Академик А. Л. Нарочницкий

Победа наполеоновской Франции, стремительный взлет ее могущества, а затем и быстрый ее разгром породили необозримую литературу о наполеоновских войнах и политике их участников. Историки больше всего изучали вооруженную борьбу между наполеоновской Францией и европейскими коалициями, раскрывали, хотя и не всегда полно, захватнические цели и Наполеона и его противников, его политику в зависимых государствах, опыт континентальной блокады и контрблокады, процесс развития национально- освободительных движений против господства наполеоновской империи. Естественно, что в русской дореволюционной, а затем и в советской историографии центральной темой истории наполеоновских войн стала Отечественная война 1812 года. Много было сделано советскими историками и историками ГДР также для анализа войны 1813 г. за освобождение Германии от наполеоновского ига. В меньшей степени выявлены процессы адаптации государств - участников коалиций против Наполеона, в частности России, к новым условиям, когда победы Французской буржуазной революции конца XVIII в., а затем и наполеоновской Франции обнаружили слабость старых абсолютных монархий европейского континента.

Имеется большое число старых и новых публикаций и трудов о реформах Г.-Ф.- К. Штейна, К.-А. Гарденберга и Г.-И.-Д. Шарнгорста в Пруссии, о введении французских буржуазных порядков на левом берегу Рейна и в других частях западной и южной Германии (правда, военные реформы в Австрии меньше изучены в литературе). В последние десятилетия появились работы советских историков о военных реформах¹ и проектах других внутренних преобразований в России² в начале XIX века. Эти вопросы еще недостаточно исследованы, как и общественное мнение России того периода. Видимо, еще слабо систематизированы и не полностью изучены факты, относящиеся к тому, как вынужденное признание новых исторических реальностей, прежде всего необратимости победы буржуазных порядков и краха абсолютизма во Франции, заставляло участников коалиций ограничивать свои военные цели, а в ряде случаев вводить и поддерживать конституционные порядки. Важные материалы по этим проблемам впервые обнародованы в советской публикации по истории внешней политики России³ . Советские историки

¹ Л. Г. Бескровный. Отечественная война 1812 года. М. 1962, гл. IV-V; его же. Русская армия и флот в XIX веке. М. 1973; его же. Русское военное искусство XIX века. М. 1974.

² А. В. Предтеченский. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX века. М.-Л. 1957.

³ "Внешняя политика России XIX и начала XX века". Документы Российского министерства иностранных дел. Серия первая (далее -ВПР). 1801 - 1815 гг. Т. I. M. I960; т II М. 1961; т III. М. 1963; т. IV. М. 1965; т. V. М. 1967; т. VI. М. 1962; т. VII. М. 1970; т. VIII. М. 1972.

стр. 65

также ведут исследование этих вопросов⁴ . Ниже этому уделяется главное внимание.

Когда формировалась система отношений, установленная Венским конгрессом, и в 1814 - 1815 гг. в Европе наступила полоса дворянско-аристократической реакции, осуществить повсеместно полную реставрацию прежних порядков не удалось; причины этого явления требуют углубленного изучения. В политике европейских держав того времени переплетались две тенденции - сопротивление завоеваниям наполеоновской Франции и адаптация участвовавших в коалициях дворянских монархий к новым, буржуазным отношениям, то есть к требованиям времени. Тенденция к такой адаптации выражалась в изменении целей участников коалиций, отказе от восстановления всех дореволюционных порядков во Франции, использовании против наполеоновской политики умеренно-либеральных идей и конституционных принципов (и это было не только пропагандой, но в ряде случаев осуществлялось и на деле), в проведении ряда внутренних преобразований, особенно в военном деле, и т. д. Коалиции не были просто "феодальными" - в их состав входила буржуазно-аристократическая Англия, желавшая сокрушить мощь французской буржуазной республики и империи Наполеона как своего главного соперника. Неизбежность такой адаптации диктовалась победами и военно-политическим преобладанием буржуазной Франции, а также внутренними потребностями, развитием капиталистического уклада в Пруссии, Австрийской империи, России и других государствах, невозможностью сломить силы Франции без уступок требованиям времени.

Военный перевес буржуазной Франции на континенте обнаружился еще в результате ее побед в революционно-освободительной войне 1794 г. и с особой силой проявился в годы Консульства и Империи, когда освободительные, справедливые войны Франции окончательно превратились в захватнические. Франция была тогда самым крупным и централизованным государством Западной Европы. Революция привела к установлению в ней передового для того времени буржуазного строя и дала мощный толчок всестороннему прогрессу страны. Крупная буржуазия, вернувшись к власти в результате переворота 9 термидора, воспользовалась этим для перехода к широкой завоевательной политике, подавляя одновременно демократические устремления народа. Быстрый подъем могущества французской буржуазной республики и империи не был ни чудом, ни загадкой, а имел вполне определенные предпосылки. Огромная французская армия была создана на основе массовых наборов во времена революции и состояла главным образом из крестьян, освободившихся от гнета помещиков, что давало ей большую моральную силу. Французские войска располагали первоклассной артиллерией и стрелковым оружием. Новая военная организация, унаследованная со времен революции, была еще более усовершенствована при Наполеоне и способствовала выдвижению одаренных генералов и офицеров. Многие из них также были выходцами из крестьян, ремесленников и кругов буржуазии, разбогатевшей в годы Консульства и Империи. Наполеоновская армия с многочисленной кавалерией и конной артиллерией обладала большой подвижностью и позволила окончательно отказаться от прежней стратегии и линейной тактики - растягивания войск вдоль границы противника и длительных осад крепостей, характерных для западноевропейских армий XVIII века. Военный и административный талант Наполеона позволил ему развить и довести до совершенства ведение войны с помощью массовых подвижных армий, созданных революцией. Мощный артиллерийский огонь и наступление колоннами, сосредоточение и перевес сил на главном направлении,

⁴ А. М. Станиславская, В. Г. Сироткин и другие (см. ниже).

стр. 66

быстрый маневр и уничтожение армий противника в решающем сражении стали основными чертами его стратегии и тактики.

Наполеон, подавляя демократические силы Французской буржуазной революции, опирался на крупную буржуазию, армию и бюрократию. Его завоевательные войны были выражением борьбы французской буржуазии за европейскую и мировую гегемонию⁵ .

Но и в ходе этих захватнических войн Франция продолжала противостоять старым, дворянским монархиям Европы как государство буржуазной формации. Отсюда некоторые прогрессивные последствия наполеоновских войн, особенно на левом берегу Рейна, в южной Германии и северной Италии, где они способствовали подрыву и частичной ликвидации феодальных пережитков. Поражения, нанесенные Наполеоном, вынуждали правительства Пруссии, Австрии, России и других государств проводить некоторые реформы, что было прогрессивным явлением.

Однако, нанеся удары по феодальным пережиткам и господству дворянства, французские завоеватели подвергали покоряемые страны суровому гнету и жестокой экономической эксплуатации, лишали их национальной независимости. В ходе наполеоновских войн их положительные последствия постепенно ослабевали и отодвигались на задний план по сравнению с угнетением, которое они несли народам Европы. "Когда Наполеон создал французскую империю с порабощением целого ряда давно сложившихся, крупных, жизнеспособных, национальных государств Европы, тогда из национальных французских войн получились империалистские, породившие в свою очередь национально-освободительные войны против империализма Наполеона"⁶ .

Наполеон широко использовал противоречия и разобщенность между главными участниками коалиций, противостоявших Франции, и благодаря этому имел возможность разбивать своих противников поодиночке. Лишь уроки тяжких поражений вынудили главных противников его империи - Англию, Россию, Австрию и Пруссию - действовать в 1813 - 1815 гг. более согласованно и сплоченно. Завоеваниям наполеоновской Франции способствовала также политическая раздробленность Германии и Италии. Мелкие итальянские и германские властители не могли оказать серьезного сопротивления. Наполеон разъединял немецких государей и привлекал часть их на свою сторону путем земельных приращений и других подачек, создавал зависимые государства, использовал их военные контингенты. Важным условием военных побед революционной Франции, а затем и Наполеона была отсталость дворянско- абсолютистских монархий. Крестьянство в них зависело от помещиков, военная организация была устарелой, господствовали сословные порядки, слабые финансы не позволяли этим монархиям вести войны с наполеоновской Францией без английских субсидий.

Правительственные круги России уже в первые годы Французской буржуазной революции конца XVIII в. начали понимать необходимость учета необратимых буржуазных перемен, происшедших во Франции, и успехов капиталистического развития. Внешняя политика России в связи с Французской революцией не раз освещалась советскими учеными. В некоторых работах 30-х и начала 40-х годов имело место известное преувеличение роли России в организации контрреволюционных коалиций 1792 - 1797 гг. и намерений России восстановить во Франции абсо-

⁵ Е. В. Тарле. Континентальная блокада. Соч. Тт. III-IV. М. 1958; его же. 1812 год (Наполеон. Нашествие Наполеона на Россию. Михаил Илларионович Кутузов - полководец и дипломат). М. 1959; П. А. Жилин. Кутузов. М. 1979.

⁶ В. И. Ленин. ПСС. Т. 30, стр. 5 - 6 (слово "империализм" Ленин здесь употребил как обозначение завоевательной политики).

стр. 67

лютизм⁷ . В дальнейшем этот вопрос получил более точную трактовку в обобщающих и специальных исследованиях⁸ .

Екатерина II вплоть до свержения монархии во Франции сохраняла с нею дипломатические отношения и даже находила возможным сотрудничество для отражения военных приготовлений Англии, направленных против России. Российское посольство в Париже выдало заграничные паспорта, которые были затем использованы королевской семьей при бегстве Людовика XVI в Варенн. Свержение монархии во Франции в августе 1792 г. привело царицу в крайнее беспокойство. Именно после этого она составила записку "О мерах к восстановлению во Франции королевского правительства". Толкование этого документа отдельными авторами как плана полной реставрации во Франции всех дореволюционных порядков⁹ является упрощением его смысла. Записку эту нельзя считать и признанием необходимости конституции. В записке явно ставятся под сомнение хвастливые заявления принцев-эмигрантов, которые полагали, что ликвидировать все последствия революции будет легко. Не говоря прямо о возможности признания конституции, записка намечает меры, близкие этой мысли, указывает на необходимость учитывать требования наказов 1789 года. Королевскую власть царица считала нужным "не умалять", но и не расширять более, чем требует "благоразумие". Сторонникам восстановления монархии во Франции, по ее мнению, следовало заключить письменный "акт воссоединения" о сохранении власти короля, а также о гарантии "существования, собственности и безопасности" всех трех сословий. Из пущенных в продажу национальных имуществ в записке предлагалось вернуть церкви лишь "то, что останется еще не распроданного", то есть не лишать новых собственников их приобретений. Царица считала, что не нужно увлекаться репрессиями, следует ограничить расточительность принцев- эмигрантов специальной конвенцией, не нарушать "разумную свободу личности", а лишь упразднить республиканское правление как несовместимое с "существованием крупного королевства" и с требованиями наказов 1789 года. В "акт воссоединения" сословий она советовала не включать того, в чем не согласны все участвующие в нем стороны¹⁰ .

Когда в 1795 г. был заключен союз России, Австрии и Англии и у Екатерины II созрел план отправки против Франции армии А. В. Суворова, то главную цель его похода царица видела не в восстановлении всех прежних порядков во Франции, а в прекращении ее завоеваний и сохранении европейского равновесия. В инструкции (разумеется, секретной) посланнику в Вене А. К. Разумовскому указывалось: "Сегодня дело заключается в том, чтобы реорганизовать коалицию на других принципах, чем первую, поставив перед нею в виде единственной задачи - задачу принудить французов прекратить свои нашествия, отказаться от побед и вернуться к прежним границам" ¹¹ . Екатерина II и ее советники считали, что надо помешать Франции подчинить итальянские и германские княжества и не допустить создания враждебной России системы государств из Швеции, Пруссии, Австрии, итальянских государств и Турции, которые все могли бы оказаться под влиянием Французской республики. При вступлении России во вторую коалицию

⁷ "Французская буржуазная революция 1789 - 1794". М.-Л. 1941 (см., например, стр. 158 - 160).

⁸ "История дипломатии". Т. I. Изд. 2-е, перераб. и доп. М. 1959; А. Л. Нарочницкий. Международные отношения накануне и во время французской буржуазной революции XVIII в. М. 1946; К. Е. Джеджула. Россия и Великая французская буржуазная революция конца XVIII века. Киев. 1972.

⁹ К. Е. Джеджула. Указ. соч., стр. 335 - 340.

¹⁰ "Русский архив", 1866, вып. 3, стр. 399 - 422.

¹¹ Инструкция эта без даты, относится к октябрю 1796 г. (ЦГАДА, Вена, Депеши Expedition 1796; А. Л. Нарочницкий. Международные отношения европейских государств с 1794 по 1895 г. М. 1946, стр. 11 - 12).

стр. 68

(1798 г.) Павел I также не намеревался добиваться восстановления всех прежних порядков во Франции. Судьба династии Бурбонов его мало интересовала, что уже было отказом от безоговорочной поддержки "легитимной" династии. "Безразлично, кто будет царствовать во Франции, лишь бы правление было монархическое", - говорил он¹² . Правительство Павла I стремилось утвердить свои позиции на Средиземном море и влияние в Турции - в противовес французскому, а затем и английскому.

Для коалиций, воевавших с наполеоновской Францией, задача борьбы с революцией вообще отодвинулась на второй план. Большинство европейских дворов к началу XIX в. уже оставило надежду на ликвидацию буржуазных порядков во Франции, но выступало против распространения их на другие страны и завоевания Францией европейского и мирового господства. При этом участники коалиций не только "оборонялись" от Франции или "сопротивлялись" ей, но и сами преследовали свои завоевательные цели. Переворот 18 брюмера Наполеона Бонапарта в значительной степени примирил Павла I с Французской республикой. Франция как буржуазная республика, а затем и как империя постепенно становилась в глазах представителей правящих кругов России уже не только страной революции, воплощением лишь революционной угрозы дворянским монархиям. Этим кругам приходилось осознавать решительную невозможность целиком повернуть назад историю, признавать необратимость некоторых совершившихся перемен, вырабатывать политику отдельных уступок новым условиям послереволюционной Европы. После переворота 18 брюмера Павел I готов был даже вступить в союз с Французской республикой против Англии. После его убийства Александр I заключил с Францией мирный договор 1801 года. Советскими историками подробно анализировались его условия и значение, последующее сотрудничество России с Францией в годы Консульства по делам о медиатизации и секуляризации владений немецких государей, вопросы русско-французских торговых отношений¹³ .

Проводя внутри страны курс на сохранение самодержавия и крепостничества при некотором совершенствовании государственного управления, российское правительство еще при Павле I осуществляло конституционный эксперимент на Ионических островах в противовес французской пропаганде и наполеоновскому, а также турецкому деспотизму. В 1798 - 1799 гг. Россия освободила оккупированные Францией Ионические острова, население которых восстало против французских властей и оказало широкую вооруженную поддержку русским военно-морским силам под командованием вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова. После освобождения островов Ушаков по распоряжению Павла I занялся организацией их внутреннего управления и в мае 1799 г. утвердил разработанную российскими и местными деятелями конституцию. На островах в это время развертывались выступления крестьянства, городского плебса и буржуазии против господства дворянства (нобилитета) и остатков феодализма. Революционная вспышка, а возможно, и гражданская война могла нарушить планы командования русских военно-морских сил, так как Ионические острова являлись важным военно-стратегическим пунктом Восточного Средиземноморья и русский флот нуждался в их портах. Ионическая конституция 1799 г., как и вся поли-

¹² "Дневник словесных повелений императора Павла I графу Ф. В. Растопчину. 1799 - 1801 гг.". "Русский архив", 1912, кн. 10 (октябрь), стб. 266.

¹³ Э. Д. Вербицкий. Германский вопрос в русско-французских отношениях. 1800 - 1803 гг. "Ученые записки" Херсонского пединститута, 1949, вып. 4; его же. Первое соглашение дворянской России и буржуазной Франции. Мирный договор и секретная конвенция 1801 г. "Ученые записки" Кишиневского университета, 1963, т. 18; его же. Дипломатическая борьба России и Франции в восточном вопросе в начале XIX столетия (1800 - 1806 гг.) Доклады научной сессии 1963 г. Кишинев. 1964.

стр. 69

тика Ушакова на островах, была направлена на достижение политического компромисса нобилитета и буржуазной верхушки, на примирение острых внутренних противоречий на островах и предотвращение революционной вспышки¹⁴ . В Петербурге проекты конституции для Ионической республики рассматривались в годы деятельности "негласного" комитета из "молодых друзей" Александра I, слывших либералами. Князь А. Чарторыйский представлял затем "молодых друзей" на посту товарища министра иностранных дел.

После воцарения Александра I готовность России сохранять согласие с любой миролюбивой страной в Европе независимо от ее политического строя была подчеркнута в ряде инструкций российским дипломатам, например, в циркулярном рескрипте от 5(17) июля 1801 г., составленном Н. П. Паниным. Касаясь Швейцарии, Александр I заявил, что, по его убеждению, "каждая свободная страна имеет право избрать себе такой образ правления, который бы соответствовал ее положению, ее территории и обычаям ее жителей"¹⁵ , что, конечно, совсем не отвечало позиции царя в европейских делах во время революций 1820-х годов, а тем более внутри России, где процветала аракчеевщина. В России в 1803 - 1815 гг. и даже позднее публиковалось много переводов сочинений западноевропейских теоретиков умеренной конституционной монархии. Идеи эти противопоставлялись наполеоновскому деспотизму¹⁶ . В первые годы царствования Александр I и его "молодые друзья", а позднее М. М. Сперанский предавались "либеральным мечтаниям".

Наполеоновские завоевания 1802 - 1805 гг. побудили правительство Александра I к переговорам с Англией и Австрией о формировании третьей коалиции. В связи с этим потребовалось иметь заранее согласованные планы послевоенного устройства Европы, включая определение будущего политического строя стран, которые намечалось освободить от господства Наполеона¹⁷ . В подходе к этой задаче Александр I и его министры, в частности Чарторыйский¹⁸ , проявили политический реализм, достаточно далекий от "мечтательности" и "самообольщения", которые иной раз считают присущими "загадочному" "царю-идеалисту".

При переговорах с Англией и Австрией 1804 - 1805 гг. тенденция правительства Александра I к компромиссу с верхушечными кругами европейской буржуазии, к использованию против Наполеона "идей века" об умеренных преобразованиях получила, так сказать, "документальное оформление" в важнейших международных договорах, заключенных тогда Россией. Эта позиция была обстоятельно изложена в секретной инструкции Н. Н. Новосильцеву¹⁹ , который в 1804 г. вел в Лондоне с У. Питтом переговоры о заключении договора между Россией и Англией о совместных действиях против Наполеона. В инструкции говорилось: "Самое могучее оружие французов, которым они до сих пор пользовались и которое все еще представляет в их руках угрозу для

¹⁴ См. А. М. Станиславская. Русско-английские отношения и проблемы Средиземноморья (1798 - 1807). М. 1962; ее же. Россия и Греция в конце XVIII - начале XIX века. Политика России в Ионической республике. 1789 - 1807 гг. М. 1976.

¹⁵ Александр I - послу в Лондоне С. Р. Воронцову 6(18) июня 1802 г. ВПР. Т. I, док. 130, стр. 328.

¹⁶ В. Г. Сироткин. Русская пресса первой четверти XIX в. на иностранных языках как исторический источник. "История СССР", 1976, N 4.

¹⁷ В. Г. Евстигнеев. К вопросу о целях внешней политики России в 1804- 1805 гг. "Вопросы истории", 1962, N 2.

¹⁸ J. Skowronek. Antinapoleonskie koncepcje Czartoryskiego. Warszawa. 1969. Советская документальная публикация (ВПР) показала необоснованность утверждений о том, что внешнеполитический курс России следовал в то время какой-то особой "системе Чарторыйского", хотя влияние последнего на правительственную программу в международных отношениях было значительным.

¹⁹ ВПР. Т. II, док. 50.

стр. 70

всех стран, заключается в убеждении, которое они сумели распространить повсеместно, что они действуют во имя свободы и благоденствия народов"²⁰ . Далее инструкция гласила: "Не желая заставлять человечество идти в направлении, обратном прогрессу (что, впрочем, ввиду успехов, достигнутых просвещением, было бы предприятием, обреченным на неудачу, которое обернулось бы против самих его вдохновителей), я хотел бы, чтобы оба наши правительства согласились между собой не только не восстанавливать в странах, подлежащих освобождению от ига Бонапарта, прежний порядок вещей со всеми его злоупотреблениями, с которыми умы, познавшие независимость, не будут уже более в состоянии примириться, но, напротив, постарались бы обеспечить им свободу на ее истинных основах"²¹ "

Разумеется, царь вкладывал в эти термины свое, весьма ограниченное, монархическое и дворянское содержание, но все же он предлагал Питту договориться о том, чтобы Сардинское королевство, Голландия, Швейцария и сама Франция получили умеренно-монархические конституции. После восстановления короля Сардинии Россия и Англия должны были побудить его "дать своим подданным свободную и мудрую конституцию". При решении вопроса о форме правления Голландии "следовало бы беспристрастно принять во внимание характер нации и ее мнение". Что же касается Франции, то "необходимо, чтобы форма правления... была монархической, но нужно будет, чтобы предложение об этом исходило от самой нации; можно будет посодействовать появлению такого предложения, но отнюдь не следует слишком рано заявлять о подобных намерениях". Восстановление монархии возможно лишь на определенных условиях, и "главным из них будет соблюдать конституцию, которая будет принята"²² . Реставрация монархии во Франции должна была иметь предпосылкой волеизъявление (в какой-либо форме) самой нации, введение конституции, обязательство будущего французского короля эту конституцию соблюдать. Александр I не требовал непременного восстановления династии Бурбонов. Как известно, кроме Бурбонов, речь могла идти только о монархии во главе с Орлеанским домом, склонным к известным уступкам в пользу буржуазии. Но этот вопрос не был конкретизирован.

Именно на этих принципах Александр I предлагал Англии заключение союза - лишь они могут, считал он, гарантировать "спокойствие Европы". Он писал, что надо "обеспечить привязанность народов к их правительствам" и вместе с тем следует, чтобы правительства "действовали исключительно на пользу подчиненных им народов". Добиться этой двойной цели, по его мнению, можно "лишь постольку, поскольку внутренний социальный порядок будет основан на разумной свободе, которая только и укрепляет власть правительств, служит известной преградой для страстей необузданного честолюбия или каких-либо безумных идей, часто уводящих с истинного пути людей, стоящих во главе нации"²³ . Разумеется, эти слова инструкции выражали явно антиреволюционный смысл предлагавшейся умеренно-конституционной политики. В то же время в этом документе, примечательном по выраженной в нем готовности откликнуться на дух времени, в конечном счете заставить даже "разумную свободу" работать на правительства антинаполеоновской коалиции, содержится недвусмысленное признание необратимости происшедших в Европе перемен - неизбежность приспособления к ним не только в порядке чисто словесной фразеологии и по-

²⁰ Там же, стр. 146.

²¹ Там же.

²² Там же, стр. 147.

²³ Там же, стр. 148; А. М. Станиславская. Русско-английские отношения, стр. 384 - 387.

стр. 71

казного либерализма, но и в плане политической стратегии. На переговорах в Лондоне в 1804 - 1805 гг. Новосильцев развивал изложенные положения. Заслуживает внимания, что мнения, высказанные при этом руководителями буржуазно-аристократической парламентской Англии, не расходились с идеями российского самодержца²⁴ .

Эти идеи с некоторыми соображениями Питта были зафиксированы в дипломатических актах крупного значения. Декларация России о совместных действиях с Австрией против Франции 25 октября (6 ноября) 1804 г. преследовала, с одной стороны, пропагандистские цели, а с другой - отражала осознание необходимости признания необратимости ряда перемен в Европе. Ее XI ст. указывала: "Поелику правила обоих государей не позволяют ни в каком случае стеснять свободную волю французской нации, то целью войны будет не произведение контрреволюции, но единственно отвращение всеобщих опасностей, угрожающих Европе"²⁵ . Еше яснее обо всем этом говорится в союзной конвенции Англии и России от 30 марта (11 апреля) 1805 года. В первой отдельной и сепаратной статье конвенции сказано: "Так как принципы обоих государей не позволяют им ни в каком случае попытаться стеснять свободную волю французской нации, то посредством обнародования прокламаций, по мере того как ход войны обеспечит их значение, они постараются расположить французов к принятию их советов, а для того чтобы достигнуть этой цели с большею уверенностью, они объявят, что во всяком случае хозяева-собственники и люди, состоящие при должности, могут рассчитывать на мирное пользование теми выгодами, которые приобретены ими вследствие революции²⁶ , и что союзные державы готовы признать всякую форму правления, какая волею нации будет установлена во Франции, лишь бы она была совместна с общественным спокойствием". Россия и Англия предпочли бы для Франции монархическую форму правления, но они не сделают об этом формального предложения до тех пор, пока сама французская нация не выскажется в подобном смысле. После этого обе державы договорятся "насчет условий, которые будут предложены тому, кто будет удостоен верховной власти во Франции, и первое из этих условий будет заключаться в том, чтобы не отказываться ни от одного из обещаний, которые даны бы были французской нации в силу настоящей статьи"²⁷ .

Статья была направлена на то, чтобы успокоить французскую буржуазию, гарантировала приобретенные ею в результате революции имущества и должности. Предусматривалось подтверждение прав новых собственников на распроданные земли церкви и дворян-эмигрантов. В том же компромиссном духе статья конвенции решала и вопрос о будущей форме правления для Франции. Отдавая предпочтение монархии, она не предполагала ее навязывать, предоставляя инициативу самим французам. Будущий король Франции должен был принять обязательство исполнять обещания, данные союзниками французской нации. По сути дела, в этих условиях уже намечены были основы будущей "Хартии 1814 г.", сохранившей за новыми владельцами собственность, приобретенную после революции, и многие результаты революции и периода империи во Франции.

Относительно стран, освобождавшихся от наполеоновского господства, англо- русская конвенция 1805 г. фиксировала следующие положения, ранее высказанные Александром I. Голландия и Швейцария, гла-

²⁴ Запись беседы Н. Н. Новосильцева с премьер-министром Великобритании Питтом, приложение "а". ВПР. Т. II, док. 79.

²⁵ Там же, док. 63, стр. 182.

²⁶ Там же, док. 117, стр. 376. Это предложил Питт в ходе лондонских переговоров с Новосильцевым (см. таи же, док. 79).

²⁷ Там же, док. 117, стр. 376.

стр. 72

сила ее первая отдельная и сепаратная статья, "могут принять у себя такую форму правления, какая указана будет желанием нации и местными обстоятельствами" (однако тут же оговаривалось, что кандидатура штатгальтера Голландии будет определена Россией и Англией). Для королевства Сардинии, в пользу которого по условиям конвенции намечались значительные территориальные приращения, конвенция предусматривала введение конституции, с тем чтобы предупредить появление "неудовольствий" в различных владениях, которые вследствие войны сделались бы достоянием короля: сохранение всех должностей - гражданских, военных и судебных; отмену воинской повинности; обязательства ни в чем не изменять существующую форму правления, сохранить сенат, трибунат, государственный совет и законодательный корпус в их нынешнем виде, оставив за собой лишь право принимать меры против злоупотреблений, которые могли иметь место в различных отраслях управления²⁸ . В русско-прусской союзной конвенции 1806 г. говорилось, что союзники "сражаются не ради уничтожения Франции, не для вмешательства в то, что относится до ее управления и ее внутренних дел, но они не могут взирать спокойным взором на постоянное прогрессивное увеличение одной державы за счет других, которым она угрожает гибелью, совершенно расстраивая всякое равновесие"²⁹ .

Изложенные положения о будущем политическом устройстве Франции не были конъюнктурными: и после тяжелых поражений союзных держав в кампаниях 1805 - 1806 гг. и в 1814 г. российское правительство продолжало следовать им. Показательно в этом плане относящееся к 1807 г. письмо российского министра иностранных дел А. Я. Будберга графу Лилльскому (будущему королю Людовику XVIII). От имени Александра I министр вразумлял главу контрреволюционеров-эмигрантов в духе умеренности: "Речь идет о том, чтобы обеспечить для Франции лучшую участь, чем та, которая сейчас выпала на ее долю и с которой она несомненно мирится так долго лишь потому, что боится, как бы в случае свержения Бонапарта с узурпированного им трона снова не оказаться во власти раздоров, мести, террора, гражданской войны и всех бедствий, испытанных ею в течение первых лет революции". Монархи должны рассеять эти тревоги, внушить французам доверие к себе, принести "нации успокоение" и "веру в лучшее будущее", побудить "представителей всех сословий объединиться, чтобы общими усилиями свергнуть узурпатора". Император рекомендовал претенденту на французский престол "в декларациях, манифестах и других заявлениях... как к французской нации, так и к французской армии твердо "изъясниться" и ясно пообещать "полное забвение прошлого и всеобщую амнистию для всех, кто был замешан в ужасах революции; подтверждение прав за лицами, приобретшими национальное имущество" и достижения в ближайшем будущем "прочного положения посредством счастливого согласия, которое должно воцариться между королем и его подданными"³⁰ .

После поражений 1805 - 1807 гг. российское правительство думало уже не о переустройстве Франции, а об укреплении положения своей страны, чтобы выстоять в дальнейшей борьбе с Наполеоном и вести войну с Турцией, Ираном и Швецией. Для этого надо было прежде всего усвоить опыт ведения войны буржуазной Францией. Великий русский полководец Суворов еще в итальянском походе применял тактику массированного наступления колоннами и рассыпного строя и одержал крупные победы. Но недовольство крайних реакционеров Суворовым и

²⁸ См. Министр иностранных дел А. Я. Будберг - графу Лилльскому 27 февраля (11 марта) 1807 года. Там же. Т. III, док. 214.

²⁹ Там же, док. 231, стр. 562.

³⁰ Там же. Т. III, док. 214, стр. 520 - 521.

стр. 73

увлечение Павла I, а затем и Александра I в первые годы XIX в. устарелой прусской линейной тактикой войск способствовали разгрому Наполеоном третьей коалиции. Только после Аустерлица (1805 г.) и особенно после поражения у Фридланда (1807 г.) в России серьезно начали изучать стратегию и тактику Наполеона, приступили к освоению ее сильных сторон и совершенствованию всей военной организации³¹ .

К 1812 г. численность русской армии несколько выросла, но рекрутская система мешала ее быстрому росту. Переход к тактике колонн и рассыпного строя окончательно завершился. Были созданы крупные соединения - пехотные и кавалерийские дивизии и корпуса. Россия обладала мощными для того времени металлургическими и орудийными заводами. Это дало возможность иметь в 1812 г. более 1600 полевых орудий. Были сформированы артиллерийские бригады, которые придавались вновь организованным дивизиям. Командующие армиями получили возможность быстро группировать артиллерию и массировать огонь в нужном направлении. Вот почему русская артиллерия блестяще показала себя у Бородино. В настоящее время вопрос о перестройке русской армии изучен советскими историками на основе ранее не использовавшихся архивных материалов³² .

Вместе с тем в России, как в дальнейшем и в Пруссии, в борьбе с наполеоновской армией стали применяться и такие меры, каких никогда не было в военном арсенале Наполеона. В первую очередь это относится к созданию в 1806 - 1807 и 1812 гг. народных ополчений из свободных горожан и крепостных крестьян. Первое такое ополчение правительство Александра I стало формировать в 1806 г., в начале войн с Турцией и Францией. Планировалось вооружить свыше 600 тыс. ратников, но затем власти побоялись держать под ружьем такую огромную массу крепостных крестьян, и численность ополчения была снижена до 200 тысяч³³ . В кампаниях 1806 - 1807 гг. правительство не успело направить ополчение в бой-война внезапно закончилась Тильзитским миром и союзом Александра I с Наполеоном. Но значительную часть ополченцев не распустили по домам, а взяли в регулярную армию как рекрутов³⁴ .

В 1812 г., когда на карту было поставлено государственное и национальное существование России и в стране начался стихийный патриотический подъем, в тылу "великой армии" Наполеона вспыхнула партизанская война. Началась массовая запись в ополчение по губерниям³⁵ . Советские историки подробно исследовали эту новую форму вооруженной борьбы с наполеоновским вторжением ³⁶ . Национально-патриотический подъем народов Европы против господства Наполеона в 1812 - 1813 гг. породил еще одну новинку русского военного искусства - глубокие рейды регулярных частей конницы (обычно казаков или гусар) в тылы противника при взаимодействии с партизанскими отрядами. Эта тактика успешно применялась и в германских государствах в

³¹ Л. Г. Бескровный. Русская армия и флот в XIX веке; его же. Русское военное искусство XIX века.

³² Л. Г. Бескровный. Отечественная война 1812 года, гл. IV-V.

³³ ВПР. Т. III, прим. 415; В. Г. Сироткин. Дуэль двух дипломатий. М. 1966, стр. 50 - 51; Б. Ф. Ливчак. Народное ополчение в вооруженных силах России 1806- 1855 гг. "Ученые записки" Свердловского юридического института, 1961, т. IV.

³⁴ Л. Г. Бескровный. Русская армия и флот в XIX веке, стр. 72 - 73.

³⁵ См. "Народное ополчение в Отечественной войне 1812 г.". Сборник документов. М. 1962; В. И. Бабкин. Народное ополчение 1812 года. М. 1961; его же. Участие народного ополчения в заграничном походе русской армии 1813 г. "Военно-исторический журнал", 1972, N 2; П. Л. Жилин. Гибель наполеоновской армии в России. М. 1974.

³⁶ Анализ советской литературы об ополчении 1812 г. и его военной тактике см. Б. С. Абалихин, В. А. Дунаевский. Отечественная война 1812 г. и освободительная миссия русской армии (итоги и перспективы исследований). "История и историки. Историографический ежегодник за 1974 год". М. 1976, стр. 130 - 132.

стр. 74

весеннюю кампанию 1813 года³⁷ . Летучие отряды действовали на обширном пространстве между Одером и Эльбой и пользовались поддержкой немецкого населения.

В 1813 г., особенно в результате поражения Наполеона в России и образования шестой коалиции, его армии уже не имели перевеса ни в численности, ни в тактике и стратегии, ни в военно-техническом, ни в моральном отношениях. Это были многонациональные армии завоевателя. Угнетенные Наполеоном народы не хотели сражаться за чуждые им цели. Союзники уже превосходили противника в численности и материально-техническом оснащении своих армий. В 1813 г. они разбивали многие корпуса Наполеона поодиночке, а затем наметили место решающего сражения и в великой "битве народов" под Лейпцигом одержали полную победу. Все это не раз отмечалось историками, но, разумеется, не может быть обойдено при анализе процесса адаптации противников Наполеона к новым условиям вооруженной борьбы против его империи.

Совершенствуя армию, российское правительство продолжало приспосабливать к новой обстановке и свои военные цели, и свою дипломатию. После Аустерлица и в ходе дальнейшей борьбы против наполеоновской Франции оно придавало все большее значение завоеванию европейского общественного мнения, что также явилось откликом на потребности времени. Конечно, и ранее петербургский двор старался использовать общественное мнение соперничавших с Россией стран, сыграть на их внутренних противоречиях. Монархи XVIII в. тоже пытались привлечь к себе идеологов Просвещения, использовать их идеи и моральный авторитет. Но в начале XIX в. речь шла о том, чтобы отколоть от Наполеона умеренные буржуазные круги, примирить их с коалицией. Речь шла о развенчании Наполеона как наследника революции, разоблачении его как деспота и угнетателя народов Европы. Имелось в виду, что "оружие" общественного мнения должно быть "вырвано из рук французов и обращено против них самих". К французской нации предполагалось обратиться с пропагандистской декларацией, в которой Англия и Россия объявят, что они выступают "не против нее, а исключительно против ее правительства, угнетающего как саму Францию, так и остальную Европу". Союзники "объединились для того, чтобы избавить Францию от ее прежних цепей, а отнюдь не для того, чтобы налагать на нее новые", для того, чтобы "освободить Францию от деспотического гнета, под которым она стонет"³⁸ . Эти рекомендации российский министр иностранных дел Будберг направлял главе французских белых эмигрантов-роялистов будущему Людовику XVIII, известному в те годы под именем "графа Лилльского".

С целью антинаполеоновской пропаганды правительство Александра I предприняло выпуск в России изданий на иностранных языках, в частности, в 1806 г. в Петербурге начала выходить газета "Jurnal du Nord". Делались и попытки, правда, безуспешные, вести агитацию в многонациональной французской армии: в январе - феврале 1807 г. среди находившихся в Пруссии частей были попытки распространить воззвание, составленное по заданию русского командования. В нем разоблачался завоевательный и чуждый национальным интересам Франции характер войны, которую ведет Наполеон: "Война, чуждая вашим интересам, отрывает вас от домашних очагов... Тиран, ненасытное честолюбие которого не знает границ, увлекает вас в далекие края"³⁹ .

³⁷ См. "Поход русской армии против Наполеона в 1813 г. и освобождение Германии". М. 1964, стр. 74 - 75 сл.; Ф. Штраубе. Рейдовые отряды русских войск и народное движение против Наполеона в Германии весной 1813 г. "Освободительная война 1813 года против наполеоновского господства". М. 1965, стр. 239 - 248.

³⁸ ВПР. Т. II, док. 50, стр. 146 - 147; док. 117, стр. 376; т. III, док. 214, стр. 521.

³⁹ Там же. Т. III, прим. 330, стр. 732; см. также док. 205.

стр. 75

Тогда же русское командование решило распространить воззвание к народам Германии с призывом к выступлению против Наполеона при поддержке русских войск⁴⁰ . Но после поражения при Фридланде эти усилия были временно прекращены.

Некоторые правительственные документы, рассчитанные на общественное мнение в самой России, были использованы и за рубежом. Правительство Александра I под влиянием военных неудач держав коалиции в кампаниях 1805 и 1806 гг. в еще большей степени осознало роль общественного мнения, неотложность задачи завоевания его на свою сторону. Обращение русских сановников к царю, написанное осенью 1806 г., рекомендует "привесть в действие все способы,.. воспламеняя дух народный и обращая всеобщее мнение на причины, цель и необходимость войны". Манифест от 30 ноября (12 декабря) 1806 г. обращался к русскому народу со словами о том, что лишь общий патриотический подъем "поставить может повсеместным ополчением непроницаемый оплот противу враждебных сил, сколь бы они велики не были". Очень характерным для понимания роли общественного мнения и необходимости популяризации характера войны в широких кругах населения является содержащееся в манифесте порицание по адресу правительств Пруссии и Австрии: их привело к поражению "нерадение о составлении таковых внутренних вооружений" (ополчении. - А. Н .). За манифестом последовал 6(18) декабря 1806 г. указ синоду, предписывавший разъяснять всем людям, что война идет за "безопасность наших пределов, безопасность отечества, их собственное личное благосостояние". В этом духе синод и дал свое "Объявление" с призывом истинно верующих к борьбе против Наполеона как антихриста и лжемессии - яркий образец использования церковной фразеологии в военно-пропагандистских целях⁴¹ . Обращение синода было послано и в Грецию. Туда был направлен патриотически настроенный отставной майор русской службы Н. Пангалос, впоследствии член тайного общества "Филики Этерия". Ему поручалось разъяснить соотечественникам, что режим Бонапарта в его стране таков же, каков режим султана в Константинополе, а надежды на помощь Бонапарта в деле освобождения Греции беспочвенны. "Французы, - говорил Чарторыйский греческому патриоту, - сулят независимость лишь для того, чтобы разграбить, поработить, разорить страну, в которую они вступили"⁴² .

В новый этап политика сопротивления и адаптации в отношении наполеоновской империи вступила после поражений Пруссии и России в 1806 - 1807 годах. Тильзитский мир 25 июня (7 июля) 1807 г. покончил, в частности, с Ионической республикой. Договоры о мире и союзе в 1807 г. явились важнейшим актом приспособления и России и Франции к новой обстановке. В результате новейших публикаций и исследований советских ученых история переговоров и содержание условий Тильзитского мира всесторонне выяснены и освобождены от пелены разного рода легенд и вымыслов. Опубликованы секретные инструкции российским уполномоченным на переговорах, ясно говорящие о том, что Россия, в частности, не ставила себе целью ни овладение Константинополем, ни полный раздел европейской Турции⁴³ .

⁴⁰ См. там же, док. 197, прим. 320.

⁴¹ Записка трех товарищей министров императору Александру I 11 (23) ноября 1806 г. "Русская старина", 1894, август, стр. 212 - 216; Манифест о создании "повсеместных временных ополчений или милиции" от 30 ноября (12 декабря) 1806 г. ПСЗ. Т. XXIX. 1806 - 1807. СПБ. 1830, N 22374; Указ синоду от 6(18) декабря и объявление синода от того же числа, N 22394.

⁴² А. М. Станиславская. Россия и Греция в конце XVIII - начале XIX века, стр. 340; ее же. Русско-английские отношения, стр. 28.

⁴³ См. ВПР. Т. III, прим. 414; А. Л. Нарочницкий. Политика России на Балканах в 1801 -1812 гг. в свете новой документальной публикации. М. 1966 (см. также "Congres international des etudes balcaniques et Sud-Est europeennes". T. 4.

стр. 76

Тильзитский мир явился компромиссом двух держав при явном перевесе выгод в пользу Франции. Россия оказалась отстраненной от активного участия в делах Западной Европы, свободу действий там получал Наполеон. Самыми тяжелыми условиями для России были обязательства начать войну против Англии и примкнуть к континентальной блокаде. Приспособление к режиму последней и последствия ее для России оказались крайне разорительными⁴⁴ . Русский таможенный тариф 1810 г. вызвал сильнейшее надовольство Наполеона и побудил его начать новые военные приготовления против России. Следующим компромиссом между Россией и Францией была Эрфуртская конвенция от 30 сентября (12 октября) 1808 года. Детали подготовки ее достаточно полно освещены в советских документальных публикациях⁴⁵ . Тильзитские и Эрфуртские соглашения создали благоприятные условия для ведения Россией войны с Турцией, Ираном и Швецией.

Интересным примером приспособления российской политики к требованиям времени явилась конституция (или автономный статус) Финляндии, присоединенной к России в итоге русско-шведской войны 1809 года. Советская публикация дипломатических документов⁴⁶ внесла в науку новые данные и по этому вопросу. Она показала, что присоединение и довольно широкая автономия Финляндии в составе Российской империи не были результатом сделки с Наполеоном в Тильзите, как утверждают некоторые историки⁴⁷ . Даже в начале русско-шведской войны у Александра I не было еще полной ясности в этих вопросах. Решающее влияние на выбор царя оказала, с одной стороны, антишведская автономистская позиция значительной части финского дворянства во главе с одним из ревностных сторонников отделения Финляндии от Швеции и вхождения ее в состав России, Г. М. Спренгтпортеном, участником Аньяльской конфедерации 1788 года⁴⁸ . Он уже тогда отстаивал план превращения Финляндии в независимое от Швеции государство под протекторатом России. Как известно, именно Спренгтпортен стал в 1809 г. первым генерал-губернатором Великого княжества Финляндского.

Российское правительство нуждалось в компромиссе с имущими верхами Финляндии. Ленин отмечал, что, "желая привлечь на свою сторону финляндцев, бывших подданных шведского короля, Александр I решил признать и утвердить старую финляндскую конституцию"⁴⁹ . Эта мера была ответом на действия Наполеона, создававшего зависимые государства, а также была навеяна реформаторскими идеями Сперанского, в 1808 - 1810 гг. ближайшего советника царя, рассматривавшего Финляндию как "опытное поле, точно так же, как позднее Польшу"⁵⁰ .

Sofia. 1966, Actes, pp. 161 -168); А. Л. Нарочницкий, Н. И. Казаков. К. истории восточного вопроса (о планах России и Франции на Балканах в 1807 - 1808 гг.). "Новая и новейшая история", 1969, N 6; A. L. Narotchnitski. Deux tendences dans l'histoire des relations franco-russes (Bilan des recherches et problemes). "Revue historique". P. 1967, janvier-mars, t. 237, N 1; A. M. Станиславская. Русско- английские отношения; В. Г. Сиротки н. Дуэль двух дипломатий и др.

⁴⁴ См. А. Л. Нарочиицкий. Об историческом значении континентальной блокады. "Новая и новейшая история", 1965, N 6; В. Г. Сироткин. Дуэль двух дипломатий.

⁴⁵ Французский посол в Петербурге Коленкур - Наполеону 1 марта 1808 г. ВПР. т. IV, док. 72; Александр I - послу в Вене А. Б. Куракину. Эрфурт, 20 сентября (2 октября) 1808 г. Там же, док. 159; см. также аннотации на стр. 189, 190, 229, 279, 305, 319, 330, 332, прим NN 14, 46, 189, 204, 222. 228, 320.

⁴⁶ См. там же, док. 68, 71, 75, 78, 83, 85, прим. 109.

⁴⁷ См. А. Жербин. Некоторые новые тенденции в современной финляндской буржуазной историографии. "Вопросы истории", 1966, N 8.

⁴⁸ См. ВПР. Т. IV, док. 68, 71, 72, 75, 78, 83, 85, прим. 109; А. Л. Нарочницкий. Россия и Аньяльская конфедерация. "Новая и новейшая история", 1967, N 3.

⁴⁹ В. И. Ленин. ПСС. Т. 5, стр. 355.

⁵⁰ R. Tomilla. La Finlande dans la politiques europeenne en 1809 - 1815. Helsinki. 1962, p. 23.

стр. 77

Сразу после свидания в Эрфурте Сперанский обсуждал с Александром I планы реорганизации государственного управления России "а принципах административной автономии некоторых периферийных провинций⁵¹ . "Финляндия есть, - писал Сперанский царю в 1810 г., - государство, а не губерния". Именно поэтому Сперанский настоял на конституционном статусе Финляндского княжества, взяв за основу новой его конституции две старые (1772 и 1789 гг.) шведские конституции⁵² . С 1809 г. Финляндия получила статус, не имевший еще прецедента в царской России. Она становилась конституционным княжеством по типу герцогства Варшавского, имела свой сейм, уголовное и гражданское право и даже двойное - собственное и российское - подданство, что давало финнам ряд ощутимых преимуществ⁵³ . В то же время они были освобождены от рекрутской повинности. Хотя созванный в 1809 г. финский сейм потом более полувека (до 1863 г.) не собирался и конституция Финляндии нередко нарушалась, тем не менее автономия ее в составе России оказалась весьма устойчивой и сыграла важную роль в формировании финской нации.

Финляндская конституция была не первым и не единственным примером такого рода адаптации российского правительства к конституционным веяниям времени. В 1811 г. Александр I обсуждал со Сперанским и польско-литовскими деятелями планы выработки конституции для Польши и Литвы, хотя эти проекты держались втайне и встречали сильное сопротивление со стороны российского дворянства вследствие претензий польских и литовских помещиков на украинские и белорусские земли⁵⁴ . В случае войны с Наполеоном царь намеревался создать Польское королевство в составе России, но вторжение Наполеона не позволило заняться этим до 1813 - 1814 годов⁵⁵ . Удовлетворять претензии польских помещиков на украинские и белорусские земли российское правительство, конечно, не собиралось. Кроме того, польский вопрос оно не могло решать без Австрии и Пруссии.

В Польше правительство Александра I опиралось на сторонников российской ориентации во главе с Чарторыйским и другими польскими деятелями. Оно старалось обеспечить себе широкую поддержку шляхты, средних городских слоев и даже крестьян. В 1813 г. была объявлена амнистия всем, кто служил при Наполеоне. Осталась в силе и отмена крепостной зависимости крестьян, проведенная в герцогстве Варшавском в 1807 г., и т. д.⁵⁶ . В марте 1813 г. была создана смешанная администрация по управлению бывшим герцогством Варшавским. Были опубликованы указы об отмене ряда податей, сокращении реквизиций и т. п. Важное значение имели меры по ликвидации тяжелых последствий континентальной блокады, поощрению польской торговли (разрешался вывоз железной руды, ввоз из России промышленных товаров, скота, кож и т. д.)⁵⁷ . В целом эта политика содействовала укреплению экономических связей Польши с Россией.

⁵¹ Ibid. По данным Г. В. Вернадского, Сперанский предлагал предоставить "финляндский статут" прибалтийским и южным провинциям России (см. Г. В. Вернадский. Государственная Уставная грамота Российской империи 1820 г. Прага. 1925).

⁵² В. А. Корнилов. К истории политического устройства вел. кн. Финляндского в 1809 г. "Ученые записки" МГПИ имени В. И. Ленина, 1971, т. 439; см. также: ВПР, т. IV, док. 78, 83, аннотация на стр. 407, прим. 105, 106, 258, 303, 366; док. 86, 88, 125, 170, 223, 247, 250; т. V, док. 1.

⁵³ См. В. В. Похлебкин. СССР - Финляндия. 260 лет отношений, 1713 - 1973. М. 1975, стр. 32 - 34.

⁵⁴ См. Б. И. Дундулис. Политика Наполеона в Литве по вопросу о восстановлении Польского королевства в 1812 г. "Научные труды" вузов Литовской ССР, история Вильнюс, 1976, т. 16, вып. 1. (на лит. яз., резюме на рус. яз.)

⁵⁵ См. ВПР. Т. VI, прим. 628.

⁵⁶ См. "История Польши". Т. I. М. 1956, стр. 491.

⁵⁷ См. ПСЗ. Т. XXXII. СПБ. 1830, стр. 744 - 747.

стр. 78

Сразу после изгнания Наполеона в России вернулись к планам воссоздания Польского королевства в составе Российской империи. Уже в декабре 1812 г. Чарторыйский направил царю два письма с предложением о том, чтобы по вступлении русских войск в Польшу провозгласить ее автономным королевством, входящим в состав России, и поставить во главе его брата царя великого князя Михаила. Об этих письмах историки знают давно: еще в 1865 г. их опубликовал в Париже Вл. Чарторыйский⁵⁸ . Но публикаторы опустили или не знали самого главного - приложенных к обоим письмам А. Чарторыйского детальных проектов воссоздания Польши. Теперь они изданы по архивным подлинникам⁵⁹ . В ответном письме А. Чарторыйскому в январе 1813 г. Александр I отверг идею отделения Польши от России, но приветствовал план ее автономии в рамках империи⁶⁰ . Вместе с тем он считал преждевременным воссоздание Польши до окончания войны с Наполеоном потому, что немедленное образование Польши насторожило бы Австрию и Пруссию и оттолкнуло бы их от союза против Наполеона. Новое Польское королевство не имело бы утвержденных границ, а предстояли еще тяжелые переговоры по данному вопросу все с теми же Австрией и Пруссией.

Советские документальные публикации неоспоримо доказали, что промедление короля Фридриха-Вильгельма III со вступлением в союз с Россией в 1813 г. объяснялось не столько его пресловутой боязливостью, сколько притязаниями на польские земли, которые еще с 1812 г. выдвигал его представитель Р. Шеллер перед петербургским двором⁶¹ . За поддержку притязаний Пруссии на Саксонию и Познань и требования Австрии о передаче ей Галиции Александр I добился присоединения большей части бывшего Варшавского герцогства к России. В дальнейшем состоялось провозглашение автономного Королевства (Царства) Польского в составе России и предоставление ему конституции в мае 1815 г.⁶² , к величайшему неудовольствию Австрии и Пруссии, не желавших вводить конституцию ни в Познани, ни в Галиции. В плане компромиссов со стороны России в 1813 - 1815 гг. представляет определенный интерес также решение судьбы Кракова и его округа, конституция которого вошла в качестве приложения в дополнительный австро- прусский договор по польскому вопросу⁶³ .

Советские историки проанализировали и опубликованные архивные данные о наличии в русском дворянском обществе весьма влиятельной оппозиции конституционному эксперименту в Польше⁶⁴ . Было бы серьезной ошибкой видеть в польской политике России 1812- 1815 гг, какие-то особые либерально-полонофильские симпатии Александра I. Его действия были продиктованы расчетом на закрепление военных успехов России с помощью конституционных уступок польскому дворянству, поскольку требование конституции на заключительном

⁵⁸ См. "Alexander I-er et la prince Czartoryski". Correspondence particulier et conversations 1801 -1823. Publiees par le prince Ladislaw Czartoryski avec une introduction par Charles de Mazade. P. 1865, pp. 197 - 205 (рус пер. "Александр I и Чарторыйский. Частная переписка и разговоры. 1801 -1823 гг.". М. 1912).

⁵⁹ ВПР. Т. VII, прим. 2; см. также указанные выше работы А. М. Станиславской и В. Г. Сироткина.

⁶⁰ "Alexandre I-er et la prince Czartoryski", pp. 206 - 212; см. также ВПР. Т. VII, прим. 2, стр. 702 - 704.

⁶¹ ВПР. Т. VI, прим. 697; см. также т. VII, прим. 43, 44, 190, стр. 750.

⁶² См. там же. Т. VIII, док. 152, прим. 104; Ф. Мартене. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. III. Трактаты с Австриею. 1808 - 1815. СПБ. 1876, стр. 317 - 357.

⁶³ Ф. Мартене. Указ. соч., стр. 358 - 378; см. также ВПР. Т. VIII, прим. 85, 104.

⁶⁴ См. В. Г. Сироткин. Борьба в лагере консервативного русского дворянства по вопросам внешней политики после войны 1812 г. и отставка И. Каподистрии, в 1822 г. "Проблемы международных отношений и освободительных движений". М. 1975, стр. 31 - 39.

стр. 79

этапе борьбы с Наполеоном широко распространилось в Европе. Аналогичный подход победителей Наполеона имел место в 1814 г. к Норвегии, конституционный статут которой отчасти вдохновлялся финским и польским примерами.

Картина существенно расширится, если финляндскую и польскую конституции связать с политикой России в 1812 - 1815 гг. в отношении Испании, Франции, германских государств, Голландии и Швейцарии. Напомним здесь союзный Великолукский договор России с конституционной и революционной Испанией в 1812 г. против Наполеона⁶⁵ . Сближение с революционной Испанией явно не отвечало принципам крайнего консерватизма, абсолютизма и легитимизма. Действия России в германских государствах в 1813 г. достаточно подробно освещены в работах историков СССР и ГДР, опубликованных после 150-летия лейпцигской "битвы народов" 1813 года⁶⁶ . О политике России в южногерманских государствах после падения Наполеона наглядное представление дают записки посланника в Вюртемберге, а затем в Вене Ю. А. Головкина "О политических отношениях между Российской империей и Южной Германией" и "О правомерности и необходимости восстановления конституций в некоторых немецких государствах" (обе от 21 июня (3 июля) 1814 г.), впервые опубликованные в 1972 году⁶⁷ . Умный и дальновидный дипломат, Головкин указал на поддержку конституционных режимов Россией в Бадене, Вюртемберге и Баварии как на эффективное средство усиления русского влияния в южногерманских государствах в противовес Австрии. Эта поддержка южногерманских государств России вызывала большое недовольство Меттерниха.

Советские документальные публикации в деталях подтвердили, что российское правительство без всякого энтузиазма уступило союзникам, которые настаивали в 1814 г. на реставрации во Франции Бурбонской династии. Гораздо больше Россия была озабочена сохранением влиятельного положения Франции как европейской державы. Она не поддерживала прусские притязания на французскую территорию, активно содействовала принятию "Хартии 1814 г.", что вытекало еще из соглашений 1805 г., заключенных между участниками третьей коалиции⁶⁸ . В дальнейшем российское правительство стремилось поддерживать режим "Хартии 1814 г." против посягательств ультрароялистов.

Совершенно очевидно, что конституционная политика Александра I в Финляндии и Польше и поддержка им конституционных режимов во Франции, южногерманских государствах, Швейцарии и т. д. означали приспособление самодержавно-крепостнической Российской империи к требованиям времени, были в конечном счете уступкой тенденциям буржуазного развития. Эти уступки были направлены против методов бонапартистской диктатуры, являлись противовесом деспотизму Наполеона. В то же время политика адаптации к требованиям эпохи самым решительным образом направлялась против революционных движений, имела целью отвлечь умеренно-либеральные круги от революционно-освободительных идей, то есть служила "охранению" по мере возможности дворянско-монархического правления.

Наполеоновские войны показали агрессивный и антинародный характер бонапартистского режима, опиравшегося на крупную буржуа-

⁶⁵ ВПР. Т. VI, док. 202.

⁶⁶ См. А. Л. Нарочницкий. Народы и правительства в войне 1813 г. за освобождение Германии. "Освободительная война 1813 года против наполеоновского господства"; А. В. Фадеев. К истории создания русско- немецкого легиона в России в 1812 - 1813 гг. Там же.

⁶⁷ ВПР. Т. VIII, док. 17, 18.

⁶⁸ См. там же. Тт. VIII, IX; "Сборник Русского императорского исторического общества". Т. 112. СПБ. 1901; т. 119. СПБ. 1904; т. 127. СПБ. 1908; Е. В. Тарле. Талейран. М. 1962.

стр. 80

зию, армию и бюрократию. Эти войны несли неисчислимые бедствия и порабощение народам Европы. В то же время они в ряде стран содействовали подрыву прежних полуфеодальных порядков и развитию капитализма. Захватнические войны буржуазной Франции и агрессивные цели других держав переплетались с национально-освободительной борьбой народов против наполеоновского гнета. Ленин отмечал, что "история шла через всю эту необычно богатую войнами и трагедиями (трагедиями целых народов) эпоху вперед от феодализма - к "свободному" капитализму"⁶⁹ . Процесс адаптации к переменам, вызванным в Европе буржуазной революцией во Франции, прослеженный выше на примере внешней политики России, - одно из доказательств их необратимости. Именно поэтому победы дворянства, абсолютизма и легитимизма оказались весьма неполными и недолговечными. Основные социально-экономические результаты Французской буржуазной революции 1789 - 1794 гг. сохранились, как и ряд других буржуазных нововведений, и во Франции и в ряде областей Западной Германии, Северной Италии и т. д. Хотя в отдельных государствах имели место крайние проявления реакции и обскурантизма (в том числе в Испании, России и т. д.), освобождение от гнета Наполеона и от угрозы, исходившей от его завоевательной политики, содействовало подъему освободительных движений против внутренней реакции в Германии, Италии и России. Временная победа дворянской аристократической реакции и многие решения Венского конгресса создали серьезные препятствия для дальнейшего социального прогресса, национально-освободительных и объединительных движений. Победой над Наполеоном, в которой огромную роль сыграли народы Европы, поднявшиеся на национально-освободительную борьбу, воспользовались в своих классовых интересах реакционные помещичьи правительства континентальной Европы и буржуазно-аристократической Англии. Уже в 1814 - 1815 гг., особенно после "100 дней", консервативно- охранительное направление все более брало верх, что выразилось в укреплении устоев дворянской монархии, абсолютизма и легитимизма, крепостничества, национального гнета. Происходил отказ от некоторых дававшихся ранее конституционных обещаний, совершались грубые нарушения "дарованных" ранее конституций. Адаптация победителей Наполеона к требованиям времени оказалась поверхностной. Внутри России царь и его сановники продолжали опираться на крепостников-помещиков и ревностно охраняли устои абсолютизма. Ярким свидетельством этого являются усиление реакции внутри России и всевластие Аракчеева в делах ее внутреннего управления. Однако все это не могло предотвратить новых революций в Европе в последующие десятилетия. Отсюда видно, что политика некоторой адаптации (приспособления) к победам буржуазных порядков в Западной Европе и отдельные, в дальнейшем нередко не осуществлявшиеся уступки требованиям времени не могли снять и не устраняли неизбежности новых буржуазных революций.

⁶⁹ В. И. Ленин. ПСС. Т. 35, стр. 383.

Постоянный адрес данной публикации: