В истории изучения каждого более или менее знаменитого археологического памятника всегда есть фигура, открывающая черный список лиц, неосознанно нанесших ему наибольший урон при его изучении. Можно сказать, что для легендарной Трои такой фигурой был Генрих Шлиман, несмотря на то, что именно ему принадлежит честь открытия холма Гиссарлык. В отношении же не менее легендарного Афрасиаба - столицы древней и прославленной Мараканды - такой фигурой, повинуясь непредсказуемым капризам истории, стал французский исследователь Жан Шаффанжон.

Худой славой первый французский археолог, имя которого хорошо известно каждому специалисту, так или иначе соприкасающемуся с изучением Афрасиаба, обязан корифеям советской археологии, посвятившим истории археологического изучения Самарканда целый ряд фундаментальных трудов. Расходясь в некоторых деталях, и В.А. Шишкин, и М.Е. Массон были солидарны в главном: археологические работы, проведенные Шаффанжоном на Афрасиабе, являлись образцом научной некомпетентности и дилетантизма. Так, "патриарх среднеазиатской археологии" М.Е. Массон писал: "Еще менее "серьезными" были.. "раскопки" на том же городище члена французской дипломатической миссии, путешественника, этнографа, археолога и историка М. Шаффанжона (так! - С.Г.) в 1895 г. Им исследовалась цитадель с применением (ради ускорения земляных работ) тогдашней военной техники. По его просьбе ему были откомандированы военные саперы самаркандского гарнизона, заложившие по его указанию в толще цитадели минную галерею, поместившие туда порох, произведшие взрыв и затем осуществившие сбор выброшенных при этом из глубины культурной толщи на поверхность объектов, в основном черепков керамики"(1). В.А. Шишкин, отметив низкое качество произведенных Шаффанжоном археологических работ и "недопустимые приемы раскопок"(2), со ссылкой на того же М.Е. Массона(3), наиболее серьезные упреки в адрес французского исследователя сводит к тому, что последним была куплена и вывезена во Францию знаменитая коллекция Л.С. Барщевского. По словам В.А. Шишкина, именно это и послужило причиной того, что "Археологическая комиссия, узнав об этой продаже, вынесла решение принять особые меры для устранения продажи древностей за границу. По этому поводу в 1889 г. последовало "высочайшее повеление" ("Собрание узаконений и распоряжений правительства", 1889, ? 43, с. 352) и Циркуляр Министерства внутренних дел от 4 мая 1891 г. за ? 10. Циркуляр, отмечая случаи расхищения и вывоза за границу предметов древности, рекомендует допускать раскопки, "как частными лицами, в особенности иностранными учеными, так и равно членами и сотрудниками археологических обществ", "только при условии получения открытых листов Археологической комиссии". Серьезным поводом для этого распоряжения

стр. 118

послужили, несомненно, хищнические раскопки упомянутого Шаффанжона"(4). Однако при более внимательном прочтении в этом небольшом абзаце можно обнаружить хронологическую разноголосицу: если Шаффанжон был в Самарканде в 1894-1895 гг., то тогда почему указ 1891 г. связывается с его именем? Что здесь -полиграфические опечатки или намеренная политизация? И как же в данном случае надо оценивать пионерские исследования французского археолога на Афрасиабе? Очевидно, что образ, созданный советской историографией, даже если допустить, что история с пороховым фугасом - не пустая фантазия, нуждается в определенной корректировке и дополнении.

Краткое жизнеописание Шаффанжона можно обнаружить, что само по себе уже примечательно, в знаменитом словаре французских биографий(5), которое, будучи дополнено сведениями, почерпнутыми из документов, хранящихся в национальных архивах Франции и Узбекистана и в семье путешественника, позволяет под маской черного жупела увидеть иной, отличный от утвердившегося хрестоматийного штампа, образ.

Родившись 7 сентября 1854 г. в департаменте Рона в небольшом городке Арнас в семействе, бережно хранящем традиции виноделия с XII в., Жан Шаффанжон довольно скоро приобрел репутацию человека, который сделал себя сам. Пережив войну 1870 г. в одном из отрядов краснорубашечников Гарибальди и оправившись от ранения, полученного недалеко от Дижона, он в 1873 г. поступает в высшее учебное заведение (L'Ecole Normale Primaire de Villefranche). Через три года, в 1876 г., его в качестве ассистента преподавателя отправляют в Тарар, но, отказавшись от этого поста, молодой человек испрашивает себе разрешение продолжить обучение по курсу антропологии на факультете естественных наук в Лионе (1880-1882) и одновременно, заручившись протекцией своего дяди Клода Бернара, академика Французской академии и весьма известного специалиста в области медицины, становится помощником натуралиста в Лионском музее. Затем - Мартиника, пост профессора естественной истории в лицее Святого Петра, изучение действующего вулкана Монт-Реле, вступление в масонскую ложу "Великий Восток" (1884)(6), трагическая смерть жены и маленького сына и первый запрос в Министерство народного просвещения и изящных искусств с проектом комплексного исследования бассейна реки Ориноко в Южной Америке. С этого момента (1884) начинается иная, связанная с бесконечными переездами и путешествиями, жизнь. 1884-1890 гг. - серия научных экспедиций к истокам реки Ориноко(7); 1894-1895 гг. - исследование Центральной Азии и Сибири; 1898 г. -Восточная Сибирь, Маньчжурия, Корея; 1907 г. - Британская Индия(8).

Как и большинство путешественников того времени, Ж. Шаффанжон в течение своих многочисленных экспедиций, финансируемых, как правило, Министерством народного просвещения и изящных искусств, исследовал самые разные аспекты того, что было принято называть "естественной историей": географические, гидрологические и орографические наблюдения соседствовали с исследованиями флоры и фауны, этнографические описания дополнялись результатами археологических изысканий. Помимо этого, каждая из этих экспедиций преследовала также цель сбора этнографических и естественнонаучных коллекций, которые передавались в Музеум естественной истории. Музей Человека или в Музей Гимэ(9).

Первые же экспедиции по Южной Америке, в одной из которых его сопровождал художник Огюст Моризо(10 )и целью которых, по словам самого Шаффанжона, было "подняться вверх по течению реки, сделать географические описания, изучить нравы и привычки индейского населения, живущего по берегам реки, фауну, флору и геологию бассейна"(11), принесли ему не только славу удачливого путешественника и серьезного исследователя, но и признание в научной среде и на государственном уровне(12). После первых экспедиций по Ориноко он получает Академическую пальму,

стр. 119

золотую медаль и годичную премию 1888 г. Французского географического общества, золотую медаль Дюплекса и серебряную медаль Международной выставки 1889 г., на которой были представлены собранные и привезенные им коллекции. Его кандидатуру представляют для Ордена Почетного легиона. От последнего по политическим мотивам исследователь отказался, но награды правительства Венесуэлы -звание офицера Ордена Освободителя и золотая медаль Министерства народного просвещения - были им приняты(13).

Более того, его научный отчет об исследованиях долины Ориноко был замечен Жюлем Верном, внимательно следившим за всеми географическими новинками, и положен в основу его романа "Великолепное Ориноко" (1898), где Шаффанжон фигурирует в качестве одного из героев. Между писателем и путешественником завязалась переписка, и - ирония судьбы! - если Жюль Верн использовал записки Жана Шаффанжона для своего романа, то последний, согласно семейному преданию, готовясь к путешествию в Среднюю Азию, с тем же, если не с большим вниманием штудировал литературные произведения Жюля Верна "Михаил Отрогов" (1876) и "Клодиус Бомбарнак". Записки репортера, присутствовавшего на открытии великой Трансазиатской магистрали Россия - Пекин" (1892).

После такого блистательного начала исследовательской карьеры Шаффанжону удалось с легкостью получить разрешение и финансовую поддержку Министерства народного просвещения и изящных искусств для путешествия по Центральной Азии. Часть расходов, связанных с экспедицией, взял на себя Люсьен Манжини, с которым Жана Шаффанжона, тоже лионца, связывали не только совместные финансовые и коммерческие проекты, но и самые тесные дружеские отношения и которому также пришлось разделить печальную участь Шаффанжона - стать персоной нон-грата в советской историографии(14). По всей видимости, тесный альянс Люсьена Манжини и Жана Шаффанжона, к которому также примыкал и Габриэль Бонвало, был связан с общими воспоминаниями детства и ранней юности, а впоследствии подкреплен и чисто родственными отношениями. Дочь ближайшего друга и дальнего родственника семейства Манжини, члена Французской академии и крупного специалиста-хирурга, профессора Оллье - Алис вскоре стала супругой Габриэля Бонвало(15), а роскошный замок Манжини был всегда открыт для всех друзей и знакомых семейства, среди которых было немало любителей Востока. Возможно, эти частые и неформальные отношения и подтолкнули Анри Манжини, сына Люсьена, принять участие в центральноазиатской экспедиции Шаффанжона, тем более что сначала, согласно утвержденному в Министерстве народного просвещения и изящных искусств проекту научной миссии, предполагалось, что в составе экспедиции в Центральную Азию будет и Габриэль Бонвало, ближайший друг и наставник Анри(16). Но маршруты Шаффанжона и Г. Бонвало пересеклись лишь в начале, а в экспедиции под руководством Жана Шаффанжона оказались Анри Манжини - натуралист, занятый сбором этнологической и зоологической коллекций(17), и Луи Гай - художник-пейзажист и фотограф, собиравший также ботаническую коллекцию(18).

Не случайным представляется и то, что спонсором этой научной миссии выступил именно лионский коммерсант. Лион, будучи одним из городов, входивших в многочисленные артерии Великого шелкового пути, всегда занимал особое место в отношениях между Францией и Центральной Азией. Характер города, сохранившего на протяжении веков повышенный интерес к этому азиатскому региону, объясняет ряд феноменов: среди французских путешественников, побывавших в Центральной Азии, было немало лионцев; центрально-азиатское искусство всегда занимало видное место на лионских выставках, зачастую устраиваемых коммерческими домами Лиона(19), а также было достаточно хорошо представлено в частных коллекциях. Более того, знаменитый Музей Гиме первоначально был основан именно в Лионе, а сегодня здесь же, в Музее изящных искусств, хранится одна из самых крупных во Франции коллекций

стр. 120

архитектурного декора среднеазиатских памятников(20). Последняя формировалась из коллекций, вывезенных из Центральной Азии французскими путешественниками, но инвентарные книги и этикетаж самих объектов сохранили только имена Шарля-Эжена Ужфальви и Эдвара Блана, хотя более чем вероятно, что в этой коллекции есть и вещи, привезенные во Францию Жаном Шаффанжоном. По утверждению целого ряда специалистов, как западных, так и советских, знаменитая коллекция Л.С. Барщевского была куплена Шаффанжоном на деньги Люсьена Манжини и для Манжини, пользовавшегося славой щедрого мецената(21).

Целью этой научной миссии, по словам самого Шаффанжона, было "изучение Русского Туркестана, прибайкальских территорий и района реки Амур, а также сбор естественнонаучных коллекций для государственных музеев и продолжение исторических и этнографических исследований"(22).

Начальные этапы экспедиции не отличались большой оригинальностью: через Марсель и Константинополь путешественники прибыли в Батум, пересекли Кавказ от Тифлиса до Баку, потом по Каспийскому морю добрались до Узун-Аты, далее по Закаспийской железной дороге, определявшей маршруты практически всех иностранных исследователей, коммерсантов и просто любопытствующих туристов, через Ашхабад, Байрам-Али, Мерв, Бухару, Карши, Самарканд вплоть до Ташкента, куда миссия прибыла к марту 1895 г. Далее было выбрано направление в сторону Чимкента и Аулие-Аты, через туркестанские степи, Пишпек, Токмак и долину реки Чу, в сторону озера Иссык-Куль; затем по реке Чилик экспедиция в мае прибыла в город Верный, где был сформирован караван для дальнейшего путешествия по Семиречью. Поднявшись по долине реки Или до Яркенда и Кульджи, караван, сделав круг по территории горного тянь-шаньского массива Джунгарии и Северной Монголии, поднявшись до 2120 м над уровнем моря и пройдя мимо озер Сайрам-нор, Еби-нор, вдоль реки Кун по плато Тарбагатай к пустыне Булун Токой на левом берегу Черного Иртыша, вышел к Алтайскому хребту. Затем последовали пик Урмотзайту (3155 м над уровнем моря), озеро Дайн Гол, озеро Корум, ледник Терекчи (3376 м) и, наконец, в сентябре - небольшой китайский городок Кобдо, озера Иксара-нор и Дурга-нор, город Улясутай, откуда экспедиция двинулась на север к бассейну реки Селенга через Кара-Корум (Кара Балгасун), Орхонскую долину мимо древней столицы Чингиз-хана и, пройдя в общей сложности 4000 км по русской и китайской территории, к ноябрю прибыла в Ургу. Вторая часть путешествия пролегала по Восточной Монголии, Маньчжурии и Восточной Сибири, мимо озера Байкал, по течению Амура, частично по Транссибирской железнодорожной магистрали, через Иркутск, Хабаровск и Благовещенск и закончилась во Владивостоке.

Русско-французский альянс в эти годы переживал период расцвета, что и обусловило экстраординарное гостеприимство российских властей, обычно не склонных допускать иностранных исследователей в свои туркестанские владения: Шаффанжон получил в полное распоряжение от генерала Куропаткина специально оборудованный вагон и право курсировать на всем протяжении Транскаспия, выбирая остановки по собственному усмотрению, а также географические карты края, составленные высокопрофессиональными топографами русского Генштаба, и разрешение на вывоз собранных коллекций. Русский генералитет и консульские службы во многом облегчили научные исследования французской миссии: генерал Н.А. Кашталинский, страстный коллекционер древностей, показал французским путешественникам развалины Старого Мерва; капитан Корольков, начальник артиллерии Пржевальска, познакомил с результатами почти тридцатилетних наблюдений динамики приливов и отливов озера Иссык-Куль; вместе с Н.А. Пантусовым и Гурде Шаффанжон занимался изучением несторианского кладбища в пригородах Верного; русские консулы и коммерческие агенты были первыми, с кем французский исследователь

стр. 121

входил в контакт во время своего путешествия по Монголии и Китаю(23). Достаточно тесные научные связи установились у Шаффанжона с членами Туркестанского кружка любителей археологии.

Эта почти трехгодичная экспедиция (октябрь 1894 - июнь 1897 г.), давшая важные результаты в области географии(24), археологии(25), антропологии(26), этнографии(27), зоологии(28), ботаники(29), геологии и минералогии(30), была высоко оценена научным сообществом - золотая медаль и приз Леона Девеза Французского географического общества и две большие медали Дюплекса Парижского географического коммерческого общества(31).

По словам натуралиста и путешественника Гийома Капю, также побывавшего в Центральной Азии, но только в составе экспедиции Г. Бонвало (1882), "на протяжении пути около пяти тысяч километров в Туркестане, в Джунгарии, Монголии и Маньчжурии археологические и географические наблюдения, серьезные научные исследования всех жанров, зачастую новые, счастливо дополняющие сведения, собранные ранее другими путешественниками, - вот все те научные результаты, которые были достигнуты Шаффанжоном и его компаньонами во время их долгого вояжа по тюрко-монгольской Азии. Им удалось счастливо совместить искусство путешествий и науку исследования... Эра великих открытий уже закончена, и задача более сложная и, может быть, более деликатная стоит сегодня перед современным исследователем: пересмотреть уже созданное, заполнить существующие лакуны, уточнить детали и дать новые характеристики, детерминировав большие, но не всегда точные линии рельефа географических карт"(32).

Сам Шаффанжон считал, что наиболее важным результатом его путешествия был сбор многочисленных и разнохарактерных коллекций(33), большая часть которых, получив высокую оценку профессоров Музеума и его директора Эдуарда Милна, с блеском была представлена на специально устроенной по этому поводу в зоологической галерее Музеума экспозиции. На инаугурации в июле 1897 г. присутствовал в качестве председателя министр народного просвещения Рамбо, а днями позже экспозицию посетили министры торговли и колоний(34).

В основательной работе В. А. Шишкина можно обнаружить несколько небезынтересных деталей, касающихся коллекций французского исследователя. Так, "предметы, добытые Шаффанжоном на Афрасиабе, были осмотрены Н.И. Веселовским. По его заключению, это черепки, обычно выбрасывавшиеся при раскопках; цел только один грубый кувшин. Из этой части коллекции, которая, видимо, должна была остаться в России, Веселовский отобрал несколько серебряных монет илеков, обломок сфероконического сосуда с голубой поливой и четырехугольную алебастровую форму неизвестного назначения с четырьмя вставленными в нее стеклянными стаканчиками. Все остальное он (Веселовский. - С.Г.) рекомендует не отправлять в Петербург, а оставить в Самарканде для предполагаемого музея". Таким образом, часть собранных Шаффанжоном коллекций изначально предполагалось оставить в Российской империи, передав их в распоряжение только-только формировавшегося самаркандского музея и в санкт-петербургские собрания, что уже само по себе несколько изменяет бытующее в устной традиции представление о французском исследователе.

Но, к сожалению, судьба всех собранных им коллекций была довольно печальна, впрочем, как и судьба его книги, посвященной путешествию в Туркестан. Все многочисленные туркестанские коллекции бесследно исчезли еще при жизни путешественника(35), а книга "Воспоминания об одном путешествии в Центральную Азию", которую Шаффанжон передал в издательство "Hachette", сгорела во время пожара в редакции вместе с многочисленными фотографиями, рисунками и картами(36). В итоге единственные сохранившиеся свидетельства этого вояжа - коллекция фотографий, переданная в Географическое общество(37), краткий отчет о путешествии, составленный по путевым запискам,

стр. 122

счастливо избежавшим огня, и собственно путевые дневники.

Интересы Шаффанжона после экспедиции в Центральную Азию изменились. Как истинный лионец, обладающий недюжинными коммерческими талантами, он довольно быстро оценил перспективы экономического сотрудничества между Францией и русским Дальним Востоком. В 1897 г. он составляет записку для Министерства иностранных дел Франции о дальнейших перспективах развития французской торговли на Дальнем Востоке; обосновывает идею необходимости создания здесь французского консульства; назначается советником по иностранной торговле Франции во Владивостоке; в 1900 г. открывает ряд собственных торговых домов в Порт-Артуре, Владивостоке, Харбине; выходит из членов масонской ложи "Великий Восток" (1903); налаживает дружеские отношения с командующим русским флотом на Дальнем Востоке адмиралом Алексеевым; подолгу живет в Санкт-Петербурге(38)... Достаточно глубокая интегрированность Шаффанжона в русское общество облегчила ему проведение не только крупных коммерческих операций, но и научных экспедиций - в 1898 г. по Восточной Сибири, Маньчжурии и Корее и в 1907 г., в ходе которой, согласно проекту, он вместе с Александром Бланом должен был исследовать Британскую Индию, Бухару, Афганистан и Персию(39).

Русско-японская война, превратившая в руины торговые дома Шаффанжона, приостановила его коммерческую деятельность, но не обескуражила видавшего виды путешественника: он отправился во Французский Индокитай, где занялся абсолютно новым для него делом - созданием каучуковых плантаций. По свидетельству близко знавших его людей, он по-прежнему продолжал обдумывать проекты будущих путешествий в Туркестан и Монголию, но пришла смерть - нелепая и неожиданная(40).

Но вернемся к тому научному наследию, что сохранилось после его первого путешествия в Центральную Азию и Восточную Сибирь, и, оставляя в стороне естественнонаучные и этнографические изыскания, остановимся лишь на историко-археологических исследованиях.

Мерв стал первым объектом туркестанских изысканий французского путешественника, отметившего, что на этом древнем городище, уничтоженном воинством Чингиз-хана, остались только разрушенные основания стен, выстроенных из необожженного кирпича, за которыми угадывались следы какого-то огромного резервуара, фундаменты дворцовых построек, и мечеть, возведенная султаном Санджаром. Вместе с тем исследователем было замечено, что высокие по качеству строительные материалы древнего Мерва в последующие века использовались при возведении архитектурных сооружений в недалеко расположенном от древнего городища поселения Байрам-Али. Результатом раскопок были монеты "медные и серебряные, несколько раз золотые" и многочисленные фрагменты орнаментированной керамики(41).

Столь же скупо в сохранившемся научном наследии Шаффанжона представлен и Пайкенд - древнее городище Бухарского оазиса, на котором французским исследователем в течение более чем двух месяцев проводились археологические работы и составлялся стратиграфический план городища(42). Утонувший в море зыбучих песков, древний Пайкенд предстал перед путешественником как мертвое поселение, на поверхности которого "тут и там кучи обломков керамики, мгновенно открывающиеся взору при дуновении ветра, приводящего в движение песок, и обозначающие размеры существовавшего города"(43). Все обнаруженные на городище объекты из бронзы и камня, по мнению Шаффанжона, показавшего всю коллекцию президенту Санкт-Петербургского археологического общества графу Бобринскому, типологически были близки к находкам на Афрасиабе.

Последний стал третьим крупным археологическим городищем, на котором Шаффанжон - один из первых среди французских исследователей, получивших

стр. 123

открытый лист с правом проведения раскопок от российского правительства, - вел археологические работы. Сам Шаффанжон в своем отчете достаточно четко характеризует избранную им методику раскопок: "Будучи уполномочен произвести раскопки на месте Афрасиаба, я действовал сначала методически, но результаты оказались настолько мало удовлетворительными, что я начал рыть галереи, до некоторой степени случайные, надеясь найти место, благоприятное для правильных раскопок. Один и тот же характер разрушений повсюду заставил меня понять, что этот город несколько раз разрушался и вновь отстраивался, на каждом шагу встречались три или даже четыре различных варианта построек или наслоений. Различия в предметах, которые встречались, в их стиле и в их происхождении показали, что разные народы различного происхождения жили на Афрасиабе"(44). Согласно устной утвердившейся традиции, раскопки проводились с применением динамита; сам же Шаффанжон об этом умалчивает, а в отношении "случайных" галерей, наобум рассекающих древние городища, достаточно в качестве аналогии вспомнить знаменитую траншею А.В. Комарова в Анау или археологические исследования Л.А. Зимина на Пайкенде, не говоря уже о том, что этот принцип исследования - зондаж городища с помощью шурфов - с успехом применяется и сегодня.

Исходной точкой проведения археологических работ была избрана цитадель городища, что также довольно характерно для методики проведения археологических раскопок конца XIX - начала XX в. И русские и французские (Морган в Сузах, Фуше в Афганистане) археологи были уверены, что наиболее интересные объекты, дающие ключ к разгадке древних городищ, скорее всего можно обнаружить именно в цитадели, при этом зачастую не всегда отдавался отчет в том, что цитадель является наиболее сложным и не сулящим быстрого успеха участком работы.

Другим, столь же типичным для эпохи, заблуждением Шаффанжона, довольно активно изучавшего в содружестве с Н.А. Пантусовым и инженером Гурде несторианские поселения и кладбища в окрестностях города Верного и в районе между Пишпеком и Токмаком (Чорторкуль), было предположение, что "несториане являются неизвестной исчезнувшей расой"(45). А потому им наряду с планами несторианских поселений и намогильными камнями, "украшенными греческим крестом и надписями на сирийском", была собрана и антропологическая коллекция из 20 черепов несториан.

Из других древних поселений, бегло осмотренных Шаффанжоном, можно назвать затонувшее городище недалеко от Тур Айгир, с которым связывают многочисленные легенды об образовании озера Иссык-Куль, "где на глубине 5-6 метров можно видеть остатки конструкции из обожженного кирпича и после любого волнения на берегу появляются фрагменты керамики, металлические и бронзовые предметы"(46), а также древнюю столицу Чингис-хана в Орхонской долине - Кара-Корум, от которой "остались не более чем разрушенные стены цитадели и наполовину уничтоженная башня". Судя по достаточно подробному описанию, данному Шаффанжоном в кратком отчете, городище было им не просто бегло осмотрено, но он составил его глазомерный план и сделал эстампажи надписей на китайском и монгольском языках(47). Им же были осмотрены и прославленные центры мусульманского паломничества в городе Аулие-Ата, включающие мавзолей Кара-хана, мазар Аулие-Ата и мазар Айша-Биби, а также недалеко отстоящие от Аулие-Ата развалины Акыр-Таш(48). В отношении последнего необходимо сказать, что Шаффанжон был в числе первых исследователей(49), давших описание этого таинственного памятника(50), до сегодняшнего дня вызывающего споры археологов и историков искусства, и снявшим его детальный план, сохранившийся сегодня только в путевых дневниках путешественника и наверняка находившийся в сгоревшей книге "Воспоминания об одном путешествии в Центральную Азию".

стр. 124

ПРИМЕЧАНИЯ

1 М.Е. Массон. К проблеме исторической топографии среднеазиатских городов. - Культура Туркмении в средние века. Труды ЮТАКЕ. Т. 17. Ашхабад, 1980, с. 102.

2 В.А. Шишкин. К истории археологического изучения Самарканда и его окрестностей. Афрасиаб. Вып. 1. Ташкент, 1969, с. 38.

3 М.Е. Массон. Краткий очерк истории изучения Средней Азии в археологическом отношении. Ч. I. -Труды Среднеазиатского государственного университета. Новая серия. Вып. LXXX. Ташкент, кн. 12, 1956, с. 12.

4 В.А. Шишкин. Указ. соч., с. 44-45.

5 F. Marouis. Chaffanjon (Jean). - Dictionnaire de Biographie Francaise.

6 Archives du Grand Oreint de France.

7 Было проведено три экспедиции. Первая, рекогносцировочного характера, - 1884-1885 гг.; вторая - в верхнем бассейне реки Ориноко вплоть до ее истоков и озера Негро - 1886-1887 гг.; третья научная миссия - в Анды, в район между Колумбией и Венесуэлой, - 1888-1889 гг. и 1890 г. См.: J. Chaffanjon. Observation sur l'alligateur Mississipiensis, Lyon, 1881 (Ex. des Annales de la Societe linneenne de Lyon. T. XXVIII, 1881); idem. Voyage a travers les llanos du Caura. Voyage aux sources de l'Orenoque.) - Le Tour du Monde. T. LVI; 1889; idem. L'Orenoque et le Caura, relation de voyages execute et 1886 et 1887, 1889. Voyage aux sources de l'Orenoque. 1888 (Societe de geographic. Ex. du Compte rendu des seances de la Commission centrale, 1887, ? 14, 15, 16, Seance du 18 novembre 1887. Reception de J. Chaffanjon).

8 Centere d'accueil et de recherche des archives nationales (далее - CARAN), Fond F 17/17270, p. 1-4.

9 Всего в национальные музеи Франции Ж. Шаффанжоном было отправлено: в 1884 г. - 10 ящиков коллекций (Южная Америка); в 1886-1889 гг. - 29 ящиков (Южная Америка); в 1894-1897 гг. - 53 ящика (Центральная Азия). Среди них были коллекции фауны, насекомых, пресмыкающихся, млекопитающих, этнографические объекты, геологические собрания, а также ряд черенков растений, которые предоставлялись в распоряжение ботанического сада Музеума. См.: CARAN, Fond F 17/17270, р. 1-4.

10 J. Amaz. Les vitraux d'Auguste Morisot. - Bulletin des musees et monuments lyonnais. 1990. No. 4, p. 22-53.

11 J. Chaffanjon. L'Orenoque et le Caura...

12 Наиболее важными результатами этой серии экспедиций были: открытие истоков и уточнение направления русла реки Ориноко; проведение серии астрономических наблюдений; изучение системы гидрокоммуникации между реками Амазонкой и Ориноко; серия этнографических исследований индейских племен в долине Ориноко; сбор коллекций естественнонаучного и этнографического характера для Музеума и Музея Человека.

13 J. Chaffanjon. L'Orenoque aux deux visages. L'Orenoque et le Caura, voyage aux sources de L'Orenoque par Jean Chaffanjon. - Jules Verne. Le superbe Orenoque. P., 1978, p. 22.

14 Люсьен Манжини (1833-1900) был заметной фигурой в Лионе. Инженер по образованию, президент железнодорожной кампании, занятой строительством сети железных дорог в регионе, автор нескольких книг, посвященных проблемам строительства железных дорог, крупный промышленник-металлопрокатчик, один из основателей и администраторов крупнейшего банка Франции - Лионского кредита, наконец, видный политический деятель: депутат (1870), сенатор (1876-1882), генеральный советник департамента Роны и член Национальной ассамблеи (1871), мэр коммуны Халль (1863-1900). См.: Les Lyonnais dans l'histoire (sous la direction de J-P. Gutton). Lyon, 1985; La revue des Lyonnais. T. XXIX. 5e serie. Lyon, 1900; Catalogue general des livres imprimes de la Bibliotheque Nationale. T. CV. P., 1931.

15 L. Chatin. Souvenirs de famille. Lyon, 1956.

16 CARAN, Fond F 17/2946/2, p. 1-4.

17 Анри Манжини (1877-1901), единственный сын Люсьена Манжини, за свои 24 года жизни успел заработать славу неутомимого путешественника, соратника Ж. Шаффанжона и Г.Бонвало, неоднократно побывавшего в Туркестане, Монголии и Сибири и получившего офицерский бант Министерства народного просвещения. С русским Дальним Востоком, и в частности с Транссибирской железной дорогой, у Манжини-сына, наследовавшего интерес отца к железным дорогам, были связаны большие планы - после обязательной военной службы он собирался вернуться в свою сибирскую резиденцию в Благовещенске, но преждевременная смерть в автодорожной катастрофе не дала реализоваться ни его научным, ни коммерческим проектам. См.: La revue du Lyonnais. T. XXXI, 5e serie. Lyon, 1901.

18 CARAN, Fond F 17/2946/2.

19 На выставке 1894 г., организованной торговым домом Лиона, были представлены вещи из частных коллекций П. Надара, Фамина, Этьена Масона, Маковского, Савари, де Шабронна. См.: Exposition

стр. 125

universelle, intemationale et coloniale de 1894 a Lyon. Catalogue general officiel. T. 3, groupe III. Arts militaires - Marine et colonies. Lyon, 1894, p. 382-385.

20 С. Briencl. Les objets d'Art. Guide des collections (Musee des Beaux Arts de Lyon). Paris et Lyon, 1993.

21 Польский археолог М. Бломбергова, опираясь на мемуары Леона Барщевского и ссылаясь на русскую прессу того времени, предполагает, что материалы, полученные Л. Барщевским в первую археологическую кампанию на Афрасиабе в 1883 г., были проданы в 1895 г. французам, ведшим по разрешению русского правительства археологические работы на древнем городище, и впоследствии увезены в Лион. С другой стороны, 3. Жазъевич указывает, что между Л.С. Барщевским и Г. Бонвало также существовали тесные научные контакты. См.: Архив Музея изящных искусств Лиона. Письмо М. Бломберговой от 9.03.1993; М.М. Blomhergowa. Badania archeologiczne Polakow na terytorium Imperium Rosyjskiego w XIX i poczatku XXD wieku. - Acta archaeologica Lodziensia. 1993, ? 37, p. 104, 108; Z. Jasiewicz. Leon Barszczewski's Collection of Photographis from Russian Turkestan and the Bukharan Emirate as a Historical and Ethnographical Source. -Bamberger Zentralasienstudien, Konferenzakten ESCAS IV, Bamberg 8.-12. Oktober 1991. В. 1994, S. 361; Б.В. Лунин. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895-1917). Ташкент, 1958, с. 42-43.

22 J. Chaffanjon. Rapport sur une mission scientifique dans l'Asie cetrale et la Siberie. - Nouvelles archives des missions scientifiques et litteraires. Choix de rapports et instructions, publie sous les auspices du Ministere de I'Instruction publique et des Beaux-Arts. T. IX. P., MDCCC XCIX (1899), p. 55.

23 Ibid., p. 55-56, 61, 63, 64, 67, 72, 77, 82.

24 На отрезке пути Ташкент - Кульджа - Урга было исследовано 400 км трассы; в Восточной Монголии, от Урги до Благовещенска, - более 1800 км; составлены орографические карты горных массивов и проведен ряд астрономических наблюдений, необходимых для уточнения существовавших географических карт.

25 Были произведены археологические раскопки и рекогносцировки в Мерве, Пайкенде, на Афрасиабе, где были собраны коллекции глазурованной и неглазурованной керамики и бронзы; изучены каменные бабы в районе Аулие-Аты, Мерке, озера Иссык-Куль, на Алтае, на берегу озера Дайн-гол; дано описание развалин Кара-Корума, собрана коллекция кайраков и черепов на несторианском кладбище в окрестностях Пишпека; изучены тюркские надгробные сооружения в Северной Монголии.

26 Собственно антропологические наблюдения были дополнены сбором коллекции черепов монголов и бурят.

27 На всем протяжении путешествия проводились этнографические наблюдения и осуществлялся сбор этнографических коллекций ("сельскохозяйственные инструменты, одежда, бытовая утварь бухарцев и сартов; коллекция мужской и женской одежды, бижутерии монгольских племен и монгольские юрты").

28 Были собраны коллекции, включающие в себя образцы черепов и костяков диких лошадей, верблюдов, млекопитающих, птиц, насекомых, рыб и моллюсков.

29 Был составлен гербарий, содержащий около 2 тыс. наименований растений.

30 Собрана коллекция минералов и горных пород, позволяющая составить геологическую карту Монголии и Маньчжурии, окаменелых растений, образцов древесного угля приамурского района.

31 CARAN, Fond F 17/2946/2.

32 J. Chaffanjon. L'Orenoque aux deux visages..., p. 26-27.

33 С ноября 1895 по июнь 1897 г. Шаффанжон отправил в Музеум естественной истории около 3584 объектов; этнологическая служба Музеума получила в 1895 г. 3045 образцов из Восточного Туркестана, а в 1896 г. - 5921 образец из Восточной Сибири, Маньчжурии и Монголии. Коллекции, собранные Шаффанжоном, изучались Ж. Мартаном, Т. Чичериным, Г.А. Пужадом и П. Леном. Последний выделил среди коллекций новый вид краба, который в честь путешественника получил имя "Carabus Chaffanjoni". См.: Bulletin de la Societe entomologique de France. Rapport du 8 decembre 1897, p. 297-300.

34 См.: L'Evenement. 1897, 30 juillet; Petit journal. 1897, 30 juilet. В последнем писалось: "Экспозиция Шаффанжона включает значительное число объектов всех видов: орнаментированная керамика, происходящая из проводившихся на Афрасиабе раскопок... серия костюмов, вышивок, 2000 образцов растений, 150 типов млекопитающих, 800 птиц, неисчислимая коллекция насекомых, многочисленные фотографии. Назовем, не выбирая, несколько особо интересных объектов: богатый сартский орнамент, расшитые и раскрашенные ткани удивительной гармонии в сочетании цветов, точная реконструкция на ткани эпитафии, которая находится на могиле Тамерлана, серия сартских костюмов, зачастую инкрустированных, костюмы бурят, северных монголов, фрагменты скульптурок и саркофагов высокого художественного качества, небольшие конусы для хранения пепла покойных... каменная подставка для молитвы, украшенная словами суры из Корана... монгольская юрта". Сам же Шаффанжон в своем отчете в Министерство народного просвещения и изящных искусств пишет, что первые отправленные им ящики с

стр. 126

туркестанскими коллекциями содержали: археологические коллекции из раскопок Афрасиаба и Пайкенда; фрагменты мозаики и майолики архитектурных декораций памятников Бухары и Самарканда; погребальные камни, орнаментированные декором из обожженной глины; эстампы подставки для Корана из Самарканда; коллекцию этнографических инструментов сартов; коллекцию современной керамики и образцов древней мозаики; юрту; костяки нескольких животных.

35 В 1912г. доктор Э.-Т. Ами, член Французского института и Академии медицины, профессор Музеума и член Комиссии научных миссий, попытался найти эти коллекции. В частности, его интересовали надгробные камни с несторианского кладбища, но все поиски - в Лувре, Музеуме, Музее Человека, Музее Гимэ, Бордосском музее и соответственно в Институте - не дали никаких результатов. Министерство народного просвещения и изящных искусств, на чье имя Шаффанжон отправлял все коллекции, в ответ на запрос профессора Ами подтвердило, что коллекции были переданы в Музеум и в Музей Человека; один из ящиков, находящийся в запасниках Музея Человека, должен был быть по усмотрению администратора музея передан или в Музей Гимэ, или в Лувр. На сегодняшний день из коллекций, собранных Шаффанжоном, для исследователей доступны лишь коллекции, происходящие из Южной Америки и хранящиеся в Музеуме естественной истории.

36 J. Chaffanjon. L'Orenoque aux deux visage..., p. 30.

37 Ch. Deney. Transsiberien. Documents photographiques de la Societe de geographic de Paris. P., 1980.

38 В 1893 г. Шаффанжон выставил свою кандидатуру для участия в выборах в законодательный орган департамента Рона.

39 Проект экспедиции предусматривал возвращение Шаффанжона во Францию, откуда он по морю должен был добраться до Калькутты, далее по железной дороге до Пешавара, оттуда на север к Читралу, потом по Амударье к бухарским владениям, затем - Афганистан, Кандагар, Герат и, наконец, в Персию через Мешхед или же через южную оконечность Каспийского моря и Русский Туркестан. См.: CARAN, Fond F17/17270.

40 Поскользнувшись и упав с борта корабля, он разбил голову и в одночасье умер 5 сентября 1913 г.

41 J. Chaffanjon. Rapport..., p. 56; CARAN, Fend F 17/2946/2.

42 Советская историография первые археологические работы, проводившиеся на Пайкенде, связывала с именем Л.А. Зимина. См.: Б.В. Лунин. Указ. соч., с. 108-109, 126-129.

43 J. Chaffanjon. Rapport..., p. 57.

44 Ibid., p. 57-58.

45 Ibid., p. 64.

46 Ibid., p. 61.

47 Ibid., p. 80-81.

48 Ibid., p. 58.

49 Краткие описания памятника содержатся в работах П.И. Лерха, Д.Л. Иванова, В.В. Бартольда и В.А. Каллаура, с именем которого традиционно связывают начальные этапы изучения Акыр-Таша (1905 г.). См.: П.И. Лерх. Археологическая поездка в Туркестанский край в 1867 году. СПб., 1870, с. 28-29, 34-39; Д.Л. Иванов. По поводу некоторых туркестанских древностей. СПб., 1885; В. В. Бартольд. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893-1894 гг. СПб., 1897; В.А. Каллаур. Поездка на Акыр-Таш и его окрестности. Протоколы Туркестанского кружка любителей археологии. X. 1905, с. 29-30, 37; С. Хмельницкий. Между арабами и тюрками. Берлин- Рига, 1992, с. 214-216.

50 "Материалы, которые служили для строительства этого монумента, все красные; тут и там, в степи и у подножия гор, обтесанные блоки, колоды из красного камня, так же как фрагменты купола или орнаментированного портика, из которых некоторые завершены, но большая часть не завершена, и на некотором расстоянии один от другого покоятся на тех же местах, где они были приготовлены. Стены памятника имеют прочный фундамент, в некоторых местах их толщина достигает более 2 м, высота не превышает 3 м. Главный вход повернут на север, менее важный - точно напротив - находится на юге; на западе и на востоке две квадратные башни возвышаются в центре фасадов без видимого выхода" (J. Chaffanjon. Rapport..., p. 58).

Постоянный адрес данной публикации: