ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В АНГЛИИ В НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

За последние годы литература, посвященная промышленной революции в Англии, занимает все большее и большее место в современной историографии.

Пятнадцать лет тому назад (перед империалистической войной) единственным откровением по данному вопросу считалась в буржуазной науке книга Манту - "Промышлення революция в Англии в XVIII столетии"¹ , последняя часть капитального труда Кеннингема² и небольшая, незаконченная работа Тойнби³ . Несмотря на солидные размеры, книги Кеннингема страдает расплывчатыми формулировками, отсутствием синтеза и порой самыми наивными и банальными выводами. Вышла она в 80-х годах прошлого столетия и, поскольку многие, в частности архивные, материалы не были еще обнаружены, Кеннингему они остались неизвестными.

Совсем в другом роде - книга Манту. Она основана на изучении архивных и множества печатных источников и дает широкую и исчерпывающую картину всех сторон великого социального процесса, - с этой стороны труд Манту давно уже приобрел в академических кругах репутацию классической работы. Но Манту упрямый сторонник буржуазной исторической школы и как таковой не упускает случая, чтобы не опровергнуть "ненавистного" Маркса; в этих случаях доводы и мысли Манту - бедны и малоубедительны.

Таким образом, по существу говоря, вся историография Промышленной Революции в Англии ограничивалась только этими двумя работами.

Начавшаяся в 1914 году империалистическая война надолго приостановила научно-исследовательскую работу.

Только с возобновлением мирных отношений могли увидеть свет новые труды, до той поры хранимые в портфелях исследователей: Джон и Барбара Гаммонд, книги которых уже успели сделаться классическими, с нескрываемой грустью рассказывают в предисловии к "Tomn Labourer", как война помешала им опубликовать эту работу⁴ ранее.

Книга Гаммондов не осталась одинокой, за ней последовал ряд других; все историки как бы заразились общим желанием - выпускают одну работу за другой. Группа ученых, об'единившаяся под руководством проф. Анвина вокруг

¹ Mantoux - La revolution industrielleau XVIII siecle en Angleterre. Paris.

² Cunningham - Growth of the English industry and commerce, vol III, Oxford, 1902.

³ Toynbee - Industrial revolution in England.

⁴ Hammond - Town labourer, p. VIII.

Манчестерского Университета, дает ряд содержательных монографий: Аштон¹ пишет о металлургической промышленности в эпоху Промышленной Революции, Дэниэльс о хлопчатобумажных и т. д.² .

Я не буду останавливаться на разборе этих работ, - в свое время прекрасный и четкий анализ их дал проф. Косьминский в своей статье - "Английский Рабочий в эпоху Промышленной Революции" и к выводам его трудно что-либо еще прибавить.

Мне хотелось бы только указать на одно обстоятельство, ранее никем не указанное, именно: изучение Промышленной Революции в Англии начало по окончании войны 1914 г. локализироваться, - оно сделалось достоянием англичан и только за последние 3 - 4 года американцы нарушают эту естественную монополию. Чем это об'яснить?

"Современная империалистическая эпоха, - говорит Ленин, - есть эпоха загнивания и разложения капитализма". Эти слова ни к кому так не применимы, как к Британской Империи - газетные телеграммы ежедневно свидетельствуют нам об этом. Оттого, может быть, именно у англичан создался такой интерес к истории первоначального развития родной промышленности, невольно можно подумать, что в исполинских фигурах отцов современного капиталистического производства, Боультона, Уэджвуда, Пиля и других, современная хиреющая буржуазия Англии рассчитывает найти поддержку своему колеблющемуся господству. Если же сравнить нынешнюю рационализацию промышленности с механизацией производства в конце XVIII и начале XIX вв., не доброй памяти "Combination Laws" и законы против профсоюзов кабинета Балдвина, то невольно приходит в голову мысль о прямом заимствовании и подражании методам борьбы родоначальников капитализма. С этой точки зрения интерес к прошлому для английского историка не кажется отвлеченным, а приобретает практический характер. Это явление в достаточной мере сильно отразилось на современной исторической литературе.

Мало этого, - как мы увидим дальше - история становится более, чем когда-либо откровенно, орудием в руках имущих классов для защиты их эгоистических интересов и обоснования их raison d'etre. Такова политическая физиономия разбираемой литературы, за немногими исключениями.

В методологическом отношении здесь тоже следует отметить одну новую черту, характерную для других отраслей английской социальной истории (например, аграрной), - внимание исследователей направлено теперь не на изучение Промышленной Революции в целом, а на исследование отдельных проблем, касающихся развития одной или другой отрасли производства, той или иной стороны социальной жизни данной эпохи, это специальные, по большей части, монографии, стремящиеся дать точную и конкретную картину какого-нибудь частного процесса. И только, накопив достаточный материал, некоторые, особенно плодовитые, историки делают известные обобщения, дают нам изображение всего процесса в целом. Такова книга четы Гаммонд - "Развитие современной промышленности". В течение нескольких лет супруги Гаммонд последовательно выпускали ряд трудов, посвященных рабочему движению в период 1760 - 1832 гг., т. е. в самый разгар Промышленной Революции.

В первой из своих работ - "Сельский Рабочий"³ , хотя и опубликованной в 1910 году, но значительно переработанной в новом издании 1920 года, наши авторы рисуют нам картину исчезновения феодальных обычаев в сельском хозяйстве, описывают яркими красками процесс огораживания земли и экспроприации крестьянства крупными земельными собственниками, подробно останавливаются на ряде законодательных мероприятий, направленных якобы на улуч-

¹ Ashton-Yron and Steel in the Industrial Revolution, Manchester, 1924.

² Daniels-Early Englich cotton industry, Manchester, 1920.

³ J. L. and B. Hammond-Village labourer 1760 - 1832.

шение участи крестьянства, одни из которых (Спингемлендский акт) обманывали трудящихся деревни, другие (Билль Уитбреда) представляли паллиатив и терпели полный крах. В книге имеется тщательный анализ так называемой Allotment System (наделение малоземельных мелкими участками земли и инвентарем) и законов о бедных. Все эти меры, приходят к заключению Гаммонды, проводились в интересах лендлордов я ничего, кроме бед и нищеты, не приносили крестьянству. Сельский пролетариат в связи с этим численно возрастал, а крестьянство как класс исчезало. Последние главы своей работы авторы посвящают восстанию Свинга, вспыхнувшему под влиянием неимоверной эксплоатации в 1830 году (главным образом в Южной Англии): сельские рабочие под руководством мистического вождя Свинга ломали сельскохозяйственные машины и жгли помещичий хлеб, инвентарь и т. п. Авторы книги дают пространную характеристику движения со стороны программы и тактики и выясняют причины его неудачи: восставшие были слишком слабы, и когда правительство опомнилось от первого испуга, оно быстро потопило в крови эту попытку деревенского пролетариата вырваться из тисков эксплоатации. В "Town labourer"¹ Гаммонды прослеживают тот же процесс в условиях городской промышленности: ужасы фабричного режима - каторжная дисциплина, непомерно длинный рабочий день и хладнокровно-медленное убийство детей тяжелой и непосильной работой. Гаммонды показывают также entente cordiale государственной власти и правящих классов в их общем стремлении подавить рабочее движение, авторы мастерски рисуют лицемерную безжалостно-расчетливую психологию буржуазии, изображают они и настроение городского пролетариата. В этой книге как в зеркале отображаются прелести новой буржуазной цивилизации. Бесспорно, упомянутый труд Гаммондов является их лучшей работой: на ряду с оригинальными выводами здесь сочетаются обилие фактического материала и ряд новых данных (влияние веслеянства на рабочее движение, связь работорговли с эксплоатацией детского труда и т. п.).

Наконец, в "Skilled Labourer"² последней части этой, поистине, трилогии борьбы и страданий английского рабочего класса, мы имеем очерк жизни и условий труда квалифицированного ремесленника-рабочего, к несчастью своему пережившего цеховые законы и средневековые статуты и раздавленного в конце концов капиталом. Здесь мы знакомимся и с методами борьбы квалифицированных рабочих, в частности получаем представление о доселе таинственном движении луддитов (разрушителей машин), и провокаторско-полицейских мерах буржуазии при подавлении рабочих "волнений".

К сожалению некоторые вопросы в этой книге не всегда в достаточной мере освещены, например, очерк развития трикотажного производства дан несколько упрощенно. Не вполне ясно прослежено движение заработной платы трикотажников в период наполеоновских войн, и вообще о положении трикотажного производства и рабочих в этот период почти ничего нет, кроме общих слов. В главе об Йоркширских луддитах совсем не упоминается о секретной организации предпринимателей для борьбы с поломкой машин, что же касается движения луддитов в Ланкашире, то перед нами в данном случае только описание внешней стороны его, о причинах же и истинной подоплеке его авторы умалчивают. Благодаря этому у читателя остается некоторое чувство недоуменности.

Все это мы находим и в уже упоминавшейся книге Гаммондов - "Развитие современной промышленности"³ . Написанная блестящим и выразительным языком, она вместе с тем имеет популярный характер, - согласно заявлению самих авторов "их работа рассчитана на широкую публику". В качестве источников

¹ J. L. & В. Hammond - The town labourer, New impr. 1925.

² J. L. & В. Hammond - The skilled Labourer 1760 - 1832, 1919.

³ J. L. & В. Hammond - The rise of modern industry, London, 1925.

Гаммонды использовали на этот раз не архивные документы, а только литературу, и строят свои выводы главным образом на основании своих предыдущих работ, - это как бы квинтэссенция их основных взглядов.

Промышленной Революции, по мнению авторов книги, предшествовала длительная коммерческая революция, способствовавшая в сильной степени будущим преобразованиям в производстве. Основным этапом последней и посвящена первая часть работы. Здесь выясняется ряд условий, доставивших Англии в конечном результате торговое могущество. Анализируя колониальную и торговую политику двух крупнейших в истории государств Римской империи и Пиринейских монархий, Гаммонды приходят к заключению, что ни та, ни другие не использовали производительным образом богатств своих колоний: в одном случае существовало непроизводительное потребление, в другом, - царили неимоверный грабеж и расхищение. Переходя к положению Англии, наши авторы констатируют особенно благоприятные условия для ее дальнейшего развития: островное положение, отсутствие войн и междуусобиц, раздиравших континент, и установившийся после революции XVIII века твердый парламентарный строй и гражданская свобода. Наконец, английские колонии по своему климату и экономическим ресурсам только способствовали развитию энергии и производительности труда у англичан, все богатства Нового Света самым выгодным образом использовались ими, так что английское хозяйство, развиваясь без помех и спокойно, в конце концов приобрело гегемонию в морской торговле. При таких условиях, замечают Гаммонды, даже потеря американских колоний принесла пользу Англии, которая быстро расширила и увеличила свою торговлю с новым государством, способствуя тем самым росту своего производства, вызвавшего в результате Промышленную Революцию.

Последняя трактуется во второй части рассматриваемого труда. Прежде всего, наши авторы касаются вопроса о транспорте: рассказывают нам о подготовке и развитии системы каналов, о постройке новых дорог и их улучшении. Процесс этот, по словам Гаммондов, принял настолько крупные размеры, что через каких-нибудь 40 - 50 лет всю Англию изрезывала густая сеть каналов и дорог - революция, в средствах транспорта, таким образом, уже в конце XVIII века вполне определилась и только железные дороги положили начало новому этапу прогресса путей сообщения.

Последовавшей за улучшениями в области транспорта революции в производстве Гаммонды уделяют самое большое внимание - это центральное место работы. К сожалению, эти главы мало дают нового и, по существу говоря, повторяют в сжатой форме все, что говорилось в более ранних работах Гаммондов. Нужно, однако, сказать, что отдельные мысли и замечания, разбросанные нашими авторами прежде в разных местах, здесь приведены ими в стройную и систематическую форму: мы имеем тут и рассказ о наиболее крупных изобретениях в главнейших отраслях промышленности и об'яснение роли паровой машины в реформирующемся производстве, и, наконец, очерк борьбы рабочего класса, главным образом умирающего ремесла, с капиталом.

В последней части своей работы Гаммонды выясняют нам последствия промышленной революции и дают социально- этическую характеристику ее. В главе "Тень работорговли" авторы стремятся определить причины особенно жестокой эксплоатации фабричного (в частности детского) труда, которые они оригинально об'ясняют влиянием работорговли, убившей всякое чувство гуманности у английского купца и предпринимателя, что приучило их смотреть на своих рабочих как на товар. В следующей главе "Проклятие Мидаса", дается картина быта и жизненных условий нового, рожденного революцией, города, с его резкими социальными противоречиями - "промышленный прогресс подобно мифическому Мидасу, создавая богатство, нес с собой голод и смерть". В последних двух главах Гаммонды указывают основной результат промышленной революции; по их мысли она перевернула былые социальные отношения, нарушила

гармонию общества и разбила его на резко враждебные классы. "Их борьба, говорят они, вылилась, однако, не в политические формы, ибо "многие рабочие увлекались методизмом и бросились в об'ятия реакции и мистицизма, французская же, революция была не в силах поднять пламя революционного пожара в Англии - основные идеи ее были уже, хотя и на бумаге, воплощены в английской жизни и для англичан ничего не представляли нового, с другой стороны методизм служил надежным щитом против всех иностранных влияний".

Несмотря на достоинства книги Гаммондов: блестящее изложение, оригинальные мысли и много новых фактов, неизвестных рядовому читателю, - она страдает рядом недостатков. Прежде всего, хотя авторы и приемлют борьбу классов, но миросозерцанию их абсолютно чуждо марксистское понимание истории. Кроме того, они слишком переоценивают влияние коммерческой экспансия на дальнейший прогресс промышленного капитализма; не менее далеко от марксизма, и их заключение о работорговле, как о причине эксплоатации фабричных детей. Точно так же, хотя симпатии Гаммондов и лежат всецело на стороне рабочих, но в книге их не проведена строго классовая точка зрения, ибо в своих заключениях они исходят из понятия классового сотрудничества и мира.

На ряду с методологической невыдержанностью в работе Гаммондов есть недостатки другого рода: такому важному моменту промышленной революции, как развитие хлопчатобумажного производства, они уделяют мало места и наоборот слишком долго останавливаются на менее существенных вопросах, как например, успехи гончарного производства. Несколько бледно освещено ими положение рабочих в это время, - ничего не сказано о рабочей эмиграции и очень мало о деятельности профсоюзов, а ведь эти вопросы являются очень важными для эпохи промышленной революции.

И все же нельзя не признать, что в научно-популярной литературе книга Гаммондов должна занять одно из первых мест: здесь мы видим в общем стройное изложение и серьезный, не тенденциозный рассказ; все слабые стороны этого труда вытекают только из неправильного метода авторов.

Совершенно иной характер имеют работы других исследователей: это специально написанное обоснование непреложности и вечности капиталистического строя, а иногда и прямо-таки настоящая апология буржуазии, тенденциозное отрицание революционности исторического прогресса и т. д. Образец такой работы мы находим в книге Моффита - "Англия накануне промышленной революции"¹ . Автор ее - канадский профессор, долгое время работавший в библиотеках Манчестера и Эдинбурга, а также в Британском Музее. К сожалению, использованный Моффитом материал далеко не первосортный: хотя он и имел возможность познакомиться со всеми богатствами лучших книгохранилищ Англии, но из всей массы источников им выбраны только печатные документы: мемуары, памфлеты, официальные отчеты и т. п., рукописные материалы, надо думать, остались ему незнакомы.

Содержание самой книги несколько уже ее заглавия: оно охватывает период с 1740 по 1760 год и рассматривает социальные и экономические условия только одного Ланкаширского графства, в некоторых случаях, для связи, автор касается отношений и в остальной Англии, которая является как бы общим фоном для рисуемой им картины; наконец, Моффит не упускает случая провести параллель между экономическим развитием Англии и его родины, Канады.

Основной целью своего труда Моффит ставит себе задачу доказать постепенность процесса преобразования промышленности: "история, - говорит он, - знает два вида революции - одна это внезапное возмущение против условий, ставших в конце концов невыносимыми - такова Великая Французская Революция... Революция другого рода представляет взрыв накопившейся молодой энергия, под'ем настолько быстрый, что он не в состоянии развернуться в слишком узких рамках

¹ L. Moffit - England on the eve of the Industrial Revolution, New-York. 1925.

старого порядка. Такая революция стремится к созданию лучшей и новой структуры общества и хозяйства... Однако какой бы яркий характер ни носили отдельные фазы этой революции, позади нее лежит длительный период подготовки... старые пути медленно отмирают, некоторые черты старой организации постепенно исчезают. Только, когда все подготовлено, тогда новый порядок рождается на свет"... Таким образом, по мысли Моффита, еще задолго до промышленной революции все характерные черты ее имелись, хотя в затушеванном и зачаточном виде. Эту мысль он доказывает тщательным исследованием методов, господствовавших в сельском хозяйстве и промышленности Англии. Аграрным порядкам посвящена вся первая часть книги Моффита. Он подробно рассматривает, какие виды злаков и трав сеялись в то время в Ланкашире и прилегающих к нему областях, какова была обработка земли и методы удобрения, и, наконец, особо останавливается на скотоводстве. От вопросов технических наш автор переходит к анализу существовавшей тогда системы землепользования и дает сжатое описание быта и жизненных условий всех групп земледельческого населения.

Особенно интересна у Моффита глава, посвященная рыночным отношениям в земледелии; здесь он стремится доказать глубокое проникновение капитала в сферу сельского хозяйства.

Касаясь положения сельских рабочих, Моффит указывает, что "заработная плата в это время имела тенденцию к повышению", а жизнь их в Ланкашире была гораздо лучше, чем в других графствах.

В заключение автор приходит к выводу, что в технике сельского хозяйства между 1740 и 1760 г.г. наблюдался значительный прогресс; земля все больше и больше концентрировалась в руках немногих лиц; феодальные пережитки почти исчезли и фермерство становилось в Ланкашире почти повсеместным явлением. "Наиболее типичные черты нового экономического уклада, - говорит он, - были уже налицо, и только старые законодательства о бедных и Acts of settlement препятствовали дальнейшему разложению крестьянства и общей капитализации деревни".

Наличие того же процесса Моффит усматривает также в торговле и промышленности. Он подробно изображает процесс производства в то время, указывая, что техника его носила в себе все зародыши прогресса: ряд изобретений в текстильной промышленности (летучий челнок, drop box) и горном деле (вентиляция, новая обработка угля, применение пара при выкачивании воды и т. п.) по его мнению, являли яркое доказательство этого явления. Хотя домашнее производство и оставалось господствующим в промышленности, но автор считает, что оно все больше и больше захватывалось капиталом в лице посредников. Помимо того, он находит довольно многочисленные примеры существования фабрично-капиталистических предприятий в то время, как например, в ситценабивном деле и многих отраслях добывающей промышленности.

Развитию торговли и описанию всех форм ее автор посвящает особый пространный очерк. Он рисует широкую картину движения товара из рук производителя на рынок, отмечая роль ярмарок и крупной оптовой торговли, тщательно анализируя процесс образования этой последней и способы ее ведения. Останавливается Моффит также и на так называемых странствующих купцах (riders, travelling merchants), значительное место уделяется, кроме того, в его книге розничной и мелочной торговле в лице chapmen (нечто вроде коробейников) и "hawkers" (городские разносчики). В заключении Моффит рассматривает торговлю каменным углем, солью и металлами, где отмечает то же влияние крупного капитала и поглощение им мелких предпринимателей.

Переходя к организации почтовой службы и прессе, наш автор усматривает в этих областях ко II половине XVIII века большой прогресс, - обстоятельство, по его мнению, способствовавшее оживлению экономической жизни.

Последняя часть разбираемой работы посвящена рабочему вопросу накануне промышленной революции. Здесь приводятся подробные данные о зара-

ботной плате промышленных рабочих и даны краткие замечания об условиях их труда, благосостоянии и организации. Хотя Моффит и признает, что рабочий день был тогда очень длинен, дети начинали работать с очень раннего возраста, а заработная плата выплачивалась не всегда нормально (во многих случаях преобладала truck system), тем не менее он склонен думать, что рабочим жилось не очень плохо; питались они, по его мнению, прилично, недурно и одевались. Автор заканчивает свою книгу кратким обзором применявшихся тогда законов о бедных, отмечая невнимательное и небрежное их проведение, и, наконец, посвящает чуть ли не несколько строк рабочим организациям и стачкам: последние, по его мнению, очень усилились в то время, кассы же взаимопомощи я профессиональные союзы развивались; чем об'яснялось это явление, автор почему-то не считает нужным даже сказать и только констатирует факт.

Как можно видеть, книга Моффита интересна только отдельными фактами, в целом же почти ничего не дает нового. Нельзя назвать ее и оригинальной, ибо выводы его заимствованы у других исследователей: так, например, касаясь положения суконной промышленности, он опирается, главным образом, на изыскания Хитона, а все приводимые им данные о роли посредника (middlemen) в промышленности, земледелии и торговле взяты из работы Уэйкфильда. Есть в книге и другие недостатки: автор слишком часто приводит мнения современников, но почти не комментирует их. Ряд очерков дан им чисто прагматически и описательно без всякого анализа и синтеза; часто за счет менее важного материала сокращается рассмотрение весьма существенных вопросов, которые остаются или только намеченными, или даже вообще не освещенными - таковы рабочее движение, стачки, а в сфере торговли и распределения - кредит, банки и биржа, о чем в книге не сказано ни слова. Самое суживание главы об организации и положении труда, я сказал бы - умаление значения этого вопроса, показывает тенденцию автора затушевать все классовые противоречия, которые несомненно существовали и до промышленной революции. С другой стороны, указанное выше определение этого процесса, как постепенного и эволюционного, еще больше подтверждает нашу мысль, что книга эта была написана с определенной целью опровергнуть революционную точку зрения на историю. Это обычный американский text-book, вооруженный солидной литературой, обстоятельный, но бесцветный и малооригинальный.

Совсем другой характер носит книга американского ученого Боудена - "Английское Индустриальное Общество к концу XVIII столетия"¹ . Это серьезное исследование, основанное на изучении богатой литературы, как современной, так и старой, и большого количества архивных рукописных материалов. Автор использовал бумаги Бюро Торговли, бумаги Министерства Внутренних и Иностранных дел, рукописи Манчестерской библиотеки и документы Чатама, не менее хорошо изучены им периодическая литература того времени и бесчисленные современные памфлеты.

В работе Боудена затрагивается лишь одна сторона Промышленной Революции: отношение общества к происходившим изменениям и влияние этих последних на социальный облик Англии.

Нужно признаться, что со своей задачей автор справился мастерски: в высшей степени в живой и увлекательной форме он дает нам освещение целого ряда крупнейших проблем, как развитие технических изобретений, влияние паровой машины на новую промышленность, происхождение магнатов капитала и положение рабочего класса в эпоху индустриальной революции.

После краткого, но содержательного обзора развития английского общества и хозяйства в эпоху, предшествующую великим переменам, автор рисует нам яркую картину настроения, охватившего английское общество уже с 30-

¹ Witt Bowden - Englich Industrial society towards the 18- th century, New-York, 1925.

40 годов XVIII столетия, - он характеризует его одним словом "дух изобретательства" (spirit of invention). Вопросы, оставшиеся неосвещенными у Манту, находят у Боудена свое разрешение: еще задолго до Промышленной Революции стремление к улучшению способов производства охватило почти все яаселенте Англии, оно не было делом отдельных лиц, наоборот, образовывались целые общества (напр., Society of Arts и другие), ставили своей задачей поощрять и содействовать всему, что могло служить прогрессу промышленности. Боуден считает совершенно несоответствующим истине представление, что изобретатели оставались часто без поддержки, а их труды пропадали даром, - ссылками на документы и современные газеты он доказывает противоположное: случаи пренебрежения к ученым были очень редки, приводимый же всеми пример Кромптона основан на недоразумении - ему много помогали и умер он вполне обеспеченным человеком, а отнюдь не в бедности.

Что же явилось причиной технических преобразований? На этот вопрос Боуден дает ответ, который едва ли может нас вполне удовлетворить. Основываясь на указания современников (Адам Смит и другие), он думает, что тягу к нововведениям стимулировали в первую голову иностранцы: с одной стороны, импортировались или новые машины из-за границы, или целые отрасли реформированной промышленности, с другой стороны, эмигрировавшие от религиозных преследований иностранные ремесленники насаждали в Англии новые способы производства. В дальнейшем, мощным толчком послужили умные и деятельные ремесленники, бежавшие от ограничительных законов корпоративных городов на север страны, развитие прикладных наук и тот дух рационализма, который постепенно подчинял своему влиянию английское общество.

В следующей главе описывается применение машинной техники к производству, и его результаты. "Под влиянием новых методов, - говорит Боуден, - промышленность быстро изменила свою былую физиономию: машины привлекали капиталы и человеческий труд, заселялись такие прежде мало обитаемые области, как например, Север Англии, росли фабрики, возникали громадные города, а продукты английской промышленности завоевали монопольное положение на внешних рынках; приходилось защищать особыми охранительными законами новые изобретения, дабы защитить их от посягательства иностранцев".

Не менее интересная проблема разбирается автором в главе "Великие Промышленники". Здесь выясняется образование класса крупных капиталистов, вышедших обычно из низших слоев населения (йомены, ремесленники, мелкие предприниматели) и их постепенная кристаллизация в особую социальную группу со своими интересами и традициями. Весьма хорошо освещается образование и деятельность союза предпринимателей, особенно крупнейшей организации промышленников General Chamber of Manufactures и вскрывается затем ее роль во внешней политике Англии, в частности при заключении Англо-Французского договора 1786 года; сюда же включен блестящий очерк развития идей экономического либерализма.

Заключительная глава книги Боудена посвящена вопросу о положении рабочего класса в эпоху промышленной революции; Боуден соглашается, что благосостояние трудящихся классов ухудшалось и об'ясняет это не вытеснением ручного труда машинами, а, во-первых, уничтожением государственного контроля над производством, лишившим рабочих поддержки, во-вторых, двойственным характером дохода рабочего - от обрабатываемой им земли и от платы за труд в мастерской: поскольку промышленная революция разрушила эти традиции, землевладельцы отказывались платить рабочим, считая их чуждыми деревне, а в производстве за ними не признавали права на более высокую плату, раз они были еще связаны с землей. "Слепые" силы конкуренции и та разлагающаяся обстановка, из которой вышли промышленные рабочие, добавляет наш автор, были в конце концов причиной парадоксальных результатов революции - растущего богатства и увеличивающейся бедности". Боуден отмечает, однако, и другую сторону процесса-

концентрация производства, единообразие трудового процесса и отсутствие всякой помощи со стороны правительства об'единили рабочих и заставили их искать защиты своими собственными силами, результатом этого явились рабочие общества и союзы, рост стачек и беспорядков. Тем не менее, автор книги приходит к заключению, что данная проблема в этот период все же не вполне уяснена - материал слишком скуден и требует дальнейшего, более детального изучения.

Работа Боудена, как мы видим, представляет яркий пример достижений буржуазной исторической науки: здесь на ряду с техническим умением и, казалось бы, солидной аргументацией, проглядывает, несомненно, тенденция подменить в некоторых случаях решающее значение экономических явлений влиянием сил духовного порядка (дух рационализма, развитие наук и т. п.), а, с другой оправдать на основании экономических данных страдания рабочего класса и одновременно подчеркнуть целесообразность процесса капитализации, как наиболее прогрессивного явления в социальной истории.

Указанная тенденция с еще большей силой находит свое выражение в двух недавно вышедших монографиях по истории шерстяной промышленности.

Первая из них принадлежит перу Э. Липсона¹ , известного теперь английского экономиста и историка, автора большого труда по английской экономической истории в средние века; она касается специальной темы - истории шерстяной промышленности в Англии и представляет ценный вклад в литературу предмета. Липсон строго проверил все имеющиеся печатные материалы (ему знакомы и архивные документы) и обширно использовал опыт предыдущих ученых. Работа его очень содержательна, хотя и не все выводы сделаны до конца. Здесь он подробно рисует нам первые шаги этой промышленности со времен еще средних веков, дальнейшую ее организацию, влияние на нее государства, а затем промышленной революции. Липсон подробно описывает основные производственные процессы в шерстяном деле и все их преобразования. Большое внимание уделяется автором истории технических изобретений и их влиянию на ручной труд и домашнее производство. Много места занимает в книге вопрос о положении рабочего класса: борьба разоряемых мелких производителей с капиталом, первые "выступления фабричных рабочих, деятельность профсоюзов и т. д. В заключение автор внимательно рассматривает географическое распределение производства и выясняет причины передвижения шерстяной промышленности из старых восточных центров "а север Англии.

Несмотря на содержательность книги, в ней имеется ряд слабых сторон и весьма сомнительных положений, - Липсон утверждает, например, что капитализм вырос уже в средние века (отрыжка Допша) и чуть ли не целиком отрицает наличие промышленной революции. "Преобразования в технике, происходившие во второй половине XVIII века и позднее, говорит наш автор, никакого революционизирующего влияния на развитие промышленности не оказали, экономически она делала успехи задолго до этого, и тот под'ем, который называют промышленной революцией, явился естественным результатом продолжительной и постепенной эволюции". Таким образом, Липсон совершенно откровенно провозглашает капитализм извечным укладом экономической жизни, а буржуазию постоянной носительницей прогресса. Много вредят достоинству работы идеалистические воззрения ее автора, - благодаря этому некоторые его выводы носят весьма мало обоснованный характер, а подчас совершенно правильные мысли комкаются и теряют логическую ясность.

Второй работой, посвященной этому же вопросу, является труд Герберта Хитона - "История Йоркширской шерстяной промышленности"² , вышедший в серии Oxford Historical and Literary Studies. По богатству материала и со держатель -

¹ Е. Lipson - The English woollen and worsted industries, London, 1921.

² H. Heaton - Yorkschire woollen and worsted industries 1920 (Oxford historical & literary studies vol. X).

ности это ценнейшая работа. Автор ее изучил колоссальное количество архивных документов, иной раз доселе неизвестных, им использованы не только сокровища Британского музея и Публичного архива, но исчерпаны до дна и местные йоркширские архивы: здесь имеются бумаги корпораций, судебных сессий, договоры об ученичестве, дела стряпчих и т. п., общий охват их с XIV по XIX век: из этих указаний уже можно видеть, насколько монументальна книга Хитона.

Последний подробно прослеживает пути развития шерстяного производства от истоков его до последних лет XVIII столетия. Яркими красками рисует он нам зарождение промышленности, ее первые робкие шаги, влияние и роль гильдий в процессе производства и распределения. Особое место уделяет домашней промышленности, роли скупщика и капитала. Не менее полно освещена им политика государства по отношению к шерстяному делу, монополии 17-го века, в частности, в царствование Стюартов. Столь же широко исследована внешняя торговля - экспорт и импорт шерсти и сукна. В ряде блестящих очерков дается картина территориального перемещения промышленности, роли технических изобретений и положения труда (ученичество, подмастерья, рабочие современного типа).

Как ни содержателен труд Хитона, но он написан с той же предвзятой точки зрения, что и работа Липсона. Автор не только ярый приверженец капиталистического строя, но и горячий националист и империалист. С большим энтузиазмом он рассказывает об успехах английских суконщиков, опровергает иноземное происхождение шерстяной промышленности и доказывает ее "подлинно" национальный характер. В то же время он придерживается теории эволюционного развития исторического процесса - наличие капиталистических отношение он видит задолго до промышленной революции, которую сводит к простым техническим преобразованиям, не оказавшим решительного влияния на изменение способов производства. Лейтмотив книги Хитона, особенно последней ее части, - "капитализм был, есть и будет".

По пути, избранному Хитоном, следуют и историки добывающей промышленности, ярким примером чего служит об'емистое сочинение преподавателя Эбердинского Университета, Генри Гамильтона - "Английская бронзовая и медная промышленность до 1800 года"¹ . Работа эта, хотя и написана главным образом на основании архивных материалов, однако, не во всех ее частях может быть названа оригинальной, ибо отдельные источники, как, например, манускрипты Боультона и Уатта были уже раньше использованы другими исследователями² . Тем не менее некоторые документы - счетные книги медных предприятий и протоколы различных промышленных компаний - обнаружены Гамильтоном впервые, а что касается его эрудиции, то она безупречна: в тогдашней памфлетной и журнальной литературе он чувствует себя как дома.

С внешней стороны книга Гамильтона тоже заслуживает похвалы: она очень содержательна, а некоторые главы прямо увлекательны. Это очень детальное изложение поспешного развития медной и бронзовой промышленности со времени ее возникновения в Англии, в конце XVI столетия, и до рубежа XIX века. Подобно Моффиту, Гамильтон изучает медное производство, главным образом, на истории одной, узкой части Англии, именно на примере Бирмингема, которому уделяется в последней части книги почти все внимание.

В книге своей наш автор выясняет, что как медным, так и бронзовым производством впервые начали заниматься в Англии иностранцы, приглашенные всесильным министром королевы Елизаветы, лордом Сесилем. Ново-пришельцам даровали разные привилегии и право на монопольное производство. Промышленность, как говорит автор, сразу стала на капиталистические рельсы и, несмотря на борьбу с конкурентами, успешно развивалась. Вспыхнувшая в середине

¹ Henry Hamilton - English brass and copper industries prior to 1800. London, 1926.

² Например, Манту и Лордом.

XVII века гражданская война, нанесла производству меди и бронзы жестокий удар, так что она долго не могла оправиться. Уцелевшие предприятия, в большинстве своем обангличанившиеся, вели вплоть до "славной революции" жестокую войну как между собой, так и с иностранными конкурентами. "Монополия, замечает автор, предоставленная лишь немногим, сильно вредила развитию промышленности". В 1689 году ограничительные законы и привилегии были отменены, и, освободившись от связывавших ее пут монополии, медная промышленность начала быстро прогрессировать. В чем заключался этот прогресс? По мнению автора, прежде всего, в завоевании внутреннего рынка английскими фирмами, а затем, после победы над иностранными конкурентами, - в "интеграции" и "консолидации" предприятий. Этому процессу Гамильтон уделяет особое внимание: борьба двух гигантов медного производства, Англезийской компании и копей Уиллиамса, слившихся в 1785/6 году в один большой "картель" (?); выдвижение с 30-х г.г. XVIII века Бирмингема, завоевавшего в 1790 году почти весь медный рынок, что превратило его в центр производства меди, - все это находит яркое изображение в книге. Значительно меньшее место занимает у нашего автора вопрос о положении рабочих, - в этом отношении его выводы оптимистичны: он считает, что в первый период существования этой отрасли индустрии заработная плата была очень высока, затем она понизилась и в конце XVIII века была ниже, чем когда-либо, тем не менее и в это время при трудолюбии и устойчивости рабочий мог сносно зарабатывать¹ , а на некоторых предприятиях, как, например, у Боультона - оплата даже была превосходной.

Таково содержание книги Гамильтона. Общая ее концепция ясно вытекает из всего сказанного выше, да и сам автор не раз говорит об этом в предисловии к заключительной главе: "капитализм был характерной чертой медной промышленности и промышленная революция вообще никакого отношения к ней не имела, наблюдалась лишь постепенная эволюция"² . Предвзятость выводов Гамильтона вполне очевидна: прежде всего он совершенно игнорирует торговый характер капитала в первоначальный период развития медно-бронзовой промышленности, необоснованно придавая ему индустриальный облик; затушевано в книге и революционное влияние паровой машины. Размеры промышленного капитала явно преувеличены, а приводимые самим Гамильтоном факты резко противоречат его выводам: определенно- капиталистические предприятия, как мы указывали выше, появились в медной промышленности только в конце 80-х г.г. XVIII века, т. е. после введения машины Уатта. В такой же мере обрисованный в книге процесс разорения мелких производителей плохо вяжется с уже приведенными мыслями нашего автора - описываемая им историческая действительность ярко и решительно подтверждает наличие революционного процесса в конце XVIII века, а тем самым делает несостоятельной основную идею работы. Таким образом, несмотря на ценные и подчас новые факты, труд Гамильтона - и малоубедителен и не вполне логичен, тенденциозность автора убивает все достоинства книги.

История металлургической и добывающей промышленности затрагивается также и в работе Джона Лорда "Капитал и паровая сила в 1750 - 1800 г.г."³ . Книга эта базируется лишь на документах Боультона и Уатта, но использованы они автором очень внимательно и широко, большая же литература памфлетов и журналов прекрасно их дополняет.

¹ Взгляд безусловно неверный, поскольку все официальные отчеты того времени указывают на тяжелые условия жизни рабочих, ср. также Энгельс - Положение рабочего класса в Англии.

² Любопытно, что известный Уиллиам Эшли, предпославший свое предисловие книге Гамильтона, одобрительно отнесся к его взглядам. Новое доказательство эклектичности и шаткости воззрений этого крупного историка.

³ John Lord - Capital and steam power 1750 - 1880. London, 1923.

Заглавие монографии Лорда несколько шире ее содержания: это, по существу говоря, история фирмы Боультона и выяснение роли паровой машины в создании крупного капитала в нетекстильной промышленности.

В первой части своей книги автор дает сжатый очерк состояния промышленности в Англии до 1750 года. Здесь он внимательно прослеживает рост и проникновение торгового капитала в производство, образование крупных предприятий, кредита, банков, диференциацию ремесленного труда и взаимоотношения рабочих и предпринимателей. В следующей, вполне оригинальной, части работы на основании неизданной переписки Уатта описываются первые шаги его деятельности, изобретение паровой машины, его злоключения, компаньонство с Ребоком и знакомство с Боультоном. В дальнейшем книга Лорда представляет яркую картину энергичной деятельности этого пионера машиностроения. Здесь мы узнаем, сколько труда пришлось ему потратить и каких усилий ему стоило поставить дело изготовления паровых машин - не раз фирма его была накануне краха, задолженность превышала чуть ли не в 2 1/2 раза доходы, а неудачные финансовые операции Уатта иногда едва не губили налаженной работы. Остальные главы показывают нам степень проникновения паровой машины в производство и ее роль в создании крупных промышленно- капиталистических предприятий. Автор тщательно определяет время введения изобретения Уатта в разных отраслях промышленности, попутно опровергает неверные заключения Манту и Ноульс (первый определил неточно дату введения паровой машины, вторая преуменьшила темп их распространения), и точно выясняет размеры капитала, вложенного в промышленность, после применения силы пара в производстве. Промышленный капитализм, по словам Лорда, существовал и до появления паровой машины, но последняя довела рост его до колоссальных размеров (за 60 лет увеличение почти в 4 раза), особенно был он разительным в тех отраслях производства, где паровая машина нашла особенно широкое применение - металлы, каменный уголь и текстиль. К 1800 году окончательно определился класс капиталистов и вырос пролетариат (косвенное влияние паровой машины, по мнению автора). Мало того, промышленная буржуазия приобрела теперь решающее значение в государстве и могла влиять на политику правительства. Рабочий класс, в свою очередь, как утверждает Лорд, тоже выиграл от всех перемен: квалифицированных работников в это время (конец XVIII века) было очень мало, поэтому заработная плата их возросла, а так как капиталист еще активно выступал в производстве, то отношения его со своими рабочими носили патриархальный характер, отсюда и стачки не представляли особенно частого явления. Производство до изобретения Уатта развивалось медленно и только после него оно начало прогрессировать бешеным темпом.

Хотя от книги Лорда остается очень яркое впечатление, она имеет крупные недостатки. У автора заметна все та же обычная для большинства английских историков нашего времени тенденция преувеличивать размеры промышленного капитала до промышленной революции (в первых главах), он чересчур идеализирует личность Боультона, плохое впечатление производит также стремление автора сгладить в некоторых случаях резкость революционного развития промышленности во второй половине XVIII века. Столь же неправильны и взгляды Лорда на положение пролетариата в эту эпоху: он сознательно обходит вопрос об эксплоатации, от которой так страдали рабочие в первоначальную эпоху развития машинизма.

После рассмотрения писаний апологетов капитализма обратимся к маленькой и скромной работе Несс Эдуарде "Промышленная революция в Южном Уэльсе"¹ , чтение которой действует как струя свежего воздуха. Это вполне научная книга, основанная и на изучении архивных материалов, и на знакомстве с тогдашней прессой. Автор - в отличие от других, упомянутых выше историков - марксист, и прекрасно владеет методом исторического исследования.

¹ Ness Edwards - Industrial Revolution in South-Wales. London, 1925.

Он знакомит нас с положением Уэльского общества и хозяйства до промышленной революции, рисует нам картину постепенного уничтожения характерного прежде для Уэльса родового строя, разложения общинных порядков в земледелии и разорения мелкого производителя. Рост торговли и транспорта, развитие промышленности, возвышение буржуазии и закабаление рабочего класса - все это в ясной, хотя и краткой форме, показано нам в книге. Вместе с Марксом Эдуарде считает результатом промышленной революции невероятное ухудшение условий жизни рабочих: бедность, нищета, болезни и невежество давили трудящихся и окончательно отдавали их во власть имущих классов. Книга показывает нам, как под влиянием тяжкого гнета постепенно просыпалось самосознание у рабочих (уэльсцы были самой отсталой частью населения Англии), и какие формы принял их протест против существующего строя. Касаясь деятельности профессиональных союзов, автор подробно описывает первые стачки, начавшиеся, к слову сказать, только в начале XIX столетия, и специально останавливается на знаменитом подпольном и тайном союзе уэльских горняков. Black Cattle, наводившем в конце двадцатых годов прошлого века панический ужас на предпринимателей. Выступления рабочих в большинстве случаев подавлялись предпринимателями, но дух революционности не угас в сердцах уэльских рабочих и после политических событий 30-х годов XIX века пробудился с новой силой. Книга проникнута горячей любовью к рабочему и от заключительных страниц ее веет бодрой верой в его светлое будущее.

Этим мы заканчиваем свой обзор новейшей литературы о промышленной революции в Англии. Он далеко неполон, но, с одной стороны, не все работы заслуживают по своему качеству упоминания, а, с другой - на немногих страницах трудно дать большее.

Сказанного вполне достаточно, чтобы понять, в какой тупик зашла буржуазная наука: английские историки в редких случаях способны дать сколько-нибудь широкие, обобщающие работы, и ограничиваются только отдельными изысканиями. Однако, и в данном случае тупая тенденциозность заводит их в сторону от истинной науки, лишний раз подтверждая бессилие и вырождение науки буржуазной.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. А. Васютинский:

Комментарии: