Libmonster ID: RU-16014
Автор(ы) публикации: Н. В. Пислегин

В конце XVIII в. в России разрабатывались проекты реформирования системы обеспечения заводов вспомогательной рабочей силой. Была задумана замена приписных крестьян непременными работниками. Она распространялась на весь Урал, в том числе на Ижевский и Воткинский заводы. Непременных работников предполагалось рекрутировать из ближайших к заводам волостей. На Боткинском заводе реализация этой задачи была вполне осуществимой. Другая ситуация сложилась в Ижевске, окруженном волостями, населенными по преимуществу удмуртами. Ранее они не считались способными к заводским работам.

Между представителями власти началась переписка. Начальник заводов А. Ф. Дерябин полагал, что удмуртов следует переводить в непременные работники. Вятский же губернатор П. С. Рунич считал, что они не способны к заводским работам, занимаются по преимуществу земледелием, не знают русского языка; даже возлагаемые на них "по адмиралтейству" работы исполняют посредством найма. На это Дерябин заметил, что "вотяки не затрудняются говорить по-русски на рынках, даже нанимаются вместо приписанных к заводам исполнять большую часть заводских работ". Наем на лашманские работы сторонних людей Дерябин справедливо объяснял отдаленностью таковых от места жительства удмуртов-лашманов (лашманами становились крестьяне, обязанные заготавливать лес для военно-морского судостроения). Победила точка зрения Дерябина. Выбор пал на Юскинскую и Завьяловскую волости, как самые близкие к Ижевскому заводу1.

Перспектива изменения строя жизни и выполнения новых обязанностей вызвала бунт. Неповиновение новым правительственным распоряжениям вначале проявилось в Юскинской волости.

Б июне 1807 г. новый вятский губернатор В. И. Болгарский получил уведомление от Дерябина, что удмурты Юскинской волости численностью до 3000 человек объявили: "Пусть хоть головы им рубят, но они имен своих никому никогда не скажут и к заводам не пойдут"2. Губернатор выехал на место. В августе начались брожения в Завьяловской волости. Ходили слухи, что "якобы они (крестьяне. - Н. П.) от лашманских работ не изъемлются, а сверх того из них по приписке к заводу пошлются из своих селений на другие заводы". В волости были направлены казаки3. Волнение перекинулось в соседнюю русскую Кулюшевскую волость4.

Для пресечения слухов власти разрешили теперь уже бывшим крестьянам-лашманам выбрать двух ходоков, которые побывали в Адмиралтейской конторе (г. Ка-


Пислегин Николай Викторович - кандидат исторических наук, Удмуртский институт истории, языка и литературы. Ижевск.

стр. 156

зань) "для личного там дознания, действительно ли они от работ адмиралтейских исключены и должны при заводах быть"5. Помимо этого земскому суду было вменено в обязанность зачитывать в волнующихся селениях особые листки с разъяснениями "законности" проводимых преобразований: упор делался на том, что зачисление произведено по царской воле и что оно предоставляет ряд льгот6.

Когда Болгарский приехал в Завьяловскую волость, удмурты на коленях просили помилования. Губернатор приказал арестовать наиболее "дерзких", которые впоследствии были сосланы на отдаленные заводы7. Некоторые скрылись в лесах. Сарапульскому и глазовскому земским исправникам было вменено в обязанность следить за ситуацией: "Мы... положили правилом, не собирая их уже воедино, а порознь, где кто живет, вновь их урезонивать и, захватывая из них больше вольнодумных, отправлять Вашему превосходительству (губернатору. - Н. П.) в Вятку в полной уверенности, что прочие затем не захотят далее ослушаться и подвергать себя строгости". От своих должностей, якобы за поддержку волнений, были удалены два приходских священника Завьяловской и Юскинской волостей8. Никакой поддержки бунта со стороны священников не было и не могло быть в силу малого авторитета церковнослужителей среди новокрещеных удмуртов, но губернатор "нашел их такими невеждами, что нельзя ожидать от них ничего полезного, тем более что они крайне еще нетрезвы"9.

Дерябин причины волнений видел в недостаточном информировании крестьян со стороны местного начальства. В письме к графу А. И. Васильеву он пишет о слабости разъяснительной работы, которую должны были провести земские исправники. Итогом стала такая ситуация, что "горное начальство в их (крестьян. - Н. П.) глазах выходит самозванцем". Другой причиной, по мнению Дерябина, явилось корыстолюбие чиновников, бравших деньги за непричисление в непременные работники и рисовавших их будущее самыми неприглядными красками. Например, когда уже состоялось причисление, командиру Ижевского завода была подкинута записка, просившая освобождения от приписки за 3 тыс. рублей10.

Положение непременных работников, несмотря на все "даруемые" льготы, было тяжелее положения государственных крестьян, и удмурты, жившие недалеко от завода, понимали это. Другой, не менее значимой причиной волнений можно считать то, что любое серьезное изменение своего статуса крестьяне, предпочитавшие жить так, как жили их предки веками, воспринимали негативно.

В 1820-х гг. в связи с нехваткой вспомогательной рабочей силы начальство Ижевского оружейного завода попыталось выйти с предложением добрать "недостающее количество непременных работников" из очередных ближайших волостей. Но удмурты в марте 1823 г. послали министру финансов просьбу об освобождении от приписки, а через три месяца, не получив ответа, подали прошение Александру I. Они писали, что перевод в непременные работники принесет "крайнее отягощение и разорение", добавляя, что все подати и повинности оплачиваются ими всегда без недоимок. Переписка затянулась до 1829 г., когда было решено увеличить численность непременных работников на 300 человек, набранных из рекрутов. Все последующие просьбы заводской администрации о наборе среди государственных крестьян ближних волостей успеха не имели11.

В феврале 1828 г. произошли волнения в Качкинском приказе Елабужского уезда, вызванные мероприятиями по внедрению в жизнь положений реформы Л. А. Перовского. Началось все "недачей подписок" о принятии правил об общественной запашке12. Данное неповиновение явилось продолжением волнений в Мысовочелнинском приказе Оренбургской губернии, откуда приезжали двое "для расстройства и возмущения крестьян"13. Для подавления волнений правительство командировало в Вятскую губернию флигель-адъютанта Мантейфельда "с открытым письмом, по коему он может взять две роты, а будет надобность, потребует и более". В Качку с ним отправился и вятский губернатор А. И. Рыхлевский. Крестьяне потребовали сменить удельного голову, просили показать им подпись императора под указом о новом порядке сбора подати и введении общественной запашки.

Мантейфельд и Рыхлевский собрали сход, где потребовали составить "мировой" приговор о выполнении распоряжений. Понадобилась военная сила. В Качку прибыли три сотни 1-го тептярского казачьего полка. Прежде всего, были схвачены предво-

стр. 157

дители, после этого, несмотря на сильное сопротивление, порядок восстановился. Началась расправа. Двоих, "как главнейших бунтовщиков по возмущению народа к неповиновению", суд приговорил к шпицрутенам через 1000 солдат по два раза и к каторжным работам "навечно". Четверым определили 500 шпицрутенов по одному разу, а далее - арестантские роты (из них двое по старости лет были возвращены). Один был наказан 25 ударами плетьми, после этого две недели был выдержан на хлебе и воде и оставлен на месте своего жительства. Десять сельских выборных, участвовавших в неповиновении, наказали 20 ударами плетей. Некоторые оставались "в подозрении". Писавший для крестьян прошение отставной губернский секретарь А. А. Нехотяев особым военным судом "за возмущение и другие противозаконные поступки" был лишен чинов и дворянства и сослан на каторгу14.

Летом 1831 г. имело место еще одно мощное выступление: крестьяне пяти приказов - Галановского, Каракулинского, Козловского, Мостовинского и Нечкинского - отказались от уплаты поземельного сбора15. В начале 1831 г. в приказах под видом нищего побывал крестьянин Устиновского приказа Пермского имения, который утверждал, что сбор у них не приняли. Волна неповиновения усилилась, когда стали измерять земли и отрезать "излишние", объявлять новые платежи16. В начале июня в приказы был направлен помощник управляющего конторой Москвин. На основе его рапорта в Департамент уделов сообщалось: "Крестьяне по внушению злонамеренных людей, тщательно ими скрываемых, принимая за странное одно слово тяглы ... принимают введение поземельного сбора не за иное что, как за вид подписки их за барина". Наибольшее сопротивление оказывали малоземельные селения17. Доходило "до крайних пределов неповиновения", делания "самовольных и самых буйных сходок". На угрозы и уговоры повиноваться властям крестьяне отвечали: "Как мир посудит"18. Попытки "опереться на лучших людей" были безрезультатны, оказалось, что те попросту не явились на сход и "тем самым обличили себя в явном неповиновении". Помимо "упорства" во введении поземельного сбора, крестьяне возражали против общественной запашки, постройки запасных хлебных магазинов, платежей в пользу голов и старшин. В Мостовинском, Каракулинском и Галановеком приказах также потребовали сменить голов19.

В конце июля 1831 г. чиновник Департамента уделов А. П. Найденов нашел, что "во всех имениях Сарапульского уезда мятеж возник до высочайшей степени, буйная чернь самовольно устраняет голов и писарей, составляют свое правление, уничтожают указы о поземельном сборе, не признавая над собой никакой власти". Рядом волновались пермские приказы. 6 августа в Сарапул приехал губернатор Е. Е. Ренкевич. Для усмирения крестьян им были собраны 500 башкир, 50 казаков, 20 урядников и 16 чиновников20. Губернатор, лично возглавив отряд, на сходке в Козлове наказал четырех крестьян. В результате собравшиеся "пали на колени и раскаялись"21. Начались следствие и экзекуции.

Завершило волнения удельных крестьян по поводу преобразований их ведомства выступление в Нечкинском приказе в мае - июне 1834 г. в форме "картофельного бунта". 10 марта 1834 г. Департамент уделов разослал предписание посадить картофель на казенных запашках как средство предотвращения голода в результате возможного неурожая зерновых22. В начале мая жители д. Дулесовой отказались исполнять указание о посадке. На сходке, собранной управляющим Мостовинским отделением Сергиевским, они заявили, что "на их земле, якобы неудобной, не будет родиться картофель, что посев оного для них обременителен, наконец, что должны сеять картофель только те, которые во время бывшего возмущения по введению поземельного сбора были покорны, а они решительно не хотят исполнять сего, не боясь никаких наказаний"23. Население приказа разделилось: крестьяне Докшанского и Паздеринского участков выделили часть своей общественной запашки и вспахали ее, а Лагуновский, Дулесовский и частично Нечкинский поддержали крестьян Дулесовой. Сергиевский доложил о волнениях управляющему удельной конторой и потребовал у Сарапульского земского суда "принятия надлежащих полицейских мер"24. Нечкинские поселяне "нарушили спокойствие" в Мостовинском, Галановском, Каракулинском, Козловском и Ершовском приказах25.

Среди крестьян ходили упорные слухи о том, что посеявших картофель на общественном участке запишут "под барина Перовского"; в частности, их распростра-

стр. 158

нял мещанин Егор Вечтомов на рынке с. Каракулинского26. Крестьяне полагали, что правительство "ведет их под барина: сперва обложило тяглами, потом заставляет сеять картофель и травы, там заставит сеять мак, собирать холсты, лен и прочее". По мнению старообрядцев, а их было много, картофель "есть отрождение того заветного яблока, за которое лишился блаженства первоначальный человек, и что когда оно с проклятием было брошено на землю, то от него родилась картофель и, следовательно, семя сие есть антихристово"27.

30 мая Найденов обратился к оренбургскому генерал-губернатору с просьбой откомандировать 600 башкир. После карательной операции по указанию Николая I от 24 июня при Сарапульском уездом суде была учреждена военно-судная комиссия. И здесь выяснились некоторые причины "картофельного бунта".

Сопротивление возникло в результате указа о посадке на общественных запашках. Управляющий конторы, обвиняя главу Мостовинского отделения в неправильном предании многих крестьян военному суду, 19 августа распорядился освободить из тюрьмы 46 человек, 27 августа - 12 человек; затем военно-судная комиссия, рассматривая дела, освободила еще 17 человек. В сентябре Департамент уделов командировал особого чиновника, поручив ему произвести следствие "как об ослушании крестьян, так и действиях местного начальства, предшествовавших и сопровождавших сказанное происшествие". Выяснилось, например, что некоторые сельские начальники запретили крестьянам сажать картофель в огородах, грозя 25-рублевым штрафом, а в одной деревне смотритель общественной запашки вместе с десятником "ходя по селению, сами выдергивали посаженный картофель, вполне уверенные, что этим исполняют волю начальства"28.

Приговор комиссии военного суда был следующим: троих крестьян, "как главных виновников возмущения и обличенных в покушении на жизнь головы", наказать шпицрутенами и отдать в крепостные арестанты; 18 виновных "в распространении неблагоприятных слухов" и одного, "обличаемого в произношении заочно угроз против удельных чиновников", наказать плетьми; одного, "самовольно давшего крестьянам приказание не садить картофеля", наказать батогами; 31-го, "показанных виновными в возмущении без доказательств, из коих многие хорошего поведения, а другие сверх того оправдываются обстоятельствами, и одного, преданного суду за сопротивление при взятии под стражу, но в том необличенного, от суда и следствия освободить". Затраты государства на подавление выступления и проведение следствия по нему подлежали компенсации за счет волновавшихся сельских обществ29. Данный приговор был рассмотрен губернатором, а затем и выше. По положению Комитета министров, утвержденному 5 февраля 1835 г., двое крестьян были прогнаны через 500 человек по одному разу и сосланы в крепостные арестанты, 18 человек наказаны плетьми и двое - батогами по 20 ударов. Возникшее в ходе расследования дело о злоупотреблениях представителей сельской власти, бравших и взятки за освобождение от военной экзекуции и незанесение в список бунтующих, разбиралось в уездном суде и уголовной палате, их наказание было мягче приговоров военного суда30.

В своих действиях удельные крестьяне опирались на мнение "мира", зачастую принимали решения и формулировали требования на общинных сходах. Выборные же органы в этих случаях занимали неоднозначную позицию: иногда они оставались с крестьянами, в других случаях поддерживали действия официальных властей, а иногда и старались получить собственную материальную выгоду от происходящих событий. Власти, спровоцировав волнения и упустив их развитие в зародыше, в дальнейшем вынуждены были прибегать к репрессивным мерам.

Подобно удельным воспринимали ведомственные преобразования и государственные крестьяне. Эпохальные реформы ведомства государственных имуществ под эгидой П. Д. Киселева вызвали волнения казенных крестьян и в Удмуртии.

В феврале - марте 1842 г. серьезное выступление произошло в трех обществах Верхосвятицкой волости Глазовского уезда. Здесь волостное начальство было вынуждено четыре раза собирать сходы для выбора "добросовестных" в волостную и сельские расправы и одобрения дополнительного общественного сбора. Крестьяне отказывались исполнять новые предписания, послали выборных в Вятку для подачи жалобы, считая, "что этот противозаконный и излишний общественный сбор и выбор добросовестных сделала одна казенная палата, а правительство о сем совсем не зна-

стр. 159

ет". По их мнению, "служащих лиц уже довольно, но даже и должно удалить от должностей заседателей волостного правления, а в сельских управлениях старшин и старост определять на 1 год без всякого им жалованья". Волостной писарь Демид Наговицын, который "растолковывал о вышеозначенных предметах", был избит; крестьянина Савву Пестова, призывавшего на одном из сходов "подождать окружного начальника или какого-нибудь чиновника" для разъяснений, объявили "ябедником и заединщиком с волостными начальниками" и также избили. Проявилось противостояние между крестьянами и их выборным волостным начальством, которому по новым положениям увеличивалось жалованье. Только с прибытием окружного начальника, уездного стряпчего, станового пристава и глазовского протоиерея крестьяне были успокоены. Из 324 участников сходок, обвиненных в нарушении "тишины и спокойствия", 13 подверглись наказанию31. Это событие стало предвестником волнений лета 1842 года.

"Картофельные бунты" 1842 г. были вызваны весьма позитивными, на первый взгляд, мероприятиями государства. 18 июля 1840 г. в секретном комитете под председательством военного министра Чернышева обсуждался вопрос о мерах предотвращения голода. Одним из решений было в селениях государственных крестьян засевать поля картофелем. 28 августа 1840 г. Министерство государственных имуществ разослало на места циркуляр, в котором предписывалось отводить для этого специальные участки32. Дополнительно в октябре 1841 г. последовал новый циркуляр, в котором для особых мер по сохранению семян на будущие посевы с души предписывалось взыскивать по полторы четверти хлеба33.

Еще осенью 1840 г., когда начали отводить участки земли для посадки, появились первые признаки недовольства и сопротивления. Картофель в 1841 г. не уродился. Неурожай охватил и зерновые культуры. Тем временем Министерство государственных имуществ издало еще один циркуляр, в котором предписывалось разводить картофель не только при волостных правлениях, но и при каждом сельском обществе по одной десятине. Если ранее пытались как-то убедить крестьян, то в 1842 г. упор был сделан на принудительные меры. В итоге в четырех уездах Вятской губернии, в том числе и Глазовском, разразились "картофельные бунты". 12 мая 1842 г. движение началось в Осиновской волости Нолинского уезда34, где появились и кровавые жертвы, которых не было в других местах.

В Глазовском уезде волнения происходили в семи сельских обществах четырех волостей. Начало было положено распространившимися из Нолинского и Слободского уездов слухами, "будто бы если в течение двух дней не разломана будет около посеянного картофеля изгорода, то заключится контракт и казенные крестьяне будут барские или удельные". Пролог волнений можно представить по следующей схеме: после распространения слухов крестьяне собирали тайные сходы для их обсуждения, где намечали время выхода на картофельные участки. Обычно организаторами выступали деревенские десятники. Помимо отказа сажать картофель высказывались желания, "чтобы управление над ними (крестьянами. - Н. П.) было по-старому"35. В большинстве случаев для успокоения крестьян оказалось достаточно "увещаний" уездных и губернских чиновников и местных священников.

9 июня крестьяне Ветошкинского общества Тишинской волости сломали изгороди и выбросили картофель, а уже 12-го большинство ветошкинцев согласились дать "подписку в покорности". То же повторилось в Дворищеском обществе. Небольшая часть крестьян, заперев дома, удалилась в леса. Но скоро и они подчинились. В Поломском обществе Елганской волости одного упоминания о "нолинских мерах" оказалось достаточно, чтобы "уничтожить дух неповиновения и водворить дух кротости и покорности". В Забалуевском обществе Рябининской волости пришлось ждать воинской команды. Когда 19 июня команда прибыла, "бунтовщики" стояли в сборе и ожидали. К ним обратились с "увещанием". Тогда "повинуясь и убедившись в пользе мер правительства к разведению сего овоща", крестьяне пали на колени и просили прощения. "Употребивши над некоторыми исправительные меры" (то есть выпоров), крестьян отпустили по домам. На следующий день картофель был посажен. После проведения церковной службы власти отобрали подписки в покорности36. 18 июня незначительные волнения прошли в Барашковском обществе Комаровской волости, где "по малому количеству собравшихся людей (около 80 человек. - Н. П.) и по недо-

стр. 160

пущению к сломанию изгороды сельскими начальниками все расходились в свои жительства"37.

Наиболее активные участники бунтов были наказаны двухнедельными заключениями, ударами палок или розог и денежными возмещениями пострадавшим представителям местного самоуправления. Остальные отделались внушением, "что освобождаются они ныне от наказания единственно из уважения к их легкомыслию и невежеству". Как обычно, понесенные в ходе подавления выступлений расходы были списаны на счет самих крестьян38.

"Картофельные бунты", тем не менее, принесли положительный для государственных крестьян результат: 30 ноября 1843 г. принудительные общественные посевы картофеля были отменены. Вместе с тем, выступления были направлены в целом против реформ Киселева, менявших привычные формы взаимоотношений крестьянства и власти и уже из-за этого казавшихся опасными. Когда правительство начало насаждать посевы картофеля, у крестьян возникло невольное опасение, что их передают уделам. Этот страх был основан на сходстве действий среди казенных крестьян с порядками, существовавшими в удельных имениях. Насаждавшиеся волостные и сельские уровни власти напоминали государственным крестьянам таковые же в удельных имениях; особенно это бросилось в глаза, когда волостного голову и других волостных и сельских начальников обрядили в "форменные кафтаны с позументами"39. Если ко всему этому добавить, что ранее государственных крестьян могли передавать в удельные имения, то выходило, что опасения имели реальную почву.

На территории Удмуртии первой половины XIX в. имели место случаи открытого неповиновения и крепостных крестьян40. Два наиболее крупных из них произошли в 1834 и 1855 годах.

В октябре 1834 г. крепостные крестьяне помещика Запольского (Елабужский уезд) "произвели шум и крик по всей деревне", заступаясь за старосту Михаила Яковлева, которого хотели наказать. Староста был отпущен, но в имение прибыли земский исправник, дворянский заседатель и стряпчий, которые выпороли 38 человек. Летом 1855 г. жители с. Старый Бурец Малмыжского уезда получили от дворовых людей в Петербурге весть о смерти помещицы Озеровой. Вскоре разошелся слух о возможности их перехода в государственные. В Петербург отправились ходоки с прошением к царю: крестьяне договорились не платить оброк в прежнем объеме и ходить на барщину в меньшем количестве. В вотчину на 10 дней была отправлена воинская команда. Суду были преданы два крестьянина, приговоренные к 60 ударам розог и отдаче под надзор полиции41.

По замечанию А. Н. Долгих, в предреформенные годы правительство проводило политику тщательного учета закрепощенного населения, что в ряде случаев приводило к освобождению крестьян по их жалобам. Кроме того, проводя политику сохранения дворянской монополии на владение крепостными, государство не допускало случаев владения ими разночинцами42. Все это и провоцировало так называемые "отыскания вольности". Чаще они носили форму обращений во властные структуры. Так боролась за причисление в сарапульское "мещанское общество" бывшая крепостная помещика Тарабеева Марья Иванова. С 1812 г. жители сельца Аксарина Сарапульского уезда подавали жалобы в различные инстанции, стремясь освободиться от своего помещика Дельгольца, а после его смерти - от вдовы43.

В первой половине XIX в. продолжалась христианизация нерусских народов. Значительное место в крестьянских выступлениях занимало-открытое и тайное противоборство новокрещеных и язычников. Например, в 1830 г. удмурты Чутырского прихода Сарапульского уезда "между собой делают советы, дабы под видом каких-нибудь предлогов не можно ли будет учрежденное миссионерство уничтожить, дабы "жить по старой вере", какового мнения держатся и часть Дебесского прихода, смежного с Чутырским"44. В 1850 г. удмурты Верхнепарзинского прихода Глазовского уезда собрались сжечь миссионера протопопа Старанова за его намерение предать огню языческое мольбище и уже окружили его, но в это время послышался гром (начиналась гроза), и крестьяне в страхе разбежались. Воспользовавшись этим, Старанов скрылся45.

К выступлениям религиозного характера тесно примыкает борьба удмуртов за право варить обрядовый напиток - кумышку. Особенно она обострялась в периоды

стр. 161

ее законодательного запрета (до 1802 и в 1818 - 1827 гг.). Так, в январе 1798 г. в д. Качкашурской Омутнинской волости Глазовского уезда во время проводимого нижним земским судом расследования по поводу незаконного курения кумышки умер крестьянин Трефилов. Возмущенные общинники окружили избу, где находились следователи, и установили караул, заявляя, что "суд отпущать и лошадей давать обществом не велено", однако согласились сами отправить записку к глазовскому городничему П. Ф. Чайковскому (деду П. И. Чайковского). По прибытии в деревню городничего с шестью солдатами волнения прекратились. Слободской уездный суд, рассматривавший это дело, вынес компромиссное решение не наказывать ни бунтовавших крестьян, ни виновных в смерти Трефилова, так как "они в показуемых на них преступлениях не признались, ясных же достаточных и неоспоримых на обвинение их доводов не оказалось". Губернское правление вынесло земскому суду "строжайший" выговор "за собрание к допросу о винокурении вдруг многих крестьян"46.

Разрешение варить кумышку никогда не было полным: имелись ограничения по крепости продукта, что давало возможность обвинить удмуртов в "корчемстве". В результате возникали дела о сопротивлении крестьян производимым обыскам. Типичным, например, является случай в д. Верхняя Чура Глазовского уезда, где весной 1828 г. "из вотяков новокрещены прибили и прогнали поверенных" так сильно, что они должны были бежать из деревни, оставив лошадей и идти пешком до волостного правления 12 верст. В адрес органов крестьянского самоуправления постоянно звучат обвинения, что они обнаруживают "явную к умножению, а не к искоренению зла сего понаровку"47.

Конфликты с властью на религиозной почве были часты у старообрядцев. В значительной степени это связано с рядом законодательных актов, существенно ограничивавших их в правах. Преследуются проводимые обряды, браки "по расколу" с православными, "совращения" в свою веру. Сопротивление встречают некоторые акты государственного патернализма, например, прививание оспы. Особенно активным было противодействие раскольников попыткам склонить их в официальное православие или единоверие. Вместе с тем, несмотря на их убежденность в праве выразить протест против имеющегося государственного устройства, сохраняется подчинение власти как таковой, побеждает соглашательская линия поведения48. И власть тоже ограничивает себя: в сентябре 1861 г. управляющий Минюстом Д. Замятин запрещает судебным местам задавать вопросы, касающиеся "существа учения, в особенности же мнений их о государе императоре, об установленных властях и Православной церкви"49.

Русские крестьяне Удмуртии довольно часто могли уклоняться из официальных православия и единоверия в старообрядчество, соответственно, возникал конфликт со светскими и церковными властями, стремившимися вернуть заблудших. Наиболее упрямых можно было сослать, отдать в рекруты, наказать плетьми, наконец, просто заключить под стражу, "дабы чрез сие в их жар противоборства мог погаснуть, а в других не могла далее поддерживаться надежда на выигрыш своего дела по упорству"50.

Первая половина XIX в. не отмечена масштабными крестьянскими восстаниями. Конфликт с властью, постоянно тлевший в крестьянской среде, выражался в большей степени в мягких формах. Намного проще, а зачастую и эффективнее было пассивное сопротивление.

Одной из наиболее распространенных форм борьбы была подача жалоб и прошений. Наиболее часты жалобы на несправедливую отдачу в рекруты, противозаконные или излишние поборы, вымогательство взяток за различные услуги или отмену каких-либо взысканий и наказаний, нарушения в решении земельных споров, нанесение побоев и т. д.51. Имели место и "рецидивы". Например, в конце 1830-х - 1850-е гг. жаловались на действия глазовского уездного землемера С. Филимонова (вымогательство взяток за дополнительное наделение землей, отрезка "излишних" наделов, притеснения при отбывании крестьянами натуральной повинности по постановке межевых признаков и т. д.). Последний продолжал оставаться в должности, не неся наказаний52. Поток прошений приходился на различные ревизии. Результаты их впечатляли. Так, во время сенаторской ревизии 1796 г. поста был лишен даже вятский губернатор. Один только Глазовский нижний земский суд тогда лишился земского исправника и дворянского заседателя. Помимо чиновников в незаконных

стр. 162

поборах и взятках, "чинимых в каждой волости", обличались до 3,9 тыс. "мирских начальников". Чтобы не перегружать суды, Екатериной II было отдано распоряжение по приговорам сходов лишать последних должностей со взысканием того, "что они незаконно употребили, несостоятельных же отдать без очереди за селения в рекруты"53. Ревизией 1824 г. выявилось, что с 14 волостей Сарапульского уезда путем вымогательства собрали более 190 тыс. руб. По Глазовскому уезду такие сборы превысили 340 тыс. рублей54. В 1837 г. при ревизии государственных имуществ крестьяне жаловались на злоупотребления лесничих, на сборы за перемену дорожного участка, на наем подвод для проезда старост в уездный город для уплаты податей и т. д.55.

Другой формой проявления пассивного крестьянского недовольства были действия, нарушающие те или иные законодательные установки. Сюда можно причислить самовольные переселения, порубки и расчистку леса, перепашку межи, уничтожение межевых признаков56.

Дореволюционный исследователь Н. П. Бехтерев причины своевольных переселений видел в волоките. Государственные крестьяне, чтобы избежать ее, употребляли уловку: выбрав место и подав просьбу, они, не дождавшись официального разрешения, переселялись туда. Если переселение не разрешалось, следовало обращение в вышестоящее ведомство. Часто, "имея в виду, что просители обзавелись на новом месте хозяйством и чтоб не подвергнуть благосостояние их расстройству и совершенному разорению", шло предписание принять как данное факт переселения, но с условием, "чтобы впредь сего отнюдь допускаемо не было"57.

Тактикой "мелкого фола" можно считать попытки избежать рекрутчину (бегство, раздробление семейств и даже членовредительство), незаконную торговлю солью, табаком, спиртными напитками, самогоноварение, жжение извести, "непредставление" понятых и т.д. Имели место и открытые "бунты" отдельных крестьянских семей. Таково, например, дело 1828 г. об учинении жителем Гординской волости Глазовского уезда Прокопьем Ваулиным с детьми бунта по случаю взятия сыновей его в рекруты"58. Случаи словесных оскорблений, притом даже в адрес царствующих особ, не вызывали каких-либо практических действий, "по глупости и невежеству" крестьян прощали59.

В целом эти действия можно считать проявлением крестьянского консерватизма (всяческое сопротивление нововведениям, пусть даже не таким уж и недавним, к тому же ограничивающим крестьянскую свободу) и стремления выжить. Согласно изысканиям американского крестьяноведа Дж. Скотта, "крестьяне смиренно отдают часть своей продукции государству, арендодателям, но только до тех пор, пока не возникнет угроза самому существованию крестьянских семей"60.

Однако бунт - это достаточно редкое проявление крайнего недовольства. Взбунтовавшиеся часто угрожают обещанием голову сложить, но не подчиниться, но это "лишь осторожное сопротивление и просчитанный конформизм". Поэтому крестьяне предпочитают применять "оружие слабых", особую "систему этических и политэкономических действий в противостоянии с власть имущими". В народной памяти долго держались воспоминания о жестоких репрессиях власти в случае проявления открытого протеста и несогласия61. Используя различные уловки, хитрость, молчаливые самовольные действия, оправдываемые собственной темнотой и невежеством, крестьяне зачастую добиваются своих целей, например, в освоении новых земель. Основным видом борьбы становилось использование вертикалей власти: жалобы вышестоящим на нижестоящих власть имущих. При этом главной формой является коллективное противодействие. Даже индивидуальные жалобы - в большей степени "форма заполнения бланка", но не суть конкретные прошения. Власти, в свою очередь, действуют весьма неоднозначно: с одной стороны, безусловно, эксплуатируют своих подданных, изымают их прибавочный продукт (в немалой степени в виде незаконных поборов) и подавляют любое явное сопротивление; с другой, - стараются заботиться о своих подопечных. Заслуживает также внимания утверждение Р. Пайпса, что "большинство так называемых крестьянских волнений не были сопряжены с насилием и представляли собою просто неповиновение". Поэтому они не могут служить "надежным барометром социального разлада или политического недовольства"62

История Удмуртии первой половины XIX в. не знает случаев поддержанного самозванчества в том виде, как это было во время крестьянской войны 1773 - 1775 гг.

стр. 163

Случалось, что появлялись слухи о якобы живых и скрывающихся особах, принадлежащих к императорскому дому. Например, в 1825 - 1826 гг. в Гординской волости Глазовского уезда крестьяне Трифон и Илларион Некрасовы утверждали "единственно за чудо токмо" о живом императоре Павле63. В 1840 г. в Малмыжском уезде был задержан "бродяга Александров, который выдавал себя за цесаревича Константина Павловича, привлекал к себе простой народ ворожбою"64. К этому ряду причислим и слухи о якобы отмене того или иного непопулярного решения центральной властью, которое местные представители власти утаивают.

Крестьяне начинают поддерживать выступление лишь в случае своей заинтересованности в его успехе, когда оно направлено против пагубного именно для них мероприятия власти. Борьба новоявленных непременных работников-удмуртов, выступления за свою религию и обычаи язычников, новокрещеных и старообрядцев, волнения государственных, удельных и крепостных крестьян носят узколокальный характер, зачастую даже не выходят за рамки отдельного "мира" - общины. Другой причиной локальности крестьянских волнений первой половины XIX в. можно считать отсутствие вождей. Согласно О. А. Суховой, стихийность аграрных выступлений "определяет глубину и укорененность в групповом сознании причин недовольства, но прежде всего это следствие массового сознания, проявляющегося в массовом поведении и выполняющим функцию регуляции сверхсильных эмоциональных переживаний, свойственных большинству участников процесса"65. В любом случае все это объясняет обыденность взаимоотношений власти и крестьянства Удмуртии в рассматриваемое время, как правило, исключающую явную конфронтацию. В конечном же счете всегда можно заметить, что конфликтные отношения неизменно сопровождают социальную жизнь. Главное, не допускать чрезмерного усиления их дестабилизирующего потенциала. Явным признаком жизненности социального тела Российской империи в конце XVIII - первой половине XIX в. является отсутствие ярко выраженного недовольства, о чем, к примеру, свидетельствуют удмуртские материалы.

Примечания

1. ЛУППОВ П. Н. Волнения вотяков Вятской губернии по поводу прикрепления их к горным заводам в 1807 - 1808 г. - Труды ВУАК. 1909. Вып. 2 - 3, отд. 3, с. 105 - 106.

2. Там же, с. 107 - 108.

3. Государственный архив Кировской области (ГАКО), ф. 582, оп. 140. д. 108, л. 260 - 261.

4. АЛЕКСАНДРОВ А. А. Ижевский завод. Ижевск. 1957, с. 85.

5. ГАКО, ф. 582, оп. 140, д. 108, л. 318.

6. ЛУППОВ П. Н. Ук. соч., с. 112.

7. Там же, с. 113.

8. ГАКО, ф. 582, оп. 140, д. 108, л. 318, 326.

9. ЛУППОВ П. Н. Ук. соч., с. 114.

10. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 37, оп. 16, д. 156, л. 2, 4 - 5об.

11. Научно-отраслевой архив Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН. Рукописный фонд (НОА УИИЯЛ), оп. 2-H, д. 464, л. 14, 15, 17 - 22.

12. ГАКО, ф. 21, оп. 1, д. 910, л. 2.

13. Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг. Сб. док. М. 1961, с. 113 - 114.

14. ГАКО, ф. 21, оп. 1, д. 910, л. 4 - 5, 7 - 9об., 13 - 14об., 17; НОА УИИЯЛ, оп. 2-H, д. 8, л. 96 - 96об.; ПОЛОВИНКИН Н. С. Дворцовая (удельная) деревня Приуралья. Вторая половина XVI - первая половина XIX вв. Тюмень. 1996, с. 110.

15. Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 196.

16. ПОЛОВИНКИН Н. С. Ук. соч., с. 111.

17. Центральный государственный архив Удмуртской республики (ЦГА УР), ф. Р-534, оп. la, д. 133, л. 124 - 125.

18. Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 197.

19. ПОЛОВИНКИН Н. С. Ук. соч., с. 111 - 112; Крестьянское движение в России в 1826- 1849 гг., с. 202, 657.

20. НОА УИИЯЛ, оп. 2-H, д. 63, л. 170.

21. ЦГА УР, ф. Р-534, оп. 1а, д. 133, л. 127.

22. ТОКАРЕВ С. В. Крестьянские картофельные бунты. Киров. 1939, с. 25.

23. Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 248.

24. ЦГА УР, ф. Р-534, оп. 1а, д. 133, л. 129, 130.

стр. 164

25. Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 250 - 254. Последний приказ находился в Пермской губернии.

26. Столетие Вятской губернии. Вятка 1881. Т. 2, с. 519 - 520.

27. Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 251.

28. Столетие Вятской губернии, с. 518 - 519.

29. ЦГА УР, ф. Р-534, оп. 1а, д. 133, л. 124.

30. Столетие Вятской губернии, с. 520 - 521.

31. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 687, л. 3об., 4, 5об., 6, 7об., 84 - 85.

32. ТОКАРЕВ С. В. Ук. соч., с. 24 - 25.

33. Столетие Вятской губернии, с. 521.

34. ТОКАРЕВ С. В. Ук. соч., с. 55 - 56.

35. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 679, л. 2об., 11об., 22.

36. Столетие Вятской губернии, с. 531 - 532; ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 679, л. 2 - 3об. 37: ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 679, л. 12.

38. Там же, л. 200. В случае "неоткрытия" виновных расходы списывались "на счет казны" (См., напр.: ГАКО, ф. 56, оп. 1, д. 517, л. 14об.).

39. ТОКАРЕВ СВ. Ук. соч., с. 73, 28 - 29.

40. По итогам X ревизии (1858 г.) крепостных в четырех "удмуртских" уездах Вятской губернии насчитывалось 2,8% от общего количества крестьян (См.: Удмуртская Республика. Энциклопедия. Ижевск. 2000, с. 562).

41. НОА УИИЯЛ, оп. 2-H, д. 45, л. 71; Столетие Вятской губернии, с. 511 - 513, 532 - 534; Крестьянское движение в России в 1850 - 1856 гг. Сб. док. М. 1962, с. 520 - 523.

42. ДОЛГИХ А. Н. Крестьянский вопрос в политике самодержавия в середине 10-х - начале 30-х гг. XIX в. Дис. канд. ист. наук. М. 1984, с. 94.

43. ГАКО, ф. 21, оп. 1, д. 1911, л. 2об. -4, 10 - 10об.; оп. 45, д. 7, л. 1 -1об., 23 - 25об., 64 - 64об., 72 - 92об., 114 - 114об.; ф. 21, оп. 1, д. 1759, л. 1 - 5.

44. ЛУППОВ П. Н. Христианство у вотяков в 1-й половине XIX в. Вятка. 1911, с. 296.

45. Вятские епархиальные ведомости. 1879, N 20, с. 519.

46. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 18, л. 60об. -61об., 94, 190об. -191.

47. ГАКО, ф. 21, оп. 1, д. 876, л. 6 - 6об.; ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 171, л. 2, 187.

48. ГУРЬЯНОВА Н. С. Монарх и общество: к вопросу о народном варианте монархизма. В кн.: Старообрядчество в России (XVII-XIX вв.). М. 1999, с. 129, 139, 144 - 145.

49. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 401, л. 16.

50. Там же, д. 789, л. 342 - 342об.

51. См., напр.: ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 632, 681, 722; оп. 3, д. 109, 121, 122, 129а, 141, 151, 155, 159, 161, 181, 211, 225, 228, 233, 260, 188, 343, 429, 683; ф. 241, оп. 1, д. 4, 257, 322, 697, 698, 755, 784, 850.

52. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 689, 714; оп. 3, д. 129а.

53. Там же, ф. 347, оп. 1, д. 126, л. 184, 312, 414 - 414об.

54. История Удмуртии: конец XV - начало XX века. Ижевск. 2004, с. 182 - 183.

55. ГАКО, ф. 575, оп. 24, д. 5, л. 38 - 69об.

56. См., напр.: ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 358, 629, 631, 734, 738; ф. 241, оп. 1, д. 3, 538, 576, 578, 579, 709, 766.

57. Столетие Вятской губернии, с. 435.

58. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 573.

59. См., напр.: РГИА, ф. 1405, оп. 39, д. 1413, л. 22 - 22об., 23об. -25.

60. НИКУЛИН А. Сатурналии мощи. Искусство господства и сопротивления в концепции Джеймса Скотта. - Отечественные записки. 2003, N 3, с. 111; СКОТТ Д. Моральная экономика крестьянства как этика выживания. В кн.: Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М. 1992, с. 202 - 210.

61. НИКУЛИН А. Ук. соч., с. 113.

62. ПАЙПС Р. Россия при старом режиме. М. 1993, с. 205.

63. ЦГА УР, ф. 126, оп. 1, д. 659, л. 28 - 28об.

64. Цит. по: МАКАРОВ Ф. П. Феодально-крепостнические отношения и классовая борьба в Удмуртии в XIX в. Ижевск. 1935, с. 25.

65. СУХОВА О. А. Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории социальной психологии и менталитета русского крестьянства (конец XIX - начало XX в.) по материалам Среднего Поволжья. М. 2008, с. 612.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/Недовольство-властью-в-удмуртских-уездах-Вятской-губернии-в-начале-XIX-в

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. В. Пислегин, Недовольство властью в "удмуртских" уездах Вятской губернии в начале XIX в. // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 21.04.2020. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/Недовольство-властью-в-удмуртских-уездах-Вятской-губернии-в-начале-XIX-в (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Н. В. Пислегин:

Н. В. Пислегин → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
661 просмотров рейтинг
21.04.2020 (1437 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
22 часов(а) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
2 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев
ПРОБЛЕМЫ ИНДИЙСКОЙ ДЕРЕВНИ
Каталог: Экономика 
10 дней(я) назад · от Вадим Казаков

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
Недовольство властью в "удмуртских" уездах Вятской губернии в начале XIX в.
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android