Россия
ИЗБРАННЫЕ СТИХИ. АЛЕКСЕЙ БОРЫЧЕВ
По дороге к Москве...
Лето паркое шагало
По безлюдию дорог
И туманом укрывало
Серебристый лунный рог.
Запах тонкий и знакомый
Позмеился по траве…
Хвойною тропою тёмной
Торопился я к Москве.
Благодатные созвучья
Угасающего дня
С тихой грустью неразлучны,
Покоряющей меня.
Гаснет сумеречный воздух,
Тихо дремлющий в лесах.
Опечаленные звёзды –
В тёплых майских небесах…
Вижу ландыш-огонёчек
В лиловеющей траве
На болотной тёмной кочке,
Утонувшей в синеве.
Чую запахи лесные,
Папоротника, хвоща,
Хвои ели ли, сосны ли…
Сучья палые трещат…
Поднимаюсь выше, выше –
Где берёзы, косогор.
Вот тропиночка: я вышел
К паре старых лисьих нор.
Гулко в сумраке. Скелеты
Из седеющих стволов
Скоро, скоро снова лето.
Жарок дух его! елов!
Колко: ёлки да иголки,
И мерещатся во тьме
То ли лешие, то ль волки…
Страхи, трепеты в уме!
Но над липовой вершиной
Улыбается звезда.
И доходит шум машинный
С магистрали… поезда
Через темень тихо свищут,
Так далёко-далекО.
И никто меня не ищет.
По лесу идти легко!
Никому никто не нужен.
Каждый всеми позабыт…
На костре готовлю ужин.
Полночь. Холодно. Знобит.
Но костёр, ломая сучья,
Согревает вмиг меня,
И поэтому не скучно
И тепло мне у огня.
Ах, останусь до рассвета,
Чтобы в памяти горсти
Эту ночку перед летом
Мне с собою унести!
06.01.2003 г. --- 26.12.2021 г.
Лосиному Острову
Остров Лосиный – моя колыбель!
Сколько прошедшего! Сколько пропащего!..
В памяти струнной – апреля капель –
Звонкими звуками времени вящего.
Светлым ликером весны веселы
Тени прошедшего, призраки странные…
Чутко молчит старый лес. А стволы –
Солнцем апреля, тоской осиянные…
Прошлым хохлатым – мои феврали –
Пьют вечера, их настойку янтарную.
Волны чудес, будто память Земли,
Светятся в небе печалью алтарною.
Прошлое! Прошлое! Где твой огонь,
Что освещал тонким светом грядущее!..
Остров Лосиный, такой дорогой! –
Где же бездонность, тобою цветущая? –
Где же бездонность открытых очей
Детства наивного, юности бешеной?.. –
Всё потонуло в озёрах ночей
Позднего времени, зрелости взвешенной.
Остров Лосиный! Сгубили тебя
Ветры внезапные позднего времени.
Стал ты другим, все потери терпя.
Нету теперь ни надежд, ни прозрения!
Дико вокруг, беспокойно в душе.
Даже весна точит глупое лезвие.
Страшно кривляется в злом кураже
Пьяным паяцем плохая поэзия.
Лес Мой! В тебя погружаюсь опять.
Ты симметрично в меня погружаешься.
Время легко обращается вспять.
Мир мой! Так что же ты не возвращаешься!
Зефирная свирель
(Вистлер - один из ирландских сортов виски
Зефир - изначально и здесь - западный ветер...)
Зефирная свирель поёт о позднем лете,
О сумраке дождей и запахе травы.
Зефирная свирель - как память о поэте,
Которого, смеясь, давно отвергли вы.
Зефирная свирель – как пауза в куплете,
Янтарь осенних дней, шептание листвы.
Ах, всё уже прошло... в забвенье те, и эти...
Ах, всё уже прошло, прошло давно, увы!
В бокале отцветёт, блестя на солнце, Вистлер!
И скатерть на столе отснежит, как метель.
Но прогремит над ней высокий твёрдый выстрел,
И замолчит свирель, зефирная свирель...
Связь
Изумрудная сказка живой красоты
Расцвела аметистным узором,
И струились ручьями лесные цветы,
И леса возвышались собором.
В эту зелено-алую тонкую вязь –
То галактики грёз, то печали –
Вплетены, и блистает наитием связь:
Что грядёт – с тем, что было вначале.
В том начале, когда, улыбаясь, смеясь –
Милым гномиком бегало детство
Средь цветов и дерев…
Не порвать эту связь
В ясной памяти – верное средство –
Оказаться в былом, том волшебным былом,
Где добрее, нежнее, светлее…
Так не рви эту связь поздновременным злом,
И – ничто не покажется злее!
Былая тропа
Тропа, ведь ты одна была
Моим прощаньем и венчаньем.
Но ты безлюдно умерла
Среди крестов людских молчаний!
Тропа! Ты в северных лесах
Вела меня по мхам и топям.
Я слышал чьи-то голоса
И чей-то непонятный топот...
Давно везде искал тебя,
Моя тропа, тропа родная,
Чужие радости терпя,
Ничто ни в ком не принимая!
Ломало, плющило меня,
Но всё ж, тебя навек запомнив,
Ищу, безумие кляня,
Себя надеждою заполнив.
И ожидаю, что ко мне
Ты выйдешь из еловой гущи,
Вся в солнечных снегах к весне,
И я забуду о грядущем!
И буду жить тобой, сейчас,
Ступая по тебе, былая.
И - никого, кто кроме нас
Блистал бы, радостью пылая!..
...Я чистовик воспоминаний
В себе из прошлого несу:
Тропу прощений и прощаний
В бескрайне сказочном лесу.
Ёжик
Глупый день – как будто ёжик,
Иглы – солнечные стрелы.
В тучах – под небесной кожей –
Прячет мордочку несмело.
Слышит облачные звуки,
Бормотанье старых сосен,
Слышит скорби и разлуки,
Знает, сколь порой несносен
Старый мир земной, а время –
То бескрыло, то крылато,
Ощущаемое всеми,
Всё спешит, спешит куда-то…
И от этого так страшно.
Но беспомощный и глупый,
Ёжик-день, уже вчерашний! –
По болоту жизни хлюпал...
Играя в бессмысленность
Иголки светоносные,
Как смерть иного дня,
Застряли между соснами,
Загадкою дразня.
И луч, во тьму чащобную
Проникнув, задрожал,
Спокойствием загробного
Блестел его кинжал.
Узки ворота времени
В полдневной светоте,
Как знак чего-то древнего,
Забытого в мечте.
Крутилось бесконечное
И пряталось в тени,
Наивное, беспечное,
Как в прошлом наши дни.
А я стоял бессмысленно
У счастья на краю,
Играя злыми мыслями
В бессмысленность свою.
Иголки светоносные,
Бессмысленность моя –
Светились между соснами,
Безумие тая.
Времена
(триолет) - 1 -
Времена не бывают хорошими,
Потому что они – времена!
Горе – с гору, а счастье – с горошину.
Времена не бывают хорошими…
Сколь грядущего злоба черна –
Столь мертво отошедшее, прошлое!
Времена не бывают хорошими,
Потому что они – времена!
Ночь. Небеса. Полынья
Нет ни зимы, ни весны.
Счастья покои тесны.
Катится слово
Зло и свинцово.
Тихие тени грустны.
И ни мою, ни твою
Музыку не узнаю,
Ту, что сначала
Громко звучала.
Тихие песни пою.
Озеро. Лёд. И камыш.
Зимнее олово крыш.
Снегом над всеми –
Серое время.
Памяти юркая мышь.
Не про тебя и меня
Сипло молчит тишина…
То, что забыла –
Вспомнит могила.
Ночь.
Небеса.
Полынья...
Окно…
- 1 -
Открытое в осень окно.
Смеялось и пело. Смеялось и пело.
И нитей густых волокно
От солнца, в него проникая, летело.
Окно сопрягало огни
Короткого счастья и долгого горя.
И мрачно горели они –
От севера, снега до юга и моря.
Игольчатый холод проник
В оконные блики. В осенние лики…
В окно – как бессмертья родник –
Струился внеременья символ великий!
Дрожало, скрипело окно.
Но символ – то писком, то пением птицы,
То – светом небес – всё одно! –
В меня проникал, чтоб в тебе сохраниться.
- 2 -
Окно – беспощадный палач.
Окно – всетворящий спаситель –
Послушай мой стон и мой плач!
Послушай мой голос в зените!
В зените страстей и мольбы
О будущем, о настоящем…
Осины. Берёзы. Дубы…
И памяти брошенный ящик. –
Всё это двоится в окне.
И лица, и мерзкие рожи…
Всё то, что погасло во мне.
И всё непогасшее тоже…
В голубых мотыльках...
(триолет) - 2 -
Покажите мне лес в голубых мотыльках.
В оперении света весеннем.
Это будет душе во спасенье.
Покажите мне лес в голубых мотыльках!
Полдень… Тающий день… Воскресенье…
Лепетанье ручьёв! И подснежник в снегах!
Покажите мне лес в голубых мотыльках.
В оперении света весеннем.
Декабрьское утро
Светлым-светло, и все цвета,
Цветам подобно расцветают.
И на востоке – чистота,
Морозно-льдистая, густая…
Стволы еловые блестят
Калейдоскопом скользких бликов…
Не досчитаешь и до ста, –
С небес просыплется брусника –
Из акварельных облаков,
С полей обветренного неба –
Слетают ягодки легко –
Крупицы хрупотного снега.
Они красны в лесных лучах,
И столь мерцающе-искристы,
Что, кажется, горит свеча
Во влажном воздухе лучисто.
Но, как всегда, чего-то нет.
Простуженные перламутры
Изысканно роняют свет.
Но сколь безжизненное утро!
Горчат пространства, времена,
Горчит и то, что было сладким.
Декабрь. Чаща. Тишина.
А остальное всё – загадки…
Бессмысленность...
Звезда. Дымящаяся тьма.
И где-то в поднебесье –
Бессмысленность, слепа, нема, –
Парит над мелколесьем.
Бессмысленность всего и вся,
Небесного ль, земного…
Того, что можно, что нельзя,
Любого чувства, слова,
И действий всех, и мыслей всех,
И полного бездейства,
Того, что святость, или грех,
И старости, и детства.
Бессмысленности бытия
Отсутствуют законы.
Но в храмы ходим – ты и я
И смотрим на иконы…
И ждём от Бога благодать,
Боясь себе признаться,
Что всё отнимет время-тать,
А наш удел – бояться! –
Всего и всех, всегда, везде –
Хорошего ль, плохого,
Пока бессмысленность в узде
Сознанья, звука, слова.
Пока осенняя звезда,
Пока ветвей качанье…
Пока на «нет» найдётся «да»,
Возникшее случайно.
Солнечный день
Какой сегодня яркий день!
Мерцающие блики.
Благоухает в сердце лень
Со вкусом земляники.
Однако всё-таки зима,
Мороз, и всё такое…
И сходит снежный день с ума,
Не ведая покоя:
Брильянтовые блюдца льда –
Оранжевы под солнцем.
Пространств огонь. Времён слюда…
В прошедший день оконце…
Такое светлое оно! –
Прозрачней не бывает!
А в нём забытый мир лесной –
Душа моя живая.
И ты одна! И только ты!
Стройна и величава:
Земная даль былой мечты,
Январская купава.
Принцесса Ольга. Где теперь?
Кому твоя покорность?
Какой же дикий злобный зверь
Твою терзает скромность?
Да и осталась ли она?
Да и была ли раньше?
Налью в бокал бурбон-вина…
А день смешлив, оранжев…
Прошедшему дню
(триолет) - 3 -
Ах, этот день был так хорош!
Так мало было в нём земного.
Цена всему земному – грош.
Ах, этот день был так хорош!
Пусть были в нём и страх, и дрожь,
Слабело чувство, гасло слово,
Но всё же день был так хорош!
Так мало было в нём земного.
Не то мне печально…
(триолет) - 4 -
Не то мне печально, что жизнь прозевал,
А – что прозевал в ней себя!
И пусть я не встретил любовь-идеал, –
Не то мне печально, что жизнь прозевал!
Плевать, что учёный, богач, маргинал -
Живут все, о том же скорбя...
Не то мне печально, что жизнь прозевал,
А – что прозевал в ней себя!
По лестнице...
По лестнице, по лестнице ступают времена,
Толкают нас, толкают нас –
То в спину, то в затылок.
А лестница ведёт туда, где сон и тишина,
Где память, чувствами давясь,
Давно уже остыла.
Там нет путей и нет пространств. И только пустота
Зовёт меня, тебя и всех
В извечное иное.
И понимаешь: всё – не то, и ты совсем – не та,
Смеётся плач, крадётся смех
Тоскливой стороною.
И ты – не ты, и я – не я, и стёрты все следы
От наших мыслей и страстей
В трёхмерном скорбном мире.
Там каждый может быть любым, седым и молодым,
Всё постижимо в простоте,
Как меткий выстрел в тире
Беги, берёзка!..
Знаю – безысходности пути неизмеримы.
Знаю – бесконечности безликие горят.
Что неповторимое? – здесь всё неповторимо!
Выстроились праздники и похороны в ряд…
Чистая – в лесной глуши – забытая берёзка!
Скоро ты, весенняя, к веселью побежишь!
В небе самолётная рассеется полоска…
Звуки все умолкнут.
Будут только свет да тишь.
Сколько никогда и ни на что неразделимо!
Сколько безразличия на небе, на земле!
Ты беги, берёзка, мимо всех событий, мимо,
Смех роняя светлый, и по свету, и по мгле!
Не стало....
Я хлеб сырых небес цветами запивал
И звёздные лучи вдыхал душой полночной.
Кружился певчих дней пестрящий карнавал,
И было так легко! Так шелестно! Так сочно!
Но вот огонь остыл. В кружении недель
Так стало не хватать искрящихся мгновений.
И жизнь теперь – не та, и цель теперь – не цель.
И нет ни торжества, ни счастья вдохновений!
Сижу-грущу один за призрачным столом,
И маятник часов гарцует осторожно.
Я так умел играть! – играть добром и злом,
Что тошно оттого, что больше невозможно…
…А было – хлеб небес цветами запивал
И звёздные лучи вдыхал душой полночной.
Кружился певчих дней пестрящий карнавал,
И было так легко! Так шелестно! Так сочно!
Встреча
В чёрной матовой одежде
Ведьма-девочка, красотка,
Высока, стройна, чернява –
Повстречалась как-то мне…
Шла она в лесу еловом
В синих сумерках куда-то
Быстрым шагом по тропе.
Это было в полнолунье
В вечер Троицы Великой
Девятнадцатого года…
В ночь девица уходила
Колдовать или молиться
На безрадостной поляне
Злому богу своему.
Так прошла. Я обернулся:
Сумка чёрная на спинке…
Не позвал я, не окликнул
Эту феечку. Она
Будет где-то белой ночью
Одинока или с кем-то
Ворожить, и злые чары
На кого-то источать.
Обречённость
На закате – воздушный зазор
Между прошлым и тёмно-грядущим.
На предчувствиях - серый узор
От событий, в былое идущих…
А на времени – просто тесьма,
Золотого пространства верёвка…
Красота бесполезна весьма,
Если к ней ослабела сноровка.
Ну а мы, как вода и огонь,
Как воздушные палочки смеха,
Ощущаем касаньем ладонь
Смертоносно прозрачного эха.
Привыкаем. Привыкли уже.
К непонятным овалам, квадратам,
Потому что в одном мираже
Мы другим бесконечно объяты.
РазделИ...
РазделИ минорное молчанье,
Что ютится вечером в окне,
На лучей закатное касанье,
На огни, поющие луне.
РазделИ предутреннюю радость
На морщины каменных морей,
На усмешки плавниковых радуг,
На повадки львиные зверей.
РазделИ на всё – и то, и это,
Ни на что ничто не умножай! –
И распознавание секретов,
И печалей пышный урожай –
Разомкнутся страстною дугою,
Рассыпаясь пустяками чувств…
Странное... Нездешнее... Другое…
Радость – рыбка: бабочкина грусть…
Мы были, и нас не бывало
Ты помнишь, мы были когда-то.
Июль на свирели играл.
Туманов пахучая мята
И озера серый овал...
Мы были, и нас не бывало:
Блуждали в просторах иных,
Где время, мерцавшее ало,
Хранило покой для двоих.
Мы были в другом, иномерном,
Трепещущем, легком, простом,
Где счастье уверенно, верно
Входило волшебником в дом.
За окнами плыли туманы
И в озеро плакал июль,
И предощущенье нирваны
Врывалось сквозь облачный тюль
В сердца, развевая печали,
И было светло и легко –
Как в детстве, как в самом начале,
Которое так далеко!
Мы были. Мы были. Мы были...
А где мы? а кто мы сейчас?
Полдневные столбики пыли.
И были, и не было нас...
15 - 16. 05. 2018
Осенний утренний ноктюрн
Эта осень – высокая ваза
Из тончайшего света.
За стеклом предрассветного часа –
Все деревья – раздеты.
Промывается блёсткая вечность
Родниковым покоем.
И грустит предрассветная свечка
Под Господней рукою.
Тропы, тропы, тропинки лесные,
Бесконечно мерцая,
Провожают неясные сны и
Управляют сердцами.
Управляют их трепетом, стуком,
Сокращеньем предсердий
И вселяют – то радость, то скуку
В ощущенье бессмертья.
Восковые фигуры деревьев
Эфемерны, нечётки…
В тишины бесконечном напеве
Слышу отзвук короткий.
Это осень, как ваза, звенит
Под лучами рассвета
И последняя летняя нить
Обрывается где-то…
09 – 12. 05.2018
Бесконечностью внезапной…
Бесконечностью внезапной вырывается весна
Из воронки многомерной, из отсутствия пространства,
Постепенно пробуждая от сверкающего сна
Тёплый ветер беспокойства, дуновенье дальних странствий.
Оглушающее небо – озарение моё.
Сквозняки лучей прозрачных – исцеляемое сердце.
По колено в топком марте ликование поёт.
Ну а ельник открывает в терем бархатные дверцы.
Но тревожно, беспокойно, что свершенья – позади,
И кадит тоскливо солнце слишком дымный, грустный ладан.
Оттого-то всё чужое… Будто лезвие в груди –
Этот мир, такой упрямый, тот, что мною неразгадан!
И пускай весна танцует первым мартовским дождём –
По асфальту ли, по грязи, по снегам или по лужам…
Нас навеки будет двое. Только нам не быть вдвоём!
В холодильнике вселенной никому никто не нужен.
Будто...
Бесполезная пустота.
Кто-то… Что-то… А, может, нечто…
И весна, как всегда, не та.
Беспричинно бесчеловечна.
Все прямые в одну слились.
Все окружности разомкнулись.
Вне сознанья блуждает мысль,
Будто пьяный средь тёмных улиц.
Будто всё, что могло – сбылось.
Будто то, что сбылось – не сбЫлось.
Времена – будто в горле кость.
Ну а скука – страданья милость.
Вечерами – туман, цветы…
И открытое в сад окошко.
Нет полнее той пустоты,
От которой пьяны немножко…
Осень – звонкая звезда…
Осень – звонкая звезда,
Тоненькая ветка.
Будто колкая вода –
Боль – беды соседка.
Клёны, сосны и закат,
Пышно разодетый.
Память – мысленный каскад
Канувшего лета.
Кто-то бродит по Земле,
Зеркалом бликуя.
Блик его в осенней мгле
Слаще поцелуя.
Потому что в блике том –
Свет иного света,
Где всегда, везде, во всём
Бед и боли нету.
Поредевшие леса…
Третье измерение…
Где глядят в мои глаза
Злые очи времени.
Пока ещё...
Пока ещё – льдистою розою – солнце…
Пока по лесам – снегопадное время…
Но тенью весенней пространство смеётся,
Бросая на снег лиловатое семя.
Оно отлежится, весной прорастая,
И рыхло набухнут сырые сугробы,
И мартовских бликов душистая стая
В ручьистом вине восхитительной пробы
Легко заблистает, легко заискрится…
Всё будет по-новому, старое даже!
Забытой мечты золотистая птица
Сверкающей песней о счастье расскажет.
Отрешенностью дни разукрашены...
Отрешенностью дни разукрашены.
Нарисованы кольца печали.
И страшны бесконечные скважины,
Что когда-то покой означали…
Где-то в сумерках летнего, южного,
Где-то в теле тропической ночи –
Заблудилась мечта непослушная,
И вернуться на север не хочет.
Тяжелеет молчание зимнее
И свинцом наливается время.
Кучерявится тьма под осинами,
Будто мира иного творенье.
Неразгаданны и не рассказаны,
Шевелятся лесные просторы.
Темнота непонятными фразами
Разъясняет десятки историй,
Что в ночи происходят таинственно,
Что сокрыты от сердца и ока.
И тогда ощущается истина
Белой птицей, летящей высоко.
Это ночью... А дни разукрашены
Отрешённостью, скукой, печалью.
В этих днях – бесконечные скважины
Сумасшествия, страха, молчанья.
Осенняя песня времени
В тускнеющей янтарности лесной
Запело перламутровое время.
Оно стояло к осени спиной.
Звучали тишины стихотворенья.
Их пело время красками высот –
До крика памяти, до гула страсти
И было хорошо от этих нот,
И боль была от них, и было счастье!..
И было то, чего не может быть,
И каждому хватало малой меры –
И тосковать, и злиться, и любить.
Хватало сил, желания и веры.
Но песня!.. песня вдруг оборвалась,
И время стало снова молчаливым.
Той песне эхо не дало пропасть,
И каждый побывать успел счастливым!
Идёт он, большой, богатый...
Идёт он, большой, богатый,
Поющий молчаньем птиц.
С ним время, как пёс лохматый,
С глазами, ясней зарниц!
Идёт, в доброту обутый,
И – шариком – день в руках.
И весел, и пьян, как будто.
А волосы – в облаках.
Смеётся над всем, смеётся.
Идёт себе налегке.
Земля. Небеса. И солнце.
И время – на поводке…
Остыла поздняя вода
Остановилась. Монотонно остыла поздняя вода.
Стеклянный мир осиротевший тепла уже не получает.
Сквозь синь осин по мшистым тропам тепло уходит навсегда.
Октябрь молчит и безысходно играет скользкими лучами.
Кого спросить? Кому ответить?.. О чём? – Да просто ни о чём.
Сквозь памяти прищур глубокий видны события нечётко.
Бликует поздних дней водица холодным тлеющим лучом,
Не ведая ни колкой правды, ни лжи, ни горя, ни отчётов.
А гроздья снега за окошком видны отчётливо; висят
И багрянятся закосневшей улыбкой умершего лета.
По обезжизненным полянам беснуется толпа лисят:
Играют блики под ногами рыжехвостатым зимним цветом.
Лето...
Переборы запятых
На прозрачных строчках
И нехватка слов простых
На твоих листочках.
Изумрудные стихи –
Липовые ветки.
Блики, бархатные мхи,
Дней прогретых сетки.
Рыба сердца, в них попав,
Бьется плавниками.
Лени солнечный расплав
В бездну истекает…
21 – 22. 05. 2018
Как будто и не было ничего...
Как будто и не было ничего…
Как будто – ни ты не была, ни я…
Шевелится некое существо –
Давно отболевшая боль моя.
И вакуум писем и телеграмм
Уже поглотил и тоску, и грусть.
Осталась, подобная облакам,
Сырая тоска. Буреломы чувств
На мокрой земле, отсырев, лежат.
И нет в буреломах дорог и троп.
Лишь хриплые вороны всё кружат,
Кричат, предвещая судьбы урок…
18 – 19. 06. 2018
Облака, свиваясь в кокон...
Облака, свиваясь в кокон, то сжимались, то взрывались,
Хлопья снега источая из невидимых хлопушек.
Юркий день тоски бечёвку намотал на снежный палец,
А потом ударом резким вечер о закат расплющил.
И небесные герани, розы, флоксы, цикламены
Увядали, опадали, лепестки во мгле кружились.
Об колено разломила ночь дневные перемены,
Напрягая до предела тьмой сверкающие жилы.
Ничего, и – только ветер, ничего, и – только стужа.
Сосны прыгают в сугробах, ели хмурятся в снегах.
Скоро на снега прольётся утра огненная лужа.
Бьётся сердце чёрной чащи в гулкой темени кругах.
И всё одно. И все едины...
И всё одно. И все едины.
И – серебристая тоска –
На фоне гаснущей картины,
Где осень с дулом у виска.
Непостоянно постоянство.
А в тесном неводе времён
Опять запуталось пространство
И погрузилось в зимний сон.
Опять тускнеющим узором
С небес на ветки пал октябрь.
Сквозят безлистные просторы –
Наполнить холодом хотят
Леса, луга, поля, болота…
Но оживает иногда.
Предощущение полёта
Во временнОе никуда,
В оцепенение событий,
В анабиоз страстей и чувств…
А всё прошедшее – забыто.
Забыто намертво. И пусть!
Леса, исполненные светом,
Легко высвечивают мысль
О том, что бесполезно где-то
Искать хоть в чём-то некий смысл!
Вода зимы
Вода текла, не размыкая
Круги столетней ветхой тьмы,
Тяжелоцветная, густая,
Несла предчувствие зимы.
Не потому что льдистой крошкой
Она туманила глаза,
Не потому что снежной мошкой
Летела наземь бирюза…
Не потому… А отчего же? –
Не догадаться, не понять.
Змеится лентою по коже
Воды смертельной благодать.
На звон небес благословляет,
На тот неповторимый звон,
Что небо тусклое роняет
Предзимней музыкой на сон.
И ноября тугие вены,
Водою полные густой,
Набрякли необыкновенно
Белёсой этой густотой.
Вода. Воде. Воды. Водою…
И снова кончились слова…
А за небесной синевою
Видна земная синева
Одиночество буковый лес...
Одиночество – буковый лес.
В одиночестве больше простора.
В небесах, на воде, на Земле –
Беспокойства пустые повторы.
Высока одиночества боль.
Глубоки застаревшие раны.
Созревает земная юдоль
И дымят беспокойством туманы.
Но в колодцах забытых сердец –
Сероватые воды покоя.
Одиночество – счастья венец.
Одиночество – это такое
Бесконечно большое ничто,
Что похоже на малое нечто,
От которого каждый готов
Хоть на что-то надеяться вечно…
5-6. 05. 18
Сверкая
Смотря в бинокли зоркой осени,
Я вижу будущее лето…
Дождливых дней тоскливый косинус
Сентябрь высчитывает где-то.
Как математики, рассеянный, –
Как листья по земле, – рассеян…
Плывут по небу тучи с севера,
Сверкает сам колючий север.
Сверкает сумрак, сном пронизанный,
Крупа сверкает ледяная.
И беспокойство птицей сизою,
Летая к северу, склоняет
Все мысли и мечты, и в памяти
Свивает гнёздышко забвенья,
А в сердце скупо рассыпает мне
Томительные откровенья.
В саду
Влажный августовский сад.
Яблоневы души.
Чей-то шёпот, голоса –
Дрёмы не нарушат.
Не слетит с ветвей небес
Звёздная синица.
Суетливый мир исчез?
Или это снится?..
Меж дерев – во тьме стоят –
Лунные олени.
Блики беспокойно спят
На моих коленях.
Серебрятся травы, мхи…
Голоса стихают.
Хочется слагать стихи
И молчать стихами…
Зарисовка
Тонка удавка – времена. Пространство – мыло.
И быстрый шаг, и острый глаз – всё это было…
И свет сквозь слёзы, смех и плач – цветные краски.
И – разрисованы – лежат паяцев маски.
На них узоры, и мазки ещё не стёрлись.
Они пылятся на столах небесных горниц.
А горницы белы, светлы. Цветы на окнах.
И отражаются цветы в зеркальных стёклах.
А за окном, большим окном, извечно утро.
И все стоят, и все молчат – живые будто…
31.03.2018
Листва
Вода листвы кипит в котлах
Дождливой душной летней ночи.
Но грозовая ночь прошла.
Вода остыла. Не клокочет…
Я поздно встал. Смотрел в окно.
А в нём листвы шумело море.
Волна бежала за волной
В лесном темнеющем просторе.
Вода листвы грустна, густа –
Вскипала с пеною на ветках.
По прутьям дальнего куста
Текла, струилась сквозь их сетку.
И контур каждого листа
Так чёток, резок, так отточен,
Что влажных листьев густота
С мозаикою схожа очень.
Но вся – колеблемый порыв,
Вся – тишины преображенье
В шуршащей красоты миры,
В законы сложного движенья!
28 – 29. 07. 2018
Симфония Прошлого
Я сам не знал, чего хотел от жизни,
И жизнь – чего хотела от меня?..
Нектар тоски в хрусталь бессмертья брызни,
Неутолимость вечная моя!..
Покой входил дождём в лесные залы,
Где песни пел пьянеющий июль.
Так много было мне! Так было мало! –
Цветущего в глазах лесных косуль.
Как веера, стоцветно распускаясь,
Миры дарили девственный приют:
Леса, лучи, озёра, небо, скалы,
Мерцавшие снопы секунд, минут…
Лесное незабудковое лето!
Со мною ты… со мною только ты!
Но в памяти, в её покоях где-то,
Лишь только там цветут твои цветы.
Лишь только там, увы… о память, память,
К чему хранишь ты блеск былых времён?
Симфония былого засыпает;
И бесконечно крепок этот сон!
Небеса. Паруса. Полюса…
Небеса. Паруса. Полюса.
Да какие-то символы, знаки.
Бесконечно черна полоса.
Свалки. Битые стёкла. Бараки.
— Алла, где-то гудят поезда!
— Алла, ты пропадаешь в тумане!..
Громыхают на шпалах года
И шумят небеса в котловане.
— Алла, всё обращается в прах!
— Алла, всё уж давно обратилось…
И веселье похоже на страх,
И презренье похоже на милость.
Светло дрожание струны...
Светло дрожание струны
Лесных апрельских дней.
Кольцо берёзовой весны
Смыкается тесней.
Стеклянный солнечный сосуд
Заполнен по утрам
Огнем расплавленных минут,
Цветением костра…
Сгорают спички вечеров,
И сквозь закатный блеск -
Загадочный иных миров
Зеркальный арабеск.
Тропинки юности видны,
Как тени при луне.
По ним весны гуляют сны
В сквозной голубизне.
Звенит апрельская струна,
Совсем недалеко.
Оранжевые времена
Поют светло, легко!..
И где-то рядом ты, но я
Тебя не узнаю.
И боль усталая моя
Не знает боль твою…
В покоях февраля
Осиновое солнце февраля.
Теней искусство. Щебетанье бликов.
И день лесной –
насмешка короля,
По облакам бредущего со свитой.
Цвета предощущения весны
Застенчивы пока, хоть и капризны.
И мир завис в туманах белизны
Меж скалами кончины, страсти, жизни.
В покоях февраля царит покой.
Но комнаты его белей и ярче!..
Вбегает в них насмешливый такой –
Лиловоглазый март – кудрявый мальчик.
И волосы, как золото, блестят.
Лиловые глаза полны лукавства.
Не поспешил бы ты, небес дитя!
Поют, звеня, продрогшие пространства…
Зелёные блёстки. Лиловые брызги...
Зелёные блёстки. Лиловые брызги.
Берёзовый лес изумрудной души.
Читаю в траве бесконечные списки
Весенних событий в листвяной глуши.
Поляны смеются ромашкой. Болотце
Морщиной коряг улыбается мне.
А временем прошлым пропахшее солнце
Кукушкою плачет в лесной тишине.
Здесь нет никого и, наверно, не будет –
До вечера, ночи, до нового дня.
Пропавшие люди! Пропащие люди!
Забудьте, забудьте про лес, про меня!
Здесь горе уснуло, и счастье уснуло.
Остались забвенье, спокойствие, сон.
Анютины глазки – слезинки июля –
Я вашей печалью в себя унесён.
И бликами плачут пространство и время,
Но плачут спокойно, легко и светло.
И чьё-то крыло из иных измерений
Полдневным покоем на плечи легло…
Заполняют, разгоняют...
Эти клетки дополняют, заполняют, разгоняют
Ромбы, кольца – бесконечно – уменьшаются, дрожат.
Умножается на время, результата не меняя,
Полимерного пространства замедляющийся шаг…
Ты – туда, а я – обратно. Не сойтись и не столкнуться,
Не сомкнуться, не столкнуться, не вернуться, не сойтись.
Будто грани постоянства разбиваются о блюдца.
Будто камни беспокойства разбиваются о мысль…
Сам себе – и ложь, и правда. Сам себе – многоугольник,
На события разбитый, пропадает в никуда.
Хаотично и бесцельно фибриллирует мой дольник,
И в его нечётком ритме тихо плавятся года.
Кое-что теперь знакомо – снеговые телеграммы
Посылает – то ли небо, то ли бездна – в сердце мне,
За стеною снеговою открывая панораму,
Где отчаянье рождает белизну на белизне!
Когда прошедшее мертво...
(акросонет с кодой ) -1-
Когда прошедшее мертво, а в будущем седая мгла,
Рисую новые миры, цветистей радостных узоров,
И ты восходишь чистотой над чёрной бездною укоров,
Сияньем солнечного сна, бела, воздушна и светла.
Тоску земную укротив, ясней муранского стекла,
Искрится звёздная вуаль во тьме людских безумных взоров.
Не предавай, не продавай себя бездушию просторов,
Едва начав свой яркий путь, забудь кривые зеркала…
Кому – скажи – подаришь ты свеченье тёплых изумрудов?
А вечеров с тобой – кому – даруешь ласковое чудо?
Зелёный свет твоих очей, кому? – скажи, скажи, кому?..
И – тишина… и никого… и ночь осенняя прекрасна
Невероятностью твоей невинно грешной тихой страсти,
С которой медленно бредёшь по жизни к счастью своему.
Кому же – не молчи – кому подаришь ты своё бессмертье,
Отдав трепещущий комок, светящийся в твоём предсердье?..
Идя на самый яркий свет, не попадай в глухую тьму…
14. 12. 2017
Так часто в доме бьются зеркала...
(сонет) -2-
Так часто в доме бьются зеркала.
И солнечные зайчики играют
Осколками разбитого стекла,
Лучами разбегаются по краю
Осколков… Комната белым-бела.
И в ней, почти прозрачные, летают
Апрельские предвестники тепла,
Как будто птиц сияющие стаи.
А я сюда почти не захожу.
С меня довольно света, звона, блеска…
От ветра колыхнётся занавеска,
Повеет ландышем, дыханьем леса…
Я так привык не к жизни – к миражу! –
Что вне его не вижу интереса.
Расколото
Ничто никогда не бывает цельным…
Цветными шарами искрится поле.
Гирляндами света украшен ельник.
И облако в небе, как белый кролик.
Весна. Полыханье зарниц. И небо –
Уже закипевшее пред грозою…
В тебя от себя ухожу, и нежно
Лицо обжигаю твоё росою.
Росой, потому что гроза утихла.
И вечер сиренев и остр до боли. –
И вот уже звёзд огневые иглы
Проткнули шары: опустело поле.
А мы улыбаемся, будто вечны –
И эта весна, и простор, и счастье…
Но как-то нелепо, бесчеловечно
Расколота жизнь на куски, на части…
16 – 17. 11. 2017
Вечер. Север. Осень. Лес
Вечер. Север. Осень. Лес.
Голубой лишайник.
Хмурый взор сырых небес.
Ощущенье тайны.
Ощущение времён,
Тягостно-тягучих.
Сине-снежный зимний сон
Проплывает тучей.
Серебристые стволы.
Осени мерцанье.
Колющей ночной иглы
Тихое дрожанье.
Красновато-бурый блеск
Ближнего болота.
Лиловато-серый лес.
Сумерки. Дремота.
Ночью, звёздами блестя,
По тайге невзрачной
В пустоту уйдёт октябрь,
Призрачный, прозрачный,
По озёрам проплывёт
Северною рыбой.
Обернется небосвод
Каменною глыбой…
22.10. 2017
На крыльях серебряной птицы…
Пестрятся осенние дни
На крыльях серебряной птицы.
Сверкая, мерцают они,
Огонь их пыльцою ложится
На шар золотистых времён,
На кольца прозрачного леса.
Иду, в немоту погружён,
Земного не чувствуя веса.
Одеты в лесные лучи,
Искрятся овалы просторов,
Где осень тобою звучит,
Тоска бесконечных повторов.
В сетях посветлевших лесов
Запутались сонные чувства…
А вот, и зимы голосок,
Знакомый до льдистого хруста.
Встречаешь? –
Встречаю…
Встречай!
Сверкают м
