В 1975 г. в учебный план исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова была включена новая дисциплина "Методологические проблемы исторических исследований". Такой лекционный курс для студентов-историков разработал и на протяжении двух десятилетий ежегодно читал заведующий кафедрой источниковедения член-корреспондент АН СССР (с 1987 г. - академик) И. Д. Ковальченко. В названии курса отчетливо проявилось его понимание содержания новой учебной дисциплины и ее цель - знакомить начинающих ученых с тем, как решали прежде и как решают теперь фундаментальные проблемы научного познания прошлого исследователи, занимающие различные теоретико-методологические позиции. Методология, разъяснял И. Д. Ковальченко студентам, "определяет характер исторических воззрений и концепций... от нее зависит во многом успех и в накоплении фактического материала, и в совершенствовании методики его использования, и в расширении исторической проблематики"¹.

Материалы лекционного курса И. Д. Ковальченко наиболее полно и системно представлены в монографии "Методы исторического исследования". Опубликованная в 1987 г. издательством "Наука" под грифом Отделения истории и отмеченная Государственной премией СССР за 1989 г., книга востребована учеными и успешно выполняет функцию учебного пособия для студентов-историков. Несмотря на то, что за последние годы в России опубликовано множество работ по философии и методологии истории, ни одна из них не смогла составить конкуренцию труду И. Д. Ковальченко. В 2003 г. издательство "Наука" переиздало монографию "Методы исторического исследования" в авторской редакции.

В 1990-е годы в отечественной историографии произошла смена теоретико-методологических ориентиров. Под флагом отказа от гносеологического монизма в форме догматического марксизма был провозглашен переход к познавательному плюрализму. Оставаясь до конца дней убежденным сторонником марксистской философии истории, И. Д. Ковальченко опубликовал серию статей², в которых сформулировал свое понимание проблемы.

Голиков Андрей Георгиевич - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой источниковедения отечественной истории исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

¹ Цит. по: Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. 2-е изд. М., 2003, с. 8.

² Ковальченко И. Д. "Исследование истины само должно быть истинно": заметки о поиске исторической правды. - Коммунист, 1989, N 2; его же. Некоторые вопросы методологии истории. - Новая и новейшая история, 1991, N 5; его же. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое. - Свободная мысль, 1995, N 2; его же. Многомерность исторического развития. - Там же, N 10; его же. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований: заметки и размышления о новых подходах. - Новая и новейшая история, 1995, N 1; его же. Сущность и особенности общественно-исторического развития (заметки о необходимости обновленных подходов). - Исторические записки. Теоретические и методологические проблемы исторических исследований, вып. 1 (119). М., 1995.

стр. 139

Он исходил из того, что "следует напрочь исключить какие бы то ни было претензии на создание неких универсальных теорий и методов исторического познания. Это обусловлено неисчерпаемостью черт и свойств общественно-исторического развития, что делает невозможным выработку каких бы то ни было всеохватывающих теорий".

Поэтому, считал ученый, "любая научная теория, основанная на анализе и обобщении исторической действительности, а не на априорных конструкциях и отрывочных фактах, содержит то или иное рациональное зерно... Учет и использование в исследовательской практике всего того в теории и методологии обществознания, что позволяет расширить и углубить, т.е. более адекватно выразить суть явлений и процессов объективной исторической реальности, и выражает переход от догматического гносеологического монизма (в любых его проявлениях) к познавательному плюрализму... Нужен синтез идей и методов, а не механическое отбрасывание одних из них (что сейчас наиболее активно происходит по отношению к марксизму) и замена их другими (чаще всего субъективно-идеалистическими)"³.

Со своими размышлениями ученый знакомил на лекциях студентов. Например, в начале 1990-х годов значительное внимание в курсе он уделил теме соотношения формационного и цивилизационного подходов при решении задач многомерной сущностной типологии и периодизации развития человечества.

Традиции преподавания проблем теории и методологии истории, заложенные в МГУ И. Д. Ковальченко, продолжают его коллеги по кафедре. В отечественной историографии постсоветского периода представлены исторические труды, авторы которых по-разному понимают и по-разному решают в исследовательской практике проблемы познания прошлого. Публикуются многочисленные работы о сравнительно новых направлениях методологии истории, которым посвящена значительная литература за рубежом, но которые до недавнего времени были у нас мало известны. Лекционный курс "Методологические проблемы исторических исследований" стал той учебной дисциплиной, в рамках которой студенты МГУ получают системное знание о многообразии путей научного изучения истории человеческого общества.

В 1998 г. была опубликована новая программа курса⁴, подготовленная на кафедре источниковедения отечественной истории, за которой на историческом факультете закреплено преподавание этой дисциплины. В Программу включен специальный раздел "Современные тенденции развития методологии истории". Здесь характеризуются: сциентистский и культурологический подходы в историографии; проблема междисциплинарного подхода в работах историков; постмодернизм; такие направления историографии, как история повседневности, устная история, микроистория, тендерная история, история ментальностей. Эта проблематика составила основное содержание учебного пособия профессора Н. Б. Селунской "Проблемы методологии истории" (М., 2003).

Лекционные курсы в Московском университете традиционно являются авторскими. Это позволяет ученому в пределах тематики, определенной единой Программой, использовать в преподавании собственные наработки. В настоящее время курс "Методологические проблемы исторических исследований" на историческом факультете МГУ поочередно читают профессора А. Г. Голиков и Н. Б. Селунская. Перечень тем лекций Н. Б. Селунской опубликован ею как приложение к учебному пособию⁵. В основу дан-

³ Ковальченко И. Д. Сущность и особенности исторического развития, с. 25 - 26.

⁴ Программы общих курсов. Под ред. С. П. Карпова. М., 1998. Программа общего лекционного курса "Методологические проблемы исторических исследований" (7-й семестр, 36 часов), сохранившего в учебном плане факультета это традиционное название, соответствует примерной учебной программе курса "Теория и методология истории", изложенной в действующем Государственном образовательном стандарте высшего профессионального образования. Проблемы применения количественных методов в исторических исследованиях специально изучаются студентами-историками, согласно учебному плану факультета, в третьем семестре (36 часов лекций и 36 часов практических занятий).

⁵ Селунская Н. Б. Проблемы методологии истории. Уч. пособие. М., 2003, с. 118 - 119.

стр. 140

ной статьи положены материалы лекций, прочитанных автором в первом семестре 2005/06 учебного года.

Дисциплину "Методологические проблемы исторических исследований" студенты МГУ изучают на четвертом курсе дневного отделения (и, соответственно, на пятом курсе вечернего отделения), когда они уже определили специализацию по кафедрам и приступают к работе над дипломными сочинениями. Поскольку научные интересы слушателей охватывают все периоды истории человеческого общества и значительную часть регионов мира, лектор строит курс так, что он содержит сведения по предмету, необходимые современному историку вне зависимости от разрабатываемой им конкретной темы. Материал должен быть достаточным, чтобы на его основе начинающий ученый имел возможность самостоятельно сделать осознанный выбор теоретико-методологических принципов исследования.

Нередко в учебной литературе содержатся существенно отличные трактовки фундаментальных понятий исторической науки. Достаточно сопоставить, например, определения исторического источника в изданиях, подготовленных в МГУ⁶ и в РГГУ⁷.

В учебном пособии, изданном РГГУ, воспроизведено определение исторического источника, сформулированное в начале XX в. А. С. Лаппо-Данилевским: "Исторический источник есть реализованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением"⁸. Авторы книги разъясняют, что они понимают историческое прошлое не как инвариантно состоявшееся, а "как реконструкцию", в основе которой "диалог сознания (и психики в целом) исследователя с сознанием (и психикой) людей, живших прежде. Диалог начинается с понимания "другого" (человека прошлого), объективной (овеществленной) основой чего и является "реализованный продукт человеческой психики" - исторический источник. Именно он позволяет в ходе интерпретации перевоспроизвести "одушевленность" (психику, индивидуальность) своего творца"⁹. Поэтому главный метод интерпретации исторических источников - психологический, базирующийся на принципе "признания чужой одушевленности", т.е. принципиального единообразия сознания и психики создателя источника и историка.

Ученые Московского университета включают в понятие "исторический источник" все, что создано в процессе деятельности людей, несет информацию о многообразии общественной жизни и служит основой для научного познания человеческого общества. Исторические источники выполняют функцию накопления, хранения и передачи социальной информации о прошедшей действительности.

В этом смысле создание любого источника представляет собой процесс, в котором взаимодействуют объект (проявления действительности, независимой от творца источника) и субъект (творец источника, фиксирующий для своих целей информацию об объекте). Результат отражения субъектом объекта - информация - одновременно и объективна, и субъективна. Она объективна в той мере, в какой отражает разнообразие свойств реального мира независимо от субъекта. Она субъективна постольку, поскольку субъект действует осознанно. Историческое знание - субъективизировано дважды: при фиксировании исторической действительности творцом источников и при восприятии этой действительности историком на основе информации источников.

В источнике зафиксирована информация двух типов: выраженная (очевидная творцу источника) и скрытая (неочевидная для него вследствие множественности взаимосвязей свойств и черт, присущих объекту). В общем объеме информации, получаемой субъектом, всегда заключено больше скрытой информации, чем выраженной. Рассмотрение

⁶ Источниковедение истории СССР. Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Под ред. И. Д. Ковальченко. М., 1981; Голиков А. Г., Круглова Т. А. Источниковедение отечественной истории. М., 2000.

⁷ Данилевский И. Н., Кабанов В. В., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники российской истории. Уч. пособие для гуманитарных специальностей. М., 1998.

⁸ Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. Пособие к лекциям, вып. 2. СПб., 1913, с. 375.

⁹ Данилевский И. Н., Кабанов В. В., Медушевская О. М., Румянцева М. Ф. Указ. соч., с. 9 - 10. Введение.

стр. 141

проблем источниковедения с позиций учения об информации позволило теоретически обосновать содержательную неисчерпаемость исторических источников.

Коллеги из РГГУ адекватно отмечают, что "обозначенные различия в определении исторического источника... в конечном счете вызваны разным пониманием объекта исторического познания¹⁰. В одном случае это прошлая действительность, в другом - представления о ней, зафиксированные в источниках.

Поэтому сегодня лектор прежде всего должен достичь взаимопонимания с аудиторией. Эта задача решается на первых пяти-шести лекциях, когда концентрированно, в форме напоминания об уже отчасти известных студентам аспектах теории и методологии исторической науки рассматриваются ключевые проблемы курса: специфика прошлого как объекта познания и ее проявления в историческом исследовании; субъективное и объективное в исторической действительности и в историческом познании; исторический источник и исторический факт; методы исторического исследования; структура и уровни научного исследования и истинность исторического знания. В качестве основного учебного пособия по темам этого первого, вводного раздела курса рекомендуется монография И. Д. Ковальченко "Методы исторического исследования".

Для того чтобы кратко и в доступной для восприятия на слух форме изложить сложный, информационно насыщенный материал, потребовалось не только тщательно его отобрать, но также продумать систему ярких, запоминающихся, убедительных примеров. В частности, характеризуя роль субъективно-индивидуального фактора в исторической действительности, уместно привести свидетельство академика В. Г. Трухановского. Вспоминая на склоне лет об участии в Потсдамской мирной конференции 1945 г., он дал мастерскую зарисовку характеров членов "большой тройки" - И. В. Сталина, Г. Трумэна, У. Черчилля, описав, как они приезжали на заседания.

"В первый же рабочий день наше внимание неожиданно привлек шум, рев моторов и грохот выхлопов, похожий на стрельбу. Грохот нарастал, и вскоре ко входу в левое крыло проследовал внушительный кортеж - мотоциклы со снятыми глушителями, грузовики с автоматчиками, черные машины с охранниками как внутри, так и гроздьями висевшими на подножках. Затем следовал автомобиль с Трумэном, после которого все повторялось в обратном порядке и завершалось мотоциклистами.

Черчилль подъезжал спокойнее: были и мотоциклисты, и грузовик с автоматчиками, и машины со специальной охраной, но все это без излишнего шума и грохота.

Сталин подъезжал с обратной стороны здания. Между кромкой воды озера и стеной здания замка по дорожке из гравия почти бесшумно проезжали три черные большие легковые машины. Из средней выходил Сталин в сопровождении некоторых членов делегации и входил в дверь, выводившую в сравнительно небольшой, вытянутый прямоугольником холл - там собирались все наши сотрудники, которые должны были присутствовать в зале заседаний. В центре холла находилась тумбочка и на ней черный телефон, рядом стоял генерал-полковник. Сталин спрашивал у него: "Ну как, союзники прибыли?". Генерал отвечал: "Прибыли". Еще через минуту-две сообщал: "Направляются в зал заседаний. Можно проходить". Наши товарищи двигались к двери и почти всегда оказывались в зале одновременно с американцами и англичанами. До сих пор не понимаю, как достигалась такая синхронность"¹¹.

Существенную роль в установлении двусторонней связи между лектором и аудиторией может сыграть прием, который автор успешно применяет уже много лет: регулярное выполнение слушателями контрольных заданий. В конце каждого занятия студенты должны в течение примерно 15 минут письменно ответить на вопрос по теме только что прослушанной лекции. Они внимательно слушают преподавателя, так как не знают заранее, какой именно вопрос им будет задан. Для того чтобы быстро сформулировать

¹⁰ Там же, с. 9.

¹¹ Ответы академика В. Г. Трухановского на вопросы редакции журнала. - Новая и новейшая история, 1994, N 6, с. 81.

стр. 142

ответ, необходимо восстановить в памяти материал всей лекции; понятно, что полезным подспорьем будут конспекты. В начале следующей лекции преподаватель делает пятиминутный разбор выполненных контрольных заданий, в ходе которого на типичных примерах показывает, в чем и почему он согласен или не согласен с их авторами. Разумеется, фамилии студентов, о чьих работах идет речь, не разглашаются, поскольку конфиденциальность переписки - непременное условие откровенности корреспондентов. Как правило, уже через несколько занятий основная часть аудитории "настраивается на волну" лектора.

В Программе курса четко сформулирована его цель: "Формирование у студентов системного и целостного представления об основных проблемах методологии науки, о специфике их постановки и решения в исторических исследованиях". Проблемы методологии применительно к практике исторических исследований можно рассмотреть как в общем плане, так и на примере опыта конкретных ученых.

Во втором разделе курса анализируется творчество историков, сформулировавших идеи, оказавшие существенное влияние на развитие методологии научного познания прошлого человеческого общества. Студенты знакомятся с фундаментальными трудами, которые позволяют характеризовать теоретические позиции и исследовательскую практику ученых, представляющих авторитетные историографические школы и направления. Понятно, что содержание лекций будет лучше воспринято слушателями, если упоминаемые лектором работы известны значительной части аудитории. Так как преподавание ведется на русском языке, книги иностранных авторов должны быть доступны студентам в переводе на русский язык.

Реализация перечисленных критериев позволяет преподавателю формировать, а затем дополнять или изменять список персоналий исследователей, творчеству которых посвящены специальные лекции. В тематическом плане курса, который читает автор, постоянно представлены имена русского историка-позитивиста Н. И. Кареева; лидера французской школы глобальной (тотальной) истории Ф. Броделя; автора оригинальной концепции локальных цивилизаций английского ученого А. Дж. Тойнби; исследователя аграрной истории России XIX - начала XX в. советского историка И. Д. Ковальченко. Главные труды этих историков доступны студентам и широко используются в учебном процессе на историческом факультете МГУ.

Для Николая Ивановича Кареева (1850 - 1931) проблемы теории и методологии истории составляли предмет научных исследований и многолетней преподавательской деятельности. Свое понимание того, "как добывается познание прошлого и при соблюдении каких условий оно может быть действительно научным"¹², он изложил в книге "Теория исторического знания. Историка" (СПб., 1913; 2-е изд. Пг., 1916). Эта работа составила первую часть трехчастевой публикации "Из лекций по общей теории истории".

Как ученый-позитивист, Н. И. Кареев исходил из возможности познания прошлого научными методами. Он утверждал: "То, что составляет предмет истории, не выходит за пределы мира явлений, могущего быть познаваемым". Особенность предмета исторической науки в том, что она изучает не настоящее, а прошлое, о котором сохранились "всякого рода свидетельства, заключающиеся в вещественных или словесных памятниках" - исторических источниках. На основании этих свидетельств историк может установить, "что было и как было тогда-то и тогда-то, там-то и там-то, то есть в определенные времена и в определенных местах"¹³.

Хотя в основе всех научных методов лежат общие законы логики, в истории в большей степени, чем в естественных науках, на процесс познания влияют люди с их интересами, симпатиями, антипатиями. "Очень часто, чтобы не сказать в большинстве

¹² Кареев Н. И. Историология (теория исторического процесса). Вступление. - Социальная история Николая Кареева. К 150-летию со дня рождения. СПб., 2000, с. 24.

¹³ Кареев Н. И. Историка (теория исторического знания), 2-е изд., с. 24 - 26.

стр. 143

случаев, - констатирует Н. И. Кареев, - сами известия о фактах, служащие материалом для историка, имеют субъективную окраску". Кроме того, авторы исторических трудов переносят в них "споры и борьбу, происходящие в жизни". Если субъективный слой в сообщении источника может быть снят в результате критики его историком, то собственную субъективность исследователь должен преодолеть сам. Для этого ученому следует "тщательно наблюдать за тем, чтобы какие бы то ни было посторонние научным требованиям соображения не диктовали ему приговоров о событиях и отношениях, о людях, о мотивах их поступков, о результатах их деятельности и проч."¹⁴. Прописывая этот позитивистский рецепт, Н. И. Кареев подчеркивает в нем особо опасные формы субъективизма - национальную, конфессиональную и партийную, определяя их как "незаконные".

В какой степени историк Кареев следовал собственным теоретико-методологическим рекомендациям? Для ответа на этот вопрос корректно обратиться к материалам завершающего тома его "Истории Западной Европы в новое время". Последний, 7-й том этого труда был издан в 1916 - 1917 гг.¹⁵, т.е. после опубликования "Историки".

Как и в предыдущих томах, Н. И. Кареев исследует политические, экономические и идеологические аспекты истории государств Западной Европы в контексте международных отношений. Историко-сравнительное изучение внутренней жизни держав -Франции, Англии, Германии, Австро-Венгрии, Италии - дало автору возможность показать как особенности их развития в начале XX столетия, так и обозначившиеся общие тенденции, главная из которых - стремление подчинить своим политическим, экономическим и другим интересам народы и государства всех регионов земного шара.

Камнем преткновения для Н. И. Кареева стала проблема "незаконного" субъективизма, преодолеть который ученый так и не смог. Создавая свой труд в годы мировой войны, в главе, посвященной противнику России - Германии второй половины царствования Вильгельма II, историк характеризует кайзера в подчеркнуто негативных выражениях. В частности, он цитирует известного русского психиатра и психолога В. М. Бехтерева, который оценивал германского императора как "дегенерата нероновского типа".

В то же время монархия союзной России Англии для Н. И. Кареева, члена партии "народной свободы", представляет образцовую форму государственного устройства. Эдуард VII и наследовавший ему Георг V в описании историка - образцовые конституционные монархи, строго соблюдающие основной закон страны, запрещавший прямое вмешательство короля в ее дела. Даже в названии главы, посвященной Англии, нет упоминания о короле, зато упомянут парламент в связи с принятием ирландского гомруля.

Таким образом, Кареев-историк, воссоздавая прошедшую действительность, корректировал Кареева-методолога. Общественная позиция ученого отчетливо проявилась в его "незаконном", по собственной оценке, национальном и партийном субъективизме.

Имя французского историка Фернана Броделя (1902 - 1985) хорошо известно современным отечественным студентам-историкам. Его основные труды переведены на русский язык и изданы у нас в стране¹⁶. О нем, руководителе и главном идеологе в 1950 -1960-е годы влиятельного журнала "Анналы", упоминается во множестве публикаций, которые изучаются на исторических факультетах вузов, в том числе в двух специальных монографиях, посвященных журналу "Анналы"¹⁷. Поэтому рассмотрение в лекци-

¹⁴ Там же, с. 194 - 195.

¹⁵ Кареев Н. И. История Западной Европы в новое время. Т. VII. История Западной Европы в начале XX столетия (1901 - 1914), ч. 1 - 2. Пг., 1916 - 1917.

¹⁶ Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв., т. 1 - 3. М., 1986- 1992; его же. Что такое Франция?, кн. 1 - 2. М., 1994 - 1997; его же. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II, ч. 1 - 3. М., 2002 - 2004.

¹⁷ См. Афанасьев Ю. Н. Историзм против эклектики: французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии. М., 1980; Гуревич А. Я. Исторический синтез и школа "Анналов". М., 1993.

стр. 144

онном курсе вопроса о влиянии методологической концепции этого ученого на его исследовательскую практику не только оправдано, но и актуально.

Основополагающим методологическим принципом для Ф. Броделя был подход к познанию прошлого с позиций "тотального" или "глобального" изучения его истории. Такой подход предполагал отказ от исследования только политической, дипломатической, военной, религиозной или какой-либо другой "частичной" деятельности людей. Он требовал многостороннего рассмотрения объекта, взгляда на него с максимально возможного числа точек наблюдения. "Глобальное общество" ученый понимал как "большой ансамбль", состоящий из нескольких систем (экономической, политической, социальной, культурной), каждая из которых в свою очередь включает ряд подсистем.

В методологических построениях Ф. Бродель следует за создателями журнала "Анналы" М. Блоком и Л. Февром. Он предельно расширяет источниковую базу своих трудов, включив в нее "все, что человек говорит и пишет, все, что он изготовляет, все, к чему он прикасается¹⁸: традиционные письменные источники, вещественные памятники, географические карты, изображения фасадов и интерьеров домов, модных нарядов, причесок и многое другое.

Инструментом всестороннего познания прошлого для французского исследователя становится междисциплинарный подход, т.е. заимствование методов других наук для решения внутридисциплинарных проблем истории. Он обращается к опыту географов, демографов, антропологов, этнологов, психологов, экономистов, социологов, политологов.

Выработать "общий язык", позволивший использовать наработки этих наук в практике исторических исследований, по словам Ф. Броделя, помог ему анализ категорий времени. Ученый исходил из того, что "все науки о человеке взаимосвязаны. Они говорят, или во всяком случае могут говорить, на одном языке". Понимание того, что "социальное время имеет множество форм, является неотъемлемым для общей методологии науки о человеке"¹⁹.

Новый тип исторических трудов всей своей логикой, по утверждению Ф. Броделя, "подводит нас к понятию исторической долговременности". Если для историка "вчерашнего дня", изучавшего политические события прошлого, "один день, один год мог казаться вполне достаточным масштабом", то для исследователя "структур" (устойчивых, медленно изменяющихся во времени исторических реальностей) необходимо научиться оперировать масштабом времени "большой, даже очень большой длительности", измеряемой столетиями²⁰.

Сам исследователь уже в первой монографии "Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II" сделал однозначный выбор в пользу изучения "медленной истории". Без малого четыре десятилетия спустя в написанном в последний год жизни предисловии к книге "Что такое Франция?" он отметил: "Большая временная протяженность (это - самое главное), шестиугольник, Европа, мир - вот временные и пространственные координаты моего исследования. Благодаря этому я могу отыскивать в пространстве и во времени необходимые объекты сравнения и ставить по своему усмотрению опыты, превращая прошлое Франции в своего рода полигон для "межпространственных и межвременных сопоставлений", призванных помочь уловить связи, тенденции"²¹.

Отказавшись от изучения событийной истории, протекающей в ритме повседневной жизни индивида, Ф. Бродель ограничил предмет познания прошлого исследованием объектов, мало подверженных изменениям. Он намеревался таким образом выявить

¹⁸ Блок М. Апология истории или ремесло историка. М., 1973, с. 38.

¹⁹ Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность. - Философия и методология истории. М., 1977, с. 128, 117.

²⁰ Там же, с. 118 - 127.

²¹ Бродель Ф. Что такое Франция?, кн. 1, с. 10.

стр. 145

"действительный фундамент исторических событий"²². Возможность достижения этой цели во многом зависела от корректности постановки ученым "опытов", в ходе которых он конструировал исторические факты.

Арнольд Джозеф Тойнби (1889 - 1975) по праву считается классиком "цивилизационного" подхода к познанию прошлого человечества. В постсоветской России он стал, по образному выражению В. И. Уколовой, "своеобразным "цивилизационным" пророком"²³. Разработанная им концепция "локальных цивилизаций" многократно изложена и прокомментирована. Главный его труд "Постижение истории" в сокращенном варианте впервые был опубликован на русском языке в 1991 г.²⁴ и с тех пор выдержал несколько переизданий. Рассмотрение творчества А. Тойнби в курсе "Методологические проблемы исторических исследований" дает возможность студентам систематизировать имеющиеся у них знания о сути "цивилизационного" подхода и составить целостное представление о том историческом материале, на который опирался автор "Постижения истории" в своих теоретических построениях.

Труд А. Тойнби - сочинение историософское. Автор выделяет в истории человечества 21 цивилизацию, понимая под ними устойчивые социокультурные общности, более широкие, чем нации и национальные государства, но не охватывающие все человечество. Каждая цивилизация имеет определенные пространственно-временные координаты. Проблема возможности сравнительного изучения как одновременно, так и разновременно существовавших цивилизаций решается в "философском аспекте". Все цивилизации рассматриваются им как общества одного вида. Поскольку же на временной шкале истории человечества время цивилизаций занимает, по расчетам исследователя, "менее чем 2%", то, заключает он, "с философской точки зрения жизнь их протекает в одно и то же время"²⁵.

Источниковая база работы А. Тойнби чрезвычайно обширна и разнообразна. Это и документальные материалы, и библейские тексты, и произведения античной, а также классической западноевропейской литературы. Особое место занимают издававшиеся лондонским Королевским институтом международных отношений "Обзоры международных отношений", подготовкой и редактированием которых А. Тойнби занимался одновременно с написанием "Постижения истории".

Впоследствии он так оценивал этот свой опыт: "Когда изучаешь историю ушедших поколений, приходится мысленно воскрешать эти мертвые поколения в своем воображении. Представить себе, какими они были в жизни, можно только по аналогии с тем, что мы знаем о живых, то есть о наших современниках. По этой причине совершенно необходимо, чтобы всякий историк стоял одной ногой в современной истории, не зависимо от того, устремлен ли его научный взор в эпоху создателей пирамид или в эпоху позднего палеолита".

Еще одним источником, служившим для А. Тойнби связующей нитью между прошлым и настоящим, были путевые заметки, которые он делал во время многочисленных путешествий, охвативших все основные регионы мира. В его воспоминаниях есть характерное замечание: "Людей и их сообщества невозможно понять вне той среды, в которой они живут; географические условия невозможно понять понаслышке²⁶.

Огромный эмпирический материал, выявленный в источниках, А. Тойнби использовал для подкрепления разработанной им "универсальной схемы" всемирной истории человечества. Примеры отбирались автором произвольно и группировались в соответствии с лишь ему ведомой логикой. Так, для иллюстрации тезиса об опасности слепой

²² Бродель Ф. История и общественные науки..., с. 127.

²³ Уколова В. И. "Старомоден" ли профессор Тойнби? - Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М. - СПб., 1996, с. 6.

²⁴ Тойнби А. Дж. Постижение истории. Сборник. М., 1991.

²⁵ Там же, с. 86.

²⁶ Тойнби А. Дж. Пережитое. - Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории, с. 256, 264.

стр. 146

веры в безусловное превосходство доказавшего свою эффективность вооружения, он напоминает о поражении вооруженного копьем и щитом библейского Голиафа в поединке с Давидом, использовавшим техническую новинку того времени - пращу. В один ряд с этим мифом А. Тойнби ставит реальный опыт кампаний Наполеона, франко-прусской войны 1870 - 1871 гг., первой и второй мировых войн²⁷. Таким образом он не разграничивает факты действительности и мифологические образы.

Автор "Постижения истории" не проводит границы между рациональным и иррациональным методами познания. В человеческой психике, по его мнению, преобладают элементы иррационального. Для А. Тойнби изучение прошлого - не столько исследование, сколько постижение, в котором интуитивное (иррациональное) восприятие действительности становится главной составляющей процесса познания. "Историк, - утверждал он, - должен вдохновиться стремлением не просто узнавать факты, но постигать их смысл. Высшим смыслом творческого поиска является поиск Бога, действующего в истории". Поэтому результаты эмпирического анализа (включающего критику источника, выявление противоречий в сообщениях и попытки их объяснить) должны быть дополнены пониманием того, "каким образом факты Истории соединены между собой".

Решение первой задачи возможно рациональными методами научного исследования; понять же взаимосвязь фактов прошлого можно, по мнению А. Тойнби, только интуитивно. Историю, считает он, творит Бог, и постигнуть цели, к достижению которых стремится Бог через деятельность людей, доступно лишь тому, кто слепо следует по "паломническому пути", им предначертанному²⁸. На этой стадии для английского историка "история переходит в теологию"²⁹.

Характерной чертой Ивана Дмитриевича Ковальченко (1923 - 1995) как ученого была его способность ставить и решать проблемы методологии истории, исходя из назревших потребностей науки в разработке более совершенных приемов познания прошлого. Вместе с тем он умел доводить новые идеи до стадии практического применения в конкретно-исторических исследованиях. В области методологии истории И. Д. Ковальченко сформулировал по крайней мере две идеи, каждой из которых было бы достаточно, чтобы имя ученого навсегда осталось в истории науки: он выделил класс массовых источников и принципиально решил проблему возможности применения в истории ряда положений учения об информации.

К идее выделить класс массовых исторических источников И. Д. Ковальченко пришел, изучая проблемы аграрной истории России первой половины XIX в. Огромное количество сохранившихся свидетельств прошлого, в которых получили отражение фрагменты деятельности помещичьих и крестьянских хозяйств, только в небольшой их части могло быть изучено традиционными для историков описательными методами. Поэтому результаты осуществленных по разным программам многочисленных локальных исследований оказались малосопоставимыми и, вследствие этого, в значительной степени обесценивались.

Решение задачи ученый увидел в применении в исторической науке, наряду с описательными, количественных методов обработки и анализа зафиксированной в источниках информации, использовав в этих целях достижения научно-технической революции второй половины XX в. Он одним из первых среди историков осознал, что применение ЭВМ дает возможность существенно ускорить счетные операции, увеличить объем обрабатываемого и анализируемого материала, применить более совершенные методы исследования.

В массовых источниках³⁰ (характеризующих различные стороны, черты и свойства массовых объектов действительности) зафиксированы сведения и данные, которые об-

²⁷ Тойнби А. Дж. Постижение истории, с. 327 - 328.

²⁸ Там же, с. 634.

²⁹ Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории, с. 20.

³⁰ Ковальченко И. Д. Задачи изучения массовых исторических источников. - Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма. М., 1979, с. 5 - 9.

стр. 147

ладают качественной однотипностью. Они могут быть определенным образом измерены и представлены в виде системы количественных показателей. Это позволяет использовать для их обработки и анализа математико-статистические методы с целью получения многомерных (т.е. по ряду признаков) характеристик изучаемых объектов.

В познавательном плане открытие класса массовых источников дало возможность выявить и ввести в научный оборот значительный массив ранее не доступных для историков сведений. Теоретическое обоснование понятия "массовый источник" И. Д. Ковальченко дал с позиций учения об информации³¹. На основе комплекса массовых источников по аграрной истории России И. Д. Ковальченко подготовил и опубликовал совместно с коллегами и учениками четыре фундаментальные монографии, освещающие различные аспекты этой ключевой для отечественной историографии темы³², а в последние годы жизни готовил обобщающую работу по аграрной истории дореволюционной России³³.

Для И. Д. Ковальченко целью научного познания было получение истинного знания об объекте изучения. В монографии "Методы исторического исследования" он изложил свое понимание путей восхождения к истине. Конкретно-исторические труды ученого свидетельствуют о том, что намеченный маршрут он последовательно выдерживал.

Третий раздел курса посвящен характеристике современных тенденций в методологии истории, представленных в отечественной историографии. Специальные лекции посвящены: влиянию идей постмодернизма на исследовательскую практику историков; междисциплинарному изучению отдельных аспектов деятельности людей ("политическая история", "экономическая история", "социальная история", "интеллектуальная история" и т.д.), а также тендерной истории; методологическим проблемам микроисследований.

В настоящее время эта тематика, что называется, "на слуху". О ней говорят; она регулярно освещается в специализированных альманахах "Одиссей. Человек в истории. Исследования по социальной истории и истории культуры"; "Социальная история"; "Ежегодник экономической истории"; "Казус. Индивидуальное и уникальное в истории"; "Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории"; "Адам и Ева. Альманах тендерных исследований". Представлена данная тематика и в ведущих исторических журналах. Бесспорным лидером в этом отношении является журнал "Новая и новейшая история". Изданы монографии и сборники статей, проводятся научные конференции. Материала общего характера так много, что лектор должен постоянно проводить тщательный отбор.

Вместе с тем количество конкретно-исторических исследований, где последовательно применены эти новые подходы, сравнительно невелико. И уже совсем немного среди них небольших по объему, увлекательно написанных работ, на примере которых ярко и убедительно могут быть продемонстрированы в лекции возможности того или иного метода.

Проследим логику метода постмодернистской деконструкции на примере статьи к.и.н. А. Е. Локшина "Шляпный сезон"³⁴. С позиций постмодернизма действительность

³¹ Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете учения об информации (к постановке проблемы). - История СССР, 1982, N 3, с. 129 - 148.

³² Всероссийский аграрный рынок. XVIII - начало XX в. Опыт количественного анализа. (М., 1974, в соавторстве с Л. В. Миловым); Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма. (М., 1979, редактор и автор); Социально-экономический строй помещичьего хозяйства Европейской России в эпоху капитализма: источники и методы изучения. (М., 1982, в соавторстве с Н. Б. Селунской и Б. М. Литваковым); Социально-экономический строй крестьянского хозяйства Европейской России в эпоху капитализма: источники и методы изучения. (М., 1988, в соавторстве с Т. Л. Моисеенко и Н. Б. Селунской).

³³ Ковальченко И. Д. Аграрный строй России второй половины XIX - начала XX вв. М., 2004. Издание подготовлено к печати Комиссией по научному наследию академика И. Д. Ковальченко Историко-филологического отделения РАН.

³⁴ Локшин А. Е. "Шляпный сезон". - "Будущего нет и не может быть без наук..." (Памяти профессора Московского университета Михаила Герасимовича Седова). М., 2005, с. 572 - 584.

стр. 148

представляет собой своеобразный "текст", который можно бесконечно "создавать" и "пересоздавать", "читать" и "перечитывать", открывая в нем все новые и новые "смыслы". Согласно Р. Барту, "текст" "создается и читается таким образом, что автор на всех его уровнях устраняется". Постмодернистский "текст" "пишется здесь и сейчас". В процессе сообщения "автора", "текста" и "читателя" последний воссоздает постоянно меняющийся образ реальности. Именно "читатель" - "некто, сводящий воедино все те штрихи, что образуют письменный текст" - является, по утверждению Р. Барта, той точкой, в которой фокусируется органически присущая "тексту" "множественность смысла"³⁵.

Распутывать клубки "смыслов", содержащихся в "текстах", по мнению постмодернистов, позволяет метод деконструкции, т.е. дробления "читателем" изучаемого им "текста" на отдельные фрагменты. А. Е. Локшин предпринял попытку "прочитать" подобным способом рассказ А. П. Чехова, напечатанный в N 19 журнала "Осколки" за 1885 г. Рассказ составили подписи, сделанные под рисунками художника А. И. Лебедева.

В этой истории, где повествуется о том, как некий Иван Иванович никак не мог подобрать себе подходящий головной убор и в конце концов, так ни на чем и не остановившись, от отчаяния застрелился, автор статьи "увидел" скрытый от всех других подтекст. Проследим за ходом его рассуждений. "Возьмем за исходную точку дату опубликования, - предлагает А. Е. Локшин. - Рассказ появился в "Осколках" 11 мая 1885 г. - в дни второй годовщины коронации Александра III. Так нельзя ли допустить, что под видом человека, который никак не может выбрать себе подходящую шляпу, Чехов изобразил самого царя?". Дополнительным аргументом в пользу возможности такого допущения для автора статьи стало то обстоятельство, что чеховский персонаж, так же как и Александр III, был тезкой своего отца.

Далее в статье предлагается присмотреться к головным уборам Ивана Ивановича и к тому, в какой последовательности они меняются. Текст рассказа разбивается на эпизоды, соответствующие подписям под рисунками. Сначала Иван Иванович купил шляпу a la Van Dyck. "Но к сожалению, - читаем в рассказе, - он был мнителен и скоро поддавался сторонним влияниям. "Вы сошли, батенька, с ума! - сказал ему его приятель. - Нешто Вы не знаете, кто теперь носит широкие поля?! Вы бы еще фригийскую шапочку надели!!!" Иван Иванович струсил и купил себе картуз".

Шляпу с широкими полями носили в то время фрондирующие студенты. Поэтому упоминание шляпы a la Van Dyck А. Е. Локшин истолковывает как намек на либеральные заявления Александра III в начале царствования; смена же "либерального" головного убора на "народный" картуз прочитывается им как знаковое указание на влияние К. П. Победоносцева, который в известной речи 8 марта 1881 г. пугал самодержца участью Людовика XIV и призывал отречься от либерализма в пользу славянофильства: "Так был подсказан царю его новый головной убор. Эта перемена курса внутренней политики была ознаменована сменой министра внутренних дел - либерала Лорис-Меликова сменил славянофильствующий Игнатьев".

Последующие смены головных уборов также ставятся в непосредственную связь с происходившими при Александре III изменениями правительственного курса. Самоубийство персонажа рассказа А. П. Чехова автор статьи трактует как символическое отображение исторической обреченности царизма. "Самодержавие, - заключает он, -отжило свой век, под какой бы маской или шляпой оно ни выступало".

Для подтверждения своей версии "прочтения" чеховского рассказа А. Е. Локшин ссылается на источники, большая часть которых была заведомо недоступна А. П. Чехову и А. И. Лебедеву. В соответствии с методом постмодернистской деконструкции, "автор" полностью устранен "читателем". "Читатель" создает виртуальный "интертекст" (включающий, кроме самого произведения, также все источники, которые использовал автор статьи). Этот "текст" "прочитывается" посредством разбивки на отдельные фрагменты,

³⁵ Барт Р. Смерть автора, От произведения к тексту. - Барт Р. Избр. произведения. Семиотика. Поэтика. М., 1989, с. 384 - 391; 413 - 423.

стр. 149

"смыслы" которых "читатель" восстанавливает "здесь" и "сейчас". В результате предложена субъективная интерпретация литературного текста первой половины 1880-х годов историком начала XXI в.

В современной историографии отмечается, что использование методов литературоведческого анализа письменных текстов позволило существенно расширить "поле исследования", возделываемое историками³⁶. В то же время очевидно, что область применения такого подхода изначально ограничена.

На последней лекции студенты, слушающие курс, отвечают на вопрос: что дал Вам курс? Что в нем нуждается в уточнении, дополнении, изменении? По общему мнению, лекции дают целостное представление о проблемах современной научной методологии, о становлении и развитии взглядов ученых на эти проблемы. Как безусловные достоинства курса отмечаются логичность и компактность изложения. Курс, по словам студентов, побуждает задуматься о многообразии методов познания и помогает осознанно сделать собственный выбор.

Проблемы теории и методологии истории преподаются на историческом факультете МГУ более четверти века, что позволяет сформулировать некоторые общие выводы. Накопленный опыт показал, что такой курс востребован. Рассматриваемые в нем проблемы способов научного познания прошлого существенно расширяют представления студентов о многообразии подходов к этим проблемам.

Известно, что методология как учение о научных методах познания разрабатывается философами. Но она понимается и как совокупность методов, используемых в какой-либо области человеческой деятельности. Применительно к истории круг таких проблем сформулирован с позиций материалистического понимания И. Д. Ковальченко в монографии "Методы исторического исследования".

Вместе с тем студентов не бесполезно познакомить с основными трудами ведущих представителей современных влиятельных направлений в области методологии истории, придерживающихся других теоретико-методологических взглядов, обратив внимание как на их сильные, так и на слабые стороны.

³⁶ Репина Л. П. Интеллектуальная история на рубеже XX-XXI вв. - Новая и новейшая история, 2006, N 1, с. 14.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. Г. ГОЛИКОВ:

Комментарии: