Имя П. Д. Долгорукова - крупного земского деятеля, одного из основателей полулегального кружка "Беседа", нелегального журнала "Освобождение", а также "Союза освобождения" и "Союза земцев-конституционалистов", бессменного члена ЦК конституционно-демократической партии, депутата I Государственной думы- известно лишь историкам-профессионалам, изучающим политические партии России начала XX века. Все сводится главным образом к сведениям справочного характера об отдельных эпизодах его деятельности ¹ . Эмигрантский же период его жизни, а тем более трагическая судьба после ареста в 1945 г. в Праге совершенно не освещены. Источники, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ, позволяют заполнить этот пробел.

Петр Дмитриевич Долгоруков происходил из Рюриковичей. Среди его прямых предков - ближний боярин Владимир Дмитриевич Долгоруков, псковский и казанский воевода, черниговский наместник, управлявший в 1681-1682гг. Разбойным приказом; князь, генерал-аншеф Василий Михайлович Долгоруков, получивший в 1775 г. почетный титул Крымский за покорение полуострова. Дедом Петра по отцовской линии был Николай Васильевич Долгоруков - действительный статский советник, президент Придворной конторы. Хорошо был известен в России и род его матери, урожденной Орловой-Давыдовой, прежде всего благодаря пяти братьям Орловым, приближенным Екатерины П. Дед по материнской линии, граф Владимир Петрович, - один из крупнейших русских землевладельцев, англоман, получивший образование в Оксфорде, в свое время подал Николаю I записку о желательности освобождения крестьян на правах безземельных арендаторов, за что бы отправлен на несколько лет за границу, одуматься.

1 мая 1866 г. в Царском Селе в семье князя Дмитрия Николаевича Долгорукова и Натальи Владимировны Орловой-Давыдовой родились два сына-близнеца - Петр и Павел. Вскоре после рождения родители переехали в Москву, в огромный барский особняк неподалеку от храма Христа Спасителя. Окруженные нянями, боннами, гувернантками и гувернерами, приглашаемыми домашними учителями, братья зиму проводили в Москве, а на лето их вывозили в подмосковное майоратное имение Волынщина, где высился памятник Долгорукову-Крымскому. Ближе к осени семья переби-

Шелохаев Валентин Валентинович - доктор исторических наук, главный научный сотрудник Российского независимого института социальных и национальных проблем; Канищева Надежда Ивановна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник РНИСиНП.

стр. 68

ралась в Отраду- другое подмосковное имение, принадлежавшее Орловым- Давыдовым, с огромным дворцом екатерининских времен. Часто родители брали сыновей за границу, на европейские курорты Мариенбад и Карлсбад, где лечилась их мать; путешествовали по Италии, Франции, Германии, Швейцарии и другим европейским странам.

В 1879г. Петр поступил в Первую Московскую классическую гимназию, а после ее окончания в 1884г.- на Историко-филологический факультет Московского университета. В воспоминаниях Павел Долгоруков писал: "Мы с братом держались в стороне от студенческого движения и были скорее зрителями или свидетелями его" ² . Физически развитые, энергичные и жизнерадостные братья больше увлекались модным тогда велосипедным спортом, каждое лето путешествовали по Волге, Каме, Чусовой, ездили на Кавказ. Окончив университет в 1889 г., Петр поступил вольноопределяющимся в Нижегородский драгунский полк, а вернувшись со службы, начал понемногу вникать в хозяйственные дела.

Переломный момент в выборе общественно-политической позиции братьев наступил в 1891 г., когда они участвовали в борьбе с голодом в Самарской губернии. Петр и Павел познакомились с Л. Н. Толстым, который оказал на них большое влияние. Не случайно в дальнейшем оба брата стали пацифистами, возглавили "Общество мира" в Москве. На протяжении многих лет Петр и Павел встречались со знаменитым писателем, вели с ним переписку. В Самарской губернии они познакомились с группой петербуржцев - князем Д. И. Шаховским, В. И. Вернадским, С. Ф. и Ф. Ф. Ольденбургами, А. А. Корниловым, которые также участвовали в борьбе с голодом, а несколько позднее в организации либерального движения и конституционно- демократической партии. В начале 90-х годов Петр и Павел стали членами Вольного экономического общества, а Петр еще и членом редколлегии и пайщиком либерального журнала "Право".

Поселившись в своем имении в с. Чуево Судженского уезда Курской губернии, Петр зарекомендовал себя рачительным помещиком. Владея обширными земельными угодьями (1972 десятины земли), он вел интенсивное хозяйство, разводил породистый молочный и рабочий скот. С 1892 г. в течение десяти лет Петра Долгорукова избирали губернским земским гласным, председателем земской управы; много занимался он постановкой агрономической помощи крестьянам, организацией народного образования в уезде и губернии.

Практическая деятельность дала Петру Дмитриевичу основательное знакомство с земскими проблемами, нуждами деревни, крестьянства. Он принимал участие в деятельности сельскохозяйственных комитетов, созданных в 1902 г. по инициативе правительства. Критически оценивая правительственную политику в крестьянском вопросе, Долгоруков выступал за расширение компетенции комитетов, введение программы обследования крестьянского хозяйства, за коренное изменение аграрной политики, учет требований органов земского самоуправления, как и самого крестьянства. Такая позиция Долгорукова не устраивала министра внутренних дел В. К. Плеве, который и добился отстранения "князя-бунтаря" от дел. По представлению Плеве Николай II выразил Долгорукову свое "неудовольствие", удалил его с должности председателя земской управы, запретив участвовать в выборах в органы местного самоуправления в течение еще пяти лет. Известие о состоявшемся 22 октября 1902 г. устранении Долгорукова было встречено всей либеральной общественностью страны с возмущением, а Суджанская городская дума в знак протеста торжественно произвела его в почетные граждане города Суджи. Согласно сведениям Департамента полиции, земские гласные устроили Долгорукову прощальный обед, на котором были зачитаны многочисленные телеграммы, поступившие от представителей земств многих губерний и уездов ³

Участвуя в земской деятельности, Долгоруков приобщился к борьбе оппозиции против авторитарного режима, противодействовавшего любым проявлениям общественной самодеятельности, объединению органов земского самоуправления во всероссийском масштабе; полицейско-бюрократические

стр. 69

методы управления вынуждали становиться в оппозицию даже лояльных к верховной власти земцев. Не случайно еще в 90-е годы XIX в. по инициативе Московского губернского земства, возглавляемого видным общественным деятелем Д. Н. Шиповым, происходило сплочение земских сил, губернские и земские председатели управ начиная с 1896 г. периодически устраивали совещания для обсуждения общеземских проблем.

В 1899 г. по инициативе Петра и Павла Долгоруковых в Москве был создан полулегальный кружок "Беседа", в котором участвовали представители ряда аристократических фамилий, земские и общественные деятели. Свою задачу они видели в поддержании оппозиционного духа, разработке единой программы деятельности земства; в кружке обсуждались записки, обращения, петиции. В "Беседе" Петр и Павел оказались сразу же на левом фланге. Не отрицая важности обсуждения обращений к верховной власти, содержавших умеренные требования гражданских и политических реформ, они высказывались за конституционное ограничение самодержавия и введение народного представительства. Располагая значительными средствами, они оказывали поддержку издательской деятельности "Беседы", добивались создания специального печатного земского органа. По инициативе и под редакцией Петра Долгорукова были изданы сборники "Аграрный вопрос", "Мелкая земская единица".

Умеренная в целом позиция кружка "Беседа" не удовлетворяла братьев. Входя в состав Организационного бюро земских съездов, они старались расширить сферу деятельности земцев, привлечь к либерально-оппозиционному земскому движению представителей демократической интеллигенции. По их инициативе был создан нелегальный журнал "Освобождение", выходивший с лета 1902 г. в Германии под редакцией П. Б. Струве. Как казначей журнала, ответственный за его финансово-организационное состояние, Петр Дмитриевич умел добывать значительные средства, убеждая богатых земцев поддерживать либерально- оппозиционный орган, и сам тратил на его издание значительную часть личных средств. Под псевдонимом "Земец" он опубликовал на страницах "Освобождения" несколько своих статей общеполитического и организационного характера.

По инициативе и при непосредственном участии Петра Долгорукова были созданы две параллельно действовавшие либеральные организации - "Союз Освобождения" (летом 1903г.) и "Союз земцев-конституционалистов" (осенью), послужившие два года спустя базой для формирования конституционно- демократической партии. В январе 1904г. на учредительном съезде "Союза Освобождения" Петр Дмитриевич был избран председателем, а затем и членом Совета. Одновременно он входил московское бюро "Союза земцев- конституционалистов". Участие во всех формах (легальной, полулегальной, нелегальной) оппозиционной деятельности расширяло его контакты не только в земской, но и вообще в интеллигентской среде; он поддерживал связи и с представителями революционных партий, участвовал в конференции представителей либеральных и социалистических партий, состоявшейся в сентябре 1904 г. в Париже. На конференции ему было поручено исполнять секретарские обязанности и готовить основные резолюции. В ноябре 1904 г. Долгоруков принял участие в работе общеземского съезда, принявшего политическую программу земского либерализма. При голосовании одного из основных дискуссионных пунктов программы- о форме народного представительства - он высказался за предоставление этому представительству законодательных функций.

Петру Долгорукову принадлежит важная заслуга в разработке социальных разделов программы русского либерализма. Его практический опыт был, в частности, использован при разработке аграрного раздела программы. Высказываясь за принудительное отчуждение помещичьих земель на основе "справедливого выкупа" и создание демократически избранных местных земельных комитетов, Долгоруков заявлял, что сам готов передать крестьянам часть своих земель, что, по его мнению, могло послужить примером для тех помещиков из оппозиционной среды, которые занимали колеблющуюся позицию.

стр. 70

Ввиду связей Долгорукова с представителями национальных оппозиционных кругов он был также привлечен к разработке национального вопроса. Летом 1903 г. он вместе с В. Э. Дэном и И. В. Гессеном вошел в состав специально избранного "финского комитета". Он также поддерживал связи с представителями финской оппозиции А. Тернгреном и Ю. Рейтером, обсуждал с ними проблему статуса Финляндии ⁴ . В 1904 г. Долгоруков встречался с представителями польской либеральной оппозиции и обсуждал вопрос о предоставлении Польше автономии.

Масштабы политической и организационной деятельности Долгорукова значительно расширились в годы первой русской революции. До октября 1905г. он продолжал участвовать в заседаниях кружка "Беседа", съездах "Союза Освобождения" и "Союза земцев-конституционалистов", занимался финансами журнала "Освобождение". Как непременный участник общеземских съездов и член Организационного бюро Долгоруков участвовал во многих оппозиционных земских акциях. На июньском съезде 1905 г. он был избран в состав депутации, которая должна была представить адрес царю. Однако, считая, что подобные шаги уже запоздали и бесперспективны, он отказался от участия в представлении адреса, продемонстрировав тем самым свою принципиальную позицию.

На учредительном съезде кадетской партии, состоявшемся в октябре 1905 г. в Москве, Петр Дмитриевич был избран в Центральный комитет, а в январе 1906 г. возглавил аграрную комиссию, учрежденную II съездом кадетской партии ⁵ . В мае - июне 1906 г. Долгоруков возглавил финансовую комиссию ЦК, а затем и комиссию по местному самоуправлению. По поручению ЦК он помогал организовать в Курске местную группу кадетов и в дальнейшем возглавил Курский губернский комитет партии.

В марте 1906 г. Петр Дмитриевич был избран депутатом I Думы (от Курской области), затем стал товарищем председателя Думы, получив при голосовании 382 голоса из 420. Под председательством Долгорукова было проведено около трети заседаний I Думы, в том числе все заседания, посвященные аграрному вопросу, с которым он был досконально знаком. В стенографических отчетах о заседаниях I Думы зафиксировано 64 выступления Долгорукова по вопросам организационно-технического характера (о порядке прений, о направлении законопроектов в комиссии, редакционные поправки к законодательным предложениям, о порядке обсуждения проекта земельной реформы и т. д.). Кроме того, Долгоруков участвовал в обсуждении ответного адреса Думы царю, высказавшись за однопалатное народное представительство, с ликвидацией Государственного совета в том качестве, которое предусматривалось Положением о второй палате. "Если Государственный совет, - полагал Долгоруков, - будет функционировать в том составе, в каком он теперь состоит, то созидательной работе будут поставлены большие препоны". Председательствуя на заседаниях при обсуждении аграрного вопроса, Долгоруков последовательно отстаивал кадетский перводумский "проект 42-х", под которым стояла и его подпись. Одновременно он умерял пыл левых депутатов, которые пытались протеста эсеровский "проект 33-х". Выступая в Думе 12 июня 1906 г., Долгоруков поддержал законопроект об ассигновании средств на постановку продовольственного дела в стране. Когда обсуждался запрос о Крестьянском союзе, Долгоруков в своем выступлении подчеркнул, что он действительно являлся инициатором созыва крестьянского съезда в мае 1905г., а затем содействовал московской организации Крестьянского союза. Кроме того, он содействовал организации Крестьянского союза и в Суджанском уезде Курской губернии ^б .

В марте 1906 г. по поручению кадетского ЦК он подготовил доклад о присяге членов Думы ⁷ . После роспуска I Думы 8 июля 1906 г. Долгоруков в составе кадетской фракции отправился в Выборг, где принимал участие в выработке и принятии знаменитого Выборгского воззвания, призывавшего население к пассивному сопротивлению: не платить налоги, не давать рекрутов, изымать вклады из ссудо-сберегательных касс. Подписывая этот "крамольный" документ, он понимал, что подвергает себя риску репрессий;

стр. 71

действительно, в декабре 1907 г. Петербургская судебная палата приговорила подписавших Выборгское воззвание, в том числе Долгорукова, к трехмесячному одиночному заключению с последующим лишением прав быть избранными не только в Государственную думу, но и в органы местного самоуправления. Курское дворянское собрание исключило Долгорукова из своего состава. В мае - августе 1908 г. Петр Дмитриевич вместе с другими депутатами-перводумцами из Москвы отбывал наказание в одиночной камере Таганской губернской тюрьмы.

Выйдя из тюрьмы, Долгоруков возвратился в свое имение и почти безвыездно жил там с семьей до начала первой мировой войны. Он фактически перестал участвовать в работе ЦК кадетской партии. Отход Долгорукова от прежней, столь активной политической деятельности был вызван прежде всего личными обстоятельствами. После женитьбы и рождения детей (в 1907 г. родился сын Михаил, в 1910 - дочь Наталья) Петр Дмитриевич, видимо, решил посвятить себя семье и занятиям сельским хозяйством. Когда серьезно заболел сын, Долгоруков, еще отбывавший тогда свой срок, добился временного освобождения, а после выздоровления сына возвратился в тюрьму. Тюремный опыт, возможно, и повлиял на принятое им решение- отойти от активной политической деятельности. Эта перемена не осталась не замеченной властями. В 1909г. Долгоруков был восстановлен в правах и вновь избран председателем уездной земской управы.

20 июля 1914г. Петр Дмитриевич был призван на военную службу и назначен в 86-ю конную ополченскую команду в городе Кролевце Черниговской губернии, где за ним было установлено негласное наблюдение полиции ⁸ . 8 августа его команду перебросили в город Проскуров Каменец-Подольской губернии, а в октябре 1914 г. направили на Галицийский фронт, включив в состав 8-й армии. За участие в боях Долгоруков получил два отличия и был произведен в чин корнета кавалерии. В связи с обострившейся болезнью сердца во второй половине 1916 г. его перевели в запас, свою службу он продолжал в Полтаве.

После Февральской революции Долгоруков неоднократно приезжал из Полтавы в Москву, где участвовал в соединенном заседании бывших членов четырех Государственных дум, а также в августовском Государственном совещании.

После Октябрьской революции и издания 28 ноября 1917г. декрета СНК, объявившего кадетов партией врагов народа, а ее лидеров подлежащими немедленному аресту, Петр Дмитриевич, скрываясь от преследования большевиков, вынужден был уехать с семьей на Северный Кавказ. Сначала они жили в Ессентуках, Кисловодске, где Долгоруков проходил курс лечения. Затем перебрались в Сочи; здесь князь около четырех месяцев работал чернорабочим по окопке фруктовых деревьев и нажил грыжу. Весной 1919 г. Долгоруковы переехали в Крым, в Алушту, где Петр Дмитриевич устроился заведующим складом беженских столовых. В 1920 г. он некоторое время работал в Союзе городов в Севастополе. За неделю до врангелевской эвакуации из Крыма в ноябре 1920 г. ему с большим трудом удалось вывезти свою семью из Алушты в Севастополь, где в то время находился брат. Позднее Павел Дмитриевич вспоминал, что, не найдя жилья, Петр поселился в сырой подвальной кладовой под флигелем Биологической станции. "Чтобы крысы не съели провизию, он должен был подвешивать ее на веревке с потолка. Но крысы объели у него корешки книг, переплетенных на крахмале" ⁹ .

В ноябре 1920 г. Долгоруковы на пароходе "Сиам" эвакуировались в Константинополь. Уже при погрузке в Севастополе часть их багажа, причем наиболее ценная, упала в море. Весь путь они вынуждены были провести в сутолоке и грязи на палубе, затем еще три дня, по словам Павла Долгорукова, "мокли в Босфоре" - Константинополь не справлялся с невиданной волной беженцев, хлынувшей разом из России. Семья сначала поселилась в лагере Лан, размещенном в казармах кожевенного завода в Сан-Стефано, за городской стеной, питаясь за счет частной американской благотворительности. В письме к А. В. Тырковой-Вильямс Павел Дмитриевич делился своими впечатлениями об этом лагере: "Глиняная грязь

стр. 72

непролазная, неотапливаемые, промокающие бараки, вповалку с офицерами и солдатами, вши. Три недели не меняли белья и не раздевались. Все промокло и прокисло. Тем не менее не выписываются из лагеря, так как брат содержать семью не может и боится лишиться хоть плохого пайка (иногда в 8 ч. веч[ера] первая пища, так называемая теплая) и права быть посланным куда-нибудь (в Сербию, на острова) на казенное содержание. Полтора-два дня иногда не умываются за неимением воды. Условия уборной (общей мужской и женской) невообразимые" ¹⁰ . Особенно в этих нечеловеческих условиях страдали дети князя - слабенькая дочь 9 лет и переболевший тифом сын 13 лет, а также жена, у которой обострились аппендицит и болезнь сердца. Да и сам Петр Долгоруков, уже немолодой, не мог похвалиться здоровьем. Позднее, в марте 1922 г., ему пришлось перенести в Константинополе операцию.

Постепенно жизнь, однако, налаживалась. Кадеты организовали в доме на берегу залива партийное общежитие "Villa kade". Во многом это стало возможным благодаря товарищеской помощи кадетов из других городов русского рассеяния, прежде всего из Парижа. В это общежитие переехал и Петр Дмитриевич. Все бывавшие в кадетском доме с теплотой вспоминали царившую там дружескую атмосферу, несмотря на различие взглядов, бесконечные разговоры о России, ее будущем, о возможных путях возвращения на родину.

Долгоруков сразу же включился в общественную работу, вошел в местную кадетскую группу. В конце 1920 г. он был кооптирован в Константинопольское отделение ЦК кадетской партии. Правда, в дальнейшем, с развертыванием практической работы и изменением структуры партийных органов, Отделение ЦК было упразднено и руководящие функции сосредоточены в бюро и президиуме группы кадетов. Бюро было избрано в апреле 1921 г., в его состав вошел и Петр Дмитриевич. Его избрали также в постоянное бюро Объединения городских гласных в Константинополе, одновременно он являлся членом Временного Главного комитета Союза российских городов, работал в культурно-просветительском отделе, распространявшем свою деятельность и на военные лагеря. Но, пожалуй, главным своим делом он считал организацию расселения русских беженцев из Константинополя. Работать приходилось в удручающих условиях почти полного безденежья: порой не хватало денег даже на посылку телеграмм. Первые разведочные мероприятия с целью выяснения возможности расселения беженцев в Абиссинии, Греции, в некоторых славянских странах приходилось предпринимать, как подчеркивал Долгоруков, "не имея ни копейки на это дело". Особые надежды князь возлагал на предполагаемую заинтересованность иностранцев в русских сельскохозяйственных колониях. В окрестностях Константинополя удалось организовать ряд подобный колоний, и при определенной материальной поддержке большая их часть оказалась жизнеспособной. Од-

стр. 73

повременно он имел в виду организовать лесорубные, дорожные и другие бригады. Однако финансовая помощь из различных международных благотворительных фондов сокращалась, а заручиться поддержкой правительственных кругов, прежде всего Чехословакии, все не удавалось. В письме Н. И. Астрову Долгоруков признавался: "Очень обидно, что у нас в Праге нет такого толкача, как по студенческому вопросу есть в лице Ломшакова" ^11.

Как и его брат Павел, Петр Дмитриевич придавал большое значение вопросам сохранения русской армии, полагая, что ее историческая роль в борьбе с большевизмом еще не сыграна. На заседаниях кадетской группы он выступал за создание специальной комиссии по сохранению армии. Поначалу он активно поддерживал планы создания Русского совета при главнокомандующем генерале П. Н. Врангеле, надеясь сформировать в лице Совета (при отсутствии иного органа русской власти в эмиграции) орган "национального русского средоточия". Для достижения этой цели он считал необходимым предоставить общественности больше властных полномочий и предлагал создавать Совет с самого начала под контролем общественных организаций, чтобы он "не превратился в простую подпорку самочинных авантюр". В частности, следовало разработать программу будущей деятельности Совета в Политическом объединенном комитете. Однако жизнь показала, что Врангель, пытаясь заручиться поддержкой общественности, в то же время не торопился разделить с нею власть. Долгоруков вынужден был с горечью признать, что "Русский совет - не то, на что мы рассчитывали". Однако он не присоединился к хору "непримиримых критиков", требовавших саботировать Совет. Все еще рассчитывая объединить и организовать русскую эмиграцию на общей платформе антибольшевистской борьбы, он хотел исчерпать все возможности, которые предоставлял созданный при армии орган, испробовать все пути достижения согласия с Врангелем. С одной стороны, он предлагал выяснить подлинный вес и авторитет Совета в глазах армии и казачества ("не верхов его, а казачьей толщи"). "Если армия и казаки, - говорил он, - придают Совету реальное значение, то отказ от вхождения в него - это разрыв с армией". В то же время он считал возможным попытаться "исправить" Совет. Например, в вопросе о назначении заведующих управлениями необходимо было, по его мнению, "отстаивать право Русского совета участвовать с решающим голосом в принятии или отклонении соответствующих кандидатур. Однако участие в переговорах с Врангелем привело к разочарованию. Будучи главноуполномоченным комиссии по расселению беженцев на Балканах, Долгоруков посещал Врангеля, добиваясь передачи дела размещения армии Совету по расселению гражданских беженцев. Бесконечные условия, выдвигавшиеся Врангелем, его явное нежелание поступиться частью властных полномочий убеждали в том, что "возможность соглашения сомнительная" ¹² . В дальнейшем Долгоруков прекратил контакты с Русским советом.

Выдвинутая П. Н. Милюковым в конце 1920 г. "новая тактика", предусматривавшая пересмотр не только тактических, но и программных представлений, а также выбор нового - "левого" - союзника, поставила все эмигрантские кадетские группы перед необходимостью определить собственную позицию во внутрипартийной дискуссии. Петр Долгоруков не поддержал милюковский курс. Вместе с тем он болезненно воспринимал все более обострявшуюся в партийной среде полемику, ставившую под угрозу кадетское единство. Он считал недопустимым вынесение "партийных внутренних распрей на суд всего мира" ¹³ .

Вместе с тем он полагал разумным достижение полной "искренности и ясности" во внутрипартийных делах, а для этого призывал не "замазывать противоречия", а размежеваться по тактическим вопросам на две группы. "Лучше дружелюбно разойтись по тактике и быть по ней откровенно противниками" - только это, как писал он, ослабит удар Милюкова по партии ^14. .

Понимая, что кадетская партия, ослабленная дискуссиями и назревавшими "отколами", не в состоянии выполнять функции интегрирующего

стр. 74

центра в эмигрантской среде, Долгоруков искал иные организационные формы собирания и организации антибольшевистских сил в Зарубежье. Он принял участие в проведении съезда Русского национального объединения, проходившего в июне 1921 г. в Париже. В качестве представителя от Константинополя Долгоруков был избран в созданный на съезде Русский национальный комитет.

В апреле 1922г. Долгоруковы переехали из Константинополя, утрачивавшего значение одного из основных центров Русского Зарубежья, в Прагу. Этот город притягивал к себе наиболее жизнеспособные общественные силы эмиграции, а в Константинополе оставалось все меньше возможностей действенно помогать расселению беженцев. Обосновавшись в Праге, князь, видимо, надеялся помочь "русским земледельцам" выбраться из Константинополя. Соратники по партии и общественным организациям, в частности Астров, настаивали на возвращении в Константинополь, однако Долгоруков уже устал "тянуть лямку почти без денег" и не верил в то, что возможно получить достаточные средства из-за границы и "серьезно поставить дело". Сохранились его письма парижским товарищам по партии, посланные еще из Константинополя, в которых рефреном проходит тема безденежья: "Мы продолжаем бездействовать из-за безденежья"; "что-либо разработать по расселению (колонизации) или приступить к реальным шагам по ее подготовлению или реальному осуществлению мы... не можем из-за отсутствия средств" ¹⁵ .

В Праге, благодаря финансируемой чехословацким правительством широкой программе помощи русским беженцам, сформировался крупный центр общественно-политической и учебно-научной жизни Российского зарубежья. Долгоруков возглавил Русский национальный комитет в Праге и стал товарищем председателя Объединения русских эмигрантских организаций в Чехословакии, оставаясь членом Временного главного комитета Всероссийского союза городов за границей. В Праге действовал и созданный в октябре 1922 г. небольшой филиал Парижской демократической группы Милюкова.

Кадеты-"старотактики", к числу которых относился и Долгоруков, не имели своей организации, поскольку Пражская группа кадетов, возглавляемая А. С. Ломшаковым, к весне 1921 г. прекратила свое существование, а сформировать новую местную группу кадетам-традиционалистам оказалось не под силу. К концу 1922 г. течение старотактиков переживало кризис: не оправдывались надежды на разрабатываемые пути и средства освобождения России от большевиков, становились все более расплывчатыми, неясными перспективы возвращения на родину, терялись четкие представления о целях и формах партийной работы в эмиграции. 13 апреля 1923 г. Петр Долгоруков принял участие в кадетском совещании в Праге (кроме него, присутствовали П. И. Новгородцев, А. А. Кизеветтер, Д. Д. Гримм, М. М. Новиков, П. П. Юренев, А. В. Маклецов, А. А. Вилков и др.). Совещание показало, что течение старотактиков исчерпало свои ресурсы, что в его рамках нарастает идейное противоборство между кадетами, скатывавшимися на все более правые позиции, и такими сторонниками центристских взглядов, как Долгоруков. Как вспоминал позднее Н. И. Астров, совещание продемонстрировало невозможность единой линии поведения: "Говорить больше было не о чем... все, что связывало еще недавно, истлело и порвалось. Люди почувствовали, что их больше ничего не соединяет, что им нужно расходиться" ¹⁶ .

Причины раскола лагеря кадетских старотактиков и выделения самостоятельной центристской группы заключались в усилении монархических тенденций в политике Русского национального комитета, руководство которого состояло по преимуществу из правых кадетов: председатель- А. В. Карташев, товарищи председателя- Ю.Ф.Семенов и М.М.Федоров. Со всей определенностью этот правый уклон проявился в докладах Карташева, прочитанных им в октябре 1923 г., где он в качестве основных идеологических принципов национального объединения выделил: православие, монархию, народность-державность. Позднее Национальный комитет

стр. 75

втянулся в кампанию по возглавлению антибольшевистского движения великим князем Николаем Николаевичем; кадеты- члены президиума комитета вошли в промонархическое совещание, созданное при великом князе с целью обсуждения совместных акций; в мае 1924 г. Национальный комитет, по существу, подкрепил своим авторитетом намерение великого князя взять на себя возглавление, объявив, что это дело национальное и каждый патриот должен ему сочувствовать. В кадетских кругах разразился скандал. Ряд кадетов вышел из Национального комитета. А в конце мая раскололась Парижская группа старотактиков; о прекращении своего членства официально заявила группа центральных кадетов (в числе их и Петр Долгоруков). 14 октября 1924 г. в Праге они провели учредительное заседание и конституировались как самостоятельная группа.

Можно предположить, что решение о присоединении к центристской группе далось Петру Дмитриевичу нелегко: впервые за почти 20-летний период общественно-политической деятельности он разошелся со своим братом, выражавшим подчас прямо противоположные взгляды. Центристы, в отличие от старотактиков, настаивали на том, что русская армия должна прекратить свое существование за границей в виде военной организации, что надежды на интервенцию также должны быть оставлены и что в связи с этим следует ликвидировать Русский совет, который в качестве рупора правых, по их мнению, не мог выдвигать "нужных идей". Взамен "центристы" предлагали заняться организацией борьбы внутри самой России, чем явно склонялись на сторону милюковцев.

Вместе с тем у "центристов" не сложилось четкого представления о том, что же конкретно следовало предпринять, чтобы развернуть антибольшевистское сопротивление в стране. В конце концов они вынуждены были признать, что, находясь в эмиграции, смогут только "давать толчки", то есть вырабатывать идеи, планы, мысли и "перебрасывать" их в Россию ¹⁷ . Таким образом, основное внимание группа обратила на разработку проектов будущего переустройства России. При составлении проекта платформы группы Долгоруков участвовал в подготовке разделов "Религия и церковь" и "Народное образование". Вместе с тем, нельзя не отметить, что Долгоруков оставался на правом фланге "центристской" группы; он не терял надежды на возможность антибольшевистских действий совместно с силами, стоявшими правее. Поэтому Долгоруков отверг решение "центристов" не участвовать в Зарубежном съезде (1926 г.) и даже, демонстрируя свое несогласие, вышел из состава группы. Впрочем, ему оставалось еще широкое поле общественной деятельности: он исполнял обязанности казначея Педагогического бюро по делам русской средней и низшей школы за границей, входил в правление архива русских эмигрантов, в 1927 г. возглавил Совещание представителей русских организаций в Чехословакии.

После оккупации Чехословакии немецкими войсками положение русских эмигрантов резко ухудшилось: их стали преследовать, многие лишились пособий, а то и работы. Немецкие оккупационные власти распустили большую часть русских эмигрантских организаций, а оставшиеся подчинили контролю гестапо. В этих условиях президиум Объединения русских эмигрантских организаций в Чехословакии поручил своему председателю Долгорукову установить контакт с главным руководителем русской эмиграции в Берлине генералом В. В. Бискупским и сообщить ему о тяжелом материальном положении русской колонии в Чехословакии. Долгоруков вынужден был обратиться к Бискупскому с письмом. Позднее, в ноябре 1939г., Бискупский вызвал его в Берлин. Однако добиться улучшений в положении эмигрантов в Чехословакии Долгорукову так и не удалось. Более того, по распоряжению гестапо, вскоре по возвращении из Берлина он был устранен от должности председателя Объединения русских эмигрантских организаций и вынужден давать частные уроки русского языка и литературы. Тем не менее встреча с Бискупским сыграла в судьбе Долгорукова роковую роль.

9 июня 1945 г. Петр Дмитриевич был задержан "Смерш" 1-го Украинского фронта. На первом же допросе, 9 июня, ему предъявили обвинение

стр. 76

в том, что он участвовал "в ряде антисоветских политических организаций", а в период немецкой оккупации сотрудничал с гестапо. Долгоруков возразил: "В такой редакции, как мне предъявлено обвинение, виновным я себя не признаю". Пытаясь объяснить мотивы своего отъезда за границу в 1920г., он заявил: "Я эмигрировал не потому, что состоял на службе в белой армии, а эмигрировал по причине того, что не был согласен с программой коммунизма и тактикой большевизма, поэтому не желал остаться на территории советской власти и эмигрировал".

Отрицая свое участие в антисоветских политических партиях и организациях, Долгоруков подчеркнул: "Организации, в которых я состоял, являлись не политическими, а культурно-общественными". Отверг он и обвинения в том, что намеревался вести борьбу против СССР с целью свержения советской власти и "восстановления буржуазного строя по типу Англии и Америки". "Я, - заявил Долгоруков, - не разделял и не разделяю принципов большевизма и не согласен с политикой советской власти, но намерений вести борьбу против СССР я не высказывал и не ставил целью борьбу и свержение советской власти. Я являюсь сторонником правового демократического строя, осуществляемого при помощи народного представительства". Ответы Долгорукова естественны для человека, оказавшегося в гибельной ситуации.

27 июня допрос повторился и на этот раз продолжался четыре с половиной часа. Никаких новых фактов, подтверждающих контрреволюционную деятельность арестованного, смершевцам за прошедшие 18 дней обнаружить не удалось. Тем не менее 30 июня был проведен повторный обыск и продлен срок следствия, а 12 июля дело N 1587 принято к производству. 19 июля, после дополнительного допроса, Долгорукову было предъявлено обвинение (по ст. 58-4 и 58-3 УК РСФСР).

21, 25 июля и 9 августа в ходе многочасовых допросов следователи пытались расширить "фактуру" обвинения. Например, 9 августа следователь заявил, что Долгоруков присутствовал в Никольской церкви в Праге на молебне, посвященном дарованию многих лет жизни Гитлеру и победы германскому оружию в войне против Советского Союза. Не отрицая данного факта, Долгоруков пояснил: "Не будучи предупрежден о предстоящем молебне после всенощной, я действительно присутствовал на молебне с провозглашением многолетия Гитлеру, которое было, кажется, в 1941 г. в Николаевской церкви в Праге. Таким же образом я присутствовал в той же церкви в 1945 г. на молебне о провозглашении многолетия Иосифу Сталину". Едва ли столь смелый довод мог послужить к оправданию.

Понимая, что каких-либо конкретных, веских улик против Долгорукова собрать не удастся, армейские следственные органы 23 августа передали его дело в "Смерш" Центральной группы войск. Начался новый виток допросов, в ходе которых следователь "интересовался" политической деятельностью Долгорукова в период революции и гражданской войны. "По своим убеждениям я являлся и являюсь противником Октябрьской революции 1917 года и советской власти, - откровенно заявлял Долгоруков. - Но это только убеждение, какой-либо деятельности против революции 1917 года и советской власти я не проявлял". Отвечая вновь на вопрос о причинах эмиграции, Долгоруков повторял: "Я был не согласен с программой и тактикой советской власти. Являлся и являюсь идеологическим противником социалистической революции 1917 года".

Ничего не добившись от арестованного, "Смерш" 16 октября передало следственное дело в Главное управление контрразведки. 7 декабря Долгоруков был доставлен во внутреннюю тюрьму НКВД. Таким печальным образом состоялось столь долгожданное возвращение на родину. В деле сохранился один примечательный документ- талон-квитанция на вещи арестанта. Князю- рюриковичу выдали 22 предмета, среди них: брюки х/б, ботинки старые, полотенце рваное, рубашки рваные, носовой платок рваный. В квитанции зафиксирована и 291 чешская крона, изъятая при первых обысках.

Через четыре дня после прибытия на Лубянку Долгоруков серьезно заболел. 13 декабря подполковник медицинской службы Яншин подписал

стр. 77

следующее: "У заключенного артериосклероз, дистрофия и поливитами-ноз, - говорилось в медицинском заключении, - вследствие чего нуждается в немедленном направлении в больницу Бутырской тюрьмы НКВД СССР". Следствие пришлось приостановить, и оно возобновилось лишь 29 апреля 1946 года.

После более чем четырехмесячной болезни, 3 мая вновь начались допросы, продолжавшиеся с 10 часов утра до 16 часов. Следователи обвиняли Долгорукова в неискренности показаний, пытаясь уличить в заведомой лжи. Его участию в эмигрантских организациях, самому по себе предосудительному, с точки зрения следствия, они дополнительно старались придать преступный смысл, подчеркивая связь этих организаций с "органами иностранных государств", откуда эмигранты якобы и получали директивы. Дело доходило до утверждений о связях Пражского национального комитета с "японскими дипломатическими организациями". Долгоруков категорически отрицал это явно надуманное обвинение. Его изобличали также в контактах с руководителем РОВСа генералом Миллером. На это Долгоруков заявил: "Я к РОВСу не примыкал". На 64-67 листах следственного дела, зафиксировавшего этот допрос, имеются обильные темные пятна. Складывается впечатление, что, читая текст протокола допроса, Петр Дмитриевич плакал.

Постоянные обвинения в сотрудничестве с гестапо крайне раздражали его. "Ранее я уже показал, - объяснял Долгоруков, - и сейчас повторю, что Объединение эмигрантских организаций в Праге, председателем которого я был, не объединяло политически эмигрантских организаций и, таким образом, при переговорах со мной в Берлине ни Бискупский, ни Остен-Сакс, ни другие представители германских органов не ставили вопроса об активизации антисоветской деятельности объединявшихся мной эмигрантских организаций, как и не говорили вообще о политической работе".

6 мая было принято постановление о переквалификации состава преступления: "Привлечь Долгорукова Петра Дмитриевича в качестве обвиняемого по ст. 58-4 и 58-11 УК РСФСР, прекратив обвинение по ст. 58-3 УК РСФСР". В тот же день был подписан протокол об окончании следствия, сроки которого продлевались уже шесть раз. Накануне, 5 мая, Петр Дмитриевич был освидетельствован медсанчастью Бутырской тюрьмы и признан негодным к физическому труду. К этому времени арестанту исполнилось ровно 80 лет.

14 мая 1946 г. военный прокурор Главной военной прокуратуры СССР Лозинский подписал обвинительное заключение, в котором отмечалось, что Долгоруков виновным себя не признал и его дело направлялось на рассмотрение Особого совещания при министре внутренних дел. Мерой наказания Долгорукову предлагалась назначить 10 лет исправительно-трудовых лагерей. 10 июля Особое совещание постановило "за принадлежность к контрреволюционной организации" заключить его в тюрьму на пять лет, считая с 9 июня 1945 года ^18. .

Этот срок Петр Дмитриевич отбывал во Владимирской тюремной больнице, где его и встретил В. В. Шульгин, арестованный в 1945 г. в Югославии. "У него, - вспоминал Шульгин о Долгорукове, - была "рожа", вся правая рука была багрово-красная, температура 39 градусов. Он очень стоически переносил свою болезнь, бодрился. Его лечили усердно, и, наконец, он поправился". Поведение Долгорукова поразило много повидавшего Шульгина. "Он, - писал Шульгин, - вообще разговаривал охотно и много, очень бодро и с тем оттенком, принятым у старой русской аристократии, который состоял в следующем: важность личного преуменьшалась, наличествовал оттенок легкой насмешки к самому себе и даже ко всей своей аристократической касте". Что было приятно в Петре Дмитриевиче, продолжал Шульгин, "это такое его свойство, как абсолютное отсутствие какого-либо угодничества и подхалимства. Он обращался со всеми этими людьми, начиная от начальника тюрьмы и кончая уборщицей, совершенно одинаково. И притом как с равными" ¹⁹ .

Еще задолго до окончания срока тюремное начальство докладывало "наверх", что Долгоруков "по своему состоянию здоровья не может быть

стр. 78

направлен в ссылку на поселение". Предлагалось направить его в дом инвалидов, "расположенный в нережимной местности" и передать "под надзор органов МГБ, как не имеющего родственников, которые могли бы взять его под опеку" ²⁰ . По решению медицинской комиссии Петр Долгоруков был признан инвалидом I группы. 24 мая 1951 г. его еще раз освидетельствовали, зафиксировав при этом: старческую дряхлость, общий артериосклероз, порок сердца, двустороннюю паховую грыжу. К этому времени "враг советской власти" уже не мог без посторонней помощи подниматься с постели. С 8 октября у него начались зрительные и слуховые галлюцинации. 10 ноября 1951 года в 19 часов 30 минут Петра Дмитриевича не стало.

Через 41 год, 23 июня 1992 года князь П. Д. Долгоруков был реабилитирован на основании ст. 3 и ст. 5 Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий".

Примечания

1. Энциклопедический словарь Гранат. Изд. 7-е. Т. 17. Б. м. Б. г., с. 7; Большая советская энциклопедия. Т. 23. М. 1933; Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века. Энциклопедия. М. 1996.

2. ДОЛГОРУКОВ П. Д. Великая разруха. Мадрид. 1964, с. 306.

3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ДП 00 , ф. 102, 1902г., д. 1688, л. 5.

4. ШАЦИЛЛО К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 гг. М. 1985, с. 194.

5. Протоколы ЦК конституционно-демократической партии и ее заграничных групп. Т. 1. 1905-1907гг. М. 1994, с. 47.

6. Государственная дума. Стенографические отчеты. 1906 год. Сессия I. Т. 1. СПб. 1906, с. 19, 170; т. 2. СПб. 1906, с. 1365-1368.

7. Протоколы ЦК. Т. 1, с. 56.

8. ГАРФ, ДП 00, ф. 102, 1902г., д. 1688, л. 85.

9. ДОЛГОРУКОВ П. Д. Ук. соч., с. 188-189.

10. ГАРФ, ф. 7506, on. 1, д. 29, л. 14-15.

11. Там же, ф. 5913, on. 1, д. 836, л. 2; д. 676, л. 16об.

12. Протоколы заграничных групп конституционно-демократической партии. Т. 4. М. 1996, с. 240, 279, 244, 311.

13. Там же. Т. 5. М. 1997, с. 51.

14. ГАРФ, ф. 5913, on. 1, д. 676, л. 37.

15. Там же, д. 836, л. Зоб.

16. Там же, д. 676, л. 34.

17. Там же, ф. 7506, on. 1, д. 54, л. 7об.

18. Центральный архив Федеральной Службы Безопасности (ЦА ФСБ), д. Н- 18310, л. 21, 22, 24, 34, 43об., 44, 51, 64, 73, 93.

19. ШУЛЬГИН В. В. Пятна. В кн.: Лица. Т. 7. М. 1996, с. 386-388.

20. ЦА ФСБ, д. Н-18310, л. 97-98.

Постоянный адрес данной публикации: