Об открытии Нового света на Руси узнали в первой четверти XVI в. из донесений русских дипломатов, побывавших в Европе. Впрочем, сведения о Новом свете содержались и в рукописях ученого монаха Максима Грека (1530 г.), а также в переведенной на русский язык в 80-е годы XVI в. книге польского автора М. Вельского "Хроника всего мира". Позднее, в 60-е годы XVII в., в Москве вышел "Атлас или Космография" известного географа Меркатора, где целый раздел был посвящен открытию Америки, ее природе, жившим там народам и т.д.

До начала XVIII в. в России были переведены и изданы все основные работы, появившиеся к тому времени в Западной Европе, где рассказывалось о Новом свете. При Петре I царскому двору уже пришлось "иметь дело" с этим континентом. В 1711 г. один английский купец предложил российскому правительству колонизовать остров Тобаго и через него наладить торговлю с Россией¹. Это предложение осталось без ответа. Позднее другой иностранный купец предложил с помощью военной экспедиции захватить ряд территорий Южной Америки для основания там колонии. Но и этот проект, отдававший явным авантюризмом, Петр I отклонил.

Подобные предложения неоднократно поступали на имя российских правительств, но Россия не хотела ввязываться в дела далекой Южной Америки.

При Екатерине II пришло время и для прямых контактов. Ища поддержки своим планам, осенью 1786 г. в Херсон прибыл выдающийся венесуэльский патриот Франсиско Миранда, родоначальник освободительной борьбы народов будущей Латинской Америки против испанского колониального господства. По рекомендации Г. А. Потемкина гость из Венесуэлы был принят в Киеве Екатериной И. По свидетельству министра иностранных дел А. А. Безбородко, "американец Миранда... понравился государыне"². Более полугода Миранда находился в России, побывав также в Москве и Петербурге. Екатерина II настолько благоволила ему, что даже присвоила звание полковника российской армии. Императрица отклонила протесты испанского правительства по поводу пребывания в России Миранды. Есть мнение, что она планировала послать в Новый свет морскую экспедицию, в составе которой предполагался и Миранда.

Начавшаяся борьба народов Латинской Америки против испанского господства в первой четверти XIX в. способствовала возрастанию интереса к этому региону со стороны России. Участвовавшей в блокаде Англии России требовались новые торговые партнеры. В марте 1810 г. Александр I издает манифест о разрешении торговать с Бразилией - колонией Португалии, которая была к тому времени оккупирована англичанами. Год спустя, в августе 1811 г., император в инструкции, направленной посланнику России Ф. П. Палену в Рио-де-Жанейро, куда перебрался португальский двор после оккупации Португалии, подчеркивал важность торговли для России с Бразилией.

Сизоненко Александр Иванович - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН.

¹ Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. XVII - первая половина XVIII в. М., 1950.

² Шур П. А. Россия и Латинская Америка. М., 1964, с. 19.

Александр I, верный принципам легитимизма и дружеских отношений с испанским двором, хотя и сочувствовал Мадриду в его борьбе против восставших колоний, но на прямую военную помощь, как того хотелось испанской стороне, не пошел. Тем более что он встретил на этом пути противодействие Англии. Демократическая же общественность России открыто симпатизировала борьбе народов Латинской Америки за свою свободу и независимость. За океан в помощь повстанцам даже отправилась группа добровольцев из России.

Активным поборником дружественных отношений с появившимися на карте латиноамериканскими республиками был министр иностранных дел России Н. П. Румянцев. В одном из писем императору он подчеркивал, что "установление прочных и постоянных связей между Россией и владениями Португалии в Америке значило бы воздвигнуть памятник нынешнему царствованию". В инструкциях Палену Румянцев уполномочивал посланника обещать представителями восставших испанских колоний, что русское правительство "признает их новый политический статус"³.

Следует отметить, что политика России в отношении новых государств в Латинской Америке носила весьма "аккуратный" характер. Так, в 1826 г., когда Бразильская империя еще не была официально признана Россией, российский консул в Рио-де-Жанейро Г. И. Лангсдорф получил выговор от министра иностранных дел К. В. Нессельроде за его чрезмерную активность в контактах с Бразилией, которая тогда еще не получила независимость от метрополии - Португалии. "Император (Николай I. - А. С.) не разрешит ни своему кабинету, ни своим агентам за границей никаких действий, которые бы дали возможность думать даже о молчаливом признании нынешнего бразильского правительства"⁴.

Ощутимый сдвиг произошел в 1828 г., когда Россия официально признала и установила дипломатические отношения с Бразилией, к тому времени получившей независимость. Ее государственный строй - империя - дал основание Николаю I пойти на установление с ней дипломатических отношений. Указ об этом он подписал собственноручно. В целом же Николай I, испытывавший стойкое неприятие к революционному движению, не жаловал молодые республики бывшей Испанской Америки.

Что касается контактов с Мексикой, то первый шаг в этом направлении был сделан еще при Александре I во время пребывания в Мексике видного деятеля Русско-американской компании (РАК) Н. П. Резанова. На инструкции Румянцева Резанову, которому следовало "обозреть североамериканские российские заселения, вникнув в прямые надобности сего нового края и изыскивая возможнейшие средства к удовлетворению нужд Камчатки и Восточной Сибири", помета Александра I - "Быть сему"⁵. Отчеты о своей поездке Резанов напрямую отправлял императору.

Однако все эти намерения отложила Отечественная война 1812 г. С 1817 г. Главное правление РАК регулярно информировало Александра I о положении дел. Поскольку Мексика оставалась во владении Испании, вопрос обсуждался больше в плоскости российско-испанских отношений: "Русские вместе с гишпанцами в Новом свете, подавая друг другу руку помощи, могут утвердить взаимно ту дружбу, которая приняла начало в Старом"⁶.

И хотя Мексика к концу царствования Александра I уже завоевала свою независимость, вопрос о ее признании по-прежнему оставался "замороженным". "Что же касается до революционного правительства в Мексике, - отмечал Ниссельроде, - то мы ни в какие сношения с ним не вступаем"⁷, хотя мексиканская сторона не раз обращалась за признанием к России. Уже после восшествия на престол Николая I президент Мексики

³ Внешняя политика России, т. V. М., 1965, с. 325.

⁴ Россия, СССР - Бразилия - 150 лет. М., 1980, с. 37.

⁵ Россия и Мексика в первой половине XIX в. (совместный советско-мексиканский сборник документов). М, 1989, с. 15.

⁶ Там же, с. 33.

⁷ Там же, с. 44.

генерал Гуадалупе Викториа, выступая 1 января 1826 г. на открытии сессии Генерального Конгресса Мексики, заявил, что, по его мнению, "в поведении русского императора не отмечается враждебных намерений в отношении революции в Америке и поскольку Мексика из всех государств ближе всего расположена к русским владениям, будут рано или поздно установлены связи с правительством Санкт-Петербурга"⁸.

В 1830 г. российские и мексиканские дипломаты провели переговоры в Лондоне, где обсуждались вопросы признания Россией Мексики и торговли между двумя странами. И если по первому решение так и не было достигнуто, то по второму - российская сторона всячески подчеркивала свое намерение развивать торговые связи. Наиболее рьяным сторонником нормализации отношений с Мексикой выступала РАК. Главный правитель компании П. Ф. Врангель, возвращаясь в 1834 г. на родину, проехал почти всю Мексику, а в ее столице встречался с представителями мексиканского правительства, где выразил намерение РАК и далее развивать торговлю с их страной. В ответ мексиканцы дали понять, что они заинтересованы прежде всего в политическом признании Мексики Россией. Обо всем этом Врангель сообщил по возвращении в Петербург. Но Николай I своей позиции не изменил. Как сообщал Нессельроде министру финансов Е. Ф. Канкрину: "Рассмотрев вопрос о признании нового порядка вещей, введенного в прежних Испанских колониях в связи с важнейшими политическими соображениями нынешнего времени, Государь император не изволил признать еще возможным решиться теперь на такое признание, но Его Величество надеется, что обстоятельство сие не послужит препятствием к тому, чтобы колонии наши (в Северной Америке. - А. С.) поддерживали с Мексикой торговые связи"⁹.

Совсем в другом ключе развивались отношения России со странами Латинской Америки после воцарения на престоле Александра II. Во второй половине 50-х годов XIX в. к России обратилась целая группа стран Южной и Центральной Америки с предложением установить официальные отношения. Президент Венесуэлы Х. Монагас 22 марта 1856 г. обратился с письмом к Александру II, в котором просил "открыть взаимные торговые и дружественные сношения между обоими государствами". Послание Монагаса было передано послом Венесуэлы во Франции Ф. Корвайо через российское посольство в Париже. В развитии этого вопроса активную роль сыграл министр иностранных дел России А. М. Горчаков, хотя дело двигалось достаточно медленно, видимо в силу разных бюрократических процедур. В декабре 1856 г. посол России в Париже сообщил своему венесуэльскому коллеге, что Горчаков передал письмо президента Венесуэлы Александру II, сам же Горчаков в предварительном порядке уведомил, что "правительство Империи с удовольствием принимает предложение Президента Венесуэлы установить отношения с Россией". Наверняка, не без влияния Горчакова вопрос о нормализации отношений был уже вскоре разрешен. В ответном послании Монагасу от 5 февраля 1857 г. Александр II написал "нашему великому и доброму приятелю": "Мы с удовольствием изъявляем Вам уверение в готовности нашей содействовать всему, что может упрочить приязнь между Нашими подданными и Республикой Венесуэла". "Итак, - писал Горчаков послу России во Франции П. Д. Киселеву, - признание императорским правительством Государства Венесуэла состоялось"¹⁰.

Заслуги Горчакова в нормализации отношений были официально отмечены венесуэльской стороной: в 1870 г. президентским указом он был награжден высшей наградой Венесуэлы медалью с изображением Симона Боливара. В ответном послании канцлер сообщал, что Александр II "милостиво позволил" ему принять эту награду.

Когда в ноябре 1888 г. следующий уже президент Венесуэлы Х. П. Рохас сообщил Александру III о своем избрании и в связи с этим подтвердил желание его страны под-

⁸ Un siglo de relaciones intemacionales de Mexico atraves de los mensajes presidenciales. Mexico, 1935, p. 8.

⁹ АВП, ф. РАК, д. 350, л. 15.

¹⁰ Россия - Венесуэла 1856 - 1996. Документы и материалы. М., 1997, с. 14 - 15; 17 - 18.

держивать дружественные отношения с Россией, император в ответном послании от 29 ноября 1888 г. был с ним солидарен¹¹.

В процессе налаживания отношений со странами Латинской Америки Горчаков играл особенно важную роль. Зная об этом, иностранные представители обращались непосредственно к канцлеру. Так, министр иностранных дел Коста-Рики Монтуфар заявил о желании его правительства установить отношения с теми странами, с которыми у него ранее таковых не было, включая Россию. Монтуфар просил Горчакова довести до сведения императора содержание своего письма, а также передать царю личное послание президента Коста-Рики Б. Каррансы. Письмо и послание были переданы Александру И. Неустойчивость тогдашнего внутриполитического положения Коста-Рики не позволила в то время установить отношения. Спустя два года на предложение нового президента Коста-Рики Т. Гуардиа развивать и укреплять политические и торговые связи с Россией Александр II ответил согласием.

Аналогичное письмо через Горчакова направил царю президент Гондураса А. Сото. В докладе царю Горчаков подробно обосновал целесообразность признания Гондураса с точки зрения торговых интересов этой страны и ее географического положения. В заключение Горчаков пишет: "Осмеливаюсь испрашивать высочайшее разрешение Вашего Императорского величества признать республику Гондурас". На это предложение Александр II дал согласие: на полях доклада канцлера его резолюция "с-ъ" (согласен)¹².

В 1874 г. были установлены дипломатические отношения между Россией и Перу. В начале марта назначенный посланником Перу в Россию А. де Лаваль вручил царю верительные грамоты. Александр II специальным указом ускорил формальности, связанные с установлением отношений, в ответ перуанский парламент быстро провел соответствующие процедуры.

Установление отношений с Мексикой, не состоявшееся во времена Николая I, проходило при Александре III. Первоначально переговоры велись через Бельгию, где особенную инициативу в их налаживании проявил военный агент Н. Чичагов. В 1887 г. в письме российскому военному министру он рекомендовал установить отношения с Мексикой. С этим письмом ознакомился и сам император.

23 декабря 1891 г. назначенный мексиканским посланником в Россию Р. Гальярдо вручил верительные грамоты в Гатчинском дворце императору. Александр III, задав несколько вопросов посланнику о его прежней службе, отметил важность строительства Панамского канала и выразил надежду, что его завершение будет способствовать развитию и российско-мексиканской торговли.

Ряд шагов по дальнейшему расширению связей России с Латинской Америкой был сделан при Николае II. В 1898 г. царь принял верительные грамоты у посланника Боливии Х. Аргандоньи.

Заметное место в латиноамериканской политике России в то время занимала и Куба. 26 мая 1902 г., спустя шесть дней после провозглашения независимости Кубы, ее президент Эстрада Пальма направил послание Николаю II с сообщением об этом событии и желании наладить тесные и сердечные отношения дружбы с Россией. В ответном письме 6 июля того же года Николай II уведомлял: "Мы с удовольствием изъявляем Вам полную готовность всегда содействовать всему, что может установить и упрочить приязнь между Россией и Кубой"¹³. Впоследствии, в 1909 и 1913 г. Николай II в письмах новоизбранным президентам подтвердил желание России и впредь укреплять и развивать отношения с Кубой.

В октябре 1913 г. Николай II признал кубинского дипломата Гойкочеа-и-Диаса в качестве консула Кубы в Петербурге. Интересно, что секретарем консульства был знаменитый шахматист Х. Р. Капабланка, который принял участие в 1914 г. в Петербургском международном шахматном турнире. Деньги на организацию турнира, среди других,

¹¹ Там же, с. 31.

¹² Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), ф. Главный архив, 1 - 4, 1876, д. 52, л. 19 - 20.

¹³ Россия - Куба 1902 - 2002. Документы и материалы. М., 2004, с. 13, 17.

дал и царь - 1000 рублей, а по итогам турнира его призерам, в том числе и Капабланке, были вручены кубки от придворного ювелира Фаберже.

В латиноамериканском направлении российской дипломатии в конце XIX - начале XX в. выделяются отношения с Аргентиной, заслуга в установлении которых во многом принадлежит посланнику России в Бразилии А. С. Ионину. В 1885 г. по совместительству он был назначен и посланником в Буэнос-Айресе. Верительные грамоты Ионина подписал Александр III, подчеркнув в них свое дружественное расположение к президенту Аргентины Х. Рока и его стране.

При вручении грамот Ионин заверил президента "в искреннем желании моего Августейшего повелителя укрепить чувство дружбы и взаимного уважения между двумя народами для их взаимного блага".

В ответном письме Александру III от 2 июня 1886 г. Рока уверял, что будет рад содействовать Ионину в выполнении его функций в целях укрепления дружественных связей между Аргентиной и Россией. В марте 1887 г. в аргентинской столице прошли торжества в связи с днем рождения Александра III. Докладывая об этом, Ионин подчеркнул: "Совершенно необычный случай для Америки. Здешнее правительство не обращает никакого внимания на день рождения или тезоименитства иностранных государей"¹⁴.

Заметным событием в отношениях двух стран стал визит в Россию в июле 1902 г. аргентинского военного учебного фрегата "Пресиденте Сармьенто". Это был первый военный корабль Аргентины, посетивший Россию. В Кронштадте на борт поднялись Николай II и адмирал СО. Макаров. В Петербурге император дал аудиенцию командиру корабля Ф. Дюфуру, что вызвало глубокую благодарность президента Аргентины¹⁵.

Российские императоры и главы латиноамериканских государств ни разу не встречались, исключение - бразильский император Педру П. Это одна из интереснейших фигур в истории Бразилии. Первое заочное знакомство юного Педру с Россией началось еще в 40-е годы XIX в., когда посланник России в Бразилии С. Г. Ломоносов давал ему уроки русского языка, рассказывал о далекой России, ее красивой столице Петербурге. Видимо, еще тогда зародилось у него желание посетить Россию. И вот спустя много лет, будучи уже императором, в 1876 г. Педру II отправился в путешествие по Европе. Тогда же он посетил и Россию - столицу Петербург, древний Киев на Украине, а оттуда выехал в Крым, где обычно отдыхала семья русского царя. Педру II путешествовал как частное лицо, поэтому поездка не имела какого-либо официального формата.

16 сентября 1876 г. Педру приехал в царский дворец в Ливадии. Находившийся там в то время военный министр Д. А. Милютин описал этот визит в дневнике: "Сегодня ливадское общество было занято исключительно бразильскими гостями, которые своей оригинальностью и простотой произвели резкий диссонанс с натянутым, сдержанным тоном наших придворных нравов. Бразильский император путешествует до того скромно и неприхотливо, что приехав в Ялту, не имел при себе шляпы, и чтобы приехать сюда, взял в гостинице чью-то чужую. Дон Педро II имеет вид старца (хотя ему с небольшим 50 лет) с седой окладистой бородой, высокого роста и довольно полный. С государем и императрицей он обращался как с близкими, давнишними друзьями... Своеобразие и добродушие императора, путешествующего простым туристом, не подчиняющегося общепринятым при европейских дворах формам этикета, не могли не внушать некоторого уважения даже и в нашем пошлом кружке"¹⁶.

Десятилетие спустя с Педру II встречался великий князь Александр Михайлович, племянник Александра III. Александр Михайлович был офицером военного корвета "Рында", совершавшего кругосветное плаванье. В декабре 1886 г. "Рында" вошла в бухту Гуанабара, которую великий князь по красоте сравнил только с бухтами Сиднея,

¹⁴ СССР (Россия) - Аргентина. 1885 - 1886. М., 1990, с. 17.

¹⁵ Сейчас "Сармьенто" стоит на вечной стоянке в порту Буэнос-Айреса. Корабль превращен в музей, в одном из помещений которого есть галерея фотографий высоких особ, поднимавшихся в разные годы на борт фрегата. На одной из них - Николай II и Макаров.

¹⁶ Милютин Д. А. Дневник Д. А. Милютина. Т. 2. 1876 - 1877. М., 1947.

Сан-Франциско и Ванкувера. Александру Михайловичу как члену царской фамилии было поручено нанести вместе с А. И. Иониным визит Педру И, резиденция которого находилась тогда в Петрополисе. Добирались они туда на небольшом поезде три часа сквозь тропические джунгли. Великий князь отметил, что "окладистая седая борода Педру и его очки в золотой оправе делали его похожим на университетского профессора. Отсутствие политических разногласий и неразрешимых конфликтов между Российской и Бразильской империями позволяло нам разговаривать непринужденно".

Собеседники затронули несколько тем, когда речь зашла о политической обстановке в стране, Педру II сказал, что "политические идеи сегодняшнего дня связаны с требованиями завтрашнего не чем иным, как постоянным желанием перемен. Никакое правительство не может оставаться у власти продолжительное время. В данную минуту требованием дня у нас является установление демократического строя... Бразильский народ получит этот строй. Я слишком хорошо знаю мой народ, чтобы допустить бесполезное кровопролитие. Пускай будущие президенты попытаются поддержать гражданский мир в Бразилии".

Два часа беседовали великий князь и Ионин с императором в его кабинете. В заключение беседы Педру II прикрепил к морскому кителю князя знаки высшего ордена Бразильской империи. Поблагодарив, Александр Михайлович сказал, что предпочел бы более скромную награду. В ответ император рассмеялся и предложил гостю орден Розы, который назвал одним из "наших самых скромных отличий".

Князь принял эту награду, сказав, что, по его мнению, она лучше всего подходит к его представлениям о Бразилии. "Дон Педро, - вспоминал Александр Михайлович, - сдержал свое обещание, он добровольно отрекся, поставив своих импульсивных подданных в тупик легкостью одержанной ими победы... Память его чтут по сей день в Бразилии, и памятник, воздвигнутый по всенародной подписке, увековечивает спокойную мудрость этого доброго старика"¹⁷.

Однако рамки российско-латиноамериканских отношений не замыкались только на двустороннем уровне. Когда в 1902 г. произошел так называемый венесуэльский кризис, связанный с жесткими финансовыми претензиями к Венесуэле со стороны целой группы европейских держав, Николай II по просьбе спорящих сторон взял на себя третейское разбирательство. После долгих и сложных переговоров вопрос завершился ко всеобщему удовлетворению.

Особое место в системе тогдашних международных отношений заняла Гаагская мирная конференция 1907 г. По инициативе России на нее впервые были приглашены страны Латинской Америки. Как сообщал в Петербург глава российской делегации в Гааге А. И. Нелидов: "Я получил от них (латиноамериканцев. - А. С.) изъявление искренней глубокой признательности за то, что именно Россия первой решилась пригласить их"¹⁸.

На конференции делегат от Аргентины Л. Драго выдвинул доктрину о неприкосновенности суверенитета государства, а также предложил запретить применять силу для истребования долгов. Российская делегация поддержала эти инициативы, за что снискала благодарность представителей стран Латинской Америки.

К моменту крушения Российской империи можно говорить о перспективных предпосылках в развитии дипломатических отношений между Россией и странами Латинской Америки, учитывая проблемы, интересы и тогдашние возможности с обеих сторон. Отношения с далекой Латинской Америкой заняли свое место в системе российской внешней политики благодаря незаурядным личностям, определявшим основные направления внешней политики России. Непосредственный и ощутимый вклад внесли дипломаты-посланники: в Бразилии - А. И Ионин и П. В. Максимов, в Мексике - Р. Р. Розен, в Чили и Парагвае - М. Э. Прозор. Впрочем, было бы несправедливым забывать и заслуги на этом же направлении и представителей латиноамериканской стороны. Их общими усилиями российско-латиноамериканские отношения укреплялись и развивались.

¹⁷ Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991, с. 81.

¹⁸ АВПРИ, ф. Политархив, 1907, д. 3, л. 134 - 135.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. И. СИЗОНЕНКО:

Комментарии: