N 5. Записка начальника Московского охранного отделения С. В. Зубатова "Профессиональная организация рабочих"

Не ранее 1901 г.

[А]

I.

Вопрос о профессиональной организации рабочих в настоящее время выдвинулся на первый план в умах всех людей, озабоченных улучшением участи трудовой массы народа. Его важность признана правительствами всех стран. Она признана в такой же степени экономистами и социологами. Она все более признается и самими рабочими всех стран цивилизованного мира. Можно сказать, что в настоящее время это наиболее передовая идея, последнее слово экономической науки и политическо-социальной практики XIX века.

Эта идея профессиональней организации рабочих вместе с тем наполняет надеждами всех, кто искренне желает счастливой жизни рабочего народа в мире и благоденствии. Одни только революционеры и социалисты относятся к этой идее с явным или скрытым недоброжелательством и стараются подорвать ее среди рабочих. С таким же недоброжелательством относятся к ней и явные эксплуататоры народа, не желавшие видеть перед собой никаких границ своей эксплуатации.

Нет надобности останавливаться на объяснении того, почему человек, не желающий знать удержа в эксплуатации, ненавидит профессиональное рабочее движение, которое ему в этом мешает. Но почему политические и социальные революционеры соединяются своим сердцем в этом случае с эксплуататорами. Ведь они 150 лет утверждают перед миром, что имеют целью благо народа. Почему же они отвергают это благо, когда оно наконец является перед народом.

Это зависит от того, что профессиональное рабочее движение явилось ФАКТИЧЕСКИМ ОПРОВЕРЖЕНИЕМ ВСЕХ ХИМЕР ПОЛИТИЧЕСКОГО И СОЦИАЛЬНОГО ПЕРЕВОРОТА и показывает ложность идей и действий революционеров, возмущавших мир в течение XVIII и XIX века. Это обстоятельство особенно требует всего внимания рабочего класса, для того, чтобы он научился искать свои интересы на правильном пути, не попадая более в руки ни обманщиков, ни заблуждающихся, которые, будучи сами слепыми, берутся руководить слепым, по их мнению, народом.

Продолжение. Начало см. Вопросы истории, 2009, N 4.

Бросим же общий взгляд на ход профессионального движения рабочих в чужих странах и на участь рабочих, так или иначе к нему относившихся.

II.

Мы сказали, что профессиональное рабочее движение является теперь наиболее ПЕРЕДОВЫМ, последним словом науки. Но, бросая взгляд на историю человечества, мы видим тотчас, что это ПЕРЕДОВОЕ явление оказывается чрезвычайно ДРЕВНИМ, а это ПОСЛЕДНЕЕ слово науки оказывается чуть ли не первым словом, какое было сказано людьми, когда они, по прекращении русской (райской. - Ю. О.) жизни, должны начать трудовую жизнь.

"Новейшие профессиональные союзы, - говорит Зомбарт, - являются лишь последним звеном в длинной цепи аналогических общественных образований. Ведь мы знаем теперь, что человек, где бы он нам ни встретился, всегда обнаруживает потребность заключать постоянные или временные союзы со своими сотрудниками, с своими товарищами. Нельзя, в самом деле, не согласиться со старой истиной, что "нехорошо человеку быть одному". И в хорошем и в дурном - человек стадное животное, он погибает вне общения с другими людьми". Так говорит новейший профессор Зомбарт в 1900 г., при вступлении в XX век. Но слова, на которые он ссылается, были слова Господа Бога еще во время пребывания Праотца Адама в Раю. А церковный учитель Св. Василий Великий еще 1700 лет назад сказал, что "человек есть животное кроткое и общественное". Вот с какой глубокой древностью соединяет нас последнее слово науки. И действительно, трудовые союзы людей, с целью взаимной помощи в условиях своего труда, наполняют всю историю мира. У нас, в России, все исследования показывают древнейшее существование общины и артелей. То же самое было, в разных формах, и у всех народов, как в сфере земледельческого труда, так и ремесленного, разумеется, в формах, сообразных условиям труда в данной стране и в данную эпоху. Такие профессиональные организации жизни [были] в средневековой Европе. Они существовали официально, имели свои статуты, известные еще с XIII века. В XIV и XV веках короли, покровительствовавшие вообще корпорациям, вводили в них многие реформы, то удачные, то неудачные. Об этом подробно рассказывает профессор Отт в своем "Трактате социальной экономии" в 1851 г. (стр. 168 и след.). В общей сложности, говорит Отт, "эти именно корпорации накопили знания, привычки, капиталы, способы действия, одним словом, без которых невозможна была бы свобода" ([стр.] 161). Такие же профессиональные союзы были в Англии, где "городские ремесленники составляли профессиональные ассоциации, охранявшиеся уставами, которые определяли максимальное число учеников и низший предел заработной платы" (Сеньебос, Пол. истор. совр. Европы, стр. 19). Такие же свидетельства существуют о других странах. Вообще профессиональные союзы - явление древнейшее и всеобщее. Везде они были нужны и приносили пользу, почему и возникали.

Но переходя к новейшему времени, должно сказать, что в XVII и XVIII вв. профессиональные союзы рабочих пришли в очень захудалое состояние и перестали приносить достаточную пользу. Причин этому много. Они сводятся к тому состоянию, в какое пришел европейский мир в это время в отношении не только экономическом, но также социально-политическом, умственном и религиозном. В экономическом отношении прежние организации были приспособлены к производству мелкому. Между тем, по условиям коммерческим, Европа стала переходить к производству крупному. Появились машины. Безземельность или малоземельность крестьян, которая зависела от причин политических, стала гнать в город множество рабочих, и притом таких бедняков, что в начале XIX в. в Англии число бедных, получавших пособия из приходов, достигло 1 340 000 (Сеньебос). Масса бедных и

нищих была и во Франции в конце XVIII века. Устроить всю эту массу нуждающихся в работе нельзя было на старых началах. Профессиональные союзы подавлялись множеством их, и на крупных фабриках неприложимы были формы средневековых корпораций.

Итак, к концу XVIII и началу XIX в. требовалась реформа рабочей организации. Но, по умственному состоянию Европы в XVIII в., выдвинулась, вместо реформы, идея революции, сначала либеральной, а потом - социальной.

III.

Здесь не место подробно говорить ни о ходе, ни о причинах явления РЕВОЛЮЦИОННОЙ идеи. Но должно вспомнить самый характер, самую сущность ее. Человечество и до XVIII в. не оставалось без реформы. Всегда и везде, когда учреждения и способы жизни обнаруживали какие-либо недостатки, их переделывали. Случалось нередко, что когда сталкивались разные интересы, не хотевшие или не умевшие прийти к мирному соглашению, то происходили бунты, и междуусобия, и разные перевороты, которые также называются иногда революциями. Но это совсем не то, что РЕВОЛЮЦИЯ, какую объявил XVIII век в политике, а потом XIX в социализме. Революция политическая и социальная поставила своей задачей не то, чтобы более удобно приспособить вечные основы человеческой жизни к условиям нового времени, а то, чтобы СОВЕРШЕННО УНИЧТОЖИТЬ ЭТИ ОСНОВЫ, которые были объявлены старыми, отжившими, и заменить их НОВЫМИ ОСНОВАМИ, открытыми, по мнению учителей революции, в настоящее время.

Вот в чем особенность новой идеи. Ее рекомендовали не одним рабочим, а всем вообще людям и обещали от нее множество благ. Под влиянием этого соблазнительного предложения в XVIII и XIX вв. было произведено множество переворотов почти во всех странах мира, и при этом повсюду, конечно, могли производить междуусобия и перевороты только при помощи рабочих масс, которых возмущали против правительства. Задача при этом постоянно состояла не в том, чтобы улучшить организацию самих рабочих в их труде, а в том, чтобы ПЕРЕСТРОИТЬ НА НОВЫЙ ЛАД ВСЕ ГОСУДАРСТВО И УПРАВЛЕНИЕ ИМ. Первые революционеры, по идее Руссо, видели всю задачу в том, чтобы явилось самодержавие народа. Последующие революционеры (Бабеф, Овен, Фурье и т.д., а потом Маркс, Лассаль и т.д.) присоединили к этому уничтожение частной собственности и создание КОММУНИСТИЧЕСКОГО государства. Каждая новая партия критиковала своих предшественников, объявляя, что они ошибались, и уверяла, что на этот раз уже открыта истина безошибочно. Но обещания ни одной из них не исполнились и поныне.

Политических переворотов произошло множество, но никакого народного самодержавия они не дали (см. Демократия либеральная и социальная). Воспользовалась ими большею частью буржуазия, а власть попадала в руки партий, их вожаков и деятелей, которые этим способом очень хорошо устраивали свою жизнь. Одни рабочие ничего не получали. Когда это достаточно обнаружилось, явились коммунисты и социалисты, которые объявили ошибочной идею демократического государства и выдвинули идею социалистического переустройства общества. Много было сделано сторонниками этого движения опытов социалистических общин, была даже и революция социалистического характера (1848 г.). Но опыты, страшно дорого стоившие, не удавались (о них см. у Щеглова "История соц. систем"), и во всяком случае обнаруживалась полная невозможность их распространения на действительные массы народа. Революция же 1848 г. дала рабочим только самые горькие разочарования в принесенных ими бесчисленных жертвах.

Тогда выдвинулась школа Маркса, основавшая социал-демократию. Маркс объявил ошибочными идеи всех прежних социалистов, назвал их "утопическими". С тех пор прошло полвека. Идеи Маркса стали наиболее распространенными. Сотни тысяч рабочих десятки лет стояли под его знаменами. Множество интеллигентных вожаков и писателей, а также и депутатов нашли себе дело и карьеру на этом поприще. А рабочие все-таки ничего не получили, и искомое государство пролетариата не ближе видится, чем во времена Бабефа. В довершение начинают оказываться ошибочными и самые якобы "научные основания" учения Маркса. Не говоря о критиках других школ, его собственный ученик, признанный самым выдающимся умом социальной демократии, Бернштейн разбил все положения К. Маркса и если не отвергает самой идеи социализма, то лишь без всяких оснований, по какой-то привычке, даже не сумеет объяснить, в чем состоит этот "социализм", а практически советует рабочим то, что они и без него уже давно снова начали делать в своих профессиональных организациях, этих учреждениях, которые были давно до революции и социализма и которые рабочие сохранили и развили только потому, что имели здравый смысл не всегда и не везде идти в поводу у революционеров и социалистов. IV.

Действительно, революция как первого, либерального, так и второго, социального периода была всегда против профессиональных организаций.

"Обе великие революции, - говорить Кулеман, - 1789 г. и 1848 г., были далеки от того, чтобы оказать содействие рабочему движению, и положили на него самые тесные оковы... Закон 1791 г. ст. 4 запретил все союзы граждан одного сословия или промысла" (Кулем[ан В. Профессиональное движение. СПб. 1901], стр. 73 - 74). Все прежние рабочие корпорации были уничтожены. То же повторилось 1849 году. Не одна либеральная идея свободы была против этих организаций. Первые социалисты не придавали им значения и старались устраивать не отдельные профессии, а целые общины как образчик, по которому должно будет потом перестроить все государство. Они хлопотали не об улучшении быта рабочих, а о перевороте всего государства. Отдельные лица, как Овен, иногда давали рабочим хорошие советы, но, так сказать, мимоходом, считая это неважным. Точно так же и школа Маркса и сродные ей фракции нового социализма если и допускали профессиональные союзы, то лишь как СРЕДСТВО для того, чтобы иметь влияние на рабочих и увлекать их к общему перевороту. Так, в 1878 г. французские социалисты-коллективисты на Лионскам конгрессе объявили, что "смотрят на профессиональные союзы только как на средство организации классовой борьбы; что следует стремиться к устранению существующего общественного строя" (Кулеман, 77). На конгрессе в Гавре (1880) Гед и Лафарг (зять Маркса и марксист) при содействии самих Маркса и Энгельса выработали программу, которая заявляет, что "профессиональные союзы и стачки - только вспомогательные средства для организации и агитации". Целью же организации и агитации для них всегда оставалась социальная революция. В Германии первый двигатель социализма Лассаль был ПРОТИВ профессиональных организаций и завещал своим сторонникам отрицательное к ним отношение (Зомбарт, стр. 47). Таким образом, в Германии профессиональные союзы были привиты рабочим не социалистами, а их противниками, теми самыми Шульце-Деличем и Гиршем, с которыми воевали социалисты Лассаль и Швейцер. Практическая социальная демократия только скрепя сердце согласилась на это движение рабочих, имея в виду, что профессиональные союзы являются школой, в которой рабочие приготовляются к политической борьбе в целях переворота.

Но, конечно, при таких взглядах нельзя было ПОМОГАТЬ глубокому развитию и УСПЕХАМ профессионалов, и, напротив, сторонники переворота могли только сожалеть об этих успехах, доказывающих рабочим ненужность того переворота, который составляет мечту и цель социал-демократической партии.

V.

Таким образом, профессиональное рабочее движение возникло вопреки революционной идее и лишь постольку, поскольку революционная идея не в силах была отвратить рабочих от этого движения, а между тем в течение XIX столетия пользу принесло рабочим не революционное движение, постоянно их обманывавшее и изменявшее каждые 10 - 15 лет свои цели, а те способы и улучшения, которые дало профессиональное движение. Поэтому мы в XX в. видим поучительную картину того, что в странах западного мира лучше всех оказалось положение рабочих тех стран, которые меньше всего увлеклись революционным движением и больше всего, руководясь своим умом, развили более всего движение профессиональное. Такой страной, где рабочие меньше всего увлеклись революционным движением, была Англия. Более всего поддалась революции Франция. Среднее место занимают Америка и Германия. Оказывается, что более всего пользы достигнуто в Англии и меньше всего во Франции.

В конце XVIII в. и начале XIX английский рабочий был, несомненно, в самом худшем положении во всей Европе. Нигде не было такой страшной нищеты. Неимущих и живущих пособием, как сказано, было в 1811 г. 1 340 000 человек, в 1820 - 2 500 000. Бесправие неимущего нигде не было так страшно, как в Англии. (Об этом много говорит Сеньебос.) Поэтому немудрено, что сначала и английские рабочие увлеклись революцией. Им, как и во всех других странах, революционеры говорили, что социал-демократический строй (так в тексте. - Ю. О.) должен был быть совершенно изменен, перевернут, потому что теперешний не допускает улучшений. Оуэн говорил, писал и на практике показывал, что нужно создать новый социалистический мир. Революционное движение чартистов указывало, что рабочие должны получить особую "хартию" (из 6 пунктов), которая даст им возможность устраивать государство, и тогда все пойдет хорошо. Французские рабочие увлеклись этими обещаниями. Более трезвый ум должен был, однако, понять, что рабочие могут очень хорошо понимать и устраивать свои близкие дела, которые они видят и где их наблюдение может быть действительным. Но что касается до устройства и переустройства государства, то если довести до этого, то дело непременно попадет в руки не рабочих, а тех, кто стоит ближе к делам правления - адвокатов, чиновников, журналистов и т.д.

Народ, стоя вдалеке за своей работой, не может уследить надолго даже за своими депутатами. Все это и изведали на горьком опыте французы. Не устраивая своих рабочих дел, а думая переустроить государство, они низвергли монархию Людовика XVI, хотя король готов был дать народу все потребное. Точно так же рабочие низвергли Карла X, а потом Луи Филиппа, хотя все недовольства буржуазии этими королями и все жалобы либеральной интеллигенции на них нисколько не касались интересов рабочих. Для них Карл X и даже Луи Филипп ничего вредного не делали. В результате рабочие доставили много выгод буржуазии и либеральной интеллигенции и очень мало самим себе. Социалистические идеи, ничего не дав рабочим, подвигли их на кровавые революции 1848 - 9 годов и Коммуну 1871 года, где пало столько сил совершенно бесплодно. Когда наступила республика, рабочие увидели, что она не дает им ровно ничего такого, что бы им не дало другое правительство, и даже гораздо менее обращает на их нужды внимания, нежели прави-

тельство иных стран. В конце концов и у французских рабочих появилось профессиональное движение, то есть мысль о том, что лучше оставить перевороты, оставить политику и подумать самим О СВОИХ БЛИЖАЙШИХ ДЕЛАХ.

Англичане были гораздо более практичны. Хотя у них было тоже громадное движение чартистов, когда против 300 000 рабочих правительство должно было выдвинуть целую армию под командой знаменитого герцога Веллингтона, но это был единственный случай. Рабочие Англии, по английской практичности и по правилу "помогай сам себе", с самого начала XIX в. уже начали думать об улучшении и преобразовании своих профессиональных учреждений в целях взаимопомощи, защиты своих прав, увеличения заработка, приведения к норме рабочего времени, повышения образования рабочих и т.д. Это движение у них развивалось все более в виде трэд-юнионов, а политические движения, в смысле всеобщего переворота или в смысле захвата власти в государстве, все более падали. За это революционеры Европы, как либеральные, так и социалистические, половину столетия бранили английских рабочих за их "отсталость". Но оказалось, что англичане гораздо умнее других, и мало-помалу им стали подражать в других странах. Оказалось, что они лучше всех устроили свое положение и что их "отсталость" оказалась на самом деле самая передовая. Что касается численных успехов той организации рабочих, от которой зависит сила взаимопомощи, то получалась такая картина:

Количество организованных рабочих

То есть кто больше всего поддавался революционным идеям, тот остался на последнем месте, а кто сознательнее всего отбросил их, тот стал на первом. Нужно еще прибавить, что английские организации - самые могущественные, самые богатые и наилучше помогают рабочим, а французские - самые в этом отношении слабые и плохие.

Это указанное английской практикой правильное понимание рабочими нужд входит все более во всеобщее сознание. Революционное движение уже со всех сторон покидается во имя профессионального. Так, один из примечательнейших английских рабочих Берне, примкнувший было к социализму, на опыте убедился в неосуществимости социалистических планов, вышел из социально-демократической федерации. В Америке ряд главнейших деятелей профессионального движения прошли ту же эволюцию. Так, Самуил Гомперс был сначала социалистом, но практика показала ему опасность прений о коренном переустройстве общества и несостоятельность революционных приемов борьбы (Вигуру, стр. 342). Так же точно М. Гайр был сначала социалистом, а потом стал чистым профессионалом - трэд-юнионистом.

Как сказано, социал-демократы Германии, хотя и неискренно, стали подражать трэд-юнионам, и главная умственная сила их Бернштейн на всех пунктах доказывает уже теперь справедливость практики английских рабочих (Социальные проблемы).

Длинный ряд ученых исследователей посвящает свои труды наблюдению и разработке ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО движения, созданного главным образом самостоятельною рабочею мыслью. Таковы переведенные на русский язык труды супругов Вебб, Поля де Рузье, Вигуру, Кулемана, Зомбарта и других. Правительства, сначала относившиеся недоверчиво к движению, из опасения переворотов, возбуждаемых революционерами, уже повсюду разграничивают оба движения и оценивают пользу профессиональных союзов, полезных для рабочих столько же, как и для него самого.

В такой стадии развития это движение теперь достигло и России.

Его огромная важность заставляет нас отнестись к нему с самым серьезным вниманием. Но прежде чем обрисовывать выгоды, полученные от него европейскими рабочими, нужно выяснить себе, из опыта Европы и по собственному рассуждению, как эту организацию должно ставить у нас, чего при этом стараться особенно достигнуть и чего должно особенно беречься.

[Б.] ВЫГОДЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ * СОЮЗОВ.

I.

Как уже объяснено в предыдущей статье, все XIX столетие прошло в борьбе между идеей РЕВОЛЮЦИОННОЙ и ПРОМЫСЛОВО-СОЮЗНОЙ. Результатом было то, что идея революционная доказала свою бесполезность и даже зловредность для массы рабочего народа, а идея промыслово-союзная столь же ясно доказала свою пользу для трудящихся и для всего государства и общества.

Эта польза в настоящее время всесторонне рассматривается специалистами, изучающими общественные и политические вопросы, причем обнаруживается, что развитие промысловых рабочих союзов благодетельно повлияло на все отрасли жизни. Оказывается, что оно выгодно:

1) Для развитая промышленности.

2) Для самих предпринимателей, фабрикантов и заводчиков, когда они научаются приспосабливать свои выгоды к выгодам рабочих.

3) Для всего хода государственных дел.

4) Для народного образования и нравственности.

5) Для повышения благосостояния рабочего класса.

Каждый из этих пунктов имеет уже многочисленные доказательства, которые и будут в свое время приведены. Их знание необходимо для всех, чтобы все люди, имеющие какую-нибудь любовь к общему благу, понимали необходимость способствовать, от кого чем зависит, этому общеполезному движению промысловых рабочих союзов. Но прежде всего должно упомянуть с достаточной ясностью и подробностью о той пользе, какую эти союзы приносят для благосостояния трудящейся массы народа.

Действительность этой пользы можно было бы предвидеть даже по простому здравому рассуждению. Если разного рода революционеры политические и социальные этого не предвидели и даже целое столетие упорно отрицали, то лишь потому, что не желали пользоваться здравым смыслом и всецело находились под властью ложных теорий.

Но если посмотреть на дело без предвзятых идей, то выгоды профессионального движения легко было бы предвидеть. Действительно, что такое представляет движение, получившее в Европе название профессионального?

* То есть "промысловых союзов" (примеч. документа).

Это есть ничто иное, как соединение трудящихся в ПРОМЫСЛОВЫЕ СОЮЗЫ, то есть союзы рабочих каждого промысла. Для чего заключаются эти союзы? ДЛЯ ВЗАИМНОЙ ПОМОЩИ И ПОДДЕРЖКИ рабочих во всем, что касается их пользы и труда.

Легко понять, что нужды и затруднения, какие встречаются при занятиях каждым промыслом, одинаковы для всех занимающихся. Точно так же одинаковы и выгоды, получаемые ими от промысла.

Эти выгоды и нужды каждого промысла яснее всего видны тем, кто в нем работает. Следовательно, рабочие каждого промысла легче всего могут соединяться в союз взаимопомощи. А союз - великое дело. Каждый человек в отдельности слаб и подвергнут случайностям и несчастиям. Тогда как совокупность людей имеет более прочности, силы и обеспеченности. Взаимная поддержка каждому оказывается выгодна. Все это ясно даже без доказательств. Но человек, ослепленный ложной идеей, есть самый безнадежный изо всех слепых, и потому европейские рабочие целое столетие отвлекались от того полезнейшего движения революционной интеллигенцией, которая упорно твердила, что из этого ничего не может выйти. Таких людей, ослепленных теорией, у нас точно также множество, и они точно так же стараются мешать развитию у нас промысловых союзов. Поэтому-то необходимо и полезно подтвердить фактами, уже теперь несомненными, огромную пользу, приносимую профессиональным движением для благосостояния рабочих.

II.

К концу XIX в. промысловые рабочие союзы появились уже во всех европейских государствах, в Америке, в Австралии. В зависимости от обстоятельств, при которых они возникали и при которых им приходилось действовать, эти союзы не везде одинаково поставили область своего попечения. Очень видное место в большей части стран занимала деятельность союзов ПО СТАЧКАМ, к чему их всегда особенно старались вести разного рода революционные деятели. Об этом нам еще придется говорить более подробно, но нельзя к слову не заметить, что в наиболее развитых странах и союзах все более приходят к убеждению во множестве невыгодных сторон стачек, которые поглощают слишком много средств. Гораздо более выгодно и практично СОГЛАШЕНИЕ с предпринимателями, если оно сколько-нибудь возможно. Как бы то ни было, деятельность союзов, даже во времена их малой опчтности, далеко этим не исчерпывалась, но охватывала все более все стороны жизни рабочего. Рассматривая деятельность рабочих союзов разных стран, мы видим, что она имела следующие проявления:

1) Пособия при безработице.

2) Пособия при похоронах.

3) Лечение рабочих.

4) Пособия при несчастных случаях.

5) Пособия при старости.

6) Пособия сиротам умерших членов.

7) Пособия при неспособности к труду.

8) Юридическая помощь.

9) Пособия на переезды и переселения.

10) Устройство потребительных обществ.

11) Устройство касс взаимной помощи.

12) Устройство рабочих клубов, библиотек и лекций для рабочих.

Этот длинный список еще не исчерпывает всего, чем непосредственно помогают в разных местах рабочие союзы своим членам. Но сверх того союзы, своим совместным действием, хлопотами и ходатайствами достигают в разных местах:

1) Повышения заработной платы.

2) Уменьшения чрезмерного рабочего времени.

3) Предупреждения и разрешения промышленных столкновений.

4) Заключения артельных (коллективных) договоров на фабриках.

5) Третейского суда по столкновениям рабочих с предпринимателями, если эти недоразумения не разрешимы домашними средствами.

6) Устройства здоровых рабочих жилищ и наблюдения санитарных условий.

7) Устройства предохранительных мер на фабриках, в рудниках и т.д.

Вследствие такой деятельности среди самих рабочих появляются и развиваются люди, способные понимать, охранять и руководить интересы рабочих, и становится возможность учредить

8) Печатные органы рабочих союзов.

Сверх того, среди самих предпринимателей развивается понимание нужд рабочих и является мысль, что для обеих сторон лучше жить по общему согласию, в мире, соблюдая взаимные интересы. Среди же рабочих является спокойствие и уничтожается вражда к хозяевам.

Наконец, вся эта деятельность доходит до сведения правительств и появляются законодательные меры, которые окончательно устраивают лучшие условия работ и взаимных отношений как между рабочими, так и между рабочими и хозяевами.

Итак, промысловые рабочие союзы повсюду, где они возникли, достигают следующих важных для рабочих результатов:

1) обеспечение прав рабочего,

2) повышение результатов его материального благосостояния,

3) улучшение его быта и повышение его развития.

Все это уже доказано фактами. Более 4 миллионов рабочих, соединившихся в союзы по разным странам, это признали не по теории, а по опыту. Эти миллионы рабочих не стали бы делать значительных ежегодных взносов на свою организацию и не стали бы терять времени на нее, если бы не видели воочию, как эти траты времени и денег с огромной прибылью окупаются всесторонней пользой, приносимой им союзами.

III.

Для того, чтобы дать наглядное понятие о размерах того улучшения, которое таким образом внесено в разных странах в жизнь рабочих, приведем несколько примеров из специальных сочинений по этому предмету.

Так, в сочинении: Вебб. "Теория и практика трэд-юнионизма". Т. 2, стр. 720, заработная плата английских рабочих за 50 лет (с 1846 по 1896 г.) изменилась следующим образом:

1) наборщик - с 33 шиллингов (в неделю) до 38 шиллингов.

2) каменотес - с 20 шиллингов (в неделю) до 38 шиллингов.

3) присмотрщик за машиной - с 14 шиллингов (в неделю) до 38 шиллингов.

Профессор Зомбарт ("Во что бы то ни стало", стр. 71) приводит следующие данные об улучшении положения членов рабочих союзов в Гамбурге, за время 25 лет.

25 лет рабочим в Гамбурге приходилось работать с 5 часов утра до 8 часов вечера, то есть около 13 - 14 часов в день. За эту работу они получали от 9 до 12 марок в неделю. С тех пор как явились промышленные союзы, время работы стало сокращаться, а заработная плата повышаться, и теперь [они] составляют:

работа от 6 час. утра до 7 час. вечера, с двухчасовым перерывом, то есть 10 часов в день. Недельная плата теперь от 18 до 24 марок, то есть ровно

ВДВОЕ больше. При этом воскресные работы, которые прежде существовали, теперь совершенно уничтожены.

Примеры, кажется, достаточно убедительные. Революционеры говорили, что рабочие не могут получить никакой выгоды от своего движения. На деле, однако, для рабочего большие выгоды, если он работает на 3 - 4 часа в день меньше и получает при этом вдвое больше. Это уже не пустые обещания журавля в небе, а очень порядочная синица в руках.

Точно так же в других своих нуждах рабочие получили огромные пособия. В Англии (Кулеман, 53) безработные получили пособия, по разным союзам, от 3 месяцев до года, и иногда даже в полном размере своей бывшей заработной платы. Пособие на погребение членов доходит до 200 марок. На лечение союзы выдают около 10 марок в неделю, причем плата расхода в разных случаях производится больному от 13 до 35 [марок] в неделю. Пособия при несчастных случаях иногда составляют огромную сумму в 1000 и 2000 марок. Некоторые члены, пробывшие в союзах по 30 - 40 лет, получили пенсии на старость, а чаще всего единовременные пособия. Как огромна помощь, получаемая, таким образом, от взаимной поддержки рабочих, видно из такого примера. Сто главнейших союзов Англии, теперь имеющие в совокупности 1 059 000 членов, за 6 лет (с 1892 по 1897 г.) издержали на такую взаимопомощь и поддержку всех видов 9 220 120 фунтов стерлингов, то есть около 90 миллионов руб., в том числе собственно пособия составляли около 50 млн. руб. (Кулеман, стр. 64 - 65). При этом капитал означенных обществ все-таки возрос с 15 млн. до 22 млн. рублей.

Огромную помощь своим членам оказывают австралийские горнорабочие союзы.

За 18 лет они выдали:

700 000 руб. в пособие при несчастных случаях,

130 000 руб. похоронного пособия,

150 000 руб. других пособий,

60 000 руб. затрачено при стачках.

Немецкие рабочие, задержанные в развитии профессиональной самопомощи, далеко не могут сравниться с английскими. Однако и их операции взаимопомощи очень значительны. Их капитал доходит до 2 млн. руб. при ежегодном расходе в 2 млн. руб. (Зомбарт, стр. 44). В числе расходов имеется такая бесспорно полезная помощь рабочим, как свыше 100 000 руб. в год на безработных, почти 300 000 руб. больным, более 38 000 руб. неспособным к труду. Значительны затраты немецких союзов также на юридическую помощь рабочим, посредничество при найме, пособия на передвижение рабочих и т.п. Огромные деньги немецкие союзы тратят также на свои органы печати, доходя при этом до едва ли не чрезмерной щедрости (250 000 руб. в год).

В Австрии у немецких и чешских рабочих это дело еще меньше развито, однако 730 союзов, имеющихся здесь, все-таки уже выдают ежегодно пособий около 70 000 руб. и скопили капиталов около 300 000 руб. (Кулеман, стр. 111).

IV.

Мы имеем в виду не подвести итоги той прямой помощи, которую дают рабочим промысловые союзы повсюду, где они возникают, а лишь дать наглядные образчики ее. Эта помощь так осязательна, что все толки о будто бы невозможности улучшения быта народа путем законной мирной деятельности повсюду должны были постепенно замолкать. Промысловые союзы завоевали себе величайшее доверие рабочего класса и признание со стороны ученых-экономистов. Ученые наблюдатели современной жизни народов начинают, как упомянуто выше, замечать и другие достоинства промысловых союзов, их пользу для самого государства и для более ши-

рокого развития промышленности (Кулеман, Зомбарт, Веббы). Прежде чем коснуться этих более широких точек зрения, нам необходимо, однако, предварительно остановить свое внимание на той тесной связи, какую профессиональные союзы должны иметь с местными условиями своего отечества. От этого совершенно зависит их успех и польза, которую они могут принести. На этом важном вопросе мы остановимся в следующей статье.

[В]. ЗНАЧЕНИЕ МЕСТНЫХ УСЛОВИЙ ДЛЯ ПРОМЫСЛОВЫХ СОЮЗОВ

I.

Промысловые союзы, всегда бывшие во всех странах, в России были не менее развиты. Не говоря о земледельческих общинах, наши артели издавна наполняли всю промысловую сторону русского труда, представляя иногда очень важную и развитую форму (так, например, на рыболовных промыслах). У наших артелей известны многие формы взаимопомощи, ныне вырабатывающиеся в Европе. Так, у нас издавна в ходу рядиться артелью, что составляет именно "коллективный договор", до которого с таким трудом доходят европейские профессиональные союзы. Вообще народная почва для профессиональных союзов у нас очень подготовлена. Но все проявления наших промысловых союзов доселе относились к области труда неразвитого, не представляющего сложных отношений капитала.

Крупная промышленность, со всеми усложнениями капитала и труда, у нас явилась на сто лет позднее, нежели в Европе, поэтому нам теперь для приспособления идеи рабочих промысловых союзов к этим сложным условиям возможно пользоваться примером столетнего опыта европейских рабочих. Это обстоятельство очень выгодно для развития наших промысловых союзов, которые, таким образом, могут избегнуть многих ошибок, бывших неизбежными в Европе. Но, пользуясь таким опытом, мы должны прежде всего помнить, что пользоваться чужим примером - не значит по-обезьяньему ПОВТОРЯТЬ все, что делает другой, но вникать В СМЫСЛ его действий, определять, что в них оказалось по опыту целесообразно, что было ошибочно, в каких условиях происходил опыт, насколько эти условия подходят к нашим и т.д. Словом, для этого требуется разум, рассуждение, выбор, критика и самостоятельное заключение.

Рассматривая практику европейского рабочего движения с этой точки зрения, мы видим одно общее правило: что РАЗВИТИЕ промысловых союзов и польза, доставляемая ими рабочим, всецело зависят от того, насколько эти союзы и их цели были сообразованы со всей широтой МЕСТНЫХ условий. Так, например, в Англии рабочие нередко находили выгодным союз с наиболее консервативной партией и, действительно, более всего получали от министерств ТОРИЙСКИХ. Так, в Германии связи рабочих с социал-демократами были причиною того что профессиональные союзы возбуждали против себя подозрение правительства, вследствие чего очень долго не получали законодательные санкции и, конечно, этим были крайне задержаны в своем развитии. Мы видим в наиболее практичных, английских рабочих такое внимание к местным условиям, что иногда они, например, даже не находили выгодным хлопотать о сокращении рабочего времени. Вообще, успешное и полезное действие промысловых союзов повсюду тесно связано с тем, насколько они действуют сообразно именно СВОИМ местным условиям, как в широком национальном смысле, так и в смысле данных, окружающих их условий труда.

Это, самое главное обстоятельство приходится прежде всего помнить в России, задаваясь целью поставить и развить наши промысловые союзы соответственно явившимся у нас формам крупной и сложной промышленности.

В этом отношении у нас для правильной и полезной постановки дела должно помнить чрезвычайную своеобразность нашего отечества в его политическо-социальных и культурных условиях и прежде всего не упускать из виду:

1) Особенность наших ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ условий.

2) Особенность наших СОЦИАЛЬНЫХ народных условий.

3) Особенность наших образовательно-просветительных условий.

II.

Профессиональная организация рабочих Европы началась в своем новом виде в XIX веке, то есть в такую эпоху, когда во всех странах Европы монархическая власть была повсюду или совершенно уничтожена, или подорвана до полного бессилия. Европейским рабочим приходилось действовать в таких условиях, когда правительственная власть попала в руки различных классов или партий, а потому волей-неволей приходилось с этими партиями сообразоваться. Россия, благодаря Богу, дожила до времен новой усложненной промышленности, не утратив ЕДИНОЙ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ САМОДЕРЖАВНОГО ЦАРЯ СВОЕГО, который не принадлежит ни к какому сословию, ни к какому классу и ни к какой партии, обнимая своим любвеобилным отеческим попечением весь свой народ и имея единственным желанием видеть повсюду благоденствие, обеспеченность благосостояния и прав всех и каждого из своих верных подданных. Такова Верховная Власть, которую мы имеем перед собою в нашем отечестве и с которой связана судьба народа.

Это великое благо русского народа, на чем должно основывать и надежды рабочих в их современном положении.

Без сомнения, и у нас в России есть интересы сословные, и классовые, и просто своекорыстные. Без сомнения, и у нас поэтому возникают партии, которых влияние может доходить до самого правительства, Монархом учреждаемого. Но Правительство и Монарх - не одно и то же. Правительство, состоя из людей разных сословий или даже партий, изменяется по одному мановению руки Монарха, который один остается вечным и постоянным. Бывали и у нас в истории примеры того, что лица, призванные в правительство, преследовали интересы классовые и партийные, но это продолжалось всегда только до тех пор, пока правда общего блага не доходила до Монарха или пока Царское око еще не усматривало вокруг удобных обстоятельств для осуществления блага. Но мысль Монарха всегда направлена к общенародному благу, а потому народ русский, в течение веков испытавший это, всегда возлагает упования свои не на какие-либо партии и партийные правительства, а на Монаршую Волю. Как гласят наши вековые народные пословицы - "народ тело, а Царь голова", и связь народа с Царем - прочна, как сама Россия. "Народ думает, а Царь ведает", - говорит пословица. "Как народ вздохнет - до Царя дойдет. И "Царево око - видит далеко", а "где Царь, там и правда". Так думал и верил русский народ во времена крепостного права, и эта вера оказалась истинной. Царское око ни на минуту не оставляло народа и, когда, наконец, оказалось возможным, незабвенный Царь-Освободитель исполнил желание своих предшественников и русское крестьянство получило не только свободу, но утраченнное землевладение и самоуправление, ставши в такое положение, какого не имеет земледельческое сословие нигде на свете.

Когда ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР II совершил свое великое историческое дело 19 февраля 1861 г., наше фабрично-заводское население существовало, можно сказать, только в зародыше и его положение еще не определилось и не уяснилось. Но с тех пор, отчасти под влиянием появления свободного труда, созданного 19 февраля 1861 г., и у нас развилась фабрично-заводская промышленность, явился и рабочий класс, ныне достигающий 2 000 000. Явились и его нужды. Заботясь об этих своих нуждах и стараясь их

удовлетворить, наше рабочее сословие должно по примеру отцов своих твердо памятовать что и теперь, как прежде, "народ тело, а Царь голова", что "как народ вздохнет - до Царя дойдет", потому что "богат Господь милостью, а Царь жалостью" и "где Царь, там и правда".

Вот эти-то надежды должны быть твердою опорою современных рабочих в достижении удовлетворения своих нужд. Но только для этого в своих действиях рабочие точно так же должны с своей стороны помнить ПРАВДУ и СПРАВЕДЛИВОСТЬ, чтобы не огорчить правдолюбивого сердца Монарха, но своими поступками доказывать ему постоянно, что они достойны Его заботы и Его милости. Когда Царь с народом, то и сам Бог с народом и все благое для народа должно осуществиться, какие бы ни являлись этому помехи со стороны своекорыстных людей.

III.

Другую важную социальную особенность в положении нашего рабочего составляет его тесная связь с крестьянством деревенским. В Западной Европе эта связь фабрично-заводского населения с земледельческим является или совсем уничтоженной, или почти безнадежно подорванной. У нас, наоборот, до сих пор значительная часть городских рабочих принадлежит скорее деревне, нежели городу и фабрично-заводская работа для них является только подспорьем - отхожим промыслом. Другая часть коренных заводско-фабричных рабочих хотя лично вполне уже специализировалась на своем промысле, однако сохраняет в деревне право на землю и на участие в общинных делах, а равно имеет там отцов, братьев и других ближайших родственников. Лишь немногие находятся вполне в положении западного пролетария. Это такая важная особенность, которую нельзя упускать из виду при мерах обеспечения и улучшения быта промысловых рабочих деятельностью их союзов.

Условия собственно трудовые на фабриках и заводах определяются общими законами крупного производства, так что меры нормальных отношений между хозяевами и рабочими, охранение заработной платы и многие другие задачи промысловых союзов будут решаться, вероятно, у нас весьма сходно с Западной Европой. Но меры обеспечения фабрично-городского рабочего при болезни, неспособности к труду, в престарелом возрасте, а также во многих его семейных запросах (как, например, по воспитанию детей), по-видимому, могут у нас наиболее практично складываться иначе, нежели в Западной Европе, и с гораздо лучшими последствиями. Если наши промысловые организации будут иметь в виду существующую тесную связь своих членов с деревнею, то легко могут входить в соглашение с крестьянскими обществами по совместному устройству в деревне хороших приютов для нуждающихся в воздухе, отдыхе и поправке. Таково же может быть устройство вдов и сирот городских рабочих. Наконец и сами они, достаточно на своем веку поработав, могли бы спокойно и недорого доживать век в деревне. Устройство всего этого может лучше обнаружиться на практике. Но вообще нельзя не согласиться, что жизнь в фабрично-заводских центрах хороша только для заработка и только до тех пор, пока человек вполне крепок и здоров, а как только силы начинают изменять, этот труд быстро убивает человека и устроить нормально его жизнь в городской тесноте и зараженности возможно только при огромных издержках. В деревне, напротив, очень легко и дешево. В Западной Европе это сделалось невозможным по безземелью народа. У нас же крестьянское сословие имеет огромные пространства земли, но эти пространства постоянно увеличиваются дешевой прикупкой, и если бы наши городские рабочие не отрывались от деревни, а имели ее в виду как надежное прибежище, то крестьянское землевладение получило бы еще новые способы далее возрастать. Поэтому промысловым

союзам выгодно подумать о том, чтобы средства, которые придется тратить на больных, усталых, престарелых, вдов и сирот, шли в деревню для ее обогащения.

Такая связь городских рабочих с деревенскими их собратьями усиливает и независимость городских рабочих, а также помогает им сохранить лучшую нравственность. В свою очередь присутствие в деревне городского рабочего, более образованного и развитого, очень полезно для улучшения деревенского быта.

Вообще, в интересах рабочего класса - не нарушать, а поддерживать связь городского трудящегося слоя с деревенским, подобно тому как было в прежние времена у дворянского сословия, которое отчасти служило в городе, но крепко держалось и за свои поместья и, пока держалось такой политики, было самым процветающим сословием в России. Для рабочего сословия фабрика и завод - такая же "служба", которая выгоднее всегда тогда, когда есть какая-нибудь опора и вне ее - на родной деревенской почве.

[Г]

Обе предшествующие особенности России благоприятны для успешного развития промысловых союзов. Но в отношении образовательно-просветительном мы имеем особенности весьма неблагоприятные.

Понятно, что такое сложное дело, как разумная и практичная постановка промысловых союзов рабочих, требует не только здравого смысла самой рабочей массы, но и РУКОВОДИТЕЛЕЙ с большими знаниями науки и жизни. Таких руководителей и в Западной Европе оказывалось весьма мало, и большая часть лиц интеллигентного слоя только мешала и вредила рабочему делу, вовлекая рабочих в разного рода политические движения, не только бесполезные, но и прямо вредные. Однако же у нас в этом отношении интеллигентный слой несравненно хуже, нежели в европейских странах, и требует еще большей осторожности в пользовании его услугами.

Наш, русский образованный слой в течение двухсот лет привык к тому, чтобы учиться у европейцев, очень мало самостоятельно разрабатывает науку и очень склонен вместо этого только подражать всему, что идет из Европы. Между тем профессиональное рабочее движении - дело практичное, в котором важнее всего думать своей головой, принимать во внимание свои условия и обстоятельства. Поэтому у нас очень трудно рассчитывать на хороших и полезных руководителей из интеллигенции. А между тем есть много опасности получить из нее очень вредных руководителей, таких людей, которые думают только о разных либеральных конституциях или революционных переворотах и, когда сходятся с народом, то лишь в видах воспользоваться его силами для этих своих целей. Такие друзья, конечно, хуже открытых врагов, а они-то всего охотнее втираются в рабочую среду и легко вводят ее в заблуждение своими фразами о любви к народу и желании ему блага.

Это обстоятельство заставляет при самом начале дела промысловых союзов поставить непременным условием возможно большую умственную САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ рабочих и выбор ими руководителей из СОБСТВЕННОЙ среды. Конечно, это нелегко, потому что образование в народной массе до сих пор у нас сделало мало успехов и очень редко встречаются среди рабочих люди, достаточно образованные для того, чтобы не попадать в руки фальшивых друзей народа. Однако как ни трудно это, а все-таки необходимо нужно для успеха промысловых союзов. Из двух зол лучше все-таки хоть мало образованный, да СВОЙ брат, человек своей, рабочей среды, с которой связан и происхождением, и трудом, и интересами. Такой человек по крайней мере нарочно не подведет собратьев. А между тем постепенно, в самом ведении

дела, такие люди рабочей среды получают и опытность, и знание жизни, в то же время чтением увеличивая все более и более свои научные знания.

Но и поставивши себе за правило всеми силами искать и находить руководителей из своей среды, все-таки нельзя забывать, что без образования не обойдешься и что образования в народной среде слишком недостаточно. Поэтому одной из главных задач промысловых союзов должно явиться попечение о повышении образования рабочей среды. Конечно, для этого уже многое делается правительством, которое учреждает школы и разными путями заботится о хорошей народной литературе. Но ввиду отсталости нашего народа в отношении образования профессиональные союзы рабочих должны и сами способствовать этому делу. Европейские рабочие также, наряду с заботой о трудовых условиях, делают немало и по поднятию своего образования. В России об этом приходится думать еще серьезнее. Чем больше вся рабочая масса получит хоть первоначальное образование, тем легче наиболее способные из рабочих могут пойти дальше в своем образовании, так чтобы постепенно возникла настоящая НАРОДНАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, такие люди, которые, не уступая в образовании высшим классам, связаны, однако, с рабочей средой всеми своими понятиями, привязанностями и бытом. Когда таких людей станет достаточно, тогда и руководители будут СВОИ и народная масса не будет, как это постоянно случалось в Европе, попадать в чужие руки и работать на дело, полезное не ей а разным другим слоям.

Вот три главные особенности, среди которых у нас находится зарождающееся дело промысловых союзов и которые с первого же шага требуют от русских рабочих способов действия, отличных от тех, какие профессиональное движение проявило за XIX век в Западной Европе.

ГАРФ, ф. 5951, оп. 1, д. 31, л. 55 - 66об.

На первой странице помета: "NB. Автор - Зубатов. Издание - Моск. О. О.".

Датируется по выходным данным упомянутых в нем изданий.

N 6. Записка СВ. Зубатова о задачах рабочего движения, подписанная "Группа сознательных рабочих"

[Около 1901 - 1902 гг.]

Если мы проследим жизнь отдельного человека, то увидим, что вся жизнь его состоит почти из непрерывной борьбы: хочет ли человек улучшить свое материальное положение, достичь власти или славы, доказать или провести какую-нибудь мысль, вообще, какую бы он ни преследовал цель - он постоянно встречает препятствия в окружающей обстановке, в интересах и намерениях других и, наконец, даже нередко в самом себе, и потому ему на каждом шагу приходится бороться. Это - борьба "личная".

Если мы возмем теперь целое государство и также проследим его внутреннюю жизнь, то увидим, что у всех людей этого государства, кроме личных, есть еще иные стремления: помещики, крестьяне, капиталисты, рабочие - составляют отдельные сословия, имеющие каждое свои особые интересы, поэтому и люди, составляющие каждое такое сословие, кроме своих личных стремлений, имеют и общие для всего своего сословия, причем стремления эти также встречают всевозможные препятствия и, следовательно, вызывают борьбу, которая и называется "социальной".

То же самое мы увидели бы, если бы окинули взглядом всю землю со всеми находящимися на ней народами и странами: население каждой страны, состоящее главным образом из людей одного языка, религии, характера, а если в частности и разных, то непременно уже связанных между собою местом родины и жительства, одними общими привычками и обычаями, представляет нечто целое, как один человек, и стремится к улучшению своего

положения и к преобладанию, и в этом стремлении сталкивается с такими же стремлениями других стран, почему и здесь опять возникает борьба. Это - борьба "национальная".

Словом, куда ни взглянешь - всюду видишь борьбу: отдельные лица, сословия и, наконец, целые национальности напрягают все свои силы и способности к тому, чтобы улучшить свое положение, выдвинуться, достигнуть преобладания. Борьба - это сама жизнь, она заставляет людей мыслить, совершенствоваться, она развивает людей и двигает их вперед. Без борьбы не было бы великих открытий и изобретений и человечество не шло бы вперед. Словом, не было бы "прогресса".

Девятнадцатый век постепенно создал во всех государствах особый социальный (общественный) класс - класс рабочих. Прежде, когда не было заводов и фабрик, все люди, не имевшие достаточных средств или научных знаний, занимались кустарным производством, ремеслами, извозным промыслом или шли в работники к другим; когда же вслед за великими открытиями и изобретениями появились паровые, а затем и электрические двигатели и разного рода машины, начавшие вытеснять ручное производство, стали всюду, как грибы после дождя, вырастать разные фабрики и заводы; и вот бывшие кустари и ремесленники, люди, не имеющие никакой собственности, малоземельные крестьяне и многие другие потянули в эти новые учреждения, в ряды рабочих. Число этих учреждений стало все увеличиваться и увеличиваться, а вместе с тем стало расти и число рабочих.

Хотя большинство рабочих прежде, будучи, например, крестьянами, имели гораздо меньший заработок, чем на заводах, но тогда они не знали другой жизни и потребности их были самые простые, несложные, теперь же, присматриваясь к тому, как живут другие люди, общаясь постоянно между собою и с посторонними, они стали развиваться и вместе с тем начали расти их потребности, как физические, так и духовные, что и вызвало стремление улучшить свой быт. Вот это-то стремление [бороться] за лучшую жизнь, когда рабочие поняли общность своих интересов и стали объединяться, и создало современную социальную борьбу, известную под названием "рабочее движение". Эта борьба возникла естественно, сама собой, как борьба вновь народившегося класса, она вытекла из склада самой жизни, и остановить ее нельзя ничем: она неизбежна и неудержима.

Но как бороться?

Первобытный человек боролся, как зверь, физически: отнимал силою у другого что хотел приобресть, а тех, которые ему мешали, убивал. Такая "варварская" борьба, не говоря уже о ее безнравственности, просто "непродуктивна", то есть она ничего не создает и не приводит к желаемым целям. И в самом деле: положим, я кого-нибудь убил и завладел его имуществом. Но чем я гарантирован, что завтра не явится более сильный или ловкий, убьет меня и отнимет награбленное мною. Если я, задумав властвовать над другими, убийствами и террором заставлю признать свою власть, - долго ли я удержу ее. Конечно нет: составится новый заговор, и у меня отнимут власть или просто убьют. Вся древняя и средняя история человечества, пока оно не достигло культурности, переполнена такой борьбой. Кроме непродолжительности победы, эта борьба останавливает всякое развитие, всякое улучшение жизни. И вправду, можно ли заботиться о будущем, спокойно работать, входить в сношения с другими людьми, когда жизнь не обеспечена ни на один час, когда человек в каждом другом человеке подозревает своего будущего убийцу.

По мере того как человек стал развиваться, он оставил эту борьбу и перешел к борьбе разумной: он стал стремиться к достижению своих целей и к преодолению препятствий своим умом, знаниями, действуя на людей при-

мером, убеждением, печатным словом. Он идет медленно, но верно и достигнутое им будет прочно, а работа его, пробуждая мысли, чувства и силы других, двигает человечество все вперед и вперед. Это и есть "прогресс".

Варварская борьба сохранилась в настоящее время как нечто законное только между отдельными государствами. Борьба эта называется "войной". Однако теперь и война не представляет уже единственного вида борьбы между государствами, как было прежде: рядом с ней существует другая борьба, несравненно более могучая, борьба разумная, война же осталась на крайний случай, да и то уже является все больше и больше людей, которые отрицают необходимость ее даже в крайнем случае, и как путь к уничтожению этого отжившего варварского способа борьбы по почину России образовалась так называемая "Гаагская конференция", которая должна быть третейским судом между спорящими государствами и своим беспристрастным решением устранять войну.

Борьба классов (социальная борьба) также может быть двоякая: физическая, насильственная, создающая переворот - "революция" и разумная, имеющая ввиду постепенное достижение своих целей - "эволюция".

Посмотрим же теперь, какой вид борьбы будет лучшим для народившегося социального класса - класса рабочих.

Прежде чем решить этот вопрос, нужно точно установить, в чем заключаются интересы рабочего класса, чего он добивается, к чему стремится.

Прежде всего рабочие хотят, чтобы их пища была сытной и вкусной одежда - лучше, квартиры - светлей, просторней и чище, то есть чтобы были удовлетворены их "материальные потребности". Отсюда стремление к увеличению заработка, к увеличению доходности труда. Затем, рабочие хотят, чтобы они могли, подобно другим классам общества, посещать театры, концерты, чтения, судебные заседания, пользоваться библиотеками, музеями, видеть другие города и страны, то есть чтобы были удовлетворены их "духовные потребности", а для этого, помимо средств, нужно свободное время (сокращение рабочего времени). Далее, рабочие хотят, чтобы с ними не обращались грубо, бессердечно, чтобы на них не смотрели как на рабочий скот, а в каждом рабочем видели бы "гражданина", равноправного всем остальным членам общества, а весь класс рабочий признавали бы не случайной толпой, а социальным классом, который, подобно другим сословиям государства, имел бы свою организацию, своих выборных представителей, свой орган печати, мог бы обсуждать свои нужды и проводить в жизнь желательные реформы. Словом, чтобы этот класс имел голос и права как другие сословия. Наконец, не меньшей потребностью для рабочих является, чтобы их дети получали надлежащее образование, а старики и рабочие, лишенные способности к труду, а также семьи умерших были бы вполне обеспечены. Вот все то, что хотят рабочие, к чему они стремятся.

Казалось бы, чего бы проще: соединиться всем, уничтожить правительство, завладеть казной, отнять у помещиков земли, у капиталистов - деньги, товары, дома, орудия производства и устроиться самим по своему усмотрению... Так нас учат революционеры. Но что бы вышло из этого, если бы это даже и удалось.

Без правительства остаться никак нельзя. Тогда каждый безнравственный человек, не боясь никакой ответственности, будет открыто делать все, что захочет: насилия, убийства пойдут на каждом шагу, все будут жить под страхом, боясь один другого. Это с одной стороны, с другой же стороны - во всем пойдет полный беспорядок, неурядица: каждому известно, что всякое дело, всякое хозяйство требует руководства и управления; рабочие организуются и сейчас же выбирают себе руководителей и представителей; образуется артель, и в ней сейчас же выбирается староста и т.д. Как же может остаться без руководителей и распорядителей такое большое, сложное хозяйство, как хозяйство целого государства. Конечно, не может, и на свете нет ни одного

государства без правительства. Но править государством дело сложное: издание законов, устройство учебных заведений, сооружение дорог, заботы о земледелии и промышленности, сношения с другими государствами - все это требует большого образования, специальных знаний и привычки, чего у рабочих нет, и чтобы приобрести все это, нужно перестать быть рабочим, а потому управлять государством им никогда не придется, а будут править другие. Таким образом, власть лишь "переместится", то есть перейдет от одних лиц к другим, а рабочие по-прежнему останутся рабочими.

Западноевропейские рабочие испытали все это на самих себе. Особенно тяжело дался этот опыт французским рабочим. Они произвели революцию, весь Париж залили своей кровью, осиротили свои семьи и добились уничтожения правительства... а дальше... Дальше: власть перешла к буржуазии, и буржуазия сейчас же, для защиты себя от "буйных" рабочих, кровью которых только что получила власть, издала (22 октября 1798 г.) закон, согласно которому: "если толпа не разойдется по первому требованию, то вооруженные власти должны открыть против нее огонь". Простой народ увидел обман революционеров, но было уже поздно.

Что касается раздела всех благ, то это уже совсем мудреное дело. Даже те, которые учат этому, сами мало верят в свое учение. Как, например, сделать, чтобы все жили в одинаковых квартирах, когда все дома разные: один большой, другой маленький, один богато построен, а другой бедно. Земля тоже в различных местах совершенно различная. А мало ли есть таких предметов, которых на всех и не хватит. Как тут их делить. Да и, наконец, одному человеку одно нужно, другому - другое, каждый хочет жить по своему вкусу. Какая же будет свобода, если всех заставить жить по одной мерке. На все эти вопросы революционеры не дают никаких определенных ответов; они говорят, что это потом, мол, само устроится, а как это оно может устроиться - никому не известно. Много насилий, много страданий вызвал бы такой раздел, а равенства все равно бы не было: люди более способные, трудолюбивые, ловкие сейчас бы выделились и стали быстро богатеть за счет остальных и в результате получилось бы только "перемещение" богатств от одних к другим. Говорят, что нужно сделать таким образом, что все люди, независимо тяжести труда и усердия к работе, получали бы совершенно одинаковое вознаграждение. Но и этот далеко не справедливый способ распределения все же не решает вопроса: человек экономный, сдержанный на одни и те же средства всегда будет иметь больший достаток, чем человек расточительный, и может со временем разбогатеть, и равенство нарушится. Тогда говорят, что деньги нужно вовсе уничтожить и сделать так, чтобы все получали все им потребное в готовом виде. Но как тогда будет производиться обмен продуктов производства, каким образом все будет распределяться между людьми и как сделать, чтобы каждый мог получить именно то, что он захочет. На эти вопросы никто даже приблизительно ничего не может сказать.

Да и помимо того, кто захочет тогда нести тяжелую работу. Все равно и так все будешь получать. А мало ли найдется таких, которые и вовсе не захотят ничего делать. Откуда же тогда будут браться все предметы, нужные для жизни человека.

Учение, проповедующие материальное равенство людей, называется "социализмом", а люди, которые учат, что это равенство может быть достигнуто политическим переворотом, называются "социалистами-революционерами".

Учением социалистов и социалистов-революционеров сильно увлекались в Западной Европе, но когда стали разбирать это учение подробно, вдумываться, то поняли всю его неосуществимость, и более образованные люди отказались от него, а вслед за ними стали отказываться и рабочие,

переходя на путь разумной борьбы за свои рабочие интересы, без всяких замыслов против правительства и существующего порядка, в Англии же почти все рабочие примкнули к такому движению.

Зачем же нашим русским рабочим, только что начавшим пробуждаться к жизни, тратить свои силы на бессмысленную для нас революционную борьбу, зачем нам повторять ошибки западных рабочих, а не стать прямо на ту дорогу разумного движения, которую с таким трудом разыскивали наши старшие западные товарищи.

Но в чем должна состоять эволюционная борьба рабочих в России.

Во всякой борьбе нужно различать: 1) причину, то есть чем вызвана борьба, 2) цель, то есть к чему она стремится, 3) силы, 4) средства и 5) программу.

Причина и цель рабочего движения уже указаны выше. Теперь остановимся на "силах" и "средствах", выяснением которых выяснится в общих чертах и "программа" движения.

Один в поле не воин, говорит пословица. Оно и понятно: чтобы бороться - нужны борцы, и чем их больше, тем верней будет успех. Поэтому рабочим прежде всего надо объединяться и образовывать союзы: частные - по фабрикам и заводам, и общие - по ремеслам (ткачи, наборщики, прочее). Эти союзы и составят армию рабочих, их "силы".

Но при этом должно, однако, помнить, что сила зависит не только от количества борцов, но и от качества их, то есть от того, насколько они способны для борьбы; способными же борцами будут только те, которые могут ясно понимать свое дело и дружно работать, а главное, чтобы их не мог каждый сбивать с толку. Поясним это примером. Положим, на какой-нибудь фабрике рабочим платят неаккуратно, обсчитывают их. Рабочие испробовали все средства - ничего не помогает, и вот они забастовали. Все идет хорошо, хозяин чувствует, что рабочие выиграют забастовку и уже в нерешительности - сегодня-завтра готов сдаться. Но вот о забастовке узнали революционеры. Цель рабочих - выиграть забастовку и тем сделать шаг к улучшению своего положения; цель революционеров - воспользоваться этим случаем для возбуждения рабочих против правительства. Рабочие хотят, чтобы хозяин сдался на их требования; революционеры - наоборот, хотят, чтобы хозяин не сдавался, чтобы вмешалась полиция, произошли беспорядки, буйства, аресты, и тогда они во всем будут обвинять правительство. И если забастовавшие неясно понимают свои задачи, революционеры непременно их собьют, хозяину предьявятся какие-нибудь неисполнимые требования, появятся прокламации, начнутся беспорядки, разгром фабрики. Действительная причина забастовки скроется, возникнет дело о беспорядках, и вместо того, чтобы выиграть забастовку, часть рабочих пойдет в тюрьму, а остальные возвратятся работать на прежних условиях.

Чтобы не было подобных случаев, очевидно останавливающих успех движения, чтобы рабочие относились бы сознательно к своим задачам, им нужно заботиться о возможно широком самообразовании.

Широкое образование особенно важно для представителей и выборных от рабочих союзов, так как ими, главным образом, и ведется все движение: они должны заботиться о просвещении членов союзов, о поддержке их в нужде, защищать от эксплуатации капиталистов, выяснять необходимость забастовки и добиваться постепенного улучшения быта рабочих и расширения их прав как отдельного сословия.

Для того, чтобы рабочие союзы могли всего этого добиться, им нужны "средства", и прежде всего - средства в тесном смысле слова, то есть деньги.

Деньги необходимы для образования, для обеспечения семейств больных и умерших, для ведения судебных процессов, для помощи во время безработицы, для издания рабочих газет и поддержания забастовок. Кроме того,

уже одно то, что рабочие союзы будут иметь свои независимые средства, остановит недобросовестных капиталистов от многих злоупотреблений и уже не даст им возможности произвольно понижать цены на труд, как они это делают теперь, пользуясь безысходным положением рабочих.

Для приобретения денежных средств устраиваются кассы, в которые каждый член союза вносит известный процент заработка.

Говоря о материальных средствах движения, необходимо еще отметить, что большинство рабочих в России имеет свои земельные участки. Пусть себе эти участки маленькие, но все же они есть, и если рабочие союзы впоследствии объединят эти участки, то союзы явятся уже собственниками и не только будут в состоянии давать приют престарелым своим членам, но, как крупные землевладельцы, приобретут влияние в земстве, в хозяйстве страны; они тогда прочно станут и им уже легко будет отстаивать свои интересы и проводить желательные реформы. Заграничные рабочие, не имеющие, за редким исключением, никакой собственности, ни о чем подобном и мечтать не могут.

Наконец, весьма существенным средством борьбы являются "союзники". В какую бы борьбу человек ни вступал - в физическую или умственную, с людьми или с природой - он всегда ищет союзников. Возмем, для примера, революционеров. Кому из рабочих случалось бывать участником демонстраций или стачек, а затем читать об этом в подпольных газетах противоправительственных партий, тот, конечно, знает, как в этих газетах все искажается с целью польстить рабочим и очернить правительство. Мало того, какой бы ни вышел закон, как бы он ни был хорош, эти партии сейчас же начинают писать о нем, извращая его смысл, толкуя вкривь и вкось. Зачем же они это делают. Только для того, чтобы возмущать рабочих против правительства и привлекать их на свою сторону, то есть, другими словами, чтобы в лице рабочих приобресть себе союзников для борьбы с правительством. Точно так же они держат себя и относительно националистов: проповедуя общее равенство и братство всех людей независимо национальностей, они на деле всеми силами стараются разжигать национальное чувство поляков, армян, грузин и других, чтобы возмутить их против правительства и таким образом сделать их невольными своими союзниками.

Рабочим тоже нужно искать себе союзников, но, конечно, не такими недостойными путями, какими ищут революционеры.

Кто же может быть союзником рабочих. Таких союзников у них может быть два: общество - в смысле "общественного мнения" - и правительство. Сознательные рабочие всех стран всеми силами добиваются этих двух союзов. На них построены все надежды рабочих.

"Общественное мнение" есть взгляд, или внутреннее убеждение большинства образованных людей страны относительно того или другого явления жизни человека, вследствие чего общественное мнение и является главным источником законодательства. Законодатель не выдумывает сам прав и обязанностей граждан, а берет их из жизни сообразно с тем, как понимает эти права и обязанности само общество, то есть сообразуется с общественным мнением. Поэтому, закон и не бывает вечен: жизнь идет вперед, понятия людей, а следовательно и общественное мнение меняются, меняется и закон. Общество прежде считало незаконнорожденных какими-то отверженцами, и закон ограничивал их права; но вот общество доросло до сознания, что дети не должны отвечать за проступки родителей, и закон сейчас же стал уравнивать права незаконнорожденных с законными. Такова сила общественного мнения, и потому рабочим для достижения своих целей очень важно, чтобы общественное мнение было на их стороне, а для этого они обязаны заботиться, чтобы их класс не делал бы ничего безнравственного: несправедливого и насильственного.

Если такова сила общественного мнения, то сила правительства еще больше. Общественное мнение только подготовляет издание законов, оно, как градусник, указывает взгляд общества в данное время на то или иное явление, а правительство уже, прислушиваясь к общественному мнению и сообразуясь со всеми условиями и обстоятельствами времени, издает законы и делает распоряжения.

Революционеры нам говорят, что правительство с царем во главе - враги рабочих, враги народа, что они все делают им во вред. Но правда ли это. У ЦАРЯ нашего, власть которого безгранична, все есть, он ни в чем не нуждается; единственным личным стремлением Его может быть только "слава", а слава ЦАРЯ строится всецело на могуществе государства, могущество же государства зависит от умственного и материального богатства народа и порядка в государстве. К развитию этого богатства и к поддержанию порядка и сводятся все заботы правительства. Почему же в таком случае правительство принимает разные стеснительные меры против рабочих. Только потому, что рабочие направляют свои силы не к улучшению своего положения, а к производству насильственных действий и нарушению порядка, чего никакое правительство не допустит, так как такие действия приносят большой вред всем, не исключая и самих рабочих. Если же бы мы шли по пути разумного движения, то, несомненно, кроме поддержки со стороны правительства ничего бы не встретили, так как цель тогда бы была одна, общая - могущество государства, и все деньги, которые теперь идут на тюрьмы и на поддержание порядка, пошли бы на народное дело.

Если бы мы не смотрели на все сквозь листы подпольных изданий, глазами наших самозваных учителей-революционеров, то знали бы, что правительство само идет нам навстречу; мы бы знали о том, что в некоторых больших городах рабочим, ставшим на путь экономического движения, разрешено уже устраивать союзы, иметь своих представителей и обсуждать на сходках свои нужды, что в видах сокращения рабочего дня во всем государстве правительство начало уже уменьшать рабочие часы на казенных заводах, что постоянно один за одним издаются новые законы и распоряжения, направленные к постепенному улучшению быта рабочих и вообще народа.

А что нам дают революционеры. Снабжают нас за наши же деньги ложной подпольной литературой, не дающей нам никаких полезных знаний, подстрекают к насилиям, толкают в тюрьмы и за это в будущем сулят много разных благ, заведомо неосуществимых.

Не буйствовать и насильствовать нам нужно, а нужно правдой искать сочувствия общества, союза с правительством, нужно много, много учиться, подыскивая честных наставников, нужно организоваться и объединять свои средства, денежные и земельные, но не для того, конечно, чтобы содержать учителей-революционеров и покупать подпольные книжки, а чтобы поддерживать друг друга, чтобы быть сильными и постепенно достигнуть материальной независимости и прав, равных правам других сословий. Не верьте, братцы, что без труда можно чего-нибудь добиться, что с переменой правительства вдруг станет всем хорошо жить - это гнусный обман, которым хотят только завлечь нас, чтобы воспользоваться нашей силой...

ГРУППА СОЗНАТЕЛЬНЫХ РАБОЧИХ

ГАРФ, ф. 5931, оп. 1, д. 31, л. 39 - 44об.

На первой странице помета: "NB. Автор - Зубатов.

Издание - Московского] Сохранного] Отделения]".

(Продолжение следует)

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Автор(ы) публикации - Вопросы истории, № 5, Май 2009, C. 3-23:

Комментарии: