Условия 20-х годов в нашей стране вызывали к жизни новый тип критико-библиографического периодического издания - журнал "литературы, искусства, критики и библиографии" (как было обозначено в подзаголовке) "Печать и революция" (1921 - 1930 гг.). В его редакционную коллегию входили нарком просвещения А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, руководители Госиздата Н. Л. Мещеряков, И. И. Скворцов-Степанов. До середины 1929 г. ответственным редактором журнала был член Центральной редакционной комиссии Госиздата известный литературный критик В. П. Полонский. Постепенно журнал становится ведущим критико-библиографическим и информационным изданием (другие либо сократили свой тираж, либо, например, журнал "Книга и революция", вовсе перестали существовать¹ ).

Редакция журнала стремилась освещать на его страницах злободневные проблемы культурной революции, активно участвовать в ее проведении, в формировании новых кадров советской интеллигенции. Это и определило его специфику как журнала энциклопедического характера² . Больше всего места в нем отводилось статьям по вопросам литературы, книгоиздательства, частично - философии. Исторических статей было напечатано немного, но в отделе "Отзывы о книгах" помещались рецензии на труды по истории. Эти рецензия в значительной степени и дают возможность судить о линии журнала в освещении вопросов изучения отечественной истории.

Авторами статей, рецензий, обзоров литературы по русской истории стали видные деятели революционного движения, которые внесли заметный вклад в марксистско-ленинскую историческую науку. Это А. Я. Аросев, Ф. Я. Кон, П. Н. Лепешинский, Н. Л. Мещеряков, С. И. Мицкевич, В. И. Невский, М. С. Ольминский, С. А. - Пионтковский, А. В. Шестаков. Среди авторов были и участники социал-демократического движения, примыкавшие к меньшевикам, но после Октября порвавшие с ними, - Б. И. Горев, А. А. Дивильковский, Д. Ф. Сверчков и др. Сотрудничали в журнале и ученые, принадлежавшие до революции к прогрессивному, демократиче-

¹ ЦГАОР СССР, ф. 395, оп. 9, д. 212, лл. 19 - 22; оп. 10, д. 28, лл. 2 - 4.

² Э. В. Гольцева. Вопросы книгоиздательского дела в журнале "Печать и революция". "Книга. Исследования и материалы". Сборник XIX. М. 1969. С 1929 г. журнал перешел целиком на литературно-искусствоведческую тематику. Ссылки на журнал даются в тексте.

стр. 129

скому течению в русской исторической науке, - В. И. Пичета, В. В. Сторожев. Не раз выступали в журнале по вопросам истории освободительного движения М. М. Клевенский, Б. П. Козьмин, М. В. Нечкина. По вопросам истории России высказывались также представители советской литературы и литературоведения - Л. Гроссман, Н. Пиксанов, Г. Серебрякова, Д. Фурманов. Таким образом, состав авторов свидетельствует о том, что к сотрудничеству в журнале в основном привлекались известные в 20-е годы представители развивающейся советской исторической науки (названные выше авторы написали почти 2/3 опубликованных в журнале материалов по проблемам истории, главным образом рецензий).

Программную статью "Свобода книги и революция" написал для журнала А. В. Луначарский (1921, кн. 1). Она была как бы отповедью примкнувшему к группе "рабочей оппозиции" Г. И. Мясникову, выступившему с требованием провозгласить в стране свободу печати и слова для всех - от монархистов до анархистов. "Мы самоубийством кончать не желаем и потому этого не сделаем", - писал, отвечая Мясникову, В. И. Ленин³ . В статье "О задачах журнала "Печать и революция" (1920, кн. 1) В. П. Полонский подчеркнул, что культурное строительство связано с большим историческим периодом, и это следует учитывать, оценивая наследие прошлого и используя его. Народ, говорилось в статье, ждет новых книг по всем отраслям здания, чтобы лучше почувствовать те глубокие перемены, которые внесла революция в жизнь страны; такие книги надо пропагандировать, чтобы помочь широкому кругу читателей правильно понять и оценить их.

В то время особенно остро ощущалась нужда в книгах по истории. О них в журнале рассказывалось в особом разделе - "История", состоявшем в течение нескольких лет из самостоятельных рубрик "Русская история" и "История революционного движения в России", что свидетельствует о глубоком интересе редакции к истории классовой борьбы. Проблемы истории советского общества, прежде всего истории партии, разработку которых начали в 20-е годы историки-марксисты, также нашли отражение в критико-библиографической части журнала. Однако по содержанию малочисленных заметок-рецензий трудно определять точку зрения и линию журнала в сложных вопросах истории партии, революции и гражданской войны, поэтому в настоящем обзоре рассматривается лишь один вопрос - как на страницах журнала отражалась история дооктябрьского периода.

Среди выходивших в 20-е годы книг значительное место занимали документальные публикации и мемуары, освещавшие историю России, и прежде всего русского освободительного движения. Журнал "Печать и революция" оперативно откликался на эти издания. В критических статьях и заметках остро ставился вопрос о назначении и характере публикаций различных документальных материалов. Положительными сторонами отдельных изданий признавались обдуманный отбор материала для публикации и его систематизация в сборниках. В связи с этим журнал поднял вопрос о роли составителей сборников документов: должен ли составитель только систематизировать материалы или же и отбирать те из них (а может быть, даже лишь фрагменты из документов), которые ему кажутся интересными. Во многих рецензиях проводилась мысль, что публикация должна быть предельно точной и полной, а субъективизм составителя недопустим.

Высоко была оценена в журнале источниковедческая работа подготовителей издания материалов о восстании декабристов (1926, кн. 2, стр. 173 - 174; 1927, кн. 1, стр. 152 - 153). Особую похвалу заслужил не потерявший и до сих пор своего научного значения 8-й том издания дел следственной комиссии - "Алфавит декабристов". Рассмотренная в том же плане книга М. Лемке "Политические процессы в России" вызвала у Б. П. Козьмина (1924, кн. 1, стр. 218) резкое осуждение. Рецензент писал, что это лишь систематизированное собрание документов, никакому научному анализу не подверженное, и поэтому его нельзя признать ни публикацией документов, ни научным сочинением.

В 20-е годы горячо обсуждался вопрос о читательском "адресе" изданий: слишком велик был разрыв между проблематикой научных исследований специалистов и возможностями усвоения научных знаний самыми широкими массами

³ В. И. Ленин. ПСС. Т. 44, стр. 79.

стр. 130

трудящихся. Авторы, составители и редакторы многих книг нередко этого не учитывали. В то время выходило в свет немало сборников документов о деятельности группы "Освобождение труда", о съездах и конференциях большевистской партии, о работе местных партийных комитетов, об отдельных профессиональных революционерах. Положительно оценивая эти издания, журнал в то же время предъявлял к ним высокие издательские и редакционные претензии, в частности требование предпосылать публикациям серьезные, глубокие вводные статьи с характеристикой источников (1925, кн. 3, стр. 217 - 218; 1928, кн. 1, стр. 152 - 154). Составители некоторых сборников мало внимания уделили комментариям и указателям, поэтому во многих рецензиях проводилась мысль: хотя документы отечественной истории, особенно истории классовой борьбы, сами по себе интересны массовому читателю, необходимо помочь ему пользоваться ими. Крупнейшим недостатком вводных и "аналитических" статей, сопровождавших публикации документов, журнал считал то, что научным работникам эти статьи ничего не дают, а широкому кругу читателей недоступны из-за сложности, иногда "наукообразности" и большого объема. С одобрением встретил журнал публикацию документов, к которым до революции у исследователей не было доступа. Положительно оценивая подготовленный Е. Е. Колосовым сборник "Государева тюрьма - Шлиссельбург" (с предисловием Н. А. Морозова), М. М. Клевенский (1924, кн. 5, стр. 199 - 200) подчеркнул важный для исследователей момент: донесения охранки удачно сопоставляются в сборнике с письмами и воспоминаниями заключенных.

Широко были представлены в журнале критические заметки о мемуарной литературе. Из множества воспоминаний революционеров положительную оценку получили лишь те, авторы которых действительно хорошо знали настроения, намерения и планы широкого круга представителей освободительного движения в России, например, воспоминания Н. А. Чарушина, одного из рядовых участников революционного народнического движения 70-х годов (1927, кн. 1, стр. 155 - 157). Правильность этой оценки подтверждается тем, что воспоминания Н. А. Чарушина изданы в наши дни отдельной книгой⁴ .

Требования, которые журнал предъявлял к мемуарной литературе, четко сформулированы в рецензии В. П. Полонского на книгу М. Лемке "250 дней в царской ставке (25 сентября 1915 г. - 2 июля 1916 г.)", вышедшую в 1920 году. В рецензии говорится, что публикация воспоминаний буквально с первых же страниц вызывает "возмущение" и "совершенное негодование". Это не мемуары, а сборник случайных документов, объединенных "авторскими деталями". Нет даже намека на критическую их оценку. "Архивной трухой" набил автор свою книгу, он наблюдал лишь поверхность явлений, внешний характер взаимоотношений между людьми, что-то делавшими перед его глазами. "Чудовищной" и "недопустимой" небрежностью, "растратой народного достояния" называет Полонский выпуск этой книги в неотредактированном и несокращенном виде. Методологически неверным считает он утверждение, будто для истории нет лишних и ненужных фактов (1921, кн. 1, стр. 108 - 111). В то же время в одной из рецензий отмечалось, что в некоторых дневниках и мемуарах отдельные факты могут, конечно, показаться несущественными подробностями частной жизни, но в своей совокупности они иногда дают яркую картину. Так, из опубликованных в Берлине дневников Николая II вырисовывается с помощью деталей обыденной жизни психологический портрет последнего самодержца во всем его ничтожестве (1924, кн. 1, стр. 212 - 213). Некоторых мемуаристов журнал упрекал за то, что они не дают характеристики эпохи. Выдвигалась также мысль о необходимости подытожить накопленный благодаря изданию мемуаров материал, что особенно важно для понимания неподготовленным читателем общей картины революционного движения (1922, кн. 1, стр. 244 - 245; 1923, кн. 4, стр. 200).

Среди мемуарной литературы немалое место принадлежало запискам, дневникам, воспоминаниям, посвященным царским тюрьмам, каторге, ссылке. Большая часть этой литературы положительно оценивалась журналом, особенно те книги,

⁴ Н. А. Чарушин. О далеком прошлом. Из воспоминаний о революционном движении 70-х годов XIX века. М. 1973.

стр. 131

авторами которых были" люди, испытавшие на себе всю тяжесть гнета царского режима. Эти источники обладали впечатляющей эмоциональной силой. Их воспитательное значение подчеркнул Д. А. Фурманов: "На таком живом и убедительном материале еще крепче закаляется воля к борьбе"(1926, кн. 1, стр. 189). Образцом подобной литературы была названа книга В. Фигнер "Запечатленный труд" (1923, кн. 1, стр. 184).

В журнале был поднят вопрос о требованиях, предъявляемых к учебным пособиям: бережное отношение в хрестоматии к источнику, научный комментарий к нему, четкая формулировка вопросов, на которые в той или иной степени отвечает текст источника. К недостаткам хрестоматийных изданий журнал относил неправильное распределение материала. В одной из книг, например, 70 страниц было посвящено славянофилам и западникам, 15 - декабристам, и только 2 - петрашевцам (1926, кн. 2, стр. 168; 1924, кн. 5, стр. 206).

Журнал давал оценку и той научной литературе, которая, выходя из-под пера историков буржуазной школы, затрагивала принципиальные вопросы науки или содержала важный фактический материал. В этом отношении примечательны отзывы на книги по истории периода феодализма. Рецензируя книгу Н. П. Павлова-Сильванското "Феодализм в Древней Руси" (Птгр. 1924), А. И. Неусыхин (1924, кн. 1) отмечал, что главной заслугой историка является "открытие" им существования особого, феодального периода развития России, однотипного с социально-экономическим строем стран Западной Европы. Рецензент приводит высказывание автора предисловия М. Н. Покровского о политическом значении выводов Павлова-Сильванского, разрушившего славянофильские представления ряда историков. Хотя и не совсем четко, в рецензии указывалось и на слабые стороны исследования, в частности, отмечалось, что феодальный строй автор сводит к сумме политико-юридических учреждений. "Павлов-Сильванский был пионером в деле изучения русского феодализма, - резюмирует рецензент. - Отсюда следует лишь тот вывод, что продолжение работы по изучению русского феодализма есть настоятельная потребность русской исторической науки" (стр. 210).

Наиболее подробными и содержательными были выступления журнала по вопросам истории классовой борьбы. В связи с выходом в свет книги С. Ф. Платонова "Образы прошлого. Борис Годунов" (Птгр. 1921) с резкой рецензией выступил М. Н. Покровский (1921, кн. 2). Он заявил, что эту книгу в условиях страшного голода на, бумагу попросту не следовало печатать, поскольку Платонов, игнорируя даже свои прежние сочинения, замалчивает явления и факты классовой борьбы, отрицая в своем новом сочинении классовую политику, подменяет ее действиями отдельных лиц или внеклассовых учреждений. М. Н. Покровский подчеркивал классовый характер политики Годунова (считая, правда, ее буржуазной). Отход Платонова от прежних взглядов рецензент объясняет тем, что этот историк в новой книге выражает интересы своего класса - буржуазии, которой необходимо индивидуалистическое истолкование исторических событий. Признание, что историю делают классы, для буржуазии равносильно "классовому самоубийству". Хотя Платонов отгораживается от Н. М. Карамзина, отмечал М. Н. Покровский, взгляды дворянского историка возрождаются в книге о Борисе Годунове. Это и другие выступления М. Н. Покровского с критикой книг историков старой школы имели важное значение для борьбы против буржуазной историографии⁵ . Оценивая книгу В. И. Пичеты "История крестьянских волнений в России" (Минск. 1923), журнал (1923, кн. 7, стр. 196 - 197) отмечал ее компилятивный характер, фактологическую неполноту и отсутствие в ней анализа событий. В то же время рецензент (В. Дитякин) считал книгу полезной как справочное издание, поскольку в работах по истории классовой борьбы ощущалась большая нужда.

Когда были опубликованы лекции М. Н. Покровского "Борьба классов и русская историческая литература", журнал положительно оценил их (19 - 24, кн. 4). Редакция не сумела правильно в них разобраться. Резкую критику курса лекций дал

⁵ Ср. Г. Д. Алексеева. Октябрьская революция я историческая наука (1917 - 1923 гг.). М. 1968, стр. 241 - 242; О. Д. Соколов. М. Н. Покровский" и советская историческая наука. М. 1970, стр. 226.

стр. 132

орган ЦК ВКП(б) журнал "Большевик"⁶ . На его страницах впервые были подвергнуты критическому разбору теория "торгового капитализма" и другие ошибочные положения М. Н. Покровского.

Неоднократно в журнале высказывается мнение о необходимости научной разработки историками-марксистами разных сторон социально-экономической истории России. С одобрением журнал рассматривает труд М. Н. Покровского "Русская история - в самом сжатом очерке", в котором популярно дано объяснение исторического процесса, в том числе событий феодального периода в России. Рецензент первых двух частей книги называет ее "цельным монолитом". Впервые, отмечалось в рецензии, широкие народные массы получили книгу, в которой прошлое освещено с позиций исторического материализма, показана закономерная смена общественно-экономических формаций. Книга пронизана духом классовой борьбы. "Святой огонь" революционности сочетается в ней с "превосходным научным багажом". Автор рецензии (В. Н. Сторожев) подчеркивает значение работы для пропаганды научных знаний. В рецензии В. Дитякина, посвященной третьей части работы, особо отмечалось, что М. Н. Покровский объясняет, а не рассказывает, вскрывает корни процесса, а не дает хронику движения (1921, кн. 1, стр. 107 - 108; 1924, кн. 4, стр. 217 - 218)⁷ . Ошибочная трактовка некоторых проблем русской истории, объяснить которую можно определенной незрелостью, несовершенством мировоззренческих позиций М. Н. Покровского, тогда не могла быть вскрыта, поскольку эти проблемы не были еще разработаны.

На страницах журнала ученые-марксисты выступали против идеализма в историографии. Особенно отчетливо он прослеживался в работах А. С. Лаппо-Данилевского, Р. Ю. Виппера, Н. А. Бердяева и др., которые преимущественно на материале истории феодального периода в России, истории государства объективно оправдывали любые войны и реакцию, принижали борьбу народных масс и т. п. Критикуя представителей буржуазной науки, журнал подчеркивал ограниченность тематики их работ, стремление к изложению факта без его анализа, отсутствие научных обобщений. Обозревая работы по истории народных движений крепостнической эпохи, написанные реакционными буржуазными и мелкобуржуазными меньшевистско-эсеровскими историками, журнал отмечал, что от труда Покровского их отличает неумение вскрыть причины, лежавшие в основе крестьянского движения, отсутствие у них интереса к изучению экономической обстановки, слабая научная база (1923, кн. 5, стр. 190; 1924, кн. 1, стр. 219; кн. 4, стр. 218 - 219).

Советские "историки 20-х годов, накапливая и научно осмысливая исторический материал, разоблачали меньшевистские концепции, противопоставляя им марксистско-ленинское понимание истории пролетарского движения. С точки зрения борьбы искровцев с "экономистами" оценивалась журналом Ростовская стачка 1902 т., показавшая, что в силу объективных условий рабочая масса стихийно переходит от чисто экономической борьбы к политической. В этом, подчеркивал автор (В. Полянский), заключается самый убедительный аргумент против "экономизма" (1922, кн. 6, стр. 219). Не раз выдвигалось журналом положение об общероссийском значении отдельных крупных выступлений рабочего класса на местах. Так, положительную оценку (1925, кн. 2, стр. 203 - 204; 1926, кн. 4, стр. 157) заслужила книга А. Тюшевского "К истории забастовки и расстрела рабочих на Ленских приисках" (Птгр. 1921). Стремление рассматривать частное явление, событие как органическое следствие общего, закономерного проявляется во многих журнальных рецензиях.

Среди работ по истории рабочего класса конца XIX - начала XX вв., вышедших в 20-е годы, одобрительной оценки удостоены те, в которых использовался широкий круг документальных материалов; характеризовалась историческая обстановка; определялось место того или иного события, явления в общем ходе развития классовой борьбы; прослеживались объединительные тенденции в развитии

⁶ "Большевик", ,1924, N14, стр. 139 - 141. Ср. О. Д. Соколов. Указ. соч., стр. 191 - 192.

⁷ Ср. О. Д. Соколов. Указ. соч., стр. 155.

стр. 133

рабочего движения. Положительной стороной многих сборников статей и документов о рабочих союзах, группах, кружках признавалось то, что на их материалах можно проследить преемственность рабочих социалистических организаций от 70-х годов XIX в. до Октябрьской революции (см., например, 1922, кн. 8, стр. 171). Похвально отзывается журнал (1922, кн. 2, стр. 289 - 290) о книге В. И. Невского "Южно-русский рабочий союз в г. Николаеве в 1897 г." (М. 1922), который, по утверждению автора, сыграл важную роль в подготовке социал-демократической партии.

Резкой критике подвергались работы мелкобуржуазных "теоретиков" по истории рабочего движения и партии. Так, В. И. Невский, рассматривая работу Л. Мартова "История российской социал-демократии. Период 1898 - 1907 годы" (М. -Птгр. 1922), отмечает отсутствие у автора объективности, особенно тогда, когда речь идет о В. И. Ленине (1923, кн. 2, стр. 160). На вопрос: нужно ли печатать подобного рода литературу? - журнал отвечал, что делать это в отдельных случаях полезно, но адресовать ее следует не массовому читателю, а специалисту-историку. В таких работах отражается широкая и поучительная картина "сумерек старой России", преломление происшедших событий в сознании авторов, находившихся во вражеском стане (см. 1923, кн. 1, стр. 178; кн. 7, стр. 198).

Через многие материалы журнала проходит мысль о необходимости создания научной истории революции и РКП(б) (см., например, 1922, кн. 7, стр. 242 - 243). Чтобы предпринять такой труд, нужна огромная подготовительная работа по сбору документального материала, его осмыслению. Поднимался также вопрос об использовании архивов отдельных фабрик и заводов, о широком освещении жизни и деятельности героев революции, большевиков-ленинцев, что, как постоянно подчеркивалось в журнале, имеет огромное агитационное, политико-воспитательное значение. Не случайно поэтому иногда рецензировались небольшие популярные брошюрки по истории революционных событий. Со всей строгостью, например, оценивал журнал рекомендательный указатель книг, брошюр и статей по вопросам революционного движения, обвиняя составителя в отступлениях от положений исторического материализма, в частности, в сужении понятия "революционная борьба" (1923, кн. 2, стр. 158 - 159).

Важным критерием партийного подхода к освещению исторических событий журнал считал творческое использование ленинского теоретического наследия. В статье "Что сделано по истории революционного движения за десять лет (1917- 1927)?" (1927, кн. 8) В. И. Невский отмечал, что главным событием этого десятилетия было издание источников (публикации Центрархива, Истпарта), то есть то, за что постоянно ратовал журнал. Уделяя наибольшее внимание пролетарскому этапу революционной борьбы, журнал откликался также на книги и брошюры, посвященные ранним этапам освободительной борьбы, требуя от исторической литературы сочетания научности с доступностью. Журнал выступает за то, чтобы историю освободительного движения в России изучали как можно шире и глубже. Поэтому с особой нетерпимостью относится он к вульгаризаторству и примитивизму в работах по этой проблеме. П. Н. Лепешинский осудил автора книги об А. Н. Радищеве⁸ за то, что тот "переводил" на современный язык и объяснял буквально каждый абзац оды "Вольность", но вместе с тем не воспользовался случаем пояснить читателю, почему республиканские идеи Радищева и его лозунги о народовластии, об освобождении крестьян от крепостной зависимости и т. д. долгое время не претворялись в жизнь. Об идеях Радищева, отмечает рецензент, рассказывалось в книге без "исторической перспективы" (1921, кн. 3, стр. 198). Подобные упреки авторам, освещавшим интересовавшие их сюжеты вне связи с исторической обстановкой, встречаются в журнале неоднократно.

Немарксистским подходом к истории называет М. В. Нечкина попытку Г. Чулкова дать психологические портреты лишь тех декабристов, которые пришлись ему "по душе". Они оказываются оторванными от своей среды, "обескровливаются" и "без жизни и красок" предстают перед читателем "бледной тенью" (1926, кн. 3, стр, 174 - 175). С тех же позиций осуждается и "драматический этюд" П. Е. Ще-

⁸ Ник. Ашешов. А. Н. Радищев. Первый русский республиканец. Птгр., 1920.

стр. 134

голова о П. Г. Каховском. Резко и не всегда справедливо, как показали позднейшие исследования советских историков, развенчивая поведение декабристов на следствии, автор рецензии П. Н. Лепешинский в то же время делает важный вывод: поведение их (признания, покаяния, иногда - просьбы о помиловании) есть "естественное последствие" "всякой революционной драмы, не опирающейся на глубокие массовые движения" (1921, кн. 3, стр. 199 - 201).

Несколько выступлений журнала связано с выходом в свет воспоминаний и очерков о петрашевцах. В книгах, изданных в 1920 - 1924 гг., была слаба источниковая база, отсутствовали характеристики общественно-политических взглядов самого М. В. Буташевича-Петрашевского, кое-где переоценивалась его роль в русском революционном движении. Однако в 1927 г. журнал отметил некоторый сдвиг в исследовании истории кружка петрашевцев: попытку подойти к ней с марксистских позиций, изложить как их социально-философские взгляды, так и практическую социально-экономическую программу, выяснить социальные корни движения. Справедливо ставился и вопрос: можно ли петрашевцев рассматривать как единое в идеологическом отношении целое? (1922, кн. 6, стр. 230; 1927, кн. 6, стр. 160 - 161).

Деятельность революционных демократов России недостаточно освещалась в литературе тех лет. Еще в 1925 г. журнал констатировал слабую изученность роли Н. Г. Чернышевского, Д. И. Писарева и общественного движения 60-х годов XIX в. в целом. Надо учесть, что в середине 20-х годов в работах М. Н. Покровского роль Чернышевского в революционном движении определенно преуменьшалась. Правда, уже в 1928 г. и в этом направлении наметился сдвиг (1925, кн. 3, стр. 215 - 216; 1928. кн. 6, стр. 192 - 193).

Журнал "Печать и революция" начал выходить в свет в то время, когда партия вела борьбу против троцкистов и других оппозиционных групп, в том числе, против так называемой "рабочей оппозиции". Идеи и лозунги последней находились в прямой связи с идеями и лозунгами мелкобуржуазной анархической контрреволюции. Поэтому в научных исследованиях оживился интерес к истории анархизма в России. "Наша революционная литература отдала должное Бакунину, - отмечалось в обзорной статье журнала в 1921 году. - Его изучают и о нем пишут с одинаковым интересом и вниманием как анархисты, так и марксисты". Журнал предоставлял свои страницы и ученым-марксистам и деятелям анархо-синдикализма. Суровой критике в обзоре подвергся биографический очерк жизни и деятельности Бакунина, написанный В. Черкезовым. Журнал осудил автора за субъективизм, "панегирическое", "восторженное отношение" к личности Бакунина и его идеям, с одной стороны, и за неправильную оценку личности и деятельности К. Маркса, с другой. Резкую отповедь получили и другие сочинения анархического толка.

В работах марксистских авторов журнал отметил общую положительную черту - стремление к объективности, однако в обзоре указывалось, что в отдельных случаях и в серьезных исследованиях наблюдается отход от нее. В литературе 20-х годов велась дискуссия, которая обнаружила недостатки изучения фактической стороны деятельности Бакунина и публикации источников; были выявлены и принципиальные ошибки в трактовке некоторых вопросов. В статье Б. Горева "Бакунин в новейшей литературе" (1921, кн. 2, стр. 73 - 78) отмечается стремление авторов некоторых работ выступить в качестве адвокатов в такой "неприятной истории", как покаянная "Исповедь" Бакунина, обращенная к Николаю I, и прошение о помиловании, поданное на имя Александра II. Автор книги изображал Бакунина "прямым родоначальником современных коммунистов" и даже первым "изобретателем" "советской системы". Журнал отрицательно отнесся к столь грубой модернизации понятий и к искажению исторических фактов. "Никакие смягчающие обстоятельства, никакие указания на характер эпохи и т. п. не могут уменьшить того пятна, какое эти факты кладут на историческую репутацию Бакунина", - писал журнал.

После публикации в 1921 г. "Исповеди" Бакунина в журнале появилась статья лидера анархо-синдикализма И. Гроссмана-Рощина. В той же книжке журнала выступил еще один представитель анархизма - А. А. Боровой. "Это не зда-

стр. 135

чит, конечно, что редакция согласна с их взглядами вообще и с трактовкой "Исповеди" в частности", - подчеркивалось в примечании. Гроссман-Рощин вынужден был признать полную внутреннюю моральную катастрофу Бакунина и тот факт, что он не создал научной теории общественного развития. А. А. Боровой вообще отвергал всякую критику своего кумира. Он утверждал, что "Исповедь", документ 1851 г., принадлежит Бакунину, еще далекому от анархизма (1921, кн. 3, стр. 44 - 58, 202 - 207). Между тем известно, что уже в период революции 1848 г. у него начали складываться анархистские взгляды: он, призывал, к безбрежной "анархии", категорически отрицал необходимость всякого государства, проявлял неразборчивость в средствах борьбы⁹ . В целом журнал не сумел противопоставить тенденциозным, немарксистским или просто ошибочным в отдельных положениях работам о Бакунине принципиальную точку зрения, отметив, правда, что для этого нужны новые исследования (1921, кн. 3, стр. 207). Верный своей линии акцентировать внимание на источниковой базе исследований, журнал отметил также недостаток документальных публикаций, посвященных Бакунину (1924, кн. 1, стр. 214).

Высказывался журнал и по поводу публикаций материалов о П. А. Кропоткине. Издание его записки "Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?", написанной в 1873 г., позволило установить, что его "анархо-коммунистическое" мировоззрение сложилось уже в первой половине 70-х годов XIX в. (1922, кн. 2, стр. 296 - 297). О Кропоткине, писал Б. Горев, надо говорить только с учетом широкого исторического фона (1925, кн. 4, стр. 223 - 225).

Хотя в 20-е годы вышло в свет немало публикации и исследований о народническом движении и журнал откликался на них,, выявить какой-либо определенный подход редакции к этой тематике довольно трудно. Основная мысль журнальных выступлений - это необходимость глубже изучать историческую обстановку, породившую народничество, генезис его идей (1921, кн. 1, стр. 118 - 120; 1922, кн. 6, стр. 217 - 219, и др.). Больше всего выходило литературы о народовольцах, об их террористической деятельности. Особо отметил журнал ценность, воспоминаний В. С. Панкратова, в которых раскрыта такая сторона деятельности "Народной воли", как пропаганда среди рабочих (1924, кн. 4, стр. 201 - 202), о ней обычно забывали тогдашние исследователи.

В освещении истории России дооктябрьского периода журнал уделял главное внимание разработке проблем классовой борьбы разночинного и пролетарского этапов освободительного движения. Решение этих проблем связывалось с накоплением возможно большего числа источников и научной их классификацией. Нужна была база для исследовательской работы. По рецензиям и статьям, опубликованным в журнале, можно заключить, что еще не все авторы овладели ленинским теоретическим наследием. Отсюда и определенная методологическая слабость, заметная в высказываниях журнала, особенно в отношении конкретных исторических явлений и событий. В некоторых рецензиях вообще трудно обнаружить ясно выраженную точку зрения, по которой можно было бы судить о позиции редакции.

И все же в целом журнал "Печать и революция", несомненно, оставил существенный "историографический" след. Четко прослеживается его линия в вопросах издания исторической литературы для самых широких масс трудящихся." Он приветствовал ее выпуск, однако при условии, что она будет и достаточно популярна и подлинно научна. Журнал способствовал продвижению исторической литературы в массы, критическому ее осмыслению историками-марксистами.

⁹ "Коммунист", 1972, N 16, стр. 117.

Постоянный адрес данной публикации: