Libmonster ID: RU-7091
Автор(ы) публикации: С. БУШУЕВ

С. БУШУЕВ

Дворянская и буржуазная историографии отрицали значение революционных демократов, просветителей в разработке проблем русской истории; все их богатейшее литературное наследие в этой области якобы "не представляло существенной новости"1 .

Недооценка значения революционных демократов для исторической науки чувствуется и в наших университетских курсах по историографии, где о них часто даже не упоминается.

Между тем Белинский, Чернышевский, Добролюбов и их ученики проявляли жгучий интерес к истории своей страны. И" исторические концепции были проникнуты верой в будущее и окрашены в яркие тона "исторического оптимизма"2 и "исторического реализма"3 . Горячая защита ими европеизации России, отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян (которые в эпоху Белинского не были еще освобождены от крепостной зависимости, а в эпоху Чернышевского и Добролюбова только освобождались), вынуждали их к решительной борьбе с представителями дворянских и буржуазно-либеральных исторических теорий4 .

Белинский, Чернышевский, Добролюбов считали себя учениками и последователями классической немецкой философии (Гегель и Фейербах). Белинский мучительно доискивался в философии Гегеля "непреложных истин", ошибался, исправлял свои промахи и подошел к восприятию материализма Л. Фейербаха. Он был поражен и оглушен огненным потоком материалистических мыслей Л. Фейербаха. Чернышевский " Добролюбов шли по тому же самому пути. Белинский, Чернышевский и Добролюбов жадно следили за всяким последним словом Западной Европы и Америки в области истории. Белинский был хорошо знаком с античной исторической литературой, но особый интерес он проявлял к новейшей историографии. Он восхищался Гизо, широтой его научного размаха. "Гизо и некоторые другие, это по большей части умы точные, практические, глубокие и основательные в своей сфере, верные своей точке зрения. Кроме того, как все люди с истинным достоинством, они добросовестны, не любят фанфаронад и громких фраз. У французов есть способность рассказывать факты, представлять исторические события в связи и картинно, и в этом отношении особенно можно указать на Тьерри, известного своим превосходным творением "La conquete d'Angleterre par les Normands"5 . Белинский подчеркивал, что эти явления умственного мира Франции достойны всякого уважения.

Дневники, записи, письма Н. Г. Чернышевского пестрят именами мировой и русской историографии. Он с поразительным усердием осваивал античную и новейшую историографию по различным иностранным источникам. Так же как и Белинский, но гораздо тщательнее и подробнее Н. Г. Чернышевский разбирает исторические работы Гизо, которого как историка "цивилизации во Франции" и "английской революции" он ценил весьма высоко, считал великим человеком, со светлым умом, с силой в мыслях, с логикой в доказательствах. Чернышевский не скрывает, что он находился под сильным влиянием исторических исследований Гизо. "Собственно Гизо, который теперь один у меня, потому что жажду знать новейшую историю"6 . По отношению к Гизо и Луи Блану Чернышевский считал себя "много им обязанным". Из других французских историков, которыми занимался Чернышевский (как: и его предшественник Белинский), следует отметить Огюстена Тьерри, Минье, Ролана Шарля, Баранта Гильома, а также Монтескье и Руссо. Вы-


1 См. предисловие Аничкова "Добролюбов как критик истории" к сочинениям Н. А. Добролюбова. Т. VI, стр. 13.

2 Ленин. Соч. Т. II, стр. 324.

3 Там же.

4 См. Белинский В. Письма. Т. II, стр. 190. СПБ. 1914.

5 Белинский В. Соч. под ред. Венгерова. Т. III, стр. 407.

6 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. I, стр. 297.

стр. 87

соко ценил Чернышевский английского историка Маколея за его "Историю Англии", отмечал кропотливую и тщательную работу Кинглека "The invasion of the Crimee", находя в ней много интересного и любопытного. "История цивилизации" Бокля произвела большое впечатление на Чернышевского.

Наиболее подробно изучали Чернышевский и его ученик Добролюбов работы представителей немецкой историографии Шлоссера, Нибура, Гегеля, которых они считали классическими представителями исторической науки. Шлоссера Чернышевский характеризует как знатока древней и средней истории, с небольшими лоскутками новой, особенно французской революции. "Читай, читай и читай пятый том "Исторической библиотеки", - писал Добролюбов, - там Шлоссер рассказывает о французской революции. Это блаженство читать его рассказ. Я ничего подобного не читывал"1 . Нибура Чернышевский считал основоположником исторической науки. Вебер, автор большого труда по "Всеобщей истории" (переводом которой на русский язык занимался Чернышевский), с точки зрения подлинной науки - дрянь. "Исторические работы Ранке, - замечает Чернышевский, - состоят главным образом из рассуждений, а изложения фактов не дают, предоставляя читателю знакомиться из монографии"2 .

В работах Чернышевского и Добролюбова мы находим упоминания и критические заметки почти о всех сколько-нибудь заметных историках того времени как Запада, так и России.

Источником общесоциологических и исторических воззрений великих русских революционеров-демократов Белинского, Чернышевского и Добролюбова являлась передовая мысль Запада с ее великими философскими традициями (во Франции - энциклопедисты XVIII в., в Германии - классическая философия от Канта до Гегеля и Фейербаха), с многоразличными экономическими (Джон Стюарт Милль и др.), историческими (Гизо, Тьерри, Минье) и литературными (Жорж Занд, Диккенс, Гете, Шиллер) направлениями и оттенками. Все три великих мыслителя-разночинца весьма близко подходили к теории Маркса - Энгельса, от которой они были отделены высоким барьером крепостнической цензуры и полицейщины. Несмотря на последний, идеи Маркса и Энгельса все же доходили и в крепостническую Россию. В частности проникли тогда в Россию ранние работы Маркса и Энгельса, с которыми познакомился Белинский. В библиотеке Петрашевского, с кружком которого был через Ханыкова связан Чернышевский, имелось "Положение рабочего класса в Англия" Ф. Энгельса. Шелгуновым, соратником Чернышевского и Добролюбова, была на эту книгу Энгельса дана развернутая рецензия на страницах "Современника". Воззрения Маркса и Энгельса, начиная еще с 40-х годов XIX в., доходили в Россию через лиц, знакомившихся с революционным движением и передовой мыслью Западной Европы и связанных так или иначе с революционными кругами тогдашней России.

Н. Г. Чернышевский, уже будучи в ссылке, читал целый ряд произведений Маркса и Энгельса, в частности "К критике политической экономия". Но Белинский, Чернышевский и Добролюбов не смогли в силу отсталости русской жизни подняться до диалектического материализма Маркса и Энгельса. Приходится удивляться героизму и самоотвержению, которые в условиях диких преследований со стороны реакционного царизма проявлены были ими в поисках правильной теории,. Это были люди поистине с выдающимися дарованиями, с неисчерпаемой энергией.

*

Историческая наука великими революционными демократами рассматривалась как оружие борьбы за дело народа, против крепостничества и самодержавия.

Белинский страстно добивался правдивости в освещении прошлого своего народа. Любовь к истории духовно унаследовал от него и Чернышевский, который из всех областей научного знания, так называемой "образованности", всегда выделял историческую науку. Для него исторические знания - главный элемент умственного развития и просвещения.

Можно не знать, - писал Чернышевский, - не чувствовать влечения к изучению математики, греческого или латинского языков, можно не знать тысяч наук, а все-таки быть образованным человеком, во не любить историю может только человек совершенно не развитый умственно"3 .

Пристрастие к историческим знаниям питал и Добролюбов, он настоятельно требовал, чтобы историки в своих исследованиях не ограничивались изучением официальных документов, а привлекали народные сказания, песни или то, что мы теперь называем фольклором.

Белинский, Чернышевский и Добролюбов мечтали о создании крупных исторических произведений.

В своем плане научных работ Белинский предполагал написать "Критическую историю русской литературы", в которой он намеревался отвести ряд разделов для освещения общей истории России. Чернышевский мечтал "сызнова написать всю среднюю и новую историю, чего еще не сделано, не начато"4 . Особенно он интересовался вопросами русской истории. Чернышевский рассчитывал, что его "Исторический трактат" будет переведен на немецкий, французский и английский языки и займет почетное место в каждой из ли-


1 "Материалы для биографии Н. А. Добролюбова". Т. I, стр. 522.

2 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. II, стр. 399.

3 Чернышевский. Н. Соч. Т. I, стр. 367.

4 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. II, стр. 317.

стр. 88

тератур передовых наций"1 . В этом "Историческом трактате" он предполагал "перебрать и разобрать все мысли обо всех важных вещах, и при каждом случае будет указываться истинная точка зрения"2 . Свою задачу он видел в том, чтобы "разъяснить, в чем истина и как следует думать и жить"3 .

"Первая задача истории, - писал Чернышевский, - передать прошедшее; вторая исполняемая не всеми историкам и, - объяснить его, произнесть о нем приговор; не заботясь о второй задаче, историк остается простым летописцем, и его произведения только материал для истинного историка или чтение для удовлетворения любопытства. Исполняя вторую задачу, историк становится мыслителем, и его творение приобретает научное достоинство"4 .

Цепкость, действительную научность исторического исследования Чернышевский видел в описании, возвышающемся до обобщений, до так называемых "общих", "конечных" выводов. Причем Чернышевский, несмотря на свой идеализм в понимании ряда исторических вопросов, неизменно подчеркивал, что "знание жизни важнее всяких диссертаций", и навсегда сохранил "уважение к действительной жизни, недоверчивость к априорийным, хотя бы и приятным для фантазии гипотезам"5 ." Он считал, что истинно-научная историческая система должна быть основана на возможно полном и точном исследовании фактов. Без основательного изучения фактов нельзя избежать промахов в историческом исследовании.

Н. А. Добролюбов в своей замечательной историко-критической работе "Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым" выступает за необходимость "знания всех сторон предмета"6 и изображения исторических явлений в "неразрывном своем единстве"7 . Он резко критикует Жеребцова за его "фантастические бредни" и выдумывание исторических фактов "для красоты слова"8 .

Еще Белинский в свое время говорил, что ничто так не портит молодые умы, "как фразерское направление"9 . Великие русские демократы учили историков не ограничиваться подбором эмпирических фактов и их описанием, а проникать в глубь вещей, раскрывать их внутреннее содержание в историческом развитии и последовательности. Без истории предмета, учили они, нет предмета, но и без теории предмета нет даже мысли об его история, потому что нет понятия о предмете, его значении и границах. "Отвлеченной истины нет, истина конкретна"10 . Они были врагами схоластики и беспредметных рассуждений и стремились выражать "историческую правду" без прикрас. В правдивом изображении исторических событий они видели "силу таланта"11 , его общественно-политическое значение. В раскрытии суровой правды, учили они, только и возможен могучий полет творческих сил учетного... Недобросовестных ученых типа г. Жеребцова ("Essai sur l'histoire de la civilisation en Russie". 1858), Н. Полозова ("Очерк исторических исследований о царе Борисе Годунове", "Дмитрий Самозванец") Добролюбов называл представителями "природного идиотизма"12 , "защитниками интересов своекорыстного меньшинства - породистых дармоедов феодальной аристократии".

Белинский, Чернышевский и Добролюбов учили, что историку надобно иметь твердую принципиальность и последовательность в своих суждениях. "Кто гладит по шерстя всех и все, - писал Чернышевский, - тот кроме себя не любит никого и ничего; кем довольны все, тот не делает ничего доброго, потому что добро невозможно без оскорбления зла. Кого никто не ненавидит, тому никто ничем не обязан"13 . В данном случае Чернышевский продолжал следовать традициям Белинского, который проповедывал, что "лучше быть падшим ангелом, т. е. дьяволом, нежели невинною, безгрешною, но холодною и слизистою лягушкой"14 .

И Белинский, и Чернышевский, и Добролюбов учили, что историки всегда в своих работах выступали в защиту определенных политических взглядов и что в силу этого не может быть "равнодушия" и "беспристрастия" историка к описываемому им явлению. "Ни один сколько-нибудь сносный историк не писал иначе, как для того, чтобы проводить в своей истории своя политические и общественные убеждения"15 , - писал Чернышевский.

Наиболее полно и глубоко изложил свои взгляды по этому вопросу Н. Г. Чернышевский в блестящем памфлете "Чичерин как публицист". "Чичерин не против развития, - писал Чернышевский, - он только хочет, чтобы развитие совершалось бесстрастным образом, по рецепту спокойствия и всесторонности. К сожалению, этого никогда не бывало. Человека душит разбойник, и по


1 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. III, стр. 331.

2 Там же, стр. 441.

3 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. II, стр. 411.

4 Чернышевский Н. Избранные сочинения ("Эстетика и критика"), стр. 125. 1934.

5 Там же, стр. 53.

6 Добролюбов Н. Соч. Т. III стр. 241. М. 1936.

7 Там же.

8 Там же, стр. 250.

9 Белинский В. Соч. Т. III, стр. 408.

10 Чернышевский Н. Соч. Т. II, стр. 187.

11 Чернышевский Н. Соч. Т. IV, стр. 330.

12 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 254. 1936.

13 Чернышевский Н. Избранные сочинения, стр. 181. 1934.

14 Белинский В. Письма. Т. I, стр. 114. 1914.

15 Чернышевский Н. Соч. Т. IV, стр. 479.

стр. 89

рецепту г. Чичерина этот человек в то самое время, когда старается отбиться от разбойника, должен спокойно рассуждать о том, что разбойник возникает из исторической необходимости, имеет историческое право существования; что великая Римская империя была основана разбойниками, что если должно уважать римское право, то должно уважать и разбойников, без которых его не было бы, - помилуйте, до того ли человеку, чтобы помнить обо всех этих прекрасных вещах... Не проводить убеждений могут только те, которые не имеют их, а не иметь убеждений могут только или люди необразованные, или люди тупые, или люди бессовестные"1 .

Как видим, в этом вопросе русские революционные демократы ближе всех подошли к учению Маркса - Энгельса о партийности научного знания.

Белинский, Чернышевский и Добролюбов доказали в своих работах, что исторические теории создавались под сильнейшим влиянием той общественной среды, в которой они формировались. В исторических работах Фукидида, Плутарха, Светония они усматривали отражение взглядов различных боровшихся политических партий. Средневековая историография, по их мнению, проникнута подавляющим влиянием церкви. В новое время на воззрения историков решающее влияние оказали события буржуазных революций в Англии, Франции к Америке. Это очень ярко показал Н. Г. Чернышевский на характеристиках отдельных историков и философов, данных им в целом ряде своих произведений:

"Гоббс был абсолютист, Локк-виг, Мильтон - республиканец, Монтескье - либерал в английском вкусе, Руссо - революционный демократ, Бентам - просто демократ, революционный и нереволюционный, смотря по надобности, Кант стремился к водворению свободы в Германии, но боялся террористических средств Шеллинг-представитель партии, запуганной революцией, Гегель - умеренный либерал (чрезвычайно консервативный в своих выводах, но принимающий для борьбы против крайней реакции революционные принципы в надежде не допустить до развития революционный дух, служащий ему орудием к ниспровержению ветхой старины), Кинглек - тори, Карамзин - защитник дворянства, ученик Монтескье, славянофилы - поборники порядков допетровской Руси, защитники ветхой старины". Такую же оценку славянофилам дает и Добролюбов. Г. Жеребцова, проводившего славянофильские взгляды в своих работах, Добролюбов квалифицировал как дипломированного защитника родовитой феодальной знати: "... к ней он пристрастен... от нее старается он отклонить всякое нарекание, всякое подозрение. Этим объясняется, между прочим, и то, почему, рисуя картину нравов древней Руси и изображая тогдашнюю общественную иерархию, он ни единого слова не говорит о смешных и гадких проявлениях местничества"2 .

Соловьева и Кавелина Чернышевский оценивал как гегельянцев правого крыла, Погодина - как консерватора, Чичерина - как тамбовского полукрепостника, Костомаров, по его мнению, - горячий приверженец мысли о федерации славянских племен, Щапов, пытавшийся доказать, что духовенство защищало угле темных и проповедывало свободу, затем перешедший на позиции крестьянского демократизма, - представитель земско-областной концепции истории России.

Подходя с партийной точки зрения к вопросам истории, великие русские революционеры настоятельно требовали от историков, чтобы они выражали мнение передовой части общества, с тем чтобы прогрессивные идеи сделались достоянием народа. Историк обязан смотреть на события с точки зрения народа, говорил Добролюбов: что выиграл или проиграл народ в известную эпоху, где было добро и худо для массы, для людей вообще, а не для нескольких титулованных личностей, завоевателей, полководцев.

"Рассмотрение народной жизни"3 - главная задача историка, который должен избегать смешивания истории с панегириком и замены исторической истины цветами исторического красноречия.

"Обязанность историка, - как совершенно правильно говорит Чернышевский, - не в том, чтобы, садясь за свой рабочий стол, забывать свои убеждения, - нет, делать это глупо и гадко, да и не удастся никогда сделать этого. Но ученый в своем кабинете может возвышаться над мимолетными интересами дня, господствующими над мыслью публициста или оратора, может заботиться о том, чтобы не отвлекаться от общих, долговечных интересов своей партии, ради ее мелочных обыденных надобностей"4 .

Быть действительным историком, по мнению Чернышевского, - это значит стоять на уровне образованности и требований своего времени, быть рупором передовых, прогрессивных идей, быть защитником народных интересов, новатором и революционером во всех областях научной и политической деятельности.

*

Белинский, Чернышевский и Добролюбов неустанно следили за успехами исторической мысли в России, а главное, сами активно участвовали в расчистке путей для развития передовой исторической науки в России в том вал равнении, чтобы и эта


1 Чернышевский Н, Соч. Т. IV, стр. 478.

2 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 265.

3 Там же, стр. 120.

4 Чернышевский Н. "Рассказ о крымской войне по Кинглеку", стр. 4. 1934.

стр. 90

важнейшая отрасль научного знания была поставлена на службу народу.

Состояние русской историографии в начале XIX в. было малоутешительным: разработка ее только начиналась. Издание летописей, хронографов, временников и синопсисов указывало, что историография находится в самом начале своего развития. Трудами Татищева (1686 - 1750), Байера (1694 - 1738), Миллера (1705 - 1783), Болтина (1735 - 1790), Щербатова (1733 - 1790), Эверса (1781 - 1830) и др. были созданы лишь предпосылки для развития исторической науки в России.

В прошлом русская историография порой задерживалась на разработке второстепенных, а иногда излишних вопросов: вступили ли норманны в славянскую землю правой или левой нотой, на какой щеке была родника у князя Игоря, и т. д. и т. п.1 . Так было и после появления "Истории государства Российского" Карамзина, в которой, как замечает Чернышевский, рассказывалась "нескладица и пустота о русской истории"2 .

Карамзин, по мнению Чернышевского, в угоду своим дворянским мнениям одинаковым образом изображает различные эпохи и разные исторические личности. "По Карамзину, злодей Борис Годунов и злодей Святополк Окаянный говорят одинаковым языком, имеют одинаковые понятия и управляют обществом совершенно одинаково, - тем самым обществом, в котором жили Кир, Аристид, Ромул, Тит, Людовик XI и Густав Адольф: это все люди одной эпохи, одних понятий и общественные учреждения при них всех были одинаковы"3 . Чернышевский здесь очень глубоко схватывает "внеисторизм" Карамзина. Чернышевский правильно оценил, что в своих исторических воззрениях Карамзин выступает защитником дворянских интересов.

В своей классической работе "Очерки гоголевского периода русской литературы" Чернышевский в краткой форме, но весьма ярко дает обзор русской историографии от Карамзина до Соловьева. Как пишет Чернышевский, "около 1835 года мы были подле безусловного поклонения Карамзину"4 . Затем внимание русского общества было привлечено появлением так называемой "скептической школы" в русской историографии - Каченовский и др., - которая заслуживала уважения за то, что "первая стала хлопотать о разрешении вопросов внутреннего быта", но разрешала их "без надлежащей основательности"5 .

Так называемые "высшие взгляды" Полевого на русскую историю были направлены против Карамзина, против его исторической концепции, что князья и цари являются главными двигателями истории, что самая история народа принадлежит царю. В результате этой полемики Полевой написал не историю государства Российского, а "Историю русского народа". Отмечая ряд заслуг Полевого, Чернышевский считал, что его воззрения, с точки- зрения подлинной науки, - "слабые и поверхностные попытки"6 . Всесторонней критике подвергает Чернышевский взгляды Чаадаева на русский исторический процесс, на так называемый "смысл в русской истории". Известно, что Чаадаев отрицал прогрессивное значение русской истории. Он писал, что "за все продолжение нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага: ни одной полезной мысли не возросло на бесплодной нашей почве, ни одной великой истины не возникло из среды нас. Мы ничего не выдумали сами, и из всего, что выдумано другими, заимствовали только обманчивую наружность и бесполезную роскошь"7 . Чернышевский опровергает несостоятельные доводы Чаадаева и указывает, что его "посылки несправедливы: у нас была история, был резко и тверда выработавшийся характер в начале XVIII века, русский народ имел свою историю, долго формировавшую его национальный характер, в развитии России была связь и был смысл. У нас было движение, а не совершенный застой"8 .

Эту же мысль о непрерывности социально-экономического и политического развития России ярко выразил Добролюбов: "В сущности, наша история никогда не обрывалась и не могла оборваться. Как ни крут и резок кажется переворот, произведенный в нашей истории реформою Петра, но если всмотреться в него пристальнее, то окажется, что вовсе не так окончательно порешил с древней Русью, как воображает, с глубоким прискорбием, большая часть славянофилов... Древняя Русь не могла внезапно исчезнуть вместе с обритыми бородами. Она вовсе не так далеко от нас, чтобы представлять ее нам каким-то раем земным, населенным чуть ли не ангелами. Поверьте,

И прежде плакал человек,
И прежде кровь лилась рекою.

И после нас опять будет плакать человек, и кровь будет литься. Что же делать? От этого грустного обстоятельства не спасешься допотопными иллюзиями"9 .

Как видим, революционные демократы были весьма далеки от идеализации прошлого (как это делали славянофилы) и от сплошного отрицания прогресса в прошлой


1 Белинский. В. Соч. Т. VI, стр. 121.

2 Чернышевский Н. Избранные сочинения ("Эстетика и критика"), стр. 205. 1934.

3 Чернышевский Н. Неизданные тексты, стр. 65, 1928.

4 Чернышевский Н. Избранные сочинения ("Эстетика и критика"), стр. 205. 1934.

5 Там же.

6 Чернышевский Н. Избранные сочинения. Т. IV, стр. 206. 1931.

7 Чаадаев П. Философические письма. Письмо первое.

8 Чернышевский Н. Неизданные тексты, стр. 65. 1928.

9 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 283.

стр. 91

истории России (как Чаадаев в письме, явившемся причиной его знаменитости). Их историко-критические воззрения отличались чрезвычайной трезвостью, отсутствием самообольщений. Они были носителями лучших традиций передовой русской историография эпохи падения крепостного права.

Славянофилов (И. В. Киреевского, К. С. Аксакова, Ю. Самарина, А. С. Хомякова, Шевырева) революционные демократы резка критиковали за их допотопные иллюзии, за идеализацию допетровской Руси, за преклонение перед ветхой русской стариной, за отрицательное отношение к Западу, его учреждениям и культуре. Славянофилы, как замечал в целом ряде своих статей Белинский, считали европейский быт ложным в своем основании, прогнившим и одряхлевшим. Железные дороги, по их мнению, ведут прямо в ад. Европа чахнет и умирает, и должно бежать от Европы в стели киргизские, чуть ли не на четвереньках... Славянофилы доходили в своих измышлениях до того, что так называемый "русский дух" и его свойства искали в редьке, квасе, кислой капусте, неопрятной деревенской люльке, курной избе, длинных бородах с сосульками, в русском "авось" и смирении. У Запада, говорили славянофилы, свой собственный путь, путь революционных преобразований снизу, у России - свой, отличный от Запада, самобытный путь, путь реформ сверху с соблаговоления монарха. У России все самобытно, все особо устроено. Эту мысль славянофилов очень отчетливо выразил поэт Тютчев:

"Умом - Россию не понять,
Аршином общим не намерить.
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить".

Подчеркивание славянофилами "особенной стати" в истории России Чернышевский называл вздором и. произвольными фантазиями. "Боже праведный, - восклицал Чернышевский по поводу славянофильских воззрений, - какие несовместимые с здравым умом мысли соединяются в их головах. Об ином говорят так, что одна фраза кажется заимствованной из Прудона, а другая, за нею непосредственно следующая, - из жития Симеона Столпника, о другом так, что одна мысль из Белинского, другая - из Булгарина. Это народ странный. Славянофил без чепухи жить не может"1 . И эта "чепуха" у славянофилов явственно проглядывала и в воззрениях на историю. "У славянофилов зрение такого особого устройства, что на какую дрянь ни посмотрят, всякая наша дрянь оказывается превосходной и чрезвычайно пригодной для оживления умирающей Европы"2 .

Чернышевский правильно критиковал славянофилов за их идеализацию допетровской Руси и указывал, что "вообще никому, не следует гордиться какой бы то ни было стариной, потому что сохранение старины свидетельствует только о медленности и вялости исторического развития"3 . Чернышевский не разделял взгляда о высшем призвании славян как избранного народа с особыми свойствами народного духа. Он не усматривал никаких различий в умственной и нравственной организации черной, желтой и белой рас. Всякие объяснения какого бы то ни было исторического факта особенностями умственной или нравственной организации данной расы он считал "дикой фантазией", "продуктом невежества"4 .

В противоположность славянофилам Белинский, Чернышевский и Добролюбов верили в прогресс, придавали громадное значение западной культуре и его учреждениям. "Запад - юноша, - говорил Чернышевский неоднократно, - и юноша еще молодой и свежий", "у Европы свой ум в голове и ум гораздо более развитый чем у нас"5 . Любопытно мнение Чернышевского, что славянофильские фантазии "навязаны нам с Запада".

Белинский в своих годичных обозрениях, Чернышевский в "Очерках гоголевского периода русской литературы", Добролюбов в критическом обзоре "История царствования Петра Великого" П. Устрялова показали, что в русской историографии "строго ученый взгляд" на историю России связан с исследованиями Соловьева и Кавелина. "Тут, - писал Чернышевский, - в первый раз нам объясняется смысл событий то развитие нашей государственной жизни. Около того же времени или несколько раньше подвергается основательному исследованию вопрос о значении важнейшего явления нашей истории - реформы Петра Великого, о которой до того времени повторялись только наивные суждения Голикова или Карамзина. Нет надобности объяснять, как тесно связана с этим делом участь общего взгляда на нашу литературу. Издания Археографической комиссии дали каждому возможность изучать историю по источникам. Самые упорные противники всего нового соглашаются, что изучение русской истории сделало значительные успехи в течение десяти или двенадцати лет, о которых мы говорили"6 . Труды Соловьева, Кавелина, Калачева, потом Буслаева, Забелина, Чичерина, Пыпина и др., по правильному замечанию Добролюбова, дают богатейший исторический материал для понимания допетровского периода русской истории.

Н. Г. Чернышевский и Добролюбов особо отмечают большие заслуги Соловьева в русской историографии, но вместе с тем отмечают и его слабые стороны: переоценку


1 Чернышевский Н. "Литературное наследию" Т. II, стр. 330.

2 Чернышевский Н. Соч. Т. VIII, стр. 173.

3 Там же. Т. IV, стр. 308.

4 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т, III, стр. 227.

5 Чернышевский Н. Дневник. Ч. 1-я, стр. 241. 1931.

6 Чернышевский Н. Соч. Т. IV, стр. 205. 1931.

стр. 92

им географического фактора (роли русской равнины в образовании обширного русского государства) и недооценку роли народа в истории. Чернышевский указывает, что у Соловьева в его исторических исследованиях нет народа, нет его истории развития, перемен форм своего быта.

Несмотря на то что Чернышевский не был согласен с Чичериным (этим тамбовским полукрепостником), он все же отметит фактические достоинства его книги "Областные учреждения России в XVII веке". Он прямо указывает, что Чичерин фактами своей книги правильно изображает характерную черту русского управления - бесчинства русского чиновничества - и что этими доводами, основанными на фактах, он опровергает славянофильские самообольщения и идеализацию Руси времен Котошихина.

Чернышевский резко критиковал взгляды Чичерина на самодержавие как всемогущий и всесильный фактор, и, по мнению Чернышевского, Чичерин ничем не доказал, что современная русская община не связана со старой, патриархальной общиной, и не доказал, что она создана государством. Чернышевский видел фальшь и порочность концепций историко-юридической школы, типичным представителем которой является Чичерин.

Подробный критический разбор исследований Щапова "Земство и раскол", "Великорусские области в смутное время" дали Добролюбов и Шелгунов. Добролюбов отметил фактическое достоинство этих работ, но вместе с тем подверг критике идеализацию Щаповым роли духовенства на Руси, "Духовенство наше само владело крестьянами. Духовные собратья были не слишком человеколюбивыми господами"1 , - писал Добролюбов. В исторических монографиях и исследованиях Костомарова "Северо-русские народоправства во времена удельно-вечевого периода", "Русская история в жизнеописаниях ее главных деятелей" и др. он видел "разлив нового света" в изучении старины, особенно истории Украины2 .

Чернышевский ценил в Костомарове его эрудицию, несмотря на несогласие с ним по ряду вопросов. "Его понятия о деятелях и событиях русской истории почти всегда или совпадают с истиной, или близки к ней... Должно желать, чтобы молодые люди, готовящиеся разрабатывать русскую историю, внимательно изучали мнения Костомарова"3 . Одновременно Чернышевский но разделял федералистской концепции Костомарова и идей последнего о федерации славянских племен. Эту идею Чернышевский называл "вредной для всей Европы" и в "частности гибельной для каждого из славянских племен"4 .

На поприще русской историографии Чернышевский выступал как боец за передовые, прогрессивные идеи революционного демократизма и просветительства. В письме к Пыпину он замечает: "Ты любишь сдерживать себя. А я не охотник щадить то, что не нравится мне, когда речь "нет о вопросах науки или литературы, или чего-нибудь такого, не личного, а общего"5 .

*

Мировая история, в том числе и история России, говорили революционные демократы, развивалась через кровавые, мучительные противоречия; мирное, тихое, плавное развитие невозможно. Мирного, постепенного (nach und nach) развития, как утверждает Чичерин, не было ни в античной, ни в средневековой, ни тем более в новой истории. Утверждение историка Соловьева, что народы в своей истории не делают прыжков, ненаучно, отмечал Чернышевский, а вслед за ним и Добролюбов. Учение великих русских демократов о противоречивом характере развития истории человечества было громадным научным приобретением передовой общественной мысли России. "В истории мои герои, - писал Белинский, - разрушители старого... смешно думать, что может сделаться само собою временем, без насильственных переворотов, без крови... тысячелетнее царство божие утвердится на земле не сладенькими и восторженными фразами идеальной и прекраснодушной Жиронды, а обоюдоострым мечом слова и дела Робеспьера и Сен-Жюста"6 . Всемирная история не есть арена счастья. Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности. Недаром Добролюбов так едко высмеивал тех историков, которые всюду видели прекрасную гармонию:

"Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь"7.

До сих пор история "не представляла ни одного примера, когда успех получался бы без борьбы... без напряжения сил нельзя одолеть сильного врага"8 . Падение старого в ходе исторического развития чаще всего совершается с кровью и проклятием.

Исторический прогресс в концепции революционных демократов - это закон нарастания, он происходит в катаклизмах, столкновениях, "необыкновенных обстоятельствах" и "благородных порывах", т. е. в революционных формах, скачках. История все свое движение производит скачок за скачком. Чернышевский учил, что в познании мировой истории необходимо применять диалектику.

Вот почему ренегаты революции Бердяевы, Струве, проклинавшие революционные эпохи, называя их "безумными года-


1 Добролюбов Н. Полное собрание сочинений Т. III, стр. 89. 1-е изд.

2 См. Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. II, стр. 320.

3 Чернышевский Н. Соч. Т. X. Ч. 2-я, стр. 187.

4 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. III, стр. 528.

5 Там же, стр. 29.

6 Белинский В. Письма. Т. II, стр. 305. 1914.

7 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 274.

8 Чернышевский Н. Соч. Т. IV, стр. 468.

стр. 93

ми", с такой ненавистью оплевали Белинского, Чернышевского и Добролюбова в своих омерзительных "Вехах". Им претила революционность великих русских демократов.

Общий ход русской истории Чернышевским рассматривается в общей связи с мирровой историей, мировым историческим прогрессом. "Русская история понятна только в связи со всеобщею, объясняется ею и представляет только видоизменения тех же самых сил и явлений, о каких рассказывается во всеобщей истории"1 . Так например различие в истории Англии и России он усматривает не в особых свойствах народов, а в степени развития общественно-экономической жизни этих народов: "В работе якутского семейства над изготовлением одежды лежит уже зародыш Манчестера, как в якутской землянке - зародыш Лондона. Дело иного рода, насколько, где развивалось известное явление; но явления всех разрядов в разных степенях существуют у каждого народа. Зародыш один и тот же; он развивается повсюду по одним и тем же законам, только обстановка у него в разных местах различна, оттого различно и развитие"2 .

Все, следовательно, зависит не от духа народа, не от исключительных расовых свойств, а от обстоятельств, времени, т. е. от конкретно исторической обстановки.

"Да, счастье наше, что мы позднее других народов вступили на поприще исторической жизни, - говорил Добролюбов, присматриваясь к ходу развития народов Западной Европы, - и представляя себе то, до чего она теперь дошла, мы можем питать себя лестною надеждою, что наш путь будет лучше, что и мы должны пройти тем же путем, это несомненно и даже нисколько не прискорбно для нас... наше гражданское развитие может несколько скорее перейти те фазисы, которые так медленно переходило оно в Западной Европе".

*

Великих русских демократов история России интересовала начиная от глубокой древности, причем они рассматривали ее в целом как сложный и противоречивый процесс.

"История именно тем величественна и грустна, - писал Чернышевский, - что сущность дела в ней всегда проста и солидна, что никакими фантазиями и эффектами не изменяется сущность дела, развивающаяся совершенно честно, только не так ровно и тихо, как: бы приятно желать, но только напрасно желать. История грустна именно тем, что низость, подлость, измена в ней такой же бессильный тираж, как и порывы великодушия, самопожертвования: то и другое одинаково заставляет нас презирать или уважать отдельных деятелей"3 . Чернышевский указывает, что эти грустные и величественные картины истории у нас в России начинают иметь место со средневекового распадения, происходившего в форме раздробления государства по вотчинному праву.

Белинский, Чернышевский и Добролюбов показывают, что история возникновения славянского государства, затем история возвышения Московского, русского государства наполнена многообразными классовыми, княжескими, династическими конфликтами, кровавыми удельными раздорами, драматическими эпизодами в лагере правящего класса - бояр и помещиков, - а "главное, жестокими схватками между крепостниками и крепостными крестьянами. Русское государство сложилось, окрепло в борьбе с многочисленными внешними врагами. Русский народ в этой борьбе закалял свои силы и создал свою государственность и ее центр - столицу Москву. Суровое небо увидели ее младенческие очи, разгульные вьюги пели ей колыбельные песни, и жестокие морозы закалили ее тело здоровьем и крепостью"4 .

Русскому народу приходилось преодолевать большие трудности в борьбе с природой и ее стихиями. Но главное не в этом. Белинский доходит почти до правильного решения вопроса о значении борьбы русского народа с татаро-монгольским игом: "Нахлынули татары и спаяли разрозненные члены России ее же кровью"5 . Эту же мысль развивает дальше Чернышевский. В длительной и мучительной войне с татаро-монгольским игом, иссушавшим душу народа, Русь обеспечила развитие своей государственности и культуры; Русь на своей мощной вые сдержала завоевателей и грабителей - монголов - и тем самым спасла Европу от разорения.

Чернышевский раскрывает историю борьбы русского народа с татаро-монгольскими завоевателями, подчеркивая справедливое значение этой борьбы для русского народа. Затем он анализирует внутренние и внешние причины распада татаро-монгольских орд и устанавливает, что они слабели, хирели, вымирали от постоянных все возраставших усилий русского народа, роста его цивилизации. Нашествие Мамая Чернышевский рассматривает как "предсмертную конвульсию умирающего зверя"6 .

Не кто иной, как Чернышевский показал вредное, отрицательное значение для Руси татарщины (слепое повиновение, презрение к личности). Острый взгляд Добролюбова подметил, что и Византия после принятия Русью христианства (что имело определенное прогрессивное значение в смысле введения грамотности, развития просвещения и т. д. и т. п.) не всегда плодотворно влияла на экономические, политические и культурные учреждения России.


1 Чернышевский Н. Соч. Т. VII, стр. 21.

2 Чернышевский Н. Соч. Т. VI, стр. 222.

3 Чернышевский Н. "Рассказ о крымской войне по Кинглеку", стр. 105.

4 Белинский В. Соч. Т. VI, стр. 184.

5 Там же, стр. 187.

6 Чернышевский Н. Соч. Т. VIII, стр. 205.

стр. 94

"Византия только сообщила России педантизм и мертвенную формалистику, которую она усвоила себе гораздо ранее, нежели началось господство схоластики на Западе"1 . Отрицательное, вредное влияние татарщины и византизма (педантизм и мертвенная формалистика) на государственный аппарат было весьма значительно еще со времен Ивана III. "Азиатского и византийского" так много вошло в общественный строй жизни Руси, "что народный дух совершенно изнемогал под игом чуждых влияний"2 . Эти влияния усугубили тяготы крепостного права в России, которое, по словам Добролюбова, возникло еще во времена уделов3 .

Наряду с совершенно правильными материалистическими оценками отдельных событий русской истории великие демократы допускали и идеалистические толкования. Так, "крепостное право, - писал Чернышевский, - произошло от дурного управления и поддерживалось им. В происхождении крепостного права мы заметим только, что это учреждение развилось только от бессилия нашей старинной администрации охранить прежние свободные отношения поселян, живших в известной даче, к владельцу дачи и удержать постепенное расширение произвольной власти, захватываемой владельцем над населявшими его землю людьми; заметим еще, что возможность учредить крепостное состояние происходила только от того, что вольные люди, слишком плохо защищаемые управлением, терпели слишком много притеснений, так что переставали дорожить своей свободой и не видели слишком большой потери для себя от записки в принадлежность сильному человеку4 . "Крепостное право, - писал в другом месте Чернышевский, - было создано и распространено властью, всегдашним правилом власти было опираться на дворянство, которое образовалось у нас не само собою и не в борьбе с властью, как во многих других странах, а покровительством со стороны власти, добровольно дававшей ему привилегии"5 .

Эта теория Чернышевского о происхождении крепостного права идеалистична. Развитие крепостного хозяйства поставлено у него в исключительную зависимость от надстройки (государства) и от желаний, стремлений поселян, т. е. от чувств и идей. В этом вопросе он не преодолел целиком дворянских историографических теорий, господствовавших в то время. Но вместе с тем Чернышевский правильно подметил классовый характер самодержавия как дворянской власти.

Н. Г. Чернышевский очень внимательно изучал крепостное право, добиваясь получения точного, правильного ответа на мучивший его вопрос о происхождении последнего. Разбирая работу Тройницкого "О числе крепостных людей в России", он пытался проследить "образование и укоренение крепостного права в России по племенам ее населяющим"6 , "исторические причины неравномерного распределения числа помещиков по различным частям России"7 и формирование крестьянского сословия в России. "У нас, - говорил он, - нет еще полной хорошей истории крепостного сословия в России"8 .

С особой тщательностью Белинский, Чернышевский и Добролюбов изучали историю закрепощения крестьян, показывали хищнические формы эксплоатации русских крепостников - бояр, помещиков, - беззаконие и произвол русского чиновничества. Самые законы древней Руси, - писал Добролюбов, - не всегда были хорошо соображены с нуждами народа. С изданием "Судебников" 1450 и 1550 гг. судопроизводство должно было определиться несколько лучше. Но все-таки в нем оставалась достаточная доля неопределенности для того, чтобы можно было запутать всякое дело; решительное смешение судебных и административных властей много помогало этому, а всеобщая безнравственность делала бессильною всякую попытку водворить правду в судах"9 . Народ нещадно били батожьем, крепостники веками издевались над народными массами. Анализируя работу Чичерина "Областные учреждения России в XVIP веке", Чернышевский делает вывод, что в России "администрация грабила народ и в XIII, и в XV, и в XVII веках".

Укрепление самодержавия начиная с Ивана III связано было с усилением крепостного права. "Иван Грозный - характер сильный и могучий... довершил уничтожение уделов, окончательно решил местный вопрос"10 и тем самым за счет боярства усилил помещиков, которые в своих поместьях ввели более интенсивные формы крепостнической эксплоатации. Признаки недовольства крестьян выявились с достаточной определенностью уже в царствование Ивана Грозного. Н. А. Добролюбов в статье "Народное дело" указывал: "Нет такой вещи, которую можно было бы гнуть и тянуть бесконечно: дойдя до известного предела, она непременно изломится или оборвется, так что нет на свете человека и нет общества, которого нельзя было бы вывести из терпения. И в начале XVII века - в так называемое "смутное время" - широкие крестьянские массы восстали против помещиков". Эта крестьянская война совпала с тяжелой годиной для России - нашествием польских интервентов. Русский народ поднялся против непрошеных гостей, пытавшихся в целях порабощения расчленить Россию, лишить ее независимого существования. И Чернышевский совершенно правильно называет войну России против поль-


1 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 276.

2 Чернышевский Н. Соч. Т. III, стр. 76.

3 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 275.

4 Чернышевский Н. Соч. Т. VI, стр. 562

5 Там же. Т. I, стр. 192.

6 Чернышевский Н. Соч. Т. IV, стр. 130.

7 Там же, стр. 137.

8 Там же, стр. 153.

9 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 277

10 Белинский В. Соч. Т. VI, стр. 123.

стр. 95

ских панов в 1612 г. "спасительной для русского народа"1 .

Чернышевский резко критикует дворянских и буржуазных историков за то, что они не показывают народа в исторических событиях. В своей статье "Обзор исторического развитая сельской общины в России" он упрекает историков в том, что они о народе упоминают редко, разве в исключительных случаях, как в 1612 г., и для того только, чтобы тотчас же опять забыть о нем. Чернышевский выносит целый обвинительный приговор боярам и помещикам за их издевательство над народом русским после 1612 г.: "Звали народ выручать Москву от поляков - народ пошел, выручил, и оставлен был в положении, хуже которого не было прежде"2 .

Н. А. Добролюбов подчеркивал, что после кровавых смут времени самозванцев и междуцарствия развитие России не представляло гармонии, а наполнено было драматической борьбой крепостных крестьян с боярами, помещиками3 . Весь период в истории романовской монархии от так называемого "смутного времени" до Петра Великого рассматривается Добролюбовым как период укрепления самодержавной власти, а главное, усиления бояр, помещиков, которые грабили народ, увеличивали его закрепощение, ввергая в крайнюю нищету. Россия все более и более начала отставать от Западной Европы. Главная причина этого им усматривалась в том, что сложившаяся власть обусловливала "страшный упадок народной энергии".

Отставание России в экономическом отношении ухудшало ее международное положение. Русские правители всем ходом вещей толкаемы были на путь введения реформ, в первую очередь военных. Уже при Алексее Михайловиче, Софии, замечает Чернышевский, "муштровка велась, но вели ее спустя рукава"4 .

Белинский, Чернышевский, Добролюбов, Некрасов, Шелгунов и т. д. - весь лагерь разночинцев придавал петровским преобразованиям громадное историческое значение. Для них всех, почти без исключения, в деятельности Петра заключался глубокий смысл русской истории, ее необходимый, исторически обусловленный перелом в сторону европеизации. Царствование Петра Великого Белинский называл интереснейшей эпохой, величайшим явлением, светлым и благодатным моментом истории России. Петр Великий "сблизил свое отечество с Европой, искореняя то, что внесли в него татары временно азиатского"5 .

Белинский подчеркивает, что эти преобразования проводились насильственно, сопровождались кровавыми эпизодами. "Будь полезен государству - учись или умирай, - вот что было написано кровью на знамени его борьбы с варварством"6 . Военные, государственные и другие реформы Петра имели прогрессивное значение. Он "вдунул душу живую в колоссальное, но поверженное в смертную дремоту тело древней России" и "помчал русскую жизнь по открытому морю всемирной истории"7 . Россия этими реформами сделала шаг в сторону европеизации, в сторону усиления своей роли в международной политике. Но вместе с тем Белинский подчеркивает и ограниченный характер петровской преобразовательной деятельности, ибо она "не уничтожила, не разрушила стен, отделявших в старом обществе один класс от другого; но она подкопалась под основание этих стен и если не повалила, то наклонила их на бок".

Чернышевский, Добролюбов, Некрасов и другие разночинцы продолжали развивать эти воззрения Белинского на петровские реформы, они рассматривали деятельность Петра Великого без идеализации (как это типично было для официальной дворянской историографии). С Петра сбрасывалась божественная маска, и он рассматривался как истинно русский, сумевший дать действительное существование тому, что прежде было в возможности, как зародыш. Вместе с тем они вслед за Белинским продолжали критику и разоблачение тех, кто пробовал отрицать прогрессивное значение петровских реформ. У них мы находим даже некоторые преувеличенные оценки деятельности Петра Великого, в особенно ярко выраженной форме, например у Некрасова в его поэме "Несчастные". В этой поэме "встает во мраке подземелья пред нами чудный лик Петра", как "трудолюбец венценосный", "кому в царях никто не равен, кто до скончания мира славен и свят"8 . Аналогичного рода преувеличение в оценке Петра I можно найти и у Чернышевского в его "Очерках гоголевского периода русской литературы", где он говорит: "Для нас идеал патриота - Петр Великий"9 , а в статье "О новых условиях сельского быта" он указывал: "Блистательные подвиги времен Петра Великого и колоссальная личность самого Петра покоряют наше воображение; неоспоримо громадно и существенно величие совершенного им дела"10 .

Достоинство петровских реформ, указывает Чернышевский, определяется их прогрессивным значением. "Целью деятельности Петра было создание сильной военной державы, превращение России в европейскую страну". Но вместе с тем Чернышевский не вскрывает классовых корней петровских преобразований, как проводившихся в интересах дворянства и купечества".

Добролюбов в своем обстоятельном историко-критическом обзоре "Первые годы


1 Чернышевский Н. Соч. Т. II. стр. 188.

2 Чернышевский Н. Соч. Т. X. Ч. 2-я, стр. 294, а также Т. IV, стр. 556.

3 Ср. Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 283.

4 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. III, стр. 194.

5 Белинский В. Соч. Т. VI, стр. 131.

6 Там же, стр. 193.

7 Там же, стр. 196.

8 Некрасов Н. Полное собр. соч. Т. I, стр. 171. 1934.

9 Чернышевский Н. Избр. сочинения ("Эстетика и критика"), стр. 333. 1934.

10 "Современник" Т. 68, N 2.

стр. 96

царствования Петра Великого" дал итоговую оценку петровских преобразований, подчеркнув с особой силой, что они несмотря на ограниченность и суженность все же дали "большой простор развитию естественных сил народа как вещественных, так и нравственных". "Петровское направление русской жизни имело то преимущество перед старым, что заключало в себе зародыш жизни и движения, а не застоя и смерти".

Последующий период в истории России после Петра Великого теоретиками разночинного движения рассматривался под углом зрения того, что сделали незадачливые преемники Петра с петровскими преобразованиями. Обращалось внимание больше на форму, а не на суть дела, и стремились к украшению фасада.

Быстро совершавшиеся дворцовые перевороты с их отвратительными сценами и "макиавеллизмом" Белинский назвал "темными годинами русской истории". Крупными и мелкими казнокрадами кишел весь правительственный аппарат. Особым усердием в этом отличались фавориты. Чернышевский красочно отобразил это в статье "Прадедовские правы", в которой он показал, что внутренняя жизнь в этот период мало подвинулась вперед по сравнению с XVII веком. Изменилась только внешность. Офицеры упражнялись "в неблагопристойной жизни - пьянстве, картежной игре и обхождении с непотребными девками. Центром всей жизни являлся двор, состоявший исключительно из аристократки во главе с "великой блудницей" Екатериной II. Россия влачилась в колее, "проложенной Петром, не двигаясь вперед"1 . Реформированные Петром крепостнические и самодержавные стены после его смерти "со дня на день все более и более обсыпаются и засыпаются собственными своими обломками, собственным своим щебнем и мусором, так что починять их значило бы придавать им тяжесть, которая по причине подрытого их основания только ускорила бы их и без того неизбежное падение"2 .

Крестьянское движение под руководством Пугачева, потрясшее империю дворян, Чернышевский назвал крупным явлением русской истории, К недостаткам этого движения он относил "отсутствие единства" и "раздробленность"3 .

В политических выступлениях Новикова, Радищева Чернышевский видел просвещенный образ мыслей4 . В Сперанском он видел мечтателя-реформатора. Это был русский сановник, и, конечно, никогда не приходила ему в голову мысль прибегнуть к замыслам или мерам, не согласным с законными приемами или обязанностями его официального положения. Он не понимал недостаточности средств для осуществления задуманных преобразований. Он совершенно забывал о характере и размере сил, какие были бы нужны для задуманных им преобразовании. Поэтому он не успел исполнить ровно ничего и оказался "мечтателем"5 . В этой подцензурной статье Чернышевский выдвигает для борьбы с самодержавием на первый план не реформу, а революцию. И здесь его призыв к резолюции созвучен с пламенным письмом Белинского к Гоголю.

Освободительная и "спасительная для русского, народа"6 война 1812 г. не привела к уничтожению крепостного права. В Отечественной войне 1812 г. русский народ своей кровью отстоял свою независимость. В этом отношении, как замечает Чернышевский, с 1812 г. началась новая жизнь для России. Но помещики оказались помещиками. Лучшие, просвещенные люди дворянства - дворянские революционеры-были казнены, сосланы за то, что подняли знамя борьбы против царизма, во имя введения передовых западноевропейских учреждений у себя на родине.

Чернышевский с грустью указывает, что русский народ, прогнав Наполеона, спас отечество, "а сам был оставлен все в прежнем положении"7 .

Чернышевский и Добролюбов резко осуждали внешние завоевательные, грабительские войны царизма. Они считали результаты насилия вредными. "Воюет, воюет государство в Азии, и в результате изнурение, общее ослабление. И тогда оно становится добычей более сильного завоевателя", - писал Чернышевский. Завоевание Кавказа русским царизмом, длившееся десятки лет, он расценивал как большое бедствие для России. По поводу окончания кавказской войны Чернышевский писал: "Славу богу, теперь Кавказ не будет поглощать ежегодно по 25000 русских солдат; одна из тех язв, которые истощали Россию, закрывается"8 . Во время интервенции Николая I в Венгрию он желал поражения там русских и для этого готов был "самим собою пожертвовать"9 .

Азиатчина самодержавия наиболее явственно давала себя знать в царствование Николая I; при нем самодержавие обнаружило свое звериное лицо. "Действительность есть чудовище, вооруженное железными когтями и железными челюстями: кто охотно не отдается ей, того она насильно схватывает и пожирает"10 . Недаром Белинский в свое время писал: "Абсолютист и кнутобой - одно и то же"11 . Азиатством называл Чернышевский в своей статье "суе-


1 Белинский В. Соч. Т. VI, стр. 198.

2 Белинский В. Соч. Т. XI, стр. 26.

3 Чернышевский Н. Дневник. Ч. 1-я, стр. 46.

4 См. Чернышевский Н. Соч. Т. VI, стр. 353.

5 Чернышевский Н. Соч. Т. VIII, стр. 294 - 318.

6 Чернышевский Н. Соч. Т. II, стр. 188.

7 Чернышевский Н. Соч. Т. X. Ч. 2-я, стр. 294.

8 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. II, стр. 288.

9 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. I, стр. 441.

10 Белинский В. Письма. Т. I, стр. 231.

11 Белинский В. Письма. Т. II, стр. 187.

стр. 97

верие и правила логики", такай порядок дел, при котором не существует неприкосновенности никаких прав, при котором не ограждены ни личность, ни труд, ни собственность. Раболепие и всевластие, покорность и произвол, унижение и возвышение, взяточничество и розги, атмосфера беззакония и самоуправства - типичные черты самодержавия и крепостничества в России в период царствования Николая I.

"Азиатская обстановка" жизни, азиатское устройства общества, азиатский порядок дел, - этими словами сказано все и нечего прибавлять к ним"1 . Самодержавие Николая I тормозило развитие России, сковывало народную энергию ржавыми цепями крепостного рабства. Правительство должно идти вперед, иначе движение истории совершится "без него и вопреки ему"2 . Если Чернышевский и раньше не питал никаких иллюзий по отношению к надклассовости самодержавия, то начиная с 1849 г. он прямо формулирует: "Абсолютный монарх - только завершение аристократической иерархии, душою и телом принадлежащее к ней"3 ; сам царь есть самый крупный помещик. Самодержавие - слишком большое препятствие развитию умственному, оно решительно угнетает и решительно иссасывает народные массы, оно должно быть свергнуто. Место самодержавия должна занять республика как "настоящее, единственное достойное человека взрослого правление, и что, конечно, это последняя форма государства. Это мнение взято у французов"4 .

Крымскую войну 1853 - 1856 гг. Чернышевский рассматривал в общей связи с историей России. По его мнению, она была "положительна по итогам", ибо она надломила твердыню крепостного хозяйства, тормозившую развитие производительных сил страны. "Самая война во многих отношениях полезна для государства, служа причиной многих улучшений"5. Историческое значение крымской войны, по Чернышевскому, заключалось в том, что она открыла собой полосу великих перемен. "Было сознано массою общества, что надобно отменить крепостное право, улучшить судопроизводство и провинциальную администрацию, дать некоторый простор печатному слову"6 .

Добролюбов даже считал, что для будущего развитая России было бы лучше еще большее поражение в крымской войне, вплоть до полного разгрома самодержавного аппарата. Исторический урок этой войны для будущего России Чернышевский видел в необходимости уничтожения крепостного права, самодержавия, введения республиканских порядков, массового просвещения.

Чернышевский обвиняет дворянских и буржуазных историков в том, что они вместо того, чтобы рассказывать "о жизни народа", рассказывают "о жизни правителей"7 . На этом настаивает и его ученик Добролюбов. Последний говорит по этому поводу, что до сих пор история писалась как история князей, царей, полководцев. История прежде всего должна быть историей народа. Этот вопрос замечательно освещен в работах ученика Чернышевского - Добролюбова.

"Борьба аристократии с демократией составляет все содержание истории. В глазах истинно образованного человека нет аристократов и демократов, нет бояр и смердов, браминов и парий, а есть только люди трудящиеся и дармоеды. Уничтожение дармоедов и возвеличение труда - вот постоянная тенденция истории. По степени большего или меньшего уважения к труду и по умению оценивать труд все более или менее соответственно его истинной ценности можно узнать - степень цивилизации народа. Степень возможности и распространения дармоедства в народе служит безошибочным указателем большей или недостаточности его цивилизации"8 .

В рецензии на книгу Бабста "От Москвы до Лейпцига" Добролюбов писал, что в ходе истории меняется только форма эксплоатации; изменяясь, она делается более ловкой и утонченной, но сущность все-таки остается та, пока остается попрежнему возможность эксплоатации.

Народ в оценке Чернышевского имеет "право повелевать", ибо это основная сила в истории. Классические произведения Лермонтова и Гоголя являют собой самостоятельность русской литературы, ее вхождение в европейскую литературу. Из этого Чернышевский делал вывод, "что только жизнь народа, степень его развития определяет значение поэта для человечества, и если народ еще не достиг мирового, "общечеловеческого значения, не будет в нем и писателей, которые были бы общечеловеческими, имели бы общечеловеческое достоинство. Итак, Лермонтов и Гоголь доказывают, что пришло России время действовать на умственном поприще, как действовали раньше ее Франция, Германия, Италия"9 . Эти слова можно повторить без риска впасть в преувеличение при оценке роли в развитии русской науки великих русских демократов - просветителей: Белинского, Чернышевского, Добролюбова. Они действительно были гениальными сынами великого русского народа. Их исторические концепции русской истории, построенные на основе идей, выдвинутых передовой общественной мыслью Западной Европы, стоят выше того общеметодического вопроса, что было создано в этой области тогдашней историографией России-


1 Чернышевский Н. Дневник. Ч. 1 -я, стр. 124.

2 Там же. Ч. 2-я, стр. 14.

3 Там же.

4 Там же. Ч. 1-я, стр. 109.

5 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. II, стр. 265.

6 Чернышевский Н. "Литературное наследие". Т. III, стр. 487.

7 Чернышевский Н. Соч. Т. I, стр. 648. 1939.

8 Добролюбов Н. Соч. Т. III, стр. 267.

9 Чернышевский Н. Дневник. Ч. I, стр. 116.

 


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/РУССКАЯ-ИСТОРИЯ-В-ОСВЕЩЕНИИ-РЕВОЛЮЦИОННЫХ-ДЕМОКРАТОВ-В-БЕЛИНСКИЙ-Н-ЧЕРНЫШЕВСКИЙ-Н-ДОБРОЛЮБОВ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Svetlana LegostaevaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Legostaeva

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

С. БУШУЕВ, РУССКАЯ ИСТОРИЯ В ОСВЕЩЕНИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕМОКРАТОВ (В. БЕЛИНСКИЙ, Н. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ, Н. ДОБРОЛЮБОВ) // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 18.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/РУССКАЯ-ИСТОРИЯ-В-ОСВЕЩЕНИИ-РЕВОЛЮЦИОННЫХ-ДЕМОКРАТОВ-В-БЕЛИНСКИЙ-Н-ЧЕРНЫШЕВСКИЙ-Н-ДОБРОЛЮБОВ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - С. БУШУЕВ:

С. БУШУЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Svetlana Legostaeva
Yaroslavl, Россия
2518 просмотров рейтинг
18.08.2015 (3145 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
час назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
РУССКАЯ ИСТОРИЯ В ОСВЕЩЕНИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕМОКРАТОВ (В. БЕЛИНСКИЙ, Н. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ, Н. ДОБРОЛЮБОВ)
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android