I

В исторической литературе довольно хорошо освещено участие в войне 1812 г. дворянской, преимущественно военной интеллигенции, но в литературе совсем нет материалов, характеризующих участие в этой войне таких категорий интеллигенции, как учителя, медики, учёные, студенты; между тем интеллигентов и этой категории в России к 1812 г. было уже значительное число. Правда, у нас нет точных сведений о количестве учителей, лекарей и докторов, учёных и студентов, имевшихся в России в 1812 г., но ряд косвенных данных даёт возможность составить некоторое представление об этом.

Так, нам известно, что к 1800 г. в России было 315 училищ; в них было 19915 учащихся и 790 учителей. А к концу царствования Александра I в России было 48 гимназий с числом учащихся 5491 чел. и 337 уездных училищ, в которых обучалось 29479 детей¹ . Нам также известно, что в войну 1812 г. русскую армию обслуживало 500 врачей² .

Если учесть, что в 1812 г. в России было уже 5 университетов, Медико-хирургическая академия с отделениями в Москве и Петербурге и ряд других учебных заведений, то можно составить предположение и о числе лиц, нанимавшихся тогда этого рода умственным трудом. Их, видимо, было несколько тысяч - не менее 5 тыс. и не более 10 тыс. человек.

Среди учёных в России к началу XIX в. преобладали уже русские Большинство университетских кафедр в 1810 - 1811 г. было занято русскими учёными. Так, число русских профессоров в Харьковском университете составляло примерно половину всей профессуры университета. А в Московском университете в 1811 г. из 35 профессоров 25 были русского происхождения.

Среди русских учёных этого времени было немало людей, чьи эрудиция и труды были известны не только в России, но и далеко за её пределам:. Европейской известностью пользовались имена таких русских профессоров, как Т. Ф. Осиповский (Харьковский университет), М. Я. Мудров (Московский университет), Е. О. Мухин (Московское отделение Медико-хирургической академии), И. С. Рижский (профессор словесности, первый ректор Харьковского университета), Г. Успенский (профессор русской истории Харьковского университета) и ряд других.

В составе русской интеллигенции начала XIX в. были представители почти всех сословий России. Преобладали интеллигенция дворянского происхождения, но уже ко времени Отечественной войны 1812 г. значительное число интеллигенции происходило из среды духовенства³ . Меньше всего было интеллигенции из крестьян. Это была так называемая крепостная интеллигенция, жившая обычно при дворе помещика и вынужденная удовлетворять прихоти своего господина.

Совсем недавно в Московском областном историческом архиве (МОИА) найден ряд ценных документов, дающих возможность ответить на вопрос с том, какое участие в войне 1812 г. принимали русские учёные, учителя, врачи, студенты и как они относились к Наполеону.

II

Отражение врага, защита целостности и независимости России от нависшей над ней грозной опасности были теми основными задачами, которые определяли и всё политическое настроение и все действия тогдашней русской передовой интеллигенции.

Декабрист Никита Муравьёв говорил на следствии, что в 1812 г. он не имел иного "образа мыслей, кроме пламенной любви к отечеству".

Любовь к родине, неукротимое стремление биться с врагом за её честь и независимость характерны для всех слоев русского общества в 1812 году.

А. С. Пушкин даже много спустя после 1812 г. - в 1836 г. - вспоминал о лицейском периоде своей жизни, когда

"Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шёл мимо нас..."

Любовь к родине руководила поступками не только дворянской интеллигенции, служившей на военном поприще: она определяла также поведение таких категорий

По материалам Московского областного исторического архива.

¹ Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 54, стр. 384.

² "Русский врач N 8 за 1913 г., стр. 258.

³ См. Московский областной исторический архив (МОИА) ф. московского отделения Медико-хирургической академии, св. 8, д. N 21 за 1813 г. и "История" Императорской военно-медицинской быв. Медико-хирургической академии за сто лет, с 1798 по 1898 г.", стр. 299. СПБ. 1898.

русской интеллигенции, как учителя, лекаря, учёные, студенты и т. п.

Война с Наполеоном приняла всенародный характер. Наиболее ярко это проявилось в действиях многочисленных партизанских отрядов, громивших наполеоновские войска на всех дорогах, а также в дружном формировании ополчений, призванных на помощь регулярному войску.

Основную массу ополчений составляли крестьяне, но среди них были представители и других сословий и прослоек русского общества, в том числе и представителя русской интеллигенции. Несмотря на то, что поступление в ополчение учителей, университетских деятелей, казённокоштных студентов очень ограничивалось, а иногда и просто запрещалось во всех ополчениях были представители этих категорий интеллигенции.

Особенным патриотизмом отличалась студенческая молодёжь. Все студенты первого выпуска Института корпуса путей сообщения, состоявшегося в 1812 г., ушли на военную службу; одна группа по собственному желанию ушла в строевые части, а 12 человек отправились в распоряжение главнокомандующих армиями.

Все 27 студентов, обучавшихся военному делу в Дерптском университете, также ушли на военную службу, а 30 студентов медицинского факультета того же университета поступили врачами в различные полки армии 6 учителей и 13 учащихся училищ Войска Донского вступили в ополчение "Я также сын России, также люблю моё отечество", - писал в своем прошении о зачислении его в ополчение студент Харьковского университета Сиробаба-Яковлев.

Характеризуя тот всеобщий подъём, с которым проходили сборы ополчений. Михайловский-Данилевский писал: "Люди, никогда не помышлявшие видеть ратное поле, получившие с детства совсем другое нежели к военной службе назначение, просили как милости позволения ополчиться. В Калуге 22 воспитанника благородного пансиона, учреждённого при губернской гимназии, вступили в ополчение, а с ними вместе и несколько учителей их. В Казанском университете начали учить студентов фронтовой службе для приготовления их по первому зову идти против неприятеля"¹ .

В московском ополчении, так же как и в других, было много интеллигентов. Первым ратником московского ополчения был известный журналист и общественный деятель С. Н. Глинка. Актёр Шушерин в письме к С. Т. Аксакову от 31 июля 1812 г. так отзывается о нём: "Он теперь очень занят, и никогда не застанешь дома его. Он записался во внутреннее вооружение и ни о чём больше не говорит и не думает, как о поражении и истреблении врагов России"² . Правда, на военную службу Глинка не попал, но и своей журнальной, литературной деятельностью он приносил большую пользу России. Его журнал "Русский вестник" усилению подчёркивал опасность, которая угрожала Россия в связи с нашествием Наполеона. Подчёркивание этой опасности способствовало успешной мобилизации всего общества на борьбу с завоевателем, на борьбу за национальную независимость нашего народа.

В московском ополчении были и известные поэты Вяземский и Жуковский, которые, по выражению одного из них, были "на скорую руку посвящены в воины". Оба они были свидетелями и участниками Бородинской битвы. В особенно жарком деле был Вяземский. Под ним было убито то две лошади, но сам он остался невредимым и успел вынести из-под сильного огня раненого генерала Бахметева, за что и получил орден Владимира 4-й степени, вручённый ему генералом Милорадовичем. Жуковский стоял в резерве, но и над его головой летали смертоносные ядра вражеской артиллерии.

"Но лучшим и незабвенным участием его в отечественной войне остался "Певец во стане русских воинов", - писал в своих воспоминаниях о Жуковском поэт Вяземский. Под влиянием грозных событий 1812 г. Жуковский настроил свою лиру на боевой лад. Певец сельской природы и тишины, Жуковский в 1812 г. стал певцом меча и битвы. Его перо движимое пламенной любовью к родине, стало взывать к беспощадному мщению и уничтожению врагов родной страны:

"Наполним кубок меч во длань! 
Внимай нам, вечный Мститель!
За гибель - гибель брань - за брань,
И казнь тебе, губитель!
...Вожди славян, хвала и честь!
Свершайте истребленье,
Отчизна к вам взывает: месть! 
Вселенная: спасенье!"

Какая изумительно-чудесная перемена произошла в Жуковском! Невольно по этому поводу приходят на память слова С. И. Глинки: "В часы грозной, в часы явной опасности народ русский подрастает душою и крепчает мышцею отважною"³ .

Любопытно высказывание Карамзина о том, с каким настроением он жил в 1812 году. В письме к И. И. Дмитриеву от 20 августа 1812 г. он писал: "Живу у графа Ф. В. Растопчина и готов умереть за Москву, если так угодно Богу... Я рад сесть на своего серого коня и вместе с московской удалою дружиною примкнуть к нашей армии".

Горячо откликнулся на формирование ополчения Московский университет. О роли Московского университета в 1812 г. рас-

¹ Михайловский-Данилевский А. И. "Описание Отечественной войны в 1812 г.". Ч. 2-я, гл. 1-я, стр. 39. СПБ. 1839.

² "Русский архив" за 1909 год. Т. III, стр. 520.

³ Глинка С. "Записки о 1812 годе". СПБ., 1836.

сказал проф. М. Я. Мудров 13 октября 1813 г. в своей речи при открытии медицинского факультета университета после изгнания французов из России: "Большая же часть воспитанников Московского университета, то есть те, кои могли препоясать меч... оставя мирные науки и искусства, подняли оружие во спасение отечества... Наш же медицинский факультет совершенно закрылся за лишением профессоров и студентов, или лучше, покрыл себя славою и доблестями. Одни пошли на поле брани, другие поехали сопровождать раненых, на брани Бородинской уязвленных. Профессор публичный ординарный доктор Рениер, оставив кафедру анатомии, вступил в московское ополчение. Он умер на полях литовских, но память о доблестях его останется вечно в летописях университета. Профессор публичный ординарный доктор Рениер, оставив кафедру ветеринарной науки, вступил в казацкие полки... Прозектор анатомии доктор Рябчиков, доктора Ризенко младший, Буттер, Генника; лекари Пантеев, Замятин, Наумов, Гречищев, Добров, Воронцов, Виноградский, Цейдлер, Краснев, Петрищев - все, кто только успел выдержать законное испытание, все оставили университет и бросились на службу государю, рассеялись по полкам и госпиталям и венчали честию место, их образовавшее"¹ .

Таково очень ценное показание современника. Сведения о службе в ополчении и в госпиталях упомянутых Мудровым лиц мы находим и в архивных документах, которые содержат и другой фактический материал об участии студентов и служащих университета в ополчениях.

Когда университет переехал из Москвы в Нижний Новгород, в нижегородское ополчение вступили студенты Пётр Масленчиков, Алексей Лаконте, Пётр Полуярославцев; служащие канцелярии Григорий Карасев, Никита Персон, Иван Фоглер; корректора типографии Михайло Воинов. Василия Правиков, Назар Платковский.

Мужественно и храбро дрались с врагом московские ополченцы из интеллигенции. Сохранившиеся в архиве аттестаты об их службе красноречиво говорят нам об этом. В аттестате, данном Ивану Фоглеру, бухгалтеру университетской канцелярии, о его службе в ополчении, говорится: "5-го октября 1313 года быв командирован с двенадцатью воинами по особенной полковой надобности в селение Отреллен во время сражения... своим благоразумием и расторопностью спас вверенную команду и вывел оную из очевидной опасности в целости, явился 6 октября в полк"² . А в аттестате корректора университетской типографии Михаила Воинова сказано, что он в свою роту "собственным примером мужества и храбрости вселял дух неустрашимости и бодрости"³ .

Наряду с прямым участием в ополчении профессора и служащие Московского университета откликнулись на формирование ополчения специальным сбором денежных средств. Подписка имела большой успех, и вскоре сумма, пожертвованная на ополчение, превысила 8 тыс. рублей. Денежные сборы на ополчение проводились и в других учреждениях, в частности в московском отделении Медико-хирургической академии, где среди докторов и профессоров было собрано 3600 рублей.

В документах содержатся также и данные о службе лекарей и студентов московского отделения Медико-хирургической академии в московском ополчении. Так, лекарь Родион Варжанский настойчиво просил зачислить его в ополчение, мотивируя это в своем прошении тем, что он хочет "явственно участвовать в трудах сынов отечества, подъятых к низложению врага"⁴ . Его просьбу удовлетворили. Он отличился на службе, заслужил особенное внимание и уважение к себе со стороны командующего московской военной силой генерал-лейтенанта Маркова и был награждён золотыми часами⁵ .

По примеру Родиона Варжанского, так же горячо откликнулось на военные события почти все московское отделение Медико-хирургической академии Лекаря Кринецкий, Болдырев, Дятьковский, Вишняков и большинство студентов старших курсов ушли из академии в различные военные госпитали. В Касимове, Вязьме, Твери, Орле, Рязани, Елатьме - везде, где только был госпиталь, мы находим московских медиков. В одном только касимовском госпитале работало более 40 московских студентов, в Вязьме - 12. Работая в очень трудных условиях, при очень ограниченном количестве медицинского персонала, часто не получая никакого жалованья, лекаря и студенты несмотря на всё это образцово относились к своим служебным обязанностям.

Движимые любовью к родине и её защитникам, лекаря и студенты не жалели своих сил, оказывая всевозможную помощь раненым воинам. В архиве сохранились десятки аттестатов, выданных московским медикам за их службу в госпиталях, и среди них нет ни одного с отрицательной характеристикой. Почти во всех аттестатах отмечаются большое усердие и старательность студентов и лекарей в работе по уходу за ранеными.

Лекарь Дятьковский был аттестован рязанским гражданским губернатором следующим образом: "Осматривая больных не один раз, имел я удовольствие видеть, как те, о которых выздоровлении никто не хо-

¹ Мудров М. "Слово о благочестии и нравственных качествах Гиппократова врача... 1813 года октября 13 дня произведенное..." Отпечатано в университетской типографии, стр. 3 - 5. М. 1814.

² МОИА, ф. попечителя Московского университета и его округа, св. 15, д. N 367.

³ Там же.

⁴ МОИА, ф. московского отделения Медико-хирургической академии, 1812 г., д. N 65, л. 1.

⁵ Там же, д. N 58 за 1313 год.

тел думать, при деятельности его удимо направлялись и выздоравливали, несмотря на ту трудность, которая каждый день встречала его пря объезде рассеянных по разным квартирам раненых"¹ .

Отличных аттестатов удостоились и многие студенты Студент 4-го курса Михайло Протопопов успешно и хорошо помогал раненым в касимовском госпитале, и, как сказано в его аттестате, "многие посредством его старания очень щастливо и в скором временя были излечены"² .

Многие студенты проявили не только большие старания по своей службе, не и отличные познания в медицинском деле. Так, в аттестате студента 4-го курса Кайзерова говорится, что он "исправлял возложенную на него должность лекаря с примерным усердием и чрезвычайным рачением. Знание его по медицинской науке по справедливости заслуживает особого внимания"³ . Подобные же похвальные аттестаты получила студенты: Семён Зеленев, Василий Яковлев, Иван Хавский, Григорий Муравьёв, Александр Осипов и многие другие.

В касимовском госпитале среди студентов 4-го курса работай и Михайло Достоевский, отец знаменитого русского писателя. В аттестате, данном ему лейб-мёдиком Лодером, говорится, что он обязанности свои выполнял "с примерным рачением и отличным успехом, подавая раненым и больным неукоснительную помощь и трудно раненым производил успешно операции"⁴ .

Кроме похвальных аттестатов многие студенты удостоились и других наград. За работу в касимовском госпитале было награждено 16 московских студентов. Студенты Савинов, Дубровин и Ковалёв получили денежные награды; студенты Андрей Добродеев, Герасим Кораблёв, Павел Ремгольд и Пётр Николин были награждены золотыми часами.

О студенте Петре Николине из документов видно ещё следующее: он получил отпуск для свидания со своими родными в г. Зарайске. Но едва он приехал в родной город, как, узнал о том, что его товарищи по студенческой скамье направлены на работу в касимовский госпиталь. И Петр Николин оставил свой отпуск и по его собственному определению, "почёл за обязанность" отправиться вслед за товарищами в Касимов, где отлично служил в госпитале, был награждён, а после был переведен в рязанский военно-временный госпиталь.

О том, с какими трудностями приходилось сталкиваться студентам, работая в госпиталях, говорит следующий документ. Студенты 4-го курса Лавров и Соборнов рапортовали академии о том, что они служат ординаторами при орловском военно-временном госпитале и за все 4 месяца службы не получали жалованья, находились на собственном содержании, отчего наконец пришли в крайнюю бедность. В течение 4 месяцев эти истинные патриоты работали без жалованья. Добровольно, по чувству гражданского долга, становились патриоты из интеллигенции в строй бойцов, самоотверженно разделяя вместе со всем народом трудности и невзгоды военного времени.

III

Кончилась война 1812 г., обессмертившая воинов России и весь народ русский. Но интеллигенции России пришлось ещё не мало поработать в условиях, подчас более тяжёлых, чем на войне.

В освобождённых от наполеоновских войск Московской и Смоленской губерниях начались эпидемии. Они угрожали гибелью населению целых уездов и даже губерний. Но это удалось предотвратить. Распространение эпидемий было остановлено, а в этом немалая заслуга русской медицинской интеллигенции.

Многие лекари и студенты московского отделения Медико-хирургической академии отправились после службы в госпиталях в деревни, сёла и города Смоленской и Московской губерний, чтобы помочь народу избавиться от страшных болезней, которые явилась следствием войны.

Документа сохранили нам имена этих славных патриотов, которые боролись с эпидемиями, не жалея своих сил и своей жизни. В аттестате студента Ивана Георгиевского сказано: "Находясь в Смоленской губернии в Поречьском и Духовском уездах для пользования обывателей, неусыпным старанием своим способствовал к прекращению болезней и исполнял возложенные на него по сему поручения с особенным усердием и успехом"⁵ .

Вместе с лекарем Болдыревым студент Иван Георгиевский за заслуги в лечении, больных в Смоленской губернии был награждён годовым жалованьем⁶ .

Немалые заслуги имеет русская интеллигенция вообще и московская в частности в деле восстановления учебных заведений и научных учреждений, разрушенных или совсем уничтоженных французами. До вас дошло донесение попечителя Московского университета министру народного просвещения, в котором он хлопочет о награждения московских профессоров. Особенно отмечает попечитель профессоров Мудрова и Гофмана. Мудров развил большую деятельность по восстановлению клинического института и организации медицинского факультета университета; Гофман в течение короткого времени восстановил Ботанический сад, принадлежащий Московскому университету.

Немалый интерес представляют документы, характеризующие смоленских учи-

¹ МОИА, ф. московского отделения Медико-хирургической академии, д. N 15, л. 132.

² Там же, л. 99.

³ Там же, л. 116.

⁴ Там же, л. 93.

⁵ МОИА, ф. московского отделения Медико-хирургической академии, 1813 г., д. N 15, л. 109.

⁶ Там же, 1814 г., д. N 13, л. 3.

телей в 1812 году. Наиболее интересным является донесение доктора философии Московского университета Николая Бекетова попечителю Московского учебного округа П. И. Голенищеву-Кутузову о "состоянии, в каком находится Смоленская губерния по части учебной". Этот документ датирован автором 31 марта 1813 г. и хранится в архиве попечителя Московского университета и его округа¹ .

Донесение явилось результатом поездки автора и обследования им всех учебных заведений Смоленской губернии после изгнания французов с русских земель.

Описав положение поречьского уездного училища, Бекетов сообщает очень интересные данные о поведении смотрителя училища во время нашествия неприятеля: "Смотритель, не находя способного выхода, скрывался по лесам и хижинам Поречьского уезда".

Это очень важная деталь. Она говорит о чувстве горячего патриотизма у этого представителя смоленской интеллигенции. Смотритель училища готов перенести все невзгоды и лишения, скрываться в лесу, в чужих хижинах, лишь бы не жить вместе с чужеземными завоевателями.

Про учителей и смотрителя вяземского училища у Бекетова в донесении говорится, что "во время приближения неприятеля имущество училища отвезено было г-м смотрителем и учителями в Москву в училищный комитет", и что "г. смотритель в почтении у целого города, и учителя, пользуются доброй репутациею".

Стоит ли говорить, что если бы смотритель и учителя относились к Наполеону не как патриоты к чужеземному пришельцу, то едва ли они пользовались бы почтением в городе и уж никак не смогли бы сохранить добрую репутацию.

Про учителя бельского народного училища также говорится в донесении, что "город и городничий довольны повелением и старанием учителя Орлова". Это старание выразилось в заботе о сохранении училищного имущества.

Забота о сохранение училищного имущества во время нашествия французов - характерная черта в поведении всех учителей и смотрителей Смоленской губернии. Учителя спасали казённое имущество даже в том случае, когда им отказывали в подводе для вывоза его. Своими силами, иеной потери собственного имущества было спасено учителями имущество бельского, сычевского, рославльского, гжатского и других училищ.

Не получив казённой подводы для вывоза училищного имущества, учитель гжатского училища Прокопий Корейша вывез его на своей лошади, оставив своё личное имущество, которое было разграблено французами. Так же, потеряв собственное имущество, спас имущество училища смотритель рославльского училища Алексей Подолецкий.

Хлопоча о награждении смоленских учителей. Бекетов особенно ходатайствует за двоих. "Но я приемлю смелость, - пишет Бекетов попечителю. - представить вашему превосходительству об особенном награждении г-на смотрителя рославльского (училища. - С. Х. ) Подолецкого и гжатского первоклассного учителя 12 класса Прокопия Корейши. При крайнем убожестве бедные люди сии, оставя почти всё имущество своё, спешили сохранить казённое. Таковый подвиг и усердие для пользы отечества совершенно расстроил их состояние".

О смотрителе рославльского уездного училища Алексее Молодецком из других документов нам известно, что он подавал калужскому губернатору проект о свободном движении артиллерии в зимнее время. Этот проект дошёл до военного министра, который вызвал Подолецкого в Петербург для подробного объяснения ему проекта.

Подолецкий прибыл в Петербург к министру, о чём он и доносил попечителю Московского учебного округа² . К сожалению, нам больше ничего не известно о судьбе проекта Подолецкого, но даже одно то, что такой проект имел место, само по себе характерно и важно. Дополняя другие характеристики смоленских учителей а 1812 г., он красноречиво говорит о том что смоленские учителя все свои действия, все свои помыслы обращали на борьбу с французами.

Правда, среди смоленских учителей нашёлся предатель - учитель Смоленской гимназии Ефремов, служивший в смоленском муниципалитете, созданном французами. Но поведение Ефремова не является типичным. Это - исключение, единичный случай³ .

Типичными представителями смоленских учителей являются такие липа, как учитель Прокопий Корейша, как смотритель Алексей Подолецкий, отдававшие все свои силы на службу родине, делу борьбы за независимость России.

Итак, документы о московской и смоленской интеллигенции характеризуют русскую интеллигенцию 1812 г, как активную общественную силу, боровшуюся с наполеоновским нашествием.

Вновь обнаруженные документы, следовательно, ещё раз подтверждают то положение, что война России с Наполеоном была войной всенародной, что на борьбу с Наполеоном встали тогда все слои и прослойку русского общества, в том числе учителя и студенты.

¹ МОИА, ф. попечителя Московского университета и его округа, св. 2. д. N 55, лл. 14 - 15.

² МОИА, ф. попечителя Московского университета и его округа, 1813 г. св. I, д. N 11, л. 8.

³ П. Андреев в книге "Народная война в Смоленской губ. в 1812 году" (1940) неправильно приписывает Ефремову черты типические.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. ХРАПКОВ:

Комментарии: