Статья посвящена вопросам русского национализма, судьбе России, рассматриваемым в партии младороссов, одной из наиболее известных в эмигрантской среде в межвоенный период.

The article is devoted to the problems of Russian nationalism, the destiny of Russia, which are debated in the Party of Mladorosses (Young Russians) - one of the best known in the emigrant environment of the interwar period.

Ключевые слова: младороссы, Казем-Бек, Молодая Россия, Родина, национализм, СССР, большевики, социализм)

Неослабевающий интерес историков и философов, социологов и политологов к российской эмиграции первой волны - свидетельство востребованности идей мыслителей эмиграции для понимания своего национального бытия в современном, уже неузнаваемо изменившемся мире. Распутывая сложный клубок националистических, демократических, социалистических, монархических и прочих идей - историк сталкивается с огромными сложностями: разбирая свалившийся на вышедших из своего "духовного заточения" потомков сундук заграничных дедов, мы порой бываем удивлены их наивностью, а порой потрясены обретенным богатством, сулящим неплохие ориентиры на наших еще не протоптанных путях.

Безусловно, в сочинениях отечественных и зарубежных авторов приоритет отдается исследованиям в области культуры. Солидны исследования так называемой миссии русской эмиграции. Рассмотрение же проблем и сюжетов, связанных с политической деятельностью российской эмиграции, находится на втором или третьем плане. Объяснение этому можно искать в кажущейся бесперспективности, тупиковости таких тем, выявленной историей (на том этапе) ошибочности, неверности программных установок, мелкости самих организаций и их деятельности и пр. Однако внимательное изучение этой тематики позволяет не спешить списывать их творчество и деяния. Если даже "карликовые" организации с такими же идеями могут неожиданно подарить интересные повороты мыслей, то что же говорить о многотысячных движениях, союзах, объединениях, возглавлявшихся людьми, умеющими размышлять, думать о России, надеявшимися увидеть свою родину свободной, готовившимися отдать ей свои знания и силы.

Одной из такой организаций и является "Молодая Россия" с ее лозунгом "Ни белые, ни красные, а русские". Век ее был сравнительно короткий, но богатство идей, мыслей, размышлений поражают. Многое из теоретического наследия

Косик Виктор Иванович - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

младороссов, вступивших на политическую сцену зарубежья в начале 1920-х годов, и сегодня звучит современно, а значит актуально.

Русские, поляки, чехи, евреи, ассирийцы, украинцы, армяне, грузины и представители многих других народов "ходили" в младороссах, живших в странах русского рассеяния - от Аргентины до Австралии, от Брюсселя до Дамаска, от Китая до Канады. И одна из основных тем, не сходивших со страниц многочисленной младоросской прессы, была посвящена национальному вопросу, будущему обустройству России.

В феврале 1923 г. в Мюнхене собрался Первый всеобщий съезд представителей организаций национально-мыслящей русской молодежи. В ее декларации были такие строки: "Наш идеал - великая, могущественная, национальная Россия. Наша вера - в грядущее спасение и возрождение Родины. Русский народ, обманутый и обманувшийся, исцелится от чужеземной заразы. Он найдет опять свои национальные пути и в рамках исторической формы своего многовекового государственного строя завершит на грани двух миров культурно-историческое призвание Русского государства. Мы верим в великое прозрение сынов русского народа, сознавшего свои тяжкие преступления против Родины. Мы исповедуем грехи руководящих слоев русского общества, в большей своей части увлекавшихся несбыточными, ложными построениями и разрушивших свою государственность, а в меньшей допустивших своей преступной вялостью и непротивлением злу развал русской державы. Мы каемся в нашей доле участия, вольного или невольного, в причинах русского бедствия [...] На единении царя и народа, на мудром и твердом управлении и взаимном доверии правителей и граждан будут покоиться основы новой русской государственности. Мы не хотим восстановления изжитых порядков, не устоявших перед смутой, и возвращения ветхих душой людей к управлению Россией [...] Мы хотим возрождения русской культуры и творческого духа, воссоздания хозяйственной мощи России, оздоровления русского быта. Самоотверженный созидательный труд всех граждан, чуждый сословной розни и классовой борьбы вернет России расцвет и благоденствие" [1. 1933. 25 II. С. 1].

Итак, февральский Всеобщий съезд национально-мыслящей молодежи объединил на "исконных принципах русского национализма" 29 организаций, насчитывавших около 4000 членов. Избрав руководящий орган - Главный совет объединенной русской молодежи, все они, сохраняя внутреннюю самостоятельность, вошли в состав возглавляемого им федеративного союза "Молодая Россия".

Перед руководством были поставлены задачи по распространению в молодежной среде национальных идей, вовлечению молодых людей в ряды младороссов, формированию повсеместно отделений союза, созданию обществ по самообразованию, открытию литературно-художественных, научно-образовательных и спортивных кружков, учреждению курсов политического образования, прикладных наук, ремесленных и профессиональных школ, а также ссудных касс и обществ взаимопомощи и благотворительности.

Цель Главного совета объединенной русской молодежи - "способствовать расширению и укреплению организаций националистических сил, открытая проповедь их верований, выполнение их научно-исторических и политических знаний, могущих укрепить и обосновать их национальное чувство" [2. С. 2].

В 1923 г. в Мюнхене Александр Львович Казем-Бек был избран председателем Главного совета объединения русской молодежи, которая на своем втором съезде в 1924 г. инициировала создание Союза молодой России, переименованного в 1925 г. в Союз младороссов, а в 1935 г. - в Младоросскую партию, куда входили практически все представители наций, народностей России, ее регионов, краев, областей.

Рассматривая младоросские документы программного характера, следует отметить, что разрешение национального вопроса не обусловливалось какими-либо

ограничениями в правах народов многонациональной России. Напротив, он прежде всего связывался с темой общего жительства и сотрудничества российского геополитического мира.

Будучи убежденными в том, что предложенное советской властью разрешение национального вопроса, проблемы "свободной и национальной личности" является неудовлетворительным для народов России и всей империи в целом, младороссы считали, что только многонациональное, демократическое государство может успешно противостоять расово-этнической доктрине. Одновременно они подчеркивали важность поставленной задачи как для судьбы многонациональной России, "имеющей прямое влияние на судьбы мира вообще", так и для многих наций.

В то же время Казем-Бек признавал, что "ленинская постановка национального вопроса в революционной России оказалась прививкой [...] от сепаратизма. И от прививки русское великодержавное сознание не пострадало. Оно возрождается и крепнет. Для русского духа, для русского начала, для русской правды - "жизнь начинается завтра" [...] взаимоотношения народов союзной империи не отлились еще в окончательные формы. Имперское строительство потребует десятилетий. Вопросы политики, культуры, хозяйства, быта, техники не могут быть разрешены удовлетворительно в условиях [...] кризиса. Народы империи во главе с народом русским строят и организуют свое величие. Их общая судьба требует много усилий, жертв, воли и веры. Им позволены дерзания, каких не знали другие народы" [3. 1939. 291. С. 1].

В 1936 г. в одной из передовиц газеты "Бодрость" можно было прочесть следующие строки: "Во избежание непоправимых ошибок, те, кто отвечают за судьбы нашей страны, должны отдать себе отчет в том, что Москва никогда уже не будет столицей всемирного социалистического государства (надо полагать, что в Москве умели обходиться без напоминаний, особенно от эмигрантов, о стоящих перед ней задачах. - В. К.). Гнаться еще теперь за этой целью - значит неразумно растрачивать силы возрожденного русского национализма (какая смелость мысли, парящей в умах и опережающей реалии! - В. К.). Перед нами стоят иные задачи. Наша имперская мощь, наше мировое всечеловеческое значение (особенно по методам исправления человека. - В. К.), наша великая культура не нуждаются в [...] механическом включении иных законченных национально-культурных организмов в имперский организм России. Призванная создать новые высшие формы человеческой культуры на молодом Евразийском материке, Россия никогда [...] не отречется от всечеловеческих ценностей, созданных другими народами и впитанных русских духом. Мы принимали, принимаем и будем принимать в наш духовный мир все подлинно вселенское, что было создано и создается человечеством (а что будет служить критерием и кто его создаст? - В. К.). Но именно поэтому Россия может позволить себе роскошь понять, что новая Италия имеет полное право строиться на Римской, а не на евразийской основе, что французский социализм продолжает не только великую революцию, но и святого Людовика и святую Жанну. Братство народов Советского Союза - России было заложено до кратковременной эры социалистического интернационализма, и оно должно пережить эту эру. Освобожденное от классовой идеологии марксизма, оно должно быть поставлено на свою реальную историческую основу и должно быть окончательно понято как органическая непрерывность судьбы народов, населяющих великие континентальные пространства. Идейно углубить и утвердить братство народов России - такова одна сторона задачи, встающая перед нашей страной при ликвидации интернационала. Другая [...] заключается в том, что при нашем, быть может решающем, участии должно быть организовано, во всемирном масштабе, сотрудничество между национальными организмами, на которые распадается мир. Опыт нашей эпохи доказывает, что всемирная организация человечества не может осу-

ществиться через интернационал. Осуществление социализма в отдельных странах через усиление элементов государственности - такова формула нашей эпохи. Мы не можем навязывать другим странам национальный социализм нашей страны. Но мы можем положить на весы международную мощь и величие России для того, чтобы из новых социальных национализмов выросла новая мировая гармония" [3. 1936. 12 VII. С. 1].

В целом, очень умно, значительно, глубоко. Младороссы отчаянно хотели войти в историю и действительность своей Родины, где, как им казалось, идеи мирового пожара теряли свой блеск и жизненную силу, уступая место советскому, то есть национальному строительству.

В 1934 г. корреспондент английской "The Observer" писал: "Национализм проявляется также во внутренней жизни страны. Десять лет тому назад чрезмерная любовь к своей родине расценивалась у коммунистов как проявление безразличия к международному революционному движению. В те времена одна коммунистка сказала мне, как бы извиняясь: "Я люблю Россию больше, чем надо хорошему коммунисту". Теперь советский патриотизм воспевается во всех газетах. Конечно, вера в международную мессианскую миссию русской революции будет умирать медленно" [1. 1934. 5 VIII. С. 4].

Тогда же А. Л. Казем-Бек писал о росте национальной стихии, постепенно охватывающей всю жизнь страны. "Слово "русский" заменили словом "советский". Страна стала "советской", граждане "советскими", города, горы, реки "советскими". Но [...] в слове ли суть дела? Коммунисты часто не замечают, что под "советским" обликом в жизнь страны проникает русская контрабанда". "Новый русский национализм должен пережить свои "детские болезни". Они пройдут. Национальная же идея останется". "В России развился настоящий культ героической личности. Живым людям ставятся памятники. В их честь окрещивают (здесь у автора сбой произошел. - В. К.) не только улицы, но и города [...] А слова официального гимна по инерции все еще отметают с Богом и царем когда-то ненавистного героя. Патриотизм из единичного явления превратился в бытовую норму" [1. 1934. 5 VIII. С. 2].

Весьма любопытны и размышления младоросса А. Р. Мордвинова в связи с выходом знаменитой "Зависти" Ю. Олеши. Завершая рецензию, он писал: "Есть в юности каждого торопливо и неровно растущего человека период какой-то преждевременной усталости и болезненной обращенности на себя. Этот возраст [...] жизни сопровождается различными признаками внешней и внутренней дряхлости, сложной смесью мечты и порока, тяжелой тоской, ведущей к неприуроченным безжизненным действиям. Не так ли проходит и молодость России, лихорадочно быстрая, болезненная молодость? Наш деспотизм и наши утопии - все это от юных и смутных брожений, от безвольной тоски и порочной мечтательности. Но разве в самой этой смутной тяжести не таится возможность и преодоления - проблеск нового и желанного времени?" [1. 1932. 1 I. С. 3]. А может быть эти размышления можно отнести и к младороссам?

Далее. В отличие от "красных профессоров" младороссы имели свою трактовку феноменов человеческого жития и бытия. По их утверждению, "национализм есть сознательная приверженность к нации, обязывающее к служению ей [...] Нация есть объединение личностей, связанных общностью исторической судьбы. Это есть духовный организм, образующийся в силу общности, как духовной направленности, так и внешних условий жизни (органичность и природность). С младоросской точки зрения нация отличается от народа тем, что в ней признак происхождения (крови) играет второстепенную роль. Нация может быть сплавом многих народов, но обладает единой синтезирующей культурой. Нация зарождается в момент осознания ее членами этой культуры и умирает, когда оказывается неспособной служить своему идеалу" [1. 1934. 1 I. С. 3].

Не нужно быть большим мудрецом, чтобы увидеть в младоросской "нации" прототип российской и прообраз новой исторической общности "советского народа".

Представляет интерес и младоросская трактовка революции 1917 г., которая не привела к выявлению лица настоящей России только потому, что была "использована не русскими патриотами, а интернациональной кликой, ничего общего с Россией не имеющей, исказившей революцию в антинациональные формы кровавого антирусского режима" [4].

И тем не менее, у нас в стране были у власти русские большевики, что неоднократно подчеркивал и сам Сталин в докладе на XVI съезде ВКП(б) [5. С. 22, 24].

В 1933 г. бывший управделами Наркоминдела С. В. Дмитревский, сбежавший на Запад, выступая по "русскому вопросу" на страницах родственной ему "Младоросской искры", утверждал: "Именно из гонений на все русское вырос сейчас и крепнет в русских душах самый острый, самый яркий национализм. Русские, наконец-то, ощутили себя нацией. Это ощущение - начало всего. Из него рождается национальная связанность и сплоченность. Каждый начинает смотреть поверх партий и классов - и во главу угла ставить интересы расы, кровного братства. Отсюда - национальная гордость [...] Отсюда - энергия и героизм русских в строительстве наших дней. Отсюда же - стремление к собственному освобождению, к отвоеванию своих прав первородства (среди других народов?! - В. К.). Пробуждается великодержавный инстинкт, углубляемый и проясняемый изучением истории, который говорит: "Вы, русские, и только вы - это раса и кровь основателей, создателей русского государства, охватившего шестую часть земли, создателей великой культуры, завоевавшей все эти огромные пространства. Земля это ваша, государство это ваше - и в нем вы должны играть роль не униженных рабов, не рабочего скота только, но владык. В этом ваше обязательство перед кровью всех прошлых поколений нашей расы. В этом ваш долг перед будущими поколениями русских. Голос жизни и истории проникает всюду - даже в души самых заскорузлых коммунистов, если только они русские по крови (все так старательно прятали свой "инстинкт", что о нем можно было говорить только вне пределов Советской России. - В. К.). И он повелительно диктует основную задачу момента, которой покрывается все: за восстановление гегемонии русской нации в государстве Российском [...], требование гегемонии русских это есть требование только равноправия - соответственно удельному весу и исторической роли отдельных национальностей России [...] Нелепо думать, что гегемония русской нации должна привести к порабощению или хотя бы даже умалению прав других национальностей России (почему же обязательно "нелепо", опыт был по отношению к тем же полякам. - В. К.). В этом нет надобности ни формально, ни по существу, поскольку русская нация и сама по себе, и тем более с родственными ей по крови народами составляет подавляющее большинство населения России" (большинство отнюдь не означает единство. - В. К.). Что за кровь создала русскую нацию? Кровь славяно-германских племен смешанная с монголо-тюркской. Следовательно, везде и всюду в нашей стране подавляющая масса ее населения в большей или меньшей степени близка нам и кровью своей и культурой. Вместе с тем не надо забывать, что процесс образования русской нации [...] начатый тысячелетие назад, не кончился еще сегодня. Русская нация не есть еще нечто окончательно кристаллизировавшееся, застывшее: она продолжает расти. Процесс роста облегчат процессы ассимиляции родственных нам народов. Подчеркнем еще: нацией насильников русские никогда не были. За это достаточно говорит вся история русской народной колонизации [...] Теперь о частном вопросе, еврейском. Еврейская нация в пределах России была до сих пор на особом положении. Она не участвовала подобно большинству других, даже чужеродных нам народов, в исторической работе по созданию нашего государства (с каких пор экономика исключена из сферы госу-

дарственного строительства? - В. К.). Наоборот: эта нация в значительной части способствовала разрушению государства русских в его исторических формах, как способствует сейчас в значительной мере и осуществляет порабощение русской нации. Всему этому были причины. В прошлом у еврейства было мало оснований любить русское государство. Вместе с тем, будучи исторически чужды ему, как и русской нации и ее культуре, они не могли по должному ни понимать, ни ценить их - и их разрушение было им не жалко. Все это было. Все это есть. Но вовсе не значит, что в наших планах о будущем мы должны настраиваться враждебно по отношению к еврейству [...] Наша общая задача в отношении еврейской нации должна быть та же, что в отношении прочих чужеродных русских национальных меньшинств: создание для нее таких условий жизни, в которых она могла бы вести на территории нашей страны спокойное, обеспеченное, ничем не стесненное существование - и могла бы оказаться полезным сотрудником в осуществляемом русскими дальнейшем строительстве их государства и их культуры. Этим сказано все [...] Не антисемитизм, но русскость, открытая русскость, - вот в чем суть, вот к чему я зову" [1. 1933. 25 II. С. 3]. Эти сентенции, в которых желаемое зачастую выдавалось за действительное, с призывами, замешанными на патриотизме, позволяют представить эту сложнейшую тему решения национального вопроса в многонациональной России.

Смена коммунистических лозунгов - от ставки на мировую революцию на строительство социализма в одной стране - воспринималась младороссами как эволюция в сторону национализма. Те, кто недавно мыслил в категориях "чистого коммунизма" и интернационализма, теперь утверждали: "Мы строим социализм в своей стране. Мы одни в мире. Только у нас верная идея и воля к построению нового мира. Мы построим. Мы покажем. Мы догоним и перегоним. А тогда уже держись Европа!" "В таких настроениях, - писала "Младоросская искра" в 1934 г., - налицо все признаки национализма, утверждение своей культурной и качественной обособленности с явной тенденцией к империализму" [1. 1934. 1 I. С. 2].

В Советской России интеллигенция при власти воспевала СССР, в то время как за ее границами младороссы составляли проекты "Союзной империи" - новейшей формы государственного объединения российских народов "под скипетром общих императоров ("всероссийских", по старой формуле, - "всесоюзных", по новой формуле)". Лидер младороссов подчеркивал, что будущее за многонациональными государствами, своеобразными наднациональными империями. Соответственно сама имперская идея - общее достояние народов Союзной империи. При этом цель и суть русского национализма в том, чтобы "оградить имперскую идею и дать ей очиститься и вырасти в новую, подлинно вселенскую силу. На этой базе и должна строиться Империя Союзных народов (по сути, этим занимались и большевики! - В. К.). Их сознание и их совесть - их национализм - должны жить и дышать круговой порукой под сенью [...] империи. Военный и таможенный союз самостоятельных национальных государств уже достаточен, чтобы Союз Народов был не эфемерной Лигой Наций, а мощным и сложным органическим целым". Новой имперской элитой будет тот отбор людей дела и воли (т.е. младороссы. - В. К.), [...] которые в будущем послужат социальной и национальной (конечно, многонациональной) базой для новой Имперской Монархии" [3. 1939. 19 II. С. 4].

Правоту своих утверждений об эволюции большевизма младороссы усматривали в призывах ЦК комсомола обогнать Рур, Силезию, Пенсильванию, Канаду, Данию, Аргентину, т.е. превращения социалистического соревнования в национальное [1. 1931. 15 I. С. 3]. Конечно, это была чистейшая демагогия, но она хорошо укладывалась в их теорию.

В то же время если понимать суть "национализма" так, как его воспринимали младороссы, то здесь нет никаких поводов для усмешек. Нет причин для иронии

над их восторгами от фильма "Александр Невский", от слов князя отпускаемым на волю немецким кнехтам: "Идите и скажите всем в чужих краях, что Русь жива. Пусть без страха жалуют нам в гости. Но если кто с мечом к нам пойдет - от меча и погибнет". Члены "второй советской" партии "Молодая Россия" верили, что эти прекрасные слова "проникают в сердце советского человека, горячо любящего свою социалистическую родину" [3. 1938. 10 IX. С. 3]. Но в то же время в СССР торжественно отмечали очередную годовщину "Слова о полку Игореве", воспринимаемого как гимн русскому народу, русской государственности.

Здесь только не следует забывать, что для младороссов слова "социализм", "национализм", "советы" - из одного ряда.

И безусловную правоту своих утверждений младороссы видели в свидетельствах тех, кто бежал от большевиков, например С. Дмитревского. В книге "Сталин", - отрывки из которой охотно публиковались в младоросской прессе, - он писал: "Наверх поднимаются все в большем количестве люди народа. Они несут с собой большой - у одних еще не осознанный, у других уже осознанный - национализм. Национализмом является окончательно победившая там идея "социализма в одной стране". Национализм - индустриализация, национализм - все чаще звучащее утверждение: у нас есть отечество - и мы будем его защищать. Национализм - все чаще появляющееся именно там сравнение нашей эпохи с эпохой Петра Великого [...] с той только разницей, что масштабы нашей эпохи больше, и в деле революционного преобразования России принимают участие более широкие, чем тогда, народные слои. Пусть много уродливого в том национализме, что там сейчас проявляется. Он и не может быть иным, люди полностью еще себя там не осознали - и многие и не в состоянии пойти до конца на путь чистого, великодержавного национализма, но то, что мы сейчас имеем там, есть не только полная материальная подготовка здания будущей национальной империи. Там идет подготовка ее идеологии, там идет и подготовка ее людей" [1. 1931. 1 XII. С. 2]. И что же в итоге?

Первое - русский национализм не следует трактовать в узконациональных рамках. Даже в рядах националистов-младороссов было немало представителей самых различных "племен" - от ассирийцев до якутов. Что же служило критерием для младоросского определения "русского национализма"? Тезис о ведущей роли русского народа? Верно, но не совсем. Думается, что здесь надо говорить несколько шире, а именно, о естественном и органическом мировосприятии жизни в России всеми населяющими ее людьми. Причем государствообразующим в силу историко-культурного бытия является русское "племя", свободное от расовых предубеждений.

Второе - следуя логике идеологов "Молодой России", младороссами были и Чкалов и Рихтер, Стаханов и братья Старостины, Ботвинник и Карацупа. Более того, идя к (абсурдному!?) абсолюту, самым славным младороссом можно назвать Сталина. Отсюда еще один вывод: не национальность, а заслуги перед Отечеством - критерий для приобщения к младороссам.

Третье - как ни заманчив тезис о зависимости коммунизма от русской нации, тем не менее, он весьма уязвим по многим известным параметрам. Это типичный пример словесной эквилибристики.

Младороссы полагали, что если акцент ставится не на гордость строительством, не на гордость режимом, как прежде, а на любовь к родной земле, то это свидетельствует о пробуждении в народе национализма. "Нравится это Сталину или нет, он уже защищает не только "страну социализма", но именно Русскую землю". Именно поэтому они полемизировали со староэмигрантами, утверждавшими, что "большевики упразднили само понятие о России, т. е. о национальном государстве, существование которого связано с территорией" [1. 1934. 25 V. С. 2].

Более того, в головах эмигрантов бродили "фантастические планы об избрании вместе со всем русским народом Сталина царем. И "разговоры в этом смысле приходилось слышать все чаще" в эмигрантской среде" [6. С. 265]. Такое вот удивительное соединение монархизма с большевизмом.

В чем же причина столь удивительного явления? Вероятно, ответ следует искать в застарелом комплексе вины интеллигенции перед народом, равно как в иных настроениях части молодежи, взращенной вне отечества, но испытывающей гордость за свою родину, ее успехи, связываемые с именем Сталина.

В 1931 г. Казем-Бек в программной речи "К Советской Европе или к Молодой России", говоря о коммунизме, утверждал: "Итак, для нас, зарубежных националистов, вопрос идет не о борьбе с национальными общерусскими силами, а о борьбе со сталинской верхушкой, ради возглавления той России, которую Ленин и Сталин против своей воли вывели из многолетнего сна (выводить ее начали те же предшественники младороссов еще в XVIII в. Да и сам народ не был той девкой, которую насильно выдают замуж. - В. К.). Мы заодно с теми, кто в России, хотя бы пока под коммунистическим флагом, делает национальное дело. Общий фронт всех русских против Сталина - вот основной лозунг" [7. С. 7 - 9].

Поверхностное чтение этих слов может привести к выводу о демагогии автора. Впрочем, она и должна присутствовать в любых материалах программного характера. Дело здесь не в дозе, а в двух чрезвычайно важных положениях, продекларированных А. Л. Казем-Беком. Первое: "национальные общерусские силы" - это сам народ. Второе: "национальное дело" можно строить и под "коммунистическим флагом". Такая трактовка, разумеется, не могла быть воспринята теми, кто отрицал всякую возможность сосуществования, некоего симбиоза советского строительства и национальных идеалов. Можно пойти и дальше, утверждая, что все содержание XX в. есть борьба за социализм во всемирном масштабе. Вопрос и беда только в том, что существовали и сейчас бытуют, живут различные представления об этом удивительном феномене, сопровождающем человека на протяжении его истории.

Проблема чрезвычайно трудная и деликатная в своем историческом контексте. Однако, если принять в качестве одного из идеалов сильное государство, то большевики делали национальное дело. Здесь можно возразить, что в этом процессе убивали народ, вытравляли его дух, искореняли религию. Было и первое, и второе, и третье. Но... это движение с его заветной мыслью - виноваты все, только не я - началось еще до революции. Бессмысленно также отрицать роль и значение иррационального, а если говорить понятным языком, то божественного провидения. Не следует забывать и о том, что в России, вступившей на историческую авансцену сравнительно поздно, на первом месте всегда стояли интересы государства, но отнюдь не личности и ее права, на чем отлично сыграли борцы с самодержавием в 1917г.

Вдумываясь в мысли младороссов, этих творцов и сторонников революционного консерватизма и органической демократии, можно заметить, что они весьма талантливо и удачно "схватили" суть исторического процесса. Те же самые принципы органической демократии нашли свое воплощение в программных установках младороссов, обозначавших Россию в форме монархии трудящихся. Тем не менее... Если задуматься над теорией революционного консерватизма, то она, в сущности, представляет собой настолько широкое поле для мысли и истории, что может быть использована для доказательства своей правоты людьми самых различных взглядов и положений в обществе. Здесь можно спорить, могу уступить в одном - сторонники революционного консерватизма всегда будут настаивать на приоритете ценностей прошлого, испорченных или забытых настоящим. В сущности, для понимания темы следует привести слова Константина Николаевича Леонтьева, для которого идея государственности связывалась с феноменами раз-

вития и охранительства. Размышляя на эту тему, он писал, что развитие любого государства "сопровождается постоянно выяснением, обособлением свойственной ему политической формы; падение выражается расстройством этой формы, большей общностью с окружающим [...] Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться" [8. С. 197]. Смена форм, начавшаяся в XVIII-XX вв. вследствие эгалитарно-либерального процесса, по Леонтьеву, возможно, и полезна для вселенной, но не для длительного сохранения самих отдельно взятых государств. Исходя из своей теории трехэтапного исторического процесса - эпической простоты и патриархальности, сложного цветения, вторичного смешивания и упрощения с последующим разложением и гибелью - Леонтьев подчеркивал, что в начале третьего этапа "в смысле государственного блага все прогрессисты становятся неправы в теории, хотя и торжествуют на практике [...] Все охранители и друзья реакции правы, напротив, в теории [...] ибо они хотят лечить и укреплять организм [...] Они все-таки делают свой долг и, сколько могут, замедляют разложение, возвращая нацию, иногда насильственно, к культу создавшей ее государственности. До дня цветения лучше быть парусом или паровым котлом; после этого невозвратного дня достойнее быть якорем или тормозом для народов, стремящихся вниз под крутую гору, стремящихся нередко наивно, добросовестно, при кликах торжества и с распущенными знаменами надежд" [8. С. 208].

Эта диалектическая формула придает совершенно иное звучание и оттенок трагизма штампованным характеристикам сложнейших понятий бытия. Рассуждения же по проблеме органической демократии представляются несколько надуманными, в чем-то утопичными, может быть даже банальными в своей простоте и известности. Столь широкий спектр не согласующихся определений вызван прежде всего "чувством" игры в понятия, чем так часто "грешат" философы. Причем доказать спорность их положений достаточно трудно: все остается будущему. Если же обращаться к опыту прошедшего времени, замечу, что история человечества дает мало шансов говорить о некоей органической демократии. И чтобы поставить точку, прошу вспомнить гегелевское определение действительности. И все же русская молодежь, младороссы прежде всего, думали о будущем. Сама величественная история России утверждала их в вере в ее великое будущее, в ее предназначение сыграть спасительную роль для всего человечества. Будучи русскими до мозга костей, они считали, что любовь к Родине или русский национализм, проявляется в характере, чувстве долга, в пренебрежении личным, в подчинении личности государству, обществу, его интересам.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Младоросская искра. Париж.

2. Молодая Россия. Мюнхен, 1923. Июль. N 1.

3. Бодрость.

4. РГВА. Ф. 64. Д. 8. Л. 58.

5. XVI съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М., 1930.

6. Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов 1934 - 1940. Сб. документов в 2-х кн. М., 1998. Кн. 2. 1938 - 1940.

7. Петрович Р. Младороссы. Материалы по истории сменовеховского движения. London; Ontario. 1973.

8. Леонтьев К. Н. Собр. соч. М., 1912 - 1913. Т. 5.

Постоянный адрес данной публикации: