(ВЛИЯНИЕ МОЛДАВО-ВАЛАШСКИХ РЕФОРМ НА РЕФОРМЫ В БОЛГАРИИ)

Получилось так, что из поля зрения исследователей, занимающихся отечественной историей XIX в., выпала связь между тремя крупными событиями, к которым Россия имела прямое отношение. Речь идет о реформах, проведенных под руководством российского правительства на Ионических островах, в Молдавии и Валахии, в Болгарии. Каждая из этих реформ уже в большей или меньшей степени изучена историками. Но, просматривая многочисленную литературу, посвященную той или иной реформе, нельзя порой не заметить явного или скрытого недоумения исследователей: царское правительство, признанный оплот мировой реакции, далеко за пределами своей страны не только проводит реформы, но и вводит конституцию, которую александровско-николаевская Россия так и не получила (если не считать ее слабого подобия - манифеста 17 октября 1905 г.). До сих пор не обращалось внимания на значительную общность между тремя указанными реформами. Реформы на Ионических островах, в которых принял активное участие знаменитый русский флотоводец Ф. Ф. Ушаков, завершаются принятием конституции 1803 г.¹ ; важнейшими актами реформ в Молдавии и Валахии становятся Органические регламенты 1831 - 1832 гг. - первые конституции этих княжеств; реформы в Болгарии венчает широко известная Тырновская конституция. А если к этому добавить, что Россия в 20-е годы XIX в. оказала огромную помощь Греции, принявшей свою первую (в период новой истории) конституцию - Эпидаврский органический статут 1822 г., и затем способствовала принятию новой греческой конституции в 1843 г.² , а также поддержала издание конституционных актов в Сербии и на Крите, то это уже не случайность, а целенаправленная и долговременная политика. То обстоятельство, что антиконституционное правительство вынуждено было проводить конституционалистскую политику, не только кажется парадоксом, но, по нашему мнению, свидетельствует о том, что русская действительность того времени была более сложной и многообразной, чем принято считать.

Задолго до Крымской войны феодальная Россия вступила в кон-

¹ В декабре 1858 г. К. Маркс в статье "Вопрос об Ионических островах" специально остановился на "конституции, данной островам Россией в 1803 году" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 12, стр. 684). В советской литературе реформы на Ионических островах нашли отражение в работах: Е. В. Тарле. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798 - 1800). См. Е. В. Тарле. Соч. Т. X. М. 1959, стр. 163 - 171; А. М. Станиславская. Русско-английские отношения и проблема Средиземноморья (1798 - 1807). М. 1962; ее же. Россия и Греция в конце XVIII - начале XIX в. Из истории политики России на Ионических островах (1798 - 1807). "История СССР", 1960, N 1.

² К. Маркс писал, что "революцией в Греции - с целью провозглашения конституции, - вспыхнувшей в сентябре 1843 г., руководил Катакази, русский посланник в Афинах" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 14, стр. 512).

фликт с буржуазной Европой, пытаясь одолеть последнюю не только вооруженным путем, но и дипломатическим, а также с помощью реформ, которые смогли бы привлечь на ее сторону православное население Балканского полуострова. При все возраставшем влиянии идей Великой французской революции руководящие деятели России не могли не думать о разработке и применении нового идейного оружия. Уже нельзя было опираться только на принципы православия и славянофильства, имевшие определенный успех на Балканах, и к ним добавляется принцип конституционализма, принцип конституционной монархии. Этот последний нюанс российской политики на Балканах остается до настоящего времени в тени.

Различный подход царского правительства к политике во внутренних губерниях России и на Балканах, получил отражение и во взглядах отдельных государственных деятелей. А. Стурдза, один из вдохновителей Священного союза, отличавшийся крайне реакционными взглядами, вместе с тем выступал за республиканский строй правления в Греции и имел непосредственное отношение к составлению конституционных проектов для Молдавии и Валахии³ . "Устав образования Бессарабской области" 1818 г. был, конечно, уставом конституционного типа. В его разработке видную роль сыграл И. Каподистрия⁴ - активный участник реформ на Ионических островах⁵ . В свою очередь, этот устав оказал влияние на подготовку проекта так называемой Карвунарской конституции 1822 г. в Молдавском княжестве.

Знакомясь с биографией А. Стурдзы, а также с его архивами и литературными работами, можно проследить связь между реформами на Ионических островах и в Молдавии и Валахии. А. Стурдза был в близких отношениях с И. Каподистрия и испытал его сильное влияние. Через Каподистрия он, видимо, и ознакомился с реформами на Ионических островах. Когда во время русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. А. Стурдзе (он был тогда управляющим походной канцелярией министерства иностранных дел) поручили составить проект молдаво-валашской конституции, то он, конечно, не мог не вспомнить о прежнем опыте русского правительства. Имеется также упоминание, что И. Каподистрия принимал участие и в подготовке материалов для реформ в Молдавии и Валахии. Это свидетельство принадлежит политическому деятелю, историку и писателю М. Когылничану⁶ . Однако вопрос о связи между реформами на Ионических островах и в Дунайских княжествах требует специального исследования. В данной статье мы остановимся на влиянии реформ в Молдавии и Валахии на реформы в Болгарии.

Центральным моментом реформ в Молдавии и Валахии явилось принятие Органических регламентов - первых конституций княжеств. К. Маркс охарактеризовал Органические регламенты как "кодекс барщинных работ"⁷ , подчеркивая классовую боярскую сущность регламентов и то, что в них важнейшим был вопрос о взаимоотношениях между крестьянами и боярами⁸ . Тем не менее реформы, проведенные под руко-

³ Ф. Ф. Вигель. Записки. Т. 2. М. 1928, стр. 226; В. Я. Гросул. Два неизвестных проекта молдаво-валашской конституции (1828 - 1829). "Известия" Академии наук Молдавской ССР. Серия общественных наук. Кишинев. 1964, N 8, стр. 61 - 70.

⁴ "Записка графа Иоанна Каподистрия о его служебной деятельности". Сборник РИО. Т. III. М. 1868, стр. 172, 227.

⁵ Русский эмигрантский историк Г. В. Вернадский отмечал, что конституция на Ионических островах "была как бы пробным камнем всей либеральной международной политики Александра I" (Г. В. Вернадский. Начертание русской истории. Ч. I. Прага. 1927, стр. 213).

⁶ I. C. Filitti. Principatele romane de la 1828 la 1834. Bucuresti. 1934.

⁷ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 23, стр. 249.

⁸ Подробнее о реформах в Молдавии и Валахии см.: В. Я. Гросул. Реформы в Дунайских княжествах и Россия (20 - 30-е годы XIX века). М. 1966; его же. Крепостное право, крепостное состояние или только феодальная зависимость? "Балканский исторический сборник". Т. I. Кишинев. 1968, стр. 38 - 75; I. C. Filitti. Op. cit.

водством русских чиновников и офицеров, затронули различные стороны жизни княжеств, они повлекли за собой изменение формы молдаво-валашского феодализма и способствовали более усиленному развитию в княжествах капиталистических отношений, европеизации Молдавии и Валахии. С этого времени в княжествах наблюдается быстрый экономический рост, происходят заметные позитивные изменения в области образования и культуры, значительно начинает сокращаться разрыв между княжествами и другими странами Европы.

Русское правительство стремилось укрепить свои позиции на Балканах. Именно поэтому оно не побоялось принести в жертву некоторые свои экономические интересы ради политических. После Адрианопольского мира в результате усиления торговли княжеств с другими государствами Россия приобрела нового серьезного конкурента в области экспорта продуктов сельского хозяйства. Причем то, что такая конкуренция возникнет, русское правительство знало заранее⁹ , но сознательно следовало намеченной политической линии.

Касаясь этой проблемы, нельзя не учитывать и подбора чиновников, осуществлявших реформы в княжествах (он не был случайным и производился по преимуществу из числа либералов), и общую обстановку на Балканах, атмосферу, царившую в войсках, находившихся в княжествах. Следует отметить, что на балканском театре действовала вторая русская армия, в прошлом - оплот декабризма (в ней и после репрессий 1826 г. служило немало сторонников декабристов, их друзья, родственники). В военных действиях принимал участие Вятский полк, которым раньше командовал П. И. Пестель; "о вредном духе, оставшемся в том полку после бывшего командира оного государственного преступника Пестеля", докладывал Николаю I летом 1827 г. военный министр Чернышев¹⁰ . Имеются сведения о сочувствии декабристам и в других полках¹¹ , принявших впоследствии участие в войне. Более того, руководитель русской администрации в княжествах П. Д. Киселев, командовавший находившимися там войсками, также был под подозрением из-за тесных контактов со многими декабристами, служившими под его началом¹² . Кстати, декабрист И. Д. Якушкин прямо заявлял: "Киселев знал о существовании тайного общества и смотрел на это сквозь пальцы"¹³ . Имели контакты с декабристами и другие деятели русской администрации в княжествах. Один из них, А. А. Муханов (двоюродный брат декабриста П. А. Муханова)¹⁴ , был просвещенным офицером, живо интересовавшимся сочинениями А. С. Пушкина и А. С. Грибоедова, с которыми был лично знаком, сам занимался литературной деятельностью. Еще ближе к Пушкину был бессменный деятель русской администрации в княжествах, известный русский поэт В. И. Туманский, вплоть до своей смерти в 1860 г. ратовавший за освобождение крепостных крестьян России¹⁵ .

⁹ Об этом свидетельствуют материалы руководителей русской администрации генерала П. Ф. Желтухина (Желтухин - Дибичу, 31 июля 1829 г., ЦГВИА, ф. 438, д. 532, лл. 162 - 165 об.) и генерала П. Д. Киселева (Киселев - Канкрину 20 мая 1830 г. ЦГВИА, ф. МА, оп. 1840, св. 104, д. 11, л. 3 об).

¹⁰ В. Г. Вержбицкий. Революционное движение в русской армии (с 1826 по 1859 г.). М. 1964, стр. 56 - 60.

¹¹ Там же, стр. 46 - 56.

¹² Акад. Н. М. Дружинин в связи с этим отметил: "В блестящей и быстро развертывающейся карьере Киселева было одно расплывчатое и темное пятно - его заподозренные и невыясненные отношения с декабристами" (Н. М. Дружинин. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. Т. 1. М. - Л. 1946, стр. 245).

¹³ М. Нечкина. Движение декабристов. Т. 1. М. 1955, стр. 321. О связях П. Д. Киселева с декабристами см. также: П. В. Долгоруков. Петербургские очерки. 1860 - 1867. М. 1934, стр. 347.

¹⁴ ОПИ ГИМ, ф. 117. Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее имени П. Щукина. IX. М. 1902, стр. 185; П. Попов. П. А. Муханов в Сибири, "Декабристы на каторге и в ссылке". Сборник статей. М. 1925, стр. 205.

¹⁵ О Туманском см.: "Стихотворения Василия Ивановича Туманского". СПБ. 1881.

Руководителем гражданской канцелярии русского управления являлся К. А. Карнеев, в то время придерживавшийся либеральных взглядов. Большинство членов русской администрации находилось под влиянием Киселева. Если к этому добавить, что активное участие: в реформах принял министр юстиции (с 1832 г.) Д. В. Дашков, бывший одним из самых либеральных в то время русских государственных деятелей, прошедших школу М. М. Сперанского, то можно с полным основанием заявить, что русское управление в княжествах придерживалось значительно более передовых позиций, чем любое русское министерство. Однако это не помешало русскому управлению искать контакта с боярами, а также принимать репрессивные меры по отношению к крестьянам.

На работу русского управления сильно влияли и личные контакты с местным населением, в первую очередь с господствующим классом. Так, П. Д. Киселев вступил в фактический брак с валашкой по матери Анной Багратион- Бэляну¹⁶ . Имели родственников в княжествах и другие русские офицеры и чиновники, часть их навсегда осталась в Молдавии и Валахии¹⁷ .

Представители русской администрации за шесть лет своей деятельности наладили тесные связи с целым рядом видных государственных деятелей княжеств (Г. Асаки, Н. Суццу, М. Стурдза, П. Поенару, А. Вилара, К. Конаки и др.). Эти связи, сохранившиеся и после реформ, оказывали влияние на поведение русских реформаторов, работавших в княжествах не без энтузиазма. Однако основной причиной этого энтузиазма было желание утвердить влияние России на Балканах, а также приобрести опыт в проведении реформ, ибо сотрудники русской администрации полагали, что Россия также стоит на пороге реформ. Поскольку реформы, осуществленные в княжествах, были в первое время восприняты благоприятно как в России, так и на Западе, Киселев, предлагая ограничение крепостного права в России, опирался в своих записках и донесениях на пример преобразований в княжествах. Так, он писал об этих реформах в своей обширной записке от 17 марта 1840 года¹⁸ .

Органические регламенты с определенными изменениями действовали в Молдавии и Валахии вплоть до их объединения и образования Румынского государства. Постепенно как в Румынии, так и в России о них начали забывать. Однако почти через 50 лет после Аккерманской конвенции в седьмой статье Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора от 3 марта 1878 г. записано: "Собрание именитых людей Болгарии, созванное в Филиппополе (Пловдиве) или в Тырнове, выработает, до избрания князя, под наблюдением российского императорского комиссара, устав будущего управления, по примеру того, как было сделано в 1830 году после Адрианопольского мира в Придунайских княжествах"¹⁹ .

Обращение сторон, подписавших Сан-Стефанский договор, к молдаво- валашским реформам не может не привлечь внимания исследователей. Как известно, Сан-Стефанский договор был продиктован турец-

¹⁶ Ее мать происходила из древнего валашского боярского рода, из которого вышел ряд крупных поэтов и государственных деятелей. Отец Анны Багратион-Бэляну приходился родственником выдающемуся полководцу П. Багратиону. У П. Киселева и А. Багратион-Бэляну было несколько детей. Одна из их дочерей впоследствии стала женой крупного румынского писателя и ученого А. Одобеску (Е. М. Двойченко-Маркова. Русско-румынские литературные связи в первой половине XIX века. М. 1966. стр. 257; см. также рецензию С. Янковича на эту работу: "Studii. Revista de istorie". Bucuresti. 1967, N 5, pp. 1027 - 1030).

¹⁷ G. Bezviconi. Contributii la istoria relatiilor ronu noruse. Bucuresti. 1962, p. 218.

¹⁸ "О мерах к усилению действия закона о свободных хлебопашцах". Записка от 17 марта 1840 года. ОР ГБЛ, ф. 327. Разд. I, папка 5, дд. 2, 6.

¹⁹ "Международные отношения и внешняя политика СССР". Сборник документов. М. 1957, стр. 7.

кой делегации русским дипломатом Н. П. Игнатьевым, действовавшим по предписанию царя²⁰ . Седьмая статья этого договора свидетельствовала о том, что, несмотря на серьезную критику, которой подвергся Органический регламент в период революции 1848 г. и Крымской войны, русское правительство высоко оценивало реформы в Дунайских княжествах и считало, что они могут быть примером для выработки устава управления Болгарии²¹ . Эта статья Сан-Стефанского договора вызывает у исследователей целую серию вопросов. Важнейший из них - в чем заключалось влияние молдаво-валашских реформ на преобразования в Болгарии? В многочисленной литературе, посвященной преобразованиям в Болгарии, неоднократно упоминается о том, что русское правительство предполагало использовать пример реформ в Дунайских княжествах, но о том, из каких общественных кругов исходило предложение руководствоваться этими примерами и в чем это должно было выразиться, неизвестно. Прежде чем ответить на эти вопросы, остановимся на некоторых моментах, предшествовавших русско-турецкой войне 1877 - 1878 годов.

Изучение материалов российского министерства внутренних дел, военного министерства, а также и ряда личных фондов свидетельствует о том, что идея связать эти две реформы вынашивалась в обоих этих министерствах. По нашему мнению, этот вопрос связан с военным министром Д. А. Милютиным и с теми контактами, которые он имел с князем В. А. Черкасским в конце 1876 года. Последний был хорошо известен русскому обществу своей деятельностью в период проведения реформы 1861 г. и преобразований в Польше после восстания 1863 года. В рассматриваемый период он, по существу, находился не у дел. 29 октября 1876 г. Черкасский пишет письмо Милютину²² , в котором говорит, что хотел бы принять участие в войне, имея надзор за госпиталями или участвуя в каких-либо других делах, не связанных "с военным знанием"²³ .

Далее события развиваются с предельной быстротой. Милютин доложил о просьбе Черкасского императору²⁴ , который согласился назначить его не только представителем Красного Креста в Болгарии, но и поручить ему устройство Болгарии. Уже 31 октября Черкасский составляет обширную записку, в которой намечает основные направления будущей деятельности русского управления в Болгарии²⁵ .

²⁰ "История дипломатии". Т. II. М. 1963, стр. 125.

²¹ В записках Н. П. Игнатьева отмечается, что "упоминание в договоре примера установленного в 1830 году в Дунайских княжествах, определяет совершенно достаточно характер деятельности и политическое положение императорского комиссара" ("Записки графа Н. П. Игнатьева". Птгр. 1916, стр. 282).

²² В октябре 1876 г. военный министр Д. Милютин, прибыв на несколько дней в Москву, встретился с Черкасским. Можно предположить, что во время этой встречи было решено, что Черкасский предложит свои услуги в предстоящей войне с Турцией. "Дневник Д. А. Милютина. 1876 - 1877". Т. II. М. 1949, стр. 107.

²³ Н. Р. Овсяный. Русское управление в Болгарии в 1877 - 1879 гг. Т. I. СПБ. 1906, стр. 2 - 3; ОР ГБЛ, ф. 169, папка 77, д. 40 (Черкасский - Милютину, 29 октября 1876 г.).

²⁴ То участие, которое принял Д. Милютин в назначении Черкасского, по нашему мнению, объясняется рядом причин. Во-первых, Черкасский обладал большим административным опытом, и Милютин, руководивший основными работами по подготовке к войне, хотел иметь среди помощников людей, хорошо знающих свое дело. Кроме того, Милютин и Черкасский поддерживали между собой давние дружеские связи, о чем может свидетельствовать их переписка 60 - 70-х годов (ОР ГБЛ, ф. 327, раздел II, папка 10, д. 50). На их сближение несомненное влияние оказал покойный родной брат Д. Милютина - Н. Милютин, один из идеологов русского либерализма, с которым В. Черкасский сотрудничал в течение многих лет. Как братья Милютины, так и Черкасский принадлежали к кружку русских либералов. Таким образом, инициатива в этом вопросе принадлежала лидерам русских либералов, кругам, активно участвовавшим в реформах 60-х годов в России. К их услугам царизм был вынужден прибегать, пытаясь сохранить свое влияние на Балканах.

²⁵ Н. Р. Овсяный. Указ. соч., стр. 152 - 158. Приложения.

Записка, которую Черкасский написал 31 октября, свидетельствует о большом опыте ее составителя, а также о том, что он хорошо представлял задачи, которые ставило русское правительство в новой войне. Записка получилась столь удачной, что та часть ее, в которой излагались задачи руководителя гражданской администрации, была почти без изменения утверждена императором 16 ноября 1876 г. в качестве инструкции²⁶ .

Любопытно одно из отличий между запиской и инструкцией. Черкасский предполагал, что гражданское управление должно подготовить материалы для преобразований и составить проекты последних (то есть проекты реформ) и что после этого последует "постепенное введение в действие нового местного гражданского управления и утвержденных главнокомандующим проектов преобразований края"²⁷ . В инструкции же предусматривалось "постепенное введение в действие нового гражданского местного управления на утвержденных главнокомандующим основаниях"²⁸ . О подготовке проектов преобразований говорится уже в другом месте и не предполагается проведение их в действие и утверждение главнокомандующим. Это означало, что русское правительство во время войны не собиралось проводить в жизнь новые постоянные законы и порядки, особенно основной закон. Данная поправка еще больше сблизила инструкции с теми предписаниями, которые были даны главнокомандующему и полномочному председателю диванов в Молдавии и Валахии Ф. П. Палену накануне русско-турецкой войны 1828 - 1829 годов. Там прямо подчеркивалось, чтобы в княжествах не производилось никаких конструктивных изменений и что осуществить их можно будет лишь в том случае, если оккупация княжеств затянется²⁹ .

Между инструкциями 1876 г. и предписаниями, составленными накануне русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг., было много схожего. Ив тех и в других предусматривалось создание гражданской администрации с участием местных жителей. В обоих случаях эта администрация подчинялась главнокомандующему; на нее возлагалась обязанность охранять местное население от возможных притеснений и осуществлять сотрудничество с русскими военными частями.

Встречается, однако, и несколько отличных моментов. Инструкции предписывали гражданскому управлению оказывать помощь военным властям в формировании болгарских дружин и вообще местной военной силы. Накануне русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. это не только не предусматривалось, но даже не рекомендовалось. Не намечалось в то время и изменение системы податей и налогов, а также установление контактов между славянскими комитетами и местным населением. Вместе с тем в процессе последующей деятельности русской администрации в Молдавии и Валахии в связи с затягиванием войны ей пришлось заниматься и формированием волонтерских отрядов (а после войны - и национальной армии), и изменением системы налогообложения, и др.

Если просмотреть все пункты инструкции и сравнить их не только с предписаниями кануна русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг., но и с заключительным отчетом Киселева³⁰ , то, кроме контактов со славянскими комитетами и незначительных смысловых оттенков, имеющихся в отдельных пунктах инструкции, мы, по существу, не найдем в них ничего нового. Можно полагать, что наличие схожих мест объясняется общностью задач, которые стояли перед русской администрацией как в княжествах, так и в Болгарии.

²⁶ Там же, стр. 161 - 163.

²⁷ Там же, стр. 156; ОР ГБЛ, ф. 169, папка 66, д. 40 (оригинал).

²⁸ Н. Р. Овсяный. Указ. соч., стр. 161.

²⁹ В. Я. Гросул. Реформы в Дунайских княжествах и Россия (20 - 30-е годы XIX века), стр. 152 - 156.

³⁰ А. П. Заблоцкий-Десятовский. Граф П. Д. Киселев и его время. Т. IV. СПБ. 1882, стр. 56 - 58 и далее.

Со времени написания записки до утверждения инструкций прошло немногим более двух недель. За это время Черкасский успел переехать в Петербург, встретиться с рядом ведущих политических деятелей; его записка обсуждалась специальным комитетом, работавшим под председательством канцлера, министра иностранных дел Горчакова³¹ .

На протяжении всего этого времени о реформах в Дунайских княжествах не говорилось. Первое упоминание о них относится к началу военных действий³² . В румынском городе Плоешты Черкасский подал Милютину очередную записку, в которой наряду со многими другими вопросами остановился на реформах, проведенных Киселевым в Молдавии и Валахии³³ . Черкасский писал, что "Болгарское княжество должно считаться совершенно отдельным от России, но должно первоначально состоять под ее протекторатом. Самостоятельная его жизнь должна быть подготовлена таким же статутом, какой был создан в 1829 - 35 гг. графом Киселевым для румынских княжеств"³⁴ .

Во время восточного кризиса 70-х годов вопрос о реформах в христианских областях Европейской Турции ставился в международном плане неоднократно. Пытаясь перехватить инициативу, с требованием этих реформ выступил 29 октября (11 ноября 1876 г.) в Москве Александр II³⁵ , речь которого оказала большое влияние на Черкасского. Вопрос о реформах был также поднят на Константинопольской конференции шести держав в декабре 1876 года. Однако в это время турецкий султан объявил о принятии в Турции конституции, давая тем самым понять, что вопрос о реформах на Балканах, в том числе и в Болгарии, исчерпан и не требует вмешательства великих держав³⁶ . Необходимость реформ в Болгарии была осознана русским правительством накануне войны, но сколь широки они будут, известно не было. Черкасский в указанной записке предлагал свой план преобразований, который, впрочем, во многом предопределялся общей политикой России на Балканах.

Указание на молдаво-валашский статут свидетельствовало о желании Черкасского установить конституционный строй правления в Болгарии. Тот факт, что Болгария становилась княжеством, сближал ее с Молдавией и Валахией 20 - 30-х годов, но фраза "такой же статут" вызывает недоумение. Неужели Черкасский хотел для Болгарии конституцию феодального типа? Ведь Органический регламент являлся именно такой конституцией.

О том, что Черкасский был знаком с реформами в Молдавии и Валахии, может свидетельствовать обнаруженная в его архиве и уже упоминавшаяся ранее записка П. Д. Киселева от 17 марта 1840 г., в которой этим реформам уделяется большое внимание. Еще в 1858 г. Черкасский опубликовал статью "Два слова по поводу Восточного вопро-

³¹ О том, что заседание этого комитета состоится по решению императора, писал Милютин Черкасскому. ОР ГБЛ, ф. 327, разд. II, папка 10, д. 50, док. N 13 (Милютин - Черкасскому, 6 ноября 1876 г.).

³² Заместитель Черкасского генерал Д. Г. Анучин впоследствии вспоминал, что Черкасский говорил ему об использовании опыта Румынии "с самых первых со мною разговоров о болгарских делах" (Д. Г. Анучин. Князь В. А. Черкасский и гражданское управление в Болгарии 1877 - 1878. "Русская старина". Т. 86 (1896), ч. 5, стр. 227). Анучин прибыл в главную квартиру, которая находилась тогда в Кишиневе, 3 мая 1877 года. В этот же день между ним и Черкасским состоялась длительная беседа о будущем устройстве Болгарии (Д. Г. Анучин. Указ. соч. "Русская старина". Т. 83 (1895), ч. 5, стр. 22, 29).

³³ В то время в Плоештах находился Н. П. Игнатьев, который, по его словам, оказывал Черкасскому всяческую помощь для лучшего устройства Болгарии (Н. П. Игнатьев. Походные письма 1877 г., 4 июня 1877 г. (Плоешты). ЦГАОР СССР, ф. 730, оп. I, д. 123, л. 17 об.).

³⁴ Н. Р. Овсяный. Указ соч., стр. 176.

³⁵ С. Жигарев. Русская политика в Восточном вопросе. Т. II. М. 1896, стр. 156; "История дипломатии". Т. II. М. 1963, стр. 106. .

³⁶ С. Жигарев. Указ. соч., стр. 161 - 162.

са, где останавливался на проблеме объединения Молдавии и Валахии. В этой же статье он касается и будущего болгарского народа³⁷ .

Следует обратить внимание и на то, кому была направлена новая записка Черкасского. Думается, что из всех крупных государственных деятелей того времени Милютин, бывший современником молдаво-валашских реформ, лучше всех знал и помнил о реформах П. Д. Киселева (Киселев являлся родным дядей и покровителем братьев Милютиных). Милютин поддержал предложение Черкасского. Затягивание военных действий поставило русскую администрацию в Болгарии в такие же условия, в каких находилась и гражданская администрация в княжествах в 1828 - 1829 годах. Ей пришлось обратить большое внимание на удовлетворение нужд армии и устройство беженцев, несколько изменить налоговую систему и т. д. Одновременно происходило устройство местного управления, сбор сведений о положении на местах, пополнение личного состава русской гражданской администрации. Так же, как и Киселев, Черкасский старался привлекать к своей работе представителей либерального направления. В составе гражданской администрации было два профессора: И. И. Иванюков, профессор Петровской сельскохозяйственной академии, крупный экономист, работы которого свидетельствуют о его знакомстве с произведениями К. Маркса, и М. С. Дринов, болгарин, профессор Харьковского университета. Более умеренных, но также либеральных взглядов придерживался генерал М. Домонтович (отец. А. М. Коллонтай) и ряд других офицеров и дипломатических работников³⁸ . Структура администрации Черкасского являлась чуть ли не точной копией гражданской администрации в Молдавии и Валахии.

Черкасский, как и Киселев в бытность его в княжествах, предполагал осуществить на практике свои либеральные планы. В Болгарии он предоставил широкие возможности для распространения местного самоуправления. Как и представители русской администрации в княжествах, Черкасский предполагал использовать приобретенный им опыт позднее в России. Он недвусмысленно писал об этом: "Нынешняя война должна быть рассматриваема, как опыт, делаемый над новою организацией, нелегко поддающеюся применению к нашей русской жизни и русским порядкам, не всегда удобосогласуемый с отдельными явлениями западноевропейской жизни и гражданственности"³⁹ .

В дальнейшем Черкасский начал использовать опыт реформ в Дунайских княжествах не только как пример для подражания, но и как опору для укрепления положения администрации в Болгарии. Накануне завершающего наступления русских войск, когда стало ясным, что в скором времени все болгарские земли будут освобождены, должны были измениться и функции гражданского управления. В ноябре 1877 г. состоялась очередная встреча Черкасского с Милютиным, во время которой глава гражданской администрации пытался узнать основные принципы, которыми будет руководствоваться русское правительство в отношении Болгарии на новом этапе войны. Он смог убедиться в неразработанности конкретных мероприятий по этому поводу, но узнал,

³⁷ "Князь Владимир Александрович Черкасский". Его статьи, речи и воспоминания о нем. М. 1879, стр. 211 - 219.

³⁸ ОР ГБЛ, ф. 327, разд. II, папка I, дд. 6 - 7 (Переписка В. А. Черкасского с Е. А. Черкасской); разд. I, папка 55, д. 19, л. 1 (Список и характеристика русских административных лиц в Болгарии).

³⁹ ОР ГБЛ, ф. 327, разд. III, папка 6, д. 4, л. 3 (В. А. Черкасский - Е: Д. Милютиной, 3 ноября 1877 г.). В тот период в русском обществе были частыми разговоры о конституции. Любопытно одно из антиправительственных воззваний, относящееся к периоду начала войны, в котором писалось, что даже "турки, считавшиеся варварами, получили полную конституцию. Поэтому пока нам не будут даны такие же права: полная гражданская свобода, свобода печати, общий контроль и ответственность, никто ни шагу с места" (ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., оп. 159, д. 144, ч. 16, т. I, л. 87 б).

что предполагается назначить императорского комиссара для устройства Болгарии по примеру Дунайских княжеств⁴⁰ . В связи с этим Черкасский и приближенные к нему лица создают несколько проектов, касающихся как прав и обязанностей комиссара, так и основных принципов и задач, которыми должно руководствоваться управление в будущем.

6 декабря Черкасский отправил Милютину новое письмо, к которому была приложена записка об основных наметках будущих преобразований в Болгарии. В этой записке Черкасский отмечал, что задача, которая стоит перед русским комиссаром в Болгарии, труднее, чем та, которая была у Киселева в Молдавии и Валахии. Эти трудности объясняются как внутренними, так и внешними причинами: отсутствие в Болгарии местных учреждений, сильная межнациональная рознь (между турками и болгарами), враждебность европейских держав и другие. Обращает на себя внимание намек Черкасского на то, что у болгар нет господствующего феодального класса. Черкасский особо подчеркивает, что в отличие от Болгарии в княжествах "были руководящие сословия, как ни недостаточно может казаться их развитие"⁴¹ . Такое признание свидетельствовало о том, что Черкасский уже достаточно разобрался в социальных отношениях в Болгарии и что русская гражданская администрация не могла опереться там на эксплуататорский феодальный класс, как это было в Дунайских княжествах⁴² . Главнокомандующий одобрил намерение Черкасского разрешить поставленные проблемы⁴³ .

В это же время Черкасским была составлена еще одна обширная докладная записка, в которой наряду с предположениями по изменению управления в Болгарии уделялось большое внимание реформам в Молдавии и Валахии. В начале ее подчеркивалось, что задачи, которые преследует русское правительство в Болгарии, имеют много общего с задачами, поставленными в Дунайских княжествах в 1829 г., поэтому они могут "значительно облегчиться примером прошлого". В связи с этим он предлагает перенять структуру русского управления в Молдавии и Валахии и таким же образом наладить взаимосвязь с вышестоящими органами. Большое значение Черкасский придает вопросу о расширении полномочий комиссара и его независимости от военных властей. Определяя круг действий полномочного комиссара в Болгарии, он ссылается на опыт княжеств. Завершает записку "Проект учреждения управления княжества Болгарского"⁴⁴.

Пытаясь усилить роль руководителя русского управления в Болгарии, Черкасский поставил вопрос о подчинении ему находящихся там русских войск (Киселеву подчинялись войска, располагавшиеся в Дунайских княжествах). Однако, будучи гражданским лицом, руководитель администрации по существующим порядкам не мог быть во главе их. Поэтому после утверждения положения о полномочном комиссаре в Болгарии положение Черкасского становилось весьма неопределенным. В это время ухудшилось его здоровье, и в самом конце войны, когда подписывался Сан-Стефанский договор, В. Черкасский скончался.

Условия Сан-Стефанского мирного договора, продиктованные русской дипломатией, были приняты турецкой стороной не без сопротивления. Борьба развернулась и вокруг седьмой статьи, на которой мы оста-

⁴⁰ Н. Р. Овсяный. Указ. соч., стр. 90. Весьма симптоматичны слова, которые произнес Милютин во время этой встречи с Черкасским: "По излюбленному у нас обычаю поступать "по прежним примерам", вероятно, при устройстве Болгарии вспомнят о назначении графа Киселева в Придунайские княжества" (Д. Г. Анучин. Указ. соч. "Русская старина". Т. 86 (1896), ч. V, стр. 227).

⁴¹ Н. Р. Овсяный. Указ. соч., стр. 216.

⁴² Об "отсутствии высших классов" в Болгарии писал Н. П. Игнатьеву в ноябре 1876 г. русский консул А. Н. Церетелев. "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Сборник документов. Т. I. М. 1961, стр. 488.

⁴³ ОР ГБЛ, ф. 169, папка 77, д. 40 (оригинал). (Черкасский - Милютину, 6 декабря 1877 г.).

⁴⁴ Н. Р. Овсяный. Указ соч., стр. 232 - 239.

навливались выше⁴⁵ . Турецкая сторона стремилась не допустить Россию к руководству реформами. То, что реформ избежать нельзя, она ясно сознавала, но надеялась провести их самостоятельно⁴⁶ . Русская дипломатия, однако, добилась того, чтобы проведением реформ руководили русские представители, но позволила присутствовать при этом турецкому комиссару⁴⁷ . Сделанная в статье седьмой ссылка на пример реформ в Молдавии и Валахии была глубоко продумана. Смысл ее заключался не в констатации факта и привлечении внимания к событиям 50-летней давности и даже не в том, чтобы указать мировой общественности на основные наметки реформы. Дело обстояло значительно сложнее. Сан-Стефанский мир был прелиминарным, и русское правительство учитывало, что не удастся избежать международной конференции, где европейские правительства попытаются помешать проведению реформ, которые могут сильно сблизить Россию и Болгарию. Поэтому русское правительство хотело показать Европе, что в его практике был уже удачный прецедент в проведении реформ и что нет оснований сомневаться в благоприятном исходе преобразований в Болгарии.

Материалы министра иностранных дел России Горчакова подтверждают подобную направленность седьмой статьи Сан-Стефанского договора. В них говорится (с тем, чтобы подобные положения были доведены через посредство русских послов до европейских правительств), что в Болгарии русское правительство думает сделать то, что уже было реализовано в 1830 г. в Молдавии и Валахии. "Эксперимент свидетельствует, что дело, осуществленное в ту эпоху в этих княжествах, было полезным и способствовало процветанию этих провинций"⁴⁸ .

В период Сан-Стефанского мирного договора министерство иностранных дел приняло также активное участие в составлении ряда инструкций, предназначенных для нового руководителя гражданской администрации в Болгарии. Еще 26 января Александр II писал главнокомандующему: "Для командования оккупационными войсками и управления гражданскою частью в Болгарии имею я в виду генерал-адъютанта князя Дондукова-Корсакова на том же основании, как граф Киселев оставался Императорским комиссаром в княжествах по окончании войны с 1829 по 1834 год"⁴⁹ . Князь А. М. Дондуков-Корсаков был одним из немногих офицеров, окончивших университет и имевших опыт проведения реформ (участвовал в проведении крестьянской реформы на Дону). Он обладал также немалым опытом административной работы, являясь с 1869 г. киевским, подольским и волынским генерал-губернатором. Все это, вместе взятое, а также демократическая настроенность (ее не следует преувеличивать), которую отмечают болгарские историки⁵⁰ , делали его достойным преемником Черкасского. Кроме того, он получил больше полномочий, сосредоточив в своих руках военную и гражданскую власть. Его положение, так же как в свое время и положение Киселева, значительно облегчалось в результате того, что окончилась война. Министерство иностранных дел направило Дондукову- Корсакову несколько инструкций. В первой (от 10 апреля 1878 т.) почти дословно повторяется соответствующий абзац седьмой статьи Сан-Стефанского договора. В ней рекомендуется при выработке Органического статута

⁴⁵ Формулировка данной статьи претерпела в процессе переговоров незначительные изменения, не касавшиеся ее существа (Проект Сан- Стефанского прелиминарного мирного договора 16 февраля - 2 марта 1878 г. ЦГАОР СССР, ф. 730 оп. 1 д. 1271 л. 3 - 4 об., 50 - 50 об.).

⁴⁶ И. Панайотов. Из дипломатическата история на Сан-Стефанския договор. "Исторически преглед", 1966, N 5, стр. 37.

⁴⁷ "Сан-Стефано". Записки графа Н. П. Игнатьева, Птгр. 1916, стр. 282.

⁴⁸ ЦГАОР СССР, ф. 828, оп. 1, д. 1465, ч. 58, стр. 464 - 465.

⁴⁹ "Особое прибавление к описанию русско-турецкой войны 1877 - 78 гг. на Балканском полуострове". Вып. III. СПБ. 1899, стр. 28.

⁵⁰ "История на България". Т. I. София. 1961, стр. 501.

следовать примеру Дунайских княжеств⁵¹ . Во второй инструкции, составленной через несколько дней (15 апреля), указывается: "Для ближайшего ознакомления Вашего с приемами, принятыми в 1830 году, для составления органического устава для Придунайских княжеств и введения его в действие, при сем прилагаются копии с различных инструкций, данных на этот случай лицам, принимавшим участие в работах по гражданскому переустройству Придунайских княжеств"⁵² . Обе инструкции были составлены с учетом опыта, приобретенного русской администрацией в Молдавии и Валахии, однако из них не вытекает, что болгарский устав предполагалось сделать копией Органического регламента, они предписывают пользоваться опытом прошлого как примером, но не копировать его. Относительно других реформ, проводившихся в период нахождения в Болгарии Дондукова-Корсакова, следует отметить, что, как и при Киселеве, русское управление совместно с местными жителями занималось созданием администрации, суда, армии, почтовой службы и т. д. Так же, как и в княжествах, оно стремилось все это строить по русскому образцу, пытаясь тем самым усилить здесь русское влияние.

Однако между рассматриваемыми реформами были и существенные различия. Реформы в Молдавии и Валахии означали изменение формы феодальных отношений, в Болгарии же происходил переход от феодальных отношений к капиталистическим, и реформы здесь были сугубо буржуазными. Если в Дунайских княжествах решение земельных отношений упиралось в острейший антагонизм между двумя основными классами - боярами и крестьянами, то в Болгарии земельный вопрос решался в обстановке не менее острой борьбы между турецкими феодалами и болгарскими крестьянами, уничтожение турецкой собственности означало здесь и уничтожение феодальных порядков. В Молдавии и Валахии, которые обладали в составе Турции автономией, приходилось многое изменять, а в Болгарии - создавать заново.

После нескольких месяцев работы Дондукова-Корсакова в качестве императорского комиссара был заключен Берлинский трактат, значительно изменивший условия Сан-Стефанского мирного договора. Сокращался срок пребывания русских войск и русской администрации в Болгарии, значительно уменьшалась и ее территория. Реформы в Болгарии должна была осуществлять русская администрация под наблюдением турецкого комиссара и консулов. В Восточной Румелии, выделенной из состава Болгарии по Берлинскому трактату, эти обязанности передавались европейской комиссии и турецким представителям. В связи с этим положение русского управления стало значительно более тяжелым, чем в период реформы в Молдавии и Валахии. В Дунайских княжествах также работали два комитета по составлению регламента - молдавский и валашский, но общее руководство ими осуществляли русские представители, в связи с чем составленные ими проекты были очень похожими. Условия Берлинского трактата ослабляли влияние России, особенно в Восточной Румелии, где проведение реформ передавалось в руки европейской комиссии, перед которой ставились задачи, во многом отличные от целей русского правительства.

В Берлинском трактате в отличие от Сан-Стефанского договора ничего не говорилось о примере реформ в Молдавии и Валахии. Не говорится об этом и в очередной инструкции Дондукову-Корсакову, подписанной 24 июля 1878 г. Горчаковым⁵³ . Однако более детальное изу-

⁵¹ Муратов. Документа за дейностьта на Русите по уредбата на гражданското управления в България от 1877 - 1879 год. София. 1905, стр. 76.

⁵² Там же, стр. 86. Инструкции Дондукову-Корсакову были опубликованы также в "Сборнике материалов по гражданскому управлению и оккупации в Болгарии в 1877 - 78 - 79 гг.". Под ред. Н. Р. Овсяного. Вып. 3. СПБ. 1904, стр. 269 - 274, 275 - 287, 288 - 297.

⁵³ Муратов. Указ. соч., стр. 94 - 100.

чение материалов свидетельствует о том, что русское правительство отнюдь не изменило своей точки зрения на этот вопрос. Во французском тексте Берлинского трактата Органический устав именуется Органическим регламентом (Reglement organique). Если учесть, что французский текст был основным для такого рода международных актов, то это было хотя и косвенным, но признанием связи Органических регламентов Молдавии и Валахии и намечавшегося основного закона Болгарии. Материалы, хранящиеся в Архиве внешней политики России, свидетельствуют о том, что такая формулировка была дана по настоянию русской делегации на конгрессе⁵⁴ .

Как известно, в основу Органического устава Болгарии были положены Румынская конституция 1866 г. и Сербская конституция 1869 года⁵⁵ . На этом основании делался вывод о том, что Органические регламенты не оказали на Органический устав никакого влияния. Отмечалось даже, что "из данного князю Дондукову-Корсакову в руководство Органического регламента Молдавии и Валахии вышло одно лишь заглавие и более затем не попало ни одной строчки"⁵⁶ . Недовольство, которое было проявлено в отношении Дондукова-Корсакова в период правления Александра III, в определенной степени отразилось на оценке его деятельности в Болгарии. Высказывалось мнение, что Органический статут был составлен чуть ли не вопреки правительству, что явно противоречит действительности. Дондуков-Корсаков обстоятельно докладывал о своей деятельности главнокомандующему (в то время им был Тотлебен), военному министерству (Милютин, в свою очередь, докладывал об этом императору), министерству иностранных дел и послу в Константинополе А. Б. Лобанову-Ростовскому⁵⁷ . Еще 8 июля 1878 г. Дондуков-Корсаков писал Милютину: "Я полагаю предложить на обсуждение представителей в несколько измененном виде Органический статут Сербского княжества"⁵⁸ .

В литературе существует мнение о том, что русское правительство, не будучи достаточно знакомым с положением Болгарии, накануне войны допустило ошибку, предложив в качестве примера для будущей болгарской конституции Органические регламенты. Советский историк И. В. Козьменко, автор ряда интересных работ по истории Болгарии, пишет, что, "предлагая Органический регламент 1831 г. в качестве образца, Черкасский, несомненно, хотел как можно более ограничить народное представительство. Он рассчитывал и в Болгарии найти опору в несуществующем там боярстве. В этом сказалось незнание исторических условий Болгарии"⁵⁹ . Еще во время войны, в 1878 г., русское

⁵⁴ АВПР, ф. Главный архив. Политотдел, д. 2 (1878), л. 273 - 273 об. В переписке между рядом русских государственных деятелей, которая велась на французском языке, Органический устав переводился как Органический регламент и раньше (см. "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Т. 1. М. 1961, стр. 490), однако у нас нет данных, могущих свидетельствовать, что и тогда подразумевался Органический регламент Молдавии и Валахии.

⁵⁵ Муратов. Указ. соч., стр. 373 - 399.

⁵⁶ АВПР, ф. Главный архив. Политотдел, д. 2 (1878), л. 274. Здесь же дается лестная характеристика деятельности Киселева в Молдавии и Валахии: "Бессмертный труд нашего графа Киселева Органический регламент княжеств Молдавии и Валахии пользовался такою историческою известностью, что применение его к устройству созданного нами Болгарского княжества представлялось наиболее целесообразным" (там же, л. 273).

⁵⁷ Н. Р. Овсяный. Указ. соч., ч. 2, стр. 47.

⁵⁸ "Сборник материалов по гражданскому управлению и оккупации в Болгарии в 1877 - 78 - 79 гг.". Вып. 3, стр. 7. Кстати сказать, во многих зарубежных работах, посвященных деятельности русской администрации в Дунайских княжествах, предпринимались попытки показать мероприятия Киселева как нечто отличное от предписаний правительства, что также противоречило действительности (подробнее об этом см.: В. Я. Гросул. Реформы в Дунайских княжествах и Россия (20 - 30-е годы XIX в.), стр. 290 - 291).

⁵⁹ И. В. Козьменко. Первоначальные проекты Тырновской конституции. "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Сборник статей. М. 1953, стр. 231.

управление упрекали в том, что оно не знает действительного положения в Болгарии⁶⁰ . В связи с этим ряд деятелей русской администрации (например, И. Иванюков) поместил в русских газетах опровержения, доказывая беспочвенность этих упреков. Они писали, что русское управление еще до переезда в Болгарию тщательно изучало положение в стране, что специальная комиссия подготовила и отпечатала несколько выпусков "Материалов для изучения Болгарии" и т. д.⁶¹ . В составе русской администрации находилось несколько болгар и работников русских консульств на Востоке, которые хорошо были знакомы с положением на местах. Кстати, Киселева также обвиняли в незнании Молдавии и Валахии, хотя он там провел пять лет и среди его сотрудников было много молдаван и валахов. Дело, конечно, не в деталях, а в том, что и Киселев и Черкасский хорошо осознавали свои классовые интересы. Черкасский видел, что в Болгарии нет класса болгар- феодалов, и понимал, что будущая болгарская конституция по своей классовой сущности не будет боярской⁶² .

Когда Черкасский писал о реформах Киселева, то хотел тем самым подчеркнуть, что в Болгарии необходимо выработать конституцию как таковую, установить конституционный строй. Подобный взгляд далеко не был общепринятым, и среди русских государственных деятелей имелось немало таких, которые выступали не только против конституции в России, но и против конституционного правления вообще. Даже после Берлинского трактата русский генеральный консул в Филиппополе А. Церетелев писал, что конституционное управление будет величайшим несчастьем для болгар⁶³ . Выступали против конституции и определенные круги болгарской буржуазии. Один из их лидеров, П. Палаузов, отмечал: "Я, равно как и некоторые воспитывавшиеся в России болгары, не принадлежу к той фракции, которая мечтает о конституции"⁶⁴ . В таких условиях самой главной задачей Черкасского и его сторонников было окончательно убедить правительство в необходимости для Болгарии основного закона, и в этом им большую помощь оказал молдаво-валашский пример. Реформы в княжествах были для Черкасского прецедентом, которым он и воспользовался⁶⁵ .

На различных этапах деятельности российской администрации в Болгарии опыт киселевских реформ использовался по-разному. Первоначально Черкасский обращался к нему как для построения администрации, так и для руководства ее деятельностью. Ознакомление с местными условиями, трудности военного времени вынудили руководителя русской администрации попытаться расширить свои полномочия и круг решаемых вопросов. В этой обстановке киселевские реформы скорее являлись основой для разрешения новых проблем. Как авторитет, они использовались и в международном плане. После Берлинского конгресса внимание к прошлому опыту несколько ослабло.

На новом этапе деятельности русской администрации в Болгарии киселевские реформы продолжали быть примером и опорой. При рассмотрении Органического устава важно определить, какие принципы

⁶⁰ См. Е. Утин. Заметки и воспоминания о Болгарии во время войны. "Вестник Европы", 1878, кн. 2.

⁶¹ Многие вырезки из газет имеются в архиве Черкасского. ОР ГБЛ, ф. 327, разд. I, папка 58, д. 1.

⁶² Г. Д. Тодоров. Временното русско управление в България през 1877 - 1879. София. 1958, стр. 189.

⁶³ Н. Р. Овсяный. Указ. соч. 4. II, стр. 53 - 54.

⁶⁴ В. Д. Конобеев. Материалы о национально-освободительном движении в Болгарии накануне русско-турецкой войны. "Освобождение Болгарии от турецкого ига". Сборник статей, стр. 319.

⁶⁵ О том, что Черкасский не мыслил будущий устав Болгарии как слепое подражание Органическим регламентам, свидетельствует выписка им конституций Сербии, Румынии и Греции, опыт которых он предполагал использовать (Д. Г. Анучин. Указ. соч. "Русская старина". Т. 87 (1896), ч. VII, стр. 80).

были положены в его основу. Процесс разработки Органического устава почти полностью повторял подготовку и принятие Органических регламентов. Так же, как и последний, проект основного закона был первоначально составлен на месте, затем отослан в Россию, где он был изучен в соответствующих государственных учреждениях. После этого в Петербурге была создана специальная комиссия под председательством князя С. Н. Урусова (при рассмотрении проекта Органических регламентов в Петербурге работала комиссия под председательством Д. В. Дашкова), которая подробно изучила представленный проект и внесла некоторые поправки. Измененный таким образом проект был представлен на рассмотрение собрания местных жителей - болгар, которые утвердили его, внеся некоторые поправки. Такие же этапы наблюдались и при выработке Органических регламентов.

Общие принципы, положенные в основу Органического устава (это мы можем с полным основанием сказать и о Тырновской конституции), почти без исключения совпадают с подобными же принципами, лежавшими в основе Органических регламентов⁶⁶ . В обеих конституциях провозглашался принцип разделения властей законодательной от исполнительной, судебной от административной⁶⁷ . Но это было, конечно, сходство по форме, а не по существу. Органические регламенты предоставляли власть феодальному классу, боярам, которые вместе с духовенством и незначительным числом представителей буржуазии получали право избирать господаря, вместе с духовенством заседали в Обычном собрании - высшем законодательном органе и т. д.

Воздействие молдаво-валашских реформ можно усматривать и в том, что в Болгарии так же, как и в Дунайских княжествах, вначале выработали и приняли конституцию, а затем уже стали решать вопрос о князе. Следовательно, влияние одних реформ на другие на разных этапах было различным и его нельзя преувеличивать. Вместе с тем, конечно, это влияние было не случайным, а являлось составной частью общей политики России на Балканах.

Связь между реформами в Дунайских княжествах и Болгарии является лишь одним из эпизодов конституционалистской политики России на Балканах, она свидетельствует о долговременности и целенаправленности этой политики. Для соответствующих балканских стран указанные реформы означали значительное продвижение вперед. Они сыграли большую роль в их политическом возрождении, оставили неизгладимый след в социально-экономических отношениях и культуре, способствуя убыстрению капиталистического развития.

Конституции, введенные на Балканах при активном содействии русского правительства, имели определенный отзвук и в России. Реформы на Ионических островах способствовали оживлению либеральных настроений в России в первый период царствования Александра I; реформы в Дунайских княжествах повлияли на проведение ряда мероприятий на окраинах России (например, в Бессарабии), а также на реформу государственных крестьян; преобразования в Болгарии заметно усилили конституционные настроения в русском обществе в конце 70-х - начале 80-х годов XIX века. Таким образом, конституционалистская политика русского правительства на Балканах имела обратное влияние и на саму Россию.

⁶⁶ Д. Георгиевский. Гражданское управление в Болгарии в 1877 - 1879 гг. СПБ. 1882, стр. 14 - 15.

⁶⁷ Сто лет назад П. В. Долгоруков писал, что, находясь в Молдавии и Валахии, "генерал Киселев имел возможность дать широкий размах своим либеральным принципам, и "органический статут", выработанный при нем, был настолько хорош, насколько было возможно по соседству с империей Николая I и исходило от его же адъютанта" (П. В. Долгоруков. Петербургские очерки. 1860 - 1867. М. 1934, стр. 161).

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Я. ГРОСУЛ:

Комментарии: