На VIII, IX, X, XI, XII, XIII, XIV, XV и XVI съездах партии, то есть на всех тех съездах в истории нашей партии, на которых стояли вопросы внутриполитической борьбы, - на всех этих съездах партия, в лице своих делегатов, имела полную возможность выслушать обе спорящие стороны.

Каждого интересующегося истиной, если для него недостаточно приведенных мной материалов, я отсылаю к стенограммам соответствующих съездов.

На XXII съезде КПСС, на первом съезде после XVI съезда, в повестку дня которого были вновь внесены вопросы политических разногласий в руководящем ядре Центрального Комитета, - впервые в истории нашей партии одна из сторон была лишена права на защиту, ибо главный обвиняемый был мертв, а остальных судили заочно.

Поэтому высший партийный суд - съезд - не имел возможности выслушать обе стороны и составить свою собственную точку зрения. Он не имел возможности оценить аргументы обеих сторон, слушая только одну сторону - сторону обвинявшую. При этом следует подчеркнуть, что обвинители, приводя лишь отдельные общие положения, вызвавшие возражения обвиняемых, совершенно обошли молчанием как сами эти возражения, так и конкретные причины, их вызвавшие. А причины, по-видимому (не будем опережать ход событий), были довольно серьезными, если принять во внимание тот факт, что среди обвиняемых было квалифицированное большинство членов Президиума ЦК.

Основным же, самым доказательным, самым "впечатляющим" аргументом тех, кто выступал в роли прокуроров, были вот такие слова:

"...Они добивались восстановления порочных методов, господствовавших при культе личности. Они хотели возврата к тем тяжелым временам для нашей партии и страны, когда никто не был застрахован от произвола и репрессий. Да, Молотов и другие хотели именно этого" (Хрущев. Стенотчет XXII съезда, стр. 350).

Маленькое "лирическое" отступление. Хрущев, видимо, забыл два незначительных обстоятельства: во-первых, слова выступавшего перед ним

Продолжение. Начало см.: Вопросы истории, 2011, N 1 - 5.

заместителя председателя Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС т. Сердюка о том, что

"...вспоминается (?!), что Молотов был даже (?!) назначен председателем комиссии по расследованию допущенных в прошлом нарушений социалистической законности"

и, во-вторых, забыл свои собственные слова, сказанные им на закрытом заседании XX съезда КПСС и повторенные на одном из Пленумов ЦК, о том, что сам Молотов (Хрущев упомянул при этом еще и Микояна) в последние годы периода культа личности "находился под угрозой физического уничтожения".

"...Маленков, Каганович, Молотов, Ворошилов оказывали сопротивление линии партии на осуждение культа личности, развязывание внутрипартийной демократии, на осуждение и исправление всех злоупотреблений властью" (Подгорный. Там же, стр. 279 - 280).

"...Аналогичный груз давил и на Молотова, Кагановича, Ворошилова и объединил их стремления к захвату руководства партией и страной для борьбы за сохранение порядков, существовавших в период культа личности (Спиридонов. Там же, стр. 284).

"...Их злодеяния дорого обошлись народу, поэтому, говоря о тяжелых последствиях культа личности Статнна, нельзя обойти тех, которые писали свои зловещие резолюции и тем самым решали судьбу честных, преданнейших коммунистов.

...И я могу сказать как участник съезда, и, думаю, выражу ваше общее мнение: какое счастье для всей нашей партии, какое великое счастье для нашего советского народа, что в тот момент Центральный Комитет партии во главе с нашим дорогим Никитой Сергеевичем оказался на высоте своего положения..." (Фурцева. Там же, стр. 397).

"...Когда Кагановичу было предъявлено обвинение в массовых репрессиях... Ворошилов выступил в защиту Кагановича; вскочил с места и, размахивая кулаками, кричал: "Вы еще молоды, и мы вам мозги вправим"" (Полянский. Там же, т. II, стр. 43 - 44).

"...Какие цели ставила антипартийная группа? Обезглавить руководство партией, изменить состав Президиума за спиной Центрального Комитета, захватить руководство партией, свернуть ее с ленинского пути, восстановить порядки, бытовавшие при культе личности. В этом гнусном деле Молотовым, Кагановичем, Маленковым и Ворошиловым руководили не только жажда власти, но и страх перед ответственностью за допущенные ими расправы и беззакония, от которых безвинно пострадали многие члены партии и беспартийные.

...Это были опытные интриганы и двурушники..." (Игнатов. Там же, т. II, стр. 107).

"...Выяснилось, что в период культа личности они были инициаторами создания обстановки подозрительности и недоверия. Занимая руководящие посты... они самым грубейшим образом нарушали ленинские нормы партийной жизни и революционной законности" (Шверник. Там же, т. II, стр. 214).

На сущности этих обвинений, после всего уже сказанного по этому поводу, больше останавливаться не стоит. Но, как мне кажется, нельзя пройти мимо такого обстоятельства, как то, что все эти обвинения были выдвинуты только прокурорами высшей, если так можно выразиться, инстанции - членами и кандидатами в члены нового Президиума ЦК КПСС, не считая двух прокуроров более "низкого" ранга - секретарей ЦК КП Белоруссии и Грузии тт. Мазурова и Мжаванадзе, выступивших с аналогичными речами.

Разумеется, и это видно и из приведенных мной документов, что эти аргументы и доводы обставлялись красочным описанием всех ужасов т.н.

периода культа личности, к которым хотели повернуть партию и наш народ кровопийцы-обвиняемые.

А возьмите выступление А. И. Микояна на XXII съезде, где он сказал:

"Победа... антипартийной группы привела бы к расправе со всеми активными сторонниками XX съезда партии, методами, которые партия никогда не сможет забыть..." (Стенотчет, т. 1, стр. 446 - 449).

Что это такое? Что значат все эти выступления?

На мой взгляд, это - не что иное, как попытка запугать делегатов съезда.

И я утверждаю, что эта попытка в какой-то степени удалось, так как, действительно, в период т.н. культа личности Сталина имелись и получили довольно широкое распространение факты произвола и беззакония, вызванные как недостатками и ошибками в работе всего нашего партийного и государственного аппарата, особенно наших карательных органов, так и прямой враждебной деятельностью.

Немаловажную роль в том, как Хрущеву и его сторонникам удалось повести за собой XXII съезд, сыграло и такое обстоятельство, как состав делегатов съезда.

Я имею в виду, конечно, не социальный состав делегатов съезда, а их состав по партийному стажу, который, как мне кажется, если не определяет, то все-таки имеет значение для определения качественного состояния делегатов XXII съезда.

Обратимся к цифрам.

Возьмем данные мандатных комиссий трех съездов - XIX, XXI и XXII (по стенотчетам этих съездов - XIX - стр. 68; XXI - стр. 261 и XXII - стр. 429). Остановимся на таком показателе, как количество делегатов с военным и послевоенным партийным стажем.

На XIX съезде таких делегатов было 20% из общего числа делегатов съезда, на XXI - уже 48%, а на XXII - 68%, причем, как известно, на XXII съезде КПСС присутствовало в два с половиной раза больше делегатов, чем на любом другом съезде в истории нашей партии (4800).

Интересны и другие цифры, приведенные в материалах этих съездов.

За период с XVIII съезда ВКП(б) и по XIX съезд КПСС включительно (1939 - 1952 гг.) численность партии возросла с 2,5 млн. членов до 6,9 млн. членов, т.е. почти на 4,5 млн. человек; при этом необходимо учесть, что на фронтах Отечественной войны в ряды партии было принято около 9 млн. новых членов; что к концу 1945 г., когда общее число членов партии составляло 5,5 млн, - в армии и флоте находилось 3 млн. 325 тыс. коммунистов, или около 60% всего состава партии (см. "История Коммунистической партии Советского Союза", 1961 г., стр. 593); и, наконец, что за период с XIX по XX съезд в партию было принято 333 360 человек, тогда как за период с XX по XXII съезд - свыше 2,5 миллионов.

О чем говорят все эти цифры?

Мне не хочется произносить громких фраз о том, что эти цифры свидетельствуют о росте авторитета партии среди трудящихся нашей страны, о повышении их активности и сознательности, и тому подобных фраз по отношению к периоду между XX и XXII съездами КПСС. Просто в этот период как никогда широко, для мирного времени, открыли двери партии, и в эти двери пошли многие честные люди, ранее чуравшиеся царившей в партии военной дисциплины и привлеченные провозглашенным новым "Новым курсом".

И каждому непредубежденному человеку должно быть ясно, что привожу эти цифры не для того, чтобы хотя бы в малейшей степени поставить под

сомнение честность и преданность коммунизму и Советской власти сверхподавляющего большинства делегатов XXII съезда.

Но вместе с тем, по-моему, нельзя закрывать глаза и полностью отвлекаться от того очевидного факта, что все-таки почти 70% делегатов съезда составляли люди с военным и послевоенным партийным стажем, то есть люди без достаточной марксистско-ленинской теоретической школы и без какой бы то ни было практической школы борьбы с различного рода антипартийными, оппозиционными элементами и направлениями.

Ничуть не умаляя субъективной честности и прочих человеческих достоинств делегатов XXII съезда, я должен сказать, что и это обстоятельство - партийная молодость более 2/3 делегатов съезда, их политическая неопытность и незрелость - также сыграло немаловажную роль в том, что Хрущеву и его сторонникам удалось повести за собой XXII съезд КПСС.

К тому же не следует забывать, если мы хотим быть последовательными в своих рассуждениях, что довольно значительная часть делегатов XXII съезда, особенно среди делегатов с довоенным стажем, составлялась из людей, так или иначе ощутивших на себе те или иные отрицательные последствия периода т.н. культа личности.

Задумываясь над причинами того, как Хрущеву и его единомышленникам оказалось под силу подчинить себе XXII съезд, я, начиная с XI съезда, по данным стенограмм съездов, составил нижеследующую, весьма любопытную табличку (таблица не воспроизводится. - Ред.)...

Внимательному читателю эта небольшая табличка может рассказать о многом и многое наглядно продемонстрировать.

Историю нашей партии по этой таблице - по процентному отношению числа лиц, никогда ранее не избиравшихся в состав ЦК или кандидатами в члены ЦК к общему количеству его членов - можно разбить на следующие четыре периода:

1) С 1923 по 1934 г., когда за период 13 лет и шести съездов состав ЦК обновился на 80%;

2) С 1934 по 1939 г., когда за период 5 лет и одного съезда состав ЦК обновился на 73%;

3) С 1939 по 1952 г., когда за период 13 лет и одного съезда состав ЦК обновился на 69% и

4) С 1952 по 1961 г., когда за период 10 лет и двух съездов состав ЦК обновился на 94%.

Что же происходило в партии в партии в каждом из этих периодов?

В первый период это была, как известно, ожесточенная идейная борьба партии с троцкистско-зиновьевско-бухаринскими политическими оппозиционными группировками.

Второй период характеризовался перерастанием политической, идейной борьбы оппозиции с партией в борьбу подпольную, заговорщицкую, в борьбу антисоветскую и террористическую.

Третий период - это период Великой Отечественной войны и первый послевоенный период, когда многие члены старого Центрального Комитета, избранного еще в 1939 г., просто-напросто сошли с политической арены и когда огромный рост численности партии, более чем в два раза по сравнению с 1939 г., вызвал соответствующее увеличение числа членов Центрального Комитета.

И, наконец, четвертый период - период нахождения на посту Первого секретаря ЦК КПСС Н. Хрущева. Было ли это в действительности, я не знаю, но мне кажется, что у огромного большинства делегатов XXII съезда КПСС к началу съезда сложилось такое впечатление, что за исключением

нескольких человек, членов т.н. антипартийной группы, подавляющее число членов ЦК КПСС, избранного предыдущим, XX съездом, полностью или в главном разделяют пропагандируемую Хрущевым точку зрения.

Основываясь на данных таблицы, я утверждаю, что это было не так.

Из нее хорошо видно, что за период между XIX и XXII съездами КПСС состав Центрального Комитета обновился ни много ни мало как на 94%.

При составлении таблички я не учел простого арифметического расширения численности Центрального Комитета от съезда к съезду, не учел потому, что думаю, что подобное расширение диктовалось не только необходимостью - в связи с увеличением общей численности партии, - но и таким обстоятельством, как стремление Сталина и Хрущева умножить число своих сторонников в ЦК.

Но даже если и принять во внимание этот показатель, мы получим, что уже на XX съезде КПСС в число нового ЦК не попало 26% членов ЦК старого состава, а на XXII съезде эта цифра дошла до 55%. Следовательно, в состав Центрального Комитета КПСС, избранного на XXII съезде, вошло лишь 19% тех товарищей, которые на XIX и XX съездах КПСС являлись членами или кандидатами в члены Центрального Комитета КПСС.

По-моему, эта цифра кое о чем говорит.

В выступлениях некоторых делегатов XXII съезда КПСС промелькнули не менее любопытные цифры.

Вот, например, что говорили 2-й секретарь ЦК КП Украины т. Казанец и 2-й секретарь ЦК КП Казахстана т. Родионов - руководители двух крупнейших (без РСФСР) наших партийных организаций:

"...В прошедших выборах у нас состав обкомов, горкомов и райкомов партии обновился более чем на 40%" (Казанец. Стенотчет XXII съезда, т. III, стр. 50).

"...Состав горкомов и райкомов республики обновился на 46%, а состав обкомов - на 50%" (Родионов. Там же, стр. 133).

По-видимому, подобное мероприятие имело место и во всех других республиках и было проведено на основании соответствующей директивы.

Каждый человек, мало-мальски знакомый с жизнью наших партийных организаций, по-моему, знает, что никогда до XXII съезда КПСС не бывало в партии такого положения, когда бы на областных, городских или районных партийных конференциях за бортом вновь избранных обкомов, горкомов или райкомов партии оказывалось 50% товарищей, составлявших до данных выборов эти руководящие местные органы партии.

Я не оспариваю целесообразности подобной практики, целесообразности введения систематического обновления партийных органов, по всей вероятности, замысленную как некую гарантию от обюрокрачивания, хотя я более чем уверен, что, будучи проведенной в жизнь, эта практика не столько даст такую гарантию, сколько снизит авторитет секретарей партийных организаций, лишит их уверенности в завтрашнем дне, ограничит возможности для получения достаточного опыта партийной работы.

Важно отметить другое - то, что подобное повсеместное "перетряхивание" партийных органов было введено в партийную жизнь еще до принятия XXII съездом нового Устава КПСС с его 25-м пунктом, предусматривающим систематическое обновление партийных органов. А из этого факта следует, что предсъездовская подготовка в местных партийных организациях прошла под знаком ВНЕУСТАВНОГО положения.

И трудно отделаться от того впечатления, что это внеуставное мероприятие явилось своеобразной, официально проведенной, но не объявленной

чисткой партии, чисткой местных партийных органов, то есть тех органов, из состава которых в основном формируются делегации на съезды партии.

От делегатов XXII съезда КПСС тщательно скрывался факт существования серьезных разногласий, возникших еще в 1957 г., между двумя главнейшими силами мирового коммунистического движения - между КПСС и Коммунистической партией КНР.

Выступая на XXII съезде КПСС Хрущев уверял делегатов съезда:

"Югославские ревизионисты сосредоточили сейчас главный огонь против Китайской Народной Республики и распускают всякие домыслы о якобы имеющихся расхождениях между Коммунистической партией Советского Союза и Коммунистической партией Китая. Как говорится в русской поговорке, "голодной куме хлеб на уме". Ревизионисты ищут разногласия между коммунистическими партиями, ho их иллюзорные надежды обречены на провал. Мы полностью во всем согласны с братской Коммунистической партией Китая, хотя ее методы строительства социализма во многом не похожи на наши.

Почему у нас нет разногласий с Коммунистической партией Китая? Потому что классовый подход и классовое понимание у нас едины. Коммунистическая партия Китая твердо стоит на классовых, марксистско-ленинских позициях. Она ведет борьбу против империалистов, эксплуататоров, борьбу за переустройство жизни на социалистических началах, она соблюдает принципы международной пролетарской солидарности, руководствуется марксистско-ленинской теорией.

Можно сказать югославским ревизионистам: не ищите щелей там, где их нет. Видимо, вы хотите себя подбодрить и ввести в заблуждение югославский народ измышлениями о том, что разногласия имеются не только у нас с вами, но и якобы между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой. Не выйдет. Вам этого не видать как своих ушей..." (Стенотчет XXI съезда, т. 1, стр. 109 - 110).

С аналогичным заявлением выступал и А. И. Микоян, -

"Много задавалось в США вопросов, связанных со взаимоотношениями между Советским Союзом и Китаем. Надо полагать, что такие вопросы появились на основе ревизионистской, антикитайской пропаганды в югославской печати, которая за последнее время, выдавая желаемое за действительность, выступала с инсинуациями о том, что, мол, начинаются какие-то разногласия между Советским Союзом и Китаем...

Я... отвечал, что, видимо, господа, задающие эти вопросы, видят сладкие для себя сны, что вот каким-то волшебством появятся разногласия в социалистическом лагере, между Советским Союзом и Китаем. Но я сказал, что это только сон этих господ, только несбыточный сон. Советско-китайская дружба строится на незыблемой основе марксистско-ленинской идеологии, на общих целях коммунизма, на братской взаимной поддержке народов наших стран, на совместной борьбе против империализма, за мир и социализм.

...Мы будем беречь эту дружбу как зеницу ока. Наша дружба - святое дело, и пусть лучше к нему не протягивают нечистых рук те, кто хотел бы его очернить" (там же, стр. 545).

Среди тех причин, которые позволили Хрущеву и его сторонникам повести за собой XXII съезд КПСС, сыграли свою роль и такие два обстоятельства, как, во-первых, многими годами выработанное в партии доверие к своему Центральному Комитету и его Президиуму, абсолютное доверие к каждому слову, сказанному руководящими деятелями партии, которое, кстати говоря, сам XXII съезд, хотел он этого или не хотел, отнес к одному из отрицательных последствий культа личности, и, во-вторых, такое обстоятельство, как

определенное демобилизационное настроение среди многих членов партии, определенное и, может быть, вполне закономерное желание несколько расслабиться после многих лет военной дисциплины в партии.

Итак, на мой взгляд, следующие факторы, каждый в отдельности и все в совокупности, способствовали тому, что впервые в истории нашей партии меньшинству Президиума ЦК КПСС удалось повести за собой XXII съезд КПСС:

1) Неосведомленность делегатов съезда в сущности разногласий между членами Президиума ЦК КПСС;

2) Невозможность для членов т.н. антипартийной группы выступить перед партией и съездом с объяснением своей позиции;

3) Недостаточный уровень теоретической марксистско-ленинской подготовки и отсутствие практической школы борьбы с различными оппозиционными течениями у большинства делегатов XXII съезда КПСС;

4) Глубокий и заблаговременный подбор делегаций на съезд;

5) Сокрытие правды о разногласиях в коммунистическом движении по многим вопросам теории и практики, стоявшим в повестке дня съезда;

6) Наличие определенного демобилизационного настроения у многих делегатов съезда и

7) Привычка к безусловному доверию партии к словам и делам своих руководителей.

Вот так Хрущеву и его сторонникам удалось повернуть съезд, а за ним и партию, на некоторое, довольно продолжительное время, на 180 градусов.

Многие товарищи, с которыми в той или иной форме за это время мне приходилось разговаривать, считали и считают политику Хрущева и его сторонников по проблеме т.н. культа личности Сталина недальновидной ошибкой, результатом борьбы за власть между ними и членами ленинско-сталинского Политбюро.

Конечно, доля правды в этом мнении есть, но только, по-моему, очень и очень небольшая доля. И мне кажется, что если мы хотим остаться на марксистско-ленинских позициях, мы не должны забывать мудрых слов Энгельса о том, что "печальна будущность политической партии, если весь ее политический инвентарь заключается в знании только того фактора, что гражданин такой-то не заслуживает доверия" (Ф. Энгельс, "Революция и контрреволюция в Германии").

На основании всего вышеизложенного, я убежден, что борьба с т.н. культом личности И. В. Сталина, в том ее виде, как она была развернута после XX съезда КПСС, преследовала лишь одну, вполне определенную цель - скомпрометировать членов Президиума ЦК КПСС, несогласных с теми или иными теоретическими или практическими установками и положениями Хрущева, отстранить их таким образом от руководства партией и страной для крутой перемены генерального курса нашей партии далеко в сторону от ленинизма.

Я целиком и полностью присоединяюсь к мнению В. Ленина, когда он, говоря о разногласиях между большевиками и меньшевиками, писал:

"Все споры объясняются "личными счетами", "борьбой за власть в партии", а под рукой пускается слушок..., что во всем виноваты какие-то "мастера от революции", боящиеся потерять свое влияние.

Засорить головы сплетней, фразой, личностями и таким образом сбежать от необходимости объяснить свою позицию - таковы цели автора. Но если бы это была

просто сплетня - с полбеды. Это сплетня обозленного ренегата - вот в чем дело" (В. И. Ленин, соч., изд. 4, том 19, стр. 57).

Яркое выражение тому - новая Программа КПСС, принятая XXII съездом КПСС.

По мере своих способностей и возможностей я постараюсь конкретно продемонстрировать на примере отдельных положений Программы КПСС, какую путаницу и неразбериху внесла новая Программа нашей партии в предельно четкие и ясные положения марксистско-ленинской революционной теории, как под видом борьбы с догматизмом, под флагом марксовой диалектики Программа КПСС ревизует и приспосабливает боевое учение Маркса-Ленина под запросы и нужды современных оппортунистов в мировом коммунистическом движении.

Марксистско-ленинское учение и программа КПСС о государстве ("Общенародное" государство и "партия всего народа")

В своем выступлении на XXI съезде КПСС в 1959 г. Хрущев говорил:

"Наряду с проблемами экономического развития встают также вопросы политической организации общества, государственного устройства и управления в период развернутого строительства коммунизма.

Главным направлением в развитии социалистической государственности является всемерное развертывание демократии, привлечение самых широких слоев населения в управление всеми делами страны, привлечение всех граждан к участию в руководстве хозяйственным и культурным строительством" (Стенотчет XXI съезда, стр. 102).

Вот и все, что было сказано Хрущевым по этому поводу на XXI съезде КПСС.

Но уже два года спустя, на XXII съезде, выступая по проекту Программы КПСС, Хрущев провозгласил:

"Есть и другого рода предложения, которые внесены, я бы сказал, с позиций начетнического, а не творческого подхода к происходящим в жизни явлениям. Так, например, по мнению некоторых отдельных товарищей, диктатура пролетариата должна сохраниться вплоть до полной победы коммунизма. Такие товарищи совершенно не учитывают объективных условий, сложившихся в нашей стране, а лишь оперируют произвольно выхваченными цитатами, упуская из виду существо учения Маркса, Энгельса, Ленина о государстве диктатуры пролетариата как государстве переходного периода от капитализма к социализму - первой фазе коммунизма. Они не учитывают, что в нашем социалистическом обществе имеются теперь только трудящиеся массы, которые заняты в социалистическом производстве и едины в социально-политическом и идейном отношении. После полной и окончательной победы социализма в нашей стране нет почвы для диктатуры одного класса. В самом деле, в отношении какого класса может быть у нас диктатура? Таких классов у нас нет.

Товарищи также ссылаются на то, что организационно-хозяйственная и культурно-воспитательные функции, присущие диктатуре пролетариата, сохраняются и в период перехода к коммунизму. Но эти функции останутся и при коммунизме. Если быть последовательными, то диктатура пролетариата должна сохраниться, по логике этих товарищей, и при коммунизме. Неправильность таких рассуждений всем очевидна..." (Стенотчет XXII съезда, стр. 215 - 216).

Хрущеву вторил Микоян:

"В числе важнейших теоретических и вместе с тем имеющих самое жизненное практическое значение вопросов, разработанных и решенных новой Программой, - вопрос о диктатуре пролетариата. Вывод Программы - это новое слово партии, серьезный вклад в теорию марксизма-ленинизма.

Как известно, диктатура пролетариата призвана подавить сопротивление эксплуататорских классов, вести дело к их исчезновению, перевести крестьянство с рельсов мелкотоварного производства на рельсы коллективного производства, обеспечить построение социализма, его полную и окончательную победу, переделать и перевоспитать в духе социализма крестьян, ремесленников, служащих и интеллигенцию, создать социалистическое единство народа, чтобы рабочие, крестьяне и интеллигенция стали носителями социалистических производственных отношений и выразителями коммунистических духовных стремлений.

Диктатура пролетариата решила все эти стоявшие перед ней задачи. Она была необходима, пока не были решены эти задачи. Она перестала быть необходимой как форма государства, поскольку эти задачи в нашей стране решены. Новые условия развития превратили государство диктатуры пролетариата в общенародное государство.

Могут сказать, что осталась защита социалистических завоеваний от посягательств извне. Да, действительно, задача обороны страны сохраняется и останется впредь. Она останется и при коммунизме, если будет существовать империализм. Было бы несерьезным утверждать, что раз остается функция обороны страны, то должна сохраниться и диктатура пролетариата. Задачу обороны страны, как функцию, присущую государству вообще, с успехом будет осуществлять общенародное государство...

Ленинцы всегда увязывали развитие социалистического государства с реальными потребностями нового общества. Развитие нового государства происходит диалектически. От буржуазной демократии "развитие вперед, - писал Ленин, - не идет просто, прямо и гладко, 'ко все большей и большей демократии', как представляют дело либеральные профессора и мелкобуржуазные оппортунисты" (Соч., т. 25, стр. 433). Развитие вперед от буржуазной демократии идет через диктатуру пролетариата, которая приносит громадное расширение демократии для трудящихся, но тут же делает ряд изъятий из свободы по отношению к эксплуататорам. Только после уничтожения эксплуататорских классов осуществляется широкая демократия... "коммунизм один только в состоянии дать демократию действительно полную, и чем она полнее, тем скорее она станет ненужной, отомрет сама собой" (Соч., т. 25, стр. 434 - 435).

В Программе КПСС говорится, что диктатура рабочего класса перестает быть необходимой раньше, чем государство отмирает.

Догматики могут сказать, что, характеризуя наше государство как общенародное, мы тем самым якобы противоречим нашим учителям, которые критиковали лассальянцев за лозунг "народное государство". Это была бы вполне правильная критика, ибо о каком народном государстве можно было бы говорить при капитализме, когда общество расколото на враждебные классы? Но было бы чистейшим догматизмом переносить те условия на наше общество, где создано социалистическое единство народа и где государство не может не выступать как выразитель воли всего народа" (там же, стр. 456 - 457).

Не вдаваясь пока в существо вопроса, мне хочется на примере речи А. И. Микояна показать, как можно одним-двумя вставленными или же, наоборот, "упущенными" словами сразу превратить марксистско-ленинское учение о диктатуре пролетариата в нечто другое.

Обратимся к работе В. И. Ленина "Государство и революция", из которой столь кстати Микоян взял цитату для своей речи на XXII съезде. В. И. Ленин пишет:

"Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов, - только тогда "исчезает государство и можно говорить о свободе", только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительная без всяких изъятий" (т. 25, стр. 434).

Подмена марксистско-ленинского учения о государстве диктатуры пролетариата как государстве всего переходного периода от капитализма к обществу без классов - коммунизму, совершается очень легко и просто - вместо абсолютно ясного и категорического указания Ленина на то, что государство диктатуры пролетариата необходимо вплоть до полной победы коммунизма, по новой Программе КПСС и ее теоретикам, надобность в диктатуре пролетариата отпадает уже при социализме, с уничтожением эксплуататорских классов, а не классов вообще.

Именно эта подмена - не уничтожение классов вообще, а уничтожение только эксплуататорских классов - и лежит как одно из главных теоретических положений в основе хрущевского "учения" о государстве.

Программа КПСС провозглашает:

"Рабочий класс - единственный в истории класс, который не ставит своей целью увековечение своего господства. Обеспечив полную и окончательную победу социализма - первой фазы коммунизма, диктатура пролетариата выполнила свою историческую миссию и с точки зрения задач внутреннего развития перестала быть необходимой в СССР. Государство, которое возникло как государство диктатуры пролетариата, превратилось в общенародное государство, в орган выражения воли и интересов всего народа".

Некоторые товарищи рассуждают так - назовем ли мы наше государство диктатурой рабочего класса или будем впредь именовать его общенародным государством - суть дела от этого не изменится.

Мне кажется, что товарищи, рассуждающие таким образом, глубоко заблуждаются. Заблуждаются потому, что марксисты-ленинцы не могут и не должны забывать слов В. И. Ленина о том, что сам термин "народного" государства выражает как "непонимание социалистической критики всякого государства вообще, ибо всякое государство НЕсвободно и НЕнародно", так и марксистско-ленинского учения о государстве вообще и о государстве пролетарской диктатуры в частности. Заблуждаются потому, что марксистско-ленинская теория научного коммунизма настолько цельное и взаимосвязанное учение, что стоит только нарушить в этом целом хотя бы одно звено, как рушится вся цепь.

В. И. Ленин неоднократно указывал на то, что

"...Сущность учения Маркса усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не только для классового общества вообще, но и для целого исторического периода, отделяющего капитализм от "общества без классов" от коммунизма" ("Государство и революция").

"...Сразу уничтожить классы нельзя. И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет не нужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата" (т. 30, стр. 94).

"...Коммунистическая партия должна ясно сознавать, что в переходный период от капитализма к коммунизму, то есть во время диктатуры пролетариата..." (т. 31, стр. 131).

Можно было бы привести еще множество аналогичных высказываний В. И. Ленина. Но, по-моему, и приведенных достаточно для того, чтобы с полнейшей определенностью заявить - по В. И. Ленину, диктатура пролетариата исчезает только тогда, когда исчезнут классы и классовые различия.

М. А. Суслов в докладе на Пленуме ЦК КПСС 14/II 1964 г. обосновывал необходимость перехода от диктатуры пролетариата к "общенародному" государству ссылкой на следующую цитату из письма К. Маркса к Бракке ("Критика Готской программы") -

"Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата.

Но программа не занимается ни этой последней, ни будущей государственностью коммунистического общества" (К. Маркс и Ф. Энгельс, соч., т. 19, стр. 27, изд. II).

Суслов говорил:

"В самом деле, китайские теоретики, основываясь будто бы на идеях Маркса, говорят: "отмирание диктатуры пролетариата есть и отмирание государства". Между тем Маркс говорит о "государственности коммунистического общества", которая уже не является диктатурой пролетариата..."

...Мне кажется, что здесь уже нет ни последовательности, ни логичности, ни, тем более, ясности марксовой схемы развития социалистического общества.

Поступая так, как поступают сторонники тезиса Программы КПСС об "общенародном государстве", то есть разбивая, разделяя марксову непрерывность и последовательность развития на какие-то совершенно произвольные этапы, - можно, конечно, дойти и до "доказательств" того, что наше государство сейчас находится в 1-й четверти 1-й подфазы II фазы неполного коммунизма...

Сторонники тезиса об "общенародном государстве" забывают, что у самого В. И. Ленина имеется по поводу письма к Бракке соответствующее разъяснение, которое, по-моему, не нуждается в комментариях.

Говоря о том, что сопоставление взглядов Маркса и Энгельса при поверхностном рассмотрении письма будто бы свидетельствует о том, [что] между Марксом и Энгельсом имеется расхождение во взглядах на государство, ибо Энгельс заявляет, что уже Коммуна не была государством в полном смысле этого слова, а Маркс в письме говорит не только о диктатуре пролетариата как государстве переходного периода, но и о "будущей государственности коммунистического общества", - В. И. Ленин писал:

"...Подобный взгляд был бы в корне неправилен. Ближайшее рассмотрение показывает, что взгляды Маркса и Энгельса на государство и его отмирание вполне совпадают, а приведенное выражение Маркса относится именно к этой отмирающей государственности". ("Государство и революция"). Далее в этой же работе В. И. Ленин указывает, что "...Энгельс говорит об "уничтожении" пролетарской революцией государства буржуазного, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции".

Можно, конечно, по всякому толковать и перетолковывать слова Маркса, Энгельса, Ленина, но смысл этих слов только один - отмирание государства это и есть отмирание диктатуры рабочего класса.

Действительно, между государством социалистического общества и будущей, остаточной, умирающей государственностью коммунистического общества нет никакой стены. Социализм постепенно перерастает в коммунизм. Но государство социалистического общества, I фазы коммунизма, - диктатура пролетариата, по Марксу и Ленину, - вовсе не перерастает при этом в какой-то новый тип государства, в "общенародное государство". Диктатура пролетариата сознательно и неотвратимо ведет дело к уничтожению всяких классов и классовых различий, она, и именно она, является в руках рабочего класса тем необходимым орудием, при помощи которого он, как единственный до конца революционный класс, добивается полного уничтожения классов и классовых различий, после чего диктатура пролетариата идет к своему постепенному "засыпанию", "отмиранию". В. И. Ленин писал:

"Выражение "государство отмирает" выбрано очень удачно, ибо оно указывает и на постепенность процесса и на стихийность его" (там же).

На X съезде РКП(б), борясь с Троцким и его единомышленниками, В. И. Ленин говорил:.

"...Маркс и Энгельс беспощадно боролись с людьми, которые забывали о различии классов, говорили о производителях, о народе или о трудящихся вообще. Кто сколько-нибудь знает произведения Маркса и Энгельса, тот не может забывать, что через все эти произведения проходит высмеивание тех, кто говорит о производителях, о народе, о трудящихся вообще...

Будет диктатура пролетариата. Потом будет бесклассовое общество... Мысли, речь, предположения о том, что классы исчезнут до коммунизма, Маркс и Энгельс высмеивали беспощадно и говорили, что только коммунизм есть уничтожение классов" (т. 30, стр. 226 и далее).

Да, между социализмом и коммунизмом нет никакой стены. И в этом Хрущев прав. Но выдвигая на современном этапе развития нашего государства теорию т.н. "общенародного" государства, Хрущев совершенно игнорирует замечание Ленина о том, что "общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни социалистическое, ни коммунистическое общество. Конечно, при толковании слова социализм в известном смысле, можно назвать его социалистическим, но это будет казуистика, спор о словах. Социализм - это есть первая стадия коммунизма, - но спорить о словах не стоит" (т. 24, стр. 330).

Так последуем же совету В. И. Ленина.

Маркс, Энгельс, Ленин утверждали, что диктатура пролетариата необходима и исторически неизбежна на весь переходный период от капитализма к коммунизму не потому, что этого им так хотелось, а основываясь на строго научных выводах из опыта реальной жизни общества.

При рассмотрении позиции теоретиков и сторонников Программы КПСС по вопросу о государственном устройстве социалистического общества прежде всего бросается в глаза их настойчивое стремление выдвинуть на передний план лишь одну сторону диктатуры пролетариата - ее насильственную сторону, сторону подавления свергнутых эксплуататорских классов, обходя стороной совершенно точные и твердые указания В. И. Ленина на то, что диктатура рабочего класса - это, главным образом, организующая, воспитующая и моральная сила. В. И. Ленин не уставал подчеркивать, что

"...диктатура пролетариата неизбежна, необходима и безусловно обязательна для выхода из капитализма. Диктатура означает не только насилие... она означает также организацию труда более высокую, чем предыдущая организация... Эта новая организация производства рождается с величайшим трудом, потому что победить свою дезорганизаторскую, мелкобуржуазную распущенность - это самое трудное, это в миллион раз труднее, чем победить помещиков или капиталистов..." (т. 23, стр. 343 - 345).

"Опыт революции подтверждает, что смена форм правления - дело нетрудное, что устранение господствующего класса помещиков и капиталистов - вещь возможная в короткий срок.., но переделка коренных условий экономической жизни, борьба с теми привычками, которые столетиями и тысячелетиями впитывались в каждого... это - дело, которое, при условии полного свержения эксплуататорских классов, требует долгих лет настойчивой организационной работы" (т. 29, стр. 484).

Или вот, важнейшее -

"Диктатура пролетариата... - не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда, по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма.

Диктатура пролетариата... означает вот что: только определенный класс, именно промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле создания нового, социалистического общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов (заметим в скобках: научное различие между социализмом и коммунизмом только то, что первое слово означает первую ступень вырастающего из капитализма нового общества, второе слово - более высокую, дальнейшую ступень его).

Ясно, что для полного уничтожения классов надо не только свергнуть эксплуататоров... не только отменить их собственность, надо отменить еще и всякую частную собственность на средства производства, надо уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и людьми умственного труда. Это - дело очень долгое. Чтобы его совершить, нужен громадный шаг вперед в развитии производительных сил, надо преодолеть сопротивление (часто пассивное, которое особенно упорно и особенно трудно поддается преодолению) многочисленных остатков мелкого производства, надо преодолеть громадную силу привычки и косности, связанной с этими остатками.

Предполагать, что все "трудящиеся" одинаково способны на эту работу, было бы пустейшей фразой или иллюстрацией допотопного, домарксовского социализма. Ибо эта способность не дана сама собой, а вырастает исторически и вырастает только из материальных условий крупного производства. Этой способностью обладает... только пролетариат" (т. 29, стр. 388 - 389). В. И. Ленин говорил: "Тот класс, который взял в свои руки политическое господство, взял его, сознавая, что берет его один. Это заключено в понятии диктатуры пролетариата. Это понятие тогда только имеет смысл, когда один класс знает, что он один берет себе в руки политическую власть и не обманывает ни себя, ни других разговорами насчет "общенародной", "общевыборной", всем народом освященной власти" (т. 32, стр. 250).

Выдвигая в качестве "нового слова" в марксизме понятие "общенародного" государства, объявляя догматизмом и начетничеством взгляд на диктатуру пролетариата как на государство всего переходного периода от капитализма до полного коммунизма, сторонники и теоретики Программы КПСС

подвергают коренному пересмотру одно из важнейших положений марксистско-ленинской теории научного коммунизма - учение о государстве как орудии классового господства.

Маркс, Энгельс, Ленин учили, что всякое государство есть орудие классового господства, есть орган власти, в котором пролетариат нуждается постольку, поскольку он, при помощи государства, не уничтожил всех классов и классовых различий. Марксистско-ленинское учение немыслимо без учения о классовой борьбе. Марксистско-ленинское учение о классах и классовой борьбе немыслимо без признания верности его положения о классовой природе и классовом характере любого государства. Именно исходя из этого положения Ленин и утверждал, что "всякое государство НЕсвободно и НЕнародно".

Очень интересно и направлено не в бровь, а в глаз теоретикам и сторонникам Программы КПСС следующее высказывание В. И. Ленина:

"В обычных рассуждениях о государстве постоянно делается та ошибка, от которой... предостерегает Энгельс... именно: постоянно забывают, что уничтожение государства есть уничтожение также и демократии, что отмирание государства есть отмирание демократии...

...Пожалуй, даже возникает у кого-либо опасение, не ожидаем ли мы пришествия такого общественного устройства, когда не будет соблюдаться принцип подчинения меньшинства большинству, ибо ведь демократия это и есть признание этого принципа?

Нет. Демократия не тождественна с подчинением меньшинства большинству. Демократия есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, то есть организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другой.

Мы ставим своей конечной целью уничтожение государства, то есть всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще" (т. 25, стр. 428).

В самом деле, даже не будучи марксистами, вдумываясь в само понятие "демократия", мы придем к выводу, что демократия - это власть народа, власть большинства, ВЛАСТЬ. Но, спрашивается, над кем и над чем? Если следовать логике теоретиков XXII съезда, если согласиться с их утверждением, что развитие социалистического общества в коммунистическое происходит по мере все более полного и широкого развития демократии, по мере перерастания диктатуры пролетариата в "общенародное" государство, а этого "государства" - в коммунистическое самоуправление - то, спрашивается, разве этим самым мы не утверждаем, что развитие общества в коммунистическое происходит по мере укрепления, по мере роста власти?

Нам угодно именовать эту власть общенародной, то есть властью всего народа. Но над кем и над чем осуществляется эта власть? Где - субъект (так в тексте. - Ред.) этой власти? Отдельные "антинародные" элементы? А где марксистско-ленинская теория о классовой природе государства? Ее нет.

Следуя логике теоретиков XXII съезда КПСС, мы неминуемо придем к тупику в вопросах марксистско-ленинского учения о классах и классовой борьбе, мы неминуемо придем к признанию внеклассового или надклассового характера государственной власти, мы неминуемо скатимся к отрицанию марксистско-ленинского учения о государстве как органе господствующего класса.

Программа КПСС последовательно идет именно по этому пути. И в вопросе об "общенародном" государстве, и во многих других вопросах, на

которых мы остановимся в дальнейшем, Программа КПСС сходит с марксистско-ленинских классовых, пролетарских позиций на соглашательскую, примиренческую социал-демократическую точку зрения.

Возьмем тезис Программы КПСС о вступлении нашего общества в период развернутого строительства коммунизма.

Не хочется говорить, что с точки зрения марксизма-ленинизма мы вступили в этот период еще в октябре 1917 года. Но предположим, что мы вступили в него в 1961 году.

Мы отрицаем надобность диктатуры пролетариата в связи с переходом к этому периоду. Пусть так. Но тем не менее мы повсюду широковещательно объявляем, что "Партия исходит из ленинского положения о том, что строительство коммунизма должно опираться на принцип материальной заинтересованности. Оплата по труду в течение предстоящего двадцатилетия останется основным источником удовлетворения материальных и культурных потребностей трудящихся" (Программа КПСС).

Можно ли совместить два, по-моему, взаимоисключающих друг друга положения Программы КПСС - одно о ненадобности диктатуры пролетариата, т.е. социалистического государства, и другое - о необходимости всемерного укрепления и расширения социалистического принципа распределения по труду?

В. И. Ленин в последовательном и повседневном претворении в жизнь этого основного принципа социализма видел главнейшее условие "правильного функционирования первой фазыкоммунистического общества" (подчеркнуто мной. - ГМ. Т. 25, стр. 444).

Свободный от эксплуатации труд граждан социалистического общества, труд на себя и на благо общества - единственно возможный и единственно существующий в социалистическом обществе источник общественного богатства и благосостояния трудящихся. Поэтому труд каждого члена социалистического общества не является только его личным делом, а приобретает важнейшее государственное значение. В силу этого социалистическое общество объявляет труд первейшей ОБЯЗАННОСТЬЮ каждого трудоспособного члена общества по принципу "кто не работает - тот не ест".

Диктатура рабочего класса - орган, созданный социалистической революцией не только для подавления сопротивления свергнутых эксплуататорских классов, не только для их уничтожения, а главным образом для скорейшего и неуклонного проведения в жизнь основного принципа социализма "от каждого по способности, каждому по труду", для воспитания масс в духе сознательного отношения к труду как к первейшей и необходимейшей обязанности, для принуждения тех, кто пытается увильнуть от добросовестного исполнения этого своего святого долга перед обществом.

Отвергая диктатуру рабочего класса на том основании, что с ликвидацией эксплуататорских классов в нашем обществе больше нет классов, в отношении которых необходима диктатура, и, как уже говорилось, выпячивая на передний план ее насильственную сторону, теоретики и защитники Программы КПСС почему-то забывают о неизбежном буржуазном характере государства переходного периода от капитализма к коммунизму, о том, что основной принцип социалистического распределения "каждому по труду" обязательно нуждается для его практического проведения в жизнь в буржуазном праве в качестве регулятора распределения продуктов и распределения труда.

В. И. Ленин в своей работе "Государство и революция" следующим образом объясняет эти обстоятельства:

"...В первой фазе коммунистического общества... "буржуазное право" отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т.е. по отношению к средствам производства. "Буржуазное право" признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. ПОСТОЛЬКУ - и лишь постольку - "буржуазное право" отпадает.

Но оно остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя), распределения продуктов и распределения труда между членами общества. "Кто не работает, тот не ест", этот социалистический принцип уже осуществлен; "за равное количество труда равное количество продуктов" - и этот принцип уже осуществлен. Однако это еще не коммунизм, и это не устраняет "буржуазного права", которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта" (т. 25, стр. 439). Далее Ленин пишет: "Буржуазное право по отношению распределения продуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуазное государство, ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права. Выходит, что при коммунизме не только остается в течение известного времени буржуазное право, но даже и буржуазное государство без буржуазии!.." (Т. 25, стр. 442 - 443).

Какое разительное отличие позиции В. И. Ленина, который на первой фазе коммунизма предполагает неизбежно и буржуазное государство в смысле принуждения к соблюдению буржуазных норм права, заключенных в социалистическом принципе распределения по труду, от позиции сторонников "общенародного" государства, не замечающих вынужденного диктаторского характера пролетарского государства!

Между прочим, большую помощь в правильном решении вопроса о диктатуре пролетариата оказывает нам и сама Программа КПСС.

С трибуны XXII съезда КПСС Хрущев обратился к нам с вопросом, "а почему, собственно говоря, сохраняется само государство, хотя исчезло главное, что его породило, - классовый антагонизм? Объясняется это тем, что еще не исчерпаны задачи, которые общество может решить только с помощью государства".

Что же это за задачи, которые общество может решить только с помощью государства, "общенародного" государства?

Ответ на этот вопрос и дает Программа КПСС. По Программе, такими еще не решенными нашим государством задачами являются -

1) создание материально-технической базы коммунизма в промышленности и в сельском хозяйстве;

2) дальнейшее укрепление нерушимого союза рабочего класса и крестьянства;

3) постепенное стирание противоположностей между городом и деревней, между физическим и умственным трудом, между трудом высокооплачиваемым и трудом низкооплачиваемым;

4) всестороннее развертывание и совершенствование социалистической демократии, привлечение всех граждан к активному участию в управлении государством, к руководству хозяйственным и культурным строительством;

5) укрепление обороны СССР, мощи Советских Вооруженных Сил, как важнейшей функции социалистического государства;

6) воспитание всего населения в духе научного коммунизма;

7) развитие коммунистического отношения к труду у всех членов общества;

8) утверждение коммунистической морали;

9) неустанное воспитание советских людей в духе пролетарского интернационализма и советского патриотизма;

10) преодоление пережитков капитализма в сознании людей;

11) разоблачение буржуазной идеологии;

12) совершенствование и укрепление принципа материальной заинтересованности и оплаты по труду, и т.д. и т.п.

Вот, оказывается, какое великое множество ответственнейших и труднейших задач стоит перед нашим государством на данном этапе его развития, на этапе т.н. развернутого строительства коммунизма!

Мне кажется, что не требуется глубокого марксистского анализа для того, чтобы уже из одного беглого рассмотрения этого перечня задач, которые предстоит решить (или дорешить) нашему государству, сделать непреложный вывод о том, что наше общество находится еще далеко не в конце I-й фазы коммунизма и, тем более, не в начале II-й его фазы, вывод о том, что почти любую из этих задач, не говоря о их совокупности, в состоянии решить только государство рабочего класса, только государство диктатуры пролетариата.

Отрицать необходимость диктатуры рабочего класса для успешного решения этих задач - это значит, с позиций марксистско-ленинской идеологии, отрицать классовый характер этих задач.

Положение Программы КПСС о руководящей роли рабочего класса, как самого передового, наиболее сознательного класса нашего общества, в системе общенародного государства рядом с положением о ненадобности диктатуры пролетариата - не спасает положения, ибо оно, это положение, на мой взгляд, лишено какого-либо конкретного политического содержания.

В. И. Ленин не только развил учение Маркса-Энгельса о гегемонии пролетариата в социалистической революции, не только развил их учение о диктатуре пролетариата как о пролетарском государстве переходного периода, но и наполнил эти понятия конкретным содержанием.

Говоря о Советах, об этой "русской форме диктатуры пролетариата" (т. 28, стр. 236), о профсоюзах, о Комсомоле, о Партии как об отдельных звеньях общего механизма диктатуры рабочего класса, В. И. Ленин писал:

"...получается в общем и целом, формально не коммунистический, гибкий и сравнительно широкий, весьма могучий, пролетарский аппарат, посредством которого партия тесно связана с классом и массой и посредством которого, при руководстве партии, осуществляется диктатура класса" (т. 25, стр. 192).

В. И. Ленин не занимался игрой в понятия и словечки и не пытался противопоставить руководящую роль рабочего класса в социалистической революции его революционной диктатуре, оторвать их друг от друга.

Для В. И. Ленина руководящая роль рабочего класса в социалистической революции и диктатура рабочего класса в революции - понятия равнозначные и нерасторжимые!*

(Продолжение следует)

* К этому абзацу на полях сделана ремарка: "О диктатуре раб. кл. недостаточно ясно". Это замечание, как и встречающиеся при пояснениях в цитатах пометки авторства: "Г. М.", а также упоминания Молотова в третьем лице, заставляют предположить, что данный документ, не имеющий подписи, возможно, принадлежит не Молотову, как атрибутировал рукопись РГАСПИ, а Г. М. Маленкову. - Ред.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: