Быков Д. Борис Пастернак

М.: Молодая гвардия, 2005

Имя Пастернака - мгновенный укол счастья.

Так начинается эта книга. Подробная, без малого 900 страниц. Развернутый, на широком дыхании, внятный портрет времени. Авторский портрет, под лозунгом "я обожал, боготворя", хотя и с академическими зачинами вроде "мы склонны думать..." Жизнь гения, как она видится теперь, из другого века. От уютного детства до стоической, достойной смерти, через влюбленности, войны, революции, славу и поношение. От раннего импрессионизма ("чем случайней, тем вернее") до библейской простоты зрелых стихов.

Толстый том полон отступлений "по поводу", часть которых выведена в главы с подзаголовком "В зеркалах". Это рассказ о судьбах Ольги Фрейденберг, Маяковского, Цветаевой, Блока, Мандельштама, Сталина, Ахматовой и единственного ученика, Вознесенского, и их взаимоотношениях с Пастернаком. Главы о возлюбленных, которые суть не отступления, а прямой повод к стихам, есть тоже. В приложении - "Основные даты жизни и творчества" и кратенькая библиография. Очень жаль, что нет именного указателя. Быков пишет азартно, деталь к детали, как головоломку, складывает картину мира. По разным критериям - творческим, мировоззренческим, этическим - Пастернак сталкивается, сопоставляется со всеми сколько-нибудь соотносимыми величинами. О ком бы ни шла речь, выстраивается иерархия: Горький... обладал всеми чертами своего Ужа и всеми демагогическими приемами своего Сокола - тогда как Пастернак, всю жизнь защищая Ужей и Дачников, в действительности вел себя совершенным Соколом и не дорожил ни покоем, ни комфортом. Или: Пастернака и Сталина связывало нечто большее, чем взаимное притяжение или отталкивание: их связывала взаимообусловленность. "Помянут меня - помянут и тебя". Так уж ты, сын художника, не забудь меня, сына сапожника.

Стихи, проза, письма (и Пастернака, и современников) цитируются щедро, анализируются любовно, пристрастно, с профессиональным упоением звукописью, словарным богатством и игрой смыслов. Вот разбирается неудавшийся панегирик Ленину в "Высокой болезни", все эти "голые картавости", "пиджак топыря и пяля передки штиблет". Общий итог - на грани гротеска. Утешая тех, кто может обидеться за поэта, Быков перечисляет писателей, публицистов и даже фельетонистов вроде Тэффи с Аверченко, друзей ленинских и врагов, которые предпринимали попытки создать образ вождя, и подводит итог: Тут есть какая-то тайна - до такой степени этот человек враждебен всякой художественности! Но зато строчки

Леса мутило жаром лиловатым
В лесу клубился кафедральный мрак, -

если не запомнились раньше, то теперь запомнятся хотя бы тем, что в какой-то мере отдают "точную дань", "творческий долг" природе, который числил за собой Пастернак. Впервые в жизни я, на мгновенье, испытал какое-то подобие удовлетворения, - признавался он в письме 1928 года. И сколько бы ни упрекали

стр. 28

его в унисон Ахматова с Цветаевой в том, что в его стихах нет человека, - человек есть всегда... весь превратившийся в слух и зрение, но ни на секунду не перестающий одухотворять своим присутствием глухонемую до него жизнь.

В итоге возникает воистину эпический, редкой красоты и достоинства, живой и объемный образ, которому только на пользу байка о том, как (едва ли не единственный раз в жизни!) за праздничным столом у Федина Пастернак послал матом Вишневского - тому вздумалось поднять за него тост как за "настоящего советского" поэта!

В этой жизни последнее слово Пастернака было "Рад".

Последние слова Быкова в его книге о Пастернаке:

Все, что он написал, - обетование счастья и милосердия: всех простят, над всеми поплачут и много еще покажут чудес.

Ничего другого литература человеку не должна.

Э. Меленевская

Иванов А. Золото бунта, или Вниз по реке теснин

СПб.: Азбука-классика, 2005

Роман уже довольно известного пермского писателя Алексея Иванова, обратившего не так давно на себя внимание книгой "Сердце Пармы". На сей раз Урал вскоре после пугачевщины. Герой-сплавщик плывет по реке Чусовой, пытаясь раскрыть тайну гибели своего отца и переживая невероятные приключения. Захватывающий сюжет наполнен вогульской экзотикой, тайнами древних капищ, шумной суетой уральских заводов, мистической тишиной скитов. Впрочем, сюжет в этой книге не главное. Гораздо важнее то, как это написано: широко, живописно, мощно, точно и тонко. Это эпика, созданная в лучших отечественных традициях, вневременная и в то же время по-современному жесткая и откровенная в описаниях.

Современная литература создается в городах, и это накладывает на нее свой отпечаток. О чем бы ни повествовалось - о море, деревне или каких-нибудь гоблинах - всё кажется, будто сидишь в тесной комнате, а автор-препаратор то пинцетом, то клещами отщипывает кусочки бытия и сует тебе их прямо в нос - всякие, и нужные, и ненужные, и сам рассматривает их, поднеся к близоруким глазам. У Иванова же - свет, простор, свежий ветер, воля, и взгляд откуда-то сверху, из-под низко идущих облаков. Так давно не писали и такое давно не доводилось читать.

Хотя роман о прошлом и некие ненавязчивые реалии той эпохи в нем присутствуют, он сделан как вполне вневременной. А главное - в тексте нет назойливого стремления соответствовать жанру и канонам исторического романа - и в этом его сила. Наверное, так не говорили, не думали и не делали в восемнадцатом веке, но в данном случае это не важно, потому что ту эпоху мы воспринимаем умозрительно, а известные нам люди, реальные люди, говорят, думают и делают именно так (или почти так). Героев же Иванова воспринимаешь как живых, из крови и плоти, людей. Хорош язык - классически простой и образный. (В первом своем романе Иванов несколько перемудрил с образностью и перегрузил стиль; здесь же пишет просто и почти скупо).

Баба Труня выводила из ворот свою корову, крестила ее и грозно кричала пастушку: - Ты, Евстигней, брось эту привычку дрыхнуть за кустами/ Я тебя знаю! Я тебя вицей выдеру! Лучше следи в оба глаза, а я тебя вечером творожком угощу! - Да нужен мне твой творожок, - бурчал пастушонок.

стр. 29

Коровы медленно проплыли мимо, качая рогатыми головами, и баба Труня увидела на другой стороне улицы Осташу.

Осташа не подходил, стоял и смотрел на бабу Груню.

- Старушка тихо села на скамеечку возле своей калитки и закрыла рот уголком платочка. Осташа подошел.

- Никеша?.. - беззвучно спросила баба Груня, глядя на Осташу снизу вверх сухими огромными глазами.

- Барка убилась под Гусельным бойцом, - хрипло сказал Осташа. Баба Груня больше ничего не спрашивала, только смотрела. Осташа начал мять горло, замотал головой.

- Я... я летом приду, все расскажу... - прохрипел он и пошел прочь.

Критики считают, что из Алексея Иванова получается первый русский классик XXI века, и, думается, для такой надежды есть все основания.

В. Бокова

Дашкова П. Вечная ночь

М.: АСТ, 2005

Сеть сайтов, производство и продажа видеопродукции, торговля живыми детьми. Прибыльный, отлично организованный бизнес существовал практически легально, безнаказанно и существует до сих пор, под другими названиями. Ежемесячный доход детского порносайта от пятнадцати до тридцати тысяч долларов. Часть денег идёт на финансирование экстремистских движений...

Такова, стало быть, тема нового детектива Полины Дашковой - порноиндустрия, детская проституция, педофилы и прочие извращенцы, серийные убийцы... Однако любителей "клубнички" просят не беспокоиться: никаких подробностей и смакования деталей они на страницах этой книги не обнаружат. Преступления и патологии излагаются тут кратко, сухо, со здоровой брезгливостью. Что поделать, приходится, - если профессия такая у главной героини: судебная психиатрия. Доктор Филиппова за свою долгую практику общения с душевнобольными людьми пришла к парадоксальному выводу, что чем талантливей человек, тем он ближе к норме. Сочетание "сумасшедший гений" для неё, вопреки всем авторитетным теориям, было абсурдно.

Отстаивание нормы, атакуемой в наше время со всех сторон, вообще изначально присуще книгам Дашковой. Воплощением нормы выступают, как правило, все её главные героини, - хотя простушками их не назовёшь. Обычно это интеллигентные женщины средних лет, у которых вроде бы всё на месте: высококвалифицированная специальность, семьи, дети, мужья, иногда любовники... Вот только счастья, тем не менее, нет. Повседневные трудности, ощущение несовершенства окружающего мира делают их какими-то перманентно усталыми, с пониженным жизненным тонусом, не верящими ни в какие чудеса. Однако они никогда не жалуются, мужественно тянут свою лямку и - часто в конце концов вытягивают-таки нечто существенное!

Не исключение и Ольга Филиппова из "Вечной ночи". Сначала ей почти удаётся вычислить маньяка-убийцу, имеющего отношение к разветвлённой порносети, однако: Депутатский корпус и силовые ведомства готовы к любым разоблачениям, говорить можно о чём угодно - о взятках, о сфабрикованных уголовных делах, о связях с мафией, только не о педофилии и детс-

стр. 30

ком порно. Пусть в этом обвиняют никому не известных частных лиц, но не высокопоставленных государственных чиновников, не милицию, не ФСБ.

И вот расследование спущено на тормозах, дело замято и прикрыто. Проходит несколько лет, маньяк вновь выходит из тени, и на сей раз ему уже не уйти от ответа... Кто он - выяснится, как и полагается, лишь в самом конце почти 600-страничного остросюжетного романа.

Д. Валикова

Крусанов П. Американская дырка

СПб.: Амфора, 2005

Крусанов, как известно, один из немногих подлинных хитмейкеров и бестселлермахеров петербургской литературы, но свеженаписанный его роман обещает много шуму не только поэтому. "Американская дырка" - вещь угрожающе неполиткорректная, провокативная и злободневная. Судите сами, вот сюжет.

В 2010 году главный герой, от имени которого повествование и ведется (зовут его Евграф Мальчик), средних лет интеллигентный петербуржец, зарабатывающий на жизнь составлением и продажей коллекций жесткокрылых, знакомится в общепите с неким господином: К нашему столику направился бородатый кекс, отдалённо напоминающий Карла I с портрета Ван Дейка и всех рембрандтовских ночных дозорных сразу (фасонистая эспаньолка и разлетающиеся в стороны усы). При этом он был в тёмных очках, шортах и оранжевой футболке с жирной надписью "Другой". Палице его блуждала рассеянная улыбка; благодаря породистому худощавому сложению и лёгкости движений он явно выглядел моложе своих лет. Господин этот оказывается ни кем иным, как самим Сергеем Анатольевичем Курехиным, который, как выяснилось, не умер в 1996 году от саркомы сердца, а основал фирму по устройству разнообразных розыгрышей и каверз - поначалу более-менее невинных. Со временем фирма, продолжающая знаменитую "Поп-механику" другими средствами, доросла до каверз мирового масштаба. 9/11 - их рук и мозгов дело, но, как следует из романа, то была лишь увертюра. Большой придумщик, Курехин, попробовав себя на "Близнецах", разрабатывает следующую акцию: посредством совершенно чумовой пиар-компании в СМИ и научных кругах он намерен спровоцировать власти США пробурить сверхглубокую скважину, обеспечивающую якобы доступ к неограниченным запасам золота, нефти, паранормальной энергии и проч. Штаты на этом проекте должны надорваться, как надорвался Советский Союз, клюнув на блеф со "Звездными войнами" (имеется в виду не фильм, естественно, а так называемая стратегическая оборонная инициатива)... Капитан (так Мальчик зовет Курехина - по заглавной роли в известном фильме Сергея Дебижева) назначает Евграфа директором вновь созданного ООО "Танатос", который всю эту акцию осуществляет. Тут-то и приходит кирдык всей вашей Америке...

Разумеется, Крусанов, несмотря на весь свой патриотизм, "петербургский фундаментализм" и антиглобализм, не опускается до стихийной зоологической американофобии. Его антиамериканизм концептуален - это протест против мировой скуки, пошлости, дурно понимаемой политкорректности и искусственного гуманизма. Идеологическая подкладка романа - философские штудии Александра Секацкого, который в романе не только обильно незакавыченно цитируется (порою дословно), но и упоминается - как персонаж, действующий за пределами текста.

стр. 31

Курехин в изображении Павла Крусанова сильно напоминает Воланда - принцип устройства этих образов один и тот же: обаятельный и совершенный носитель зла карает тех, кому поделом. Крусановский Воланд целен, пластично выписан, художественно убедителен, обжигающе талантлив, изъясняется прекрасным русским языком (как и все герои, впрочем; и это язык самого автора). Разве что художественное оправдание зла представляется не менее сомнительным, чем позиция презираемых Крусановым "еврогуманистов".

В целом же роман ладно скроен, крепко сшит, интрига ловко закручена, саспенс держит - и вообще текст в каких-то своих компонентах выдерживает сравнение с классическими образцами жанра - с вышеупомянутым "Мастером и Маргаритой" в первую очередь.

С. Князев

Лир А. Дали глазами Аманды

М.: КоЛибри, 2005

У этой, на двадцать лет опоздавшей к нам, книги два главных героя - художник Сальвадор Дали (эпитеты зависят от вкуса) и певица, модель, художница Аманда Лир, рассказывающая о встречах с ним (повод вспомнить ее, а то совсем позабыли). Второстепенных же героев - не счесть, просто рассадник знаменитостей. Фон - свингующие шестидесятые, сексуальная революция в самом разгаре. Густо-густо по тексту Мик Джаггер, Марианна Фэйтфулл (певица, любовница Джаггера), Твигги, Брайан Джонс ("Rolling Stones"), Дэвид Боуи, Джон Леннон и Брайан Фэрри. Здесь Гейнсбур, Бриджит Бардо и Катрин Денев, Юл Бриннер и Рудольф Нуреев. Ну, если кто понимает. Они встретились в 1965-м, когда Дали был 61 год, а Аманде на 35 меньше, и общались почти до самой смерти маэстро. Эксцентричный Дали всю жизнь окружал себя хорошенькими блондинками, однако ни одна не задержалась близ него так долго, как Аманда. Как модель она не вдохновила Дали ни на одно значительное произведение, зато им было весело вместе завтракать, обедать и ужинать, валяться у бассейна и шляться по вечеринкам. Она тратила на него молодость, а ему нравилось, что подле него красотка, говорящая на пяти языках и интересующаяся искусством, и он оплачивал ее время, потраченное на него, своими вразумлениями, знакомствами и вниманием прессы.

Мне хотелось, чтобы он утешал меня, когда я попадала в тяжелые ситуации. Мне хотелось, чтобы он занимался моим воспитанием. Он знал множество вещей, которые я мечтала узнать... И еще он меня смешил.

Когда ей исполнилось тридцать, она записала свою первую пластинку, неожиданно стала знаменита и вышла замуж за обычного парня (ну, правда, маркиза). Ее великий друг стал дряхл и безумен, а у нее впереди была еще целая жизнь. Аманда Лир опубликовала эту книгу в 1984-м, когда Дали мучительно доживал свой век, оставшись вдовцом.

Уже за пределами книги, в 2000 году, когда Аманде было 55, в пожаре сгорели и ее муж, и все картины, подаренные Дали, и весь ее фотоархив. "Лучше бы я тоже сгорела", - скажет она.

И он поцеловал меня в лоб так крепко, что на коже остались следы от его подкрашенных черной краской усов.

Э. Велина

стр. 32

Камиллери А. Собака из терракоты

М.: Иностранка, 2005

Серия, в которой вышла эта книга, названа без претензий: "Лекарство от скуки". Но имя её составителя Бориса Акунина говорит само за себя. Поэтому не удивительно, что никакого тупого "мочилова" в ней не предвидится. Зарубежные детективы, которые отбирает составитель, отличаются качественным уровнем письма и интеллектуальной компонентой сюжета. Книга Андреа Камиллери, живого классика итальянского детектива, - не исключение:

- "Макароническая латынь в литургическом действе о семи спящих у неизвестного автора шестнадцатого века". Ты мне можешь объяснить, какое отношение имеет к мафии заглавие...

- Имеет! Ещё как имеет!

Действие происходит на Сицилии - главной мафиозной вотчине Италии; однако никакой особо серьёзной напряжённости в сонных патриархальных городках и селениях не наблюдается. Комиссар Сальво Монтальбано, любимец женщин и горячий патриот местной кухни, призванный следить за порядком на острове, похоже, не слишком-то опасается за свою жизнь - сосуществование с мафией тут дело обычное, все про всех знают и даже иной раз оказывают друг другу небольшие услуги. В благодарность за одну такую услугу старый мафиози сообщает комиссару о существовании заброшенной пещеры, где имеется подпольный склад оружия. Но в этой пещере комиссара, помимо оружейного склада, поджидает страшная и загадочная находка: два скелета, которые держат друг друга в объятиях, возле них - чаша с монетами и фигура собаки из терракоты. Что это означает, комиссар, разумеется, выяснит. Но для этого ему придётся совершить экскурсы в историю Италии и разобраться в христианских легендах и сурах Корана... Так что детектив получился весьма познавательным - как в отношении всего вышеперечисленного, так и касаемо сицилийской действительности - за воспроизведение колоритной речи её жителей, разных пословиц и поговорок отдельное спасибо переводчице А. Кондюриной.

Д. Валикова

Лу Э. У

СПб.: Азбука-классика, 2005

Мне Норвегия нравится. Я здесь родился. Здесь ходил в детский сад, учился в школах. Выучился всему необходимому, чтобы более или менее встраиваться в человеческую жизнь. Ходил в походы по лесам и горам. Со своим классом. Повидал, как трудятся муравьи. Повидал деревья хвойные и лиственные. И я благодарен. Не знаю точно кому. Должно быть, за все...

Но каков же мой вклад? Что я должен построить?

Я читал об организации под названием "Мы - строители Швеции". Она состоит из людей, которые ощущают, что они-то и построили Швецию, и, когда им не нравится какое-нибудь постановление риксдага, они что-нибудь взрывают. Они чувствуют себя хозяевами Швеции. Раз они ее построили, то имеют право ее взорвать. Я в общем-то могу понять, что в такой позиции есть своя логика, и вижу ее притягательность. Ноя-то ведь ничего особенного не построил ни в Швеции, ни в Норвегии. Поэтому не мне тут и взрывать. У меня нет даже полного права возмущаться, когда не все идет так, как следовало бы, на мой

стр. 33

взгляд. Я ничего выдающегося не сделал, и потому не мне тут хлопать дверьми. Такое у меня ощущение... Это не очень приятно. Я хочу тоже что-нибудь совершить. Что-нибудь этакое для Норвегии. В виде гостинца. В знак благодарности.

И герой решает совершить открытие. По примеру своего великого соплеменника Тура Хейердала. Доказать, что древние племена Южной Америки могли заселить Полинезию, передвигаясь по льду на коньках. Он собирает команду друзей и... Этакая современная робинзонада, в центре которой молодой человек, ищущий смысл жизни.

Хотя сюжет, связанный с путешествием, предполагает динамичное развитие, книга наимоднейшего норвежского писателя Эрленда Лу достаточно статична. Это, по сути, длинный монолог главного героя - "второго я" автора, монолог обо всем на свете: о психологии и музыке, об энциклопедиях и спорте, о животных, командном духе, сексе, демократии, душе, кулинарии. Герой симпатичен, простодушен и чист, как вымытое майское окно. Правда, довольно инфантилен, несмотря на свои двадцать девять лет.

Бегство от сложностей урбанистической цивилизации завершается, как водится, возвращением в эту цивилизацию, как в единственно органичную и удобную среду обитания. Совершить открытие герою так и не удается. И все-таки, при всей внешней наивности и простоте, книга способна увлечь и затянуть. Она хорошо подойдет любителям литературы постмодернизма и непритязательной жизненной философии, пригодной для повседневного употребления. Как раз такая литература сегодня в моде.

В. Бокова

Постоянный адрес данной публикации: