемый славянским населением Балкан, находящимся под властью Османской империи, настолько тяжел, что дело освобождения славян не терпит отлагательства. Эта позиция наиболее отчетливо была выражена "Общим делом" - газетой либерально-демократического направления, выходившей в Женеве с мая 1877 года⁴⁹ . Война была уже реальным фактом, причем, как признавала демократическая печать, встреченным русским народом "сочувственно" и "с готовностью". Поэтому в данных условиях актуальным было требование, чтобы целью войны являлось бескорыстное освобождение славянских народов и предоставление им возможности самостоятельного устройства. "Вы освободили угнетенных - превосходно, но дайте же им самим устроиться, не навязывайте им ваших услуг, иногда очень дорогих, они сами устроятся"⁵⁰ , - писал в "Деле" Шелгунов. С требованием уважения независимости славянских народов Балкан, отказа от всякой опеки над ними, от вмешательства в их внутренние дела выступали "Общее дело", "Вестник Европы" и другие прогрессивные органы печати. Эти требования были вызваны опасениями, что правительство постарается создать в освобожденной Болгарии подобие русского полицейско- бюрократического режима, скомпрометировав, таким образом, самоё идею освобождения борющегося народа. Образцом для славянских народов, по мнению передовых представителей русского общества, могла быть только свободная и демократическая Россия, поэтому вопрос о демократических преобразованиях в стране в любом случае оставался главной задачей. "Когда мы действительно настолько подвинемся, что станем одной из передовых наций в Европе, тогда наши братья-славяне сами придут к нам заимствовать наши порядки и учиться нашим учреждениям"⁵¹ .

В противовес консервативной прессе демократическая печать много внимания уделяла вопросам внутриполитической жизни страны, отмечая тяжелое экономическое состояние, ухудшение положения народных

⁴⁵ "Дело", 1877, N 11, стр. 379; N 12, стр. 112 - 113; "Отечественные записки", 1877, N 5, стр 112 - 114; N 10, стр. 290.

⁴⁶ "Отечественные записки", 1876, N 12, стр. 265 - 266.

⁴⁷ "Дело", 1877, N 4, стр. 205.

⁴⁸ "Отечественные записки", 1877, N 9, стр. 120.

⁴⁹ "Общее дело", 1877, N 2, стр. 6.

⁵⁰ "Дело", 1877. N 12, стр. 113.

⁵¹ "Слово", 1878, N 1, стр. 91.

стр. 29

масс. Позиция демократической печати явилась в значительной степени реакцией на рост шовинизма и национализма, на усиление политического гнета и репрессий против революционного и демократического движения, на ослабление внимания к вопросам внутренней жизни страны. Сильной стороной критики было стремление указать обществу на эти явления, разоблачить своекорыстные намерения правящих классов. Однако при этом иногда не учитывалось, что возможности царизма в осуществлении своих целей на Балканах были ограниченны. Как внутреннее положение России, так и международная обстановка исключали возможность территориальных приобретений на Балканах, что отчетливо осознавалось и царизмом, ставившим в своей внешней политике иные задачи. Неверна была и оценка помощи народных масс России делу славянского освобождения, содержащаяся в некоторых статьях, как искусственно раздуваемого шовинизма. Печать, таким образом, в ряде случаев правомерно отрицала искренний энтузиазм русского народа, который в действительности служил важнейшим фактором освобождения братских славянских народов от многовекового угнетения. Именно эта задача делала войну популярной среди населения, способствовала развитию патриотических настроений в обществе, питала боевой дух русского солдата.

Противоречия оценок демократической печати отражали в определенной степени сложное отношение к войне различных слоев прогрессивной России, зависевших к тому же от обострения внутриполитической и внешнеполитической обстановки. Можно усмотреть, например, прямую связь между усилением критических позиций, появлением даже пораженческих настроений и временными неудачами русских войск на Балканах в августе 1877 года. Именно в тот период активизируется революционная пропаганда народников, имевшая целью возбудить и усилить протест народа против правительства⁵² . Прежде всего, революционеры стремились показать антинародный характер его внутренней политики, реакционную сущность самодержавия. В пропаганде широко использовались все факты внутренней реакции, в особенности репрессии против революционеров, усиление цензурного гнета и др. Жестокое обращение с политзаключенными постоянно освещалось в народнических корреспонденциях, помещаемых в эмигрантских и зарубежных изданиях. Так, избиению участника "хождения в народ" А. Боголюбова в июле 1877 г. в петербургском доме предварительного заключения была посвящена изданная группой "Работника" в Женеве брошюра "Башибузуки Петербурга" (автор З. К. Ралли), название которой подчеркивало единую природу царских и османских сатрапов. С этого момента характеристика царских охранителей как башибузуков прочно утверждается в агитационной народнической литературе.

Однако в период войны пропаганда среди населения не дала сколько-нибудь ощутимых результатов и не вызвала серьезных протестов антивоенного характера. Как известно, в тот период снизилось количество стачек и волнений среди рабочих⁵³ . Несмотря на недовольство тяготами войны, крестьянство в целом относилось сочувственно к войне за освобождение братских народов. Патриотические настроения населения с новой силой проявились в период побед русской армии. Проведение какой-либо антивоенной пропаганды в то время было бессмысленно. Характерно в этом отношении донесение начальника Псковского ГЖУ о революционном кружке в Пскове, где, по сведениям управления, выражалось "глубокое сожаление о последовавших одна за другой победах, возбудивших народной восторг и препятствовавших им действовать по идее, задуманной еще в гимназии, т. е. идти в народ для пропаганды анар-

⁵² Подробнее см.: В. М. Хевролина. Указ. соч., стр. 71 - 75.

⁵³ Например, если в 1876 г. было 19 стачек, то в 1877 г. - только 12. Но в 1878 г. - уже 37 ("Рабочее движение в России в XIX в.". Сборник документов и материалов. Т. 2,ч. 1. М. 1950, стр. 45).

стр. 30

хии"⁵⁴ . Другие донесения ГЖУ также связывали "политическое спокойствие населения" с тем, что "современные военные события сосредоточили в себе общее внимание и сделались для всех главным интересом дня"⁵⁵ .

В конечном итоге надежды правительства на ослабление революционного движения в стране в результате войны не оправдались. После войны оно вспыхнуло с особой силой. Этому способствовало ухудшение положения населения. Экономика страны, подорванная военными расходами, находилась в плачевном состоянии. Курс рубля упал больше чем на 40%. Рост недоимок, уменьшение заработков рабочих, сокращение промышленного производства продолжались. В сводном докладе III отделения от 3 марта 1878 г. содержалась картина тяжелого положения трудового населения: "Бедствие народное действительно велико. Массы нищих по городам и селениям ходят толпами. В Калуге нищие открыто начинают ходить по городу целыми массами, несмотря на противодействие полицейских мер. Всякая торговля и сельская промышленность упали. В Орловской губернии за недоимки у крестьян продали даже кур, чему пример можно указать в с. Спасском, Волховского уезда. Все элементы для недовольства заявляют себя чуть не на каждом шагу"⁵⁶ .

Оппозиционные настроения охватили не только демократические, но и либеральные круги общества, усилилось конституционное движение. Все чаще раздавались голоса о необходимости предоставления политических свобод, отсутствие которых с каждым днем становилось все нетерпимее. Уверенность, что после войны будет дарована конституция, была всеобщей и в значительной степени основывалась на том, что правительство намеревалось установить конституционный строй в освобожденной Болгарии. "Воюя за освобождение славян и давая освобожденным возможность учреждать у себя конституционное правление, Россия в то же время преследует молодежь за идеи. Для молодежи это противоречие казалось необъяснимым. Думали, что по окончании войны и в России будет дана конституция", - писал в своих показаниях Д. Т. Буцынский, участник революционного движения на юге России⁵⁷ . Требования предоставления конституции были выдвинуты даже некоторыми земствами. Тверское земство приняло обращение к царю, где говорилось, что если политические права - самоуправление, неприкосновенность личности, свобода печати, независимость суда - предоставлены болгарам, то их достоин и русский народ, вынесший на своих плечах все тяготы войны⁵⁸ . Требование предоставления политических свобод все чаще начинает звучать и на страницах народнической печати, что свидетельствовало о кризисе аполитизма народничества и о признании им политической борьбы. Однако реформы рассматривались народниками не как самоцель, а как средство для облегчения дальнейшей борьбы за социальную революцию. В этом заключалось принципиальное отличие позиции революционеров от позиции либерально- конституционных кругов, крылась причина того, что намечавшийся в начале 1878 г. союз народников и либералов в борьбе за конституцию не состоялся.

Итак, важнейшим итогом войны во внутриполитической жизни России явилась активизация общественного движения, оппозиционного правительству. Наиболее активным его течением было народничество. Уже в январе 1878 г. в России возникли элементы революционной ситуации. К. Маркс и Ф. Энгельс, анализируя в тот период положение в России, неоднократно указывали на близость революции. В январе 1878 г. Эн-

⁵⁴ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1879 г. д. 146, л. 101.

⁵⁵ "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Т. 2, стр. 400.

⁵⁶ ЦГАОР СССР, ф. 109, с. а., оп. 3, д. 1123, лл. 2 - 3.

⁵⁷ "Революционное народничество 70-х годов XIX в.". Сборник документов и материалов. Т. 2. М. -Л. 1965, стр. 131.

⁵⁸ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1879, д. 71, лл. 34 - 36.

стр. 31

гельс писал, что в результате войны "мы имеем налицо все элементы русского 1789 года, за которым неизбежно последует 1793 год... Русская революция уже назрела и вспыхнет скоро"⁵⁹ . Маркс в письме Ф. Зорге от 27 сентября 1877 г. указывал, что "Россия... давно уже стоит на пороге переворота, и все необходимые для этого элементы уже созрели"⁶⁰ . Маркс и Энгельс были убеждены, что Россия находится ближе к революции, чем любая другая европейская страна. Предстоящую революцию они рассматривали как буржуазно-демократическую, главной задачей которой было уничтожение самодержавия и остатков крепостничества. Характерно, что Маркс и Энгельс указывали на решающее значение войны и ее последствий для созревания элементов революционного кризиса. Энгельс в обзоре "Европейские рабочие в 1877 году" подчеркивал возможность новой европейской войны (в случае, если царское правительство откажется от пересмотра Сан-Стефанского договора), которая, по его мнению, прямо повела бы к революции в России⁶¹ . Примерно так же оценивали ситуацию весной 1878 г. и прогрессивные ее круги, считая, что "объявление в настоящее время войны России могло бы подорвать окончательно авторитет правительства и, следовательно, разрушить современный полицейский строй"⁶² .

Не случайно в числе факторов, делавших невозможным вступление России в новую войну, царизм учитывал и революционное движение в стране. Пользовались этим и европейские державы, оказывавшие дипломатическое давление на Россию. Бисмарк накануне Берлинского конгресса говорил русскому дипломату П. А. Шувалову: "Вы полностью заинтересованы в договоренности с Австрией и поддержке союза трех императоров. Революционные элементы усиливаются. Вам придется считаться с ними: процесс Засулич испугал меня как симптом и особенно как проявление вашего общественного мнения". Далее Бисмарк советовал усилить репрессии и установить неограниченную власть. Он старался доказать, что союз трех императоров "явился бы оплотом против революции"⁶³ .

Война стала одним из факторов, приведших прогрессивные, и в частности революционные, круги к мысли об объединении для борьбы с самодержавием. Большое значение здесь приобретала задача создания органа печати, который мог бы явиться как средством агитации и пропаганды антиправительственных идей, так и центром, вокруг которого объединились бы революционеры и демократы различных направлений. Этим объясняется появление в период войны и непосредственно после нее нескольких органов печати ("Общее дело" и "Община" - за границей, "Начало", а затем "Земля и воля" - в России). Значительное место во всех этих изданиях занимает освещение итогов войны и ее последствий. Каков был характер войны, кто воспользовался ее результатами, что война дала русскому и славянским народам, каковы в настоящее время задачи прогрессивных людей России - вот круг вопросов, рассматриваемых в этих изданиях. Антиправительственные печатные органы, несмотря на свое недолгое существование, сыграли значительную роль в формировании общественного мнения страны, в развитии революционной ситуации. Важным итогом войны явилось осознание революционерами роли армии и необходимости привлечения ее на сторону революции, а также рост революционных настроений среди офицерства. Отдельные попытки пропаганды среди солдат имели место еще до войны. К началу 70-х годов XIX в. в армии существовало несколько офицерских револю-

⁵⁹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., Т. 19, стр. 124.

⁶⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 34, стр. 229.

⁶¹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 19, стр. 146.

⁶² Перлюстрированное письмо в Париж (ЦГАОР СССР, ф. 109, с. а., оп. 4, д. 491, л. 1).

⁶³ "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Т. 3. М. 1967, стр. 100.

стр. 32

ционных кружков, главным образом на юге России (Одесса, Николаев, Херсон). Во время войны именно в этих центрах были зафиксированы факты пропаганды среди солдат: в Одессе в 60-м пехотном полку, в Николаевском гарнизоне и др.⁶⁴ . Но попытки пропаганды среди солдат, хотя и знаменательные сами по себе, были единичны. Более распространена была пропаганда среди офицеров. Показания членов военной организации "Народная воля" Н. М. Рогачева, Н. Д. Похитонова и других свидетельствуют о том, что война содействовала появлению оппозиционных настроений в армии. Если в начале 70-х годов XIX в. пьянство и карты заполняли досуг офицерства, невежество было характерным для большинства, то, по воспоминаниям участника одесского кружка Ковальского В. С. Иллича-Свитыча, "теперь же подходившие к нам офицеры, побывавшие в турецкую кампанию за границей, говорили с нами об общественных явлениях, делали им оценку, разбирались в тех и других фактах общественной жизни и видели в нас не только арестантов, а людей идеи, сущность которой не чужда была и им"⁶⁵ . Эти настроения были использованы землевольцами для развертывания революционной пропаганды и создания тайных офицерских кружков, которые составили затем основу военной организации "Народная воля".

Таким образом, война 1877 - 1878 гг. оказала огромное влияние на развитие революционного и демократического движения в стране. Оценка войны прогрессивными кругами на разных ее этапах была неоднородной. Часть прогрессивного общества рассматривала ее только с точки зрения воздействия на внутреннюю жизнь страны и, следуя взглядам на войну, сложившимся в революционно-демократической идеологии, считала военный конфликт органическим продолжением реакционной внутренней политики царизма. При этом не учитывалось объективно освободительное значение войны для славянских народов. Однако эти настроения были характерны только для части общества. Большинство передовых людей России, трудовое население искренне приветствовали освободительные цели войны. Об этом свидетельствовали и широкое движение сочувствия угнетенным славянским народам, и развитие патриотических настроений в обществе, и денежные и вещевые пожертвования на нужды армии, произведенные именно трудящимися, и добровольное участие лучших людей России в борьбе за освобождение славянских народов. Русские люди, выступая в защиту братских народов, верили, что их освобождение повлечет за собой и освобождение русского народа от оков самодержавия.

⁶⁴ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1874 г., д. 144, ч. 308, л. 12; ЦГВИА, ф. 801, ст. 2, оп. 55/78, 1877 г" д. 141, л. 33; д. 97, лл. 9, 12, 17.

⁶⁵ В. С. Иллич-Свитыч. В эпоху "диктатуры сердца". "Минувшие годы", 1908, N 5 - 6, стр. 436. Автор в тот период находился в харьковской тюрьме.

Постоянный адрес данной публикации: