Изучение истории культурного развития доколхозной деревни опирается на большую историографию. Уже в работах 20-х годов, написанных видными деятелями партии и государства, руководящими работниками Наркомпроса и Главполитпросвета ¹ , эта проблема рассматривалась на широком фоне социально-экономических и общественно-политических процессов. Тот же подход был реализован в конкретно-социологических обследованиях деревни, носивших общий и специальный характер ² . В исследованиях того времени ставился ряд принципиально важных вопросов: влияние экономического развития крестьянского хозяйства на его культурный рост; тормозящее воздействие мелкотоварного сельскохозяйственного производства на духовный прогресс деревни, классовая борьба как фактор культурного развития; место и роль культурной революции в деревне в социалистическом преобразовании страны. В дальнейшем историография культурного строительства в деревне пошла по пути преимущественного изучения культурно-просветительной работы, ее форм и методов, а также истории ликвидации неграмотности. По этим вопросам имеется ряд серьезных работ ³ . Вместе с тем очевидно, что изучение данных аспектов проблемы раскрывает главным образом возможности, предоставляемые личности обществом. Процесс же реализации этих возможностей, степень и характер приобщения крестьянства к культуре изучаются пока слабо, многие перспективные направления исследования, намеченные в литературе 20-х годов и

¹ Луначарский А. В. Задачи просвещения в системе советского строительства. Доклад на 1 Всесоюзном учительском съезде. М. 1925; Кравченко А. Г. Деревенские ячейки партии и культурная работа в деревне. М. 1925; Крупская Н. К. На третьем фронте. Статьи и речи. Ч. 2. Политико-просветительная работа. М. 1927; ее же. Ленинские установки в области культуры. М. 1934; ее же. Педагогические сочинения. Т. 7. Основы политико-просветительной работы. М. 1969; Луначарский А. В., Xалатов А. Б. Вопросы культурного строительства РСФСР. Доклады на XIV Всероссийском съезде Советов (15 мая 1929). М. -Л. 1929; Луначарский А. В., Скрыпник Н. А. Народное образование в СССР в связи с реконструкцией народного хозяйства. Доклады на VII съезде Союза работников просвещения. М. 1929; и др.

² См.: Арутюнян Ю. В. Из опыта социологических обследований села в двадцатые годы.- Вопросы истории КПСС, 1966, N 3; Соскина А. Н. История социальных обследований сибирской деревни в 20-е годы. Новосибирск. 1976.

³ См., напр., Андреева М. С. Коммунистическая партия - организатор культурно-просветительной работы в СССР (1917-1933). М. 1963; ее же. Н. К. Крупская и культурно-просветительная работа в деревне. М. 1968; Куманев В. А. Революция и просвещение масс. М. 1973; и др.

стр. 3

поставленные в современной историографии ⁴ , не нашли еще практического воплощения. Недостаточно изучен, в частности, вопрос о социально-классовых закономерностях и особенностях культурного развития крестьянства в 20-е годы, когда шел сложный процесс идеологической, психологической и культурной подготовки деревни к массовой коллективизации.

Определяя стратегические задачи первого этапа культурной революции в деревне, Коммунистическая партия исходила из того, что "политическая темнота, общая невежественность и низкий уровень сельскохозяйственных знаний... являются глубоким и серьезным препятствием и в то же время осуждают беднейшее и среднее крестьянство на нищету и косность". В соответствии с этим в план просветительной деятельности входили тесно связанные между собой коммунистическая пропаганда, общее и агрикультурное образование. Они должны были способствовать "перерождению частного крестьянского хозяйства в организованное социалистическое" ⁵ .

Цель статьи - попытаться осветить некоторые аспекты данной проблемы на основе материалов аграрной статистики. До сих пор они практически не использовались в историко-культурных исследованиях, хотя позволяют придать представлениям о социально-экономической обусловленности культурных процессов необходимую историческую конкретность. Известная информационная ограниченность такого рода источников (они позволяют рассмотреть прежде всего процесс ликвидации "общей невежественности" ⁶ деревни и слабо отражают развитие политического и нравственного сознания крестьян) компенсируется возможностью анализа сложных взаимосвязей между экономикой, политикой и культурой и перспективами изучения культурного облика крестьянства в связи с социально- классовым развитием деревни.

Своеобразие культурного развития советского доколхозного крестьянства определялось двумя основными моментами. С одной стороны, поскольку крестьянское хозяйство оставалось мелкотоварным, сохраняли силу старые факторы и закономерности культурного развития (более высокий культурный уровень зажиточных групп и отставание бедноты, влияние промыслов и т. д.). С другой - культурные процессы в деревне протекали в условиях пролетарской диктатуры, которая стала мощным фактором духовного прогресса трудящихся крестьян.

После окончания гражданской войны борьба за дальнейший культурный подъем деревни проходила в очень сложных условиях. В 1921 г. в экономике страны сложилось такое положение, "точно все последствия войны империалистической и той войны, которую нам навязали капиталисты, точно все они собрались вместе и обрушились на нас голодом и самым отчаянным разорением" ⁷ . В районах, охваченных голодом 1922 г., перед крестьянами с небывалой остротой встала насущная жизненная проблема - преодолеть его, выжить. Это неизбежно отодвинуло на второй план вопросы культуры. В других районах, где положение не было столь катастрофическим, крестьяне направили основные усилия и ресурсы на восстановление своего хозяйства и на какое-то время и до известной степени отказались от удовлетворения менее насущных потребностей, в том числе, и культурных. В свою очередь, государство было вынуждено прекратить централизованное финансирование деревенских учреждений культуры и перевести их на слабый местный бюд-

⁴ См. Соскин В. Л., Соскина А. Н., Фролов Ю. М. Некоторые вопросы культурного развития крестьянства Сибири в период строительства социализма. В кн.: Проблемы истории советской сибирской деревни. Новосибирск. 1979; и др.

⁵ Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. М. 1959, с. 432, 435.

⁶ Там же, с. 432.

⁷ Ленин В. И. ПСС. Т. 45, с. 67.

стр. 4

жет. Это привело к тому, что сеть культурно-просветительных учреждений деревни сильно поредела.

Лишь постепенно на основе новой экономической политики, восстановления разрушенного войной хозяйства складывались более благоприятные условия для духовного подъема крестьянства, укреплялась материальная база культурной работы в деревне. Как отмечал в мае 1924 г. XIII съезд РКП (б), "ярко наметившееся со времени XII съезда пробуждение деревни, стремление среднего и маломощного крестьянства к организации, к поднятию своего хозяйства, к общему культурному подъему делают современный момент для культурной работы в деревне особенно благоприятным". Съезд пришел к выводу, что "политпросветработа в деревне теперь наиболее насущная с точки зрения победы коммунизма" ⁸ .

Культурная работа партии и государства в деревне имела ярко выраженную социальную направленность. Как говорила Н. К. Крупская на совещании секретарей сельских ячеек РКП (б), "надо дать знания, и дать знания не деревне вообще, а главным образом бедняцким и середняцким слоям: дать грамотность, дать умение вычислять, дать знание законов советских, дать умение пользоваться книгой и газетой. Дать им это - значит вооружить их для борьбы, которая идет в деревне" ⁹ .

Советская власть предоставляла деревенской бедноте широкие культурные возможности, оказывала ей значительную помощь (материальная поддержка, налоговые льготы, снабжение детей бесплатными учебниками, право бесплатного пользования культурными учреждениями, льготы при поступлении в средние специальные и высшие учебные заведения и т. п.). Но в условиях мелкотоварного производства, сдерживавшего культурный рост крестьянства, и прежде всего беднейших его слоев, далеко не все бедняки в полной мере использовали эти возможности. Само по себе развитие культурной работы не могло устранить того факта, что в силу маломощности хозяйства, недостатка денежных средств бедняк был вынужден раньше времени прекращать обучение своих детей в школе, не мог покупать книги и газеты, вводить хозяйственные улучшения и г. д. Объективные экономические ограничения легче преодолевала наиболее активная и политически сознательная часть бедноты, непосредственно занятая в управлении общественными делами и поставленная в силу этого перед необходимостью ускоренного культурного роста.

В доколхозной деревне неизбежно продолжали существовать социальные различия в культурном уровне крестьян, ликвидировать которые можно было лишь на основе коллективизации. Изучение материалов сельскохозяйственной переписи 1920 г. показывает, что в это время культурное превосходство зажиточных слоев деревни над основной массой среднего и маломощного крестьянства проявлялось достаточно рельефно ¹⁰ . Здесь в полной мере сказалось воздействие неодинаковых экономических возможностей на рост образовательного уровня крестьян: ускоренное хозяйственное развитие более зажиточных групп способствовало повышению их грамотности. В свою очередь, отсутствие в бедняцкой семье хотя бы одного грамотного тормозило развитие ее хозяйства. Безграмотные семьи концентрировались в маломощных сло-

⁸ Тринадцатый съезд РКП (б). Май 1924 года. Стеногр. отч. М. 1963, с. 645.

⁹ Крупская Н. К. Педагогические сочинения. Т. 7, с. 227.

¹⁰ Например, в первой посевной группе (без посева и с посевом до 0,1 дес.) 43,3% хозяйств вообще не имели в своем составе грамотных, в группе с посевом свыше 25 дес. доля таких хозяйств сокращается до 11,2% (см. Групповые итоги сельскохозяйственной переписи 1920 года (по губерниям и районам).-Труды ЦСУ. Т. XIV, вып. la. M. 1926, с. 308).

стр. 5

ях деревни, которые оказывались в наименее благоприятных условиях для дальнейшего экономического и культурного роста ¹¹ .

Определенный культурный перевес более зажиточных групп над беднейшим и маломощным крестьянством выявляется и в конце изучаемого периода. На это указывают данные, введенные в научный оборот уже в 20-е годы, в частности результаты обследования 710 хозяйств Самарской губ., проведенного экспедицией Аграрной секции Комакадемии (И. Д. Верменичев, А. А. Гайстер, Г. Раевич); динамических гнездовых обследований Белоруссии, разработанных Б. Я. Смулевичем ¹² , выборочного обследования Воронежского краеведческого общества ¹³ и некоторых других ¹⁴ . Эти обследования, относящиеся к 1926-1927 гг., приводят примерно к одинаковому выводу: "Грамотность и посещаемость школы растет прямо пропорционально росту мощности хозяйства, причем самый темп роста усиливается от низших групп к высшим по обоим признакам и в особенности в отношении второго из них. В результате высшая экономическая группа была обеспечена школьным обучением в два с половиной раза больше, чем низшая" ¹⁵ .

Данные демографической переписи 1926 г., которые в этой своей части практически не использовались историками, полностью подтверждают вывод о росте образования по мере социально-экономического развития крестьянского хозяйства. Группы по "положению в занятии" ¹⁶ выстраиваются в следующем порядке по уровню грамотности (мужчины): сельскохозяйственные рабочие в хозяйствах крестьянского типа-42,4%; одиночки-50,8%; хозяева, работающие только с членами семьи, и члены артелей - 63,5%; хозяйства, использующие труд наемных рабочих,- 70,3% ¹⁷ . Вместе с тем отчетливо прослеживаются и благоприятные последствия осереднячивания деревни. Основная масса самодеятельных крестьян-земледельцев (хозяева, работающие только с членами семьи, и члены артелей), особенно в возрасте до 30 лет, приблизилась по уровню грамотности к кулакам, разрыв между этими двумя группами относительно невелик.

Концентрация грамотных всех групп в младших возрастах, т. е. в поколениях, которые или росли и учились уже после революции, или являлись ее активными участниками ¹⁸ , свидетельствует, что все груп-

¹¹ Тесную взаимосвязь между экономикой и культурой крестьянского хозяйства наглядно иллюстрируют подсчеты, сделанные в 1926/27 г.: повышение грамотности в малограмотных районах РСФСР до уровня более грамотных районов увеличило бы средний доход с десятины посева со 111 руб. приблизительно до 174 руб. (см. Большаков А. М. Краеведческое изучение деревни. Л. -М. 1930, с. 32-33).

¹² См. Всеобщее обучение. Ликвидация неграмотности и подготовка кадров. Стат. очерк М. 1930, с. И-13,

¹³ См. Коммунистическая революция, 1928, N 9, с. 32.

¹⁴ См.: Железное Ф. Большеверейская волость. В кн.: Воронежская деревня. Вып. II. Воронеж. 1926, с. 29; Тарадин И. П. "Золотое дно". Экономика, культура и быт волости Центрально-Черноземной области. Воронеж. 1928, с. 70; и др.

¹⁵ Всеобщее обучение, с. 12.

¹⁶ Сведения о грамотности крестьянских семей в группировке по "положению в занятии" целесообразно использовать только для характеристики грамотности мужчин в возрасте от 20 лет и старше, поскольку женщина, так же как и мужчина в возрасте до 20 лет, становилась главой семьи лишь в чрезвычайных обстоятельствах (смерть или тяжелая болезнь кормильца). Подавляющая часть женщин и молодых мужчин проходили по разряду "членов семьи, помогающих в занятии", и не могут быть разнесены по социальным группам. Подробную социально-экономическую характеристику групп по "положению в занятии" см. Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М. 1977, с. 45.

¹⁷ Данные по РСФСР. Подсчитано по: Всесоюзная перепись населения, 1926 г. Окончательные итоги. Отдел II. Занятия. Т. XXVI. РСФСР. М. 1930, с. 41, 81-84.

¹⁸ Сильное влияние революции на повышение образовательного уровня ее наиболее активных участников (молодых мужчин в возрасте 20-30 лет) было отмечено уже при сравнении материалов переписей 1897 и 1920 г. (см. Богданов И. М. К характеристике развития грамотности в России (Анализ данных двух переписей) - Коммунистическое просвещение, 1921, N 2, с. 78).

стр. 6

пы крестьянства (независимо от материального положения), испытали на себе благоприятные последствия революции. Сохранившиеся же различия в грамотности социальных групп, характерные для всех возрастов (в том числе и младших) ¹⁹ , показывают, что степень реализации крестьянами предоставленных Советской властью возможностей повышения грамотности в значительной степени зависела от ранее накопленных той или иной группой экономических и культурных потенций. В этих условиях, несмотря на помощь Советского государства, основная масса батрачества и бедноты ("сельскохозяйственные рабочие в хозяйствах крестьянского типа" и "одиночки") отставала от зажиточно-кулацких слоев деревни по уровню грамотности. Слабое экономическое развитие бедняцких хозяйств приводило к тому, что усилия Советской власти по культурному подъему данной социальной группы не всегда достигали результата. Однако эти усилия имели все же огромное политическое значение. Без них культурный разрыв между беднотой и кулачеством неизбежно увеличился бы и создал трудности в проведении политики Советской власти на селе.

Чтобы проследить социальные различия в грамотности крестьян-середняков в середине 20-х годов, обратимся к материалам бюджетных обследований крестьянских хозяйств ²⁰ . Необходимость их использования диктуется тем, что в материалах переписи 1926 г. середняки "растворялись" в массе "хозяев, работающих только с членами семьи, и членов артелей", а это лишает исследователя возможности изучать грамотность в связи с экономическими различиями середняцких хозяйств. Такую возможность дают бюджетные обследования, поскольку их основным объектом были середняки. Общая тенденция роста грамотности по мере увеличения экономической мощности хозяйства и здесь проявляется достаточно рельефно.

Вопрос о социальных различиях общеобразовательного уровня крестьян имеет еще один важный аспект. Как показало обследование культурного состояния ряда волостей РСФСР, проведенное инспектурой Наркомпроса в 1924 г., важность и необходимость обучения уже в то время осознавали все группы крестьянского населения, но "отсутствие

¹⁹ Подсчитано по: Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. XXVI, с. 41, 81-84.

²⁰ Характеристику культурных параметров крестьянских бюджетов, обоснование их достоверности и репрезентативности см.: Козлов В. А., Обожда В. А., Пушков В. П. Опыт изучения особенностей культурного развития советского доколхозного крестьянства (По данным бюджетных обследований крестьянских хозяйств 20-х гг.).- История СССР, 1978, N 5; Козлов В. А. К вопросу о расстановке культурных сил деревни накануне коллективизации. В кн.: Из истории социалистического и коммунистического строительства в СССР. Сб. ст. М. 1978; Массовые источники по социально-экономической истории советского общества. М. 1979.

²¹ Подсчитано по: Крестьянские бюджеты Вятской губернии за 1924/25 год. Вятка. 1927; Крестьянские бюджеты по Ленинградской губернии за 1924-1925 -год. Л, 1927; Крестьянские бюджеты Орловской губернии за 1925-1926 год: Организация и доходность крестьянского хозяйства. Орел. 1927; Крестьянские бюджеты по Саратовской губернии за 1925/26 год. Саратов. 1928; Бюджеты крестьянских хозяйств Ваш. республики за 1924-1925 г. Уфа. 1926; Воронов И. К. Воронежские бюджетные обследования и их сравнительная переработка. Вып. 1. Крестьянские бюджеты 1924 года. Воронеж. 1926; Бюджеты крестьянских хозяйств Новгородской губернии за 1922- 1923 г. Новгород. 1926; Канин В. Бюджеты крестьянских хозяйств Новгородской губернии за 1923-1924 год. Новгород. 1927. Хозяйства, попавшие в 1 группу по экспертной группировке, по основным социально-экономическим параметрам могут быть отнесены к маломощно- бедняцким, а попавшие в последнюю по счету группу наиболее близки к зажиточно-кулацким (группировка произведена автором по условно чистому доходу (УЧД) от сельского хозяйства с экспертным выделением крайних групп). Подробнее см. Козлов В. А., Обожда В. А., Пушков В. П. УК. соч. По Вятской и Орловской губ. указан % грамотных и учащихся по группе, по Ленинградской и Саратовской губ. и Башкирской АССР - % грамотных по группе без учащихся. 'По Ленинградской губ. ввиду малочисленности крайних групп, полученных при экспертной группировке, использована группировка по УЧД от сельского хозяйства в интервалах: до 250 руб.- I группа; от 251 до 500 руб.- II группа, свыше 500 руб.- III группа.

стр. 7

Основные показатели экономического и культурного развития крестьянских хозяйств по материалам бюджетных обследований ²¹

Новгородская губерния, 1922/23 г.

Новгородская губерния, 1923/24 г.

Воронежская губерния 1923/24 г.

Вятская губерния, 1924/25 г.

Ленинградская губерния, 1924/25 г.

Орловская губерния, 1925/26 г.

Саратовская губерния, 1925/26 г.

Башкирская АССР, 1925/26 г.

одежды и обуви, отсутствие средств на приобретение карандашей и тетрадей" не давало возможности отдельным группам крестьян посылать детей в школу. Это положение усугублялось тем, что бедняку приходилось "рано пускать в работу детские руки" ²² . Основную массу окончивших полный курс начальной школы составляли поэтому дети зажиточных середняков и кулаков ²³ . Даже в том случае, когда детям бедноты удавалось закончить школу первой ступени, уровень знаний у них был ниже, чем у детей более зажиточных крестьян, поскольку бедность была одной из основных причин пропуска занятий. По данным 10 губерний РСФСР за 1924 г., 27,9% пропусков занятий происходили из-за занятости школьников домашними работами и заработками, 24,3% - из-за отсутствия одежды и обуви. В то же время болезнь была причиной пропусков занятий в 20,7%, естественные препятствия - в 14,1%, прочие и неизвестные причины - в 13% случаев ²⁴ .

Таким образом, различия в уровне грамотности и образованности между социально-экономическими группами имели не только количественный (% грамотных), но и качественный аспект. За понятием "грамотный" стоит заметная разница в продолжительности и качестве школьного обучения ²⁵ , владении навыками чтения и письма.

Грамотность - один из важнейших показателей культурного уровня крестьян, но, к сожалению, ее качественные различия статистикой не учитывались. По существовавшим в 20-е годы критериям, для причисления к грамотным человеку достаточно было разбирать печатный текст "хотя бы по слогам", т. е. в категорию грамотных попадали и завзятые книгочеи и малограмотные, которые практически не имели навыков чтения. Поэтому для дальнейшего анализа социальных различий культурного облика крестьян чрезвычайно важно использовать такие статистические показатели, которые фиксируют уже проявившиеся культурные потребности и в силу этого могут служить более четким индикатором культурности.

Информацию такого рода содержат материалы бюджетных обследований крестьянских хозяйств о размерах ежегодных затрат крестьян-

²² Народное просвещение, 1925, N 10-11, с. 70.

²³ См. III сессия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета XII созыва. Стеногр. отч. М. 1926, с. 50.

²⁴ См. Всеобщее начальное обучение (Материалы к докладу Наркомпроса РСФСР на 3-й сессии ВЦИК XII созыва), М. -Л. 1926, диаграмма 18.

²⁵ Данные обследования культурного состояния волостей РСФСР показали больший отсев бедняцких детей в конце учебного года и меньший их процент среди школьников по сравнению с долей бедноты в населении волости.

стр. 8

ской семьи на предметы культуры и комфорта. При проведении обследований сведения о различных видах расходов на культуру давались в бюджетных бланках отдельно, но при подготовке материалов к публикации, как правило, сводились в один показатель ("итого предметов культуры и комфорта на сумму руб. ") и складывались из двух основных частей: затраты на книиц газеты, журналы, канцелярские принадлежности и затраты на лекарства ²⁶ . В условиях 20-х годов затраты на лекарства можно и сами по себе рассматривать как косвенное свидетельство более высокого культурного уровня крестьянской семьи. Специальный анализ показал, что изучение культурного развития крестьянства как на основании бюджетных данных о расходах на книги, газеты и журналы, так и с использованием суммарных затрат, включающих расходы на лекарства, приводит к одинаковым выводам ²⁷ .

В условиях, когда большая часть крестьян вообще не тратила денег на культурные нужды, присутствие в бюджете хотя бы минимальных расходов на них (особенно на книги, газеты и журналы) вполне определенно указывало на более высокий уровень культурного развития семьи, свидетельствовало об уже проявившихся и удовлетворенных культурных потребностях. Для проверки этого положения были взяты материалы бюджетного обследования крестьянских хозяйств Тверской губ., где в бюджетную выборку попали более развитые в культурном отношении крестьяне ²⁸ , т. е. в распоряжении исследователя оказалась выборка с заранее известными свойствами - уровень культурного развития крестьянских хозяйств значительно выше среднего. Проведенный анализ показал чрезвычайно высокую степень насыщенности этой бюджетной выборки хозяйствами с культурными расходами ²⁹ . Значит, выявление более культурных крестьянских семей по наличию в их бюджете расходов на культурные нужды достаточно правомерно.

Бюджетные обследования дают яркое представление о культурной активности практически всех слоев крестьянства, показывают относительно быстрый рост культурных затрат крестьян к концу изучаемого периода. В целом эти расходы с 1922 по 1926 г. увеличились в 3 раза- по Центрально-промышленному району, в 4 раза - по Центрально-черноземному, в 5 раз - по Уральскому, в 8 раз - по Северному (сопоставимые данные по другим районам РСФСР отсутствуют) ³⁰ .

Ускорение темпов культурного развития более отсталых районов (Север, Урал) весьма показательно. Оно свидетельствует о сокращении культурных "ножниц" между промышленными и земледельческими губерниями центра и северными и восточными регионами. На Севере и Урале, где рост культурных расходов маломощных групп начинался практически с нуля, маломощные хозяйства к 1926 г. почти приблизи-

²⁶ Все остальные Приобретения (музыкальные инструменты, украшения, игрушки) были чрезвычайно редки и практически не фиксировались в бюджетах.

²⁷ Подробнее см. Козлов В. А., Обожда В. А., Пушков В. П. УК. соч., с. 94, 97.

²⁸ См. Крестьянские бюджеты Тверской губернии (1926-1927 г.). Тверь 1929, с.7. Это бюджетное обследование проводилось методом заложения бюджетных записей, т. е. записи о бюджете по весьма сложной программе вели сами крестьяне, что предполагало высокий уровень их культурного развития.

²⁹ 75 % обследованных хозяйств Тверской губ. имели в своем бюджете расходы на предметы культуры и комфорта. В бюджетных обследованиях крестьянства других губерний, проведенных обычным, экспедиционным, путем, т. е. путем опроса крестьян, доля таких хозяйств почти никогда не превышала 50 %.

³⁰ Данные округлены. Подсчитано по: Крестьянские бюджеты 1922/23 и 1923/ 24 г.- Труды ЦСУ. Т. XXXI, вып. 1-3. М. 1927; Крестьянские бюджеты 1925/26 г. М. 1929. Расчет по районам проведен в границах 1925/26 года. В 1922/23 и 1923/24 гг. учтены расходы на книги, газеты, журналы и письменные принадлежности. В 1925/26 г. расходы на письменные принадлежности не учитывались в публикации источника, поэтому реальный рост культурных затрат в 1922-1926 гг. несколько выше указанного.

стр. 9

лись к более состоятельным группам. В центральных промышленном и земледельческом районах, где была сосредоточена основная масса крестьянства Европейской России, происходил более сложный процесс. В середине 20-х годов маломощные группы отставали от зажиточных по темпам роста культурных затрат ³¹ Более того, если в 1922/23 г. в Центрально-земледельческом и Центрально-промышленном районах II посевная группа (посев до 2 дес., группировка ЦСУ) даже несколько опережала VI группу (посев от 8 до 10 дес.) по расходам на культуру, то к 1926 г. она уже отстает более чем в 2 раза по земледельческому и в 1,2 раза по промышленному району. Отчетливо видно, как срабатывает здесь тот достаточно жесткий "ограничитель" культурного развития бедняцких групп, каким являлась мелкотоварная природа доколхозной деревни.

Рост культурных расходов в бедняцких и зажиточных слоях крестьянства определялся различными экономическими факторами. В маломощных группах это неземледельческий отход и промыслы, в многопосевных - уровень развития сельскохозяйственного производства. Если в средних и зажиточных группах дальнейший культурный рост был возможен на основе и в результате расширения сельскохозяйственного производства (по крайней мере до определенных пределов), то среди бедняков и маломощных середняков, как показывают статистические данные, в этот период повышение культурного уровня шло преимущественно за счет переориентации определенной части на неземледельческие промыслы либо ухода в город и превращения в рабочих. Крестьяне, порывавшие с землей, оказывались в беспосевной группе, и именно она отличалась более высокими культурными расходами, чем следующие за нею посевные группы, даже типично середняцкие и зажиточные. Это явление имело место прежде всего в достаточно развитых промышленных районах, где широко был распространен неземледельческий отход и где крестьяне-бедняки имели возможность уйти в город, оказаться в новой культурной среде, заработать деньги для удовлетворения своих культурных потребностей.

В беспосевной и малопосевной группах оказывались нередко и крестьяне, ставшие служащими советских и других учреждений, т. е. тот слой сельских жителей, которые отличались более высоким культурным уровнем. Но даже эти крестьяне, имевшие с землей уже слабую связь и обогнавшие другие слои деревни по темпам культурного роста, все же значительно отставали по уровню культуры, степени развития духовных потребностей от городских рабочих. Если в 1925/26 г. средний размер культурных затрат крестьян беспосевной группы Центрально- промышленного района составил 2,9 руб. в год, а Ленинградско-Карельского - 3,4 руб. ³² , то годовые расходы рабочей семьи на культуру в 1925 г. равнялись 20,6 руб. ³³ , т. е. были в 6-7 раз больше. У других групп крестьянства разрыв с рабочими был 20-, 30- и 40-кратным. Единственной реальной предпосылкой его ликвидации для большинства крестьян могла стать коллективизация - перевод крестьянского хозяйства на рельсы крупного социалистического земледелия.

Вместе с тем культурное развитие мелкотоварного крестьянства в условиях диктатуры пролетариата породило ряд новых моментов в традиционной расстановке культурных сил деревни. Чтобы выявить и про-

³¹ С 1922 по 1926 г. культурные расходы II посевной группы Центрально- промышленного района выросли в 2,2 раза, VI группы - в 4,6 раза. В Центрально- земледельческом районе рост составил соответственно: 0,8 раза и 9,4 раза. II и VI посевные группы взяты для анализа потому, что в рамках бюджетного обследования 1925/26 г. они оказались крайними, по которым имелись устойчивые средние показатели.

³² См. Крестьянские бюджеты 1925/26.г.

³³ Подсчитано по: Бюджеты рабочих и служащих. Вып. I. Бюджет рабочей семьи в 1922-1927 гг. М. 1929, с. 97.

стр. 10

анализировать эти явления, вновь обратимся к материалам сельскохозяйственной переписи 1920 г., но рассмотрим их под иным углом зрения. Замена показателя "% хозяйств с грамотными" показателем "% грамотных" вскрывает существование двух полюсов грамотности, сосредоточенных в высших и низших посевных группах (при снижении уровня грамотности в средних) ³⁴ . С помощью несложной методики можно вычислить уровень грамотности только тех семей, которые имели хотя бы одного грамотного. В результате удается отделить полностью безграмотные крестьянские семьи и провести сравнения отдельно для грамотных семей каждой группы. В этом случае в полупролетарских слоях крестьянства (I-II посевные группы) появился отчетливо выраженный пик грамотности, который сменялся довольно резким уменьшением процента грамотных в средних группах, затем (начиная с IX-X группы) доля грамотных вновь увеличивалась, что объясняется концентрацией в многопосевных группах кулацких хозяйств ³⁵ . Вместе с тем I-IV посевные группы сохраняли свое превосходство над многопосевными хозяйствами по уровню грамотности ³⁶ . При интерпретации полученных данных мы стремились исключить воздействие демографических факторов. Определенное снижение уровня грамотности в крестьянских хозяйствах средних и частично высших групп по сравнению с полупролетарскими могло быть связано с особенностями их семейного состава (больший процент малолетних детей и лиц пожилых возрастов). Однако специальное сравнение демографической структуры семей (процентное соотношение возрастов) различных посевных групп показало весьма незначительные в этом отношении различия ³⁷ . Вместе с тем выяснилось, что среди "хозяйств с грамотными" процент грамотных в большинстве случаев снижался одновременно с увеличением размеров семьи: в 27 губ. Европейской России (из 39 рассмотренных) увеличение размеров семьи сопровождалось более или менее стабильным снижением процента грамотных. Таким образом, по мере увеличения экономической мощности хозяйства рост семьи сопровождался уменьшением доли ее грамотных членов (хозяйства с грамотными). Фактически темпы роста грамотности начинали отставать от темпов экономического развития хозяйства. Отмеченное явление объясняется тем, что требования хозяйственного развития многопосевных хозяйств в то время предполагали наличие в семье определенного минимума грамотных, но вовсе не поголовную грамотность всех членов семьи. Значение экономической целесообразности как фактора культурного развития крестьянского хозяйства по достижении определенного минимума заметно снижалось, в действие вступали иные факторы культурного роста.

Таким образом, выделение из общей массы крестьянства категории хозяйств с грамотными показало, что в полупролетарских группах наряду со значительной прослойкой полностью безграмотных семей уже

³⁴ Процент грамотных в 1920 г. составлял в I посевной группе (посев до 0,1 дес.) - 30,0%, во II (от 0,1 до 1,0 дес.)-35,5, в III (1,1-2,0)-33,3, в IV (2,1-3,0)-33,0, в V (3,1-4,0)-28,4, в VI (4,1-5,0)-27,4, в VI]" (5,1-6,0)-26,9, в VIII (6,1-8,0)-27,0, в IX (8,1 -10,0)-27,1, в X (10,1 -13,0)-27,9, в XI (13,1 -16,0)-29,0, в XII 16,1-19,0) - 30,0, в XIII (19,1-22,0)-30,9, в XIV (22,1-25,0)-31,9, в XV (свыше 25 дес.)-35,2 (группировка ЦСУ. Подсчитано по: Групповые итоги сельскохозяйственной переписи 1920 г.

³⁵ По мнению Ю. А. Полякова, свыше 25 % хозяйств с посевом от 8 до 13 дес. (IX-X посевные группы) и значительное большинство многопосевных (XI-XV посевные группы) были кулацкими (см. Поляков Ю. А. Переход к нэпу и советское крестьянство. М. 1967, с. 129).

³⁶ Процент грамотных (в хозяйствах с грамотными) в 1920 г. в I-XV посевных группах составлял соответственно: 52,6; 51; 46,2; 45,8; 39,2; 37,2; 35,7; 35,4; 35,2; 35,4; 36,8; 36,1; 36,5; 35,9; 39,6.

³⁷ Расчеты производились по материалам бюджетных обследований крестьянских хозяйств 1922/23 и 1923/24 гг. (см. Крестьянские бюджеты 1922/23 и 1923/24 гг.).

стр. 11

в начале 20-х годов существовала категория хозяйств, по уровню грамотности превосходивших даже высшие посевные группы. Отсюда вытекает необходимость существенного уточнения ряда общепринятых суждений, в частности, о том, что бедняцкие семьи отличались наименьшей грамотностью. В действительности определенная часть бедняков, особенно в беспосевной группе, резко выделялась уровнем грамотности из остальной массы крестьян. Следовательно, культурное превосходство кулака было не столь уж безраздельным. Уже в начале 20-х годов ему противостояли новые культурные силы в маломощно-бедняцких слоях деревни.

К сожалению, применительно к 20-м годам мы не располагаем источниками, аналогичными сельскохозяйственной переписи 1920 года. Это не только исключает возможность соответствующих сравнений, но и не позволяет выделить из общей массы крестьян грамотные семьи, т. е. применить методический прием, который принес эффективные результаты при обработке данных сельскохозяйственной переписи.

Для изучения расстановки культурных сил деревни в середине 20-х годов вновь обратимся к материалам бюджетных обследований крестьянских хозяйств. Здесь главная методическая трудность состоит в том, чтобы в каждой группе выделить семьи, наиболее развитые в культурном отношении, затем, сравнивая их с остальной частью крестьянства, выявить социально-экономические, общественно- политические, бытовые и другие предпосылки ускоренного культурного роста, дать сравнительную характеристику наиболее развитых в культурном отношении крестьян каждой группы. Для этой цели нами использованы публикации индивидуальных (семейных) крестьянских бюджетов за 1922-1926 гг. по ряду губерний Европейской части РСФСР (см. табл.). Критерием выделения более развитых в культурном отношении крестьянских хозяйств (внутри социально- экономических групп) являлось наличие в семейном бюджете культурно- гигиенических затрат ³⁸ .

Естественно, что по основным показателям экономического развития и материального благосостояния хозяйства низших групп значительно отставали от зажиточных и кулацких. Первые еле сводили концы с концами, не всегда покрывая расходы на личное потребление доходом семьи. И тем не менее часть (иногда значительная) бедняков и маломощных середняков все же имела в своем бюджете расходы на культурные нужды. В более обеспеченных хозяйствах материальные возможности приобщения к культуре возрастали. Они проявлялись в большей насыщенности зажиточных групп "культурными" дворами ³⁹ . Однако при сравнении размеров культурно-гигиенических затрат по группам (категория хозяйств с расходами на культуру) фиксируются весьма необычные на первый взгляд тенденции: размер культурных расходов у "культурной" части крестьян I или II группы (бедняки или маломощные середняки) был выше, чем в гораздо более состоятельных и экономически развитых средних группах (см. табл.). Практически во всех губерниях вновь видны два культурных полюса, расположенные в крайних (высших и низших) социально-экономических группах.

Сравнительно высокий размер культурно-гигиенических затрат у ряда бедняков и маломощных середняков по сравнению с более зажиточными группами явно не согласуется с экономическими трудностями, которые испытывали эти крестьяне. Не вполне объясняется уровнем экономического развития и появление полюса грамотности в беспосевных и малопосевных семьях (категория хозяйств с грамотными), отме-

³⁸ Обоснование методики см.: Козлов В. А., Обожда В. А., Пушков В. П. УК. соч.; Козлов В. А. УК. соч.

³⁹ Здесь и далее под "культурными" и "бескультурными" хозяйствами понимаются хозяйства, имевшие или не имевшие в своем бюджете расходы на культурные нужды.

стр. 12

ченное в 1920 году. Поэтому вопрос о взаимодействии экономики и культуры крестьянского хозяйства в середине 20-х годов следует рассмотреть более обстоятельно.

Материалы бюджетных обследований крестьянских хозяйств показывают, что в ряде случаев, особенно в маломощных группах, дворы, имевшие культурные расходы, отличались меньшей долей УЧД от сельского хозяйства в совокупном УЧД семьи и большим распространением промысловых занятий. Все это свидетельствует о меньшей замкнутости "культурных" дворов на своем хозяйстве, об ослаблении связи с землей и одновременно о более широком круге социальных контактов. Эти выводы достаточно очевидны. Уже материалы сельскохозяйственной переписи 1920 г. отчетливо указали на то, что промыслы продолжали оставаться важным фактором культурного развития деревни и в послеоктябрьский период. Они сохранили свое значение для культурного роста крестьян и на протяжении 20-х годов.

Но экономические предпосылки появления в крестьянском бюджете культурных затрат не могут быть сведены к одним лишь промыслам, да и вопрос о культурных последствиях активной промысловой деятельности нельзя считать до конца выясненным. В чем, например, причины появления культурных расходов у крестьян типично земледельческих районов страны, таких, как Саратовская губерния? Ведь из-за слабого распространения неземледельческих промыслов факторное влияние этого признака на культурное развитие крестьянства было ослаблено или почти отсутствовало. Возникают вопросы и в отношении крестьян промышленных губерний. Здесь отчетливо фиксируется воздействие неземледельческих занятий на появление культурных затрат, но встречаются хозяйства, активно занятые промыслами, однако не имеющие в своем бюджете расходов на культуру. Закономерен вопрос, почему среди крестьян, находившихся в примерно равных условиях (принадлежность к одной социально-экономической группе, интенсивная неземледельческая деятельность), встречаются семьи с различными установками на культуру?

Оказалось, что в "культурных" семьях рост личного потребления прямо пропорционален росту доходов. Хозяйства, не имевшие культурных затрат, направляли максимум денежных средств не на потребительские, а на хозяйственные нужды, что проявилось в слабой связи личного потребления с УЧД и основными источниками дохода, особенно промысловыми. В "культурном" же хозяйстве личное потребление теснейшим образом было связано с промыслами, которые и становились важнейшим источником его последующего роста. Следовательно, с точки зрения экономики главное отличие "культурных" семей от "бескультурных" состоит не просто в большем распространении промысловых занятий и меньшей связи с землей, а в том, что, обращаясь к неземледельческим источникам дохода, они преследовали и несколько разные цели. Неземледельческая деятельность выступает фактором появления культурно- гигиенических затрат только в случае целевой установки на потребительское, а не хозяйственное использование промыслового заработка. Если крестьянин занимался промыслами, чтобы получить средства для "латания хозяйственных дыр" или для ускоренного обогащения, максимально ограничивая при этом личное потребление семьи, то значение неземледельческих занятий как фактора культурного развития существенным образом снижалось ⁴⁰ .

Этот вывод сделан на основе анализа данных по Ленинградской губ., которая отличалась широким распространением промыслов. Но и в других районах страны выявляются различия корреляционных взаимосвязей доходо-расходных статей бюджета "культурных" и "бескультур-

⁴⁰ Подробнее см. Козлов В. А., Обожда В. А., Пушков В. П. УК. соч., с. 100- 101.

стр. 13

ных" хозяйств. Правда, в земледельческих губерниях эти различия затрагивают прежде всего средние группы, достигшие значительных хозяйственных успехов, и не фиксируются в бедняцких и кулацко-зажиточных слоях.

Обращают на себя внимание средние группы Новгородской (1922/23 г.), Воронежской, Вятской, Орловской, Саратовской губ. и Башкирской АССР ⁴¹ , т. е. почти всех районов, по которым имеются соответствующие бюджетные данные. С точки зрения общего уровня экономического развития все эти группы находились в сравнительно благоприятных условиях для своего культурного роста. И если здесь встречаются семьи, не имевшие культурно- гигиенических затрат, то это уже не следует связывать с недостатком средств или хозяйственными трудностями. Корреляционный анализ показывает, что в "бескультурных" подгруппах средних групп ослабевает или исчезает совсем связь дохода с личным потреблением ⁴² . Очевидно, это обусловлено тем, что дополнительные средства направлялись прежде всего на дальнейшее развитие производства. Что касается "культурных" хозяйств, то здесь увеличение дохода отчетливо связано с ростом личного потребления. Значит, так же как и в Ленинградской губ., мы вновь сталкиваемся с различными установками на использование дополнительных денежных средств в "культурных" и "бескультурных" дворах.

Таким образом, подчинение личного потребления задачам дальнейшего обогащения, ускоренного экономического роста в тех группах, которые приближались по степени хозяйственного развития к зажиточно-кулацким слоям, но еще не достигли высшего для данной губернии экономического уровня, нередко вело к исчезновению культурных затрат из семейного бюджета. "Путь наверх" в ряде случаев сопровождался таким ограничением личных потребностей, в том числе и культурных, что на определенное время и в известной степени приостанавливал рост культурного потребления семьи. Если же по достижении достаточного экономического уровня хозяйство пропорционально реализовывало увеличение дохода на личные и хозяйственные потребности, начинало жить более "просторно", то это сразу давало заметный культурный эффект. В противном случае даже при благоприятных материальных условиях природа крестьянского хозяйства приводила к существенным ограничениям в культурном развитии семьи.

Вытеснение социально-психологической установки на обогащение любыми средствами, в том числе за счет существенного ограничения личного потребления, стало возможным (как более или менее массовое, статистически фиксируемое явление) только в условиях пролетарской диктатуры, когда мелкотоварная деревня находилась под сильным влиянием проникавших из города новых идей и представлений. В зажиточных группах земледельческих районов страны корреляционные взаимосвязи дохода и личного потребления "культурных" и "бескультурных" подгрупп в большинстве случаев мало отличаются друг от друга. Значит, хозяйства уже совершили тот скачок в экономическом развитии,

⁴¹ Все группы, обозначенные в таблице номером III (в Вятской губ.- II), по основным показателям экономического развития наиболее близки к средним по губернии. С учетом особенностей бюджетных выборок, дающих средние по губернии несколько выше действительных, можно считать все эти группы середняцко-зажиточными. II группа в Вятской губ. по основным экономическим параметрам стоит несколько ниже среднего уровня, но с поправкой на особенности бюджетных выборок приближается к типично середняцкой. Следовательно, в большинстве случаев мы имеем дело с середняцкими дворами, достигшими определенных экономических успехов.

⁴² В III группе Новгородской губ. (1922/23 г.) коэффициент корреляции между доходом и личным потреблением составляет в "культурной" подгруппе- (0,62), в "бескультурной" - (0,42); Воронежской губ. соответственно-(0,90) и (0,27); Орловской губ.-(0,57). и (0,30); Саратовской губ.-(0,61) и (-0,02); Башкирской АССР-(0,79) и (0,36); во II группе Вятской губ.-(0,79) и (-0,11). Характеристику групп см. в таблице.

стр. 14

ради которого ряд семей средних групп ограничивал свое личное потребление. Наличие в зажиточных группах "бескультурных" хозяйств не может, таким образом, объясняться подчинением личного потребления задачам экономического развития, а связано, видимо, с неизжитыми последствиями хозяйственного рывка и рядом пока еще не выясненных субъективных причин. Следует иметь в виду, что доля "бескультурных" семей в зажиточных группах в 1924/25 и 1925/26 гг. относительно невелика (см. табл.).

В маломощных группах различий в тесноте корреляционной взаимосвязи УЧД и личного потребления в "культурных" и "бескультурных" подгруппах также не обнаружено. Но объясняется это совершенно другими, чем в зажиточных группах, причинами. В условиях серьезных экономических трудностей и недостатка средств всякое увеличение дохода было направлено здесь прежде всего на личное потребление, а появление культурных затрат происходило вопреки очевидному материальному неблагополучию. Разумеется, и в этом случае материальное благосостояние должно было достичь определенного уровня, ниже которого затраты на культуру вообще не могут проявиться. Но этот экономический уровень служил прежде всего необходимым фоном, на котором разворачивалось действие неэкономических предпосылок культурного развития беднейшего и маломощного крестьянства.

В чем же причины формирования полюса грамотности и культурности в маломощно-бедняцких слоях деревни в 20-е годы? Советская власть создала благоприятные условия для культурного развития маломощного крестьянства. Определенная его часть сумела преодолеть тормозящее воздействие мелкотоварного сельскохозяйственного производства и даже достигнуть относительно высокого культурного уровня. Речь в данном случае идет не только о расширении возможностей ликвидации неграмотности и т. п., но и прежде всего о формировании новых культурных потребностей на основе ряда факторов, принципиально новых для российской деревни. Последнее становится ясным, если учесть смысл статистического показателя промысловости. В статистике 20-х годов под промыслом традиционно понимались все источники дохода крестьянской семьи, получаемого вне своего хозяйства. Очевидно, что общий показатель - промыслы - должен был объединять весьма разнородные виды производственной деятельности: и работу батраков в чужом хозяйстве, и службу в советских и других учреждениях, и т. д.

По материалам сельскохозяйственной переписи 1920 г., в тех губерниях, где среди крестьян I посевной группы больше была доля служащих советских и других учреждений, выше оказывался и общий уровень грамотности этой группы. Для остальных видов промысловой деятельности эта тенденция или проявляется менее отчетливо, или совсем отсутствует, или имеет форму отрицательной связи ⁴³ . Таким образом, одним из основных факторов повышения культурного уровня беднейшего крестьянства (наряду с широкой культурно-просветительной деятельностью Советского государства в деревне) были не столько традиционные промыслы, сколько принципиально новые явления, рожденные победой социалистической революции в России, привлечением бедноты к управлению общественными делами.

Эта же закономерность выявляется и при содержательном анализе промыслов в материалах бюджетных обследований. В определенной части "культурных" семей Башкирской АССР, Тверской и Курской губ., по которым имеются соответствующие бюджетные сведения, мы вновь встречаемся с тем, что к промыслам была отнесена служба в советских и других учреждениях. Она способствовала росту культурных потребностей крестьян, поскольку уже само выполнение служебных

⁴³ См. Групповые итоги сельскохозяйственной переписи 1920 г.

стр. 15

обязанностей предполагало владение грамотой, знание законов, чтение газет, вообще более широкий кругозор. Оказываясь в самой гуще сложной повседневной жизни, деревенские активисты особенно быстро прогрессировали в культурном отношении. К тому же их заработок от службы составлял заметную часть семейного бюджета и давал материальную возможность для удовлетворения культурных потребностей. Кстати сказать, существование целевой установки на потребительское, а не хозяйственное использование промыслового заработка, зафиксированное ранее в ряде "культурных" подгрупп, получает дальнейшее объяснение. Крестьяне-середняки, совмещавшие платную общественную работу с ведением хозяйства, поддерживали стабильный уровень сельскохозяйственного производства, но не замыкались только на своем хозяйстве. Противовесом собственническим устремлениям выступала здесь общественно-политическая деятельность. Этим крестьянам легче было преодолеть собственнические предрассудки и стать приверженцами крупного социалистического земледелия. Еще быстрее этот процесс протекал у тех деревенских активистов, которые не имели сколько-нибудь значительного хозяйства и, сталкиваясь с серьезными экономическими трудностями, быстрее воспринимали идеи производственного кооперирования.

О мощном влиянии различных форм социальной активности на рост культурных потребностей крестьян свидетельствуют и другие данные. Так, более активное посещение собраний - одно из немногих проявлений социальной активности крестьян, зафиксированных статистически, характерно для большинства "культурных" хозяйств тех губерний, по которым имеются сведения ⁴⁴ , и (в ряде губерний) особенно для бедноты. Тесная связь социальной активности с ускоренным культурным ростом крестьян отчетливо проявляется и при изучении состава деревенских читателей. В 1924 г. А. М. Желоховцева, опираясь на наблюдения библиотекарей ряда уездов страны, следующим образом ответила на вопрос "Кто же он, деревенский читатель? ": "Во-первых, элемент политически более сознательный и активный - сельские власти и партийцы из ячеек РКП (б), рабочие, стихийно потянувшиеся к земле или выброшенные городской безработицей за двери фабрик и заводов; затем комсомольцы, просвещенцы; наконец, крестьяне-землеробы, побывавшие на мировой войне, а из них прежде всего бывшие военнопленные" ⁴⁵ . Эти наблюдения подтверждаются рядом более поздних материалов. Так, на 1 мая 1926 г. в составе активных читателей библиотек Ленинградской губ. было зарегистрировано 18% коммунистов и 50% членов ВЛКСМ ⁴⁶ . При этом социально активные слои деревенских читателей проявляли особую заинтересованность в самообразовании, тягу к общественно-политической и научно-популярной литературе ⁴⁷ .

Формирование в деревне новых культурных сил, противостоявших идейному и культурному влиянию кулаков, было возможно только в условиях пролетарской диктатуры, в ходе классовой борьбы с кулаком,

⁴⁴ Затраты времени на собрания в среднем на одно хозяйство (мужчины) в "культурных" хозяйствах Новгородской губ. (1922/23 г.) составили 29,1 раб. дн. в год, в "бескультурных"-12,6. По другим обследованиям, эти цифры соответственно равнялись: 21,8 и 12,4 (Новгородская губ., 1923/24 г.); 11,1 и 6,9 (Воронежская губ. 1923/ 24 г.); 11,7 и 7,3 (Ленинградская губ., 1924/25 г.); 7,8 и 7,0 (Саратовская губ., 1925/26 г.); 9,5 и 7,1 (Курская губ., 1925/26 г.). Подсчитано по публикациям крестьянских бюджетов.

⁴⁵ Желоховцева А. Заметки о читательских интересах деревни. -Красный библиотекарь, 1924, N 2-3, с. 109.

⁴⁶ Банк Б. На фронте библиотечной работы (Деревенские библиотеки Ленинградской губернии). Там же, 1927, N 1, с. 42.

⁴⁷ См. Банк Б., Виленкин А. Деревенская беднота и библиотека. Опыт исследования читательских интересов.- Долой неграмотность, 1927, с. 52; их же. Крестьянская молодежь и книга (Опыт исследования читательских интересов). М. - Л. 1929, с. 24.

стр. 16

объективная логика которой требовала быстрого повышения культурного уровня деревенского актива. Социальная активность и политическая сознательность в ряде случаев перекрывали тормозящее воздействие мелкотоварного сельскохозяйственного производства на культурный прогресс маломощно- бедняцких слоев и являлись важнейшим стимулом роста общекультурных потребностей крестьян-активистов. В соответствии с законом возвышения потребностей, по мере удовлетворения, так сказать, "первичных" культурных потребностей крестьян, их духовные запросы приобретали все большую относительную самостоятельность от социально-экономических условий и в процессе удовлетворения сами начинали выступать как источники новых потребностей. Это явление в доколхозный период было характерно в первую очередь для деревенского актива и не могло вполне развиваться в крестьянской массе, особенно среди бедноты, из-за мощного "ограничителя" культурного прогресса крестьян - мелкотоварной природы доколхозной деревни.

Решить эти проблемы могла только коллективизация. В значительном числе случаев, а в маломощно-бедняцких группах - в большинстве, участие в кооперации было связано с наличием в крестьянском бюджете относительно высоких расходов на культурные нужды, несколько большей грамотностью и снижением бытовой религиозности. Исключения из этого правила предполагают начальную стадию воздействия кооперативной деятельности на изменение культурного облика крестьян, а также некоторый "запас" относительно культурных крестьян, оставшихся пока за "бортом" кооперации. Данные о сосредоточении в кооперации более культурных крестьянских семей подтверждаются материалами специального бюджетного обследования, проведенного Наркоматом рабоче-крестьянской инспекции в 1925/26 г.: уровень грамотности в кооперированных хозяйствах Воронежской, Костромской и Тверской губ. оказался выше, чем в некооперированных. Среди кооперированных крестьян было в 2 раза больше членов партии, комсомольцев, административных и общественных работников по сравнению с некооперированными ⁴⁸ . Особое значение имело участие крестьян в различных формах производственной кооперации (коммуны, артели, тозы). Эти немногочисленные на первых порах ростки социалистического земледелия в деревне способствовали не только повышению общеобразовательного уровня крестьян, но и коренному изменению их мировоззрения, психологии, ценностных ориентации.

Таким образом, различные проявления социальной активности крестьян, рожденные демократизацией общественной жизни села, обострением классовой борьбы с кулаком, социально-экономическими процессами, являлись мощным фактором культурного процесса деревни в условиях 20-х годов. Наибольшее влияние социально-политической активности на культуру крестьянства отмечается прежде всего в маломощно-бедняцких слоях. Это влияние было настолько сильно, что в ряде случаев перекрывало сдерживающее воздействие неблагоприятных экономических условий доколхозной деревни. "Неожиданный" рост культурных потребностей и культурного потребления у части крестьянских хозяйств маломощных групп был обусловлен потребностями классовой борьбы и обеспечен культурно-просветительной деятельностью партии и государства, направленной на культурный подъем прежде всего бедноты и середняков. Эти обстоятельства предопределили формирование и развитие новых культурных сил деревни, активно противостоявших идейному влиянию кулаков и сыгравших важную роль в успешном проведении коллективизации. Выделение из крестьянской среды своеобраз-

⁴⁸ Подсчитано по: Материалы исследования кооперативного развития крестьянского хозяйства. Т. 1. Таблицы бюджетного и подворного обследования кооперированных и некооперированных хозяйств кооперативных гнезд. М. 1928, с. 2, 50.

стр. 17

ных культурных лидеров - представителей деревенского актива - в условиях пролетарской диктатуры происходило вопреки мелкотоварной природе крестьянского хозяйства.

Великая Октябрьская социалистическая революция благодаря "могучему напору масс", их стремлению к знаниям и культуре достаточно быстро преодолела внешние препятствия на пути просвещения народа ⁴⁹ , осуществив ликвидацию классовых и сословных ограничений при получении образования, демократизацию аппарата распространения знаний, отделение школы от церкви и т. п. Но одновременно с этим на протяжении первого десятилетия Советской власти продолжали существовать глубокие социально-экономические причины культурного отставания крестьянства, постоянно чувствовалась огромная "тяжесть работы в деле перевоспитания масс, в деле организации и обучения, в деле распространения знаний, в деле борьбы с наследием темноты и некультурности, дикости и одичалости, которое нам досталось" ⁵⁰ . Преобразование единоличного крестьянского хозяйства в крупное социалистическое ликвидировало внутренний "ограничитель" культурного развития крестьян нашей страны и создало необходимые социально-экономические предпосылки для дальнейшего духовного роста всей крестьянской массы.

⁴⁹ См. Ленин В. И, ПСС, Т. 38, с. 329.

⁵⁰ Там же, с. 329 - 330.

Постоянный адрес данной публикации: