Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6877
Автор(ы) публикации: М. МИСКО

В половине прошлого столетия и еще много лет спустя польский вопрос занимал центральное место в иностранной политике международного пролетариата. В 1866 г. Энгельс писал:

"Где бы рабочий класс ни принимал самостоятельное участие в политических движениях, с самого начала его иностранная политика выражалась в немногих словах: восстановление Польши. Так было с чартистским движением во все время его существования, так было с французскими рабочими задолго до 1848 г., как и в этот памятный год, в день 15 мая, когда они двинулись к Национальному собранию с возгласом: "Да здравствует Польша!". Всегда Польша! Так было в Германии, когда в 1848 - 1849 гг. печать рабочего класса требовала войны с Россией для восстановления Польши"1 .

Польский вопрос играл крупнейшую роль и в политике правительств, вышедших из революции. Этот факт образно выражен Марксом в одном письме к Энгельсу за 1356 г. Маркс писал: "Что меня однако при моем новом изучении польской истории настраивает решительно в пользу поляков, - это тот исторический факт, что, начиная с 1789 г., интенсивность и жизнеспособность всех революций можно довольно точно измерять по их отношению к Польше. Польша - их "внешний" термометр. Это можно подробно показать на французской истории. В нашей короткой немецкой революционной эпохе, как и в венгерской, это бросается в глаза. Из всех революционных правительств, включая сюда и Наполеона I, Комитет общественного спасения составляет исключение только в том отношении, что он один отказался от вмешательства, но не из слабости, а из "недоверия"2 . Маркс хотел в этих словах выразить ту мысль, что революционность возникавших в момент переворота правительств в области внутренней социальной политики была прямо пропорциональна их революционности в польском вопросе. Следовательно польский вопрос имел тогда крупнейшее принципиальное и политическое значение. Это был "великий европейский вопрос", как заметил однажды Маркс в 1866 г.

1848 г. и польский вопрос

Впервые польский вопрос встал перед европейским пролетариатом во всю свою величину в богатый революциями 1848 г. И это не случайно, ибо в те годы вопрос о независимости Польши был самым боевым вопросом иностранной политики пролетариата.

1848 г. был эпохой буржуазно-демократических революций в ряде важнейших стран Западной Европы - Германии, Австрии, Италии. Во Франции происходила, борьба за буржуазную республику, и в то


Настоящая статья, подготовленная для польского историко-партийного журнала "Z pola walki" ("С поля борьбы"), одновременно печатается в N 14 этого журнала.

1 "The Commonwealth", 1866, March 24.

2 Маркс и Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 165.

стр. 117

же время рабочие массы поднимали восстание под лозунгами пролетарской революции. В Англии в последний раз напрягли свои силы чартисты. В Кракове всего за два года перед этим вспыхнуло национально-демократическое восстание. Во всей Европе демократия поднялась на борьбу против феодальной реакции и национального угнетения. Только Россия оставалась вне этого движения, порабощенная всесильным, казалось, деспотизмом.

Почему же в этих революционных движениях польский вопрос имел такое исключительно большое значение?

Зародившийся еще в конце XVIII столетия знаменитый Священный союз трех государств - России, Пруссии и Австрии, возникший в борьбе против французской революции, сохранял свою силу и в период борьбы реакционных сил Европы против революционных движений первой половины XIX в.

В этом реакционном блоке подавляющим превосходством сил обладал русский царь-крепостник. Не раз оказывая своим союзникам существенную поддержку в борьбе против революционного движения, он удерживал в своих руках решающее влияние в делах союза.

Но не одним только превосходством сил удерживала Россия в союзе с собой Пруссию и Австрию; была между ними и другая, более прочная связь - раздел Польши между членами Священного союза, спаявший участников раздела узами солидарности в борьбе против других народов и прежде всего в борьбе против революционных движений в Европе.

Маркс и Энгельс писали в 1848 г.: "На чем зиждется прежде всего сила реакции в Европе с 1815 г., отчасти даже со времен первой французской революции? На русско-прусско-австрийском Священном союзе. А что объединяет его? Раздел Польши, из которого все три союзника извлекают пользу.

Трещина, которую все три державы провели через Польшу, является цепью, приковывающей их друг к другу; совместный грабеж связал их узами солидарности.

С того момента, как совершен был первый грабеж Польши, Германия попала в зависимость от России. Россия приказала Пруссии и Австрии остаться абсолютными монархиями, и Пруссия и Австрия должны были повиноваться. И без того вялые и робкие стремления, особенно прусской буржуазии, завоевать себе господство разбились совершенно о невозможность развязаться с Россией, о поддержку, которую Россия предоставила феодально-абсолютистскому классу в Пруссии"3 .

Таким образом Россия была не рядовым членом Священного союза, - она была главным оплотом феодальной реакции в тогдашней Европе. Россия не только завоевала огромные пространства в Европе и Азии, но и сумела вовлечь в круг своего влияния Пруссию и Австрию, чем крайне стеснила развитие революционных элементов в этих странах, ибо эти элементы наталкивались на сопротивление реакции не только внутренней, но и внешней.

Известно, что Маркс и Энгельс и после революции 1848 г. видели в самодержавной России главный оплот феодальной реакции в Европе. Но особенно велико было международное влияние российской реакции до революции 1848 г. Реакционные силы Европы в борьбе за сохранение своего господства возлагали немалые надежды на могущественную и еще незатронутую революцией Россию. Последняя и на самом деле добросовестно выполняла свою функцию международного жандарма. В 1794 г. Россия пыталась организовать вместе с Пруссией и Ав-


3 Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 382 - 383.

стр. 118

стрией интервенцию против революционной Франции; в 1814 г. она стала во главе Священного союза, организованного для ликвидации завоеваний Великой французской революции; в 1830 г. вместе с Пруссией она пыталась оказать помощь Бурбонам в борьбе против революции; наконец в 1848 г. интервенция русской армии в Австрию подавила венгерское восстание; 1848 год особенно ярко обнаружил контрреволюционную роль России.

Совершенно естественно, что одной из первых задач революции в Германии должно было стать освобождение страны от реакционного влияния царской России и разрушение Священного союза. Нельзя было довести до конца революцию в Германии, не разрушив Священного союза. А разрушить Священный союз можно было, лишь уничтожив то, что его объединяло: раздел Польши.

"Действительные интересы Германии тождественны с интересами Польши" - писал Энгельс в 1848 г.4 . "Мы, немецкие демократы, особенно заинтересованы в освобождении Польши, - говорил Энгельс еще в 1847 г. на польском митинге в Лондоне. - Немецкие монархи извлекают выгоду из раздела Польши, немецкие солдаты и посегодня еще угнетают Галицию и Польшу... Ни одна нация не может освободиться, продолжая угнетать другие нации. Освобождение Германии... не может совершиться, пока не произойдет освобождение Польши от гнета немцев. И потому Польша и Германия имеют общий интерес, и потому польские и немецкие демократы метут сообща работать над освобождением обеих наций".

А в следующем году, в августе, Энгельс писал в "Neue Rheinische "ung: Zeit "Какой-то французский историк сказал: существуют необходимые народы. К этим необходимым народам в XIX в. безусловно принадлежит польский народ.

Национальное существование Польши ни для кого однако не представляет большей необходимости, чем именно для нас, немцев... Пока мы помогаем угнетать Польшу, пока мы приковываем одну часть Польши к Германии, до тех пор мы остаемся прикованными к России и русской политике, до тех пор мы не можем до основания сломать патриархально-феодальный абсолютизму нас самих. Восстановление демократической Польши есть первое условие восстановления демократической Германии5 . Именно эта идея необходимости для крупных народов в Интересах собственного социального освобождения уничтожить национальное угнетение зависимых от них народов была основной, решающей идеей в постановке польского вопроса Марксом и Энгельсом.

Эту идею, вытекавшую из наиболее общих интересов революционного движения, Маркс и Энгельс прокламировали применительно к Германии и Польше в тот самый момент, когда общегерманское Национальное собрание во Франкфурте на Майне занималось обсуждением познанского вопроса, всеми силами стараясь утопить его в море контрреволюционного пустословия. Но освобождение одной только Познани, захваченной Пруссией, не решало польского вопроса в духе, необходимом для революционной демократии. "Познанский вопрос, взятый отдельно, лишен всякого смысла, всякой возможности разрешения, -


4 Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 377.

5 Там же, стр. 382 - 384; разрядка моя.

стр. 119

писал Энгельс. - Он лишь фрагмент польского вопроса и может быть решен лишь как часть этого вопроса и вместе с ним"6 . Конечно это отнюдь не значило, что немецкая демократия не должна была бороться за освобождение Познани. Напротив, борьба за освобождение Познани оставалась одной из первоочередных задач немецкой демократии, будучи одним из неизбежных этапов по пути дальнейшего углубления революции и решения польского вопроса в полном объеме. Но это означало, что единственным подлинно революционным требованием последовательных демократов могло быть только требование освобождения всей Польши, ибо только восстановление всей Польши нанесло бы "священной реакции" действительно грозный удар.

Вот почему лозунг независимости Польши занимал центральное место в иностранной политике европейского пролетариата в 1848 г. Как известно, опыт революции 1848 г. полностью подтвердил правильность этого лозунга: Польша осталась порабощенной, но остался и Священный союз во главе с Россией, причем раздел Польши продолжал быть основой дружественных отношений между Пруссией и Россией и главенствующей роли последней.

Но можно ли было рассчитывать на то, что демократическую революцию в Европе поддержит сама Польша? Ведь в революции 1848 г. не все народы оказали поддержку освободительному движению, некоторые, напротив, объективно послужили опорой реакции против революции, причем эту неблагодарную роль сыграло тогда большинство славянских народов во главе с русскими. В то время как немцы и мадьяры в Австрии поднялись на борьбу против крепостнического режима Меттерниха, славянские народы, населявшие Австрию, оказались жертвой подлейшего обмана со стороны своих старых угнетателей - Габсбургов, которые, искусно воспользовавшись стремлением австрийских славян к национальному освобождению, сумели организовать и направить это стремление против начавших революцию народов. "Габсбургский дом, основавший свою власть на объединении немцев и мадьяр в борьбе против южных славян, отсрочивает последние минуты своего существования при помощи объединения южных славян в борьбе против немцев и мадьяр"7 . Что касается России, то роль ее армии в подавлении венгерского восстания хорошо известна.

"Совсем иначе вели себя поляки. В продолжение восьмидесяти лет угнетаемые, порабощаемые, разоряемые, они всегда становились на сторону революции и неразрывно связывали революционизирование Польши с ее независимостью, В Париже, Вене, Берлине, Италии и Венгрии поляки участвовали во всех революциях и революционных войнах, не считаясь с тем, приходилось ли им сражаться против немцев, славян, мадьяр или даже против поляков"8 .

"Со дня своего порабощения поляки выступали революционно" - писали Маркс и Энгельс в 1848 г.9 . В 1794 г. восстание Костюшко расстроило объединенную интервенцию России, Пруссии и Австрии против революционной Франции, с трудом оборонявшейся против сил коалиции. В 1830 г. восстание в Царстве польском вновь сорвало попытку России и Пруссии оказать помощь фран-


6 Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 382.

7 Там же стр. 280.

8 Там же, стр. 216 - 217.

9 Там же, стр. 383; разрядка моя.

стр. 120

цузским Бурбонам в их борьбе против революции- После этого восстания в Царстве польском произошел ряд мелких вспышек, организованных частью членами польского Демократического общества, возникшего в эмиграции после восстания 1831 г. (экспедиции Заливского, Воловича, Конарского), частью местными заговорщиками (Петр Сцегенный). В 1846 г. в Кракове вспыхнуло восстание, которое, как предполагалось, должно было перекинуться в остальные части Польши и привести к восстановлению польской независимости. Наконец в 1848 г. поляки приняли активнейшее участие в борьбе европейской демократии против старого мира. В Италии был создан при участии Адама Мицкевича специальный польский легион, помогавший итальянцам в их борьбе за национальное освобождение. Поляки становились, там иногда во главе целых революционных армий, как например Мерославский и Хшановский. В Германии поляки приняли активное участие в революционной борьбе в Баварии и Бадене. Но особенно крупную услугу оказали поляки венгерскому восстанию. На помощь венгерцам явились толпы добровольцев из всех польских земель. Во главе венгерской революционной армии стояли польские генералы Бем, Дембинский и Высоцкий. Если бы не интервенция русской армии, мадьяры и поляки одержали бы победу над силами реакции.

Таким образом Польша, разделенная между тремя государствами, "стала революционной частью России, Австрии и Пруссии"10 .

Правда, в Царстве польском, находившемся под гнетом русского царизма, в 1818 г. не было революционных выступлений. Но это объясняется не тем, что поляки примирились с царским угнетением, - это предположение опровергает 1863 г., - а тем, что политический гнет в Царстве польском был тогда слишком силен; кроме того наиболее активные польские элементы находились после восстания 1831 г. в эмиграции, где и готовились к борьбе за освобождение Польши. Их активнейшее участие в европейских революциях говорит о том, что они свою борьбу за демократию в Европе связывали с борьбой за освобождение Польши, что эту борьбу они рассматривали как этап, как средство будущего восстановления Польши.

Вот почему Маркс и Энгельс, выступая против национальной независимости австрийских славян, в то же время энергично требовали восстановления независимой Польши. Конечно было бы нелепо полагать, что Маркс и Энгельс были против освобождения чехов и других австрийских славян от национального гнета: решительная победа демократической революции в Германии и Австрии уничтожила бы также и национальное угнетение славянских национальностей. Маркс и Энгельс выступали против национальной независимости австрийских славян только потому, что в данной ситуации борьба этих славян за национальную независимость объективно играла контрреволюционную роль. Маркс и Энгельс никогда не превращали национальную независимость в "абсолютную идею", в фетиш вне времени и пространства, как это делали впоследствии социал-патриоты. Маркс и Энгельс всегда считали национальный вопрос подчиненным общим интересам революционной демократии (в эпоху пролетарской революции - интересам этой революции) и потому решительно боролись против так называемого "принципа национальности", ставившего национальные интересы выше всех других политических интересов. Когда в 1848 г. Бакунин


10 Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 408; (разрядка моя).

стр. 121

выступил со своей национальной программой, содержавшей призыв ко всем славянским народам объединиться в одну Славянскую федерацию, Маркс и Энгельс выступили с резкой критикой этой программы. Энгельс написал специальную статью ("Демократический панславизм"), в которой со всей революционной страстью обрушился на программу бакунистов. Мы уже видели, к чему могло свестись и к чему в действительности свелось национальное пробуждение австрийских славян во время революции 1848 г. Поэтому национальная программа Бакунина была не только утопической, но и реакционной, ибо она не только противопоставляла политически отсталые славянские народы революционным народам Западной Европы, но и служила целям захватнической политики России. Заветной мечтой царизма было завоевание господства над всей Европой. Важнейшим же средством для достижения этой цели представлялось объединение под русским владычеством всех славянских народов. Отсюда и официальная пропаганда панславизма русским правительством. Австрийские славяне с своей стороны видели свое спасение только в союзе с русским царем. Таким образом опасность реакционного панславизма была огромной, и ее преодоление было первостепенной задачей европейской демократии.

Естественно, что поляки, боровшиеся с царизмом за свою национальную свободу, были ярыми врагами русского панславизма.

Особенно возросло революционное значение Польши для революционной демократии со времени восстания в Кракове в 1846 г., когда поляки подняли национальное восстание под новым знаменем, знаменем демократической Польши. Как известно, все предшествующие польские восстания, носили консервативный, шляхетский характер. Они не ставили себе задачей соединить национальное освобождение Польши с социальным освобождением угнетенного крестьянства; это обстоятельство и было основной причиной поражений всех польских восстаний, проходивших без поддержки крестьянства. Известно, что Маркс и Энгельс резко осуждали польское восстание 1880 г. за его консерватизм в социальном отношении. Энгельс прямо говорил, что "это была консервативная революция", ибо она "ничего не изменяла во внутреннем положения народа". Буржуазно-демократические элементы восстания были слишком слабы, чтобы оказать влияние на его ход и характер.

Краковское восстание 1846 г. было подготовлено крайним левым крылом мелкобуржуазной и шляхетской интеллигенции. Историческое развитие Польши ставило в порядок дня аграрную революцию, которая однако не могла быть успешной без одновременного завоевания национальной независимости. Энгельс писал, что "восстановление аграрной демократии стало для Польши основным вопросом нетолько политической, но и общественной жизни", что "земледелие, этот источник существования польского народа, погибнет, если крепостной или обязанный барщиной крестьянин не сделается свободным земледельцем". Но Энгельс в то же время указывал, что "аграрная революция невозможна без одновременного завоевания национального существования"11 .

Таким образом национальный и аграрный вопросы в Польше были неразрывно связаны друг с другом. Это и нашло первое революционное выражение в краковском восстании. Краковские революционеры реши-


11 Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 327.

стр. 122

ли связать борьбу за национальное освобождение Польши о борьбой за социальное освобождение крестьян. Они дополнили национальный лозунг независимой Польши лозунгом политической свободы и аграрной реформы. "Все для народа и через народ" - под таким знаменем они организовали восстание в Кракове, единственном польском городе, сохранившем вместе с прилегающим округом некоторую самостоятельность согласно Венскому договору 1815 г. - Краковское восстание было подавлено в самом начале, так как его руководители не сумели связать свою борьбу с нараставшим одновременно крестьянским движением в Галиции, вылившимся в восстание Шелл. Краковская республика была уничтожена. Но рождение новой демократической Польши имело огромное историческое значение.

"Польша снова проявила инициативу, но эта Польша уже не феодальная, а демократическая Польша, и с этого момента ее освобождение становится вопросом чести для всех демократов Европы... Краковская революция дала Европе славный пример, отождествив национальное дело с делом демократии и с освобождением угнетенного класса"12 . Так говорил Маркс в Феврале 1848 г. на собрании, устроенном в Брюсселе в день второй годовщины краковского восстания. А Энгельс, также выступавший на этом собрании, развил ту же мысль в следующих словах: "Годовщина краковского восстания есть не только день траура, это для нас, демократов, день праздника, так как в самом поражении заключается победа, плоды которой сохранились для нас, между тем как результаты поражения лишь временны.

Эта победа есть победа молодой демократической Польши над старой аристократической Польшей...

Благодаря краковскому восстанию польское дело обратилось из национального дела, которым оно было до сих пор, в дело всех народов; прежде всего оно вызвало сочувствие у демократов, и с тех пор они стали заинтересованы в ею успехе. До 1846 г. мы должны были мстить за преступление (т. е. за порабощение Польши - М. М. ); с этого момента мы должны поддерживать союзников, и мы сделаем это.

И прежде всего наша Германия, должна радоваться этой вспышке, демократического движения в Польше. Мы сами накануне совершения демократической революции; нам придется бороться против варварских орд Австрии и России. До 1846 г. мы могли сомневаться относительно того, на чью сторону станет Польша в случае демократической революции в Германии. Краковская революция устранила всякое со мнение. Отныне немецкий и польский народы навсегда стали союзниками. У нас одни и те же враги, одни и те же притеснители, потому что русское правительство оказывает такое же давление на нас, как и на поляков. Первым условием освобождения Германии и Польши является переворот, который изменил бы нынешнее политическое состояние Германии, вызвал бы падение Пруссии и Австрии, оттеснение России за Днестр и за Двину"13 .

В то же время Маркс и Энгельс писали в "Коммунистическом манифесте": "Среди поляков коммунисты поддерживают партию, которая, ставит аграрную революцию необходимым условием национального освобождения, ту самую партию, которая вызвала краковское восстание 1846 г."14 .


12 Маркс и Энгельс, Соч., т. V, стр. 263.

13 Там же, стр. 264 - 266.

14 "Коммунистический манифест", гл. IV.

стр. 123

Восстановление Польши как наиболее верное средство разрушить Священный союз и создать на его развалинах союз демократических сил Европы - таково первое историческое обстоятельство, определявшее международное значение польского вопроса и его постановку Марком и Энгельсом в революции 1848 г.

Когда в Германии и Австрии вспыхнула в 1848 г. революция, перед ней стояли две основные задачи: первая - наиболее полное уничтожение социально-экономических основ феодальной эксплоатации и феодального рабства и вторая - разрешение национального вопроса, т. е. создание независимых национальных государств для крупных народов и уничтожение национального гнета над малыми народами.

Конечно выполнить обе, эти задачи могла только действительно народная революция. За такую революцию и боролись Маркс и Энгельс. Они боролись за непрерывную революцию, т. е. за перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую. "Neue Rheinische Zeitung", руководителями которой были Маркс и Энгельс, в течение всего революционного периода вела энергичную борьбу за углубление революции, беспощадно критикуя всех, кто мешал этому.

Одним из вопросов, разрешение которого могло бы дать сильнейший толчок углублению революции в Германии, был польский вопрос. Но совершенно очевидно, что борьба за независимость Польши превратилась бы в пустой фарс, если бы она ограничилась только мирными средствами; она могла быть успешной только в случае применения революционных методов, т. е. в данном случае революционной войны. Этого и требовала "Neue Rheinische Zeitung".

Предшествующая история Европы знала такие примеры, когда борьба революционной страны с внешним врагом служила могучим средством дальнейшего углубления революции. Классическим примером этого является Великая французская революция. Борьба Франции против коалиции способствовала приходу к власти сначала жирондистов, а потом и. якобинцев. Такая борьба рано или поздно обнаруживает неспособность умеренных фракций буржуазии к защите революции, опасность их пребывания у власти и в конце концов приводит к их устранению. Именно на такое развитие революционных событий надеялись тогда Маркс и Энгельс. "Когда разразилась февральская революция, - писал впоследствии Энгельс, - все мы в своих представлениях об условиях и ходе революционных движений находились под властью прежнего исторического опыта, особенно опыта Франции"15 . Несмотря на то, что история не оправдала этих надежд, борьба Маркса и Энгельса за "восходящую линию" революции и перерастание ее в социалистическую была единственно правильной тактикой для представителей пролетариата.

Война революционной Германии против России за освобождение Польши по самому характеру своему была бы революционно-мобилизующей, способной объединить огромные массы народов Германии и самой Польши в борьбе против главного оплота европейской реакции. Именно на такую революционную мобилизацию широчайших народных масс и надеялись


15 Маркс и Энгельс, Исторические работы; введение Энгельса к "Борьбе классов во Франции" К. Маркса.

стр. 124

тогда Маркс и Энгельс, призывая к войне против России, за освобождение Польши.

Вот почему эта революционная война была крайне нежелательна всем тем, кто боялся настоящей революции: прусскому королю, его министрам и прусским либералам; им она действительно стала бы поперек горла. Немецкая буржуазия понимала, что в случае революционной войны против России за освобождение Польши во главе революции станут немецкие якобинцы. Но с тем большей энергией должны были бороться за эту войну все те, кто хотел глубокой, действительно якобинской революции.

Революционной войны с Россией не последовало: немецкая буржуазия на эту войну не пошла, ее предательство в отношении своего наиболее естественного союзника в лице порабощенной нации лишь отражало предательство ею своего внутреннего союзника - крестьянства. "Внешний термометр" показывал ту же температуру, что и внутренний.

В начале 1852 г. Энгельс писал:

"Передовая партия в Германии, считая войну с Россией необходимой для поддержания движения на континенте и полагая, что восстановление независимости хотя бы части Польши неизбежно приведет к этой войне, поддерживала поляков, тогда как правящая буржуазная партия ясно предвидела свое падение в случае войны с Россией, которая поставила бы у кормила, правления людей более смелых и энергичных, и поэтому, прикрываясь энтузиазмом к расширению германской национальности, объявляла прусскую Польшу, главный очаг польской революционной агитации, нераздельной частью будущей германской империи. Обещания, данные полякам в первые дни революции, были постыдно нарушены. Польские отряды, собранные с санкции правительства, были рассеяны и истреблены прусской артиллерией, и уже в апреле 1848 г., всего шесть недель спустя после берлинской революции, польское движение было сокрушено, и между поляками и немцами ожила старая национальная вражда. Эту огромную и неоценимую услугу русскому самодержавию оказали либеральные купцы-министры Кампгаузен и Ганземан. Нужно добавить, что эта польская кампания повела к реорганизации и возвращению уверенности той самой прусской армии, которая позже низложила либеральную партию и подавила движение, вызвать которое гг. Кампгаузену и Ганземану стоило таких трудов. "Чем согрешили, тем и наказаны"16 .

Война за восстановление Польши как одно из сильнейших средств максимальной мобилизации революционных сил и дальнейшего углубления европейской революции - таково второе историческое обстоятельство, определявшее международное значение польского вопроса и его постановку Марксом и Энгельсом в 1848 г.

Вот почему польский вопрос был самым боевым вопросом иностранной политики европейского пролетариата в революции 1848 г., вот почему Маркс и Энгельс боролись за восстановление Польши в ее старых границах.

Сильная демократическая Польша на развалинах Священного союза как могучий форпост европейской демократии против тогдашней крепостниче-


16 Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 59; разрядка моя.

стр. 125

с кой России - вот в чем нуждалась европейская демократия и что обусловливало ее борьбу за восстановление независимой Полыни.

II. После революции 1848 г.

После революции 1848 г. в постановке польского вопроса Марксом и Энгельсом появились новые существенные моменты.

Правда, Маркс и Энгельс в течение всей жизни не изменяли своей основной позиции в этом вопросе, всегда защищая необходимость восстановления независимой Польши. Это и не могло быть иначе, так как в основе своей продолжали оставаться в силе все главные факторы, которые определяли постановку Марксом и Энгельсом польского вопроса в 1848 г. Царское самодержавие попрежнему оставалось главным оплотом европейской реакции, как это особенно резко подчеркивал Энгельс во многих своих работах, вплоть до статьи по истории внешней политики русского царизма, написанной в 1890 г. В этой статье Энгельс, отметив изменения в международных отношениях, происшедшие со времени революции 1848 г., утверждал, что "русское царство составляет главнейшую крепость, запасную позицию и вместе резервную армию европейской реакции и уже одним своим пассивным существованием является для нас постоянной угрозой и опасностью"17 . Однако хотя русский царизм попрежнему оставался главным оплотом европейской реакции, все же и Россия не стояла на месте, а двигалась вперед по пути капиталистического развития, а в последней трети прошлого столетия была уже далеко не той, какой она была в эпоху 1848 г. Россия сама приближалась к буржуазной революции. В ней самой появилось революционное движение; зарождалась новая, революционная Россия.

Это и учитывали Маркс и Энгельс при постановке польского вопроса в 70-х и 80-х годах.

С другой стороны, происходили перемены и в Европе и в Польше. Правда, Царство польское еще долго продолжало оставаться революционной частью России. Восстание 1863 г. еще раз показало историческую роль Польши как авангарда европейской демократии в борьбе против русского царизма. В 1871 г. революционная часть польской эмиграции в Париже активно защищала Коммуну. Польша попрежнему оставалась "необходимым народом" для революционной демократии. Энгельс писал в 1874 г. по поводу польской прокламации, распространенной в Лондоне: "Польша доказала в 1863 г. и продолжает доказывать каждый день, что уничтожить ее невозможно. Ее право на самостоятельное существование в семье европейских народов неоспоримо"18 . И в экономическом отношении Польша была гораздо более развитой страной, чем остальная Россия, в которой массовое рабочее движение до 90-х годов было еще очень слабо. Отделение более развитой Польши от царской России при слабости русского рабочего движения было бы прогрессом для революционной демократии.

Однако быстрое развитие капитализма в Польше отразилось и на ее внутренне политической жизни. Польская буржуазия, все более завоевывая господствующее положение в стране, отбрасывала вместе с тем революционно-освободительные стремления ради беспрепятственного обогащения за счет эксплоатации польских трудящихся масс. Польский


17 "Социал-демократ" N 1 за 1890 г., Лондон, стр. 176.

18 "Энгельс, Статьи 1871 - 1875 гг., изд. 1919 г., стр. 45.

стр. 126

же пролетариат все теснее сплачивался с русским пролетариатом в борьбе против общих классовых врагов.

Европа после революции 1848 г. также значительно изменилась. Эпоха буржуазных революций в главных странах Запада завершилась к 70-м годам. Рабочее движение было еще слишком слабым, чтобы поставить в порядок дня пролетарскую революцию. Надеяться на то, что буржуазная Европа способна выступить на борьбу за освобождение Польши, стало совершенно невозможным.

Все эти обстоятельства обусловили уменьшение международного значения польского вопроса: восстановление Польши практически все меньше увязывалось с коренными задачами революционного движения; Польша все более теряла свою роль передового отряда западной демократия против восточного деспотизма, ибо, в то время как буржуазная Европа (и господствующие классы Польши) становилась все реакционней, Россия все ближе подходила к буржуазной революции.

В эти годы мы уже не встречаем призывов Маркса и Энгельса к войне с Россией за освобождение Польши. Лозунг независимой Польши выставляется теперь не только в интересах европейской демократии, но и в интересах революционного движения самой России и даже в первую очередь в интересах русской революции.

Таковы были новые моменты в постановке Марксом и Энгельсом польского вопроса во второй половине XIX столетия.

После революции 1848 г. польский вопрос в работах и переписке Маркса и Энгельса временно отодвинулся на задний план. Восстание 1803 г. вновь поставило его на авансцену. Маркс и Энгельс с живейшим интересом следят за ходом восстания и оказывают ему посильную помощь. Они горячо поддерживают попытку польского революционера Лапинского организовать немецкий легион для поддержки восстания, и Маркс от имени немецкого общества в Лондоне написал с этой целью специальное воззвание. Маркс и Энгельс собираются совместно написать прокламацию и брошюру о Польше. Это намерение не осуществляется лишь из-за болезни Маркса.

О том, какие надежды связывали Маркс и Энгельс с польским восстанием, свидетельствует письмо Маркса к Энгельсу от 13 февраля 1863 г.: "Что ты скажешь по поводу польской истории? Ясно одно: в Европе опять более или менее широко открылась эра революций. И общее положение дел хорошее... Будем надеяться, что лава потечет на сей раз с Востока на Запад, а не наоборот, так что мы избавимся от "чести" французской инициативы... "Герценовские" солдаты действуют, как обычно. Но отсюда еще нельзя сделать никаких выводов ни о массах в России, ни даже о главной массе русской армии. Мы знаем, что проделывали "интеллигентные штыки" французов и даже наши собственные рейнские бродяги в 1848 г. в Берлине. Но ты должен внимательно следить за "Колоколом", ибо теперь Герцену и К° представляется случай доказать свою революционную честность, хотя бы в той мере, в какой она совместима со славянскими симпатиями"19 .

Таким образом Маркс связывал с польским восстанием 1863 г. наступление новой революционной эры в Европе, причем ожидал, что это наступление начнется с Востока, т. е. Царства польского и России.


19 Маркс и Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 133 - 134; разрядка моя.

стр. 127

Маркс уже не считал ни массы русского народа, ни даже главную массу русской армии таким слепым и послушным орудием контрреволюции, каким они были в 1848 г. Энгельс был того же мнения. В своем ответном письме Марксу от 17 февраля Энгельс писал:

"Поляки - молодцы. И если они продержатся до 15 марта, то по всей России пойдут восстания. Вначале я страшно боялся, что дело пойдет плохо. Но сейчас шансы на победу уже почти превышают шансы поражения... Господа русские при своей беспомощности наверное сильно страдают от партизанской войны...

Подло, как всегда, ведут себя пруссаки. Мосье Бисмарк знает, что ему не сдобровать, если Польша и Россия будут революционизированы. Впрочем с прусским вмешательством не будут торопиться. До тех пор пока оно не необходимо, русские его не допустят. А когда оно станет необходимым, то Пруссия поостережется двинуться туда.

Если дело в Польше кончится плохо, то нам предстоит очевидна несколько лет острой реакции, ибо тогда "православный царь" опять станет главой Священного союза, по сравнению с которым мосье Бонапарт покажется глупым французским обывателем, большим и весьма национальным либералом"20 .

Как в 1848 г., Маркс и Энгельс считали, что успех этого восстания был возможен лишь при условии вовлечения в борьбу широчайших масс крестьянства и соединения таким образом национально-освободительной борьбы с аграрной революцией. Поэтому они придавали огромное значение начавшемуся весной крестьянскому движению на Литве. "Если оно не будет благоприятно развиваться, - писал Энгельс 8 апреля, - и не оживит вновь движения в Царстве польском, то я не думаю, чтобы были большие шансы на успех"21 . Как известно, мелкобуржуазная партия "красных" оказалась неспособной возглавить аграрную революцию и вовлечь крестьянские массы в национально-освободительное движение. Руководство восстанием было захвачено партией "белых", занимавших в отношении крестьянства консервативную позицию; это и было одной из основных причин поражения восстания.

Однако, несмотря на это, Маркс и Энгельс придавали польскому восстанию 1863 г. огромное международное значение. Маркс считал подавление этого восстания одним из "самых серьезных европейских событий со времени 1815 г."22 . Известно, что одним из поводов к основанию I Интернационала было именно польское восстание в 1863 г. Учредительный адрес Международного товарищества рабочих, написанный Марксом, резко осуждал лицемерное, предательское отношение европейской буржуазии к Польше.

Нам важно здесь отметить не только признание Марксом и Энгельсом огромного международного значения польского восстания и их активную помощь этому движению, но и то, что Маркс и Энгельс стали уже несколько иначе смотреть на Россию, что они заметили в ней нарождение революционных элементов, которые могут вызвать восстание по всей стране и открыть тем самым революционную эру в Европе.

Этот новый момент в постановке польского вопроса Марксом и Энгельсом был временно ослаблен, хотя и не снят поражением восста-


20 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIII, стр. 135 - 136; разрядка моя.

21 Там же, стр. 142.

22 Там же, стр. 188.

стр. 128

ния 1863 г. Революционное движение в России, на которое надеялись Маркс и Энгельс в начале восстания, оказалось крайне слабым.

Под влиянием этих исторических фактов Маркс и Энгельс оживили идею восстановления Польши как оплота революционной демократии против царской России. Это конечно не значило, что восстановление Польши в таком качестве не оказало бы революционизирующего влияния на Россию; напротив, такое влияние, особенно после реформы 1861 г., было бы неизбежно. Но в первые годы после поражения восстания 1863 г. восстановление Польши непосредственно не связывалось Марксом и Энгельсом с революцией в России; последняя представлялась мало вероятной в сколько-нибудь близком будущем.

Маркс и Энгельс энергично боролись за то, чтобы склонить Интернационал к включению в международную программу пункта о восстановлении Польши. И на самом деле, вначале польский вопрос занимал в I Интернационале весьма важное место. В ноябре 1864 г. Временный центральный совет принял следующую резолюцию о Польше: "1) Борьба поляков за независимость велась в общих интересах народов Европы, а потому поражение их означает серьезный удар для дела цивилизации и прогресса человечества. 2) Польша имеет неотъемлемое право требовать от передовых наций Европы содействия всеми необходимыми средствами восстановлению ее национальной самостоятельности".

В период подготовки первого конгресса (1866 г.) в Генеральном совете Интернационала по польскому вопросу происходила острая борьба между марксистами и прудонистами. Известно, что Прудон и его последователи были ярыми противниками национального освобождения Польши, считая это дело реакционным с точки зрения исторического развития. Эта реакционная теория Прудона имела своих сторонников. 5 января 1866 г. Маркс писал Энгельсу: "Составилась интрига против Международного товарищества, и я нуждаюсь в твоем содействии... Подлинным нервом всей полемики является польский вопрос. Все эти господа (организаторы интриги - М. М. ) примкнули к прудоновско-герценовскому московитизму. Я поэтому пошлю тебе прежние статьи этих оракулов... против поляков, и ты составишь контр-статью для наших женевских органов... Господа русские нашли новейшего союзника в прудонизировавшейся части "Молодой Франции"23 .

Таким образом в период до первого конгресса бывали такие моменты, когда в борьбе течений внутри Генерального совета центральное место занимал польский вопрос. Это показывает, какое огромное значение придавали ему Маркс и Энгельс.

В записке Центрального совета, внесенной на конгресс в 1866 г., Маркс доказывал конгрессу, почему необходимо бороться за восстановление Польши. "При современном изменившемся состоянии Средней Европы, и специально Германии, более чем когда бы то ни было необходимо иметь демократическую Польшу. От ее существования будет зависеть, явится ли Германия форпостом Священного союза или союзником республиканской Франции. Рабочее движение будет постоянно прерываться, задерживаться и замедляться, пока не будет решен этот великий европейский вопрос".

Мы видим таким образом, что Маркс связывает теперь восстановление Польши не с перспективами русской революции, а непосредственно с интересами европейского рабочего движения. Еще яснее эта связь была выражена Марксом в его выступлении по польскому вопросу в


23 Марке и Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 319.

стр. 129

январе 1867 г. на открытом заседании Генерального совета совместно с польским рабочим обществом в Лондоне.

Статья Энгельса "Какое дело рабочему классу до Польши" (весна 1866 г.) также связывает польский вопрос практически прежде всего с интересами европейского революционного движения. В этой статье Энгельс, отметив, что со времени вступления рабочего класса на политическую арену до сих пор постоянной его задачей в области внешней политики было восстановление Польши, писал: "То же самое и теперь, - с одним исключением, о котором подробнее ниже, - рабочие Европы единодушно провозгласили восстановление Польши как существенную часть своей политической программы, как наиболее полное определение своей иностранной политики"24 .

И наконец: "Если когда-нибудь рабочий класс России (если в этой стране есть таковой в том смысле, как это понимают в Западной Европе) создаст политическую программу и эта программа будет включать освобождение Польши, - тогда, но только тогда, Россия как нация будет отпущена со скамьи подсудимых и под судом останется одно только царское правительство"25 .

Таковы выступления Маркса и Энгельса по польскому вопросу в первые годы после подавления польского восстания 1863 - 1864 гг. Эти выступления, как мы видели, непосредственно отражают историческую обстановку, которая сложилась в Европе после подавления восстания и которая требовала восстановления Польши в интересах международного революционного движения. Вот почему Маркс, согласившись в 1870 г. взять на себя представительство русской секции в совете Интернационала, в то же время писал, что "главная задача русской секции - работать в пользу Польши, т. е. освободить Европу от их собственного соседства"26 .

Возникновение русской секции I Интернационала было фактом симптоматическим. В конце 60-х годов в России начинается подъем революционного движения ("хождение в народ"), "достигшего своей наибольшей силы в конце 70-х годов ("Земля и воля" и "Народная воля"). В 70-х годах создает свои первые серьезные организации и русский рабочий класс (Южнороссийский и Севернорусский рабочий союзы). Подъем этого революционного движения был так велик, что все его участники верили тогда в наступление революции в ближайшее время.

Маркс и Энгельс ставят теперь польский вопрос в конкретную связь с революцией в России. Если еще в 1867 г. Маркс считал, что "освобождение крестьян пока лишь укрепило силы, которыми располагает царь", и сомневался в существовании в России чего-либо такого, что было бы способно противостоять царской политике, кроме польских движений27 , то с 70-х годов у Маркса и Энгельса является надежда на такое обострение классовой борьбы в России, которое неминуемо и в скором времени должно привести к социальной революции. А русской революции они придавали огромное международное значение. В начале 1370 г. Маркс писал Энгельсу: "Из книги Флеровского вытекает с неоспоримой ясностью, что современные порядки в России" невыносимы, что освобождение крепостных конечно только ускорило процесс разложения и что предстоит страшная социальная революция"28 . Энгельс в письме к


24 "The Commonwealth", 1866, March 24.

25 Jbid.

26 Маркс и Энгельс, Соч., т. XXIV, стр. 310.

27 "Mysl socjalistyczna", Krakow, 1908, N 1(6), стр. 121 - 122.

28 Маркс и Энгельс, Письма, изд. 4-е, стр. 307.

стр. 130

Бебелю в 1675 г. рекомендовал следующее: "Если не считать Германии и Австрии, то страной, за которой нам надо наиболее внимательно следить, остается Россия. Положительно кажется, что на этот раз Россия первая пустится в пляс"29 . В начале 1880 г. Энгельс поздравлял Либкнехта "с новым годом и русской революцией, которая в наступающем году наверное снова придет в движение и тотчас же придаст всей Европе другой облик"30 .

В 1874 г. Энгельс написал статью по польскому вопросу. Отметив еще раз, что "официальная Россия и теперь еще является оплотом и убежищем всей европейской реакции", Энгельс писал: "О Польше еще в большей мере, чем о Франции, следует сказать, что ее историческое развитие и современное положение ставят перед ней альтернативу: или быть революционной, или погибнуть. Польша доказала в 1863 г. и продолжает доказывать каждый день, что уничтожить ее невозможно. Ее право на самостоятельное существование в семье европейских народов неоспоримо. Но освобождение Польши является 'необходимым особенно для двух народов: для немцев и для самих русских. Народ, угнетающий других, не может освободить в сам себя. Та сила, которая ему нужна для угнетения других, всегда обращается в конце концов против него самого. Пока в Польше стоят русские солдаты, нельзя ожидать ни политического, ни социального освобождения русского народа. Но при теперешнем состоянии России представляется несомненным, что в тот день, когда освободится Польша, в самой России движение будет достаточно сильным, для того чтобы ниспровергнуть существующий порядок вещей. Независимость Польши и революция в России - это две вещи, которые обусловливают друг друга. Независимость же Польши и революция в России, - а полное общественное, политическое и финансовое расстройство и охватывающее всю официальную Россию разложение свидетельствуют, что революция эта гораздо ближе, чем кажется при поверхностном взгляде на дело, - означают для немецких рабочих следующее: буржуазия, правительство, одним словом, реакция в Германии будет предоставлена своим собственным силам, - ас такими врагами мы уже и сами со временем справимся"31 .

Чрезвычайно интересную постановку польского вопроса в связи с ожиданием революции в России мы встречаем у Маркса в 1877 г. Осенью этого года Маркс в письме к Зорге следующим образом характеризовал революционные перспективы:

"Что касается России, состояние которой я изучил по русским оригинальным источникам, неофициальным и официальным, то она давно находится накануне переворота, и все необходимые для этого элементы созрели...

Революция на этот раз начнется на Востоке, бывшем до сих пор нетронутой цитаделью и резервной армией контрреволюции. Господин Бисмарк был рад ударам турок, но он не хотел, чтобы дело зашло слишком далеко. Слишком ослабленная Россия не могла бы, как во франко-прусской войне, держать в узде Австрию. А если и в России дело дойдет до революции, то где же последняя гарантия для династии Гогенцоллернов?


29 "Архив Маркса и Энгельса", т. I(VI), стр. 95.

30 Там же, стр. 172.

31 Энгельс, Статьи 1871 - 1875 т., стр. 45 - 46; разрядка моя.

стр. 131

В данный момент все зависит от того, чтобы поляки держались смирно. Только не было бы никаких восстаний в этот момент. Иначе Бисмарк сейчас же двинет туда свои полки, и русский шовинизм снова окажется на стороне царя. Напротив того, если поляки будут спокойно выжидать, покуда пожар разгорится в Петербурге и Москве, и если тогда Бисмарк явится в качестве спасителя, то Пруссия найдет свою Мексику (т. е. исчезнет - М. М. ).

Я это неоднократно втолковывал полякам, пользующимся влиянием на своих соотечественников и находящимся со мной в сношениях"32 .

Это замечание Маркса чрезвычайно важно. Оно показывает, как конкретно всегда ставил Маркс вопрос о восстановлении Польши, исходя из наиболее общих интересов революционного движения. Считая, что восстание в Польше до революционного взрыва в России может повредить русской революции, Маркс неоднократно после 1870 г. высказывался против преждевременного восстания поляков. Маркс считал, что польское восстание будет наиболее полезным и удачным только в условиях разразившегося революционного кризиса в России. Это - не в бровь, а прямо в глаз позднейшим польским социал-патриотам, которые всегда противопоставляли национальное движение в Польше революционной борьбе в России и призывали польский народ, и прежде всего польский пролетариат, к войне против России, не считаясь с перспективами русской революции.

Это замечание важно еще и тем, что Маркс, "переместив" с некоторого времени центр революционных возможностей в Россию, поставил эти революционные возможности выше национального движения поляков, которое до того играло важнейшую революционную роль в Российской империи. Это также - не в бровь, а в глаз позднейшим польским социал-патриотам, которые не желали видеть революционного движения в России даже в XX столетии.

Вот почему Маркс и Энгельс в своем ответе польским социалистам из группы "Rownosc" за 1880 г., отметив, что поляки сыграли большую роль в борьбе за освобождение пролетариата за границами своего края, писали: "Ныне, когда эта (революционная - М. М. ) борьба развивается в среде самого польского народа, пусть ее поддерживает пропаганда я революционная печать. Пусть эта борьба объединяется со стремлениями наших русских братьев; это будет лишним поводом повторить старый возглас: "Да здравствует Польша"33 . Таким образом Маркс и Энгельс не только не противопоставляли национальное освобождение Польши единству революционной борьбы поляков и русских, но прямо требовали этого единства.

Маркс и Энгельс в своем ответе в то же время выступили против тех польских социалистов (женевская группа "Rownosc"), которые совершенно игнорировали политическое значение национального гнета в условиях капитализма и фактически стояли на точке зрения прудонистов, не понимавших ни международной роли Польши, ни значения национальных движений.

В связи с ошибками польских социалистов из группы "Rownosc" крупнейший интерес приобретает недавно опубликованное письмо Энгельса к Каутскому, написанное 7 февраля 1882 г.


32 "Письма", изд. 4-е, стр. 304 - 305; разрядка моя.

33 "Sprawozdanie z miedzynarodowego zebrania, zwolanego w 50-letnia roczniee listopadowego powstania przez redakcja "Rownosc" w Genewie", Genewa, 1881.

стр. 132

Отметив, что революция 1848 г. в конце концов разрешила в той или иной форме национальный вопрос для Италии, Венгрии и Германии, Энгельс писал: "Остались Польша и Ирландия. Ирландию можно здесь оставить в стороне, она только косвенным образом влияет на дела континента, но Польша расположена посреди континента, и борьба за сохранение ее раздробленности есть именно та связь, которая вновь и вновь сплачивает Священный союз; Польша интересует нас поэтому в высшей степени...

До тех нор, пока Польша разделена и угнетена, не могут следовательно развиться ни сильная социалистическая партия в самой стране, ни действительное интернациональное общение пролетарских партий Германии и прочих стран с кем бы то ни было из поляков, кроме находящихся в эмиграции. Перед каждым польским крестьянином и рабочим, пробуждающимся от своего жалкого прозябания во имя участия в общих интересах, повсюду встает как первое препятствие национальный гнет. Устранение его является основным условием всякого здорового и свободного развития. Польские социалисты не считающие освобождение страны основным пунктом своей программы, напоминают мне германских социалистов, которые не пожелали бы требовать в первую голову отмены закона против социалистов и введения свободы печати, союзов и собраний. Для того чтобы бороться, надо сперва иметь почву под ногами, воздух, свет и простор. Иначе все - болтовня".

Отметив, что только европейские буржуа, и русские панслависты выступают против освободительных стремлений поляков, Энгельс в конце письма еще раз ясно подтверждает свою и Маркса позицию в вопросе о независимости Польши.

"Что мы не разделяем воззрений господ из "Rownosc" вытекает из всего вышесказанного; мы им и сообщили это в письме по поводу празднования пятидесятилетия 29 ноября 1830 с...

Каким образом полякам удастся столковаться с литовцами, белоруссами и малороссами старой Польши, а ташке и с немцами относительно границы, нас пока не интересует"34 .

Это письмо показывает, что, несмотря на большие перемены, происшедшие в международных и классовых отношениях после революции 1848 г., основные факторы, определявшие в середине века международно-революционное значение польского вопроса, продолжали оставаться в силе и к началу 80-х годов. Восстановление революционно-демократической Польши означало прежде всего сильнейший удар по руско-прусскому оплоту европейской реакции и в то же время огромную поддержку русским революционерам в их борьбе против царизма. Недаром Энгельс писал, что поляки (и ирландцы) "более всего интернациональны именно тогда, когда они подлинно национальны". Глубокая правда этого замечания Энгельса станет еще более ясной, если мы вспомним, какая обстановка была в то время в Германии и в России. Германия переживала расцвет диктатуры Бисмарка и закона против социалистов; германская социал-демократия находилась в подполье. Россия после некоторого периода "либеральных реформ" только что вступила в эпоху глубочайшей реакции. Польша страдала от двойного гнета: политического и национального, особенно усилившегося в эпоху реакции. В таких условиях национальное дело поляков действительно имело большое интернациональное значение, ибо их борьба за национальное освобождение не только разрушала русско-прусский оплот


34 "Архив Маркса и Энгельса", т. I(VI). стр. 189 - 193.

стр. 133

европейской реакции, но и усиливала революционные факторы в России и Германии. Этого не понимали польские социалисты из группы "Rownosc".

Они вообще отрицали национальный вопрос, считая его буржуазным обманом трудящихся масс. Они не понимали, что "перед каждым польским крестьянином и рабочим, пробуждающимся от своего жалкого прозябания во имя участия в общих интересах, повсюду встает как первое препятствие национальной гнет". Ведь именно в это время царские сатрапы Апухтины, ведавшие учебными делами, превращали в польских школах родной язык в иностранный и считали своей задачей добиться того, чтобы в следующем поколении польская мать пела над колыбелью своего сына русские песни. Как можно было в условиях такого исключительного национального гнета игнорировать национальный вопрос в программе рабочей партии? Между тем польские социалисты из группы "Rownosc" вопреки советам Маркса и Энгельса связать борьбу за освобождение Польши с политической борьбой в общероссийском масштабе, совершенно отбросили национальные задачи революции.

Большой интерес представляет замечание Энгельса о границах Польши. Как известно, в 1848 г. Маркс и Энгельс требовали восстановления Польши в границах 1772 г. Теперь этого требования уже нет. Энгельс не придает в данный момент большого значения вопросу о границах Польши, но, что особенно важно, в письме речь идет о границах не между поляками и русскими, а между поляками, с одной стороны, и литовцами, белоруссами, малороссами и немцами - с другой. Следовательно Энгельс имел в виду уже не старую историческую Польшу, а новую, национально-однородную "собственно Польшу". Это - новый момент огромного принципиального значения, ибо польские социал-патриоты постоянно старались, стараются: и теперь, оправдать свои империалистические стремления ссылкой на Маркса и Энгельса. Кроме того этот новый момент еще раз свидетельствует о том, что с некоторого времени - приблизительно с 70-х годов - Маркс и Энгельс стали рассматривать независимую Польшу не как европейский оплот против царской России, а как средство, или одно из средств, революционизирования и освобождения самой России; что следовательно само международное значение польского вопроса в то время уже изменилось по сравнению с тем, каким оно было во время революции 1848 г.

В последний раз Энгельс коснулся польского вопроса в 1892 г. В предисловии к польскому изданию "Коммунистического! манифеста" Энгельс писал:

"Царство польское превратилось в крупную промышленную область российского государства... Но быстрое развитие польской промышленности, перерастающей на целую голову промышленность российскую, представляет в свою очередь новое доказательство неиссякаемой, жизненной энергии польского народа и новую гарантию будущего национального возрождения. А возрождение независимой, крепкой Польши есть дело, которое важно не только для поляков, но и для всех нас. Тесное международное сотрудничество европейских народов возможно только тогда, когда каждый из этих народов будет у себя полным хозяином...

Шляхта не сумела ни удержать, ни завоевать независимость; для буржуазии она с каждым днем представляет все меньше интереса. Она может быть завоевана, только молодым польским пролетариатом, а в

стр. 134

его руках судьба ее надежна. Поэтому западноевропейский рабочий заинтересован в освобождении Польши не меньше, чем польский"35 .

Таким образом здесь мы встречаем лишь общее выражение идеи будущего национального возрождения Польши. В соответствии с конкретной обстановкой 90-х годов (появление массового рабочего движения в России; дальнейший упадок освободительных стремлений у господствующих классов Польши; единство борьбы польского и русского пролетариата) Энгельс уже не выдвигал для польских социалистов в качестве основного политического лозунга - независимость Польши.

Как известно, польские социал-патриоты сделали требование восстановления буржуазной Польши основным пунктом своей программы, которому подчинили классовые интересы пролетариата, доказывая в то же время, что они продолжают дело Маркса и Энгельса. Мы увидим ниже, что позиция польских социал-патриотов абсолютно враждебна марксизму и представляет собой гнуснейшее извращение действительных взглядов Маркса и Энгельса.

Изучение развития взглядов Маркса и Энгельса на польский вопрос обязывает нас сделать три основных вывода:

1. В своей постановке польского вопроса, как и Других политических вопросов, Маркс и Энгельс всегда исходили из международных интересов пролетариата, всегда подчиняли национальные интересы наиболее общим интересам международного революционного движения. Исходя именно из этих интересов, Маркс и Энгельс в средине XIX в. энергично боролись за национальную независимость поляков.

2. Соответственно этому их лозунг восстановления Польши, будучи интернациональным по своему характеру, был действительно мобилизующим, объединяющим лозунгом для всей тогдашней демократии в ее борьбе против старого мира. Поэтому он был в высшей степени революционным, лозунгом.

3 Польский вопрос, как и другие вопросы, Маркс и Энгельс всегда ставили конкретно, в зависимости от данной исторической обстановки. А так как эта обстановка изменялась, то изменилась и постановка польского вопроса Марксом и Энгельсом. Мы видели, что польский вопрос с 70-х годов приобретает уже иной характер: он ставится в теснейшую связь с революцией в России. Вместе с тем уменьшается и международное значение этого вопроса по сравнению с тем, каким оно было в 1848 г. и даже в 60-е годы.

Позиция Маркса и Энгельса в польском вопросе представляет собой образец подлинно пролетарской постановки и разрешения национального вопроса. Маркс и Энгельс никогда не рассматривали, этот вопрос абстрактно, с точки зрения пресловутого "принципа национальности", ставящего национальную независимость выше всех прочих политических интересов. Нет, они всякое национально-освободительное движение рассматривали с точки зрения интересов международного пролетариата. Мы наблюдали это на примере со славянами. То же самое видим и в других случаях. Маркс и Энгельс постоянно и энергично боролись за освобождение Ирландии, исходя из интересов в первую очередь английского пролетариата. Они обязывали английский пролетариат взять на себя инициативу в


35 Маркс и Энгельс, Коммунистический манифест.

стр. 135

деле освобождения Ирландии от английского гнета, ибо пролетариат "никогда не будет в состоянии сделать в самой Англии решительный шаг вперед, пока не порвет окончательно с политикой господствующих классов в ирландском вопросе". Таким образом последовательный пролетарский интернационализм является исходным пунктом в решении национального вопроса Марксом и Энгельсом. Этому интернационализму изменяли всякого рода социал-патриоты (в том Числе и польские), ставившие интересы "нации" выше интересов пролетариата.

Далее, Маркс и Энгельс придавали огромное значение национально-освободительным движениям как движущей силе революции. Их энергичная борьба за национальное освобождение поляков и ирландцев говорит убедительно о том, какое огромное революционное значение придавали они национальным движениям некоторых народов. Соответственно этому их национально-освободительные лозунги всегда имели действенный, боевой характер. Этой революционной активности изменили впоследствии вожди II Интернационала, отказавшиеся от пролетарской революции и ограничившие национальный вопрос формальным провозглашением "равноправия наций", чтобы затем, в 1914 г., уже открыто перейти на сторону "своих" империалистов. Только большевики под руководством Ленина и Сталина возродили марксизм в национальном вопросе и развили его дальше, разработав ленинское учение о значении и характере национальных и колониальных движений в эпоху империализма и пролетарских революций.

III. Польский вопрос после Маркса и Энгельса

Непосредственным продолжателем линии Маркса и Энгельса в польском вопросе был Ленин. Ко времени Ленина в международных и классовых отношениях произошли дальнейшие серьезные сдвиги но сравнению с эпохой Маркса и Энгельса. Мировой капитализм вступил в высшую и последнюю фазу своего развития - империалистическую. В порядок дня общественного развития стал вопрос о пролетарской революции. Центр революционного движения передвинулся в Россию, которая непосредственно приближалась к демократической революции. Здесь одна социальная война - против остатков феодального строя - переплеталась уже с новой социальной войной - войной против капитализма. Вождем русской революции - в отличие от западно-европейских революций первой половины XIX в. - мог быть только пролетариат, возглавляющий массы революционного крестьянства. Его борьба против самодержавия, продолжавшего быть могучим оплотом международной реакции в Европе - уже не феодальной, а буржуазно-империалистической реакции, - имела всемирно-историческое значение, ибо ее успех в момент революции мог послужить прологом международной пролетарской революции. "История поставила перед нами, - писал Ленин в 1902 г., - ближайшую задачу, которая является наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было страны. Осуществление этой задачи, разрушение самого могучего оплота не только европейской, но и азиатской решении сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата".

В самой Польше с развитием капитализма произошли крупные сдвиги в расстановке классовых сил и их политике: господствующие классы совершенно отказались от борьбы за национальную независимость, а польский пролетариат вел совместную с русским пролетариа-

стр. 136

том борьбу против самодержавия, которая только и могла освободить польский пролетариат и в национальном отношении.

Все эти важнейшие исторические перемены еще более уменьшили международное значение польского вопроса.

"Теперешнее положение польского вопроса, писал Ленин в 1903 г. против польских социал-патриотов, - коренным образом отличается от того, что было пятьдесят лет назад. Не обращать внимания на изменившиеся с тех пор условия, отстаивать старые решения марксизма, значит быть верным букве, а не духу учения, значит повторять по памяти прежние выводы, не умея воспользоваться приемами марксистского исследования для анализа новой политической ситуации. Тогда и теперь, - эпоха последних буржуазных революционных движений и эпоха отчаянной реакции, крайнего напряжения всех сил накануне революции пролетарской, - отличаются между собою самым явным образом. Тогда революционною была именно Польша в целом, не только крестьянство, но и масса дворянства. Традиции борьбы за национальное освобождение были так сильны и глубоки, что после поражения на родине лучшие сыны Польши шли поддерживать везде и повсюду революционные классы - память Домбровского и Врублевского неразрывно связана с величайшим движением пролетариата в XIX в., с последним - и, будем надеяться, последним неудачным - восстанием парижских рабочих. Тогда полная победа демократии в Европе была действительно невозможна без восстановления Польши. Тогда Польша была действительно оплотом цивилизации против царизма, передовым отрядом демократии. Теперь правящие классы Полыни, шляхта в Германии и Австрии, промышленные и финансовые тузы в России выступают в качестве сторонников правящих классов в угнетающих Польшу странах, а наряду с польским пролетариатом, геройски перенявшим великие традиции старой революционной Польши, борется за свое освобождение пролетариат немецкий и русский. Теперь передовые, представители марксизма в соседней стране, внимательно наблюдающие политическое развитие Европы и полные сочувствия к геройской борьбе поляков, признают тем не менее прямо: "Петербург сделался в настоящее время гораздо более важным революционным центром, чем Варшава, русское революционное движение имеет уже более крупное международное значение, чем польское". И далее Ленин писал: "И вот почему, не смущаясь нисколько шовинистическими и оппортунистическими выходками, мы всегда будем говорить польскому рабочему: только самый полный и самый тесный союз с русским пролетариатом способен удовлетворить требованиям текущей, данной политической борьбы против самодержавия, только такой союз даст гарантию полного политического и экономического освобождения"36 .

Такова была позиция Ленина в польском вопросе. Она отражала новый этап в развитии марксистского учения о национальном вопросе.

К началу XX в. особенно резко выявился раскол по польскому вопросу польского социалистического движения на два непримиримо враждебных лагеря: интернационалистов (Социал-демократия Польши и Литвы) и социал-патриотов (Польская социалистическая партия). В


36 Ленин, т. V, изд. 2-е, стр. 340 - 341, 343.

стр. 137

то время как социал-демократы принципиально отбрасывали лозунг восстановления Польши ради интернационального объединения классовой борьбы пролетариата, ППС восстановление буржуазной Польши сделала своей основной задачей, которой она подчинила классовые интересы пролетариата. Эта измена классовым интересам пролетариата ради "общенациональных" прикрывалась на каждом шагу "марксистской" фразеологией и ссылками на Маркса и Энгельса. Стремясь навязать Интернационалу свою позицию в польском вопросе, ППС всеми силами старалась представить эту позицию как старую традиционную линию международного рабочего движения, обоснованную Марксом и Энгельсом. ППС утверждала, что революционное движение в России по-прежнему ничтожно и не может вселять никаких надежд на будущее и что следовательно международный пролетариат попрежнему кровно заинтересован в национальной независимости Польши. " Однако конгресс Интернационала, происходивший в 1896 г., отклонил домогательства польских социал-патриотов. В происходившей накануне конгресса дискуссии, в которой приняли участие Плеханов. Каутский, Франц Меринг, Р. Люксембург, Парвус и др.27 , была вполне доказана, несмотря на имевшие место ошибки, неправильность притязаний ППС. Марксисты указывали, что по сравнению с предшествующим периодом в международных и классовых отношениях произошли такие перемены, которые ставят польский вопрос совершенно поновому (приближение к революционному кризису России, имеющему в данное время наибольшее международное значение по сравнению с любой другой страной; пролетариат - как главная движущая сила русской революции; временное затишье в революционном движении Западной Европы; глубокое классовое расслоение в Польше, выдвигающее на первый план классовую борьбу между буржуазией и пролетариатом).

В действительности политика ППС была глубоко враждебной классовым интересам польского пролетариата. Чтобы убедиться в том, что позиция ППС абсолютно чужда позиции Маркса и Энгельса, достаточно сравнить решающие моменты, исходные пункты той и другой.

Мы уже знаем, что исходным пунктом в постановке польского вопроса Марксом и Энгельсом были интересы международного пролетариата; что поэтому Маркс и Энгельс всегда ставили польский вопрос в связи с революционным движением в других странах: что со времени начала революционного движения в России они всегда связывали освобождение Польши с русской революцией, в близость которой они горячо верили, и поэтому советовали польским социалистам объединить свою работу с революционной борьбой в России.

Между тем ППС постоянно и упорно отрицала революционное движение в России и его международное значение. Достаточно припомнить, что старый оплот европейской реакции - Священный союз - давно, уже распался, а на его развалинах вырос новый союз - союз республиканской Франции с самодержавной Россией против Германии и Австрии, а также против революционного движения в самой России, чтобы увидеть вею нелепость подобного утверждения. Даже революция 1905 г. не смогла изменить отношения ППС к русскому революционному движению. Совершенно ясно, что это упорное отрицание революционного движения в России не могло быть простой "ошибкой" ППС: это было ее сознательной тактикой, составным элементом ее политической программы. ППС выступила против совместной борьбы с русскими ре-


27 "Kwestja polska a ruch socjalistyczny", Krakow, 1906.

стр. 138

волюционерами, ибо исходным пунктом ее программы были не международные пролетарские интересы, а сугубо националистические интересы польской буржуазии.

В самом начале нашего века виднейший теоретик ППС - Казимир Крауз - следующим образом обосновывал позицию ППС в польском вопросе: во всех основных странах приход буржуазии к власти сопровождался разрешением национального вопроса, т. е. созданием национальных государств. В Польше этого не случилось. Польская буржуазия еще не успела разрешить своих национальных задач, как вырос пролетариат; с другой стороны, правительства государств, разделивших Польшу, "дали польской буржуазии без национального единства и национальной независимости значительную часть того, хотя отнюдь не все, что в других местах буржуазия получила от национального единства и национальной независимости: рынки, пошлинную опеку, единство мер и весов, внутреннюю свободу передвижения на государственной территории и т. д.". Однако часть национальных интересов Польши осталась неудовлетворенной: польская буржуазия не имеет самостоятельного руководства своими собственными делами, экономические интересы Польши подчинены общероссийским, деление Польши на три части затрудняет развитие польского капитализма и т. д. Эта неудовлетворенная часть национальных интересов висит над Польшей "как неоплаченный долг". Польскую буржуазию это трогает мало. Но в Польше уже есть новый класс, который сможет этот долг оплатить, - это пролетариат. "Осуществление национальных стремлений, переданных социальной демократии от преждевременно умершей буржуазной демократии, является неизбежным, необходимым этапом. Социальная демократия стала руководителем народа на пути к будущему. Патриотизм естественным ходом вещей становится сегодня синонимом социализма, как ранее демократии... Такова общая историческая причина требования независимости Польши в социалистической программе"38 .

Совершенно очевидно, что вся эта "теория" есть лишь прикрытие предательства ПСС по отношению к пролетариату и лакейства по отношению к буржуазии. И также очевидно, что исходный пункт позиции ППС в польском вопросе абсолютно враждебен позиции Маркса и Энгельса.

Но что особенно важно здесь отметить - это отождествление патриотизма с социализмом; оказывается, что социализм есть не что иное, как патриотизм! "Везде развитие классовой сознательности пролетариата, - утверждает Крауз, - делает новый огромный шаг вперед, пролетариат берет на свои плечи интересы всего народа. Пролетариат отождествляется с народом. Социализм становится патриотическим. Абсурдом являются разговоры о необходимости ставить классовые интересы над национальными, ибо определенная классовая программа, а в особенности пролетарская, есть не что иное, как определенное представление целости именно национальных интересов"39 .

Нет нужды доказывать, что вся эта теория, прикрытая фразами о социализме и классовой борьбе, абсолютно чужда классовой точке зрения и что она представляет собой лишь лицемерное прикрытие измены ППС" классовым интересам пролетариата. Теория тождества социализма с патриотизмом есть утонченная форма развращения рабочего класса нацио-


38 К. Krauz, Wybor pism politycznych, Krakow, 1907, str. 123.

39 Ibid., стр. 44 - 46.

стр. 139

нализмом, развития в нем национальной вражды к пролетариям других наций, есть теория классового сотрудничества внутри каждой нации. Именно эту классовую дружбу пролетариата с буржуазией - откровенно проповедывал Крауз для обоснования социал-патриотизма ППС "с точки зрения исторического материализма". Крауз изображал эволюцию классовых отношений в следующем виде. Античные касты и средневековые сословия были совершенно отделены друг от друга и поэтому чужды друг другу. Но современные классы лишь противоположны, т. е. согласно логике не являются совершенно чуждыми, но, наоборот, лишь дополняют друг друга. Правда, современные классы борются между собой, но они борются потому, что оба имеют "один и тот же предмет мысли и арену деятельности", оба стремятся к разрешению задач, необходимых "всему обществу". В основе "соревнования" между пролетариатом и буржуазией лежит "общая идея общественного блага".

Соответственно своей буржуазно-националистической идеологии ППС отроила и тактику. Она решительно отклоняла совместную борьбу польского и русского рабочего класса против общего врага - самодержавия. Крауз прямо писал, что "желание оказать влияние на Россию в наименьшей мере (!) должно руководить политикой польских социалистов, борющихся за наибольшие политические свободы для польского народа"40 . Соответственно с этим другой видный теоретик ППС - Перль - писал: "Мы не ожидаем подарков ни от кадетов, ни от русских социал-демократов"41 .

Для ППС единственно возможным способом завоевать независимость Польши была национальная война поляков против России. ППС постоянно проповедывала, что низвержение царизма в России равнозначаще распаду государства42 . Следовательно, чтобы уничтожить царизм, необходима была не объединенная борьба революционных сил всей страны, а обособленная борьба каждой нации за отрыв от России. Совершенно очевидно, что такое раздробление революционных сил было как нельзя более наруку именно царизму. Сепаратизм в рядах революционного движения представлял сильнейшую угрозу делу революции. В то время как Маркс и Энгельс в период революции 1348 г. проповедывали единство демократических сил разных народов - немцев, мадьяр и поляков - в борьбе против Священного союза, ППС в XX столетии стремилась раздробить пролетарские силы, борющиеся против общего врага в пределах одного государства. В то время как Маркс и Энгельс с 70-х годов прошлого века неразрывно связывали освобождение Польши с революцией в России, ППС постоянно противопоставляла освобождение Польши русской революции. Глубочайшая пропасть между позицией Маркса и Энгельса и позицией ППС совершенно очевидна.

ППС была "мелкобуржуазной националистической партией" (Ленин), которая защищала классовые интересы польской буржуазии. Но так как в Польше наиболее активным революционным классом был пролетариат, то мелкобуржуазные националисты из ППС решили приспособить свою программу к рабочей среде: они облекли свои националистические идеи в социалистическую фразеологию и в таком виде понесли: их в рабочий класс. Так возник польский социал-патриотизм,


40 K. Krauz, Wybor pism politycznych, str. 130.

41 Res, Koordynacja czy utozsamienie? Warszawa, 1907, str. 25.

42 K. Krauz, Wybor pism politycznych, str. 138; M. Hankiewicz. Niepodleglosc Polski, Warszawa, 1910, str. 6 - 7.

стр. 140

который в своих интересах старался использовать позицию Маркса и Энгельса в польском вопросе.

Жизнь скоро доказала всю враждебность позиции ППС классовым интересам пролетариата. Первая русская революция вдребезги разбила надежды ППС на готовность польского "народа" к вооруженной борьбе за восстановление независимости Польши. Передовой класс польского народа - пролетариат, который прежде всего хотели использовать вожди ППС для чуждых ему классовых целей, к их удивлению выступил в союзе с русским пролетариатом и не только против царизма, но и против своих польских угнетателей. Классовое чутье польских рабочих масс оказалось сильнее национальных предрассудков. Рабочее движение пошло под руководством СДПиЛ и вопреки ППС не по националистическому, а по классовому руслу.

ППС же продолжала итти по старой националистической дороге, логически приведшей ее к социал-империализму и социал-фашизму. В настоящее время ППС - главная социальная опора польского империализма и непримиримый враг первого социалистического государства - Советского союза, лицемерно прикрывающий свою вражду к диктатуре пролетариата "социалистической" фразеологией.

Со времени оформления польского социал-патриотизма в лице ППС непримиримую борьбу против него вела СДПиЛ. Однако исходя из односторонне понятых принципов интернационализма и международной солидарности польского пролетариата с российским в борьбе за освобождение СДПиЛ отрицала взгляды Маркса и Энгельса то национальному вопросу вообще и по польскому вопросу в частности. Теория Розы Люксембург по национальному вопросу, составляющая существенный элемент люксембургианства" сыграла отрицательную роль в" борьбе единственной классовой партии польского пролетариата с националистическим влиянием ППС на широкие массы. Подробное освещение люксембургианских взглядов СДПиЛ на польский вопрос я беспощадная критика этих взглядов с точки зрения Маркса, Энгельса. Ленина и Сталина, представляя собой тему большого значения, требуют специальной разработки в отдельной статье.

Восстановление Польши в 1918 г. произошло в специфических условиях конца мировой войны и начала пролетарских революций. Восстановленная Польша стала оплотом не демократии против реакции, а как раз напротив - одним из оплотов международной империалистической реакции в борьбе против пролетарского коммунистического движения и прежде всего в борьбе против Советского союза как основной базы международной пролетарской революции. Фашистская диктатура в Польше беспощадно подавляет всякие проявления классовой борьбы польского пролетариата и крестьянства. Но она кроме того беспощадно подавляет и национальную свободу не-польских народов, оказавшихся в границах Польши (белоруссов, украинцев, немцев, евреев). Почти половина населения Польши страдает от крайнего национального гнета. Национально-освободительная борьба этих угнетенных народов представляет собой мощную революционную силу, направленную против фашистской диктатуры польского империализма и служащую делу социалистической революции в Польше.

стр. 141

Борьба революционного пролетариата Польши под руководством коммунистической партии за уничтожение национального гнета, за права угнетенных народов Польши на самоопределение вплоть до отделения является прямым продолжением революционно-пролетарской тактики Маркса и Энгельса в национальном вопросе, ибо эта борьба целиком и полностью вытекает из интересов международного пролетариат а. "Народ, угнетающий других, не может освободить и сам себя" - этот старый революционный лозунг Маркса и Энгельса сохраняет свою силу и в нашу эпоху. Польский пролетариат на сможет совершить у себя социалистической революции, не освободившись от националистических предрассудков, насаждаемых в его среде господствующим классом и его прислужницей - ППС, и не разбив цепей национального гнета, сковывающих огромные массы населения Польши.

Революционный польский пролетариат под руководством коммунистической партии указывает угнетенным народам Польши единственный путь, ведущий их к национальному освобождению. Это - путь совместной с польским пролетариатом борьбы за свержение польского империализма. Мы видели выше, что Марко и Энгельс всегда боролись за единство международного революционного движения, указывая, в частности польским социалистам, на необходимость объединения их борьбы с борьбой русских революционеров за низвержение самодержавия. Эти указания Маркса и Энгельса получили в начале XX в. дальнейшее развитие в борьбе Ленина против контрреволюционного сепаратизма ППС. Ленин подчеркивал тогда, что если одной из первых обязанностей пролетариата господствующей нации является борьба за уничтожение национального гнета, то важнейшей обязанностью пролетариата угнетенной нации является пропаганда солидарности интересов пролетариата и трудящихся масс угнетенной и угнетающей наций и необходимость их совместной борьбы против буржуазии. Польская компартия в национальном вопросе твердо идет по пути, указанному Марксом, Энгельсом и Лениным, по пути последовательного пролетарского интернационализма. Только этот путь приведет трудящиеся массы Польши к социалистической революции, несущей полное социальное и национальное освобождение.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/МАРКС-И-ЭНГЕЛЬС-О-ПОЛЬСКОМ-ВОПРОСЕ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

М. МИСКО, МАРКС И ЭНГЕЛЬС О ПОЛЬСКОМ ВОПРОСЕ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 15.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/МАРКС-И-ЭНГЕЛЬС-О-ПОЛЬСКОМ-ВОПРОСЕ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - М. МИСКО:

М. МИСКО → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
2516 просмотров рейтинг
15.08.2015 (3148 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
4 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
МАРКС И ЭНГЕЛЬС О ПОЛЬСКОМ ВОПРОСЕ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android