Libmonster ID: RU-6660
Автор(ы) публикации: Эм. Газганов

(О статьях А. Малышева) 1

Рассматривая общий характер развития русской исторической науки за последние годы под углом зрения тех проблем, которые ее интересовали, мы должны в первую очередь констатировать большой и напряженный интерес, проявленный исторической мыслью к проблемам, связанным с докапиталистическими общественно - экономическими формациями. Достаточно просмотреть основные дискуссии, происходившие за последнее время, чтобы увидеть, что эти дискуссии вращались вокруг вопросов, связанных с докапиталистическими общественно- экономическими формациями. Нет нужды доказывать, что этот интерес к докапиталистическим формациям питался не только и не столько академическими соображениями, сколько соображениями политическими, в частности и особенности теми революционными сдвигами всемирноисторического значения, которые происходят в ряде колониальных и полуколониальных стран Востока. Если эти дискуссии расположить последовательно, под углом зрения близости или враждебности марксизму- ленинизму тех точек зрения, которые в них высказывались и вокруг которых происходила борьба, то можно будет наметить три этапа в развитии этих дискуссий о докапиталистических общественно-экономических формациях.

Первый этап - это дискуссия по поводу книги Д. М. Петрушевского "Очерки из экономической истории средневековой Европы" и - в связи с книгой Петрушевского - по поводу теории Допша о феодализме в Западной Европе. В этой дискуссии с интересующей нас точки зрения мы имели враждебное выступление буржуазной историографии против марксизма. Правда, формально, внешне Петрушевский не выступал против марксизма, но по существу это была атака на марксизм в его основных пунктах, на его основные методологические позиции в области изучения исторического процесса.

Второй этап - дискуссия вокруг выступления Дубровского с книжкой "К вопросу о сущности "азиатского" способа производства, феодализма, крепостничества и торгового капитала". Если на первом этапе мы имели; дело с выступлением против марксизма буржуазной исторической науки, то в случае с Дубровским - и в этом была суть второго этапа - марксизм подвергся атаке изнутри, т. е. из своих собственных рядов. Декларируя свое полное согласие с Марксом и Лениным, провозглашая это urbi et orbi, Дубровский пытался под этим прикрытием ревизовать основные положения марксо-ленинской исторической науки. Выступление Дубровского носило настолько явно выраженный характер ревизии, его попытки опереться на Маркса, Энгельса и Ленина настолько противоречили основным взглядам Маркса, Энгельса, Ленина в этих вопросах, что борьба с Дубровским не представляла сравнительно большой трудности. На борьбу с Дубровским довольно дружно, без больших колебаний и шатаний, мобилизовались основные кадры марксистов, работающих в области истории. Благодаря этому удалось общим и единым фронтом установить целый ряд необходимых методологических предпосылок для изучения докапиталистических формаций.

Третий этап - это этап, в который, как мне кажется, мы вступили сейчас. Его можно определить как диференциацию, разделение того единого фронта историков-марксистов, кото-


1 Настоящая статья представляет собой слегка переработанную стенограмму доклада, сделанного автором 3/XI 1930 г. на заседании кафедры истории народов СССР Института подготовки кадров ИКП.

стр. 38

рый был противопоставлен Дубровскому. Оказалось, как это часто бывает, что, дружно выступая против Дубровского, полемизируя с ним, доказывая ревизионистский характер его точки зрения, ее непосредственную зависимость от богдановско- бухаринской методологии, не все товарищи одинаково понимали, одинаково представляли себе существо тех позиций, которые они отстаивали в борьбе с Дубровским. Когда двое говорят одно и то же, это не одно и то же - это выражение из "Фауста" Гете хорошо поясняет, в чем тут дело. Против Дубровского выступили единым сомкнутым фронтом: говорили одно и то же. В дальнейшем однако оказалось, что говорили далеко не одно и то же. Вот почему сейчас возникает потребность дальнейшего и более глубокого разбора тех вопросов, которым была посвящена дискуссия с Дубровским, и на этой основе неизбежны дальнейшая диференциация, дальнейшее размежевание внутри историков-марксистов.

С этой стороны необходимо подойти и к статьям т. Малышева. Если несомненно, что статьи т. Малышева представляют собой, по сравнению с высказываниями Дубровского, более высокую ступень, то столь же несомненно, и это я попытаюсь в дальнейшем доказать, что они представляют собой такую ступень, на которой не должна стоять историческая наука в деле изучения; и исследования докапиталистических общественно-экономических формаций.

Необходимо заранее признать известную трудность полемики с т. Малышевым. Это объясняется прежде всего тем, что его статьи о феодализме и крепостничестве являются статьями полемическими. Полемизируя с Дубровским, отстаивая против него ряд бесспорных марксистских положений, т. Малышев попутно, походя, развивает свое положительное позитивное понимание этих вопросов. Благодаря этому в статьях т. Малышева мы не находим законченной, во всех частях отделанной концепции. Мы имеем дело со статьями полемического характера, где для целей полемики, в интересах аргументации, развивается попутно положительное понимание затрагиваемых вопросов. Та часть, в которой т. Малышев полемизирует против Дубровского и противопоставляет фальсифицированным Марксу, Энгельсу и Ленину подлинные высказывания Маркса, Энгельса и Ленина, эта часть не вызывает особо серьезных возражений. Однако как только т. Малышев переходит от простых ссылок на Маркса, Энгельса и Ленина к изложению своих собственных взглядов на трактуемые вопросы, тотчас же начинается у т. Малышева соскальзывание с той марксистско-ленинской позиции, которую он выдвигал и укреплял в борьбе с Дубровским, на чуждые, враждебные марксизму позиции, Вот этот полемический характер работ т. Малышева не может не создавать некоторых дополнительных трудностей в их критике.

Следующий момент, осложняющий задачу борьбы с ошибочными взглядами Малышева, это то несомненное обстоятельство, что сам т. Малышев еще по сию пору находится в процессестановления, или, употребляя его собственное выражение, в процессе "линяния". Нетрудно убедиться даже при беглом рассмотрении работ т. Малышева, что он "линяет" от одной статьи к другой. Так, накануне дискуссии о книге Дубровского он весьма рьяно защищал точку зрения "торгово-крепостнической системы".2 , в начале дискуссии отстаивал теорию о том, что "русский торговый капитал и русское крепостное хозяйство представляли собой в известном смысле нечто слитное и единое" 3 , в последних же статьях мы не находим уже у т. Малышева столь откровенных и заостренных формулировок. Таким образом это "линяние", то обстоятельство, что от одной статьи к другой т. Малышев проделывает известную эволюцию, - это конечно затрудняет полемику с Малышевым. Чтобы избежать этой трудности, разрешение которой ничего плодотворного и заслуживающего интереса не представляет, я останавливаюсь в своей критике только на последних статьях т. Малышева 4 .


2 "Заочный коммунистический университет" N 1, 1929, с. 35.

3 "Историк-марксист" N 16, с. 107.

4 Имеются в виду следующие статьи: "О феодализме и крепостничестве" в "Историке-марксисте" N 15 и 16; "К вопросу о сущности крепостного права" в сб. "Крепостная Россия".

стр. 39

I.

Исходным методологическим моментом в анализе интересующей нас проблемы о сущности и характере крепостничества является вопрос о происхождении, генезисе крепостничества. В свою очередь вопрос о генезисе крепостничества есть вопрос о том, как, почему, на какой экономической и социально-классовой основе возникло крепостничество как известный строй, определенная система отношений. Я подчеркиваю момент генезиса, так как считаю, что анализ его является решающим для понимания проблемы в целом. Разумеется, мы должны учитывать то, что определенные явления, раз возникнув, эволюционизируют в известном направлении. Мы не метафизики, которые берут явления в их застывшем, неизменном виде. Мы диалектики и потому берем явления в их развитии, изменении, усложнении и т. д. Однако для правильного понимания характера развития решающее значение имеет вопрос о происхождении данного явления. Происхождение накладывает свою печать на данное явление на всем пути его "становления", детерминирует тип и характер его развития, лимитирует пределы его эволюции. Вот почему и по вопросу о сущности крепостничества мы должны в первую голову обратиться к анализу тех условий, той обстановки, тех движущих сил, которые вызвали его к исторической жизни.

Под этим углом зрения обратимся к статьям т. Малышева. В первую очередь я остановлюсь на критике тех методологических ошибок, которые имеются у т. Малышева и которые обусловливают его ошибки фактического порядка. Для того чтобы не вдаваться в подробности, остановимся на основных методологических ошибках т. Малышева.

Первая из них заключается в том, что он не понимает и не умеет пользоваться такими важнейшими категориями марксистской исторической науки, как понятие абстрактного и понятие конкретного.

Когда перед нами стоит задача анализа какой-нибудь законченной общественно-экономической формации, то мы вполне законно даем абстрактный анализ этой формации. Это предпосылка для дальнейшего конкретного исторического анализа. Классическим образцом такого анализа является "Капитал". В "Капитале" Маркс дал абстрактный анализ капиталистической формации, абстрактный, разумеется, не в идеалистически- формалистическом, а в диалектико-материалистическом смысле этого слова. Иначе стоит вопрос, когда мы подходим к изучению проблемы перехода одной общественно-экономической формации в другую. В этом случае абстрактный анализ, сам по себе правильный, методологически необходимый и целесообразный, окажется недостаточным и потребует своего развития в частности и на новом материале. В этом случае исследователь-марксист должен будет с особым вниманием, с особой тщательностью проанализировать те конкретные, частные, особенные и единичные условия, взаимодействие которых определяет собой данный тип, данный характер, данную структуру перехода.

Здесь уместно будет сослаться на пример Ленина. Ленин был мастером абстрактного анализа, но возьмем ленинский анализ экономики переходного периода. В этом анализе экономики переходного периода Ленин всячески выпячивает и подчеркивает необходимость учета всех и всяческих моментов переходной экономики. Он требует, чтобы, анализируя то или иное явление переходной экономики, тот, кто этим анализом занимается, имел бы перед глазами все экономические уклады, все элементы экономических укладов, которые своеобразно сталкиваются, своеобразно взаимодействуют друг на друга. Только эти элементы во всей их связи, во всех их "опосредствованиях" и притом взятые не в статике, а в динамике, дают полную картину перехода. Переходный период - это борьба двух общественно-экономических формаций. Поэтому Ленин ставил вопрос: "кто-кого?". Поэтому он ставил вопрос о борьбе социалистической формации с формацией капиталистической. Но Ленин не ограничивался только одной этой, если можно так выразиться, генеральной постановкой. Он давал и требовал от других анализа всех тех привходящих, но имею-

стр. 40

щих первостепенное значение для конкретного исторического перехода, моментов, которые переплетались, вплетались и оказывали влияние на основную центральную линию борьбы между капиталистической и социалистической общественно-экономическими формациями.

Еще с большей силой это требование всестороннего учета многоцветной и мозаичной исторической "конъюнктуры", со всеми ее оттенками и деталями, должно быть предъявлено историку-марксисту в том случае, когда мы имеем дело даже не с переходом одной формации в другую, а, как в случае с феодализмом и крепостничеством, с существенными изменениями, значительными модификациями в пределах одной и той же общественно- экономической формации.

Всего этого т. Малышев не только не понимает, но он даже не догадывается о необходимости максимально конкретного анализа причин и условий возникновения крепостничества. На всем протяжении своего анализа он не идет дальше весьма абстрактных и тощих истин.

Если взять его анализ условий разложения феодализма, его анализ причин возникновения крепостничества, то коренным недостатком, главным пороком этого анализа является то, что это слишком абстрактный, даже не доходящий до действительного существа вопроса анализ, это анализ, который берет общие явления, общие формы развития и из них непосредственно пытается вывести тот конкретно-исторический тип развития, который был свойственен Московской Руси. А между тем, как бы мы ни рассматривали крепостничество, сравнивая его с феодализмом, мы здесь имеем какое-то конкретно историческое новообразование. Для того, чтобы понять и объяснить это новообразование, недостаточно ссылаться на общие условия развития, а надо дать непосредственный, конкретный, исторический анализ данного явления. От абстрактного понятия нужно спуститься к более земному, конкретному понятию. Слишком абстрактный подход к такой проблеме, которая по самой своей сути требует перехода к конкретному анализу, учитывающему все исторические частности и особенности, ибо только их взаимодействие, их сцепление, их переплетение и может объяснить тот конкретный тип развития, который свойственен данной стране в отличие от всякой другой страны, - такова первая основная методологическая ошибка т. Малышева.

Другая серьезнейшая ошибка методологического порядка, допускаемая т. Малышевым, механистический, вульгарно экономический, чуждый диалектике подход к тем проблемам, разрешению которых посвящены его, статьи. Вульгарно экономический метод т. Малышева ярче всего сказывается в центральном месте его работы, как раз там, где он дает анализ причин и условий возникновения крепостничества. Ошибка здесь заключается в том, что Малышев пытается дать картину возникновения крепостничества, оставаясь в пределах одних только экономических явлений. Не сознавая, не понимая своего методологического греха, т. Малышев наивно в нем признается, указывая, что он дает "чисто экономическое объяснение перехода к крепостному праву". И несколькими страницами ниже: "Выше мы рассматривали процесс развития крепостных отношений, не касаясь сопутствующих этому процессу классовых битв, войн и т. д.5 . Что может быть выразительнее этой характеристики классовой борьбы как явления только "сопутствующего" экономическим процессам? Подход т. Малышева к делу,очень прост: сначала дается чисто экономическое объяснение, потом, когда вопрос уже объяснен, оказывается, что, если нужно, мы можем дополнительно к этому экономическому анализу, привлечь и моменты классовой борьбы и моменты политической борьбы, короче говоря, все моменты обратного влияния надстроечной системы на экономический базис. Надо ли доказывать, что такая постановка, такая попытка дать чисто экономическое объяснение сложному историческому явлению есть попытка немарксистская, ибо марксизм не ограничивается чисто экономическим объяснением, а он дает объяснение, исходя из исторического процесса в целом, ставя во главу угла классовую борь-


5 "Историк-марксист" N 16, с. 87.

стр. 41

бу. Специально же по отношению к крепостничеству эта постановка вопроса возвращает нас к Ключевскому, ибо именно Ключевский пытался объяснить происхождение крепостного права, исходя из чисто экономических моментов, абстрагируя и не привлекая моменты классовой борьбы, роль государства и т. д. Не приходится сомневаться, что эта методологическая установка, этот способ аргументации, этот способ анализа находятся в кричащем противоречии с марксизмом. Абстрагироваться от классовой борьбы, ограничиться чисто экономическим анализом, это значит в лучшем случае встать на вульгарно-экономическую позицию. Это значит не понять диалектического материализма, не суметь применить его к делу. И если в части фактической стороны вопроса т. Малышев возвращает нас к Ключевскому, то в части методологической он тянет нас назад к Струве. Ибо что такое метод т. Малышева, как не тот объективизм, который Ленин охарактеризовал в применении к автору "Критических заметок" следующим образом: "Объективист, доказывая необходимость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологетов этих фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самым определяет свою точку зрения. Объективист говорит о "непреодолимых исторических тенденциях"; материалист говорит о том классе, который "заведует" данным экономическим порядком, создавая такие-то формы противодействия других классов. Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет.., какой именно класс определяет эту необходимость" 6 .

Таким образом, с одной стороны, абстрактность, непонимание значения конкретно исторического анализа для объяснения данного явления во всем его своеобразии, во всей его специфичности, во всей его особенности, с другой стороны, механистический подход, попытка абстрагироваться от классовой борьбы, попытка вести анализ в пределах одних экономических факторов, - таковы два основных порока, взаимодействие которых дает неверную точку зрения и приводит т. Малышева к целому ряду неправильных, в корне ошибочных выводов.

Третий момент методологического порядка, который заслуживает быть освещенным, это неправильное понимание т. Малышевым условий перехода от феодального способа производства к капиталистическому. Тов. Малышев неверно толкует, извращенно толкует, фальсифицирует ту достаточно хорошо всем известную постановку вопроса о переходе от феодализма к капитализму, которую Маркс дал в "Капитале", в главе "Из истории купеческого капитала".

Общеизвестно, что в переходе от феодализма к капитализму громадную роль, как выражается Энгельс, революционизирующую роль, играл торговый капитал. Однако торговый капитал сам по себе точно так же, как торговый капитал в применении только к аграрному строю отношений, не в состоянии объяснить перехода, не в состоянии дать картину перехода. Для того чтобы понять картину перехода, нам приходится от сферы торгового капитала, равно как и от сферы аграрных отношений, переходить к сфере промышленного производства. Маркс всячески подчеркивает эту сторону дела. Он говорит: развитие торговли связано с отделением городской промышленности от земледелия, однако для перехода от феодализма к капитализму необходимо "чисто промышленное развитие". Второй момент, который выдвигает в этой связи Маркс, сводится к следующему: "...Современный способ производства в своем первом периоде, мануфактурном периоде, развивался только там, где условия для этого создались еще в средние века". Наконец третий момент, который я напомню: если торговые революции XVI и XVII столетий привели к возникновению капиталистического способа производства, "то это... произошло на основе уже созданного капиталистического способа производства" 7 .

Таковы высказывания Маркса по этому вопросу. Какой из них следует вывод? Полагаю тот, что Маркс свой анализ перехода от феодализма к капитализму ведет под углом зрения решающе-


6 Ленин. Соч., т. II, с. 65.

7 "Капитал", т. II, с. 316 - 317.

стр. 42

го значения собственно промышленного развития стран, переходящих к капитализму. Там, где в рамках экономической структуры феодальной общественно- экономической формации не произошло собственно промышленного развития, т. е. не были подготовлены все условия для собственно капиталистического способа производства, там, какой бы гигантский размах ни принимали революции торгового капитала, они не приводили к капиталистическому способу производства. И Маркс, чтобы не оставлять места сомнению, иллюстрирует свою мысль: "Стоит сравнить напр. Голландию с Португалией; " и дальше: "Стоит сравнить напр. Англию с Голландией". Испания и Португалия - страны, которые первыми из европейских стран приобщились к великому колониальному грабежу, страны, народное хозяйство которых было оплодотворено громадными богатствами, вывезенными из новооткрытых материков и континентов. И однако эти страны не развили капиталистического способа производства. После кратковременного расцвета они оказались даже неспособными предотвратить свой хозяйственный упадок. Наоборот Англия, вступившая на путь колониального развития позже этих стран, оказалась в состоянии развить капиталистический способ производства. Почему? Мы не получим ответа на этот вопрос, если станем искать его в анализе роли торгового капитала, точно так же как не получим ответа, анализируя сельское хозяйство, взятое само по себе или в его связи с торговым капиталом. Ответ мы получим только в том случае, если будем анализировать те производственные отношения, которые были созданы средневековым развитием в английском городе и которые бурным развитием торговли были оплодотворены, приведены в движение как отношения капиталистического способа производства. Этого решающего значения в марксовом анализе перехода от феодализма к капитализму проблемы производства т. Малышев не понимает.

Ближайшего рассмотрения в этой связи заслуживает то, как т. Малышев комментирует и, комментируя, извращает соответствующие высказывания Маркса. Излагая точку зрения Маркса на переход от феодализма к капитализму, т. Малышев пишет: "Маркс намечает три исторических формы превращения ремесла в капиталистическую мануфактуру. Первая форма - постепенный переход ремесленника-производителя путем накопления капитала в организатора простой кооперации, а затем и мануфактуры". Вторая форма: "Когда мануфактуры создавались быстрым темпом, путем приложения капитала, накопленного в торговле и ростовщичестве, к промышленности". Запомним, что последнюю форму Малышев называет, употребляя выражение Маркса, "действительно революционизирующим путем", и пойдем дальше. Третья форма: "Когда, купец непосредственно подчиняет себе производство" 8 . Итак, в одном случае производитель сам становится купцом и капиталистом, в другом - торговый капитал организует мануфактуры, в третьем - купец подчиняет себе производство. Какой путь развития Маркс называет "действительно революционизирующим путем"? Безусловно первую форму развития, когда производитель становится капиталистом и купцом. А что получается у т. Малышева? Форму, действительно революционизирующую он ухитрился охарактеризовать как форму отсталую и в соответствии с этим форму вторую, о которой Маркс говорит, что это были мануфактуры, работавшие на привозном сырье, для экспорта, эту форму т. Малышев характеризует как форму действительно революционизирующую. А между тем на той же странице т. Малышев сам приводит подлинные высказывания Маркса, начисто опровергающие его точку зрения. "Переход от феодального способа производства, - цитирует он Маркса, - совершается двояким образом. В противоположность земледельческому натуральному хозяйству и связанному цехами ремеслу... производитель становится купцом и капиталистом. Это действительно революционизирующий путь. Или же купец непосредственно подчиняет себе производство... Последний путь... сам по себе не ведет к перевороту в старом способе производства, который скорее консервируется и удерживается три этом как не-


8 "Историк-марксист" N 16, с. 78 - 79.

стр. 43

обходимое для него самого предварительное условие".

Почему Маркс считает, первый путь, путь превращения производителя в купца и капиталиста, действительно революционизирующим путем? Потому что в этом случае, в отличие от других, мы имеем действительное создание капиталистического способа производства, когда торговля, обращение, становится только моментом капиталистического способа производства и воспроизводства. Если же купец подчиняет своему влиянию, своей организующей роли кустарей, то производство еще продолжает быть моментом обращения. Поэтому Маркс этот путь считает не революционизирующим, а консервирующим старый способ производства.

Тов. Малышев не понял этих простых и ясных вещей. Вместо того чтобы отправляться от анализа производства, он этот "производственный" путь считает нереволюционизирующим путем. Революционизирующим путем т. Малышев признает охват производства торговым капиталом, будь то подчинение самостоятельных производителей контролю купца, или создание мануфактур, рассчитанных на экспорт и работающих на импортном, выражаясь современными понятиями, сырье.

Такова третья ошибка т. Малышева. Ошибка методологического свойства, которая не может не дать себя знать при переходе к конкретному анализу.

Последнее замечание методологического характера. Необходимо остановиться на вопросе о натуральном хозяйстве, точнее о той борьбе, о том походе, который т. Малышев предпринял против понятия "натуральное хозяйство".

Тов. Малышев как-будто бы исходит из благих пожеланий. Он ставит перед собой задачу борьбы со схемой Бюхера. Схема Бюхера действительно немарксистская, неправильная схема, она не дает объективного отражения реального исторического хода развития. Ополчаясь на схему Бюхера, т. Малышев вносит предложение: отказаться от употребления термина "натуральное хозяйство" в применении к феодальной общественно-экономической формации. Он пишет следующее: "Термин "натуральное хозяйство" нужно устранить из научного обихода, когда мы имеем дело с феодальной общественно-экономической формацией, так как с этим термином связана целая теория экономического развития, именно бюхеровская..." И дальше: "Маркс такого термина по отношению к феодальному хозяйству не употреблял, а если и употреблял, то оговаривал" 9 . Что же предлагает нам т. Малышев взамен "уничтоженного" им понятия "натуральное хозяйство"? Он предлагает якобы бюхеровский термин "натуральное хозяйство" заменить термином хозяйства "продуктопроизводящего" вотличие и в противоположность хозяйству "торговопроизводящему".

Покушение т. Малышева на термин "натуральное хозяйство" мне представляется, с одной стороны, необоснованным, а, с другой, противоречащим той точке зрения, которая развивалась Марксом, которая развивалась Лениным и которая находится в соответствии не только с буквой, но и со всем духом марксистского подхода к изучению исторических явлений. Полемизируя против якобы бюхеровской схемы, пытаясь ликвидировать понятие натурального хозяйства в применении к феодализму, т. е. "денатурализовать" феодализм, т. Малышев тем самым открывает лазейку к своему неверному пониманию крепостничества. То обстоятельство, что т. Малышев ссылается при этом на то, что Маркс почти не употреблял понятия "натуральное хозяйство", надо признать просто невежеством. У Маркса мы находим сплошь и рядом, почти без исключений, многочисленные характеристики феодального способа производства как способа производства по своей структуре натурального.

Что понимает Маркс под натуральным хозяйством? "Натуральное хозяйство, - говорит Маркс, - предполагает, что условия хозяйствования целиком или в подавляющей части производятся в самом хозяйстве, возмещаются и воспроизводятся непосредственно из его валового продукта" 10 .

Возьмем характеристику, которую Маркс дает непосредственно средневековью. "Перенесемся в мрачное, европей-


9 "Историк-марксист" N 15, с. 53.

10 "Капитал", т. III, ч. 2, с. 332.

стр. 44

ское средневековье, - пишет он. - Личная зависимость характеризует здесь общественные отношения материального производства в такой же степени, как и иные, воздвигнутые на этой основе сферы жизни. Но именно потому, что отношения личной зависимости составляют основу данного общества, отдельным работам не приходится принимать отличную от их реального бытия фантастическую форму. Они входят в круговорот общественной жизни в качестве натуральных служб и натуральных повинностей, непосредственной общественной формой труда является здесь его натуральная форма, его особенность, а не его всеобщность, как в обществе, покоящемся на основе товарного производства 11 .

Больше того, у Маркса можно встретить такой термин, как "натуральный капитал". Натуральный капитал - с первого взгляда это кажется даже чем-то внутренне противоречивым. У Маркса однако это не случайная обмолвка и не терминолигическая небрежность. Это - продуманная постановка вопроса о натуральном капитале. Вот соответствующее место. "Капитал в этих городах был натуральным капиталом; он заключался в жилище, инструментах и натуральной, наследственной клиентуре и вследствие недостаточно развитых сношений и недостаточного обращения не мог быть реализован, передаваясь по наследству от отца к сыну. Капитал этот - в отличие от современного капитала - выражался не в деньгах... Это был непосредственно связанный с трудом владельца, совершенно неотделимый от него и постольку сословный капитал" 12 .

Таким образом употребление термина "натуральное хозяйство" имеет место не только у Бюхера, но и у Маркса. Точно так же оно имеет место и у Ленина 13 .

В чем же отличие в применении этого термина Марксом и Лениным, с одной стороны, и Бюхером - с другой?

Натуральное хозяйство у Бюхера равнозначно безобменному хозяйству. Бюхер рассматривает развитие хозяйственных форм под углом зрения наличия или отсутствия связи с рынком, наличия или отсутствия торговли и денежных отношений. Принципиально отличным является подход марксизма. Когда Маркс, Энгельс и Ленин говорят о натуральном хозяйстве, в частности в применении к феодализму, то они имеют в виду те условия производства, ту производственную структуру, которая определяет феодальную формацию. Как труд выступает в своей натуральной форме, так и отношения собственников условий и средств производства к непосредственным производителям носят натуральный характер. Продукты этого производства не должны принимать товарной формы, они производятся как предметы потребления, обусловливая натуральный характер всего процесса воспроизводства. Способ производства определяет также способ обмена. Обмен является функцией производства. Вполне естественно поэтому, что натуральный характер способа производства определяет и характер того обмена, который свойственен феодализму. Но это отнюдь не значит, что натуральный способ производства, натуральные отношения производства, которые, специфичны для феодальной общественно- экономической формации, предопределяют полное отсутствие обмена, что этот способ производства является "ойкосом". Нет, связь между производством и обменом не так проста. Натуральному характеру феодализма нисколько не противоречит с точки зрения марксизма известный уровень развития товарно-денежных отношений, возникающих как следствие отделения города от деревни, промышленности от "основной базы" феодализма - сельского хозяйства. Развитие торгово-денежных отношений, имеет, разумеется, место при феодализме, но определяющими, решающими, дающими тон, дающими специфическую характеристику являются отношения производства с их преобладающе натуральным характером. В этом смысле, а


11 "Капитал", т. I, с. 46.

12 "Архив М. и Э.", т. I, с. 235.

13 "При натуральном хозяйстве общество состояло из массы однородных хозяйственных единиц (патриархальных крестьянских семей, примитивных сельских общин, феодальных поместий). Каждая такая единица производила все виды хозяйственных работ, начиная от добывания разных видов сырья и кончая окончательной подготовкой их к употреблению" (т. III, с, 19).

стр. 45

не в смысле отрицания роли торгово-денежных отношений при феодализме, именно в смысле подчеркивания производственной структуры феодализма применяли этот термин Марке? Энгельс и Ленин. Вот иллюстрация из Ленина. Характеризуя докапиталистическую деревню, он пишет, что последняя немыслима "без мелких торговцев и скупщиков, являющихся "хозяйствами" мелких крестьянских рынков". Казалось бы это подтверждает точку зрения т. Малышева. А между тем на той же странице мы читаем у Ленина: "Преобладание натурального хозяйства, обусловливая редкость и дороговизну денег в деревне, ведет к тому, что значение всех этих "кулаков" оказывается непомерно громадным по сравнению с размерами их капитала" 14 . Таким образом в отличие от т. Малышева для Ленина преобладающе натуральный характер хозяйства нисколько не отменяется значительным развитием мелких рынков" и наличием торговцев и скупщиков.

У нас есть все основания для вывода о том, что когда т. Малышев критикует понятие "натуральное хозяйство", когда он требует ликвидации этого термина в применении к феодальной общественно-экономической формации, выдавая это за борьбу против схемы Бюхера, он по сути дела извращенно понимает Маркса и Ленина, по сути дела он вкладывает в понимание Маркса и Ленина бюхеровскую трактовку этого вопроса, и таким образом сражается с тем призраком, который создало его собственное воображение. Мне представляется, что нам отказываться от термина "натуральное хозяйство" в марксовом понимании этого слова, точно так же как и от применения его к феодализму, нет никаких оснований и никакой нужды. То, что проделывает т. Малышев в этом вопросе, мне кажется надо считать результатом влияния на него теорий Допша и Петрушевского, которые, как известно, непомерно преувеличивают развитие торговли и денежных отношений в условиях феодализма и склонны поэтому характеризовать феодализм не по тому строю производственных отношений, не по той структуре производства, которая для него специфична, а по вторичному производственному отношению: развитию торговли и меновых отношений. И Допш с его теорией "вотчинного или натурально- хозяйственного капитализма средних веков", и Петрушевский с его аналогичной теорией "вотчинного капитализма" так же далеки от марксизма, как Бюхер, хотя и с другого конца. Марксизм стоит методологически выше и Допша-Петрушевского и Бюхера. Ему одинаково чужды крайности обеих этих точек зрения, родственных друг другу своим неумением дать анализ производства и исходящих из решающей роли обмена... "Узости буржуазного кругозора, где все внимание поглощается практическими операциями, как раз соответствует воззрение, что не характер способа производства служит основанием соответствующего ему способа обмена, а, наоборот" 15 . Вот почему Малышев, не умеющий опровергнуть Бюхера с точки зрения Маркса, volens-nolens попадает в объятия Допша и Петрушевского, скатываясь к их точке зрения. Это очень серьезное обвинение против Малышева, и вряд ли ему удастся здесь оправдаться. Точно так же нетрудно понять, что, выступая с методологической полемикой против понятия "натуральное хозяйство", т. Малышев неправильностью этой полемики создал для себя возможность в своем анализе крепостничества, т. е. также натурального хозяйства, встать на неверную точку зрения.

Критикуя понятие "натуральное хозяйство", Малышев предлагает нам его реформировать. Реформа сводится к необходимости заменить понятие натурального хозяйства понятием хозяйства "продуктопроизводящего". Такая подстановка - вместо натурального хозяйства хозяйство продуктопроизводящее - является глубоко ошибочной. Ошибка, которую при этом делает т. Малышев, заключается в том, что он пытается класть в основу классификации, разделения или разграничения типов хозяйства не основные признаки, а признаки производные. Если мы говорим, что данный строй отношений есть строй отношений натурально-хозяйственный, то мы тем самым подразумева-


14 Ленин, Соч., т. II, с. 297.

15 "Капитал", т. II, с. 93.

стр. 46

ем, что данный строй производства есть производство не меновых, а потребительных стоимостей. Это есть производство не товаров для продажи на рынок, а производство продуктов для собственного потребления. Уже характеристика данного способа производства как натурального способа производства, как натурального хозяйства, эта характеристика предопределяет и обусловливает и то, что данное хозяйство производит в решающей степени не товары, а продукты. Однако, как было отмечено выше, связь между производством и обращением не механическая, а диалектическая. А это значит, что если данное хозяйство начинает производить в известных размерах товары, то оно этим самым не перестает еще быть натуральным. Оно остается натуральным даже в том случае, если известная часть произведенного продукта проходит через сферу обращения. Здесь отношение гораздо более эластично. Под влиянием ряда условий, требующих каждый раз своего конкретного исторического анализа, натуральный строй отношений, не теряя своего преобладающе натурального характера, начинает в известной степени ориентироваться на рынок, т. е. производить товары. Это и имел в виду Маркс, когда писал: "Денежное и товарное обращение может обслуживать сферы производства самых разнообразных организаций, которые по своей внутренней структуре все еще имеют главной целью производство потребительной стоимости" 16. То, что предлагает Малышев, стирает грани между различными типами хозяйства и создает неверное противопоставление. Отождествление хозяйства натурального с хозяйством продуктопроизводящим столь же неверно, как и противопоставление ему хозяйства товаропроизводящего вместо хозяйства товарного. Эти понятия не совпадают: одни из них характеризуют внутреннюю структуру, т. е. строй производства (натуральное, товарное производство), другие - отношение производства к обращению (продуктопроизводящее, товаропроизводящее). Так разрешается этот невероятно запутанный т. Малышевым вопрос.

Зачем однако понадобилась эта путаница т. Малышеву? Путаница понадобилась ему для вполне определенной цели. Устранив понятие натурального хозяйства, устранив понятие натурального строя производства, центральное понятие марксистской исторической науки в изучении докапиталистических формаций, выдвинув взамен него понятия продуктопроизводящего хозяйства, с одной стороны, торговопроизводящего хозяйства, с другой стороны, т. Малышев открыл себе возможность денатурализовать крепостнее хозяйство, натуральное в своем существе, характеризуя его в терминах "продуктопроизводящее" и "товаропроизводящее" хозяйство. Благодаря этой подстановке отчетливая грань между хозяйством натуральным, с одной стороны, и хозяйством товарным, с другой, исчезла.

Надо сказать со всей определенностью, что эта попытка ревизии марксова понимания натурального хозяйства, которого полностью и целиком придерживался Ленин, должна быть решительно отброшена. Она ничего не дает с точки зрения научного изучения и анализа, она в то же время неизбежно приводит к неправильному пониманию как феодальной общественно-экономической формации, так и крепостничества, которое возникает на основе известного развития феодальной общественно-экономической формации.

Таковы основные ошибки методологического порядка, которые имеются в работах т. Малышева. Они сводятся: во- первых, к непониманию и неумению пользоваться понятием абстрактного и конкретного в их применении к историческому процессу; во-вторых, к связанному с этим непониманием механистическому подходу при изучении исторических явлений, к абстрагированию от классовой борьбы, к вульгарной попытке вести анализ в пределах "чисто экономических". Третья методологическая ошибка заключается в непонимании марксистской характеристики условий перехода от феодализма к капитализму, в неумении вести этот анализ по линии производства, в попытке перескочить от сферы производства к сфере обращения. Наконец четвертая методологическая ошибка сводится к ревизии понятия "на-


16 "Капитал", т. III, ч. I, с. 253.

стр. 47

туральное хозяйство" в применении к феодализму и к крепостничеству, к попытке заменить его понятием хозяйства "продуктопроизводящего" в отличие от хозяйства "товаропроизводящего".

Оставляя в стороне ряд частных ошибок, таковы основные моменты, значение которых в том, что, став на путь этих неправильных методологических предпосылок, т. Малышев не мог не притти к извращенному, чуждому марксизму пониманию крепостничества в России.

Переходя к разбору конкретно-исторических высказываний Малышева, я постараюсь показать, что в этих конкретно исторических высказываниях мы имеем эквивалент тех методологических ошибок, тех погрешностей против методологии марксизма, которые были мною вскрыты выше 17 .

II

В одном месте своей статьи "О феодализме и крепостничестве" Малышев упрекает Дубровского в том, что его, Дубровского, постановка вопроса о крепостничестве как общественно-экономической формации приводит к явной бессмыслице. Попытаемся узнать, в чем же заключается эта бессмыслица. "...Крепостничество XVI - XVIII веков в России и Германии как раз развивается в эпоху, когда рядом с ремеслом начинает развиваться простая капиталистическая кооперация и мануфактура. Но если исправить эту ошибку т. Дубровского, то получается еще хуже для его теории. Оказывается, что начальные стадии капитализма в области обрабатывающей промышленности порождают крепостническую общественно-экономическую формацию в деревне. Пускай сам т. Дубровский скажет, как можно характеризовать теорию, приводящую к таким бессмысленным, с точки зрения марксизма, выводам?" 18 . Я вполне разделяю негодование т. Малышева и вместе с ним предоставляю Дубровскому характеризовать свою "теорию", действительно приводящую к таким бессмысленным выводам. Бессмысленность этих выводов заключается в том, что развитие первых стадий капитализма в промышленности, простой капиталистической кооперации и мануфактуры, приводит к возникновению крепостничества в аграрном строе. Но здесь уместно будет спросить, как сам т. Малышев, назвавший эту постановку вопроса бессмысленной, определяет причины возникновения крепостничества? Через несколько строк после приведенного места мы имеем определение самого т. Малышева. Оно заключается в следующем: "Объяснить факт развития первых стадий капитализма в области обрабатывающей промышленности возможно, не прибегая к конструированию новой общественно-экономической формации, а рассматривая крепостничество XVI - XVIII веков как своеобразную форму разложения феодализма, как результат воздействия торгово-денежных отношений, связанных с начальной стадией развития промышленного капитализма, на феодальную экономику, как своеобразную форму проникновения капитализма в сельское хозяйство" 19 .

Оказывается суть протеста т. Малышева против Дубровского заключается в том, что Дубровский называет крепостничество общественно-экономической формацией. Только в этом, по мнению т. Малышева, бессмыслица. Что же касается существа характеристик и этого процесса, т. е. того, что разви-


17 С этими ошибками связана та терминологическая небрежность, которою отличаются писания Малышева. В свою очередь непонимание и неумение пользоваться марксистскими терминами конечно не может пройти бесследно и для теории. Ограничусь несколькими примерами. В статье, помещенной в сборнике "Крепостная Россия", Малышев ставит знак равенства между "начальными стадиями капитализма" и торговым капиталом (с. 8). Столь же странными для марксиста кажутся определения форм ренты как "организационных форм, в которых реализуется процесс эксплоатации" или фабрики "как организационных форм, где происходит реализация... общественных отношений производства" (с. 23, разрядка автора). Здесь действительно Марксом и не пахнет, зато Богдановым и Бухариным очень сильно.

18 "Историк-марксист" N 15, с. 56.

19 Там же, с. 56 - 57.

Быть может не лишним будет сопоставить с этим положением формулу Богданова: "...Сила меновых отношений вызвала переход феодальных порядков в крепостное право" ("Краткий курс экономических наук", 1924, с. 85).

стр. 48

тие первых стадий промышленного капитализма в городе приводит к созданию крепостничества в деревне, это существо с точки зрения т. Малышева не вызывает протеста, не кажется бессмысленным. Этот ход развития кажется нашему автору вполне естественным, вполне закономерным. Вот почему я думаю, что в этой части т. Малышев только по недоразумению спорит с Дубровским, ибо по существу их точек зрения расхождения нет, хотя Дубровский и называет крепостничество общественно- экономической формацией, а т. Малышев от этого воздерживается, давая свою собственную формулу. Существо дела в том, что теория, которую развивает т. Малышев в своих статьях, утверждает, что развитие крепостничества в сельском хозяйстве причинно обусловлено и определяется развитием первых стадий промышленного капитализма, простой капиталистической кооперации и мануфактуры в области обрабатывающей промышленности. Точка зрения т. Малышева неверна. Не потому возникает крепостничество в деревне, как думает т. Малышев, что в городе развиваются первые стадии промышленного капитализма: простая капиталистическая кооперация и мануфактура. Крепостничество возникает в причинной связи с отсутствием или недостаточным развитием простой капиталистической кооперации и мануфактуры в обрабатывающей промышленности. Крепостничество тормозит, воздействует задерживающим образом на развитие элементов капиталистического способа производства. У т. Малышева же получается как раз наоборот: именно рост первых форм промышленного капитализма по каким-то совершенно необъяснимым причинам приводит к развитию крепостного строя.

Возьмем еще одно определение, которое т. Малышев дает крепостничеству. Действительное своеобразие крепостного (барщинного) хозяйства, - пишет Малышев, - его действительная историческая роль заключается в следующем. "Это - форма разложения феодализма и в то же время - форма внедрения капитализма в сельское хозяйство20 .

Нетрудно видеть, что эта характеристика крепостного хозяйства вполне согласуется и увязывается у т. Малышева с той характеристикой генезиса крепостничества, которую я разобрал раньше: если крепостничество возникает как следствие развития первых стадий промышленного капитализма в городе, то совершенно ясно, что оно представляет собою форму внедрения капитализма в сельское хозяйство. Но если эта точка зрения логически согласована, то это еще не значит, что она соответствует действительности.

Обратимся к формуле т. Малышева: крепостное хозяйство - форма разложения феодализма, форма проникновения капитализма в сельское хозяйство. Уже внешняя конструкция этой генеральной формулы т. Малышева наводит на мысль, что она дана по аналогии к известной формуле Маркса, характеризующей переход от феодализма к капитализму. "Экономическая структура капиталистического общества выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого" 21 . Маркс говорит: разложение феодализма освободило элементы капитализма. Капитализм возникает на развалинах, возникает как отрицание феодальной общественно-экономической формации. Вы находите первую часть марксовой характеристики у т. Малышева: крепостничество возникает как результат, как следствие, как форма разложения, как форма отрицания феодализма. Согласимся с этим и пойдем дальше. Оказывается, что крепостничество есть форма внедрения, форма проникновения капитализма в сельское хозяйство. Иначе говоря, Марксов анализ перехода от феодализма к капитализму Малышев не критически, без всякого учета совершенно иной, принципиально отличной обстановки, прилагает к характеристике условий перехода и сути перехода от феодализма к крепостному хозяйству. И у Маркса и у т. Малышева одинаково разлагается феодализм, одинаково возникает капитализм.


20 "Историк-марксист" N 16, с. 96.

21 "Капитал", т. I, с. 708.

стр. 49

Таким образом здесь не только внешнее сходство или внешняя аналогия формулы Маркса и формулы т. Малышева. Само это внешнее сходство получилось потому, что т. Малышев возникновение крепостничества по существу характеризует в тех же понятиях, совершенно одинаково с тем, как Маркс объяснял переход от феодализма к капитализму.

Приведу дополнительное доказательство. Когда т. Малышеву приходится анализировать исторический процесс возникновения капитализма в Англии, Франции, исторический процесс возникновения и развития крепостничества в России, то т. Малышев говорит: в Англии капитализм возникает таким-то образом из разложения феодализма, во Франции капитализм возникает таким-то образом из разложения феодализма, в России точно так же крепостничество возникает таким-то образом из разложения феодализма" 22 .

Таким образом благодаря дурной абстракции известной уже нам формулы т. Малышева ставится на одну доску и стирается принципиальное различие между тем, как на Западе, в той же Англии, которая явилась классическим образцом перехода от феодализма к капитализму, при крушении феодализма действительно возник капитализм, и тем, как в России, или; скажем, в Германии на смену феодализма не пришел капитализм, а развилось крепостничество. Формула т. Малышева, не дает выражения этому различию, она вся построена на подчеркивании моментов сходства. Ей нет никакого дела до принципиальной противоположности в характере развития Англии, скажем, и России. И тут и там т. Малышев видит одно и то же развитие капитализма.

Припираемый к стене конкретно историческими фактами, т. Малышев видит себя вынужденным однако характеризовать и момент различия: капитализм возникает в своеобразной форме. Крепостничество есть капитализм, но своеобразный капитализм. Это есть своеобразная форма проникновения капитализма в сельское хозяйство, своеобразная форма перерастания помещика- продуктопроизводителя в помещика товаропроизводителя, феодала-потребителя в сельскохозяйственного предпринимателя.

На Западе содержание возникающего капитализма находит себе соответствующую адекватную форму в капиталистических производственных отношениях. В России и Германии то же самое капиталистическое содержание отливается в старые, унаследованные от феодализма, формы. Итак, различие между типом, исторического развития России и типом исторического развития Англии или Франции - это различие сводится т. Малышевым к различию в форме. Содержание одно и то же. И там и тут разложение феодализма, возникновение и проникновение в сельское хозяйство капитализма, но это разложение феодализма и это проникновение капитализма происходят в различных формах. Тов. Малышев разрывает и противопоставляет друг другу капиталистическое содержание и крепостническую форму. У него крепостническая форма в России зиждется на каком-то капиталистическом содержании, она оформляет капиталистическое содержание. К таким чудовищным, нелепым с моей точки зрения, совершенно противоречащим нашим представлениям о крепостничестве выводам приходит Малышев благодаря тому, что, оставаясь в пределах той абстракции, которую Гегель называл дурной абстракцией, смазывает принципиальное отличие в содержании того процесса, который был в передовых странах Запада.

Поставим перед собой такой вопрос: правильно ли будет сказать, что крепостничество по аналогии с капитализмом, как это делает т. Малышев, является формой разложения феодализма, Я считаю, что такая формулировка будет односторонней, а потому и неверной. Сказать, что крепостничество является формой разложения феодализма, - это значит не сказать еще ничего по существу того особенного, что отличает разложение феодализма, освобождающее элементы капитализма от возникновения крепостничества. И там и тут бесспорно разложение. Однако как раз не этот момент надо подчеркивать. Надо подчеркивать другой момент; в отличие от возникновения капи-


22 "Историк-марксист" N 16, с. 96.

стр. 50

тализма возникновение крепостничества есть не столько разложение, сколько консервация феодализма. Если возникновение капиталистической общественно- экономической формации предполагает разрушение до основ всего строя феодальных отношений, то возникновение крепостничества наоборот предполагает как свое предварительное условие сохранение феодального строя отношений, консервацию феодального строя отношений, консервацию феодального способа производства. "Крепостное состояние в XVI веке... появилось только подновленное, вторым изданием" (Энгельс). Это однако не значит, что мы совершенно не имеем моментов разложения или должны от них абстрагироваться в нашем анализе. Мы их имеем. Торговые, денежные отношения, создание рынков, внешнего и внутреннего, все эти быстро развивающиеся в XVI столетии в России процессы разлагают старую, натуральную, феодальную общественно-экономическую организацию, но они ее - и в этом суть - разлагают поверхностно, недостаточно глубоко. Это поверхностное разложение именно благодаря своей поверхностности не связано с созданием в городах предпосылок для капиталистического способа производства. Вот почему на известном этапе возникает необходимость в консервации, в замораживании феодальных отношений. В этом заключается принципиальное отличие. Это отличает процесс возникновения и развития капитализма из феодализма от процесса перехода феодализма в крепостничество.

Перейдем теперь к рассмотрению второй части формулы т. Малышева. Верно ли будет сказать, что крепостничество есть форма проникновения капитализма в сельское хозяйство, причинно обусловленная развитием первых стадий капитализма в сфере обрабатывающей промышленности? Я считаю, что и вторая половина формулы т. Малышева неверна. Она -абстрактна в указанном выше смысле, она даже не затрагивает конкретного исторического процесса. Вернее будет сказать обратное. Крепостничество не есть форма внедрения капитализма в сельское хозяйство - это просто чушь. Крепостничество - это форма консервации феодального строя отношений, такая форма консервации, которая как раз тормозит развитие капиталистического способа производства в городе и проникновение капитализма в сельское хозяйство. Так решается вопрос, и мне представляется, что это решение находится в полном согласии со всем тем, что говорил по этому вопросу Маркс, со всеми конкретно историческими работами Энгельса, посвященными этому вопросу, точно так же, как и со всем тем, что говорил по этому поводу Ленин. Ввиду того, что мне указанное решение вопроса о крепостничестве представляется бесспорным, я ограничусь приведением только одной цитаты из недавно опубликованной статьи Ленина "К вопросу об аграрной политике (общей) современного правительства".

Предварительно вспомним, что для Малышева различие исторического процесса возникновения капиталистического способа производства во Франции и Англии, с одной стороны, в России - с другой, сводится к различию формы, под которой скрывается одно и то же содержание. У Ленина мы найдем совсем другую характеристику крепостничества, совсем другой подход, совсем другую оценку с точки зрения общественно-экономического и социального содержания. Ленин пишет: "Нелегко найти в Европе и даже во всем мире страну, где сохранилось в таких чудовищных размерах крупное крепостническое землевладение. И самое важное, это то что на этих землях ведется только частью капиталистическое хозяйство... Большей же частью хозяйство ведется крепостническое, то-есть помещики кабалят крестьянство, как было сто, и триста, и пятьсот лет тому назад, заставляя их крестьянской лошадью, крестьянскими орудиями обрабатывать помещичью землю. - Это не капитализм. Это не европейский способ хозяйства... Нет, это совсем не по-европейски. Это по-старокитайски. Это по-турецки. Это по-крепостнически. Это не крупное хозяйство помещиков. Это крепостническая эксплоатация..." 23 .

Приведенная цитат весьма убедительна в том отношении, что она ясно пока-


23 Ленин, Соч., т. XVI, с. 459.

стр. 51

зывает, что для Ленина отличие крепостничества в России от западноевропейского капитализма отнюдь не сводилось к различию в форме. У Ленина не было разрыва формы отсодержания и наоборот. Крепостнической форме соответствовало крепостническое содержание в отличие от Запада, где капиталистическое содержание находило себе капиталистическую форму. Это совсем другое, чем то, что мы имеем у т. Малышева. Тов. Малышев всячески приглаживает крепостничество, всячески разрисовывает его под капитализм. Крепостничество говорит он, это хозяйство, перерастающее из потребительского в товаропроизводящее. Он эту сторону "перерастания" усиленно подчеркивает. Так, когда он вынужден говорить о потребительском характере крепостного хозяйства, то он всячески ослабляет это, подчеркивая, что крепостничество перерождается, что оно является своеобразной формой проникновения капитализма в сельское хозяйство. Совсем с другой оценкой, с другим анализом, с другой классификацией, даже с другой терминологией мы встречаемся у Ленина. Ленин подчеркивает, что это было некапиталистическое, а крепостническое в своей основе хозяйство, и хотя оно обладало способностью приспособления к возникающей торговле, к развитию денежных отношений, давало известный простор развитию производительных сил, - оно в своей основе оставалось крепостническим. Оно оставалось крепостническим, ибо возможность известной эволюции в определенном направлении не отменяла его существа как хозяйства крепостнического. Это существо должно было быть разрушенным как раз тогда, когда уровень этой эволюции оказался настолько высок, что его уже невозможно было совместить с крепостным хозяйством.

Может быть эти две принципиально различных точки зрения, эти два диаметрально противоположных подхода к крепостному хозяйству можно примирить? Мне кажется, что примирить их никак невозможно. Одна из этих двух точек зрения должна быть отброшена, и вряд ли встретятся возражения, если я скажу, что точка зрения т. Малышева должна быть отброшена, а точка зрения Ленина сохранена.

Перейдем теперь на почву фактов и поставим перед собой вопрос: в какой мере анализ возникновения крепостничества в России, данный т. Малышевым, соответствует действительному ходу исторического развития России в этот период?

В качестве примера предварительно обратимся к тому анализу, который дали Маркс и Энгельс генезису крепостничества в Германии. Развитие Германии в XVI - XVII веках поразительно похоже на развитие России, и тот материал, и та аргументация, которую развивают Маркс и Энгельс по отношению к Германии, способны во многом помочь при анализе русского исторического процесса. Не останавливаясь на этом подробно, тем более, что в статьях Малышева этот анализ в наиболее важной части воспроизведен, отметим наиболее существенное.

К чему сводится анализ Энгельса и Маркса, что является исходным для этого анализа? Маркс и Энгельс дают не абстрактную формулу, а подробно перечисляют конкретно исторические условия, которые предопределяли репродукцию крепостничества в Германии в отличие от исторического процесса во Франции или в Англии. Энгельс говорит: "Великая крестьянская война... Крестьяне были побеждены после ожесточенной борьбы. К этому моменту относится начало возобновившегося, всеобщего преобладания крепостного состояния германских крестьян"24 .

Итак, первая причина возобновления крепостного состояния - победа дворян в великой крестьянской войне, потерпевшая поражение крестьянская война. Дальше Энгельс говорит: "Это превращение вначале все же шло довольно медленно. Но вот наступила 30-летняя война. В течение целого поколения в Германии хозяйничала самая разнузданная солдатчина, какую знает история. Опустошения и обезлюдение было безгранично. Когда наступил мир, Германия лежала беспомощной, растоптанной, растерзанной, истекая кровью; но в самом бедственном положении был опять-таки крестьянин". Такова вторая причина реставрации крепостничества в Германии,


24 Ф. Энгельс Развитие социализма от утопии к науке. Приложение "Марка", с. 93.

стр. 52

которую отмечает Энгельс. В другом месте Энгельс подчеркивает, что, раз возникши, крепостное право оказало самое тормозящее влияние на развитие промышленности: "Всеобщее восстановление крепостной зависимости является одной из причин, почему в Германии в XVII и XVIII веках не могло возникнуть никакой промышленности" 25 .

Какие моменты подчеркивает Маркс? Маркс подчеркивает следующие моменты: упадок свободных мещанских городов в Германии, упадок немецкой индустрии и торговли, поражение крестьян, обезлюдение страны в результате 30-летней войны, преимущественно сырьевой характер немецкого экспорта, что вело к усилению роли и влияния земельного дворянства в ущерб городскому населению, отпадение Германии от мирового рынка как раз тогда, когда он создался, перемещением путей торговли от берегов Балтийского моря к Атлантическому океану 26 .

Приведенные высказывания Маркса и Энгельса разумеется не исчерпывают вопроса, но, во-первых, они являются образцом конкретно исторического (а не абстрактного) подхода к этому вопросу, во-вторых, они дают характеристику основных причин и условий, определивших возобновление крепостничества в Германии. Как можно охарактеризовать эти конкретные причины? Это моменты восхождения вверх, экономического прогресса, или наоборот моменты упадка, экономического кризиса? Я думаю, что не надо быть диалектиком для того, чтобы ответить на этот вопрос так, что те моменты, которые перечисляют Маркс и Энгельс и которые исторически объясняют генезис крепостничества в Германии, это есть моменты упадка народного хозяйства. Крепостничество в Германии возникает не на основе бурного роста торговли и денежных отношений, роста промышленности, капиталистической кооперации и мануфактуры в городе, оно возникает в условиях упадка городов, упадка индустрии, разрушения самого крестьянского хозяйства, разрушительных битв и войн и т. д. Вот положение, которое можно установить на основе взглядов Маркса-Энгельса в отношении Германии. Полемизируя с Маурером и указывая на его предрассудок, унаследованный от просветителей, "будто после темного средневековья должно быть постоянное движение вперед, к лучшему", Энгельс писал: "Это мешает ему видеть не только противоречивый характер действительного прогресса, но он не видит также и отдельных случаев регресса" 27 . Надо отметить, что в этой части я не расхожусь с т. Малышевым. Он сам замечает: "...Экономический упадок Германии, прекративший распад феодализма, способствовал утверждению крепостничества, которое, раз утвердившись, в свою очередь стало тормозить экономическое развитие Германии" 28 . Против этого положения я, разумеется, спорить не буду. Когда у т. Малышева есть надежные путеводители в лице Маркса и Энгельса, тогда он приходит к правильному выводу. Однако, как только ему приходится руководствоваться собственными познаниями и самостоятельно применять марксистский метод к анализу исторических фактов и явлений, он сбивается с верной дороги марксизма на торные пути Допша - Петрушевского или Струве. Это с ним и случилось, когда ему пришлось дать характеристику генезису крепостничества в России. Тут он прибегает к совершенно другой аргументации, противоположной, которая выведена им для характеристики условий возникновения крепостничества в Германии.


25 "Переписка", с. 281.

Для России эту связь между "восстановлением крепостной зависимости" и характером промышленного развития отметил, хотя и односторонне, Ключевский. "Поместное землевладение... подорвало развитие русских городов и городской промышленности... Поместная система, увлекая массы служилых людей из города в деревню, лишила городскую промышлениость и городской ремесленный труд сбыта и спроса главных, наиболее доходных потребителей... Вот чем между прочим объясняется медленный, зяблый рост наших городов и городской промышленности в XVI и XVII веках и не только в южной заокской, но и в центральной окско-волжской полосе" ("Курс", ч. 2, с. 396 - 297).

26 "Морализующая критика и критикующая мораль", "Под знаменем марксизма" N 4 - 5, 1923, с. 32.

27 "Письма", с. 281.

28 "Историк-марксист" N 16, с. 73.

стр. 53

Перехожу к России. Я не имею возможности подробно останавливаться на анализе XVI и начала XVII столетий в историческом развитии России. Основная ошибка т. Малышева, ошибка методологического характера, заключается как раз в том, что он дает характеристику крепостничества в России, даже не анализируя того своеобразия, той конкретно исторической ситуации, которая сложилась на исходе XVI и в первой половине XVII столетий.

XVI столетие является моментом известного перелома. Историк, желающий объяснить исторические особенности развития России от феодализма к крепостничеству не может обойтись без хоть сколько- нибудь основательного анализа XVI столетия. Генезис крепостничества нужно выводить, исходя из характеристики развития народного хозяйства и хода классовой борьбы в XVI и в первой половине XVII столетия.

Что же мы имеем в XVI столетии? Я дам самую беглую характеристику основных явлений, которая при необходимости может быть подкреплена соответствующим фактическим материалом.

Я констатирую три ряда явлений, взаимно связанных, взаимно обусловленных, которые мы можем отметить в конце XVI и в начале XVII столетий. Если XVI век в истории России до 70 - 80 годов, беря формы эксплоатации, характерен быстрым ростом денежного оброка, т. е. ростом наиболее развитой докапиталистической формы ренты, как характеризует денежную ренту Маркс, то в 70-х, 80-х и 90-х годах, точно так же как и в первые десятилетия XVII столетия, мы имеем быстрый упадок денежной формы ренты. Этот упадок денежной ренты идет параллельно росту отработочной ренты, т. е. барщины, характерной тем, что в этом случае, как говорит Маркс, прибавочный труд выжимается "в его натуральном виде". Вспомним, что по Марксу отработочная рента связана в отличие от денежной с "неразвитостью всех общественных производительных сил труда... примитивностью самого способа труда". К концу XVI и в начале XVII столетий намечается все более разрастающийся процесс реставрации барщины. "Перед крепостным правом, - пишет П. А. Соколовский, - барщина составляет весьма редкое исключение; развитие ее принадлежит следующему периоду" 29 .

Итак, в конце XVI, в начале XVII столетий вытесняется денежная рента, и ее начинает сменять барщина. Это значит, что возникает наиболее отсталая, наиболее примитивная, требующая максимального внеэкономического принуждения, форма ренты, форма эксплоатации ". Таков один ряд, который надо констатировать.

Параллельно этому явлению идет развитие поместий, сменяющих вотчинное землевладение. Если взять данные, которые приводит В. О. Ключевский по Коломенскому и по Московскому уездам и которые относятся к концу XVI века, то из них следует, что процент пашни по отношению к перелогу был в вотчинах более высок, а в поместьях наоборот более высок процент перелога по отношению к пашне. "...В вотчинах приходилась десятина пашни на 2 - 6 десятин перелога, в поместьях - на 12 - 29 десятин" 31 .

Приведенные данные свидетельствуют, что поместья представляли собой более экстенсивную форму хозяйства, чем крупное вотчинное землевладение 32 .

Третий ряд явлений - разрушение крестьянского двора и хозяйства, того, что получило название крестьянского тягла. В течение XVI века запашка на двор па-


29 "Экономический быт земледельческого населения России", 1878, с. 34.

30 Отмечу попутно, что анализ, который дал Маркс историческому развитию форм ренты, не есть только логический анализ. Это есть и исторический анализ. С точки зрения марксизма логический анализ - это освобожденное от случайностей историческое развитие, и противопоставлять одно другому нельзя. Между тем этого Малышев не понимает. Для него смена форм ренты это скорее "логическая систематизация по типам, нежели историческая картина разворачивания форм ренты" ("Спорные вопросы методологии истории", с, 223). Маркс стоял на другой точке зрения и не понимал своего учения о генезисе капиталистической ренты как произвольную логическую конструкцию.

31 "Курс", ч. 2, с. 358.

32 Связь этого процесса с развитием барщины видна из следующего замечания Рожкова: "Чрезвычайно любопытно, что особенного относительного развития барская запашка достигает к концу столетия во всех тех уездах, где к этому времени паровая зерновая система сменилась более экстенсивной, переложной".

стр. 54

дает в 2 или 21 /2 раза. Уменьшается также количество рабочей силы, завязанной в одном крестьянском дворе. Растет количество бобылей, подворников, захребетников, усиливается сразу задолженность крестьян, растет число холопов.

О чем говорят все эти явления? Они говорят о том, что со второй половины XVI столетия народное хозяйство Московской Руси в ее центральных областях - Замосковье и Новгородской области - вступило в серьезный, затяжной, оказавшийся очень тяжелым по своим последствиям, аграрный кризис. На основе этого аграрного кризиса, охарактеризованного Ключевским как "геометрическая прогрессия запустения", как следствие этого аграрного кризиса, как следствие изменившихся отношений мы имеем ожесточенную классовую борьбу, которую старые историки именовали "Смутой". Это была крестьянская война, а не дворянская революция, как это писал Рожков, а вслед за ним повторял и Дубровский. В этой крестьянской войне крестьянство потерпело жестокое поражение. Именно с этого момента в России быстрыми шагами идет крестьянское закрепощение. Весь этот период вплоть до конца 40-х годов XVII столетия сводится к постепенному закрепощению крестьян, причем в Уложении 1649 года это закрепощение отливается уже в относительно законченные юридические формы. Весь период конца XVI и начала XVII веков - период непрекращающейся социальной борьбы в самых острых формах. Отвлекаться от исхода крестьянской войны в начале XVII века совершенно невозможно. Ленин писал: "Подавление революции есть величайшая гражданская война, война против целого народа. Эта война стоит не менее внешней войны, причем разоряет она не чужую, а собственную страну" 33 . С известными ограничениями это применимо, и к народнохозяйственным итогам смутного времени. Поэтому если наряду с аграрным кризисом учесть и те последствия, к которым должно было привести смутное время, то легко будет понять, что положение народного хозяйства России во весь этот период возникновения крепостнических отношений характеризовать как бурное развитие торговли, денежных отношений, как возникновение первых стадий промышленного капитализма в городах нельзя. Его надо характеризовать в тех же терминах, в каких характеризует Маркс положение Германии после победы дворянства в крестьянской войне и после 30-летней войны; в терминах упадка народного хозяйства, в терминах разрушения торговли, денежных отношений, которые в предшествующую эпоху создавались, в терминах натурализации.

В подтверждение правильности этой точки зрения сошлюсь на некоторые высказывания М. Н. Покровского. В I томе "Русской истории" М. Н. Покровский ставит вопрос о "парадоксе". В чем же этот "парадокс" заключается? "Во имя экономического прогресса раздавив феодального вотчинника, помещик очень быстро сам становится экономически отсталым типом. Вот каким парадоксом заканчивается история русского народного хозяйства эпохи Грозного" (с 277). Эта постановка вопроса вплотную подводит нас к тем конкретным историческим условиям, которые обусловили развитие крепостничества. Как М. И. Покровский характеризует следствия аграрного кризиса? Он пишет: Экономический расцвет времен молодости Грозного не повторился. Осталось хронически угнетенное состояние, к которому помещичье хозяйство приспособилось мало-помалу и с которого начался новый подъем, но уже гораздо позже, не ранее конца XVII столетия. Первые 3 /4 этого века носят в этой области определенно выраженный реакционный или, если угодно, реставрационный характер" 34 . Эта характеристика правильна. Нетрудно также видеть, что она близка той характеристике, которую Маркс и Энгельс давали в этом вопросе Германии. Неслучайно несомненно М. Н. Покровский соответствующую главу своей книги назвал "Феодальная реакция". Мы эту феодальную реакцию действительно имели в различных направлениях. Она прояви-


33 Ленин, Соч., т. IX, с. 32.

34 М. Н. Покровский. Русская история, т. II, с. 97.

стр. 55

ла себя в области государственных финансов в том, что ряд налогов начал взиматься в натуральной форме, она проявила себя и в сфере государственного управления реставрацией менее развитых, более примитивных форм правительственной деятельности и т. д. и т. п. Прежде чем покончить с этим вопросом, приведу образец того, как наши "почтенные" исследователи путаются по вопросу о причинах возникновения крепостничества. Беру Лященко, который по своим взглядам весьма близок т. Малышеву. Вот что он пишет по интересующему нас вопросу: "Со второй половины XVI века и вплоть до начала XVII века отмечается определенный регресс сельского хозяйства, сокращение запашки, возврат к залежи и т. п." 35 . Положение ясное и с моей точки зрения бесспорное. Однако как только Лященко переходит к анализу условий возникновения крепостной системы хозяйства, он неожиданно начинает говорить прямо противоположное. "К концу XVI века и в начале XVII окончательно складывается та новая хозяйственная система, которая в виде крепостного хозяйства всецело овладевает всем народным хозяйством. Она возникает на почве развития производительных сил в сельском хозяйстве в виде необходимости перехода к более интенсивным и устойчивым формам хозяйства, шедшим на смену прежним экстенсивным формам..." 36 . Итак, пойми кто может: с одной стороны, Лященко констатирует в этот период аграрный кризис, с другой - тот же Лященко за тот же период времени констатирует подъем. Из этого якобы подъема сельского хозяйства на рубеже XVI - XVII веков он легко и свободно выводит свою теорию "работающего на рынок поместного хозяйства".

Вывод, к которому я прихожу на основании сказанного, следующий. Генезис крепостного хозяйства объясняет нам сущность этого крепостного хозяйства. Крепостное хозяйство развивается в пределах феодальной общественно- экономической формации не на основе быстро товаризирующихся отношений в городе и деревне, не на базе быстро растущего обмена между городом и деревней. Крепостное хозяйство как в Германии, так и в России возникает на основе известного упадка производительных сил, на основе аграрного кризиса в области экономической. В области социально-классовой мы имеем борьбу в самых острых формах, вплоть до гражданской войны. Поражение крестьянства - факт величайшей исторической важности. Говоря о России, надо указать и на неудачу упорных и изнурительных Ливонских войн за выход к берегам Балтийского моря, и на характер внешней торговли, и т. д. Совокупность этих конкретно исторических условий, их сложное взаимодействие в состоянии объяснить нам возникновение крепостных отношений. Разложение феодализма приостанавливается, феодализм консервируется, замораживается, происходит известная; натурализация всех отношений. На этой основе начинается новый и медленный прогресс, который в своем развитии в первой половине XIX века приводит к возникновению промышленного капитализма и ставит в порядок дня ликвидацию крепостного хозяйства и права. Вот вывод, к которому я прихожу и который я противопоставляю формуле т. Малышева.

Перейдем к следующему вопросу. Закономерность и историческую целесообразность возникновения крепостного хозяйства в России т. Малышев пытается объяснить, опираясь на анализ хозяйственной природы крестьянина. В отличие от крестьянина Западной Европы "русский крестьянин, - по мнению т. Малышева, - не был подготовлен своим историческим прошлым для того, чтобы выступить в качестве арендатора или даже просто плательщика денежной ренты, его нужно было стимулировать". Каким же образом капитализм внедрялся в сельское хозяйство? Тов. Малышев отвечает: "Капитализм в сельское хозяйство России внедрялся через помещичье хозяйство". Помещик стал сельским хозяином, сельскохозяйственным предпринимателем, организатором барщины 37 . По этой странной теории крестьянин является "ответственным" за возникно-


35 Лященко, История народного хозяйства, с. 150.

36 Там же, с. 157 - 168.

37 "Историк-марксист" N 16, с. 96.

стр. 56

вение крепостного хозяйства, а само это хозяйство, оказывается, было "могучим рычагом товаризации крестьянских хозяйств" 38 .

Способ рассуждения т. Малышева подозрительно напоминает тот самый объективизм, который я выше характеризовал словами Ленина и от которого рукой подать до апологетизма. Точка зрения т. Малышева на природу крестьянского хозяйства мне представляется совершенно необоснованной. Никаких фактических данных кроме голых рассуждений мы у т. Малышева не находим. Обратимся к некоторым фактам. Данные, касающиеся XVI столетия, говорят о том, что крестьянин приспособлялся к развитию торгово-денежных отношений. "Во второй половине XVI века легко заметить рост денежного оброка за счет натурального: тогда как до этого времени в Вотской пятине Великого Новгорода только 6 - 9% всех крестьянских хозяйств платили оброк деньгами, в 1568 г. процент таких хозяйств повышается до 16, а в 1581 г. черная волость знала здесь только один денежный оброк; в Бежецкой пятине уже в 1545 г. более 26% всех крестьян сидели на оброке деньгами, а в Обонежской - в 1565 г. таких крестьян было даже около 76%; наконец во всех вотчинах Троицко-Сергиева монастыря, расположенных в центральных уездах, в последние десятилетия XVI века совсем уже не существовало натурального оброка, а все монастырские крестьяне, сидевшие на оброке, вносили последний деньгами" 39 .

Тот факт, что денежный оброк начал играть громадную роль во взаимоотношениях между землевладельцами и крестьянами, говорит о том, что крестьянин выходил на рынок в качестве продавца своей продукции. Об этом же свидетельствует и перевод натуральных государственных повинностей в денежные налоги. Общеизвестен факт быстрого роста внутреннего рынка в XVI веке, факт роста крестьянской торговли. Все эти явления были бы немыслимы, если бы крестьянин не выступал активным агентом рыночных отношений. Именно потому, что помещик, основой хозяйства которого было крестьянство, под влиянием, торгово-денежных отношений в громадной прогрессии повысил свою эксплоатацию в денежной форме, именно потому, что в течение XVI века государство в 31 /2 раза повышает подати и налоги в денежной форме, именно потому, что город своими монопольными ценами так же эксплоатировал крестьян, - соединенные усилия этих сил разоряли быстро крестьянство, заставляя его "брести розно". Крестьянин был "повинен" только в том, что он не в состоянии был удержаться на ногах под ударами объединенной эксплоатации: помещика, государства, ростовщического и торгового капитала. Таким образом дело не в природе крестьянина. Дело в том, что помещик, государство и торговый (в том числе и иностранный) капитал в такой мере эксплоатировали в своих интересах эти начавшиеся торгово-денежные отношения, что убивали всякую возможность самостоятельного хозяйства, всякий стимул к накоплению в крестьянском хозяйстве. Последнее в свою очередь обусловливало невозможность для крестьян перейти от денежного оброка к аренде или другим, более развитым, отношениям с землевладельцем. Тов. Малышев говорит, что барщинное хозяйство явилось могучим стимулом для товаризации крестьянских хозяйств. Верно как раз обратное: крепостное право с его барщинной системой хозяйства убивало стимулы к товаризации, оно означало закрепление натуральных отношений.

Разобранная здесь точка зрения т. Малышева отнюдь не является новой. Сознательно или бессознательно, но т. Малышев по ряду решающих вопросов крепостного хозяйства воспроизводит точку зрения П. Струве.

Возникновение крепостного хозяйства Струве объясняет, подобно т. Малышеву, неаргументированной ссылкой на хозяйственные потенции крестьянина. "Задолженность и вообще маломощность крестьян делала их совершенно неспособными стать в положение денежных арендаторов: они не имели для этого ни капитала, ни рынка, а даже если бы у них был рынок, то они были бы на нем совершенно бессильны" 40 . Не ясно ли, что та постановка вопроса, ко-


38 "Историк-марксист" N 16, с. 82.

39 Н. Рожков, Происхождение самодержавия в России, 1906, с. 43.

40 П. Струве. Основные моменты, с. 20.

стр. 57

торую дает т. Малышев, представляет собою полностью повторение того неумеренного "скептицизма", который "в минувшие годы" проявлял в оценке хозяйственных возможностей крестьянства П. Струве? Причины несостоятельности денежнооброчной системы по Струве "могут быть сведены к одному кардинальному моменту: русский крестьянин-земледелец - плохой сельскохозяйственный предприниматель. Он производит мало продукта, и это малое количество он не в силах реализовать на рынке по высшим возможным ценам. Поэтому он не годится в денежные арендаторы для помещика хлебородных губерний, и помещик, стремясь к наивысшему доходу, должен организовать свое хозяйство на началах барщины" 41 .

Итак, по мнению Струве, крестьянин - представитель натурального мира, он равнодушен к деньгам, он не в состоянии выступать на рынке. Наоборот помещик, выступая организатором барщины, - представитель товарного хозяйства, сельскохозяйственного предпринимательства. "С точки зрения помещика барщина - элемент денежного хозяйства, средство получения денежного дохода. Барщина если не создалась, то во всяком случае закрепилась благодаря своему денежно- хозяйственному значению для землевладельческого класса"42 .

Точка зрения т. Малышева во всех этих вопросах - только повторение того, что говорил Струве. И вовсе не случайно, а наоборот закономерно то обстоятельство, что т. Малышев на страницах "Историка-марксиста" полемизирует с Лениным буквально в тех же выражениях, в каких это делал в свое время Струве. Выдвигая свое определение крепостного хозяйства как формы разложения феодализма и формы проникновения капитализма в сельское хозяйство, Малышев полемизирует с Лениным. Для Ленина крепостное хозяйство - хозяйство натуральное. Наткнувшись на это положение, т. Малышев начинает разъяснять читателю, что этого не надо понимать буквально. Для Ленина втягивание помещика в товарно- рыночные отношения - начало и симптом разложения крепостного хозяйства. Для т. Малышева же именно втягивание помещика в товарно-денежные отношения есть причина возникновения крепостного хозяйства. Ясно, что тут дело не в каком-то особом понимания Ленина, а в том, что т. Малышев и Ленин в этом вопросе стоят на противоположных полюсах. Если т. Малышев, опровергая ленинскую характеристику крепостного хозяйства как хозяйства натурального, искренне полагает, что он спорит только против одного признака, сохраняя и соглашаясь с другими, то он попросту ничего не понял в ленинской характеристике крепостного права. Устраняя этот "признак" натуральности, разрушаешь всю ленинскую постановку вопроса, Это - не отдельный, не частный признак, это не просто деталь в общей схеме ленинского понимания, это - центральный пункт, и Ленин его все время ставит на первое место. Исходя из этого момента, Ленин объясняет и внеэкономическое принуждение, и натуральный характер отношений между собственниками средств производства и непосредственными производителями. Ленин дает эту характеристику крепостного хозяйства как хозяйства, основывавшегося на натуральных связях и отношениях не в смысле полного отрицания обмена, а в смысле того типа производства, той структуры производственных отношений, которая характерна для, крепостничества.

Нельзя играть словами, как это делает т. Малышев, нельзя увертываться за словами - буквальное или небуквальное понимание Ленина. Надо Ленина понимать так, как он писал. Если бы Ленин захотел выразиться иначе, он нашел бы у себя необходимый для этого запас слов. И незачем через несколько десятков лет приходить в этом смысле на помощь Ленину, исправлять его в угоду собственной точке зрения. Все это тем более странно, что уже давно против Ленина, именно против этой постановки вопроса о крепостном хозяйстве как хозяйстве натуральном велась полемика. Тот же предтеча т. Малышева - Струве - писал: "Производство хлеба на продажу (ленинская цитата - Э. Г.) вовсе не было чем-то противоречащим суще-


41 Там же, с. 83.

42 Там же, с. 22.

стр. 58

ству крепостного хозяйства, как думает одни новейший исследователь (Вл. Ильин), а наоборот составляло его движущий мотив и определяющую цель" 43 .

По сути дела т. Малышев, и это надо прямо сказать, критикует Ленина, становясь на позицию Струве. Пусть же т. Малышев вместо бесплодной возни вокруг Ленина покажет нам, в чем он расходится со Струве? Я очень боюсь, что кроме второстепенных деталей он вряд ли найдет какие-нибудь существенные моменты расхождения своей теории с теорией отца "легального марксизма".

Пока же он этого не сделал, у нас есть все основания для вывода о том, что в своей разобранной нами теории т. Малышев попросту подогревает старое струвистское блюдо, всячески украшая его марксистским гарниром.

III

В связи с характеристикой крепостничества как формы внедрения капитализма в сельское хозяйство находится и неверная постановка т. Малышевым вопроса о прусском и американском путях аграрного капиталистического развития. Если действительно исходить из того, что крепостничество есть своеобразная форма проникновения капитализма в аграрный строй отношений, тогда вполне уместна и законна постановка вопроса о том, что в этом "крепостничестве" имела "место, хотя и "в скрытой форме", борьба и прусского и американского путей развития капитализма 44 . С другой стороны, если мы признаем правильность ленинской постановки вопроса о натуральном характере крепостного хозяйства, тогда о какой борьбе двух типов аграрного "капитализма в пределах "крепостничества" может итти речь? Если мы станем на ленинскую точку зрения, то мы должны будем признать, что т. Малышев неправ, характеризуя победу дворян в XVII столетии над крестьянами как победу прусского пути капиталистического развития, ибо это было развитие не капиталистическое, а крепостническое, ибо это была победа не капитализма, а победа крепостничества. Точно так же нельзя характеризовать и борьбу крестьянства с помещиками в XVI и XVII веках как борьбу за американский путь капиталистического развития.

Заодно отметим то, что в этом последнем вопросе у т. Малышева вообще налицо непримиримое противоречие. Раньше т. Малышев, как мы помним, доказывал неспособность крестьянина к товарно-торговым отношениям и этим обосновывал неизбежность и экономическую целесообразность помещичьего предпринимательского барщинного хозяйства; теперь он этого же крестьянина характеризует как представителя американского пути развития капитализма. Здесь т. Малышев явно не сводит концы с концами, причем в результате всех этих злоключений хозяйственная природа крестьянина и реальные возможности его борьбы так и остаются невыясненными.

Ленинская постановка вопроса о двух объективно возможных путях аграрно-капиталистического развития имеет в виду борьбу этих двух путей, начиная с 1861 г. Возможность борьбы двух путей предполагает в качестве своей предпосылки определенный характер самой реформы 1861 г. Реформа создала возможность для развития крестьянского хозяйства по американскому пути. Поэтому крестьянин и пытался реформу 1861 г. "дополнить". В этом заключалась сущность революций и 1905 и 1917 гг. В то же время реформа создала и для помещика-крепостника возможность медленного перерастания в капиталистического предпринимателя. Однако сама возможность для развития крестьянского хозяйства по американскому пути, для развития помещичьего хозяйства по прусскому пути, эта возможность была дана развитием капиталистического производства в промышленности. Вне этого последнего условия никакого аграрно- капиталистического развития быть не могло.

В письме к И. И. Степанову-Скворцову Ленин писал: "Национализация земли - крестьянская ломка старого землевладения - есть экономическая основа американского пути. Закон 22 (9)/ХI 1906 г. - помещичья ломка старого зем-


43 П. Струве. Основные моменты, с. 159.

44 "Историк-марксист" N 16, с. 99 - 103.

стр. 59

левладения - есть экономическая основа прусского пути" 45 . И в том и в другом случае Ленин употребляет слово ломка. Старые аграрные отношения надо было не приспособлять, а их нужно было сломать для того, чтобы расчистить дорогу тому или другому типу аграрно- капиталистического развития.

Нетрудно видеть, что точка зрения т. Малышева, если делать из неё последовательно все выводы, прямым путем ведет к ликвидации ленинской постановки вопроса о борьбе двух путей. О какой "ломке" "устаревшего средневекового землевладения" может итти речь с точки зрения Малышева, если крепостничество - форма внедрения капитализма в сельское хозяйство, если уже с XVI века "помещичье хозяйство и помещик... постепенно проделывали эволюцию в сторону товаропроизводства"? Не "ломка", ибо ломать-то нечего, а дальнейшая эволюция по тому пути, который определился с конца XVI столетия - таков должен быть ответ т. Малышева. Но отрицание необходимости "ломки" для победы прусского пути есть в то же время отрицание возможности победы американского пути. Если верно, что "предпосылки прусского пути, исторические корни его уходят к XVI веку и жизненность прусского пути была определена долговековой эволюцией нашего сельского хозяйства...", тогда утверждение о возможности победы американского пути в XX веке должно казаться не больше, чем реакционной утопией или слащавой мечтой об исправлении "исторической несправедливости". Хочет или не хочет этого т. Малышев, но только такой вывод вытекает из его теории. Кто говорит А, тот должен сказать и Б...

Следующий вопрос, который надо поставить, это вопрос о том, является ли крепостничество переходным периодом? Тов. Малышев эту точку зрения отстаивает. Сошлюсь на его выступление по докладу Дубровского: "Что выражала собою наша монархия?" ставил вопрос т. Малышев. И отвечал: "Она выражала переходный период от феодализма к капиталистическому хозяйству" 46 . На точке зрения характеристики крепостничества как переходного периода стоит и ряд других товарищей. Верна ли эта постановка вопроса? Я думаю - неверна. Крепостничество не есть переходный период, не есть переходная система отношений. Ленин придерживался на этот счет других взглядов. Он считал переходным периодом первые десятилетия после реформы 1861 г. "Капиталистическое хозяйство не могло сразу возникнуть, - писал он, - барщинное хозяйство не могло сразу исчезнуть. Единственно возможной системой хозяйства была следовательно переходная система, система, соединявшая в себе черты и барщинной и капиталистической системы"47 .

В ближайшей связи с этой точкой зрения на крепостничество как на переходную эпоху находится попытка трактовать крепостнические отношения как отношения эпохи так называемого первоначального накопления.

Общеизвестно, что глава "Так называемое первоначальное накопление" представляет собой очерк генезиса капитализма. На конкретном историческом материале ряда стран Западной Европы Маркс показывает, как создавались необходимые условия для капиталистического способа производства, ибо анализ капиталистического способа производства в "Капитале" Маркс дает, исходя из того, что все предпосылки его преданы. Необходимо также помнить, что в своем письме в редакцию "Отечественных записок" Маркс особенно возражал против превращения его конкретно исторической главы "Первоначальное накопление" в "историко-философскую теорию общего хода экономического развития, в теорию, которой фатально должны подчиняться все народы..." 48 .

"Русские историки-марксисты, - пишет т. Малышев, - эпоху господства крепостного хозяйства рассматривают в то же время как эпоху первоначального накопления капитала, тем самым оттеняя сущность крепостного хозяйства как своеобразной формы разложения фео-


45 Ленин, Соч., т. XIV, с. 215.

46 "Историк-марксист" N 16, с. 99 - 103.

47 Ленин, Соч., т. III, с. 144.

48 "Письма", с. 266.

стр. 60

дализма, перерастания его в капитализм" 49 . Под "русскими историками-марксистами" у т. Малышева скромно фигурируют кроме него самого по-видимому тт. Меерсон и Томсинский. Так, в том же сборнике "Крепостная Россия" т. Томсинский пишет: "В России первоначальное капиталистическое (?) накопление происходило в своеобразной форме в барщинном и оброчном хозяйстве...". И дальше: "Крепостничество является не самостоятельной общественной формацией, а последним этапом в развитии феодализма и своеобразной формой процесса первоначального капиталистического (?) накопления в России" (с. 99). Оставим на совести Томсинского вопиющую экономическую безграмотность, которая позволяет ему смешивать "первоначальное накопление" с "первоначальным капиталистическим (?) накоплением". Приведем высказывание т. Меерсона: "Барщинное хозяйство является особой, специфической формой первоначального капиталистического (?) накопления..." 50 . Нетрудно видеть, что эти положения представляют собой только вариант той теории, которую я разобрал выше, а именно: крепостничество - своеобразная форма, разновидность капитализма. Так как сам т. Малышев никаких доказательств кроме ссылки на "русских историков-марксистов" не приводит, то разбор этой точки зрения о крепостничестве как эпохе первоначального накопления целесообразнее дать на разборе взглядов т. Томского.

"Так называемое первоначальное накопление, - пишет Маркс, - есть лишь исторический процесс отделения производителя от средств производства". В другом месте Маркс пишет: "Экспроприация сельскохозяйственного производителя, обезземеление крестьянина составляет основу всего процесса" 51 . Никакого сомнения быть не может: основой всего процесса первоначального накопления для Маркса являлось отделение производителя от средств производства, обезземеление крестьянства и создание благодаря этому основных предпосылок капиталистического способа производства: свободных, как птица, пролетариев, которым противостоят, как собственники условий и средств производства, капиталисты. А что такое крепостничество? Это есть наделение производителя средствами производства, закрепление его за этими средствами производства, т. е. нечто диаметрально противоположное, как говорит Ленин, процессу создания "свободных, как птица", пролетариев. Как можно спутать, поставить на одну доску такие принципиально различные явления?

Чувствуя, что у него не все благополучно, т. Томсинский пытается опереться на Маркса. Эти попытки заслуживают внимательного рассмотрения, так как они лучше всего разоблачают самого же т. Томсинского и его единомышленников. Приведя положение Маркса, что "различные моменты первоначального накопления распределяются теперь между различными странами, а именно между Испанией, Португалией, Голландией, Францией и Англией", и сославшись на то, что "Маркс великолепно знал, что в эпоху первоначального накопления Португалия и Испания имели крепостных крестьян", т. Томсинский делает следующий вывод: "Следовательно Маркс относит к первоначальному накоплению те процессы, которые связаны не только с раскрепощением, но и с закрепощением" (с. 98). Этот вывод, совершенно неожиданный с точки зрения своих посылок, показывает, что т. Томсинский не только ничего не понял в марксовой постановке вопроса о первоначальном накоплении капитала, но даже по-видимому незнаком с соответствующими взглядами Маркса. Так, сейчас же вслед за фразой о "различных моментах первоначального накопления", которую цитирует т. Томсинский, Маркс пишет: "В Англии к концу XVII века они (различные моменты первоначального накопления - Э. Г.) систематически объединяются в колониальной системе, системе государственных займов, современной налоговой системе и системе протекционизма". Похоже ли это на "закрепощение" крестьян, которое нашел в этом месте у Маркса т. Томсинский?

После того, как т. Томсинский навязал Марксу свою собственную точку зрения,


49 "Крепостная Россия", с. 42.

50 "Вестник Комакадемии" N 13, с. 35.

51 "Капитал", т. I, с. 737.

стр. 61

он констатирует у него "кажущееся противоречие". А затем приходит на помощь Марксу, показывая, как разрешается это "кажущееся противоречие". Объектом своих манипуляций т. Томсинский на этот раз избирает письма Маркса и В. Засулич о русской общине. Он приводит оттуда следующее место: "Чтобы экспроприировать земледельцев, нет необходимости изгнать их из их земель, как это было в Англии и в других странах, нет необходимости уничтожить... Наоборот: попробуйте вырвать у них продукт их земледельческого труда сверх известной меры и, несмотря на имеющихся в вашем распоряжении жандармов, вам не удастся удержать их на земле!" 52 . И дальше, по известной уже нам методе, пристегивается вывод: "Следовательно экспроприация крестьян, - умозаключает т. Томсинский, - совершается не только изгнанием их с земель, но и "если у них вырвать продукт их земледельческого труда сверх известной меры". В России в крепостную эпоху продукт крестьянского труда вырывался "сверх известной меры" (с. 98).

Доказывает ли однако эта цитата Маркса то, что тщится доказать опираясь на нее т. Томсинский? Нисколько. Она наоборот опровергает его теорию. Маркс говорит здесь только о различных методах экспроприации крестьян, причем, несмотря на различие методов, результат их один и тот же: "Вам не удастся удержать их (крестьян - Э. Г.) на земле". Что именно это имел в виду Маркс, видно из продолжения этой цитаты, которого, по вполне понятным соображениям, не приводит т. Томсинский: "В последние времена Римской империи провинциальные декурионы... покинули свои земли, стали бродягами, продавались даже в рабство, лишь бы избавиться от земли..." 53 . Похоже ли это на закрепощение крестьян в России, ни их прикрепление к земле?

Если уже проводить аналогию с Россией, то, с известной условностью, можно сказать, что процесс, описанный в приведенных цитатах Марксом, в некоторых чертах совпадает не с периодом установления и развития крепостного хозяйства, а с периодом непосредственно пореформенного развития России. В письме в редакцию "Отечественных записок" Маркс писал: "...Если Россия стремится стать нацией капиталистической..., ей не удастся достигнуть этой цели, не превратив сначала доброй доли своих крестьян в пролетариев..." 54 . Это превращение крестьян в пролетариев усиленным темпом стало развиваться после реформы 1861 г. Характер реформы 1861 г. обусловил "вырывание продукта сверх известной меры" у крестьян и определил их стремление "избавиться от земли".

Такое понимание пореформенного развития России, учитывая глубокую разницу в ходе первоначального накопления на Западе и у нас, как и наличие ряда методов первоначального накопления в дореформенную эпоху, вполне согласуется с тем, что Ленин, как я показал выше, этот период характеризовал как переходный. Чтобы внести полную ясность в этот важнейший вопрос, я приведу высказывание Ленина специально по вопросу о первоначальном накоплении в России.

В статье "Третья дума", указав, что помимо официального правительства - кабинета министров - у нас существует закулисное правительство - придворная камарилья, Ленин характеризует ее следующим образом: "Эта последняя всегда и везде опирается на самые реакционные слои общества, на феодальное - по-нашему черносотенное - дворянство, черпающее свою экономическую силу из крупного землевладения и связанного с ним полукрепостнического хозяйства" 55 . Такова социальная характеристика одной классовой группы.

Ленин переходит к социально-политической характеристике другой группы. Он пишет: "Сплошь и рядом большинство кабинета по своему составу не вполне соответствует требованиям камарильи. Конкуренцию допотопному хищнику, хищнику крепостнической эпохи составляет в данном случае хищник эпохи первоначального нако-


52 "Архив М. и Э.", т. I, с. 278.

53 Там же.

54 "Письма", с. 265 - 266.

55 Ленин. Соч., т. XII, с. 95.

стр. 62

пления... Этот слой землевладельческой и промышленной буржуазии, типичной для эпохи первоначального накопления, находит себе выражение в октябризме и примыкающих к нему течениях". Элементарная логика обязывает признать, что если бы Ленин считал, что крепостничество и первоначальное накопление тождественны, ему не нужно было бы противопоставлять хищников эпохи крепостничества хищникам эпохи первоначального накопления. А между тем он это противопоставление делает, специально говорит об октябристах как о политическом представительстве земледельческой и промышленной буржуазии, "типичной для эпохи первоначального накопления". Уж не существовали ли октябристы в XVI - XVII веках? По Томсинскому-Малышеву это было бы вполне естественно и закономерно.

Третья группа, которую Ленин характеризует, это буржуазия эпохи упорядоченного капиталистического производства: "Молодая русская буржуазия эпохи капиталистического накопления, представляемая кадетами...".

Таким образом в приведенных цитатах на анализе Третьей думы Ленин дает характеристику трех различных эпох в развитии России: эпохи крепостного хозяйства с его политическим представительством, эпохи так называемого первоначального накопления с его политическим представительством, эпохи капиталистического производства с его политическим представительством 56 . Если мы хотим остаться верными Ленину, мы должны отвергнуть ту постановку вопроса, которая трактует крепостничество как переходную эпоху и как эпоху первоначального накопления.

В заключение отмечу, что столь же неправильной мне представляется попытка характеризовать крепостничество как последний этап в развитии феодализма. Нельзя называть крепостничество последним этапом развития феодализма, как это делает например тот же т. Томсинский. Такая постановка вопроса построена на внешней аналогии развития феодализма с развитием капитализма. Империализм есть последний этап в развитии капитализма, или, как Ленин вынужден был, исходя из цензурных соображений, писать, для легальной печати: империализм - высшая стадия капитализма. Можно ли крепостничество по аналогии назвать "последним этапом феодализма?" Нельзя. Здесь аналогии по существу нет. Империализм - закономерное развитие капитализма. В своем развитии, в исторической эволюции капитализм закономерно порождает империализм, который является его высшей и последней стадией - кануном социалистической революции.

Можно ли выдержать эту аналогию в применении к эволюции феодализма? Можно ли сказать, что феодализм в своем развитии закономерно приходит к крепостничеству как к своей высшей и последней стадии? Я считаю, что так сказать будет неверно. Феодализм может, разлагаясь, уступить непосредственно место капитализму, как это было в Англии и во Франции и в ряде других стран. Из феодализма закономерно, неизбежно не вытекает крепостничество. Крепостничество объясняется не развитием каких-нибудь имманентных тенденций, свойственных феодализму. Крепостничество может быть объяснено, исходя из конкретной обстановки развития феодализма, из всего переплета общих, особенных и единичных причин. Вот почему во избежание ошибочных выводов мало отказаться от применения в отношении крепостничества характеристики - последний или новейший этап феодализма.

"Теоретическая ложь непременно ведет к практическому вреду". Эти слова Чернышевского уместно вспомнить в связи со статьями т. Малышева. Подвергнув пересмотру методологические позиции марксизма в ряде важнейших вопросов, подвергнув ревизии концепцию Ленина на русский исторический процесс, т. Малышев тем самым стал перед необходимостью пересмотра тактическо- политической линии Ленина и большевизма. Существует только один способ устранить "практический вред" взглядов т. Малышева: решительно отбросить всю его ложную теорию.


56 Суммарно всю эту эпоху в целом Ленин характеризует как эпоху "до окончательного утверждения национального пути капитализма" (т. XVI, с. 216).


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ПРОТИВ-РЕВИЗИИ-МАРКСО-ЛЕНИНСКОГО-УЧЕНИЯ-О-ФЕОДАЛИЗМЕ-И-КРЕПОСТНИЧЕСТВЕ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Эм. Газганов, ПРОТИВ РЕВИЗИИ МАРКСО-ЛЕНИНСКОГО УЧЕНИЯ О ФЕОДАЛИЗМЕ И КРЕПОСТНИЧЕСТВЕ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 13.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ПРОТИВ-РЕВИЗИИ-МАРКСО-ЛЕНИНСКОГО-УЧЕНИЯ-О-ФЕОДАЛИЗМЕ-И-КРЕПОСТНИЧЕСТВЕ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Эм. Газганов:

Эм. Газганов → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
751 просмотров рейтинг
13.08.2015 (3150 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
12 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ПРОТИВ РЕВИЗИИ МАРКСО-ЛЕНИНСКОГО УЧЕНИЯ О ФЕОДАЛИЗМЕ И КРЕПОСТНИЧЕСТВЕ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android