Влияние передовой западноевропейской общественной мысли на формирование идеологии первых русских революционеров-декабристов чрезвычайно велико. В своих показаниях следственной комиссии декабристы отмечают огромное влияние, оказанное на них западноевропейской литературой. "Так называемые либеральные идеи, - говорит на следствии Сергей Муравьев-Апостол, - родились во мне не по чьему внушению, но по собственным размышлениям и чтением книг"¹ . Пестель также утверждает, что "в сем образе мыслей укреплен был как чтением книг, так и толками о разных событиях"² . Член "Южного общества" поручик Крюков 2-й, перечисляя произведения, оказавшие влияние на формирование его взглядов, называет имена А. Смита, Гельвеция, Гольбаха. Филанджиери, Монтескье и др.³ . О том же говорят и другие члены "Общества".

Для изучения этого вопроса большое значение имеют данные о библиотеках декабристов, особенно о библиотеках руководителей декабристского движения.

Большинство этих библиотек погибло, и данные об их составе крайне скудны. Так, до последнего времени мы не имели почти никаких сведений о библиотеке Пестеля. Публикуемый ниже список книг библиотеки П. И. Пестеля, хранящийся в Центральном военно-историческом архиве (ЦВИА), представляет большой интерес для понимания процесса формирования идеологии автора "Русской правды". История этого списка такова: после казни Пестеля в погашение числившейся за ним задолженности по Вятскому полку продавалось оставшееся после него имущество и в том числе книги, перевезенные к тому времени в Тульчин в штаб второй армии. 14 ноября 1826 г. дежурный генерал главного штаба 2-й армии запрашивает начальника главного штаба ген. Дибича о том, как поступить с книгами Пестеля, назначенными в продажу. На основании указаний главного штаба 30 ноября из Тульчина был направлен в Цензурный комитет министерства внутренних дел список книг без указания авторов, а также места и года издания. Цензурный комитет министерства внутренних дел, вполне понятно, не мог удовлетвориться подобным списком, и на основе его указаний штабу 2-й армии составляется новый список, с более подробным библиографическим описанием, хотя также далеко не полный. Этот второй список в декабре того же, 1826 г. был направлен начальником главного штаба 2-й армии ген. Киселевым в С. -Петербург, где после просмотра в Цензурном комитете был снова возвращен в штаб 2-й армии с указанием запрещенных изданий.

Публикуемые данные о библиотеке Пестеля и представляют собой этот второй список. Является ли этот список, содержащий 64 названия различных произведений на французском и немецком языках, полным перечнем книг, имевшихся у Пестеля? Полагаем, что нет. Майор Лорер, близкий друг Пестеля, в своих воспоминаниях говорит, что Пестель обладал огромной библиотекой. "Во всю длину его немногих комнат, - по словам Лорера, - тянулись полки с книгами, более политическими, экономическими и вообще ученого содержания, и всевозможные конституции"⁴ . Между тем в публикуемый список занесено всего лишь 138 томов и 2 рукописи, причем по большей части это книги сравнительно небольшого объема. Бесспорно, эти книги не могли занимать несколько полок, тянувшихся во всю длину комнат Пестеля. Что касается остальной части библиотеки, то надо полагать, что она была расхищена. Подтверждением этого может служить хотя бы то, что в первом списке книг Пестеля, составленном в конце ноября 1826 г., имеется ряд книг, отсутствующих во втором списке, относящемся к декабрю того же года; например следующие книги на французском языке: "Несколько часов досуга в Тульчине" ("Quelques heures de loisir a Toulchin". Petersbourg), принадлежащая перу князя А. П. Барятинского; "Планы фортификации" Нуазе де сен Поля (Noizet de Saint-Paul "Plan appartenant a la fortification". Paris) в двух томах; один том военных сочинений Мюллера (Muller "Militarische Schriften") и "Трактат о преступлениях и наказаниях", невидимому, Беккария ("Traite des delits et des peines"). Следовательно, в течение первой половины декабря 1826 г., когда книги Пестеля находились уже в штабе 2-й армии в Тульчине, перечисленные 5 экземпляров пропали. Вполне естественно предположить, что книг

¹ "Восстание декабристов". Материалы. Центрархив. Т. IV, стр. 265. М. 1927.

² Там же, стр. 91

³ Государственный архив феодально-крепостнической эпохи (ТАФКЭ), ф. 48, д. N 408 поручика Крюкова, стр. 3.

⁴ Записки Н. И. Лорера, стр. 74, М. 1931.

пропало значительно больше, особенно в первое время после ареста Пестеля, когда библиотека его находилась еще в Линцах, где стоял Вятский полк.

Кратко анализируя список книг П. И. Пестеля, необходимо прежде всего подчеркнуть разносторонность его интересов: в списке мы находим книги по различным отраслям зданий, причем наибольшее место занимают книги по политическим, философским и экономическим вопросам. Мы находим в списке произведения передовых представителей западноевропейской мысли: Гельвеция, Монтескье, Адама Смита, утописта-коммуниста Мабли, итальянского публициста Филанджиери и, наконец, известное анонимное произведение Рейналя "Политическая и философская история учреждений и торговли европейцев в обеих Индиях" ("Histoire philosophique et politique des etablissements et du commerce des europeens dans les deux Indes"), содержащее горячую проповедь необходимости освобождения невольников, а также поднимающее ряд вопросов о деспотизме, абсолютизме и т. д. Произведения этих мыслителей, бесспорно, оказали большое влияние на формирование взглядов Пестеля.

Помимо перечисленных сочинений представителей передовой западноевропейской мысли в списке книг Пестеля находим произведения Бентама, экономиста Сэя, а также и сочинения Шатобриана, ультрароялиста Феррана, богослова и профессора истории Берлинской военной академии Ансильона, наконец, "Cons^: deration sur la doctrine et l'esprit de l'eglise ortodoxe" ("Рассуждение об учении и духе православной церкви") мракобеса Александра Стурдза.

В списке имеется ряд произведений по истории Турецкой империи и о ее тогдашнем состоянии; невидимому, события в Греции вызвали у Пестеля интерес к турецкому вопросу.

В библиотеке Пестеля были книги и по военным вопросам: среди 64 названий, Имеющихся в списке, 11 - произведения военного характера. Среди них мы находим сочинения лучших военных специалистов того времени: Карно, Жомини, Г ибера, а также и произведения других авторов, посвященные разбору различных военно-теоретических вопросов.

Также у Пестеля были книги я по тачным наукам.

Художественная литература представлена в списке произведениями Шиллера, немецкого поэта Карла-Теодора Кернера, французского писателя Делиля, а также немецкими переводами Гомера.

Список книг библиотеки Пестеля лишний раз свидетельствует о широте интересов руководителе "Южного общества" и заставляет вспомнить характеристику, данную А. С. Пушкиным Пестелю. "Утро провел с Пестелем, - пишет в своем кишиневском дневнике Пушкин, - умный человек во всем смысле этого слова... Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю" ¹ .

Какова же судьба, постигшая книги, указанные в публикуемом списке? Большинство их, за исключением 24 томов, признанных Цензурным комитетом запрещенными, было продано в Тульчине и, возможно, куплено окрестными помещиками (надо думать, что в библиотеках Киева и других городов Правобережной Украины можно обнаружить книги Пестеля). Что касается нижеследующих запрещенных произведений:

1. "Histoire philosophique et politique des etablissements et du commerce des europeens dans les deux Indes", 6 vol." Amsterdam. 1772.²

2. "Tableau historique, politique et moderne de l'Empire Ottoman" en 2 volumes par. W. Eton, traduit par Lefebrre. Paris. 1811.

3. "Tablette chronologique des revolutions de l'Europe du citoyen Koch". Strasbourg. 1802.

4. Oeuvres de Helvetius, vol. 2 et 4. Londres. 1777.

5. "Les revelations indiscretes du XVII siecle".

6. "Felicia ou mes fredaines", vol. I-er. Amsterdam, 1776.

7. "Memoire de Saturnin", 2 vol. 1806.

8. "Stunden der Andacht zur Beforderung wahren Christenthums", 8 Theil. Aarau. 1820.

9. "Handbuch der Geschichte des europaischen Staatensystems", von Heeren, Gotingen. 1811, - то таковые были направлены в Цензурный комитет и включены в состав библиотеки последнего.

Catalogue³ 1. L'esprit de l'histoire ou lettres politiques et morales d'un pere a son fils. A. Ferzand en 4 volumes. Paris, 1809¹ .

2. Histoire philosophique et politique des etablissements et du commerce des europeens dans les deux Indes, en 6 volumes, Amsterd. 1772^а . 3. L'histoire du regne de l'empereur

¹ Пушкин А. Соч. Т. IX, стр. 448. "Academia". 1937.

² Полное библиографическое описание запрещенных произведений дается нами в примечаниях к общему списку книг.

³ Центральный военно-исторический архив, ф. 36. оп. 4/847. д. N 533, 1826 г. секретной части дежурного генерала главного штаба е. и. в. "По рапорту начальника главного штаба 2-й армии о книгах бывшего полковника Пестеля, назначенных в продажу", лл. 12 - 14.

Все названия, указанные в списке, сверены с оригиналом и с библиографическими указателями. Не удалось в указателях найти 11 названий, отмеченных звездочкой. Дополнительное библиографическое описание книг, помещенных в списке, дано нами ниже, в примечаниях в конце статьи.

Charles Quint par Robertson, en 6 volumes. Maastricht, 1783.

4. Tableau des revolutions du Systeme politique de l'Europe depuis la fin quenzieme siecle, par Ancillon, en 7 volumes, Paris. 1806.

5. Oeuvres de Montesquieu, en 8 volumes. Aux deux ponts 1784.

6. Oeuvres militaires de Guibert en 5 volumes. Paris. 1803.

7. Traite des grardes operations militaires contenant l'histoire critique des campagres de Frederic II, comparees a celles de l'empereur Napoleon, en 4 volumes. Paris. 1811, par Jomini.

* 8. Manuel generate du service des Etats majors gendraux et divisionnaires dans les armees, par Rhiebautl. Paris. 1813.

* 9. Traite elementaire de physique par StaHy en deux volumes. Paris. 1803.

10. Etat actuel de l'Ernpire Ottoman, en 2 volumes par Abesei, traduction de Fontanelle. Paris. 1792.

11. Elements de fortifications par St. Paul, en 3 volumes. Paris. 1811³ .

12. De la defense des places fortes, par Carnot, Paris, 1811.

13. Tableau historique, politique et moderne de "'Empire Ottoman, en 2 volumes par W. Eton, traduit par Lefebrre. Paris. 1801.

14. Tablettes chronologiques des revolutions de l'Europe, du Citoyen Koch. Strasbourg. 1802.

* 15. Dictionnaire militaire portatif, francais et allemand par Stover. Paris. 1808.

16. Edition portative des reveries, on memoires sur l'art de la guerre par le comte de Sax. Dresden. 1762*.

17. De la guerre, traduit de l'allemand. Paris. 1819³ .

18. Oeuvres de Helvetius, tome 2 et 4 incornplet. Londres. 1777.

19. Le revelation indiscretes du XVII-me siecle ⁶ .

20. Precis des evenemens militaires de la derniere guerre des Espagnols contre le Francais par Boutourlin. St. -Petersbourg. 1818.

21. La sience de la legislation en 7 volumes, par Filangieri. Paris, an VII.

22. Traite d'economie politique par Say, en 2 volumes. Paris. 1819⁷ .

23. Recherches sur la nature et les causes de la richesse des nations, oar A. Smith, en 5 volumes, traductio de Garnier. Paris. 1802.

24. Tactique des assemblees legislatives par Bentham, traduit par Dumont. Geneve, 1816, 2 volumes⁸ .

25. Oeuvres de Machiavel en 9 volumes (les deux premiers manq.), traduit par Guiro-det. Paris, an VII.

26. Constitutions des. principaux etats de ['Europe, et des Etats-Unis de l'Amerique, en 6 volumes (le troisieme manq.) par la Croix. Paris. 1793.

27. Le droit public de l'Europe' fondc sur le traites. en 3 volumes par Fabbe de Mably. Leipzig et Amsterdam. 1771.

28. Statistique (manuscrit).

29. Genie du christianlsme, par Cbatatibri-and, en 4 volumes. Paris. 1802⁸ .

30. Considerations sur la doctrine et l'esprit de l'eglise ortodoxe, par Stourdza, Weimar. 1816.

31. Le Coran, traduit de l'arabe par Savary, en 2 volumes, Amsterdam. 1776¹⁰ .

32. "Mon bonnet de I\uit" par Mercier en 2 volumes. Neuchatel. 1784.

* 33. L'academie des dames ou nouvelle traductiou du Marsuis en 2 volumes. 1769.

34. Felicia ou mes fredaines, Premier volume. Amsterdam. 1780¹¹ .

35. L'homme des champs ou les georgiques par Delille. Basele. 1800¹² .

36. Les jardins, par Delille. Londres. 1801 ¹³ .

* 37. Memoires de Saturnin en 2 volumes. 1806.

38. Sejour de dix mois en France par tin emigre. Hambourg. 1795¹⁴ .

39. La mort de Socrate, par Lamartin, reimprmee a Petersbourg. 1823¹⁵ .

* 40, Memoires historique, abregees sur les telegraphies en general par Staiiy. Petersbourg. 1810.

* 41. "La laitiere suisse ou l'aveugle de Clarens", comedie en un acte par Sarrai, Damersan et Merl. Paris. 1815.

* 42. Lettres sur les revolutions du globe, par B. Paris. 1824.

43. Tablettes chronologiques de l'histoire d'Allemagne (manuscrit).

NB. On у trouve de meme 3 catalogues des livres, qui se vendent chez St. Flo-rent ¹⁶ et autres libraires de Petersbourg.

I. Stunden der Andacht zur Beforderung wahren Christenthums; 8 Theil, Aarau, 1820 ¹⁷ .

* 2. Biblia.

3. Dramatische Beytrage von Teodor Korner. Band l, 2. Wien. 1815.

4. Die Konstitutionen der Europaischen Staaten seit den letzten 25 Jahren. 2 Theil, Leipzig. 1817.

5. Gedichte von Schiller. 2 Theil. Leipzig. 1807.

6. Der Furst des Lebens und sein neues Reich von Draseke. Luneburg. 1820.

7. Christus an das Geschlechts dieser Zeit, von Draseke. Luneburg. 1819¹⁸ .

8. Korner. Pontischer Nachlass, 2 Theu, Leipzig. 1818¹⁹ .

* 9. Taschenworterbuch der deutschen Sprache.

10. Handbuch der Geschichte des europaischen Staatensystems, von Heeren. Gottingen. 1811 ²⁰ .

II. Geist des neuern Kriegssystems. Hamburg. 1805 ²¹ .

12. Mullers militarischen Schriften. 2 Bande. Berlin. 1807"²² .

* 13. Wolstandige Naturgeschichte des Pferde.s von Gehald. Ansbach. 1815.

14. Handbuch der Physik von Funket²³ .

15. Grundriss der historischen Logik von Krause. Leipzig 18034

* 16. Dresden mit seinen Prach gebauden und schonsten Umgebungen von Kittner.

17. Hommers Ilias von Johan, Heinrich Voss. Tubingen. 1806.

18. Hommers Odysseen von J. H. Voss. .Tubingen. 1806.

19. Hesiod Werke von Voss. Heidelberg. 1806²⁵ .

20. Statuten des H.' Georges Ordens. 1809²⁶ .

21. Statuten des H. Wladimirs Ordens. 1809²⁷ .

Дежурный генерал Потапов.

¹ Автор - Antoine Ferrand. ² Автор - Raynal. Анонимное издание. ³ Автор - Noizet de Saint Paul. В издании два тома, а не три, как указывается в списке. ⁴ Автор - Maurice, comte de Sax. ⁵ "De la guerre, ouvrage destine aux veritables guerriers, traduit de l'ailemand en francais par l'auteur. Paris. 1819. ⁶ По-видимому, "Les revelations indiscretes du XVIII siecle". Представляет собой сборник отрывков из произведений публицистов XVIII в., в том числе Дидро, Вольтера, Жан-Жака Руссо и др. Издание анонимное. R. Auguis, Paris, 1814. ⁷ "Traite d'economie politique on simple exposition de la rnaniere dont se forment, se distribuent et se consomment les richesses", par Jean-Baptiste Say. Paris. 1819.⁸ "Tactique des assemblees legislatives, suivie d'un Traite des sophismes politiques", de M. Jeremie Bentham. Geneve. 1816. ⁹ Genie du cristianisme, ou beautes de la religion chretienne par vicomte de Chateaubriand. Premiere edition. Paris. 1802. ¹⁰ "Le Goran, traduit de l'arabe accompagne des notes et precede d'un abrege de la vie de Mahomet, tire des ecriyains orientaux les plus estimes", par M. Savari. Amsterdam, Leide, Rotterdam et Utrecht. MDCCLXXXVI (невидимому, год издания в списке указан неверно). ¹¹ Анонимное произведение. Автор-Nerciat Andre-Robert. ¹² "L'homme des champs ou les georgiques francaises", par Jacques Delille. ¹³ "Les jardins" - poeme par Jacques Delille. ¹⁴ Sejour de dix mois en France, par un emigre, qui n'avoit pu sortir de Toulon en decembre 1793, et ne s'est sauve de France que par l'elargisse-ment des prisonniers de Paris en aout 1794, par le comte de С ***. Hambourg. 1795. ¹⁵ "La mort de Socrate", роете, par A de Lamartine, reimprimee a St. -Peters-bcurg. 1823. ¹⁶ Книготорговец в С. -Петербурге, имевший свой книжный каталог. ¹⁷ "Stunden der Andacht zur Beforderung wahren Christenthum und hauslicher Gottesverehrung. Andachtsbuch einer christlichen Familie Aarau. 1820. ¹⁸ "Christus, an des Geschlecht dieser Zeit, 4 evangelische Vortrage in der freien Gemeinde einer freien Stadt", von Jah Heinz. Berh. Draseke. ¹⁹ Korner Teodor "Poetischer Nachlass", 2 Bande. Leipzig. 1818. ²⁰"Handbuch der Geschichte des europaischen Staatensystems und seiner Kolonien" von Heeren. A. H. L. Gottingen. 1811. ²¹ "Geist des neuern Kriegssystems, hergeleitet aus dem Grundsatz einer Basis der Operationen auch fur Laien in der Kriegskunst fasslich vorgetragen von einem ehemaligen preussischen Offizier. Hamburg. 1805.²² Ludwig Muller "Nachgelassene militarische Schriften, mit Kupfern und Holzschnitten". Berlin. 1807. ²³ Funke, Carl Philipp "Handbuch der Physik". Braunschweig. 1797. ²⁴ Krause, Karl Christ: Friedr. "Grundriss der historischen Logik fur Vorlesung". Jena. 1803 (Leipzig).²⁵ Hesiods Werke und Orfeus der Aigonaut von Johann, Heinrich Voss. Heidelberg 1806. ²⁶ Statuten des St. George-Ordens. Uebersetzt auf allerhochsten Befehl. 1809. ²⁷ Statuten des St. Wladimirs Ordens. Uebersetzt auf allerhochsten Befehl. 1809.

ВИЗАНТИЙСКИЕ МЕРОПРИЯТИЯ ПО ОХРАНЕ ГРАНИЦ

М. Шангин

Греческая рукопись Московского Исторического музея N 214 (по описанию архимандрита Владимира N 393), лист 256, содержит неопубликованный любопытный памятник - форму сигиллия (пропуска) корабля¹ . Приводим этот документ в русском переводе.

Сигиллий корабля

"Мы обращаемся ко всем политическим властям, которым будет представлен настоящий наш сигиллий, посланным на выполнение разных полномочий, чтобы никогда не чинили вреда и беспокойства этому вновь отправившемуся в плавание кораблю, которому дан названный наш сигиллий. Власть и попечение о корабле принадлежит такому-то капитану. Названный (капитан) происходит из такой-то местности. Он пользуется экскурсией на имущество нашего патриарха. Так как он уже выполнил безукоризненно наше поручение, то следует, чтобы и теперь он был во всем без подозрений. Итак, да будет и корабль и его капитан во всем свободен от недоразумений и тревог. Если же кто-нибудь не послушается нашего постановления и будет действовать против бога, вскоре он испытает гнев царя. Написано (тогда-то) и с печатью выдано".

Этот памятник доказывает, что в Византии не существовало бесконтрольного плавания не только для чужеземцев, но и для подданных империи. Памятник вводит нас

¹ Об этой рукописи см. Архим. Владимир "Описание греческих рукописей Синодальной библиотеки", под N 393. М. 1894.

в вопросы византийской политики на окраинах - в большую и важную историческую проблему, забытую странным образом историками Византии и исследователями греко-русских отношений.

Границы Византии, прилегавшие к варварскому миру, уже в IV в. вызывали постоянную тревогу у византийского правительства. Соседи-варвары постоянно находились в состоянии войны с империей. Правительство было готово совсем закрыть опасную границу и тем избежать как шпионажа варваров, которые легко могли скрыть свои цели под личиной торговцев, так и не менее реальной опасности-измены пограничных жителей, сговоров юс с варварами, выдачи варварам государственной тайны; сепаратистские стремления очень сказывались на окраинах. Но полное закрытие границы было неосуществимо: многие пограничные провинции жили едва ли не исключительно торговлей. Так, еще в X в. Константин Багрянородный писал: "Если херсониты не будут ездить в Романию и пролазать шкуры и воск, которые скупают у печенегов, то они не смогут существовать" ¹ , т. е. херсонесцам необходимо разрешить торговлю с соседними народами и предоставить возможность перепродавать варварам товары, производимые внутри империи, хотя, конечно, сношения по линии варвары-Херсонес-империя внушали всяческие опасения. Полное закрытие границы слишком раздражило бы жителей окраины вследствие подрыва их торговли, а они и без того склонны были к обособлению. Пришлось поэтому пойти по пути создания специального контроля над окраинами.

В IV веке издается ряд распоряжений об окраинах. Пограничная полоса, заселенная варварами (terra limitensis), отданная им под условием охраны империи от врагов ² , была закрыта для остальных подданных империи. Существует распоряжение византийского правительства от 423 г., которое угрожает уголовной ответственностью и конфискацией имущества всякому, не приписанному к пограничной крепости, если он приобретет там недвижимую собственность³ . Особый интерес представляют мероприятия по охране приморской полосы. В указе префекту претория от 410 г. предписывается зорко смотреть за стоянками судов, портами, береговой линией, отплытием провинциалов, "чтобы никто ни силой, ни явно, ни тайно, ни потаенно не проникал в пределы империи", но всех должно задерживать. Если же кто-нибудь прибудет с отношением к правительству, это отношение пересылается императору. Такое распоряжение вызвано, по словам документа, случаями "тиранической ярости и варварской жестокости"⁴ . Распоряжением префекту претория от 420 г. устанавливается контроль над торговлей с варварскими народами. Корабли осматриваются в присутствии должностных лиц. Составляется акт о том, что на корабле нет недозволенных товаров, с указанием, в какую сторону отплывает корабль. Подлинник вручается капитану или купцу, а копия остается у местных властей⁵ . Эта система, возникнув в IV и V вв., в дальнейшем развивается. Бдительность правительства к сношениям по морю была всегда исключительной. Очень показательна в этой связи приведенная в начале статьи форма пропуска (сигиллия) корабля. Сигиллий, в данном случае связанный с патриаршими поручениями, являлся общей формой всякого пропуска. Он должен быть адресован к определенным политическим властям, в нем указывалось лицо или организация, выдавшая пропуск. Документ имел дату и скреплялся печатью, он содержал удостоверение личности с указанием, из какой местности доверенное лицо, для какого дела послан, как прежде выполнял поручения. По существу сигиллий- ручательство определенного ответственного лица или организации. Формула документа говорит о строгой проверке кораблей и об обязанности политических властей задерживать плавающих без пропуска. Что такие пропуска были необходимы не только для капитана, но и для пассажиров, ясно, например, из привилегий concilii Vizaceni⁶ : Юстин разрешает церкви и провинции прямо сноситься с императором, но плавание епископа для других целей возможно только по разрешению приматов. Иностранные суда подвергались тщательной проверке. Это и было причиной негодования княгини Ольги, которая на пути в Константинополь была задержана в Суде. Ввиде исключительной привилегии в 992 г. венецианцы получили особое право по aurea bulla Василия и Константина: они подлежали осмотру только одного логофета, стоявшего во главе внешней византийской политики; венецианцы же обязывались, со своей стороны, не перевозить на своих кораблях врагов империи и прежде всего лангобардов ⁷ . Обычно контроль над торговцами выполнялся в X в. коммеркиариями, они же взимали и пошлину. Между прочим, в книгах "Василик" говорится: если послы чужеземных народов приходят с товарами, они, вступая в империю, платят пошлину коммеркиариям, но, возвращаясь домой, не платят ничего⁸ .

Капитан корабля нес личную ответственность за незаконные сношения с варварами. "Капитан, показавший варварам, как оснащать корабль, или чуждым народностям, как строить суда, подлежит уголовному наказанию за то, что дал оружие врагам римлян и усилил их в борьбе с римлянами" ⁹ . Сюда же относится возобновленный при Льве VI старый закон о наказании капитана и матросов, вошедших в общение с врагами¹⁰ .

¹ De admin, imper., стр. 42; перевод см. в "Известиях ГАИМК". Вып. 91-й, стр.44.

² Такой способ охраны границ практиковался до Юстиниана.

³ Codex Theod. VII, 15.

⁴ Ibidem. VII. 16, 2.

⁵ Ibidem, VII, 16, 3.

⁶ Jus graec. -romanum. III, 9 - 10.

⁷ Ibidem. III, p. 304.

⁸ Ibidem. V. p. 447.

⁹ Ibidem, II, p. 174.

¹⁰ Новелла македонской династии N 63. Jus graec. -romanum, III, p. 158.

Опасения внушали не только капитаны кораблей, но и окраинные приморские города. Для борьбы с ними в случае их восстаний и неповиновения царским распоряжениям устраивалась облава при помощи соседних приморских городов. Так например, по Константину в De admin, imperio, в случае измены херсонесцев посылались василики (полномочные чиновники) в фемы Армениак, Парлагонию и Вукел париев. Эти василики при помощи кораблей названных фем задерживали херсонесские корабли, конфисковали грузы и заключали в тюрьму пассажиров, причем жителям этих фем запрещалось доставлять в Херсонес хлеб, вино и другие нужные продукты и предметы¹ .

Такими мерами осуществлялся в Византии контроль над береговой полосой и корабельщиками.

Связи пограничных жителей с варварами выражались в форме брачных союзов и союзов побратимства (гостеприимства). Браки между подданными империи и варварами внушали большие опасения: они приводили к смешению населения, проникновению варваров в империю и могли создавать благоприятные условия для государственной измены. Эти браки признавались беззаконными. Еще в IV в. в силу постановлений Валентиниана и Валента карали уголовной ответственностью подданных, вступивших в брак с варварами² . В этом же духе была юстинианова новелла N 154. К этому же вопросу вынужден был обратиться Юстин в новелле 566 года. Юстина просили о помиловании виновные в незаконных браках жители епархий, соседящих с персами: Месопотамской, Осроенской и Евфрасийской. Новелла различает среди этих преступников несколько категорий: одни действовали по незнанию закона, другие по страсти к наживе вошли в брачные отношения с персами и сарацинами, третьи поступили так по низкой корысти, чтобы причинить "несправедливость и беспокойство народу". Многие из этих браков уже принесли потомство. Юстин постановил помиловать всех вступивших в такие браки до начала его царствования, но против незаконных браков, имевших место за время его царствования, постановление должно действовать в полной силе ³ .

Насколько эти принципы были действенными в X в., говорит текст Константина De admin, imperio, глава ХТП, где автор жестоко порицает самих императоров, вступавших в брак с варварами.

Особым видом личной связи было в Византии побратимство. Zachariae von Lingenthal находил, что побратимство основано на восточном начале ⁴ . Несомненно, побратимство представляло собой видоизмененный древний союз гостеприимства в условиях новых общественных отношений; оно имело следы влияния христианства.

Свидетельство о любопытном обряде, скреплявшем этот союз между названными братьями, находим в издании Goar "Enchologion sive rituale graecorum" (Venet, 1730, p. 706 - 708). Побратимство, в собственном смысле, не было правовым институтом, оно не опиралось ни на церковные, ни на царские законы: оно существовало в силу обычного права. Как вид духовного родства побратимство влекло за гобой ограничения брачных союзов между семьями побратимов; побратимство связывалось с правом наследования. Союзы побратимства существовали в Византии до позднего времени, и только в конце империи запрещены были церковные обряды, скреплявшие побратимство. Побратимство играло исключительную роль в международных сношениях. Император Юстиниан и Теодорих были связаны союзом побратимства. В таких же отношениях был Юстиниан II с хазарами. На почве побратимства возникает и формула обращения правителей друг к другу - "брат". Заключение побратимства с чужими народностями было политическим актом. Надо помнить, что у варваров существовали союзы гостеприимства, опиравшиеся на неписанные законы и для них священные. В этом отношении русская летопись под 968 г. приводит интересное свидетельство: "...рече же князь печенежьский к Претичю: буди ми друг; он же рече: тако сотворю. И подаста руку межю собою и вдасть печенежьский князь Претичю конь, саблю, стрелы; он же дасть ему броню, щит, мечь". Это формальный союз гостеприимства: и с рукопожатием и с обменом подарками. Византийское право, запрещавшее браки между подданными империи и варварами, не могло не запретить побратимства с варварами. Ценное свидетельство из византийского права по этому вопросу дает Synopsis minor: "Да не будет существовать побратимства с чужаками, живущими за границами Рима. И если кто-нибудь записан, как названный брат, в завещании, да потеряет он право на наследование" ⁵ .

Какое политическое значение имели союзы побратимства с варварами, показывает один классический пример. Калокир заключает союз гостеприимства с Святославом: "Калокир... вступил в союз гостеприимства с вождем тавров, подкупил его дарами и обольстил обещаниями"⁶ . В силу этого союза Святослав должен был помогать Калокиру в его честолюбивом стремлении к императорской власти. Это был формальный союз, основанный на обычном праве. Византийское правительство рассматривало поэтому союзы побратимства с варварами как прямую измену империи.

В систему контроля над границами входило преследование перебежчиков. Новелла Юстиниана N 33 карала всякого перебежчика к врагам смертной казнью. Лев VI в новелле N 67 различает добровольное и насильственное возвращение перебежчиков. Добровольное возвращение в первый

¹ "Известия ГАИМК". Вып. 91-й, стр. 44.

² Codex Theod. III, 14, 1.

³ Jus graec -romanum. III, p. 8.

⁴ CM. "Geschiehte des griech. -romisch. Rechts", p. 118 - 119.

⁵ Jus graec. -romanum. II, р. 58.

⁶ Leo Diaconus, p. 77, ed. Hase, Bonn.

раз прощается, второе добровольное возвращение карается трехгодичными принудительными работами, при третьем добровольном возвращении перебежчик продается в вечное рабство. Всякий перебежчик при насильственном возвращении, особенно если он запятнал свои руки в крови граждан империи, наказывается смертью, как враг ¹ .

Сохранение государственной тайны составляло одну из главных забот правительства. Передача врагам всяких технических сведений, например о строительстве кораблей, а в особенности такого важного военного секрета, каким был в Византии способ изготовления греческого огня, считалась уголовным преступлением.

Распоряжения правительства Византии по охране границ подчеркивают особый характер политических порядков на византийских окраинах и служат лучшим комментарием к статьям греко-русских договоров.

На фоне распоряжений об окраинах становятся понятными все те ограничения, которыми было обставлено по договорам пребывание русских купцов в Константинополе, равно как и требование от купцов княжеских грамот, в которых византийскому правительству давалась русским князем гарантия за определенное количество прибывших кораблей и удостоверялось, что русские "с миром приходят?. Пришедшие без грамот задерживались стражей, а в случае сопротивления убивались, о беглецах же из-под стражи делался запрос русскому князю. И несомненно, что княжеские грамоты составлялись по образцу сигиллин кораблю, приведенного в начале статьи.

Особенно оговариваются в договорах побеги злодеев из Византии на Русь и из Руси в Византию, что вполне соответствует духу византийского законодательства о перебежчиках: под "злодеями" в первую очередь следует разуметь изменников. С вопросом о перебежчиках стоит в связи статья о беглых рабах.

Отсутствие указаний в договорах на браки между греками и русскими также свидетельствует о том, что эти браки, безусловно, воспрещались в силу византийского законодательства о незаконности браков с варварами.

Во всех других византийских договорах предусматривается взимание пошлины, и потому, естественно, возникает вопрос: облагались ли пошлиной товары русских купцов? Умолчание об этом в договорах заставляет предположить, что русская торговля была беспошлинной. А это еще раз является подтверждением того, что договоры были результатом успехов русского оружия; иначе нельзя объяснить такой милости византийского правительства к русским. Венецианские купцы (Золотая булла 992 г.) должны были платить по прибытии в Константинополь 2 соли да с каждого корабля и по отбытии - еще 15 солидов с каждого корабля; кстати сказать, им разрешалось пребывание в Константинополе только на три дня.

СИРИЙСКИЕ ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ НАРОДОВ СССР *

Н. Пигулевская

Изучение сирийских источников дает возможность получить новый материал по истории среднеазиатских и прикаспийских областей, население которых приходило в соприкосновение с сирийцами, проживавшими в Иране. Сирийцы были связаны прочными культурными и торговыми связями с Закавказьем. Пребывание сирийцев-монофизитов в Константинополе столкнуло их с. событиями на Балканском полуострове. Сирийский историк Иоанн Ефесский оставил исключительно интересные данные о страшных врагах Византийской империи, аварах и славянах. Таким образом, перед исследователями сирийских источников проходят пароды, населявшие территории СССР от берегов Аму-Дарьи до Балканского полуострова.

В моем исследовании дана характеристика двух главных исторических источников на сирийском языке - хроники Захарии Митиленского и хроники Иоанна Ефесского. В приложении мной дан русский перевод тех глав обеих хроник, которые касаются гражданской истории, так как в обеих превалирует описание событий клерикального характера.

Первая часть исследования охватывает историю среднеазиатских и прикаспийских областей в V и VI веках. Анализ разноязычных источников о гуннах, хионитах и эфталитах приводит к следующим выводам. Орды гуннов объединяли народности различного этнического происхождения, говорившие на различных языках. Народности эти только условно, по господствующей орде, получили имя гуннов. Нет сомнения к том, что хиониты, занявшие в IV и первой половине V в. господствующее положение, по своим этническим признакам отличались резко от гуннов Аттилы, хорошо известных. Приску Панийскому. Это подтверждается

¹ Jus graac. -romanum. Ill, p. 163 - 164. * Краткий реферат книги, подготовленной автором к печати.

свидетельством Аммиана Марцеллина, который отличает гуннов от хионитов. Хиониты в отличие от собственно гуннов получили название "белых гуннов". Название это перешло и на эфталитов. Орды белых гуннов не составляли единого государства. Названия отдельных племенных объединений происходили от имен их родоплеменных вождей, как кидаритов - от Кидара и эфталитов - от Эфталана. Племенной союз, под властью мелких "царьков", владел и областями у Чора (Чола), на восточном побережье Каспия. Анализ источников позволяет придти к выводу, что хиониты, кидариты и эфталиты принадлежали к одному этническому типу, но составляли разные орды, с различными племенными названиями. Смена господствующей орды сопровождалась изменением имени "государства". У белых гуннов племенное имя было ун, или кун; отсюда возникли и все дериваты их имен: хун, унну, хунну, хиониты. Самое слово "ун", или "кун" является названием тотема россомахи и идентично имени эфталитов и белых гуннов (Alfoldi, Marquart).

Массы полукочевых племен частью подчинялись новой господствующей орде или династии, а частью уходили. Так было с кидаритами в V в., из которых часть двинулась за "высокие горы" Индии, а другая часть осталась, образуя новое государство эфталитов. Под властью сменявшихся династий белых гуннов в областях Средней Азии, примыкавших к Ирану, продолжало существовать и жить оседлое население. Согды, хорезмийцы продолжали жить прежней жизнью и с прежней интенсивностью заниматься сельским хозяйством, ремеслами и торговлей. Лишний раз перед исследователем встает вопрос о взаимоотношениях между древними культурными государствами и кочевниками, между высокоразвитой и древней культурой Согда и Хорезма с одной стороны и господствующей ордой, только что вышедшей из кочевого или полукочевого образа жизни, - с другой.

Эволюция эфталитов не заставила себя ждать. В середине VI в. они группируются в городах; историк этого времени грек Менандр так и говорит, что тюрки захватили Города, в которых жили эфталиты, и называет эфталитов "городским населением". Судьба эфталитов была решена между 563 я 567 гг. натиском тюрок с одной стороны я Ирана - с другой. Об образовании тюркского каганата известно из ряда источников, в том числе китайских, греческих и сирийских. Оседлые народы со своеобразной и высокоразвитой культурой оказались в подчинении у новой полукочевой орды: "согды, перед тем подданные эфталитов, теперь подчинились тюркам". Они сохранили значительную автономию, продолжали заниматься ремеслами и толкали тюрок на союз с соседними державами, чтобы иметь возможность беспрепятственно торговать. Сирийские источники сообщают о византийском посольстве, которое встретилось при дворе Сильджибу (Синджибу) тюркского кагана с посольством, присланным туда шахиншахом. Так сирийские источники дают возможность по-новому пересмотреть вопрос о народах, населявших Среднюю Азию и прикаспийские области в V и VI вв. нашей эры.

Сирийские источники дают новый материал по истории Армении в VI в., характеризующий ее сложное положение между Ираном и Византией. Восстание 571 - 572 гг. и последующие события были известны Иоанну Ефесскому, который сам встречался и беседовал с представителями армянского духовенства и знати, нашедшими убежище в Константинополе. Сообщения современника по-новому освещают эти события и дают возможность судить о политических группировках в Армении, о том, в каких формах осуществлялась со стороны Византии поддержка враждебных Ирану феодальных кругов, которые получали чины, денежные подарки, дома и подворья в столице.

Русский перевод Иоанна Ефесского, сделанный впервые, дает возможность специалистам использовать его самым широким образом.

Иоанн Ефесский описывает затруднения Византийской империи, вызванные варварскими нашествиями при Юстине II (565- 578) и Тиверии II (578 - 582). "Варвары" теснили империю "со всех сторон", и на всех границах приходилось вести оборонительную войну. Больной Юстим был фактически отстранен от дел, а Тиверий был в крайнем затруднении: "Ему угрожали со всех сторон, а после смерти Юстина еще больше восстали против него, особенно же проклятые народы склавены и те, что по волосам своим называются аварами". Необходимо было "собирать отовсюду войска и посылать их во все стороны, на многочисленные войны". На север от среднего и нижнего течения Дуная в V в. славянам принадлежали большие пространства. Они совершали набеги вместе с другими ордами и племенами, тревожившими границы империи. Феофилакт Симокатта, писатель начала VII в., говорит о тождестве славян и гетов. Под именем гетов они вторгались на Балканский полуостров в начале VI века. Под давлением аваров эти походы повторялись все чаще и проникали все глубже на территорию Византии. Движения аваров и славян были вызваны причинами как внутреннего, так и внешнеполитического характера. Аварский каганат, располагавшийся на территориях Азии и Восточной Европы, был разбит тюрками. Под давлением с востока тюрок авары были вынуждены двинуться в западном направлении. В прикаспийских и в причерноморских областях они разбили аланов и антов. Под их напором сплотились и славяне. У славянских племен стали складываться новые формы общественных отношений, родоплеменные союзы стали образовывать примитивные военные государства. Авары теснили их и территориально, в связи с чем славяне стремились захватить земли Балканского полуострова. Большую роль в этом играла возможность получить богатую добычу и грабить византийские провинции. Набеги славян в 499 г. затронули Фракию, в 504 г. были направлены на Иллирию, в 517 г, были опустошены Фессалия и Македония.

На границе империи авары появились после набега на тюркский каганат и поспешно скрылись. По этому поводу тюркский каган Сильджибу угрожал им местью, говоря: "Они не птицы, чтобы, летая по воздуху, избежали мечей тюрок, и не рыбы, чтобы, нырнув в глубину моря, исчезнуть в волнах, они бродят по земле. Когда я кончу с эфталигами, нападу на аваров, и они не избегнут моих сил"¹ . Иоанн Ефесский говорит, что "авары бежали из своей земли". Желая укрепить свое положение на вновь занятых территориях, граничивших с Византией, авары направили в Константинополь посольство к императору Юстиниану. Посольство это произвело сенсацию: вся столица собралась поглазеть на них; сирийский историк говорит по этому поводу об "отвратительном", "волосатом" народе, "называемом аварами". В 562 г. им была предоставлена Паннония вторая, "земля герулов", но этого им было недостаточно, они стремились вытеснить и гепидов. Но пока их послы находились еще в Константинополе, они не решались это сделать. Юстиниан, предупрежденный аваром-предателем" задерживал послов сколько мог, а отпустив, велел отобрать у них оружие на обратном пути. Последовавшее вторжение авар и славян было направлено на северные провинции Византии, Мизию вторую и Скифию. Империя находилась в чрезвычайно затруднительном положении, на всех ее границах было неспокойно, и действовать приходилось не только оружием, но и дипломатическим путем. Помимо того что дружины федератов оказывали поддержку византийским пограничным войскам, приходилось оплачивать отдельные варварские отряды, переходившие на службу империи. От особенно воинственных соседей приходилось откупаться и задаривать их. Казна Юстиниана скудела от огромных расходов. Сирийский летописец жалуется, что аварам посылались "золото, серебро, одежда, пояса и золотые седла". Их послы и племенные старейшины сменяют друг друга в столице, увозя все новые дары, которые они требовали "под разными предлогами". Империя рассчитывала их руками разделаться "а своей северной границе с другими врагами, которые не раз угрожали и самой столице. Расточительность Юстиниана и то, что "он-де опустошает государство и отдает все варварам", вызвали ропот и неудовольствие со стороны "сената и всего народа". К числу осуждавших политику непомерной раздачи "золота" принадлежал и будущий император Юстин. Недовольный тем, что варвары только "берут и уносят" из государственной казны, он, став императором, сурово встретил одну из "шаек" аваров и на их требование: "Дай нам, как давал нам покойный, и отпусти нас, чтобы мы отправились к нашему царю", - возмущенно ответил: "Вы, мертвые псы, смеете угрожать ромейскому государству? Знайте, что я прикажу обрить вам волосы, а затем сниму вам головы". После этого он отдал приказ схватить их, бросить в лодки и увезти из столицы. Их заключили в Халкедоне, где к ним была приставлена стража, которая их стерегла в течение шести месяцев. Угрозы Юстина были не напрасны: авары попытались вновь наладить отношения с империей, "обещая выполнить то, что он (император) прикажет", то есть стали служить интересам империи, и "остались дружественными во все его дни". Со своей стороны и в империи были склонны к дружбе с аварами, так как "будучи народом могучим, более богатым, чем многие северные народы, они подчинили себе их" и частью уничтожили² . В числе покоренных находились и гепиды. Авары "напали на другой могучий народ, гепидов, уничтожили их, завладели их областью, поселились и расположились на хорошей земле"³ . Усиление аваров приняло, однако, нежелательные для Византии размеры. Не последнюю роль в этом их усилении сыграли франкские государства. Из источников видно, что авары обращались к последним не только с требованием золота: им были также необходимы продукты питания для людей и фураж для скота.

В Азии восточноримская империя стремилась сформировать для защиты границ небольшие буферные государства или использовать местные племена в качестве федератов, поселяя их там, где Иран соприкасался с империей. Той же политики империя придерживалась и на северозападной границе. Каждый новый народ, приходивший в соприкосновение с Византией, исчерпав свои наступательные способности, стремился приобрести ее поддержку и стать в положение союзника. До появления аваров такое положение заняли на левом берегу Дуная гепиды, в лице которых лангобардский король Альбуанос видел препятствие для нарушения границ империи с целью грабить Скифию и Фракию⁴ .

Недовольный Византией аварский каган Баян стремился завязать сношения с королем франков Сигизбертом. Побудила его к этому невозможность получить от империи необходимое продовольствие. Сигизберт выдал аварскому войску, терпевшему сильный голод, необходимые припасы: муку, овощи, овец и быков⁵ . Лангобарды видели в гепидах враждебную силу, тем более опасную, что гепиды пользовались поддержкой Византии. Поэтому лангобарды стремились поддерживать аваров и подстрекали их к нападению на гепидов, возглавляемых Конимундом. Захватив землю гепидов, лангобарды получали возможность уже без помехи вторгаться глубже во владения империи и, следовательно, вымогать или захватывать добычу⁶ . Со своей стороны новых союзников искала и империя, нашедшая

¹ Menander Protector. Fragment. 10. Fragmenta historicum Graecorum IV. ed. C. Mullen". Parisiis. 1851. 205 - 206.

² Johann es Ephesius 6,24; Corpus scriptorum christianorum Orientalium. Ser. IK, vol. 6. Parisiis, 1935, pp. 325 - 6.

³ Ibidem. p. 326.

⁴ Menander. Fr. 24, p. 230.

⁵ Ibidem.

⁶ Ibidem.

их в лице тюрок. Последние могли оказывать поддержку Византии только в восточных областях. Союз этот был направлен главным образом против Ирана, но часть аварских орд находилась под властью тюрок. Последние ставили условие при союзе с восточно-римской империей - "не принимать аваров", так как другая их часть, около 20 тысяч, "бежала" от тюрок.

По дунайской границе опорой для Византии были гелиды. Они занимали области по берегам Дуная, в среднем его течении, и являлись союзниками Константинополя. Конимуид удерживал за собой хорошо укрепленный город Сирмиум ¹ и области на Тиссе. Испуганный союзом лангобардов с аварами, он обратился к императору Юстину, обещая возвратить Сирмиум (Сирций). Но обещание давалось не в первый раз и не возбуждало доверия. Так как авары спорили об условиях союза с лангобардами ² , то и последние обратились с посольством к Юстину. Но военной помощи не получили ни те, ни другие ³ . Сингидон (ныне Белград), находившийся при впадении Савы в Дунай, и Сирмиум, как пограничный город, привлекли к себе внимание аваров. Борьба между гепидами и лангобардами на берегах Дуная была длительной, велась с переменным счастьем, и каждая сторона настойчиво стремилась увеличить пространство захваченных ею областей за счет другой стороны. Авары, справившись с гепидами, намечали свое дальнейшее укрепление по Дунаю. Еще к 568 г. относится их попытка взять Сирмиум приступом. Однако им это не удалось. Тогда каган Баян, обосновавшийся в областях гепидов, попытался захватить добычу другим путем.

Десять тысяч гуннов-куртигуров перешли по его приказу Саву и разорили Далмацию⁴ . Ко времени Юстина, следовательно, до 578 г., относится посланное аварами дружественное посольство, которое просило дать "механиков и строителей", чтобы построить баню и дворец кагану. Их просьба была удовлетворена. Когда искусные византийские мастера закончили постройки, они стали просить отпустить их домой, но тут, как говорит сирийский источник, каган "обнаружил свою лживость". Угрожая им мечом, он приказал им перекинуть "мост через Дунай, чтобы мы могли переходить, когда пожелаем"⁵ . Мастера стали отказываться от этого, по их мнению, невыполнимого приказа: "Как можно, и как когда-либо будет возможно перекинуть мост через реку, подобную морю?" Другим их аргументом было то, что подобное было бы "направлено против ромейского государства" и строители понесли бы наказание от императора. Двоим из ромеев были отрублены головы, остальные под страхом смерти согласились выполнить приказ. Они потребовали много "большого и крепкого дерева". Множество народа было послано в лес вырубить соответствующие деревья и мастера "постарались и перекинули весьма крепкий мост"⁶ . Факт этот Иоанн Ефесский относит к 580 г., та" как он называет 3-й год правления Тиверия, после смерти Юстина⁷ . О постройке моста известно и Менандру, но он указывает на его местонахождение на Саве, между Сингидоном и Сирмиумом ". Сирийский историк говорит, что этим событием были весьма огорчены император и "все государство", и что делались всяческие попытки разрушить мост, но "сразу не смогли этого сделать". Авары, захватив мост, "засели" и, угрожая разорением ромейских областей, требовали, чтобы им был отдан Сирмиум "на этом берегу реки, чтобы поселиться в нем". Однако Тиверий не согласился отдать важный стратегический пункт на границе.

Но к этому времени новое обстоятельство заставило Византию использовать аварские орды в интересах защиты империи. На этот раз наиболее опасными противниками были славяне.

Известно, что греческие писатели называли славян склавенами. Сирийские писатели удержали это название, приписав алеф перед тремя согласными (esklabine). При Юстине славянские полчища прошли Фракию и, достигнув долгой стены, грозили столице. В начале правления Тиверия дружественные предложения аваров были приняты и их военные силы были направлены против славян, от нападения которых страдали византийские провинции на Балканском полуострове. В этом вопросе сообщения сирийского историографа имеют особую ценность. Он точно датирует походы славян и утверждает, что они имели своей целью не только примитивное обогащение за счет добычи. Из его сообщений ясно, что славяне стремились занять новые территории и сумели добиться своего.

"В третий год после смерти императора Юстина, в царствование императора Тиверия, вышел проклятый народ склавены и прошли всю Элладу, области Фессалоники и всю Фракию, Они захватили много городов и крепостей, опустошили, сожгли и подчинили себе (эту) область и поселились в ней свободно, без страха, как в своей собственной. Это продолжалось в течение четырех лет, пока император был занят войной с персами и все свои войска посылал на восток"⁹ . Историк византийской ориентации, страстный и нетерпеливый сириец, назвал врагов империи "проклятыми". Его указание относительно того, что основная масса войск Византии была направлена на восточную границу, подтверждается и всеми другими источниками. Развивая, далее, свое положение, Иоанн говорит: "Поэтому (т. е. потому, что достаточного количества войск на этой границе не было. - И. П.) они (склавены) расположились на этой земле, поселились на ней и широко

¹ В нижней Паннонии, на северном берегу р. Савы; Срем - ныне Митровицы.

² Menander. Fr. 25, р. 231.

³ Ibidem.

⁴ Menandeir. Fr. 27, pp. 231 - 232, 233.

⁵ Johannes Ephesius 3. 24, p. 326.

⁶ Ibidem.

⁷ Ibidem.

⁸ Menander. Fr. 37, p. 240.

⁹ Johannes Ephesius 6, 25, p. 327.

раскинулись, пока бог им попускал". Их напор на Балканском полуострове перестал быть временным явлением. В течение нескольких лет склавены распоряжались на Балканском полуострове, "они уничтожали, жгли, брали в полон до самой внешней стены". Среди их добычи видное место занимал скот, они захватили "много тысяч царских табунов (конских) и всяких других". Иоанн Ефесский говорит о богатстве славян: "Они разбогатели, имеют золото и серебро, табуны коней и много оружия"¹ . Греческий историк относит их нападение к 4-му году Тиверия и говорит, что "славянский народ в количестве около 100 тысяч человек опустошал Фракию" ² .

Изобилие денег в земле склавен он объясняет тем, что они "издавна грабили ромеев" ³ . Несомненно, примитивное обогащение за счет военной добычи сосредоточило в руках правящей верхушки ценные металлы и скот. Оружие и коня усиливали их военную мощь. Но более всего возмущает автора сирийской хроники то, что "и до сего времени, до года восемьсот девяносто пятого, они расположились и живут спокойно в рамейских областях, без забот и страха". 895 год по греческому счислению соответствует 584 году нашей эры.

Называя склавен "грубыми" людьми, Иоанн имеет в виду то, что они были народом нецивилизованным, варварским, не имевшим стратегических и тактических навыков. Они не осмеливались "показываться вне лесов и защищенных деревьями (мест)". Более того, эти варвары "даже не знали, что такое оружие". Единственно, чем они пользовались, - это нескольких видов копья для метания или дротики, известные в греческой военной терминологии, как ?о??????⁴ . Однако к тому времени, когда они стали грозой Балканского полуострова и завоевывали себе возможность "жить спокойно" в областях Византии, они были уже "обучены воевать более чем ромеи", по признанию того же Иоанна⁵ . За полстолетия своих походов на Византию и стычек с аварами и другими народами славяне приобрели новые технические приемы для войны и использовали их в войне с ромеями. Их боеспособность, храбрость и сила вызывали неудовольствие историка, который сам испытал страх и ужас при их приближении к столице. Факт усиления славян вызвал движение аваров и известные послабления им со стороны Византии,

У аваров со славянами были и свои собственные счеты, которые они были непрочь свести. Авары несли славянским землям разорения, что, однако, не остановило движения славян, которые продолжали занимать ряд областей на Балканском полуострове. С другой стороны, авары представляли сами по себе угрозу для Византии, так как они стремились занять все более прочное положение на обоих берегах Дуная.

В 580 г. Византии пришлось выплатить послу кагана Таргитаю большую сумму золотом, "обычную дань" аварам. Но сами авары стремились укрепиться на Саве и Дунае, где их привлекали города Сингидон и Сирмиум. Сирийский историк дает чрезвычайно интересные сведения в том, как они, заняли оба города и как частью потонул византийский флот, отправленный через Черное море в устье Дуная. Задачей этого флота было одновременно с лангобардами ударить на аваров. Со смертью Нарсеса, возглавлявшего морскую экспедицию, от объединенного выступления пришлось отказаться. Сирмиум был сдан "варварам". Но авары немного лет оставались его хозяевами: с Сирмиумом случилось то же, что и со многими другими городами, захваченными врагом. Неизвестно, "каким образом напал огонь на город Сирмиум" и внезапно весь его "разрушил и сжег". Авары не сумели прекратить пожаров и, испуганные бедствием, покинули разрушавшийся город. Так заканчивает аваро-славяяскую эпопею сирийский историк Иоанн Ефесский, умерший вскоре после описанных им событий (около 586 г.).

Краткий реферат может дать лишь относительное представление об исследовании, содержащем свыше 14 печатных листов. Но и это немногое дает возможность судить о значении данных сирийских источников и о тех новых выводах, которые вытекают из их изучения для ранней истории народов СССР.

ВТОРОЙ ТОМ ПУБЛИКАЦИИ "ЦАРИЗМ И ФРАНЦУЗСКАЯ БУРЖУАЗНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ"

Т. Милицина

Основанная на богатейшем архивном материале, главным образом на фондах Государственного архива феодально-крепостнической эпохи (ГАФКЭ), публикация "Царизм и французская буржуазная революция" рассчитана на несколько томов. Первый том публикации в скором времени должен выйти в свет. В нем помещен материал за 1789 г. и первые три месяца 1790 года.

Второй том охватывает период с 1 апреля 1790 по 20 июня 1791 г. и является непосредственным продолжением первого.

¹ Johаnnes Ephesius 6, 25, p. 328.

² Menаnder. Fr. 49.

³ Menаnder. Fr. 50.

⁴ Johannes Ephesius 6, 25, p. 328.

⁵ Ibidem.

Том доводится до бегства Людовика XVI в Варенн. Дата выбрана не случайно: бегство короля значительно осложнило международную ситуацию и способствовало ускорению подготовки феодально-абсолютистских государств к войне против революционной Франции. С этого момента и начинается новый этап, события развертываются более бурными темпами. Эти события будут отражены в следующем, третьем томе публикации.

Во второй том вошли различные документы, главным образом донесення (depеches-receptions) русских дипломатов Остерману, а иногда и непосредственно Екатерине из Парижа, Лондона, Вены, Берлина, а также из второстепенных, мелких государств, на которые распадались в то время Германия и Италия; очень интересный материал дают и так называемые depeehes-expeditions, т. е. инструкции, посылавшиеся русским дипломатам из Петербурга.

Помимо этого в архивных фондах имеются материалы, добытые путем перлюстрации, а также' копии с документов, переданных иностранными дипломатами (переписка монархов между собой, инструкции руководителей внешней политики дружественных держав послам в Петербурге, например инструкции Кауница австрийскому послу Кобенцлю и т. п.). Наконец, сюда входят и так называемые конференциальные записки, т. е. протоколы официальных собеседований вице- канцлера Остермана с иностранными дипломатами. Таковы разнообразные материалы, частично вошедшие в данный том.

Большая часть документов написана на французском языке, в публикации они печатаются как на языке подлинника, так и в переводе. В то время как многие дипломаты составляли свои донесения на языке международном для того времени, т. е. на французском, некоторые послы, например Воронцов (посол в Лондоне) или Колычев (посол в Гааге), предпочитали писать по-русски. Особо следует отметить депеши Воронцова; его язык богат и красочен, хотя и пестрит всевозможными иностранными словами.

По содержанию материалы второго тома смело можно назвать богатыми; они рисуют международное положение начала 90-х годов XVIII в., отличавшееся большой напряженностью и запутанностью. В 1790 и 1791 гг. в Европе происходило несколько войн, перспективы которых привлекали к себе неотступное внимание не только воюющих, но и нейтральных держав. Налицо были две враждебные группировки: англо-прусско-голландская лига с одной стороны и русско- австрийский союз- с другой. Россия в союзе с Австрией вела войну с Турцией. Англия и Пруссия активно вмешивались в ход переговоров о заключении мира и весьма настойчиво предлагали свое далеко не бескорыстное посредничество. Прусская дипломатия в лице министра Герцберга имела далеко идущие планы, тесно связанные с польским вопросом. Пруссия стремилась к захвату городов Торна и Данцига. Чтобы получить согласие Польши на уступку этих городов, Герцберг предлагал целую серию "обменов": Турция должна была уступить Австрии часть уже захваченных в ходе войны это" последней державой земель, в свою очередь Австрия должна была уступить Польше Галицию (отошедшую к Австрии по первому разделу), Польша же - отдать Пруссии Торн и Данциг. Переписка, касающаяся этих планов прусской дипломатии, занимает огромное место в фондах ГАФКЭ, в частности переписка по вопросу о Торне и Данциге. Планы прусской дипломатии в значительной мере определялись давно уже начавшейся борьбой между Австрией и Пруссией за территории и влияние в Геоманской империи. Опираясь на союз с Англией, прусская дипломатия проявляла весьма значительную активность. Положение Австрии, которая вела тяжелую войну с Турцией и которой все время угрожала "Пруссия, было далеко не легким. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы очень ярко рисуют внутренние противоречия, развертывавшиеся в рамках феодально-абсолютистской и многонациональной Австрии.

В австрийских Нидерландах (т. е. будущей Бельгии) происходило восстание, население этих провинций, давно уже страдавшее от чужеземного ига, добивалось независимости. Одновременно нарастало недовольство в Галиции и Венгрии.

Прусский король Фридрих-Вильгельм II усиленно вооружался и угрожал Австрии войной в случае, если его условия не будут приняты. Стремясь укрепить свое влияние в Польше, находившейся в то время в состоянии полного упадка и развала, Пруссия заключила с Польшей союз.

Переписка дипломатов ярко отображает процесс разложения правящей верхушки отсталой, феодальной Полыни. Из донесений русского посла Булгакова и из других документов с полной отчетливостью выступают продажность этой правящей верхушки, податливость ее представителей соответствующим "аргументам" прусской или русской дипломатии, а также слабость, непоследовательность и нерешительность политики последнего польского короля Станислава- Августа Понятовского.

Но в 1790 - 1791 гг. планы прусской дипломатии в отношении Польши, тесно связанные с исходом австро-турецкой и русско-турецкой войны, не могли осуществиться. Обеспокоенная расширением русских владений и ростом могущества и влияния России, Англия настаивала на том, чтобы обе союзные державы, воевавшие с Турцией, заключили с ней мир на основе статус кво. В конце июли 1790 г. в Рейхенбахе (Силезия) состоялось соглашение об условиях перемирия и последующего мирного договора между Австрией и Турцией. Было вынесено решение о сохранении статус кво. Тем самым, рушились планы Герцберга относительно Торна и Данцига и других польских владений. Но, как известно, это была только небольшая отсрочка: второй раздел Польши состоялся в 1793 году. В то же время в Рейхенбахе Австрии была обещана помощь Англии и Пруссии - в

деле подавления революции в Бельгии. Глава английского правительства Питт рассчитывал, что рейхенбахское соглашение послужит основой для последующего совместного выступления Австрии и Пруссии против революционной Франции.

Материалы архива ГАФКЭ дают также возможность проследить планы английских правящих кругов относительно Польши. В дипломатических сферах циркулировала анонимная брошюра, автором которой русские дипломаты считали английского посла в Польше Хейлза. В этой брошюре Польша рассматривалась как аграрная страна, в эксплоатации сырьевых и продовольственных ресурсов которой Англия должна была принять активное участие. Прусская и английская дипломатия активно вмешивалась также в русско-шведские дела, пытаясь продлить войну и помещать Екатерине закончить ее на выгодных для России условиях. Но в августе 1790 г. Екатерине удалось закончить войну и заключить мир в Вереле.

Огромная переписка посвящена русско-турецкому миру. На русскую дипломатию оказано было большое давление. Прусские дипломаты обещали туркам свое содействие; они рекомендовали им не соглашаться на предложенные Екатериной условия и требовать обратно Крыма. В то же время Воронцов доносил из Лондона, что английские правящие круги настаивают на том, чтобы мир был заключен на основе строгого соблюдения статус кво. Екатерина требовала вначале признания Валахии и Молдавии независимыми от Турции княжествами, а также уступки ей известной части турецких владений. В дальнейшем Екатерина отказалась от первого требования и заявила о своем намерении ограничиться приобретением полосы земли между Днестром и Бугом с крепостью Очаков. Но Англия продолжала настаивать на строгом соблюдении статус кво.

Одно время англо-русские отношения стали весьма напряженными. В своих многочисленных донесениях Воронцов писал о планах Англии отправить флот в Балтийское море и о том, что в Англии матросам "делают прессу" (принудительный набор); он сообщал также, что в разговоре с ним английские дипломаты проявляют непоколебимое упорство и категорически отказываются признать справедливость топ положения, на котором настаивала Екатерина, а именно, что район между Бугом и Днестром есть лишь бесплодный клочок земли, Очаков же совершенно бесполезен для Турции, но весьма важен для России. Но Воронцов сообщал и другое: он доносил о том, что в английском парламенте раздаются голоса, протестующие против предполагаемой войны с Россией, а вместе с тем и сама нация английская протестует против этой войны и настаивает на сохранении мирных взаимоотношений с Россией. Так, в депеше от 25 марта (5 апреля) 1791 г. Воронцов писал: "Ежедневно яснее открывается противность нации ссориться с Россией за Очаков и угождение Пруссии". "Мануфактурщики", как выражался Воронцов, т. е. английская промышленная и торговая буржуазия, чрезвычайно заинтересованная в поддержании и расширении коммерческих связей с Россией, энергично настаивали на том, чтобы правительство официально заявило об отказе от своих воинственных планов в отношении России. Как сообщал Воронце", на стенах домов красовались надписи: "Не надо войны с Россией". Выступлениями оппозиции в парламенте, недовольством населения и протестами "мануфактурщиков" не исчерпывались, однако, причины, заставившие английское правительство отказаться от планов войны с Россией; углубление революции во Франции также не могло не беспокоить английские правящие круги.

В мае 1791 г. в Петербург приехал Фаукнер, который привез из Лондона уверения в дружбе короля Георга III к Екатерине. В письме, адресованном Фаукнеру, Екатерина привела следующую цитату из "Аталии" Расина: "Я испытываю страх перед господом богом, дорогой Абнер, но кроме него я не боюсь никого". Угроза войны между Россией и Англией миновала.

Еще до приезда Фаукнара в Россию, в феврале 1791 г, в Вену отправился с полномочиями от прусского короля его фаворит Бишофевердер для предварительных переговоров о союзе против революционной Франции и для достижения соглашения по польскому вопросу и по вопросу о мире между Россией и Турцией. Как известно, в 1792 г. союз между Австрией и Пруссией против Франции был заключен. Весной и летом 1791 г. шли предварительные переговоры (материалы, связанные с оформлением пильницкой декларации, входят в состав следующего, третьего тома данной публикации).

Какую же роль играет во всей этой дипломатической борьбе Франция? Материалы, помещенные во втором томе публикации, показывают, как постепенно меняется положение Франции в концерте европейских держав и как под влиянием французской революции осложняется международное положение и изменяются взаимоотношения отдельных государств. Вначале враждебные Франции державы - Англия и Пруссия - были довольны ослаблением ее международной роли; это ослабление казалось неизбежным следствием революции. Отсюда стремление дипломатии этих стран способствовать дальнейшему обострению отношений внутри Франции, происки английских и прусских агентов в Париже (например прусского агента Эфраима), попытки завязать сношения с членами Учредительного собрания и т. д. Напротив, Екатерина вначале смотрела на Францию как на возможного союзника в борьбе против Англии и Прусси". Русский посол в Париже Сидголин вел переговоры с французским министром иностранных дел Монмореном о помощи, которую Франция может оказать России в ее борьбе против происков враждебной ей английской и прусской дипломатии.

По уверениям Монморена, французские дипломаты делали в этом направлении все от них зависевшее. Так например французский посол в Константинополе Шуазель-Гуффье, по заявлениям Монморена и фран-

цузских представителей в Петербурге, противодействовал планам прусской дипломатии в Турции. Обсуждались планы создания Четверного союза - Россия, Австрия, Испания и Франция, - направленного против англо-прусско-голландской лиги, или же создания коалиции трех северных держав - России, Швеции и Дании. Планы эти, как известно, осуществлены не были, а по мере дальнейшего углубления революции царская дипломатия отказалась от какого бы то ни было сблнжещя с Францией и, напротив, начала принимать активное участие в планах создания контрреволюционной коалиции против Франции.

В 1790 г. весьма напряженными стали англо-испанские отношения: разразился конфликт из-за бухты Нутка-Сунд в Калифорнии. Столкновение интересов Англии и Испании в этой области, являвшееся одним из этапов ожесточенной борьбы за колонии, угрожало привести к войне. Но Испания, находившаяся в состоянии полного упадка, не могла оказать серьезного сопротивления стремлениям Англии и помешать ей постепенно прибрать к рукам огромные испанские колониальные владения. Между тем Испания была связана с Францией так называемым "фамильным пактом".

Завязались переговоры о том, придет ли Франция на помощь Испании и сможет ли соединенный франко-испанский флот нанести поражение английскому. В связи с этим в Учредительном собрании развернулись продолжительные прения, затронувшие ряд важнейших вопросов о том, какие изменения вносит революция во внешнюю политику Франции, в частности о том, кому принадлежит право объявления войны и заключения мира - королю или парламенту, о контроле парламента над внешней политикой и т. д. После долгих прений Учредительное собрание высказалось за превращение фамильного пакта в "национальный договор" и за оказание помощи Испании в том случае, если она согласится оформить союз на новых началах. Но испанское правительство не особенно рассчитывало на помощь охваченной революцией Франции. Испания капитулировала, согласившись удовлетворить притязания Англии, и назревавший конфликт разрешился "мирно".

По мере дальнейшего развертывания революции во Франции другие державы перестают относиться к ней как к обычному участнику дипломатических комбинаций; ее начинают бояться как источника "революционной заразы". Коалиции еще нет, но уже начинают поговаривать о ней, усиливаются происки эмигрантов, агенты графа д'Артуа разъезжают по Европе и стараются заручиться обещаниями о помощи. Так, постепенно, меняется международное положение. Вопросы, которые так остро волновали европейскую дипломатию: русско-турецкий и австро- турецкий мир, а также польские дела, - продолжают по-прежнему ее волновать, но наряду с ними все острее становится проблема борьбы с революционной Францией и создания для этой цели контрреволюционной коалиции держав. Как уже указывалось выше, после бегства Людовика XVI подготовка в этом направлении пошла значительно быстрее, но известный перелом, нарастание повышенного интереса к событиям во Франции - чувствуются еще до этого.

Прежде всего, разумеется, материалы наших архивов отражают отношение к французской революции Екатерины II и ее дипломатов. Екатерина ненавидела революцию и презирала ее деятелей. В своих письмах и заметках она с отвращением отзывалась о революции и строила всевозможные планы расправы с ней. Русский посол в Париже Симолин доносил о важнейших событиях во Франции, о ходе борьбы в Учредительном собрании, о положении короля и королевской семьи. Он не скупился на ругательные эпитеты по адресу революционеров, этих страшных "жакобенов", как говорили тогда в России. В переписке довольно значительное место отводится истории с молодым графом Строгановым, которого его воспитатель Ромм ввел в якобинский клуб. Екатерина предписала Симолину выяснить, кто из русских подданных проживает во Франции, и сообщить этим лицам ее приказание немедленно вернуться в Россию. Симолин составил список, в котором значились две категории подданных Екатерины: "les sujets" (т. е. крепостные) и "les personnes libres" (т. е. вольные граждане). Выяснилось, что некоторые из бывших "sujets" уже успели обосноваться во Франции, вступить в Национальную гвардию и вовсе не желали возвращаться в крепостную Россию. В то же время в Россию, напротив, стремились напуганные революцией французские дворяне, умолявшие Екатерину принять их под свое высокое покровительство. Так, некий граф Тулуз-Лотрек, "лишенный состояния и тех почестей, которые приличествуют его рождению и званию", умолял разрешить ему и его семейству поселиться в России, причем просил принять его на службу и отвести ему земельные владения.

Но эмиграция, как известно, возлагала и более обширные надежды на Екатерину. Рассчитывали, что она окажет активную помощь в борьбе с революционной Францией. В 1791 г. Екатерина заключила с шведским королем Густавом III секретную конвенцию, направленную против французской революции.

Подробно освещен в материалах ГАФКЭ вопрос о конфликте Франции с немецкими князьями из- за феодальных владений в Эльзасе. Ликвидация феодальных привилегий во Франции затронула и эльзасских поместных владельцев, которые обратились за помощью к императору Леопольду II, стоявшему во главе "Священной римской империи германской нации". В этом деле была заинтересована и Екатерина, так как Россия считалась одним из государств-гарантов так называемой "конституции" Германской империи, и Екатерина видела в этом лишний повод для вмешательства в дела германских государств, в частности с той целью, чтобы натравить их на революционную Францию

Чрезвычайно интересный материал дают донесения некоторых русских дипломатов о революционном движении в соседних с Францией странах, которое в значительной степени являлось откликом на французские события. Так например Белосельский доносил из Дрездена о том, что в Саксонии все шире развертывается крестьянское движение. Он писал о "духе возмущения, проницающем помаленьку между крестьянами саксонскими". По словам Белосельского, "народ саксонский имеет испорченной разум читанием газет, кои непрестанно - пишут с скрытой аппробациею о бунтах французском, лиежском и прочее" (донесение от 1(12) июля 1790 г.).

Из различных областей Италии также поступали подобные донесения. Русский дипломат Карпов писал из Турина, столицы Пьемонта, о том, что в Савойе начинается крестьянское движение и крестьяне отказываются выполнять феодальные повинноности. В своей депеше от 12 (23) июня 1790 г. он сообщал Остерману, что "в Мориенском графстве девять больших деревень отказались платить десятинный оброк помещикам и духовенству, и недавно из Савой сюда приехавшие люди уверяют, что тамо народ, будучи столь напоен французским духом, что вседневно 'оказывает склонность к последованию примеру своих соседей..."

Консул Лизакевич доносил из Генуи о том, что генуэзский сенат получил от жителей районов, "лежащих к стороне Франции", обращение, в котором жители просили почтенных сенаторов "лучше управлять делами" и позаботиться о благосостоянии населения, страдающего от высоких налогов и дороговизны. По уверению Лизакевича, обращение это "произвело неприятное ощущение в Сенате и в коллегиях" (донесение от 29 июня (10 июля). Аналогичные, сообщения поступали и из других районов Италии, а также из Женевы.

Второй том публикации содержит весьма разнообразный и интересный материал, характеризующий как международное положение в 1790 - 1791 гг., так и углубление революции во Франции и расширение ее влияния на другие страны.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - П. Зайончковский:

Комментарии: