Libmonster ID: RU-17645
Автор(ы) публикации: Мурашко Г. П.

Сорок лет, прошедшие с августа 1968 г., убедительно показали, что "Пражская весна" с ее отрицанием сталинской тоталитарной модели социализма стала знаковым событием второй половины XX в. Она явилась поворотным моментом в развитии этой модели, который завершился развалом СССР и серией демократических революций в сопредельных с ним странах. Именно значимостью "Пражской весны" в развитии социализма на европейском континенте и объясняется устойчивый интерес историков, особенно в Чехии и Словакии, к проблемам развития их некогда общего государства в 1950 - 1960-е годы. Их усилия концентрировались на том, чтобы выявить внутренние и внешние факторы, обусловившие зарождение реформистских настроений внутри правящей коммунистической элиты и интеллектуальных слоев общества, а также рассмотреть процесс оформления этих настроений в программные требования разработки нового курса на базе соединения идей социализма и демократии путем осуществления реформ в политической, социальной и экономической сферах (см. [1]).

Особое место в работах, посвященных рассмотрению "Пражской весны", занимают мемуары активных протагонистов реформаторского курса. В 1970 - 1980-е годы они появились сначала в зарубежных изданиях или в подпольных изданиях "самиздата" [2 - 4], и только после "бархатной" революции 1989 г. воспоминания непосредственных участников реформаторского движения стали предметом внимания разных издательств Чехии и Словакии.

Сейчас мемуары активных политиков "Пражской весны" наряду с партийными и государственными документами, с прессой тех лет для нового поколения историков являются важнейшими свидетельствами ушедшей эпохи. В них раскрываются не только малоизвестные стороны - "закулисье" противостояния противников и сторонников реформ. Размышления авторов, их оценки, порой весьма жесткий критический анализ конкретных ситуаций и собственных позиций позволяют увидеть, сколь сложным был процесс поисков новой модели социализма, диктуемый необходимостью включения страны в общий контекст мирового развития в условиях набирающей темпы научно-технической революции.

Эта особенность воспоминаний "шестидесятников" Чехословакии наиболее четко прописана в мемуарах Честмира Цисаржа - одного из популярных и ярких политиков "Пражской весны"1. Его биография во многом типична для поколения, вступившего на арену общественной жизни после Второй мировой


1 В июле 1968 г. анализ общественного мнения в ЧССР показал, что Ч. Цисарж по популярности занимал второе место после А. Дубчека. За ним следовали на третьем месте О. Шик, на четвертом - Л. Свобода, на пятом - Й. Смрковский [5. S. 439].

стр. 76

войны и давшего через двадцать лет активных лидеров реформаторского течения в рядах КПЧ.

Он родился в 1920 г. в семье ремесленника, воспитывался на идеях гуманизма первого президента Чехословакии Т. Г. Масарика. Под влиянием жизненного опыта (экономический кризис 1930-х годов с массовой безработицей и обнищанием, Мюнхен и оккупация страны, для многих - концлагеря) эти идеи радикализировались в сторону социализма. Раскрывая послевоенные настроения своего поколения, Цисарж впоследствии напишет: "Нельзя забывать, что военные успехи СССР и социалистическая идеология освобождения людей и народов меня, как и тысячи других, привели к выводу, что источником этих успехов являются советская система и строй. С этим убеждением я, как и тысячи других, после окончания войны вступил в коммунистическую партию, чтобы быть строителем нашего собственного пути к социализму. Мне не могло и прийти тогда в голову, что я становлюсь создателем авторитарной политической системы с ее деформациями и нарушениями закона" [4. S. 64]. С 1946 по 1970 г. Ч. Цисарж был членом КПЧ. Он прошел в партийном аппарате путь от сотрудника отдела пропаганды и культуры Пражского крайкома КПЧ (1946) до секретаря ЦК КПЧ (сначала в 1963 г., затем в 1968 г.), став одним из идеологов реформаторского движения. Его доклад на торжественном заседании, посвященном 150-летию К. Маркса в мае 1968 г., стал, по сути, дела идеологическим обоснованием необходимости демократических реформ через новое осмысление марксизма как учения о социализме. Он исходил из того, что ленинизм был одной из интерпретаций марксизма В. И. Лениным на основе исторического опыта России. Сталин же подверг ленинизм ревизии в духе прагматической политики правящих групп и личной власти. "Диктатура пролетариата в марксистском понимании, - констатировал он в своем докладе, - постепенно деформировалась в диктатуру партии, затем в диктатуру ее органов и, в конце концов, в диктатуру узкой группы в руководящем центре, опирающуюся на аппарат власти. Внутри стиснутой этими рамками политической системы все сферы общественной жизни развиваются с огромными трудностями... Диктатура пролетариата, независимо от того, в правильном или деформированном виде, исчерпала свои возможности... Мы должны искать и найти такой вариант политической системы, который будет полностью соответствовать всем условиям нашей страны и достигнутого уровня развития... Для этого нужно новое возрождение марксизма, отвечающее потребностям последней трети XX века" [6. A. j. 21. 150 vyroci K. Marxa].

Доклад Цисаржа вызвал резко негативную реакцию в Москве. Автор его был признан главным ревизионистом, посягнувшим на чистоту и значимость ленинизма, и отнесен к числу лиц, на выводе которых из состава ЦК КПЧ настаивала советская сторона на переговорах с чехословацкой делегацией в Чиерне-над-Тисой, состоявшихся 29 июля 1968 г.2

Разъясняя свою позицию, Цисарж напишет позже: "В 1968 г. я был глубоко убежден, что демократическое возрождение социализма даст ему необходимую перспективу развития... Я был склонен к поискам третьего пути, который бы вывел нас из лабиринта войн и революций, кровопролитий, насилия и варвар-


2 Из материалов российских архивов, переданных в 1993 г. чешской стороне, стало известно, что главой антипартийного центра Москва считала Ф. Кригеля. К этому центру она относила и Ч. Цисаржа, О. Шика, Й. Павла, Й. Шпачека (см. [5. S. 439]).

стр. 77

ства... Я верил, что со временем удастся устранить не только обезображенную тоталитаризмом социалистическую систему, но и будет также преодолена демократия прежнего типа со всеми противоречиями и недостатками" [5. S. 439].

В чешском же и словацком обществе, прежде всего в кругах творческой интеллигенции, журналистов, писателей, работников науки, преподавателей высшей школы и учителей, Цисарж уже с начала 1960-х годов по работе в редакции "Rude pravo" и теоретическом журнале "Nova mysl", а с лета 1963 г. в должности секретаря ЦК КПЧ был известен как человек широко мыслящий. И вряд ли случайно академик историк Й. Мацек принес именно ему - секретарю ЦК в сентябре 1963 г. остро критический материал, основанный на сравнительном анализе развития социалистических и капиталистических стран в условиях развивавшейся научно-технической революции. Он был подготовлен известными чешскими путешественниками М. Зигимундом и Й. Ганзелкой на основе личных наблюдений. Было очевидно, что этот документ может дать серьезную аргументацию для обоснования необходимости глубоких экономических реформ, тем более что в нем содержалась и конкретная критика внутренней политики, проводимой руководством страны. Однако все попытки Цисаржа привлечь к этому материалу внимание первого секретаря ЦК КПЧ, президента страны А. Новотного и его окружения не увенчались успехом, вызвав лишь раздражение. Позже он оценит ситуацию, написав: "В течение трех месяцев работы секретарем ЦК взгляды мои все больше расходились с позицией Новотного и Гендриха. Оба ко мне стали относится с предубеждением, если не с опасением... Мне стало известно, что их недовольство вызвано тем, как я провел собрание коммунистов - членов союза писателей, где я, дескать, открыл дорогу либеральным течениям... Всем овладели лица, с оппозиционных позиций критикующие позицию партии, а доклад Гендриха не получил поддержки" [5. S. 252]. В результате Цисарж был информирован секретарем ЦК КПЧ В. Коуцким о том, что он не справляется со своими функциями, и ему было предложено перейти на работу в правительство в качестве министра образования и культуры. Работа в правительстве в 1963 - 1965 гг. дала возможность увидеть наглядно разрушительное влияние экономической стагнации, начавшейся на рубеже 1950 - 1960-х годов, и позволила понять ее внутренние причины. Все четче обрисовывалась взаимосвязь между системой жесткого централизованного планирования, минимальным развитием товарно-денежных отношений, экстенсивным развитием производства, отставанием науки и техники от мировых стандартов, недооценкой квалификации кадров и степенью их подготовки в системе образования. В период работы в правительстве складывались и укреплялись контакты Цисаржа с ведущими экономистами страны: О. Шиком, М. Кадлецом, М. Тучеком и другими, искавшими выход из нараставшей стагнации на пути проведения экономических реформ и изменения всей системы управления народным хозяйством. "Я присоединился к тем, кто искал выход в исправлении ошибок, в изменении режима, в возвращении "человеческого лица" социализму... Когда мне была поручена сфера просвещения, я не мог ею руководить иначе, чем исходя из концепции, отвечающей общественным потребностям - реформировать систему социализма как таковую", - отметит он впоследствии [5. S. 296].

В руководимом им министерстве был взят курс на то, чтобы, не отказываясь от идеологического воспитания, сконцентрировать внимание на классических принципах педагогики, которые позволят поднять уровень обучения в соответствии с растущими потребностями страны в высококвалифицированных кадрах.

стр. 78

Более сложной была ситуация в сфере культурной политики. Здесь с марта 1964 г., после принятия в ЦК КПЧ постановления о задачах и положении культурных журналов, явно обозначилась тенденция к "закручиванию гаек". На это часть писателей (например, Л. Новомеский и Я. Сейферт) ответила дискуссионными статьями. Со всей очевидностью начала прорисовываться неизбежность идеологического столкновения творческой интеллигенции с догматически настроенной частью партаппарата.

Растущая популярность Цисаржа как решительного сторонника реформ в среде интеллектуальной элиты не могла не вызывать настороженности А. Новотного, являвшегося мастером аппаратных кадровых перестановок. Когда после снятия Н. С. Хрущева в октябре 1964 г. стала очевидной перспектива свертывания проводимых в СССР реформ, присутствие на политической арене Чехословакии протагониста реформаторского курса, даже в ограниченной функции министра образования и культуры, становилось ему явно нежелательным. В 1965 г. Ч. Цисаржу как министру, курировавшему сферу культуры, было предъявлено обвинение в проведении политики, не отвечающей линии ЦК, и предложен переход на дипломатическую работу - послом в Румынию. По существу, тем самым Ч. Цисарж выводился с поля политической борьбы. Эта акция в общественном мнении, особенно среди интеллигенции, получила весьма негативную оценку. На партсобраниях в высших учебных заведениях коммунисты требовали от представителей ЦК дать разъяснения, почему отозван министр и почему не было об этом сообщений в средствах массовой информации? Особенно активными были собрания в вузах и культурных организациях Праги, на которых для снятия напряженной ситуации были вынуждены присутствовать секретари ЦК Й. Гендрих и В. Коуцкий. Брненский Университет, демонстрируя свою поддержку опальному министру, наградил его золотой памятной медалью Пуркине [5. S. 350].

Политическая ссылка продолжалась более двух лет. Контакты с единомышленниками оказались существенно ограниченными, но не прерывались. Как посол Цисарж присутствовал в качестве гостя на XIII съезде партии летом 1966 г. и, безусловно, смог оценить значение выступления О. Шика в дискуссии. Шик, констатировав, что партия к настоящему времени не располагает реальной программой развития на будущее, поставил вопрос о необходимости провести глубокий анализ проблемы демократических отношений, прежде всего в сфере управления государством, что в свою очередь неизбежно потребовало бы развития партийной демократии. Но предложение Шика не попало в резолюцию съезда, якобы по формальным причинам: он слово в дискуссии получил одним из последних. Но это выступление было для Новотного и его окружения своего рода предупредительным звонком [3. S. 22].

В октябре 1967 г. в Карловых Варах состоялась встреча Цисаржа и А. Дубчека, возглавлявшего ЦК КПС. Из воспоминаний Цисаржа ясно, что состоялся обмен мнениями о ситуации в стране, которая, по мнению Дубчека, имела все признаки политического кризиса. Дубчек был убежден, что близится время решающего столкновения с Новотным. Очевидно, итогом этой встречи и было для Цисаржа написание в ноябре 1967 г. двух аналитических материалов, названных автором "Заметки о деятельности государства и партии", где предлагался конкретный вариант действий для обеспечения реализации нового курса. Документ о партии, которую он рассматривал как главную силу в проведении общественных преобразований, завершался следующими словами: "Новое ру-

стр. 79

ководство не должно спешить, но и не должно медлить. Общественность в стране и за рубежом ждет, что в конце концов мы преодолеем стагнацию и разработаем разумную программу деятельности. Но нажим изнутри и извне не должен заставлять нас предпринимать опрометчивые шаги. Они должны быть хорошо продуманы, научно обоснованы, обстоятельно обсуждены и подробно объяснены. Прежде всего, очевидно, необходимо сосредоточиться на общей перестройке партийной деятельности, на решении организационных и кадровых вопросов. ЦК и президиум должны позаботиться, чтобы не возникла стихийность в решаемых проблемах (будет, безусловно, стремление взяться за все сразу), необходимо, чтобы работа шла по заранее разработанному плану в соответствии с неотложностью решения определенных проблем. В обозримое время необходимо определить срок созыва XIV съезда партии, который разработает генеральную линию дальнейшего этапа развития и изберет новый ЦК. Состав его должен гарантировать энергичную и последовательную реализацию этой линии" [6. A. j. 21. Dok. Nekolik myslenok a uvah ... 13]. Данные материалы вместе с личным письмом были отправлены Дубчеку после январского пленума ЦК КПЧ, где состоялось отстранение Новотного от руководства партией, и на пост первого секретаря был избран А. Дубчек. Цисарж писал из Румынии: "Я далеко от последних бурных событий дома и не имею свежей информации о расстановке сил, о произошедшем столкновении и развязке кризиса. Вижу только одно - революционное ядро партии продемонстрировало отвагу и дало импульс к наступлению ... Я готов выполнить любое задание, которое мне будет дано" [6. A. j. 20. 1. 2]. Позже, вспоминая этот момент, он заметит: "Когда я посылал свой текст А. Дубчеку, я не думал, что в кругу лидеров, выступавших за реформы, скоро начнет рождаться проект "Программы действий КПЧ", и идеи этого документа будут близки моим" [5. S. 22].

В марте 1968 г. по вызову Дубчека Цисарж возвратился на работу в Прагу. На ближайшем же пленуме ЦК он был введен в его состав, избран секретарем, курировавшим науку, культуру и средства массовой информации. Таким образом, Ч. Цисарж оказался в центре событий, став активным проводником принятой на апрельском пленуме "Программы действий КПЧ". Этот документ рассматривался новым руководством партии как первый шаг к формированию новой модели социализма, которая будет базироваться не на псевдопринципе "единства интересов" всех слоев, а на понимании и учете политических, социальных, экономических устремлений и требований различных социальных слоев и групп, реально существующих в социалистическом обществе. Отсюда логически вытекало следующее принципиальное положение - необходимость, неизбежность перехода от системы, основанной на монополии одной партии, к системе многопартийной, опытом функционирования которой на базе Национального фронта располагала страна в 1945 - 1948 гг. Этот весьма важный момент, связанный с изменением форм и методов реализации ведущей роли коммунистической партии в политической системе, пожалуй, можно рассматривать как исходную точку разногласий между новым руководством КПЧ и Москвой. Отказ от властной монополии коммунистов приравнивался советской стороной к демонтажу социализма со всеми вытекающими отсюда последствиями. Брежнев и его кремлевские соратники, сформировавшиеся политически в условиях тоталитарной диктатуры, не располагали ни малейшим опытом функционирования демократических общественных и государственных институтов. Более того, они видели в них прямую угрозу своей неограниченной власти. Поэтому

стр. 80

силовой вариант, а отнюдь не поиск компромиссов, на что рассчитывала чехословацкая сторона, оказывался для советского руководства единственно возможным вариантом разрешения разногласий с реформаторским крылом в КПЧ.

Публикуемые ниже фрагменты из воспоминаний Ч. Цисаржа [4] относятся к июлю - августу 1968 г. Они раскрывают политическую обстановку в стране, соотношение сил в руководстве партии накануне и в момент оказания так называемой "интернациональной помощи здоровым силам" чехословацкого общества путем введения в страну вооруженных сил пяти государств - членов Варшавского договора.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Kaplan K. Koreny ceskoslovenske reformy. Brno, 2000 - 2002; Lond'ak M., Sikora S., Lond'dkovd E. Predjarie. Politicke, ekonomicke, a kulturni vyvoj na Slovensku v rokoch 1960 - 1967. Bratislava, 2002.

2. Hajek J. Dix ans apres Paque 1968 - 1979. Paris, 1979; Simon B. Takove jsme byli. Koln, 1989; Ke sporum o obrodny proces roku 1968. Praha, 1980; Srpn 1968. Koln, 1989; Ota Sik. Jarni probuzeni - iluzie a skutecnost. Praha, 1990; Hajek J. Pameti. Praha, 1997; Nadeje umira posledni. Vlastni zivotopis Alexandra Dubceka. Praha, 1993; Kostka J. Zivot mezi uzkosti a nadeji. Praha, 2002.

3. Memoary politiku, historicke, politologicke, ekonomicke studie. Dokumenty. B. m., 1988.

4. Cisar C. Clovek a politik. Kniha vzpominek a uvah. Praha, 1997.

5. Cisar C. Pameti. Nejen o zakulisi Prazskeho jara. Praha, 2005.

6. Narodni Archiv CR. F. C. Cisar. Kar. 5.

ШАТКОЕ ПЕРЕМИРИЕ

На совещании с журналистами, состоявшемся 1 августа, я смог проинформировать, что переговоры в Чиерне1 завершены и что члены Президиума ЦК КПЧ в тот же день вернутся в Прагу. Одновременно пришло сообщение о том, что третьего августа в Братиславе состоится встреча представителей шести партий (пять партий + КПЧ) для того, чтобы принять совместное заявление, цель которого - завершить период полемики, закрепить дружеские и союзнические отношения, приступить к нормализации отношений. Для нас это означало получить желанную передышку, необходимую для проведения XIV съезда, который должен был стать основной предпосылкой для внутренней стабилизации в Чехословакии и для продолжения политики реформ.

Более обстоятельную информацию о происходящем в Чиерне я получил прежде всего от своего друга И. Шпачека2, с которым я практически каждый день общался. Мы обменивались информацией из своего окружения, нередко советовались о том, как поступить в том или другом случае. Он рассказывал мне о том, как проявили себя отдельные члены Президиума ЦК. На позицию советских товарищей полностью перешли Биляк3 и Кольдер4, они даже не скрывали того, что у себя на родине они утратили доверие, а потому полностью рассчитывают на поддержку извне. (После того как в 90-е годы были открыты архивы, оказалось, что именно они вместе с Индрой5, Швесткой6 и Капеком7 подписали письмо, в котором просили Брежнева оказать военную помощь.

стр. 81

В достоверности этого письма, впрочем, некоторые исследователи продолжают сомневаться.)8 Выступления Кригеля9 и Шпачека, отвергавших аргументацию советской стороны о пагубности демократизации для социализма и отстаивавших проводимую нами политику, напротив, вызвали возмущенную реакцию на противоположной стороне стола. Остальные члены нашей делегации занимали промежуточное положение между этими двумя полюсами: одни держались ближе к Дубчеку, другие - к Биляку. Для руководства КПСС, проводившего единую политику, разброс высказываемых мнений, очевидно, мог служить и действительно служил доказательством того, что Президиум ЦК КПЧ в целом не способен объединиться на основе четкой политической платформы, предлагавшейся пятью партиями.

По моему мнению, именно это обстоятельство и стало одной из главных причин принятия решения о военном вторжении. Отсутствие единства в руководстве КПЧ с самого начала наносило ущерб всему процессу обновления. Уже сам факт изменения состава Президиума ЦК, состоявшегося в январе10, а также последующие преобразования, проведенные лишь в апреле, наряду с убежденностью Дубчека в том, что нужно "дать каждому время для осознания новой политики" - все это не могло не сказаться негативно, приведя к серьезному замедлению динамики перемен. Дубчек был убежденным реформатором, он сам лично самоотверженно отстаивал свою политику, но его "человеческое лицо", его стремление никому не причинить зла, всепрощение, в том числе и нарушений дисциплины, в конце концов привели к поражению. Он не мог осуществить свои гуманистические цели, пренебрегая законами политической борьбы, проявляя снисходительность к тем, кто, в сущности, был его политическим противником.

Нельзя отрицать, что Дубчек со временем начал понимать, что Кольдер, Биляк и другие, по сути, вставляют ему палки в колеса. Спустя недели после проведения апрельского пленума ЦК он начал сожалеть о том, что недооценил значимости идеи о созыве чрезвычайного съезда партии11. Именно поэтому он не только согласился, но и поддержал эту мысль на майском пленуме. Фактом, однако, было то, что он упустил ценные месяцы, пошел на уступки консервативно настроенным членам пленума при обсуждении концепции проведения съезда. Эта концепция должна была включать обсуждение политики партии в целом, принятие нового устава и выбор центральных органов. Было ясно, что для подготовки документов понадобится много времени, а время играло против Дубчека. Внутренние и внешние противники процесса обновления активно использовали оставшиеся до съезда три месяца для нападок на сторонников, обновления, а также на прогрессивных коммунистов, обвиняя их в "ревизионизме".

Заявление, принятое от имени шести партий в Братиславе 3 августа, было многословным, что говорило о том, что оно было подготовлено в лоне московских пропагандистов12.

С делегацией КПЧ в Братиславе находился секретарь ЦК З. Млынарж13, в обязанности которого входило участие в редактировании заявления. После возвращения в Прагу он нам рассказывал, насколько сложно было добиться исключения наиболее резких обвинений в адрес КПЧ, того, чтобы были учтены хотя бы минимальные сформулированные нами предложения.

В тексте шла речь о принципах взаимоотношений, "равноправии, соблюдении суверенитета и национальной независимости, территориальной неприкосновенности, о братском сотрудничестве и солидарности", однако в нем отсутствовал принцип "невмешательства во внутренние дела", который в других

стр. 82

международных документах всегда имелся. Обстоятельства, допускавшие подобное вмешательство, напротив, оговаривались в следующем предложении: "Поддержка, защита и укрепление достижений, завоеванных народами благодаря своим героическим усилиям, самоотверженному труду населения каждой страны, являются общим интернациональным долгом всех социалистических стран".

В Заявлении отмечалось, что речь идет об единой позиции всех участников встречи, проявляющих "непоколебимую решимость" защищать достижения социализма в своих странах. Я убежден, что Дубчек, Черник, Смрковский, подписывавшие этот документ, не вполне осознавали смысл этого фрагмента, то, что он является, по сути, призывом к вмешательству тогда, когда это сочтут нужным те, другие.

После возвращения нашей делегации 4 августа из Братиславы, мы собрались все вместе в секретариате ЦК, пытаясь предугадать ход дальнейших событий. Доживем ли мы в спокойствии, по крайней мере, до съезда? Или же мы снова услышим упреки Брежнева? Можно ли доверять рукопожатиям представителей шести стран на балконе братиславской ратуши? Дубчек был оптимистом, он надеялся на то, что проведение съезда будет способствовать разрешению внутрипартийных противоречий. Он призывал нас к тому, чтобы мы незамедлительно завершили подготовку материалов съезда. Индра заверил, что текст проекта устава готов и 10 августа может быть опубликован, что и было сделано. Материалы, необходимые для разделов политического отчета, также были практически готовы. Тактично не говорилось о предложениях по поводу кадрового состава нового руководства ЦК, которое должно было сформироваться в ходе выборов из числа кандидатов, предложенных на краевых конференциях.

На этом совещании предметом резкой полемики стала ситуация, сложившаяся на заводе Высочаны Прага14, откуда, собственно, и происходило письмо, адресованное в СССР и опубликованное в московской "Правде" во время встречи в Чиерне. Авторы письма возмущались по поводу "антисоветской кампании", развязанной вокруг маневров "Шумава"15, они заявляли, что нам не могут мешать советские танки, освободившие нас в 1945 г. Под текстом письма подписались (в количестве 99 человек) рабочие Праговки, а также члены их семей и их друзья. В нашей печати это письмо сразу же было воспринято как "предательство". На заводе, где работали 4500 человек, возникло возмущение, переросшее в ненависть к авторам письма. Дело дошло до стихийных требований об их увольнении. Дискуссия становилась все более острой, было высказано предложение о том, чтобы в Праговке было созвано общее собрание всех сотрудников, однако, в конце концов, все успокоилось. Секретарем по делам промышленности был Кольдер, однако он ни в коем случае не хотел идти разбираться, пусть де там идут другие, те, которые "всю эту кашу заварили"! Мы же, так называемые "прогрессисты", к этому письму и его последствиям не имели никакого отношения. Организатором всей этой истории мог быть только кто-нибудь из сторонников консервативного крыла. Кольдер настолько упорно отказывался ехать, что в конце концов мне пришлось заявить, что я сам берусь уладить это дело.

Публичный митинг на Праговке состоялся 5 августа рано утром. Я пришел в секретариат КПЧ завода еще до начала рабочего дня и начал вести переговоры с разбушевавшимися функционерами, призывавшими на голову авторов "письма 99" все громы и молнии. Мне не оставалось ничего другого, кроме как при-

стр. 83

звать их к спокойствию, к разумному урегулированию спора. Я согласился с тем, что письмо, использованное против нашей делегации в Чиерне, сыграло свою негативную роль, однако его авторы имели и имеют демократическое право выразить свою позицию в той же мере, в какой остальные имеют право с ними не согласиться и подвергнуть критике их действия. Нельзя искать решения путем погромов и увольнения с работы.

Потребность получить информацию о переговорах в Чиерне и Братиславе была чрезвычайно велика. Я полностью в этом убедился, когда находился на совещании актива горкома КПЧ в Праге, а затем и на совещании краевых партийных секретарей. Оба эти мероприятия происходили в один и тот же день. Особенно важно было получить указания о том, как действовать секретарям. Это было необходимо для соблюдения братиславских соглашений, для поддержания всех решений и мероприятий партийного руководства. И Дубчек, выступивший с обращением по телевидению вечером 4 августа, и Черник в своем выступлении на городском активе в Праге, а затем на совещании секретарей, исходили из общей оптимистической оценки развития отношений между КПЧ и пятью партиями. Они убеждали, что нет никаких оснований беспокоиться, что впереди у нас период спокойствия и что главное - завершить подготовку к XIV съезду. Должен признаться, что и сам я немного успокоился.

* * *

Мой августовский рабочий календарь буквально переполнен записями о делах, которые мне нужно было сделать, а также о мероприятиях, которые мне нужно было провести. Об отдыхе не приходилось и помышлять.

Еще в середине июля ко мне пришел профессор Карлова университета Богуслав Гавранек, пригласивший меня на Международный конгресс славистов, который должен был состояться 7 августа. Для наших лингвистов, литературоведов и историков это было чрезвычайно важное событие, поскольку именно в Праге в 1929 г. состоялся Первый конгресс славистов. И здесь же в Праге он должен был проводиться во второй раз16. Гавранек рассказал мне о том, что на конгрессе, помимо него, будут и два других члена тогдашнего Пражского лингвистического кружка, а именно, Роман Якобсон и Ян Мукаржовский. Именно этот кружок на своем первом Конгрессе и ознакомил собравшихся со знаменитыми тезисами структурной лингвистики, столь значимыми тогда для русских, польских, женевских и других языковедов. Для чешских марксистов послевоенного периода, особенно для Л. Штолла17, структурализм был неприемлемым методом, поэтому они весьма резко против него выступали. Полемические страсти заставили Мукаржовского, автора знаменитых "Глав из чешской поэтики", подвергнуть свое детище "марксистской" переработке. На это же пришлось пойти и Гавранеку, а также другим ученым. Исследователи, подвергшиеся политическим и научным унижениям, смогли лишь в 60-е годы заявить, что тогда они были правы, и что они готовы отстаивать свои убеждения. Из-за чрезвычайной перегруженности моей программы я смог принять участие только в открытии съезда, который был действительно отлично подготовлен. На нем находился весь цвет языкознания со всех континентов мира. Количество участников превышало две с половиной тысячи человек.

стр. 84

Вторым научным событием, в котором я также принял небольшое участие, стал международный конгресс геологов, открытие которого состоялось 19 августа, т.е. за два дня до военного вторжения. Я уже не могу припомнить, какова была судьба этого мероприятия. Многие ученые стали тогда свидетелями тревожных событий, о которых они впоследствии откровенно проинформировали общественность своих стран.

С 8 по 10 августа я был в Остраве и Тршинеце. Я принял решение как можно точнее представить моим слушателям картину не только последних событий, но и всего развития, начиная с январского поворота в партии. Основная суть моих тезисов сводилась к следующим идеям: "Новое понимание социализма демократического типа требует отказаться от гегемонии власти партии, необходимо укрепить ее влияние в системе плюралистических сил. Необходимо оживить деятельность Народного фронта и входящих в его состав сил, нужно сделать все необходимое для того, чтобы в Народном фронте были представлены самые различные интересы людей. Вместо иллюзорных представлений о "социальном" характере социализма необходимо поставить его на научную, реальную основу, задействуя рычаги новой рыночной экономической и социальной политики. Наше развитие будет проходить не без трудностей, придется столкнуться и с проявлениями стихийности, и с крайностями".

Встречи в Чиерне и Братиславе способствовали возникновению новой ситуации, - продолжал я. Мы защитили "Программу действий", воспрепятствовали вмешательству извне, добились прекращения полемики, договорились о развитии нового сотрудничества. Если бы мы проявили неуступчивость, нам угрожала бы катастрофа. Совещание шестерки приостановило споры, приняло общую платформу, предусматривающую, в том числе и право на самостоятельные действия. Это, конечно, не означает полное прекращение дискуссий, но положено начало отношениям доверия и обмена опытом, разумеется, если достигнутые договоренности окажутся честными, а не всего лишь временной тактикой. В итоге выиграли все: мы - время для проведения новой политики, наши партнеры - получили подтверждение единства общих целей.

Главное же сейчас - подготовка съезда, решение проблем федерализации, продвижение экономической реформы. Нужно руководствоваться положениями "Программы действий", принять новый устав КПЧ, выбрать новое руководство. Партия находится на подъеме, она опирается на поддержку народа, который готов мобилизовать все свои трудовые усилия. У партии есть новое политическое руководство, пользующееся доверием, как у себя дома, так и в мире. Мы не должны медлить, нужно победно готовиться к съезду и работать после его завершения.

После этой встречи, состоявшейся во второй половине дня, я поехал в Тршинец, где меня ожидало более 1000 человек, собравшихся на трибуне местного стадиона. Я говорил со сцены, расположенной перед трибунами, прямо на поле стадиона. Находиться в такой обстановке мне пришлось в первый и последний раз в своей жизни, потому мне особенно запомнилась царившая там атмосфера, невольно напоминавшая мне атмосферу спортивных состязаний. Особенно это было характерно для второй части митинга, когда мне пришлось отвечать на вопросы. Я получил их великое множество, и все они были очень острые. На вопрос, не пришлось ли нам "пожертвовать некоторыми политиками", я заверил собравшихся, что о кадровых вопросах на переговорах не было и речи. Я сказал это со всей уверенностью, даже не предполагая, что именно мое имя,

стр. 85

наряду с другими, прозвучало с советской стороны, когда ее представители потребовали отзыва нас со своих функций. Дубчек упорно скрывал от меня это требование, тем более что оно звучало отнюдь не впервые. Тогда же в Тршинеце я заявил, что если бы в Чиерне действительно были бы подняты кадровые вопросы, то это означало бы "грубое вмешательство во внутренние дела нашей страны" [...]18.

На следующую встречу с партийными функционерами я поехал в Теплице, чтобы там рассказать о политических переговорах в Братиславе. Так же, как и на июньской окружной конференции, я встретился здесь со многими знакомыми, включая товарищей из родных Гостомиц. Близость Саксонии, а также контакты с тамошними функционерами из Социалистической единой партии Германии вызывали в Теплицком округе неудовольствие. Нашим приходилось противостоять упрекам в адрес политики обновления КПЧ, которые вдобавок высказывались в довольно резкой форме, что было столь типично для Ульбрихта. Сказывалась и неуверенность в последствиях экономической реформы, которая в восприятии рабочих все еще не приобрела отчетливые и понятные очертания. Вместе с тем, их внимание привлекала идея создания выборных советов предприятий.

Убедился я в этом и при посещении текстильных Заводов имени Божены Немцовой, где не только производились высококачественные товары, но и были достигнуты значительные экономические результаты. Здесь работали, главным образом, женщины, чья трудовая самоотверженность была в полном смысле слова сказочной. На встрече с ними меня буквально засыпали вопросами, касающимися экономических проблем, а также вопросов оплаты труда. Порадовало меня и доверие рабочего персонала к директору предприятия. Это был немец по национальности, имя которого выпало у меня, к сожалению, из памяти. По мнению окружных функционеров, он был настоящим образцовым хозяином.

* * *

Прага в эти дни жила в обстановке высокой дипломатической активности. За время моего пребывания в Остраве и Тршинеце в нашу столицу прибыла делегация Югославии во главе с Йосипом Броз Тито. Несколько подробностей об их переговорах с нашей делегацией мне рассказал мой друг Л. Шимович, чехословацкий полномочный представитель в Белграде. Президент Тито не скрывал своих симпатий к Программе действий КПЧ, которая в известной мере отражала и югославский опыт. Наш эксперимент он расценивал как важный вклад в дело реабилитации социализма в международном масштабе, в повышении его притягательности. Он может оказать положительное влияние и на страны, стремящиеся влиться в ряды так называемого движения неприсоединившихся стран. Тито как раз и был его главным представителем. Вместе с тем, югославский гость тактично напомнил об опасности возможного разрыва между ЧССР и пятеркой. Это могло бы парализовать, если не уничтожить наше стремление к демократизации. Упомянул он и о необходимости держать под контролем как консервативных догматиков, так и правых оппозиционеров, чрезмерная свобода которых может вызвать подозрение. Создавалось впечатление, что позиция Югославии очень сходна с позицией Венгрии, во всяком случае в той ее части,

стр. 86

которая была известна Дубчеку от Я. Кадара, который был единственным представителем пятерки, старавшимся до последнего момента отстаивать политические методы решения противоречий с руководством КПЧ.

Не знаю почему, но мне представлялась не слишком важной встреча нашей делегации с делегацией ГДР, состоявшаяся в Карловых Варах 12 августа, т.е. на следующий же день после отлета Тито. Что нового она может принести, особенно если принять во внимание то, что В. Ульбрихт и все руководство Социалистической единой партии Германии с самого начала процесса обновления рассматривали нашу политику как какое-то "демократизационное безумство", которое открывает путь для организации "ползучей контрреволюции", направленной против социализма?

Основная суть переговоров заключалась в рассмотрении внешнеполитических вопросов, прежде всего отношений между обоими немецкими государствами, а также в определении скоординированных действий социалистических стран в отношении Западной Германии. Лидеры ГДР ревниво следили за каждым шагом, который мог бы способствовать сближению той или иной страны-союзницы с Объединенной республикой. Они не хотели понимать, что при реальном наличии двух немецких государств невозможно плотно сотрудничать с одним государством и полностью игнорировать государство другое, особенно если вы находитесь с ним в непосредственной территориальной близости, как это было в случае ЧССР. Наши государственные деятели на протяжении ряда лет безуспешно пытались заверить Берлин в том, что, налаживая торговые, а со временем и дипломатические отношения с ФРГ, мы совсем не хотим нанести ущерб государственным интересам ГДР. Политика, проводимая Ульбрихтом, сводилась к тому, что следует подождать, пока ГДР не будет официально признана правительством Бонна.

Третьим дипломатическим актом был визит в Прагу румынской делегации во главе с Н. Чаушеску. Главной его целью было подписание нового договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Чехословакией и Румынией, поскольку срок старого договора от 1948 г. уже истек. Таким образом, теперь должны были прибыть государственные деятели из Румынии, с которыми я до недавнего времени общался в Бухаресте, а поэтому знал лично почти всех членов делегации.

Так же, как и Тито, Чаушеску придавал большое значение встречам в Чиерне и Братиславе, полагая, что они будут способствовать нормализации отношений между странами-участницами. Одновременно он подтвердил негативное отношение Румынии к "трехсторонним или же четырехсторонним совещаниям" социалистических государств и высказался в пользу "выработки и уточнения принципов взаимоотношений" между этими государствами. Во время переговоров с Дубчеком он сказал, что Румыния "положительно оценивает намерение КПЧ и ее руководства" содействовать развитию широкой и интенсивной деятельности "по строительству социализма и укреплению социалистической демократии".

Вполне естественно, что я постарался выспросить у К. Курку, как ему работается послом в Бухаресте, каков его опыт общения с румынскими функционерами и с послами других государств. Он поделился со мной сведениями о том, что некоторые западные коллеги пессимистически смотрят на перспективы нашей политики, которую советские лидеры будут стремиться подавить, даже путем применения силы. Высокопоставленный чиновник из США напомнил ему о

стр. 87

позиции Вашингтона, суть которой сводилась к тому, что события в ЧССР не касаются Соединенных Штатов, поэтому они не намерены каким-либо образом в них участвовать. Думается, что мы тогда не сделали надлежащих выводов из того, что влечет за собой эта позиция, а это означало, что Запад и пальцем не шевельнет, если на нас будет оказано огромное давление превосходящей нас силы, на этот раз уже наших собственных союзников с Востока. Я недооценивал имперские интересы СССР.

Когда вместе с И. Маурером19 мы медленно передвигались в правительственном лимузине от одного мероприятия к другому, мы могли с ним кое о чем поговорить. Маурер в буквальном смысле слова был увлечен нашей - по его словам беспримерной - отвагой противостоять могущественной Москве и упорно проводить линию на демократизацию. С одной стороны, он желал нам одержать победу в этом противостоянии, но с другой, не слишком в эту нашу победу и верил. Его богатый опыт по урегулированию международных конфликтов, благодаря которому он приобрел определенную известность в дипломатической среде, заставлял его пессимистически оценивать наши перспективы в этом противоборстве. Он хотел обратить мое внимание на личное отношение ко мне Брежнева и его соратников, впрочем, по этому поводу я не испытывал никаких иллюзий. "Вам известно, что Вас считают в Москве черной овцой? Что такого Вы натворили?" Я коротко ему рассказал о своих перипетиях "либерала" 60-х годов, когда я постепенно стал убежденным коммунистом-сторонником реформ. Маурер с этим согласился: "Наверное, Вы правы, Вам столько раз делали замечания и столько раз осуждали, столько раз давали возможность "исправиться" - и все напрасно. Вы остались таким же упрямым, а это никому не нравится!"

Благодаря подобным беседам, причем как с Маурером, так и с другими иностранными гостями, мне иногда удавалось заглянуть в темное закулисье дипломатии, где можно встретить как честных людей, так и подлых интриганов. Как угадать, на кого натолкнешься и как заранее просчитать возможный риск?

Одним из гостей, с которым мы долго спорили, был и секретарь ЦК французской КП Р. Лерой. Он приехал из Парижа, чтобы узнать как можно больше о переговорах в Чиерне и Братиславе. Ближе к вечеру 7 августа мы сидели с ним в моем кабинете и анализировали события, происходящие в нашей стране, учитывая как постоянные, так и временные факторы в развитии международных отношений. Лерой не был догматиком-марксистом, он относился к среднему течению во французском коммунистическом движении, не были ему чужды и либеральные тенденции так называемого еврокоммунизма. Благодаря ему я лучше понял и позицию Вальдек-Роше, а позже и Ж. Марше. Они отошли от сталинизма, но не пришли к демократической модели социализма, не пошли по пути своих итальянских товарищей, так и не приняв в полной мере чехословацкий эксперимент.

* * *

Выступление Дубчека по телевидению, состоявшееся 4 августа, способствовало созданию такого настроения, что люди смогли "по-летнему" расслабиться и использовать хотя бы пару дней из своего отпуска. Дубчеком было высказано несколько мыслей, дававших надежду на лучшее будущее:

стр. 88

"Я совершенно искренне говорю, что нет никаких серьезных оснований опасаться за наш суверенитет [...]. Улучшению наших отношений несомненно будет способствовать и прекращение публичной полемики [...]. Переговоры в Чиерне над Тиссой и Братиславе еще больше расширили столь необходимый для процесса социалистического обновления простор. Мы верим, что это создаст атмосферу спокойствия и доверия, которая нужна для успеха нашей последующей работы [...]. Помимо опубликованного документа, не были приняты никакие другие документы, поэтому для опасений подобного рода действительно нет никаких оснований [.. .]"20.

Вместе с тем на совещании, проходившем в Президиуме ЦК 6 августа, царило настроение смятения и угнетенности. Не осталось и следа от официального оптимизма. В своих мемуарах Биляк пишет, что он был разочарован тем, что Дубчек не выполнил обещание, данное им в Чиерне и не предложил на этом совещании отозвать со своих постов Ф. Кригеля и Ч. Цисаржа. Дубчек явно старался отдалить момент, когда и при каких обстоятельствах он представит для обсуждения весь пакет советских предложений. Я могу также предполагать, что перспектива быстрого созыва съезда склоняла его к тактике все это дело оттягивать с тем, чтобы после съезда в его рассмотрении уже отпала бы необходимость.

Словесные перепалки и полемические столкновения продолжались и на очередном заседании Президиума ЦК, состоявшемся 13 августа. Они касались прежде всего письма 99 из Праговки, где, невзирая на мое вмешательство, поддержанное также Смрковским21, все еще царило недовольство. Группа радикалов настаивала на санкциях в отношении подписантов. Президиум принял решение публично осудить любые расправы над авторами письма. Другим поводом для возникновения шумных дебатов стали инциденты, возникшие на улицах Праги во время пребывания Тито. Тогда дискуссии по типу Гайд Парка переросли в демонстрации, нарушавшие ночное спокойствие. И эти акции также стали предметом критики Президиума ЦК, в своем коммюнике оно предостерегало о политических провокациях, которые "могли бы поставить под угрозу достигнутые результаты, а также последующую реализацию политики партии". Вместе с тем оно подтвердило право граждан на политическую активность и публичные дискуссии. Сейчас я невольно задаюсь вопросом, в чьих же было интересах заслать в эти дискуссионные группы провокаторов, нарушавших ночное спокойствие выкрикиванием грубых лозунгов. Конечно, это могло быть делом рук московских "ястребов", для которых каждое такое проявление служило "доказательством" того, что партия не может удержать процесс реформирования в своих руках22.

В повестку дня Президиума ЦК Индра и Кольдер старались включить обсуждение большого отчета Отдела сводной информации, плана и руководства ЦК КПЧ. Текст, насчитывающий несколько десятков страниц, представлял собой первую попытку проанализировать политическую ситуацию в стране, а также условия, в которых протекала деятельность КПЧ. Во вводной части отчета руководитель отдела Я. Кашпар обращал внимание на то, что пока что речь еще не идет о синтетическом труде, опирающемся на систематический научный анализ. Это всего лишь обобщающий информационный материал, предназначенный для обсуждения. Лишь позднее выяснилось, что первоначальный текст документа Индра "дополнил" собственными оценками и заключениями, целью которых было представить ситуацию в стране в еще более черном цвете,

стр. 89

чем это было сделано в тексте Кашпара при характеристике негативных явлений. Они были готовы использовать дебаты в Президиуме ЦК для развязывания нового раунда полемики по поводу мнимой опасности, угрожающей партии и социализму в Чехословакии. Перенос отчета, а также его включение в программу заседания, которое должно было состояться 20 августа, невольно стало одним из элементов роковой драмы, в которую это очередное заседание превратилось23.

Говоря о возрастании напряженности в отношениях между прогрессивными и консервативными членами руководства партии, следует отметить, что не заставило себя ждать и усиление давления, оказываемое из-за рубежа. У Дубчека вновь состоялось несколько разговоров по телефону с Брежневым, в том числе именно 13 августа, когда посол Червоненко передал ему, помимо прочего, и документ, касающийся невыполнения обязательств, взятых на себя в Чиерне. Следующее письмо от Брежнева последовало 16 августа. Ни об одном из этих событий Дубчек нас не проинформировал. Он по-прежнему пытался создавать впечатление, что мы можем работать спокойно, готовясь к съезду. Он даже не возражал, когда некоторые высокопоставленные функционеры собрались поехать в отпуск, например О. Шик, Й. Гаек, Ф. Власак и Ш. Гашпарик уехали на отдых в Югославию. Я же после отлета румынской делегации сосредоточил свое внимание на проблемах в Чешском национальном совете, где 19 августа состоялось заседание его президиума. Впереди нас ожидало очередное пленарное заседание ЧНС, а также первые расширенные переговоры с представителями Словацкого национального совета, для которых нужно было подготовить материалы.

* * *

Находясь на посту секретаря ЦК, я ежедневно контактировал с заведующим отделом печати Д. Гавличеком. Дело в том, что сфера средств массовой информации все время находилась под особым наблюдением. В огромном потоке материалов, публикуемых в газетах и журналах, транслируемых по радио и телевидению, наши консервативно настроенные деятели постоянно находили "ревизионистские", "антипартийные" и даже "контрреволюционные" взгляды и позиции. Вспоминается, что Биляк и другие высказывали протест по поводу комментариев Й. Кантурека по телевидению, М. Вайнера и В. Штёвичковой по радио, Й. Гохмана и Й. Румла в журнале "Репортер"24. Учитывая, что среди журналистов недоставало индивидуальностей, обладавших к тому же соответствующим уровнем подготовки, а также политическим благоразумием, однажды в Президиуме ЦК возникла идея, не лучше ли было бы освободить некоторых функционеров от политической деятельности, "пересадив" их в газеты. В числе кандидатур Кольдер сразу же назвал и меня, заметив, что я был бы более полезен в публицистике, чем в секретариате ЦК. Он напомнил мне, что теперь, по сравнению с прежним периодом (т.е. с периодом с 1957 по 1963 г.), я мало участвую в дискуссиях и полемике в прессе. Я ничуть не сомневаюсь, что он имел в виду прежде всего целесообразность устранения меня из аппарата партии и только потом уже мою журналистскую деятельность.

Нельзя было, однако, утверждать, что я стал теперь совсем пассивным в публицистическом отношении. Так, для итальянского журнала "Critica marxista" я написал большую статью под названием "КПЧ в период ренессанса социализма".

стр. 90

Для сентябрьского номера "Новой мысли" я по просьбе редакции написал большую передовую статью под названием "Накануне съезда". В ней я подробно изложил свое представление о значимости съезда партии и вообще о партии, проходящей через демократические преобразования. Статья уже была в гранках, я даже успел ее авторизовать, однако ей так и не пришлось увидеть свет, поскольку этому помешала военная интервенция. Я приведу из нее несколько мыслей.

Съезды являются свидетельством силы или же слабости политической партии, жизнеспособности ее программы или же ее стагнации. Они являются аттестатом зрелости для ее руководящих органов, свидетельством того, насколько верно они руководят партией или же, напротив, уводят ее с правильного пути. Они отражают уровень членов партии подтверждением того, могут ли они демократическим путем выбрать делегатов съезда, способных принимать решения о политической линии и качественном составе ЦК. На подготовку XIV съезда было мало времени, поэтому руководство партии работало днем и ночью. Нужно было успеть одобрить материалы, подготовленные большими коллективами специалистов, а также коммунистами "снизу", участвовали в этом деле и публицисты своими выступлениями в дискуссиях. Этот съезд не может полностью определить программу, но он должен наметить для партии четкую линию, опирающуюся на Программу действий. Съезд в состоянии определить общие контуры нашего понимания социализма.

Кризис в партии и обществе глубок, он может быть преодолен лишь посредством высокой активности. Тот, кто не сумеет избавиться от бюрократического помыкания и командования, тот не пройдет через этот экзамен. Его выдержит лишь тот, кто поймет суть новых условий и задач. Разделение коммунистов на "прогрессивных" и "консервативных", конечно, неточно, оно не учитывает всю шкалу различий взглядов, вместе с тем оно не является и полностью ненужным. Консервативные члены тяготеют к старым сектантско-догматическим позициям, они имеют контакты с заграницей, они стараются по-прежнему быть активными, пусть и на более узкой базе. Отвергнув их, съезд воспрепятствует отходу назад, к доянварским отношениям. Прогрессивные силы, получив поддержку народа, хотят придать социализму гуманный характер, сделать его частью национального организма с присущими ему демократическими традициями. Эти общенародные устремления сумеют вытеснить на самую периферию общества антисоциалистические тенденции.

Политика экономических реформ реализуется недостаточно успешно. Ее противники ставят ей в вину "политическую неприемлемость" временных трудностей, вызванных переходом к рыночным отношениям. Народ же сам стремится разобраться в ситуации. Внося свои дары в Фонд республики, он демонстрирует свою готовность пойти на жертвы. Однако и в этом отношении съезду придется четко определить свою позицию, потому что политическое обновление не состоится, если оно не будет закреплено экономическими мерами.

Я отверг взгляды о том, что процесс обновления проистекает лишь из одной эмпирии, что он не имеет своей теории, что он сопровождается "ревизией" марксизма и лишен научной основы. Именно для прошлого были характерны деформации и "ревизия" социалистической теории, в то время как новая "Программа действий" возвращает социализму его гуманистический облик. Взаимосвязь национального и интернационального в деятельности партии, сколь бы противоречивой она порой ни была, не исключает гармонизации обоих компонентов. Различия в интересах и воззрениях - явление вполне естественное, не

стр. 91

следует их драматизировать. Наш съезд, на который прибудут десятки иностранных делегаций, позволит сопоставить состояние теоретической мысли и практических подходов к социализму.

Таково коротко содержание неопубликованной передовой статьи для "Новой мысли". Обдумывал я также и свое выступление на съезде, я надеялся, что смогу более глубоко, чем в майском выступлении по случаю годовщины Маркса, обосновать теоретические принципы демократического социализма как реальной альтернативы политической системы развитого общества. Я отнюдь не стремился искусственно искать некий "третий путь", важно было интегрировать оправдавшие себя рыночные отношения в условиях по-умному планируемой и регулируемой экономики, развитие которой будет полноценно удовлетворять возрастающие потребности людей, живущих в свободном, демократическом мире с развитым социальным и культурным уровнем жизни всех слоев общества. Я полагал, что можно будет сочетать преимущества демократии и рынка, т.е. то, что я наблюдал на Западе, с преимуществами социальных гарантий и человеческой солидарности, как это предполагает программа социализма.

* * *

Вернемся, однако, к ситуации, сложившейся в сфере информации и публицистики, имевшей для процесса обновления чрезвычайно важное значение и вызывавшей вместе с тем большие споры. Дубчек, Черник25, Кригель, Смрковский, а также другие мои "союзники" в деле защиты средств массовой информации исходили из того, что авторы, искренне поддерживающие политику демократизации, не должны работать по-старому, прославляя партию и социализм. Напротив, они имеют право критически указывать на ошибки, могут высказывать свои сомнения в отношении позиций и конкретных шагов, которые мы считаем правильными. Мы же как политики можем их критику принимать или же отвергать по нашему усмотрению, в этом мы от них не зависим. Если мы не хотим давать им распоряжения или же вести себя как цензоры, мы не должны мешать им свободно высказывать свое мнение. Нашим единственным оружием должны быть политическая дискуссия с ними и убеждение с помощью аргументов.

Этого метода мы придерживались и на памятной последней пресс-конференции перед вступлением войск, проходившей 17 августа в Грзанском дворце. Я проводил ее вместе с О. Черником, прибыли на нее и Ф. Кригель, Й. Смрковский и, как ни странно, А. Капек. Мы выступали поочередно и буквально умоляли присутствовавших главных редакторов и директоров средств массовой информации, чтобы они в напряженный период перед XIV съездом установили в своих редакциях строгую дисциплину и ответственность журналистов, чтобы они не заставляли нас вмешиваться в их компетенции извне. Кригель, проявлявший иногда в отношении журналистов чрезмерный либерализм, на этот раз воспользовался примером "дамоклова меча", который над всеми нами висит всего лишь "на тоненькой ниточке". Тем самым он ясно дал понять непосредственную угрозу интервенции, которую он, очевидно, в большей степени, чем мы все, считал реальной. Слова предостережения прозвучали и в выступлениях Смрковского и Черника. Единственный, кто молчал, был Капек, который, скорее всего, пришел "на разведку". Насколько я сумел понять Капека, он не был ярким политиком, да и не имел амбиций им быть, его отношение к партии и к социализму можно сравнить с верой угольщика. Очевидно, он страдал из-за противо-

стр. 92

речий и столкновений в руководстве партии. Его тяжело травмировали разоблачения преступных процессов и крах сталинизма, интеллект рабочего мешал ему воспринять демократизацию обновления. Он стал жертвой политического краха, из которого не смог выбраться.

У присутствовавших на пресс-конференции журналистов, пожалуй, впервые за пять месяцев моих встреч с ними, были заметны неуверенность, а возможно, и страх. Лишь один из них открыто присоединился к нашей аргументации - это был постаревший коммунист-энтузиаст Станислав Будин. Остальные же пытались защищать свою совесть, шокированную грубостью политики, или же возражать, полагая, что мы преувеличиваем значимость влияния печати на взаимоотношения с союзниками [.. .]26.

АВГУСТОВСКАЯ ФАНТАСМАГОРИЯ

День 20 августа в здании ЦК КПЧ начался с невероятного переполоха. У секретарей из одного кабинета в другой курсировала тревожная информация о том, что должно было происходить на заседании Президиума ЦК во второй половине дня. Стало также известно о перемещении войск союзников вдоль наших границ, прежде всего в Польше и Венгрии. И. Шпачек взволнованно рассказывал мне о том, что "консерватисты" будто бы готовятся к новой атаке на заседании Президиума ЦК. Они хотят, чтобы предметом обсуждения стало положение в стране, выполнение мнимых обещаний, которые будто бы были даны в Чиерне. Мои помощники, Горак и Чутка, сообщили, что в кулуарах аппарата ходят слухи о том, что должна произойти стычка по принципу "кто кого" и что мишенью главной атаки должен стать сам Дубчек и занимаемый им пост.

В самом начале послеобеденного заседания Президиума ЦК "консерватисты" сразу же завели спор о необходимости изменения порядка обсуждения намеченных вопросов. Они предложили начать заседание прежде всего с рассмотрения столь "срочного" материала Д. Кольдера об утверждении позиции Президиума ЦК в отношении встреч в Чиерне и Братиславе. Дубчек же и другие члены ЦК, однако, настаивали на сохранении прежней программы, где в качестве первого пункта значилась дискуссия о материалах, предназначавшихся для XIV съезда. Предпочтение было отдано важным съездовским документам, дискуссия по которым, вполне естественно, заняла несколько часов. После вечернего перерыва заседание было продолжено. В конце концов пришел черед и отложенного в прошлый раз отчета Отдела сводной информации, представленного Индрой, было оглашено и заключение, подготовленное Кольдером. Отчет заслуживал внимания и детального обсуждения, однако для "консерватистов" важнее всего было как можно скорее перейти к принятию заключения, а также проведению голосования, которое должно было завершиться в их пользу.

Лишь спустя четверть столетия вышло наружу, почему группировка Кольдера проявляла такую поспешность. Документы из советских архивов, переданные Б. Ельциным в дар В. Гавлу в 1993 г., выдали многое из того, в чем в своих мемуарах в весьма искаженном и неполном виде признавался, например, Биляк. В соответствии с планом Индры, согласованным с остальными "консерватистами" и одобренным Брежневым, на этом же заседании Президиума ЦК 18 августа во время дебатов по кольдеровскому варианту оценки "контрреволюционной" ситуации в ЧССР должен был подвергнуться нападкам Дубчек за невыполнение соглашений в Чиерне, и соответственно его должны были снять с

стр. 93

должности первого секретаря. Это должно было послужить сигналом для резкого поворота в деятельности руководства партии, в связи с которым "консерватисты" должны были бы получить в нем большинство в количестве 6:5, если не 7:4. Незамедлительно должен был произойти переворот в верхах с тем, чтобы победители успели обратиться к пяти странам-союзницам с просьбой прислать войска на нашу территорию для защиты завоеваний социализма. Войска были подготовлены к вторжению через государственную границу в полночь с 20 на 21 августа. В этот же день должен был собраться пленум ЦК КПЧ, задачей которого было завершить и подтвердить правомочность переворота путем отзыва прежнего состава Президиума и выбора временного руководства партии, состоящего исключительно из "консерватистов". Одновременно должно было состояться Национальное собрание, которое должно было осуществить аналогичные кадровые изменения в своих органах и поддержать изменения в составе республиканского правительства. Президент Свобода, в позиции которого заговорщики не были полностью уверены (как выяснилось позже, вполне справедливо), поставленный перед фактом, должен был подтвердить произошедшее и назначить новое правительство. В качестве возможной кандидатуры на пост главы правительства намечались Индра, Ленарт, Пиллер или же сам Свобода.

Осуществление этого плана было сорвано как по срокам, так и по существу, не удалась путчистам и попытка захвата власти с помощью дополнительных маневров в ходе развития событий 21 августа.

Я полагаю, что стоило бы вновь вернуться к отчету отдела Я. Кашпара о ситуации в ЧССР, которому Индра попытался добавить необходимую долю остроты. В отдельных главах отчета обращалось внимание, помимо прочего, на очень сложное положение, сложившееся в экономике, где происходило углубление диспропорций, распадалась старая структура управления из единого центра, новые же правила функционирования экономики до сих пор не начали действовать. Внутриполитическая ситуация, хотя и способствовала значительному возрастанию доверия граждан к партии (к 1 августу она достигла 82%), однако это обусловливалось в первую очередь международными факторами, сделавшими необходимой защиту суверенитета, т.е. это не было подкреплено конкретными экономическими и социальными достижениями. Плюрализм политических сил в стране, судя по программным заявлениям некоторых участников Национального фронта, сулил поддержку социализму в его демократическом понимании, однако для конкретной публичной жизни был характерен сильный разброс позиций, вплоть до антикоммунистических проявлений. В отчете далее подчеркивалась внешнеполитическая обусловленность внутреннего положения в стране. ЧССР, хотя и является неотъемлемой составной частью социалистического содружества и союзнических отношений, однако наша страна вступила в этот союз с иным пониманием социалистической системы по сравнению с соседними странами, включая и СССР.

В разделе о роли общественного мнения и колебаниях в его развития уделялось большое внимание средствам массовой информации, поскольку мы стали одной из стран в мире, где правительство не занимается анализом воздействия средств массовой информации на общественную и политическую жизнь, а поэтому не делает из этого анализа соответствующих выводов. Недостаточно лишь делать скорбную мину, наблюдая за действиями печатных органов или же выражать по этому поводу свое возмущение. Журналистика вполне естественно

стр. 94

выходит за отведенные ей "лимиты", одновременно она направляет свое острие против всех партий мира и против всех политических направлений.

В отчете делается также попытка дать всестороннюю характеристику деятельности КПЧ. Среди членов партии существует широкий разброс мнений по принципиальным вопросам, охватываемым "Программой действий", по экономическим реформам, по методам деятельности коммунистов в плюралистической системе и т.д. Для процесса консолидации партии понадобятся многолетние усилия, как идейные, так и организационные. Подготовка и проведение съезда играют в этом деле важную роль. Выборы делегатов показали, что среди них нет молодежи до 25 лет, численность же тех, кому нет 30 лет, составляет всего лишь 2.3%. Основную же массу членов (примерно 80%) составляют люди, принадлежащие к среднему поколению, т.е. от 30 до 50 лет. Что же касается уровня образования, то больше всего людей с высшим образованием (45%), дипломы о среднем образовании имеют 35% делегатов. Во всех группах большинство составляют мужчины, женщин - всего лишь 6%. Что касается длительности партийного стажа, то более 55% составляют коммунисты, вступившие в партию до февраля 1948 г., следующие 36% вступили в партию, по крайней мере, 10 лет тому назад (до 1958 г.).

Анкетирование, проводившееся на окружных партийных конференциях, помогло выявить, помимо прочего, и процент популярности руководящих секретарей ЦК:

1. Дубчек 85.4%

2. Цисарж 75.9%

3. Шик 73.9%

4. Черник 70.6%

5. Гусак 65.4%

За ними следуют Шпачек, Ленарт, Смрковский, Биляк, Млынарж (52%). Небезынтересно и в какой последовательности были те, кто находился на последних местах:

24. Кольдер 31.1%

25. Воленик 29.2%

26. Капек 27.5%

Отчет Отдела сводной информации Президиумом ЦК в целом был принят к сведению, однако какие-либо конкретные выводы по нему сделаны не были. Меры, предлагавшиеся Кольдером, хотя и полностью соответствовали позиции кремлевских правителей, однако они наталкивались на сопротивление пятерки - Дубчека, Черника, Кригеля, Смрковского, Шпачека. Пиллер также не соглашался с некоторыми из их предложений. Поддержка Биляка и Риго не влияла на соотношение голосов. Полемика все больше затягивалась, каждый выступал по нескольку раз, однако Дубчек все еще не ставил вопрос на голосование.

Все мы уже довольно сильно устали, когда Черника неожиданно позвали к телефону. После состоявшегося разговора он сообщил нам о том, что войска пятерки начали оккупацию Чехословакии. Это сообщение прервало бесконечные пререкания, открыв новую главу в череде событий, происходивших в руководящем составе КПЧ.

* * *

Проходили секунды, заполненные вначале молчанием всех присутствовавших. Потом постепенно последовала реакция, сопровождавшаяся спонтанными

стр. 95

высказываниями. Но пока все еще ничего не происходило, в помещение не вошел никакой майор или же полковник, появления которого ожидал, судя по его воспоминаниям, Биляк. И только лишь в воспаленном мозгу развертывалась апокалипсическая картина последствий вооруженной интервенции. У меня не было ни малейших сомнений в том, что все это было направлено отнюдь не против так называемой контрреволюции, а против нас, тех, кто был поборником процесса демократизации, кто был против возвращения к псевдосоциалистической диктатуре партии. Не сомневался я и в том, что ночное вторжение одновременно преследует и цель спасти и поддержать догматическо-сектантских последышей старого режима, которые сами себя называли "здоровыми силами".

Сознание того, что я принадлежу к числу тех, кого вторгшиеся армады намерены "проучить", заставило меня через некоторое время произнести слова, ставшие, пожалуй, первыми: "Это поражение, поражение нашей политики и мое лично!" Дубчек потрясенно повторял: "И это они сделали мне, мне!" Он произнес что-то в том роде, что слагает с себя свои полномочия. Это же хотел сделать и Млынарж. Кригел бушевал по поводу вероломства Советов, не выбирая слов в адрес Брежнева и компании. Смрковский испытующе смотрел на Кольдера и Биляка: "Кто их позвал?" Биляк клялся, что только не он. Когда же мы, не веря его словам, испытующе на него посмотрели, он взорвался, подставляя свою грудь: "Ну так застрелите меня!". Кольдер отчасти коварно, отчасти испуганно озирался вокруг: "Ну, надо же!"

В какой-то момент я вдруг осознал, что мы, "прогрессисты", никогда не собирались вместе, не обсуждали в качестве альтернативы, что следовало предпринять, если бы интервенция все же случилась. Что делать в создавшейся ситуации? Было ясно, что шок проходит и возвращается осознание ответственности: мы, руководство партии и государства, мы за все отвечаем и никто не снимает с нас ответственности каким-то образом отреагировать. Кригел высказал важную вещь: "Никто не должен оставлять свой пост". Дубчек вновь вернулся к своим обязанностям председателя заседания. Мы сели, и обсуждение вновь вошло в свое русло. Возбуждение, однако, не проходило, отчетливо обозначилось противостояние двух лагерей: там - "консерватисты", здесь - мы.

Все, что я здесь описываю, обращаясь к своим воспоминаниям, длилось каких-то пару минут. То же, что за этим последовало, - часы.

Возникла идея пригласить министра обороны Дзура, чтобы он проинформировал о военной ситуации, но тот сказал Чернику по телефону, что не может покинуть Генеральный штаб. Позже мы узнали, что он уже находился под контролем советских генералов. Более успешной оказалось просьба Дубчека о том, чтобы на заседание Президиума ЦК прибыл президент Свобода; примерно через час тот приехал. Он нам рассказал о том, что его посетил Червоненко для того, чтобы сообщить причины вступления войск, впрочем, сам он будто бы сразу же от этого дистанцировался. Однако, по мнению Свободы, раз уж войска находятся здесь, не остается ничего другого, как смириться с этим фактом и воспрепятствовать возможным проявлениям безрассудства, которые могут привести к кровопролитию.

Я думаю, что Свобода по своим взглядам и занимаемой им позиции в какой-то мере разделял критические опасения, постоянно исходившие из Москвы и адресовавшиеся руководству Дубчека. До вступления войск он никогда об этом публично не говорил, внутренне, однако, разделяя эти опасения, не таил он эти

стр. 96

сомнения от своих близких. К этому ближайшему кругу относились прежде всего его дочь Зоя и зять Милан Клусак. С последними я общался чаще, чем с самим "старым господином". Оба они были сторонниками процесса обновления, и у меня нет оснований не верить, что они не оказывали в этом отношении влияние и на президента. Вместе с тем они знали о соединявших его с СССР крепких узах и уважали это. Понимали они и его опасения, что эти узы могут нарушиться. Впрочем, никто из прогрессистов, ни Дубчек, ни кто-либо другой и не помышляли об этом.

Другим обстоятельством, которое мучило Свободу, были разногласия внутри партийного руководства, невозможность или же неспособность их преодолеть. По своему менталитету генерала он не мог понять, как это возможно: Партия ведет историческое сражение за достижения социализма, а ее руководство не объединилось вокруг своего лидера!

Когда к нам вторглись вооруженные армии, Свобода открыто высказал в Президиуме ЦК свое мнение: "Вот видите, куда вы эту страну завели!" Эту же фразу он неоднократно повторял при самых разных обстоятельствах. При этом он внутренне имел в виду обе "провинившиеся" стороны, т.е, как "прогрессистов", так и "консерватистов". Впрочем, противная сторона неверно истолковывала его слова как одностороннее осуждение приверженцев обновления. На самом же деле это высказывание было сродни словам князя Святоплука, порицающего своих препирающихся сыновей.

После ухода Свободы нам троим, т.е. Млынаржу, Славику и мне, было поручено составить проект позиции Президиума ЦК в связи с интервенцией, а также последовавшим за ней событиям. С задачей мы справились примерно за полчаса. Сложность нашего положения заключалась в том, что мы не знали закулисную сторону подготовки военного вторжения, кроме того, мы могли лишь предполагать, какую аргументацию выдвинут его инициаторы для "оправдания" этого акта. Таким образом, мы могли опираться только на наш предшествующий опыт, связанный с Варшавским письмом27 и переговорами в Чиерне и Братиславе. В соответствии с прошедшей дискуссией мы включили в текст следующие положения: вступление войск пяти государств произошло без ведома высших чехословацких органов, причем это случилось в тот момент, когда руководство партии занималось подготовкой к XIV съезду; призвать граждан к тому, чтобы они сохраняли спокойствие и не оказывали сопротивление войскам; что касается наших вооруженных сил, то им был дан приказ не защищать страну; интервенция противоречит принципам отношений между социалистическими государствами, а также международному праву; все руководящие деятели партии и государства продолжают исполнять свои легальные функции; созываются парламент, правительство и пленум ЦК КПЧ для обсуждения возникшей ситуации.

Когда мы со своим проектом текста решения вернулись снова на заседание Президиума ЦК, Млынарж его зачитал. Кольдер и другие виновники ночного вторжения стали возражать против большинства формулировок, особенно против упоминания о нарушении прав и соглашений. Попытка воспрепятствовать предложенному нами решению получила поддержку лишь меньшинства членов Президиума ЦК, поскольку Пиллер и Барбирек, на которых Кольдер рассчитывал как на своих союзников, выразили несогласие со вступлением войск. Остались лишь Риго и Швестка, готовые оказать поддержку своим консервативным подельникам. Однако у них сорвалось выполнение основной задачи: заговорщи-

стр. 97

ки не получили большинства в Президиуме ЦК, не смогли свергнуть Дубчека и, захватив руководство партии, обратиться от имени Президиума ЦК с просьбой о "братской помощи". Наш текст решения был прямой противоположностью их неудачного маневра, поэтому они потребовали сделать перерыв с тем, чтобы отложить его одобрение, а также сорвать возможность сообщения в ночном радиовещании. Вполне возможно, что им понадобилось проконсультироваться с посольством СССР по поводу того, что же следует предпринять в этой неожиданной ситуации. Возможно, что их план сорвался в самом начале заседания, когда им не удалось добиться снятия пункта о подготовке съезда, в результате чего они потеряли несколько часов времени [.. .]28.

Продолжить дальше дебаты, что вновь попытались сделать "консерватисты", было с нашей точки зрения ни к чему, поскольку фактор времени уже начинал играть не в нашу пользу. Дубчек завершил дискуссию и предложил голосовать. К каждому члену Президиума ЦК, имевшему право голоса (этого права не имели присутствовавшие кандидаты в члены Президиума ЦК, а также секретари ЦК) обращались по отдельности, он должен был сам принять решение о том, каким будет его место в истории - ведь именно об этом и шла речь. Против нашего текста решения были четверо: Биляк, Кольдер, Риго и Швестка. Остальные семеро были "за": Дубчек, Черник, Смрковский, Кригел, Пиллер и Барбирек. Планы "консерватистов", безотносительно к тому, знали ли мы их наверняка, или же только предполагали, были похоронены. Во всяком случае, так произошло в этом последнем политическом сражении в переломную ночь с 20 на 21 августа.

Позиция Президиума ЦК, точнее его большинства, в эфир могла бы и не попасть. Млынарж успел его передать по телефону службе стенографистов на радио, однако было уже без малого два часа ночи, когда завершались передачи радио. Шеф связи Гофман сделал все для того, чтобы все радиостанции действительно смолкли. Впрочем, продолжали работать радиоточки, которые в то время были весьма распространены в домах, на предприятиях и учреждениях. Благодаря этому историческое заявление официальных представителей Чехословакии о незаконности вступления войск вскоре стало известно отечественной и зарубежной общественности [.. .]29.

Читая печатные издания прошедших дней, я все более убеждался в изобретательности поиска форм сопротивления нашего народа перед лицом незваных вооруженных захватчиков. Начиная с первых часов оккупации их солдаты и офицеры находились под шквалом тысячи раз повторяемого: "Почему? Почему вы пришли?" Школьного знания русского языка, конечно же, не вполне совершенного, было, однако, все же достаточно для данного момента, это позволяло нашим людям, особенно молодежи, высказывать возмущенные упреки и вести полемические диалоги. У оккупировавших нас "героев" не было иного средства самозащиты, чем заученные фразы о "братской помощи", которые им внушали политруки. Враждебность, возникшая по вине взбесившихся защитников "сплоченности социалистического блока" - а в действительности автократов империи - не могла не привести к иному результату, чем дискредитация идей социализма и интернационализма. Это лишь заложило взрывчатку под весь социалистический мир. Было лишь вопросом времени, когда последствия противоречий, насилия и гнета приведут в действие эту взрывчатку, именно это и произошло на рубеже 80 - 90-х годов.

Перевод Г. П. Нещименко

стр. 98


1 Двухсторонние советско-чехословацкие переговоры в Чиерне-над-Тисой проходили с 29 июля по 1 августа 1968 г. В переговорах участвовало руководство обеих партий почти в полном составе. Советская сторона требовала навести порядок в средствах массовой информации, закрыть все организации, не входящие в Национальный фронт, убрать со своих постов Ф. Кригеля, Ч. Цисаржа, Й. Павела (министра внутренних дел), И. Пеликана (руководителя чехословацкого телевидения). Чехословацкое руководство дало устное обязательство обуздать прессу, подтвердило верность социалистическому выбору и Организации Варшавского договора. После длительных дискуссий было решено продолжить многосторонние переговоры.

2 Шпачек Йозеф - руководитель Южно-моравского краевого комитета КПЧ, на январском пленуме 1968 г. был введен в состав Президиума ЦК КПЧ. Последовательный сторонник курса на проведение реформ.

3 Биляк Василь - словацкий политик. После избрания А. Дубчека первым секретарем ЦК КПЧ возглавил компартию Словакии. В апреле 1968 г. стал членом Президиума ЦК КПЧ. На декабрьском пленуме 1968 г. активно выступал за отставку А. Новотного. Однако по мере углубления процесса демократизации в стране его позиция эволюционировала вправо.

4 Кольдер Драгомир - бывший секретарь Северо-моравского крайкома КПЧ, с 1962 г. - член секретариата ЦК КПЧ, возглавлял комиссию по реабилитации жертв политических репрессий 1950-х годов. Вначале поддерживал курс на реформы, потом по мере нарастания давления со стороны Москвы и союзников по социалистическому лагерю сменил ориентацию.

5 Индра Алоис - член секретариата ЦК КПЧ, последовательный противник курса реформ. Поддерживал интенсивные связи с советским посольством.

6 Швестка Ольдржих - редактор газеты "Rude pravo", на апрельском пленуме 1968 г. избран членом Президиума ЦК КПЧ. Трансформация его политической позиции во многом сходна с изменением позиции Д. Кольдера.

7 Капек Антонин - член Президиума ЦК КПЧ, последовательный противник курса реформ.

8 Факт передачи письма подтверждает А. Е. Бовин, принимавший, как консультант международного отдела ЦК КПСС, участие в переговорах советских и чехословацких руководителей в Чиерне-над-Тисой, а также в многосторонней встрече лидеров компартий в Братиславе. В своих мемуарах он пишет, что Биляк передал в туалете письмо Шелесту с настойчивой просьбой о "всесторонней помощи". Письмо подписали члены Президиума ЦК КПЧ А. Индра, Д. Кольдер, А. Капек, О. Швестка и В. Биляк. В последнем абзаце авторы писали о необходимости максимального засекречивания этого заявления, поэтому оно было адресовано лично Шелесту и написано по-русски. Автор мемуаров признает, что сам узнал имена подписантов только в 1992 г. О получении письма свидетельствует и П. Е. Шелест в своих воспоминаниях.

9 Кригель Франтишек - коммунист с довоенным стажем, участник Гражданской войны в Испании, в первые послевоенные годы работал в Пражском крайкоме КПЧ. В начале 1950-х годов в ходе политических чисток был освобожден от партийной работы. В 1960-е годы был реабилитирован, избран депутатом парламента и введен в состав ЦК КПЧ. В 1968 г. стоял на позициях радикального крыла коммунистов-реформаторов, являясь председателем Национального собрания.

10 На январском пленуме ЦК КПЧ был рассмотрен вопрос о расширении состава Президиума ЦК. В него вошли новые члены: И. Й. Шпачек, Ю. Борувка - явные противники Я. Новотного, а также Я. Пиллер и Э. Риго, позиции которых еще не были четко определены.

11 Вокруг даты проведения внеочередного XIV съезда КПЧ после январского пленума разгорелась острая политическая борьба. Радикальные сторонники реформ считали, что проведение съезда, на котором предстояло закрепить изменение курса, возможно осуществить уже в мае - июне 1968 г. А. Дубчек считал необходимым в ходе окружных и краевых партийных конференций провести обновление партаппарата на местах, поэтому настаивал на более поздних сроках. Кроме того, он вынужден был учитывать тот факт, что Москва явно не желала проведения внеочередного съезда партии в 1968 г. и предлагала перенести созыв съезда на 1969 г.

12 Братиславская встреча лидеров коммунистических партий СССР, ГДР, Польши, Венгрии, Болгарии и Чехословакии последовала сразу после окончания советско-чехословацких переговоров в Чиерне. На основе проекта, разработанного советской рабочей группой, лидерами партий было подготовлено совместное заявление. В нем отсутствовали утверждения о наступлении контрреволюции в Чехословакии. Главным пунктом было положение о защите завоеваний социализма как общем интернациональном долге всех социалистических стран, такая формулировка давала основу для различной интерпретации. Если А. Дубчек расценивал итог братиславской встречи и принятие данного заявления как легализацию чехословацкого пути к социализму, то В. Ульбрихт воспринимал названный документ иначе. Для него это был призыв к компартиям выполнять свои обязательства, вытекающие из членства в советском блоке.

стр. 99


13 Млынарж Зденек - окончил в 1955 г. Московский Университет (юридический факультет), работал в Институте государства и права ЧСАН, с 1964 г. стал официальным советником - консультантом партийных и государственных органов по вопросам политических систем, демократии и права. Один из активных деятелей реформаторского крыла КПЧ. С апреля 1968 г. - секретарь ЦК КПЧ.

14 Речь идет о крупнейшем машиностроительном заводе страны "Колбен Данек".

15 Военные маневры "Шумава" развернулись 20 июня 1968 г. на территории четырех стран: ЧССР, Польши, ГДР и Венгрии и продолжались до 30 июня. В них принимали участие до 40 тыс. военнослужащих. Командование осуществлял маршал Советского Союза Якубовский. Историки впоследствии оценивали эти учения как генеральную репетицию вторжения в ЧССР.

16 VI Международный конгресс славистов проходил в Праге с 7 по 13 августа 1968 г. Автор называет его вторым, поскольку в Праге в 1929 г. проходил I Международный конгресс славистов.

17 Штолл Ладислав - ученый, литературовед, активно насаждавший идеи социалистического реализма, директор Института чешской литературы ЧСАН, вице-президент ЧСАН.

18 Опущен абзац с описанием поездки в заводской дом отдыха.

19 Маурер Ион Георге - один из лидеров Румынской рабочей партии. С 1961 по 1974 г. возглавлял правительство страны. Хорошо знал Ч. Цисаржа по его работе в качестве посла ЧССР в Румынии с 1965 по 1968 г.

20 Итоги встречи лидеров шести стран в Братиславе поначалу были оценены весьма оптимистично. По свидетельству О. Шика, Й. Смрковский говорил, что "теперь нужно сосредоточить свои силы на подготовке к съезду партии". Эту позицию разделяли все члены президиума ЦК.

21 Смрковский Йозеф - коммунист с довоенным стажем, один из руководителей Пражского восстания в мае 1945 г. В период партийных политических репрессий 1950-х годов был исключен из партии и осужден. В 1963 г. решением Верховного суда и Генеральной прокуратуры был реабилитирован; в 1964 г. стал депутатом Национального собрания, в 1966 г. - членом ЦК КПЧ, в 1968 г. принадлежал к числу коммунистов-реформаторов, являлся председателем Национального собрания ЧССР.

22 А. Бовин в своих мемуарах, не ссылаясь на источник информации, писал: "Не успели мы вернутся [из Братиславы] в Москву, как из Праги стали поступать неприятные сообщения. Некоторые участники встречи в Чиерне-над-Тисой стали выступать на партийных активах с рассказами о том, как они "надули" русских: наговорили им то, что они хотели, а делать будем то, что мы хотим. Обстановка накалялась..."

23 В дневниковых записях Бовина, которые он делал в августе 1968 г. в связи с развитием событий в Чехословакии есть следующая информация: "16 августа. Как мне стало известно "здоровые силы", по существу, предъявили нам ультиматум. Они готовы на заседании Президиума 20 августа вести дело к расколу, если в ночь с 20 на 21 августа советские войска войдут в Чехословакию. Со своей стороны они обещали, что к обращению, переданному ранее Брежневу, будет добавлено еще около 50 подписей членов ЦК и правительства. Они предполагают захватить радио и телевидение и обратиться к народу. Утром 20 августа будет созван пленум ЦК КПЧ".

24 После роспуска творческих союзов против Й. Гохмана и Й. Румла в 1970 г. были возбуждены уголовные дела.

25 Черник Ольдржих - член Президиума ЦК КПЧ, в 1968 г. возглавлял правительство страны. По политическим позициям был ближе к А. Дубчеку, чем к радикальной части реформаторов.

26 Опущена полемика с журналистами периода "нормализации" и П. Питгартом - автором книги "Шестьдесят восьмой" (Кельн, 1980), в которой Цисарж и его сторонники обвинялись в том, что они, якобы зная о предстоящем введении войск, фактически предали "Пражскую весну".

27 Речь идет об известном письме, направленном руководству ЦК КПЧ от имени компартий Советского Союза, Польши, ГДР, Венгрии и Болгарии 6 июля 1968 г. с приглашением на встречу в Варшаве 10 или 11 августа 1968 г.

28 Опущен сюжет о звонке Ч. Цисаржа жене.

29 Опущен сюжет об аресте Ч. Цысаржа.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ЧЕЛОВЕК-ПРАЖСКОЙ-ВЕСНЫ-ВОСПОМИНАНИЯ-ЧЕСТМИРА-ЦИСАРЖА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Мурашко Г. П., ЧЕЛОВЕК "ПРАЖСКОЙ ВЕСНЫ". ВОСПОМИНАНИЯ ЧЕСТМИРА ЦИСАРЖА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 22.06.2022. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ЧЕЛОВЕК-ПРАЖСКОЙ-ВЕСНЫ-ВОСПОМИНАНИЯ-ЧЕСТМИРА-ЦИСАРЖА (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Мурашко Г. П.:

Мурашко Г. П. → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
154 просмотров рейтинг
22.06.2022 (646 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
19 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ЧЕЛОВЕК "ПРАЖСКОЙ ВЕСНЫ". ВОСПОМИНАНИЯ ЧЕСТМИРА ЦИСАРЖА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android