"Повесть Временных лет" занимает особое место среди древнерусских источников. Ее сведения по ранней истории Руси уникальны. Их значение возрастает, когда имеется возможность сопоставить ее свидетельства с более ранними источниками византийского и еврейско-хазарского происхождения.

Киевская летопись сообщает сведения о деятельности вдовы князя Игоря Святославича Ольги в середине X века. С ее именем связывают первые в русской истории реформы, упорядочившие систему государственного управления. Реформаторская деятельность Ольги подтверждается следующим летописным известием: "В лето 6455 (947) иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли знамянья и места и повосты, и сани ее стоять въ Плескове и до сего дне". Для верной интерпретации приведенного отрывка сравним его с записками императора Константина Багрянородного, написанными во времена Ольги в середине X века. С приближением зимы, писал император, русские "архонты выходят со всеми росами из Киева и отправляются в полюдиа, что именуется "кружением", а именно в земли древлян, дреговичей, северян и прочих данников славян. Кормясь там в течении зимы, они в апреле, когда тает лед на Днепре, возвращаются в Киев" ¹ .

"Поездка" Ольги в Новгород как две капли воды напоминала полюдье, описанное Константином VII. Различие заключалось в том, что император имел возможность использовать материалы, тщательно подобранные для него чиновниками и основанные на показаниях русских послов и лиц, ездивших по дипломатическим и торговым делам в Киев, тогда как Нестор трудился над летописью в начале XII в. и руководствовался историческими припоминаниями, дружинным эпосом и преданиями. Летописец XII в. озаглавил свое известие: "Иде Ольга Новугороду". Но полюдье не было путешествием. Византийский писатель очень точно описал его как "кружение". Именно таким "кружением" была описанная летописцем поездка. В Новгород Ольга отправилась бы обычным путем "из греков в варяги" - по Ловати на Волхов. Вместо этого она прошла через землю ильменских славян с востока на северо-запад по Мете и Луге, после чего в конце зимы повернула на юг, в Псков. Судя по тому, что Ольга оставила свои сани в Пскове, ее полюдье закончилось весной. Но зима как раз и была временем полюдья.

Скрынников Руслан Григорьевич - доктор исторических наук, профессор Исторического факультета Санкт-Петербургского университета.

стр. 3

Мудрой правительнице княгине Ольге приписывают установление на Руси новой системы административного деления "повостов", а также системы поборов - "оброков". Слово "оброки" позднего происхождения, а понятие "погост" имело в X в. совсем иное значение, чем в XIT. При Ольге погост обозначал языческое святилище и место торга славян ("погост" от слова "гость" купец). С принятием христианства власти стали разорять капища и на их месте ставить церкви. Крупнейшие погосты превратились к XII в. в центры управления округой. Но при Ольге погосты оставались языческими святилищами по преимуществу. Летопись заключает в себе одну любопытную деталь. Рассказ о посещении Ольгой ильменских славян летописец завершает словами: "Ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты" ² . Не следует считать, что Ольга сумела соединить административную реформу (учреждение погостов) с заведением княжеской охоты (устройством ловищ по всей земле). Во время "полюдья", как обнаруживается, русы не только собирали дань со славян, но и кормились охотой.

Помощники Константина Багрянородного собрали подробные и точные данные о полюдье киевского князя в Южной Руси. Карта, составленная Б. А. Рыбаковым на основе записок Константина VII, обнаружила, что князь во время полюдья действительно совершал "кружение", проходя через земли древлян, поворачивая на Смоленск и возвращаясь в Киев по левому берегу Днепра через Чернигов ³ . В полюдье уходили "все русы". Понятно, что они не рисковали оставлять надолго пустой город и заходить далеко на север. При Ольге господство русов в Киеве упрочилось, и она впервые предприняла далекое полюдье и стала собирать дань с наиболее населенных земель на Северо-Западе.

Обмен мирными посольствами между Византией и Русью, поездки Ольги в Царьград и ее беседы с Константином Багрянородным благоприятствовали тому, что в византийских источниках появились первые точные данные о славянских племенах и русских городах. В императорских записках подробно описан путь из Константинополя в Киев, при этом особое внимание уделено наиболее опасному участку пути - днепровским порогам, воспроизведены русские (скандинавские) и славянские названия большинства порогов. По мнению лингвистов, славянские названия порогов подверглись в византийской записи меньшему искажению, чем скандинавские. Это указывало на то, что составители записок использовали славянские источники информации ⁴ . Знания лица, представившего императорским чиновникам сведения о Руси, ограничивались преимущественно киевской округой. Из семи славянских городов, названных в записках, четыре располагались в Южной Руси. Их названия (Киова, Чернигога, Вусеград и Витичев) переданы более точно, тогда как наименования двух городов вне киевской округи искажены до неузнаваемости (Мелиниски и Телиуцы). Последнее название вообще не поддается расшифровке.

Среди славянских племен названы кривитеины (кривичи), лендзанины (лендзяне) и дервленины (вервианы, древляне). Об этих племенах авторы Записок получили более подробную информацию и потому упоминают о них дважды. Кроме них, названы северяне (северии), другувиты (дреговичи) и ультины (уличи). Название племен словен, полочан, вятичей, волынян, тиверцев, обитавших вдали от Киева, в записках не фигурируют. Составители записок проявили большую осведомленность в отношении Киева и киевской округи. Однако в византийском списке славянских племен отсутствуют поляне, жившие в самом Киеве. В то же время авторы записок повествуют о неких лендзянах, отсутствующих в "Повести Временных лет". Возникает предположение о тождестве этих племен. Как установлено в литературе, имя "лендзяне" воспроизводит самоназвание поляков (lendjane; русск. лядский, ляхи). То же самое значение имеет название "поляне". Имя полян великопольских земель и полян из киевской округи совпадает. Примечателен порядок перечисления племен в записках Константина Багрянородного. Лендзяне упомянуты в одном случае рядом с кривичами, в другом - рядом с уличами и древлянами. При Несторе поляне жили в Поднеп-

стр. 4

ровье неподалеку от Киева, имея соседями на севере - кривичей, на юге - уличей, на западе- древлян. Эти данные соответствуют византийским сведениям о местоположении лендзян. Ближайшим соседом полян на востоке были радимичи. Это небольшое племя так же осталось не известным Константину Багрянородному, как и племя полян. Можно высказать предположение, что малочисленные племена полян и радимичей были осколками большого племени, сохранившего единство в середине X в., но распавшегося в XI-XII веках. Отражением этого факта были припоминания об общих родоначальниках и общем происхождении племен, записанные летописцем. "Радимичи бо и вятичи, - утверждал Нестор, - от ляхов: бяста бо 2 брата в лясех - Радим и другий Вятко, и пришедъша сед оста Радим на Съжу, и прозвашася радимичи, а Вятько седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася вятичи". Радом был одним из старинных городов Польши. Имена "Радим" и "радимичи" соотносятся с этим топонимом.

Жители Киева считали себя полянами, что и определило отношение киевских летописцев к этому племени: "Мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дни". Мудрые поляне имели обычай "кроток и тих", к родственникам "велико стыденье имеху", имели "брачный обычай". Напротив того, радимичи, вятичи и их соседи "живяху в лесе, яко же и всякий зверь, ядуще все нечисто и срамословье пред отцы". Очевидная пристрастность суждения ставила Нестора в затруднительное положение. Если бы он признал, что поляне имеют общих предков с радимичами и вятичами, тогда рассуждения об особой мудрости и добродетелях полян лишились бы основания. Становится понятным, почему летописец решил обойти молчанием вопрос о происхождении полян, хотя проблема происхождения полян, их первого князя Кия относилась к числу самых злободневных. Поляки, записал Нестор, поселились на Висле и "от тех ляхов прозвашася поляне"; "тако же и ти словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне, седоша в лесех"; "полянам же жившем особе по горам сим" и пр. Объяснив, что древляне получили свое имя потому, что жили в лесу, летописец оставил читателя в полном неведении, почему будущие киевляне, поселившись "на горах", стали именоваться "поляне". Назвав на одной странице польских полян и полян киевских, ученый книжник не стал пояснять, в каких отношениях между собой находились эти племена. Между тем название великопольских ляхов-полян строго соотносилось с названием киевских лендзян-ляхов-полян. Имя Киова (араб. Куявия) близко топониму Куявия в Польше. В договоре киевского князя Игоря 944 г. один из старших киевских "архонтов" (конунгов) носил характерное для полян-поляков имя "Володислав" ⁶ .

Исследователи выражали удивление по поводу того, что крохотное племя полян сыграло столь выдающуюся роль в истории Руси. В самом деле, малочисленное племя едва ли могло выжить, а тем более подчинить себе куда более могущественные племена, окружавшие его и занимавшие огромные территории. По признанию Нестора, поляне были "обидимы" ближайшими соседями древлянами, племенем отнюдь не крупным ⁷ . Записки Константина Багрянородного объясняют дело. До середины X в. поляне, радимичи и, вероятно, вятичи сохраняли принадлежность к единому племени лендзян, которое не уступало по численности и могуществу союзу кривичей или ильменских словен. Норманское завоевание ускорило распад этого племени. Жившие в Поднепровье лендзяне подчинились русам, тогда как вятичи еще долго оставались под властью хазар. Старые племенные связи подверглись разрушению на славянских землях, которые были освоены норманнами в первую очередь. Эти земли первыми подверглись также и христианизации.

Константин Багрянородный подробно описал полюдье русов. В этом описании отсутствуют поляне и радимичи. Русы не ходили в полюдье к лендзянам (полянам, радимичам) по той причине, что земли лендзян в Поднепровье стали местом их обитания, тогда как вятичи еще оставались данниками хазар. Нестор был образованным монахом, талантливым

стр. 5

и добросовестным писателем. Его описание быта и нравов древних славян отнюдь не было вымыслом. Летописец лишь следовал впечатлениям современной ему жизни. К началу XII в. киевские поляне не только приняли крещение, но и прониклись христианским духом, тогда как их соплеменники радимичи и вятичи еще оставались язычниками. В середине X в. лендзяне на всей территории от Киева до земель радимичей за Днепром и вятичей на Оке оставались язычниками. Лишь после принятия христианства различия между столицей и периферией выступили наружу. Предание о польском происхождении полян было известно Нестору. Но над ним довлела злоба дня - трения между христианской столицей и языческими окраинами, споры, чья волость - Киевская или Новгородская - была древнее, "кто в Киеве нача первее княжити" и пр. Отвечая на все эти вопросы, киевские летописи изложили легенду о Кие. Авторы киевских летописей не преминули сообщить о происхождении Рюрика, Радима, Вятко и пр., но умолчали о происхождении родоначальника всех киевлян - первого киевского князя. Это значительно снижает историческую ценность легенды о Кие.

Вопрос о том, когда возник Киев, относится к числу наиболее запутанных и спорных в литературе. Некоторые историки без достаточных к тому оснований утверждают, будто Киев был основан князем Кием в V веке н. э. Археологические данные исключают столь раннюю дату. Киев был намного моложе таких городов, как Ладога в Северной Руси, существовавшая уже в VIII веке. Летописные предания о Киеве были записаны лишь в XI- XII веках. К более раннему времени относятся иностранные свидетельства о Киеве, датируемые серединой X века. Это - записки императора Константина Багрянородного, составленные не позднее 952 г., и письмо на древнееврейском языке X в. подписанное членами еврейско-хазарской общины Киева. Оба источника одинаково передают славянское наименование города: Киоава, Киав - в Записках и Кийув - в еврейском источнике. Еврейское письмо было сугубо деловым документом, Записки - политико- географическим трактатом. Неудивительно, что в Записках приведены географические подробности, ненужные в деловой переписке. Из материалов, подобранных для императора его канцелярией, следует, что Киев имел, помимо славянского, также хазарское назначение. В записках фигурируют данные о "крепости Киоава, называемой Самватас". Слово "sam" ("высокий") присутствовало в имени ряда хазарских крепостей. Применительно к Киеву "sam" указывало на то, что хазарское укрепление располагалось на высоком месте - на киевских "горах". Отсутствие хазарского наименования в хазарско- еврейском письме X в. не подрывает доверия к византийскому свидетельству. К X в. Киев превратился в обширное поселение, а название "Самватас" сохранила, видимо, лишь та его часть, где располагалось небольшое хазарское укрепление ⁸ .

Обращение к наиболее ранним и достоверным источникам дает основание связать возникновение Самватаса - Киева с хазарским завоеванием Нижнего Поднепровья. Как полагают, основателями Киева были хазары. Малочисленное племя полян не могло основать свою "столицу" на самой границе с "великой степью", так как их город был бы немедленно сметен кочевниками. Норманны, не опасаясь нападений, основывали свои неукрепленные "торговые места" - вики посреди славянских земель. В отличие от виков хазарская фактория на Днепре была крепостью. Впрочем, безопасность Киева обеспечивалась не хазарскими укреплениями, а военной мощью Хазарии, контролировавшей причерноморские степи. Собирая дань со славян, Хазарский каганат ограждал свою днепровскую факторию от набегов степняков ⁹ .

Описывая пороги на Днепре, Константин Багрянородный приводит их скандинавские и славянские названия. Среди городов лишь один фигурирует в записках под двойным названием. Это Киев. Но в этом случае употреблен не скандинавский, а хазарский топоним. Хотя информаторами Константина были норманны - русы и их подданные славяне, скандинавские наименования "Каенугард" (Киев) и "Хольмгард" (Новгород) остались

стр. 6

ему неизвестны. Упомянутое императором название "Немогард" близко к славянскому "Новгород" и не имеет ничего общего со скандинавским топонимом "Хольмгард". (Происхождение названия "Хольмгард" не поддается объяснению, поскольку "хольм" обозначает остров, между тем как Новгород стоит на материке, но никак не на острове) ¹⁰ .

В ранний период ни скандинавы, ни хазары не склонны были придавать исключительное значение днепровской фактории Самватасу. По традиции Хазария использовала древние пути в Византию, пролегавшие через хазарские города в Крыму, а со Скандинавией торговала через Верхнюю Волгу. В географическом комментарии к письму хазарского царя Иосифа, составленном в неизвестное время, приведены важные сведения о многих городских и торговых центрах Хазарии, но наименование "Самватас" в нем отсутствует. По летописи, власть хазар распространялась на земли полян, радимичей и вятичей, иначе говоря, охватывала преимущественно область лендзян. Хазарам не удалось покорить ни одного крупного племени (кривичей, словен, уличей, древлян), жившего вне территории лендзян. Исключение составляли северяне, занимавшие местность к югу от радимичей, непосредственно на хазарской границе. Для русов хазарский пост Самватас - Киев имел значительно более важное значение, чем для хазар, так как был крайним торговым пунктом на пути "в греки" ¹¹ .

Судя по скандинавским источникам, Киев пользовался значительно меньшей известностью, чем Новгород. В рунических надписях и памятниках древнескандинавской письменности топоним "Хольмгард" появляется уже в первой половине XI в., тогда как "Каенугард" - лишь во второй половине XII века. Скандинавы освоили Северную Русь много раньше, чем Южную. В их глазах Хольмгард сохранил значение главного города даже после того, как он утратил значение основной базы норманнов в Восточной Европе. Исландские саги нередко изображали всю Русь как владения конунга Хольмгарда ¹² . Хорошо известна традиция, в силу которой киевские князья сажали на княжение в Новгород старшего сына наследника. Традиция, без сомнения, восходила к тому времени, когда Новгород оставался основным опорным пунктом русов в их походах на юг. Судя по запискам Константина Багрянородного, к середине X в. архонты русов имели ставку в Киеве, но при этом старший из них князь Игорь продолжал держать сына- наследника в Новгороде. Отмеченный факт не означает того, что Новгород оставался "столицей" Руси. Ни Новгород, ни Киев, ни один другой город не были и не могли быть княжеской столицей в собственном смысле слова, поскольку в середине X в. само Древнерусское государство еще находилось в процессе становления и не имело ни сформировавшейся княжеской династии, ни столицы.

Согласно русским летописям, Олег пришел в Киев, не задерживаясь в Смоленске. В действительности Верхний Днепр был важнейшим рубежом на пути продвижения норманнов к границам Византийской империи. В городище Гнездово под Смоленском возник едва ли не самый крупный в Восточной Европе скандинавский некрополь. Как видно, русам в их движении на юг не сразу удалось преодолеть сопротивление Хазарского каганата. Длительное время Гнездово сохраняло значение опорного пункта русов, что объясняет наличие в его некрополе норманских захоронений всего периода с начала X и до начала XI века.

У русов, значится в Записках Константина Багрянородного, есть данники славяне, "а именно, кривитеины, лендзянины и прочий славинии". Информаторы византийских чиновников назвали кривичей первыми среди "прочих славинии" неслучайно. Кривичи жили в центральной полосе на огромном пространстве от Смоленска до Полоцка и Изборска. В городище на Гнездово располагалось крупнейшее поселение русов. Земля кривичей могла стать ядром "Росии". Однако норманское завоевание бесповоротно раскололо племя кривичей на три части: кривичей смоленских, полоцких (они были включены в состав норманского Полоцкого княжества и стали именоваться полочанами) и изборских (вошли в состав Псковского княжества). Уже ко времени византийских походов Игоря

стр. 7

центр жизнедеятельности норманнов переместился в Южную Русь. Гнездово уступило первенство Киеву, Смоленская округа стала обычным районом полюдья для русов ¹³ .

Автор "Повести Временных лет" Нестор был первым из летописцев, получивших доступ к документам княжеского архива. Он включил в текст летописи три ранних договора между Русью и Византией. Сопоставление их позволяет судить о внутреннем строе Киевского княжества. Договор 911 г. заключили послы от Олега, "великого князя Рускаго, и от всех, иже суть под рукою его, светлых и великих князь и его великих бояр". Судя по договору 944 г., послов в Царьград направил великий князь Игорь, "и князи и боляре его и люди вси рустии". Варварская Русь еще не выработала собственного дипломатического этикета, и ее иерархическая формула была зеркальным отражением византийской. Империю представляли "великие цари" и их "болярство". Протокол требовал, чтобы Русь представляли особы столь же высокого ранга - великий князь руский и "всякое княжье" и "боляри". Конунги из Приднепровья претендовали на титул "хакана". Но окрестные государства не признавали их титулов. В византийских дипломатических документах Игоря именовали "великим князем" или "князем руским". Но в тех случаях, когда греки не были стеснены дипломатическим этикетом, они отказывали Игорю даже в этих титулах. В Киеве, отметил Константин Багрянородный, живет Игорь, "архонт Росии", а также другие архонты. Термином "архонт" византийцы обозначали правителей провинций, военных командиров, очень богатых людей, чужеземных правителей и племенных вождей. Записки Константина Багрянородного доказывают, что в середине X в. ни династия, ни княжеско- боярская иерархия на Руси еще не сложилась ¹⁴ .

За время длительной войны со Святославом в 968 - 971 гг. греки лучше узнали русские порядки. В преамбуле мирного договора 971 г. значилось, что "великий царь" Иоанн Цимисхий заключает соглашение с "великим князем" Святославом. Но в тексте договора Святослав именовался просто князем. Вторжение на Балканы возглавили четыре военных предводителя: Святослав, Сфенкл, Свенельд и Икмор. В живых остались лишь Святослав и Свенельд, которые и представили русскую сторону на переговорах с греками. В 907 г. лиц, занимавших столь высокое положение в норманском войске, как Свенельд, именовали "великими и светлыми князьями" под рукой Олега, в 944 г. - "князьями" под рукой Игоря. В 971 г. византийцы не знали, как именовать Свенельда, и не наделили его ни княжеским, ни боярским титулом. Святослав скрепил договор присягой от имени всего войска - "иже суть подо мною Русь, боляре и прочий". "Княжье" в этом перечне отсутствовало ¹⁵ .

Летописные тексты договоров X в. отразили не столько реальные порядки Руси, сколько условности византийского дипломатического протокола, а кроме того, представления киевского книжника - переводчика греческих оригиналов X века. Книжник XI-XII вв. не мог перевести текст древнего договора иначе, как в терминах своего времени. Летописец видел великого князя киевского в окружении "княжья" и "боляр" и не сомневался, что такой порядок существовал извечно.

Договоры X в. дают наглядное представление о попытках норманнов найти устойчивые формы организации власти на завоеванных славянских землях в период, когда в Киеве не было ни великокняжеской династии, ни "болярства", опоры династии. Среди "мужей" (русов), заключивших вместе с Олегом договор 911 г., не отмечено ни одного его родственника. Это кажется необъяснимым, если следовать традиционному представлению об Олеге как основателе династии. Главными "архонтами" при Олеге были Карлы, Инегельд, Фарлоф, Веремуд, Рудав, Гуды и др. Полагают, что, по крайней мере, один или два "мужа" со временем стали служить Игорю. В договоре Олега упомянут Гуды, в договоре Игоря - "Алвар (посол. - Р. С.) Гудов". Гуды попал в число шести старших предводителей при Олеге. По прошествии 33 лег службы Гуды значился на 22 месте в списке Игоря. Скорее всего, речь идет о разных лицах. ¹⁶

стр. 8

Договор 944 г. называет русских "архонтов" по именам и дает возможность составить более точное представление об их взаимоотношениях. Чтобы управлять обширной территорией, князь должен был разделить Русь между родственниками и союзниками "архонтами" или конунгами. В дележе участвовали не только "мужи", но и жены князя и старших конунгов. "Архонты" и "архонтессы", владевшие городами ("ярлствами"), получили право послать своих особых послов в Царьград для заключения мира. Богатые скандинавские купцы-гости не имели "ярлств" и подчиненных им воинских сил и потому не могли назначать послов, а сами участвовали в заключении договора. Новгород находился под управлением малолетнего сына Игоря Святослава, и это было самое крупное на Руси "ярлство". Вышгород был отдан в управление жене Игоря. Послы от Игоря, его сына, жены и племянника Игоря считались старшими послами. Сразу за именами старших послов в тексте договора названы послы Володислава и Передъславы (Предславы). То, что Володислав был вторым после Игоря "архонтом" в Киеве, не будучи его родственником или, во всяком случае, близким родственником, не подлежит сомнению.

В договоре 944 г. обозначены имена трех "архонтесс": Ольги, Предславы и Сфандры. Лишь против имени последней имеется помета: "Шихъбернъ (посол. - Р. С.) Сфандр(ы), жены Улебле". Сам конунг Улеб в заключении договора не участвовал.

Составители договора не дали пояснений насчет мужей Ольги и Предславы, видимо, потому, что мужья старших "архонтесс" принадлежали к высшему правящему кругу Киева и их имена названы в тексте перед именами жен. Мужем Ольги был Игорь, мужем Предславы, по-видимому, записанный перед ней Володислав. Принцип родства лишь отчасти определял структуру киевской "иерархии", что указывало на незавершенность процесса формирования киевской династии. Володислав числился четвертым в списке (после Игоря, его сына Святослава и племянника Игоря). Зато второй племянник Игоря Якун занимал лишь одиннадцатое место, уступая не только старшим архонтам, но и трем военным предводителям более низкого ранга - Турдуву, Фасту и Сфирьку. Если бы в середине X в. в Киеве сформировалась княжеская династия, киевская "иерархия" выглядела бы иначе.

Норманны не могли вести крупные войны без опоры на славянскую знать и славянские племенные ополчения. Володислав и Предслава, возможно, представляли могущественную лендзянскую знать.

В договоре 944 г. приведен список гостей, прибывших в Византию вместе с послами от Игоря и других конунгов. Все гости носят скандинавские имена. Лишь в конце списка названы имена двух купцов, по всей видимости, славянского происхождения - Синко и Борич. Имя "Борич" можно соотнести с топонимами, распространенными на Киевщине. Переправа через Днепр под Киевом носила название "Боричев увоз". В 945 г. послы древлян пристали "под Боричевым в лодьи". Выделение "Игорева рода" из прочей массы "великих князей" (конунгов) и завоевание им исключительного права на киевский трон имело характер длительного процесса (А. Е. Пресняков). Решающими факторами этого процесса было становление новой системы управления и формирование опоры династии - боярства ¹⁷ .

Полагают, что норманны ассимилировались в славянской среде очень быстро, едва ли не в самый момент их появления на Руси. В доказательство ссылаются на чисто славянские имена Олега и его преемников Игоря и Святослава. Однако надо иметь в виду, что сведения об этих именах почерпнуты из сравнительно поздних источников, являющихся памятниками исключительно славянской письменности. Греческие и еврейские источники середины X в. обозначали имена предводителей русов значительно точнее, чем киевские источники конца XI-XII века. "Царь" русов Олег фигурировал в них как Хелгу, княгиня Ольга - как Елга, Игорь - как Ингор (от шведского Ингвар), Святослав - как Сфендослав (от скандинавского Сфендислейф). Сподвижниками Игоря были конунги Асмуд

стр. 9

и Свенельд, Сфендослава - Сфенкл, Икмор и тот же Свенельд. Мать князя Владимира Святославича, по преданию, звалась Малушей. Но киевская летопись сохранила также ее подлинное скандинавское имя Малфред. Один из братьев Владимира носил имя Сфенг ¹⁸ .

Записки Константина Багрянородного свидетельствуют, что в середине X в. киевское общество было двуязычным ¹⁹ . Для русов основным языком оставался скандинавский язык. Однако они не могли бы управлять своими славянскими данниками, если бы не освоили их язык. Предводители русов отказались от титула "хакан" в пользу титула "князь", каким славяне издавна именовали своих старейшин и военных вождей. Не только титулы, но и имена правителей должны были быть понятны народу, признавшему их власть. Двойные имена князей возникли вследствие двуязычия общества.

Норманская дружина слагала саги о своих героях - викингах. Но саги не были записаны из-за отсутствия письменности у скандинавов. В дальнейшем героический эпос русов претерпел метаморфозу, обычную для памятников фольклора. Дружина киевского князя забыла собственный язык, саги превратились в славянские былины. Имена героев дружинного эпоса были окончательно переделаны на славянский лад.

Ранние киевские летописи были продуктом не скандинавской, а греко-славянской культуры. Они были составлены в то время, когда верхи киевского общества окончательно забыли скандинавский язык, а двуязычие сошло на нет. Саги остались неизвестными русским книжникам XI-XII веков. Составители первых киевских сводов XI в., не имея в своем распоряжении текстов русско-византийских договоров X в., описали деяния первых киевских князей, следуя былинам, устным преданиям. Но в былинах эти князья фигурировали уже не под своими собственными норманскими именами, а под славянскими прозвищами.

Когда в руки Нестора в начале XII в. попали тексты договоров с греками (греческие оригиналы или их славянские переводы), летописец подверг их литературной обработке, прежде чем включить в "Повесть временных лет". При этом он прилежно переписал имена всех послов "от рода руского" (Карлы, Инегельд, Свенельд и пр.), но оставил князьям те имена, под которыми они фигурировали в исторических песнях, былинах и летописях XI века. Славянизированные имена князей стали привычными, тогда как подлинные скандинавские оказались давно забытыми.

Предположение, будто киевская династия ославянилась раньше дружины, не более чем миф. Князья имели возможность заключать династические браки, тогда как рядовым воинам приходилось выбирать жен из окружавшей их славянской среды. Дружина князя, со времен Игоря пополнявшаяся славянскими воинами, подверглась ассимиляции в первую очередь. Своими славянскими именами первые киевские конунги были обязаны славянским данникам, но в еще большей мере - фольклору и книжникам XI-XII веков.

Многие страницы "Повести Временных лет" посвящены крещению Руси. В связи с этим Нестор привел некоторые подробности личной жизни князя Владимира Святославича. Крещение было результатом договора между князем Владимиром и императором Василием II. В соответствие с условиями договора, киевский князь отправил войско в помощь Василию III и принял таинство крещения, по-видимому, как частное лицо. Со своей стороны византийский император обязался выдать за князя свою сестру Анну, но своего обязательства не выполнил.

Византия с успехом насаждала христианство в варварских странах, попадавших таким образом в орбиту политического влияния империи. Крещение Руси отвечало высшим интересам Византии, но политические цели пришли в столкновение с династическими, что на два года задержало крещение.

Нарушение договора не было следствием прихоти или произвола императора Василия II. У князя Владимира было много языческих жен и десять сыновей от них, которые претендовали на киевский трон. Император не желал, чтобы его сестра пополнила гарем языческого князя. Он мог

стр. 10

отпустить царевну в Киев при одном непременном условии. Все предыдущие браки князя Владимира должны были быть расторгнуты с тем, чтобы христианский брак был признан единственно законным. Однако скандинавское семейное право оказалось несовместимым с христианским правом Византии. С точки зрения христианской религии, сыновья Владимира, рожденные вне христианского брака, были незаконнорожденными и не имели никаких прав на трон. Для Владимира такая точка зрения была неприемлема: старшие сыновья были опорой его власти. Переговоры о брачном контракте, по-видимому, закончились провалом, после чего Владимир разорвал союз с Василием II и захватил Корсунь, после чего император прислал на Русь царевну Анну.

Христианская жена князя Анна и ее греческое окружение много сделали для просвещения языческой Руси. Но киевский трон заняли не потомки Анны, а потомки язычницы Рогнеды, и придворный летописец не уделил внимания ни первой православной "царице" с детьми, ни окружавшим ее просветителям. Запись о смерти Анны отличалась редким лаконизмом и равнодушием: "В лето 6519(1011). Преставися цариця Володимеряя Анна" ²⁰ .

Получив доступ к архивам, Нестор включил в "Повесть временных лет" договоры с греками языческих князей Олега, Игоря и Святослава. Решающую роль при крещении Руси сыграл договор с греками первого христианского князя Руси Владимира. Но этот договор определял права на трон потомков греческой царевны Анны, а потому он не был скопирован составителем "Повести временных лет" и погиб вместе с другими документами из княжеской казны. "Христианские" договоры конца X-XI вв. имели значительно больше шансов сохраниться до начала XII в., чем договоры первой половины X века. Они представляли неизмеримо большую ценность в глазах христианского летописца, чем договоры князей-язычников. Нестор понимал значение документов, попавших в его руки. Есть основание полагать, что он попытался сохранить фрагменты этих договоров.

После раздела Руси Ярославичами особую актуальность приобрел вопрос о внешних сношениях трех главных столиц - Киева, Чернигова и Переяславля. Статьи, определявшие порядок приема послов от названных столиц, включены в договор Игоря 944 года. Послам вменялось в обязанность по прибытии в Царьград вручить верительные грамоты, после чего они могли поселиться возле монастыря св. Мамы и получить "месячное свое - сълы (послы) слебное, а гостье месячное: первое от города Киева, паки ис Чернигова и ис Переяславля" ²¹ . Давно отмечено, что приведенный отрывок производит впечатление вставки, датируемой временем никак не ранее XI века. При Игоре послы от русских городов никак не могли предъявить грекам княжеские грамоты за отсутствием письменности, а послы от Переяславля вообще не имели возможности путешествовать куда бы то ни было, так как Переяславль еще не существовал. Константин Багрянородный старательно перечислил главные русские города, существовавшие при князе Игоре. Переяславля среди этих городов нет. Археологические данные подтверждают сделанное наблюдение. Древнерусские укрепления все без исключения имели небольшую площадь. На Городище под Новгородом укрепленная часть поселения составляла немногим более 1 га, в Киеве - 11, в Чернигове - около 8, тогда как в Переяславле - около 80. Все эти данные подтверждают сообщение летописи о том, что Переяславль был основан князем Владимиром в 992 году. Наименование "Переяславль" не могло появиться ранее похода Святослава на Балканы, когда князь перенес свою столицу в болгарский Преслав (Переяславль). Владимир отказался от мысли о завоевании Преслава, но основал свой собственный Переяславль на Днепре.

Статья, определявшая порядок приема послов от Киева, Чернигова и Переяславля, повторно использована летописцем в рассказе о походе Олега на Царьград в 907 году. На этот раз цитата из договора переработана в "речь" греческих царей и бояр, обращенную к Олегу. Послы и гости, значилось в речи, пусть "возмуть месячное свое - первое от города Киева,

стр. 11

и паки ис Чернигова и ис Переаславля, и прочий гради". Из летописи следовало, будто Переяславль существовал уже в начале X века. В тексте договора 944 г. ситуация с послами и гостями обрисована просто и ясно: русы сначала входят, а затем выходят из города ("слы и "купцы" входят в город, "творят куплю, яко же им надобе и паки да исходят"). При переделке статьи договора в "царскую речь" летописец отбросил последние слова, заменив их: "не платяче мыта ни в чем!". Так возник миф о том, что Олег добился исключительной привилегии беспошлинной торговли на рынках Константинополя. Это утверждение соответствовало представлению летописца о грандиозной победе Олега, но не отвечало истине ²² .

Не следует думать, будто Нестор сам сочинил "посольские" статьи договора 944 года. Отсутствие литературных штампов указывает на то, что он списал отрывок из подлинных документов - текстов первых договоров христианской Руси с греками. Киевский князь Святополк открыл перед печерскими старцами двери государственного архива. Русские летописи превратились в серьезный исторический труд. Но их составители оказались в положении придворных историографов. Это роковым образом сказалось на судьбах печерского летописания. После смерти Святополка князь Владимир Мономах и его наследники, понимая значение летописания, поспешили изъять "Повесть временных лет" из Печерского монастыря и передать ее в Михайловский Выдубицкий монастырь, семейную обитель Всеволодовичей.

Примечания

1. Повесть Временных лет (ПВЛ). Т. 1. М. -Л. 1950, с. 43. По Шахматову, эта запись была включена в новгородский свод 1050 г. (ШАХМАТОВ А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб. 1908, с. 613); КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Об управлении империей. М. 1989. с. 51.

2. ПВЛ. Т. 1. с. 43.

3. РЫБАКОВ Б. А. Киевская Русь и русские княжества. XII -XIII вв. М. 1982, с. 317.

4. OBOLENSKY D. Commentary. Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio. Vol. II. Lnd. 1962. p. 19; BURY J. B. The Treatise De adminislrando imperio. - Byzantinische Zeitschrift, Bd. 15, Munhen, 1906, S. 541; КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Ук. соч., с. 45, 51, 157; LEHR SPLAWINSKI Т. Ledzice-Ledzanie-Lachowic. Opuscula Casimiro Tymie nieski septuagenartio dedicata. Poznaii. 1959, s. 195 - 197; ПВЛ. T. 1, с 14. Некоторые исследователи отождествляли лендзян с волынянами. (LOWMIANSKI H. Ledziane. - Slavia Antuqua, t. 4, 1953, s. 97 - 114: WASILEWSKI Т. Dulebowie - Ledzianie - Chorwaci. - Przeglad Historyczny, r. 67, 1976. N 2, s. 181 - 187). Но вылыняне обитали вдали от Киева и Поднепровской Руси. Константин Багрянородный сообщает, что Печенегия находится на расстоянии дня пути от Руси, то есть в 30-35 км от русской границы, проходившей под самым Киевом. Наименование "волыняне", "дулебы", "бужане", очевидно, не имеет точек соприкосновения с названием "лендзяне".

6. ПВЛ. Т. 1. с. II, 13, 14 -15.

7. Там же, с. 16; ср. МЕЛЬНИКОВА Е. А.. ПЕТРУХИН В. Я. Комментарии. В кн.: КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Ук. соч., с. 317.

8. КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Ук. соч.. с. 45; GOLB N., PRITZAK О. Khazarien- Hebry Document of the X Centary. Lnd. 1982, p. 9 - 19; МЕЛЬНИКОВА Е. А., ПЕТРУХИН В. Я. Ук. соч.. с. 315. Некоторые исследователи связывают наименование "Самватас" с мифической рекой Самбатион (Субботняя) из средневековой еврейской литературы (АРХИПОВ А. А. Об одном древнем названии Киева. В кн.: История русского языка в древний период. М. 1984. с. 224 240). Эта гипотеза недостаточно обоснована.

9. GOLB К, PRITZAK О. Op. dr., р. 44 - 59; БУЛКИН В. А., ДУБОВ И. В., ЛЕБЕДЕВ Г. С. Археологические памятники древней Руси IX XI вв. М. 1978; ЛЕБЕДЕВ Г. С. Эпоха викингов в северной Европе. Л. 1985, с. 104- 105.

10. О значении указанных топонимов см.: МЕЛЬНИКОВА Е. А. Восточноевропейские топонимы с корнем gard в древнесеверной письменности. - Скандинавский сборник, 1977, N 22, с. 205; ЕЕ ЖЕ. Древнескандинавские географические сочинения. М. 1986, с. 46 - 48.

11. КОКОВЦОВ П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л. 1932, с. 98 - 99; Древнерусские

стр. 12

города в древнескандинавской письменности. М. 1987, с. 18; ДЖАКСОН Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. М. 1994. с. 205, 208 209.

12. ЛЕБЕДЕВ Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе, с. 189.

13. КИРПИЧНИКОВ А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII- XIII вв. В кн.: Историко- археологическое изучение Древней Руси. Итоги и основные проблемы (Славяно-русские древности). Вып. 1. Л. 1988; НОСОВ Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л. 1990; Смоленск и Гнездово. М. 1991; Древняя Русь. Город, замок, село. М. 1985; ЛЕБЕДЕВ Г. С. Эпоха викингов в северной Европе; СЕДОВ В. В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М. 1982, с. 158 - 166.

14. ПВЛ. Т. 1, с. 25 - 26, 35; КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Ук. соч., с. 45; БИБИКОВ М. В., ШУШАРИН В. П. Ук. соч., с. 291.

15. ПВЛ. Т. 1,с. 52.

16. ЛЕБЕДЕВ Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе, с. 246 (Лебедев отождествляет также "боляр" Фоста с Фастом и Труана с Туадом); ПВЛ. Т. 1, с. 34.

17. ПВЛ. Т. 1, с. 13, 40; ПРЕСНЯКОВА. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. М. 1993, с. 28 29.

18. КОКОВЦОВ П. К. Ук. соч., с. 120; КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Ук. соч., с. 45; см. также ПАШУТО В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М. 1968, с. 77.

19. КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ. Ук. соч., с. 45. Греческое написание сохраняет носовой согласный, что позволяет прочесть ото имя как "Ингор" (МЕЛЬНИКОВА Е. А., ПЕТРУХИН В. Я. Ук. соч., с. 311-312).

20. ПВЛ. Т. 1, с. 56 - 57, 83, 88.

21. Там же, с. 36, 85 - 86; НОСОВ Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л. 1990; Древняя Русь. Город, замок, село, с. 53.

22. ПВЛ. Т. 1, с. 25, 35 - 36.

Постоянный адрес данной публикации: