Триста тридцать лет назад, осенью 1812 г." наши предки - народные ополченцы во глазе с Кузьмой Мининым и Дмитрием Пожарским - освободили страну нашу и столицу Москву от польских интервентов.

Народное ополчение зародилось в Нижнем Новгороде осенью 1611 г., когда отчизне угрожала гибель и не было, казалось, для нее выхода. Пламенная патриотическая речь, произнесенная простым посадским человеком, "говядарем" Кузьмой Мининым, о необходимости спасения родины всколыхнула нижегородцев. Посыпались щедрые пожертвования, стали собираться ратные люди. Нашелся и военачальник - Дмитрий Пожарский, который был в военном деле "искусен и во измене не явился". К началу 1612 г. народное ополчение уже насчитывало более трех тысяч человек.

I

Из Нижнего Новгорода Кузьма Минея и Дмитрий Пожарский вначале полагали двинуть ополчение прямо на Москву через Суздаль. Но вскоре они от этого маршрута отказались. Враждебность казачества, стоявшего под Москвой, и необходимость более основательной и всесторонней подготовки к походу побудили Минина и Пожарского идти с войском вверх по Волге, к Ярославлю, по мало разоренной дороге, в Ярославле сделать остановку, пополнить и организовать свои силы с тем, чтобы уже наверняка разгромить и изгнать из страны интервентов.

Об организации народного ополчения в Нижнем Новгороде знали руководители подмосковных казачьих таборов - Трубецкой и Заруцкий. Последний был ярым врагом Нижегородского ополчения. Он заду-

мал захватать Ярославль с целью отрезать нижегородцев от донорских, городов и тем расстроить начатое Мининым и Пожарским освобождение страны от иноземного нашествия. В январе 1612 г. Заруцкий послал в Ярославль казаков, а вслед за ними, для прочного закрепления за собой города, - отряд казаков Просовецкого, стоявший до того во Владимире.

О выступлении Просовецкого было немедленно сообщено в Нижний специально посланными из Ярославля людьми. Чтобы помешать занятию города Просовецким, Пожарский бистро снарядил и направил туда отряд ополченцев под начальством своего двоюродного брата Дмитрия Петровича. Лопаты-Пожарского, прекрасно справившегося со своей задачей. Он прибыл в Ярославль раньше отряда Просовецкого, а находившихся там казаков "переимаху и в тюрьму пересажаху"¹ .

Ярославль был готов для принятия народного ополчения, но с выступлением из Нижнего Минин и Пожарский медлили: они поджидали ратных людей из Казани. Но дни проходили, а помощь из Казани не шла. Тогда (в первой половине марта, по старому стилю) еще по зимнему пути были двинуты из Нижнего и основные силы народного ополчения.

Народное ополчение шло по правой, нагорной стороне реки Волги. Первую остановку оно сделало в Балахне. Жителя горела, преисполненные чувством глубокого патриотизма, встретили ополчение с восторгом и почетом. В него влилось много балахнинцев, в том числе дворян в детей боярских, принимавших участие еще в первом земском ополчении.

Из Балахны ополченцы пришли в Юрьевец. Как и в Балахне, и здесь отнеслись к ним с большим сочувствием, "прияша с радостью и даша многую казну на подмогу"² . Особо надо отметить, что в Юрьевце к ополчению примкнуло значительное количество татар, проживавших в данном районе еще со времени царствования Ивана Грозного. Татарам, принятым в ополчение, как и всяким другим ратным людям, было выдано жалованье.

Следующий большой привал был в Решме, где от посланцев владимирского воеводы Измайлова - друга Пожарского - была получена тревожная весть: в Пскове появился новый самозванец - беглый московский дьяк Сидорка, называвший себя Дмитрием, якобы спасшимся от смерти в Калуге. Ему многие поварили, а Трубецкой и Заруцкий с казаками присягнули на верность. Эта весть лишний раз подтвердила, насколько разумным было решение Минина и Пожарского идти на Москву через Ярославль, чтобы сделать его главным пунктом по собиранию всех сил страны для борьбы с интервентами.

В Решме народное ополчение также пополнилось добровольцами. Решма еще в 1609 г. отличилась своим активным участием в сражениях против польских отрядов Лисовского. Из решемцев тогда особенно прославился крестьянка Григорий Лапша.

Следующим этапом движения ополченцев на Москву была Кинешма. Здесь они получила "роздых". Подняв флаг, они расположились на Торговой площади самой, где тремя годами раньше происходила последняя героическая схватка кинешемцев с чужеземцами.

Приняв с радостью ополчение, население Кинешмы оказало ему помощь и "казной в подмогу" и людьми. Сохранилось народное предание о крестьянине близлежащей деревни по прозвищу "Ремень", сподвижнике Минина, помогавшем ему в сборе и хранении ополченской казны. В честь своего славного предка деревня получала якобы свое названий - Ременново³ , - сохранившееся до наших дней.

Когда ополчение прибыло в Плес, к Пожарскому явились из Костромы люда и доложили, что их воевода Иван Петрович Шереметев отказывается впустить в город войска Пожарского. Шереметев был одним из сторон никое московских бояр-изменников, которые придерживались политики: лучше служить польскому королевичу Владиславу, чем быть побитыми своими холопами. Однако население Костромы, как и население других поволжских городов, испытавшее на" себе все ужасы грабежа и насилия разбойничьих шаек интервентов, но пошло за изменником. Когда ополчение приблизилось к самой Костроме и остановилось в ближнем посаде, в городе поднялось восстание. Восставшие сняли воеводство с Шереметева, и нижегородская рать беспрепятственно вступила в город. Возмущение горожан против изменника было так велико, что Шереметева едва не растерзали. Только вмешательство самого Пожарского предотвратило расправу, Пожарский, посоветовавшись с Мининым, дал костромичам нового воеводу.

Росла народная молва о Нижегородском ополчении как об освободительной армии. По пути ее следования к ней присоединялись новые и новые ратные люди. К ней обращались и за военной подмогой. Так, во время стоянки Пожарского в Костюме к нему явились представители города Суздаля с ходатайством оказать военную помощь, так как около их города кружат грабительские шайки казаков Просовецкого. Пожарский выделил отряд нижегородских и балахнинских стрельцов под командованием своего родственника Романа Петровича Лопаты-Пожарского. Шайки казаков Просовецкого, находясь среди враждебно настроенного к ним населения и не надеясь на силы свои, даже не приняла боя с Лопатой-Пожарским, а бросились бежать в направлении к Москве. Суздаль, этот старинный русский город, без помехи был занят отряде Нижегородского ополчения.

¹ Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. XIV, Ч. 1-я, стр. 118. 1910.

² Там же.

³ Троицкий Я. "Костромской край" (юбилейный сборник 1613 - 1913 гг.) стр. 117 - 118. Кострома, 1913.

Из Костромы основные силы Минина и Пожарского, перейдя на левую, луговую сторону реки Волги, двинулись к Ярославлю. Находясь далеко от города, они были торжественно встречены хлебом-солью многочисленной делегацией от" жителей Ярославля и других северных городов. Минину и Пожарскому, как вождям ополчения, были преподнесены богатые дары, однако бескорыстные организаторы и руководителя ополчения отказались их принять.

II

Народное ополчение прибыло в Ярославль в начале апреля 1612 года. Расположилось оно в городе, на; посадах и в подгородных слободах. В связи с прибытием новых пополнений были устроены особые станы один - близ Волги, у Петропавловской слободы (это место и теперь еще нередко называют таборами), а другой - за Которостью, близ Толчковской слободы, на скате Крестовской горы¹ , откуда открывался прекрасный вид на весь Ярославль.

Ополченцы пробыли здесь почти четыре месяца. За это время город стал центром собирания сил и средств всей земли русской, потребных для предстоящей борьбы. Являясь ключом ко всему Северу, Ярославль более чем какой-либо другой из замосковных городов отвечал этому назначению. Здесь скрещивались важнейшие пути, соединявшие восток и запад, север и юг Русского государства. Отсюда расходилось множество проторенных и налаженных дорог на Вологду, на Белоозеро, в Новгородский край, не говоря уже о дороге в Нижний Новгород и о таком важнейшем пути, как дорога на Москву.

Ярославль в ту пору был широко известен, своим богатством, бойкой торговлей п. промыслами. Он вел торговые дела с Поволжьем и с иностранцами. В уезде было развито ткацкое дело, а на Волге - рыбные промыслы² . Точных сведений о количестве населения Ярославля того времени нет. По переписи же 1678 г., значилось в Ярославле 2236 дворов, а в Москве - 4845³ . Можно поэтому с полным основанием утверждать, что в ""начале XVII в. Ярославль был одним из крупнейший русских городов после Москвы, и роль его на исторической арене была весьма заметной. Ярославцы проявили себя как истые патриоты своей родины в борьбе против чужеземных захватчиков. Правда, в 1608 г., когда многочисленные шайки поляков и русских изменников из лагеря "тушинского вора" проникли далеко на север, Ярославль вынужден был признать власть второго самозванца, во это признание было кратковременным. Отряды Скопина-Шуйского и вологжан разбили тушинцев, и власть самозванца в Ярославле была ликвидирована. Многократные попытки пана Лисовского захватить город не увенчались успехом, Все атаки поляков неизменно разбивались о мужество и стойкость ярославцев.

Ярославцы недолго признавали и "власть" польского королевича Владислава. Уже в феврале 1611 г. они поставили в известность Вологду, что за притеснение поборами "мы панам в кормех отказали, что нам кормов давать невозможно а се мы крест целовали на том, что было панам на Москве и во всех городах Московского государства не быти"⁴ .

Когда началось движение первого земского ополчения, Ярославль откликнулся немедленно, снарядил военный отряд, который вместе с отрядами других городов Севера в марте 1611 г. участвовал в походе на Москву.

Московские бояре старались отговорить ярославцев от соединения с народным ополчением, возглавляемым Мининым и Пожарским. Они прислали им грамоту (январь 1612 г.), призывая к верности польскому королевичу Владиславу, но ничего не добились. И наконец, как только ярославцы услышали, что их город хотят занять казаки Просовецкого, они сразу же призвали на помощь Минина и Пожарского, и те поспешили эту помощь оказать. Прибыв в Ярославль, они первым делом принялись за организацию государственной власти, которая тогда отсутствовала в стране. Страна была политически разобщена. На северо-западе Новгород Великий с его областью представлял особое "Новгородское государство", находившееся в зависимом положении от шведов; Псков и его пригороды, связанные с подмосковным правительство" единым "государем" - самозванцем Сидоркой, - а затем предоставленные самим себе, вели тяжелую борьбу с "немцами" и с польскими отрядами; земли на западе были оккупированы польским королем Сигизмундом; города югозапада и большинство городов юга признавали подмосковную власть Трубецкого и Заруцкого. Последний, вступив в тайный брак с Мариной Мнишек, возмечтал посадить на московский престол "маринкина сына" - "воренка" Ивана.

Минин я Пожарский поставили перед собой задачу - прежде всего объединить города обширнейшей северовосточной части Московского государства. Для этой цели они решили созвать общий Земский совет" выбрать на нем государя, "кого бог даст", чтобы вместе с ним стать "против общих врагов, Полских и Литовских и Немецких людей и Русских воров, которые новую, кровь в государстве всчиняют"⁵ . Приглашения на съезд ввиде особых грамот были посланы северным городам от имени Пожарского и "общего совета" ополчения,

¹ Ярославский литературный сборник за 1851 г., стр. 46 Статья С. Серебрякова "Князь Дм. Мих. Пожарский и нижегородский гражданин К. М. Сухорукий в Ярославле в 1612 году".

² Платонов С. "Очерки по истории смуты в Московском государстве в XVI - XVIII вв.", стр. 23. 1937.

³ Там же, стр. 22.

⁴ Там же, стр. 373.

⁵ "Действия Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссии". Сборник (документов). Т. XI, стр. 166. 1913.

состоявшего из 50 человек. В грамоте писалось: "И по всемирному своему совету пожаловати б вам прислати к нам, в Ярославль, изо всяких чинов людей человека по два"¹ .

Позднее (в июне) подобного рода приглашение было сделано и южным городам, но поставили им условие - не служить ни вору, ни Марине, ни ее сыну; в противном случае, предупреждалось в грамоте, "о нами и со всего землею не соединитесь, и общим советом на Московское Государство Государя не учнете с нами выбирати, и лам, господа, с сердечными слезами, с вами растався"² .

Хотя вопрос о выборе царя и не был решен однако верховная государственная власть в Ярославле в лице "Совета всея земли" так или иначе была организована. В "Совет" вошли ростовский митрополит Кирилл, бояре, не запятнавшие себя службой самозванцу, или, по крайней мере, окончательно порвавшие с врагами родины. Белихо было представительство от служилых людей, но, пожалуй, наибольшее количество мест в "Совете" получили земские люди (посадские и "всякие" жилецкие люди)³ .

Земство на севере, по сравнению с югом, отличалось большей однородностью и располагало довольно крепкими "земскими мирами". И вожди ополчения еще в Нижнем зарекомендовали себя проводниками земской демократической политики.

На брошенный Мининым и Пожарским клич о необходимости борьбы с иноземными разорителями. Поднялись почти все северные города. Прежде всего прибыли в Ярославль отряды мурзы Кутумова из Романова, П. Мансурова - из Вологды. Еще в апреле пришел сибирский царевич Араслан "с сибирскою многою ратью с татары и с казаки и стрельцы". В конце апреля прибыли отряды из западных замосковных городов: Твери, Кашина, Углича, Торжка, Старицы, из разоренных Ржева, Волоколамска, Зубцова, Можайска. Пришли дворяне и дети боярские из более дальнего и более разоренного города - Белого⁴ . Приходили отряды и из поморских городов состоящие главным образом из людей даточных. (Известно, например, что было велено собирать с монастырских вотчин по 44 человека с сохи.)

На содержание всей этой военной силы требовались громадные средства. Хотя все время и шло пополнение казны, однако огромные военные расходы привели к тому, что казна оказалась пустой. Невыдача, жалованья ратным людям могла ослабить великое движение. Поэтому в разосланных городам приглашениях прислать выборных на "Совет всея земли" одновременно указывалось и на необходимость сбора и скорейшей присылки денег. "А которые господа, денги была в Нижнем в сборе всяких доходов, - читаем мы в приглашении к вычегодцам, - и те денга розданы дворянам и детем боярским и всяким ратным людем: а дыне, господа, изо всех городов приезжают к нам стольники, и стряпчие, и дворяне и дети боярские, и всяких чинов" люда, а бьют челом всей земле о денежном жалованье, а дати им нечего"⁵ .

В этой же грамоте несколькими строками ниже говорилось: "Да поревноват бы, господа, пожаловати вам гостем и посадским людем, чтоб вам "промеж себя обложить, что кому с себя дать на подмогу ратным людем; тем бы вам ко всей земли совершенную правду и радение показати и, собрав "с себя, те денга прислати к нам в Ярославль тотчас".

Денег, поступавших из разных городов, однако, не хватало. Ярославское правительство вынуждено было прибегать к принудительным займам. Таким путем была получена значительная сумма денег от Соловецкого монастыря, славившегося большим богатством.

Продовольствия для армии в Ярославле было заготовлено достаточно, и ратным людям не приходилось собирать для себя "корм" по крестьянским избам. Были заготовлены "зелье" (порох) и прочие боевые припасы, было собрано для войска много лошадей и корма дли них. Запаслись материалами для одежды. Благодаря всем этим заботам народная рать оказалась обеспеченной всей необходимым. Недаром, когда ополченцы явились под Москву, казаки Трубецкого "яко пси лающии" говорили про них: "Богата пришли из Ярославля и сама едини могут отбиватися от гетмана"⁶ .

Организаторам и руководителям народного ополчения приходилось весьма много заниматься и устроением рати, которое не всегда, нужно сказать, проходило гладко. Так, прибывший из Казани в Ярославль с ратными людьми Иван Биркин, еще в Нижнем, подкапывавшейся под Минина, - человек, жаждавшей обогащения и радовавшийся хозяйничанью интервентов в стране, - затеял целую "смуту" среда ополченцев, едва не дошедшую до междоусобной войны. Чтобы нанести успокоение, потребовалось удалять Биркина с казанцами из ополчения. От казанцев остались лишь голова татарский Лукьян Мясной, с нам 20 князей и мурз, 30 дворян, 100 стрельцов, которые честно несли службу и в дальнейшем вместе со всем ополчением храбро дрались с интервентами⁷ .

Минин и Пожарский не спешила с выступлением ополчения в Москву. Это дало повод, но "не основание монахам Троицкого монастыря - келарю Авраамию Палицыну и другим - упрекать Пожарского в медлительность и даже в трусости. Монахи Троицкого монастыря смотрели паборь-

¹ "Действие Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссии". Т. XI, стр. 166. 1913.

² Там же, стр. 185.

³ Любомиров П. "Очерки истории Нижегородского ополчения 1611 - 1613 гг.", стр. 114 - 115, 1939.

⁴ Там же, стр. 115.

⁵ "Действия Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссии". Т. XI, стр. 166.

⁶ "Новый летописец" по списку кн. Оболенского, стр. 155. 1855.

⁷ Там же, стр. 150.

бу с интервентами со своей колокольня; им хотелось избежать вторичной осады монастыря. Пожарский же этот осторожный" искусный, храбрый полководец - к вопросу борьбы с интервентами подходил шире, с точки зрения интересов своей страны. Отдавая себе вещность" отчет в том, что провал второго ополчения грозил бы самыми тяжелыми последствия, вплоть до гибели Русского государства, он свое пребывание в Ярославлю использовал для подготовки условий беспрепятственного движения на Москву.

Задержка народного ополчения в Ярославле не ухудшала положения, а, наоборот, укрепляла силы Пожарского, в то время как борьба казаков с поляками под Москвой, принявшая затяжной характер, взаимно ослабляла силы противников. Осажденные в Москве поляки начали испытывать большой голод. Их шайки, рыскавшие к северу от Москвы в местности, уже достаточно разоренной, с трудом добывали себе продовольствие. Крестьяне - так называемые "шиши", объединенные в отряды, - нападали на поляков, отнимали у них продовольствие, а их самих уничтожали.

При таком положения дел Пожарскому не потребовалось больших усилий, чтобы очистить северные города от грабительских казачьих я польских отрядов. По совету "со всею ратью и со властьмя я с посадскими людьми", было решено ликвидировать вражеские силы, зашедшие в тыл в с правого фланга. Отряд ополченцев под командованием Д. П. Лопаты-Пожарского разбил в Пошехонье казачки отряд Василия Толстого, выступивший из-под Москвы. Другой сильный отряд ополченцев, под "начальством Дмитрия Черкасского, оттеснил к рубежу черкесов (украинских казаков), занявших было территорию к северу от Бежецка. Затем отряд Черкасского вступил в Кашин и, соединившись с отрядом Лопаты-Пожарского, выбил казаков из Углича. Третий отряд ополченцев, во главе с Иваном Федоровым Наумовым, направился в Переяславль-Залесский (по приглашению последнего), разбил там казаков-притеснителей и занял город.

В освобожденные Пожарским города назначались воеводы, верные делу народного ополчения. Такие воеводы были посланы в Устюжню, Углич, Владимир, Кашин, Тверь, Касимов. В круг деятельности воевод входило охранять города и организовывать новые военные силы, а также восстанавливать местное самоуправление¹ .

Задержка народного ополчения в Ярославле вызывалась не только необходимостью организации государственного управления и устроения рати, но еще к тем, что с северозапада наступали шведы, которые из союзников Василия Шуйском превратились во врагов России, в агрессоров. Установив протекторат над Новгородом Великим, шведы продолжали наступать, достигнув Тихвина. В связи с этим ярославскому правительству пришлось проявить большую заботу об укреплении тыла. Была предпринята постройка "города" на Белоозере, введена охрана Устюжни Железнопольской, усилен гарнизон Каргополя.

Минин и Пожарский прекрасно понимали, что ополчению не под силу одновременно вести борьбу и с поляками, и со шведами. "Советом" было решено: через Новгород Великий начать переговоры со шведским воеводой Яковом Делагарди насчет того, что "Совет" непрочь принять на русский престол шведского королевича Карла-Филиппа. Эти переговоры были дипломатическим ходом; они были затеены для того, чтобы, когда ополчение займется вплотную очищением Москвы от интервентов, "в то время Немцы не пошли войной в Поморские города"² . И действительно, эти переговоры Пожарского парализовали на время наступление шведов на севере и дали ополчению некоторую передышку.

Пожарский вел дипломатические переговоры и с Австрией. Воспользовавшись проездом через Ярославль австрийского посла" возвращавшегося из Персии домой, он послал через него австрийскому императору грамоту, в которой высказывалась готовность русских взять в цари кого-либо из императорского дома. Это дипломатическое заигрывание с Австрией преследовало одну цель - поставить Россию в международном отношении в наиболее выгодные условия.

Вся эта колоссальная работа, проведенная Мининым и Пожарским в Ярославле, высоко подняла авторитет организаторов и руководителей народного ополчения. Волна национального подъема перекинулась и на стоявшее под Москвой казачестве. В грамоте Пожарского, посланной южным городам, говорилось, что "из полков 83-оод Москвы приехали к нам в Ярославль воеводы и дворяне и дети боярские, да атаманы и козаки: Андрей Волдырь, Василий Хромый, Сергий Лольский, Бесчастный Фролов, Добрыня Степанов, Иван Анисимов, Иван Микулин, Яков Макаров, Матвей Белогородец, Федор Неклюдов, Макар Смольянинов, Евстафий Петров, Максим Чекушкин, Нагиба Жегулин, Федор Березкин, Богдан Полов, Михайло Микулин и иные атаманы и козаки, ко общему всея земля совету"³ .

Недовольство казачества Заруцким нарастало, В конце июня часть казачества послала к Пожарскому уполномоченных в лице Ивана Кондырева и Ивана Бегичева с просьбой о немедленном выступлении ополчения на Москву, дабы "им и досталь от казахов не погибнути". Обласканные и обнадеженные ходаки, возвратились в Москву, рассказывали там о великом устроении нижегородской рати. Это еще более усилило разложение казацких войск. Многие из казаков перешли на сторону Михаила Дмитриева, командовавшего передовым отрядом Пожарского, уже прибывшим под Москву.

Основываясь на июньской грамоте, в которой перечислялось до 17 казачьих ата-

¹ Любомиров П. Указ. соч., стр. 111 - 112.

² "Новый летописец", стр. 148.

³ "Действия Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссии". Т. XI, стр. 184.

манов, и по некоторым другом документам можно предположить, что количество казаков, присоединившихся к ополчению, к моменту его выступления из Ярославля было около трех тысяч. О численности Нижегородского ополчения можно предположить, говорит Любомиров, что оно к моменту выступления из Ярославля насчитывало около 10 тыс. человек, без казаков и даточных людей¹ .

Для установления точного количества даточных людей нет никаких документальных данных. Одно несомненно: крестьяне, посадские люди, холопы составляли в ополчении основную массу, придавая ему подлинно народный характер. Когда ополчение оказалось под Москвой, Пожарский предложил польскому гарнизону сдаться, на что был получен ответ: "Лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам своих людей. Пусть холоп попрежнему возделывает землю, поп пусть знает церковь, Кузьмы пусть занимаются торговлей"² .

Опасаясь растущей силы ополчения, вредитель Заруцкий подослал в Ярославль нескольких казаков с заданием убить Пожарского. Однако покушение не удалось. Преступники - казаки Стенька и Обрезка - и их сообщники были схвачены и посажены в тюрьму. Нескольких их сообщников Пожарский взял с собою под Москву для обличения Заруцкого. Однако к этому времени Заруцкий уже был разоблачен в самом лагере как изменник и предатель родины. Было установлено, что он имел связь с польским воеводой Ходкевичем, светившим с войском к Москве, на помощь осажденным поляками. Измена Заруцкого вызвала среда казачества бурю негодования; опасаясь возмездия, приспешник польских панов бежал.

24 июля подошел: к Москве передовой отряд народного ополчения под начальством М. С. Дмитриева и Федора Левашова. Вслед за ним 2 августа прибыл второй отряд в 700 всадников под начальством Д. П. Лопаты-Пожарского.

Основные силы народного ополчения двинулись из Ярославля к столице 27 июля, когда уже все было готово для наступления и надо было торопиться, чтобы потешать соединению войск Ходкевича с осажденными поляками.

Когда народная освободительная рать прибыла в Ростов-Ярославский, к Пожарскому обратились приехавшие от Трубецкого Кручина Волков и его товарищи с официальным поручением - ускорить движение войск к Москве. Это говорило, во всяком случае, о том, что ополчение под Москвой не встретит сопротивление со стороны казачества.

Из Ростова Минин и Пожарский привели рать в Переяславль-Залесский. Не доходя до Переяславля, они получили весть, причинившую им немало хлопот. Двинские воеводы предупреждали, что к Пожарскому направлены "Шкотцкие земли немчин Яков Шав" с товарищи, которые от имени трех иноземных воевод, с отрядом до 90 человек хотят поговорить о каком-то "добром совете". Выяснилось, что они приехали предложить ополчению услуги сборного отряда западноевропейских любителей авантюрных подвигов и приключений. Когда руководители ополчения узнали, что в этом отряде "объявился" и француз Ак. Маржерет - известный агент польского короля Сигизмунда, - иностранцам в службе было отказано. В ответной грамоте Шаву, написанной уже в Троицком монастыре (куда 14 августа прибыло ополчение), указывалось что "наемные нам люди иных Государств ныне не надобеть", что "оборонимся от Полских и от Литовских людей и сами... и вам бы к нам не ходити и себе своим проходом убытков не чинити"³ .

В Троицком монастыре, находящемся в 70 км от Москвы, сделали на несколько дней остановку, за исключением одного отряда под начальством Туренина, которому приказано было следовать на Москву и там встать у Чертольских ворот (ныне именуемых Кропоткинскими). Наконец, тронулись из Троицкого монастыря и главные силы Нижегородского ополчения. 20 августа, переночевав на Яузе (в 5 км от столицы), они подошли к самой столице и раскинулись станом у Арбатских ворот.

¹ Любомиров П. Указ. соч., стр. 117.

² "Действия Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссии". Т. XI, стр. 499.

³ Там же, стр. 222 - 223.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Ф. ЧЕБАЕВСКИЙ:

Комментарии: